Круги на воде 2. Состязание царей

— Это дэвы! Дэвы спустились с гор!

— Что происходит?! — Датаферн соскочил с коня, бросился навстречу бегущим, и, поймав одного за рукав, хорошенько встряхнул, — говори толком! Что случилось?

Тот трясся и стучал зубами, не в силах связать двух слов и только твердил безостановочно: "Дэвы, дэвы".

— А, с-собака! — Датаферн с размаху врезал трусу по зубам, тот покатился кубарем по твёрдой, испещрённой трещинками земле, подвывая и всхлипывая.

Хшатрапава отловил ещё одного "воина".

— А ну стоять!

— Господин! — заверещал тот, — они прорвались! Убивают всех, никого не щадят! Я сам видел, Нури бросил щит и копье, а ему голову срубили! Надо спасаться, господин! Всех перебьют!

— Трус! — князь всадил акинак в живот беглецу по самую рукоять.

Тот захрипел и, повиснув на Датаферне, медленно сполз к его ногам, испачкав кровью дорогой кафтан князя.

Датаферн раскинул руки в стороны.

— Назад! Стоять, трусы!

Его никто не слушал. Люди, сломя голову, бежали прочь из лагеря, побросав оружие, а за их спинами гремело побоище.

"Проклятье! Обошли с тыла... Но как? Через горы?"

Князь ошалевшими глазами таращился на лагерь, где явственно различалось хаотичное движение сотен людей, лошадей и верблюдов. На месте одного из высоких шатров взвился язык пламени.

Бактрийцы Датаферна, его конные дружинники, сбились в бесформенную кучу и испугано оглядывались по сторонам. Подлетел Спитамана, осадил своего гнедого жеребца. Сплюнул.

— Я так и знал, что этим кончится! Смотри!

Датаферн взглянул в указанном направлении и увидел, как через гряду низких холмов переваливает множество людей и лошадей. Вся равнина с востока на запад, докуда хватало глаз, заполнена ими.

— Теперь мы между молотом и наковальней! — Спитамана снова сплюнул, — проиграли, ещё не начав. Посмотри, эти шакалы уже не воины!

— Я не понимаю, — пролепетал Датаферн, — как это случилось?

— Да какая разница? Ударили в спину, посеяли смуту. Арташту нас перехитрил. Сигисбарн наверняка уже лишился головы!

— Где Бесс? — крикнул Датаферн.

— Не знаю! Смотри, они атакуют!

Датаферн поднёс ладонь козырьком к лицу: действительно конная лава персов приближалась, вздымая облака пыли.

— Надо отходить...

— Нет, бежать нельзя!

— Ты с ума сошёл?! Хочешь сражаться? Посмотри, сколько их!

— Покажем спину, перебьют всех! Я прорываюсь на северо-восток! Но, пошёл! — Спитамана энергично двинул бока коня пятками и галопом помчался к своим согдийцам.

"Безумец..."

Датаферн лихорадочно оглядывался, ища пути спасения. Конница персов приближалась. Строй бактрийцев, только начавший развёртывание, рассыпался. Датаферн высматривал Фаррухана и Ухшатру, но их не было видно. Пехота разбегалась, всадники-азаданы ещё сохраняли некое подобие воинского строя, но, судя по их бледным лицам, на стойкость поместной конницы уже нельзя было рассчитывать.

"Пресветлый Михр, как такое могло случиться, где Бесс?"

— Отходим! — заорал Датаферн, и поворотил коня.

В это время согдийцы сорвались с места и помчались следом за своим вождём на северо-восток, пытаясь выскочить из-под удара правого (с точки зрения бактрийцев) крыла атакующей персидской конницы.

Все рати Бесса, успевшие покинуть лагерь для сражения, так и не построившись, обратились в бегство, показав спины хшатрапаве Мазею ещё до того, как тот успел до них домчаться. А причиной тому оказался дерзкий и успешный маневр персов, исполненный сыновьями Артавазды — Ариобарзаном и Каувайчей,

Эллин Бианор, ставший предводителем наёмников царя царей после гибели при Адане Тимонда, слона видел впервые в жизни. На какое-то мгновение он обмер, потеряв дар речи и ощутив слабость в коленях, но отличная выдержка не позволила ему замешкаться и разорвать строй фаланги. Эллины продолжали наступать, громко распевая боевые гимны и методично разя бестолково мечущихся перед ними людей. Ночью их полуторатысячный отряд совершил переход по узкой горной тропе и обрушился на лагерь Бесса в тот момент, когда мятежники в рассветных сумерках начали выдвижение на равнину, чтобы дать сражение персам. Вместе с эллинами шли пять сотен "носящих айву" под началом сыновей Артавазды и две тысячи всадников. В их число вошли несколько сотен арштибара, личных телохранителей царя царей, которыми командовал Набарзан. Впрочем, хазарапатиша имел совсем другую цель, и в нападении на лагерь Бесса он не участвовал, отделившись задолго до начала боя. Ночной переход закончился благополучно, хотя несколько человек все же сорвалось с осыпей. Разбились не насмерть, но покалечились изрядно. Однако результат превзошёл все ожидания.

Шах Артахшасса встал лагерем у подножия гор в южной оконечности гирканской степи на дороге, что вела из Мидии через перевалы и Каспийские Ворота в Сузию[21], столицу Арии. Он не опасался удара с тыла, будучи уверенным, что все войско его врага расположилось на равнине к северо-западу. Разъезды персов видели в одном парасанге от лагеря Бесса. Князья готовились к конному сражению и эллины, атаковавшие со склонов, явились для них полной неожиданностью.

[21] Этот город имеет второе название — Тус. На карте Ирана его можно отыскать именно под этим именем к северу от современного Мешхеда.

Наёмники Бианора и "носящие айву" смели посты бактрийцев и ворвались в лагерь, не огороженный даже палисадом. Они напали не на спящих людей, но для мятежных князей, силы которых частично уже выдвинулись на равнину, удар всё равно оказался совершенно неожиданным. Возникла суматоха и толчея. Воины не знали куда бежать, казалось, враг повсюду.

В лагере, по большей части, оставались люди Барсаента и слоны. Животные содержались в загоне в наиболее отдалённой от дороги на Сузию части лагеря. Индийцы уже готовили гигантов к сражению, одевали на них попоны и бронзовые налобники, поэтому их не захватили врасплох и махауты вывели своих подопечных навстречу врагу.

Бой вовсю кипел между шатров и выйти на простор, построиться в линию слонам Барсаента не удалось. Они двигались между палаток, как корабли среди скал, индийцы-наездники расстреливали эллинов и персов из чудовищных четырёхлоктевых луков.

— Раздайтесь! — закричал Бианор, — пропускайте их!

Строй эллинов рассыпался. Наёмники, имевшие тяжёлое вооружение, избегали встречи со слонами. Они боялись приблизиться к ним и не имели ни стрел, ни дротиков, чтобы поражать животных издалека.

Однако прорыв слонов, которых вёл Ваджрасанджит верхом на гиганте по кличке Парвата, почти никто не поддержал. Пехота Барсаента, коя в сражении должна была сопровождать элефантерию, пресекая попытки врага атаковать неповоротливых животных сзади и с боков, ныне беспорядочно металась по лагерю и люди Бианора, быстро разогнав индийцев, позволили идущим следом "носящим айву" Ариобарзана и Каувайчи беспрепятственно расстреливать слонов со всех сторон. Избиваемые животные отчаянно трубили и не слушались команд махаутов.

Бианор, осмелев, подскочил сзади к Парвате и всадил ему в правую ногу копье. Раненый слон протяжно затрубил и попятился, разворачиваясь к обидчику. Ваджрасанджит закричал на махаута, но тот ничего не мог поделать — Гора[22] не подчинялся. Острый анкас в руках погонщика лишь добавил Парвате злости. Слон замотал головой и махаут едва не слетел на землю. Ваджрасанджит, хотя и раздражался, но, тем не менее, доказывал, что тряска, качка и непослушание слона такому воину, как он — не помеха. Индиец только что всадил стрелу прямо в лицо одного из эллинов и теперь, извернувшись в кресле всем телом, несмотря на неудобную позу (не с руки стрелять из лука себе за спину с правой стороны), выцеливал Бианора, растянув тетиву до уха. Эллин попятился, прикрываясь щитом. Индиец выстрелил, но промахнулся: за мгновение до того, как он отпустил тетиву, чужая стрела вонзилась ему в плечо.

[22] Парвата (санскрит) — "гора".

Парвата крутился на месте, пытался схватить хоботом кого-нибудь из суетившихся вокруг людей, жалящих так больно, но они старались держаться на почтительном расстоянии. Истыканный стрелами, он все больше напоминал огромного ежа. Мёртвый махаут давно уже свалился на землю, но и будь он жив, обезумевший от боли слон всё равно бы не подчинялся. Ваджрасанджит, уже трижды раненый, продолжал сражаться.

Бианор, улучив момент, смог снова поразить Парвату в ногу. Копье сломалось, наконечник остался в ране. Эллин проворно отскочил, выхватил меч. Боковым зрением увидел ещё одного слона, рвущегося на помощь предводителю. Пятясь, эллин взмахнул клинком и рассёк ему хобот, но, увернувшись от одного слона, не сумел спастись от другого.

Мотая головой, Гора бивнем отшвырнул наёмника. Бросился вперёд, не разбирая дороги, и снёс шатёр. Здесь его и добили. Истекающий кровью слон осел на задние ноги и рухнул набок. Завалив Парвату, "носящие айву" переключились на других беспорядочно мечущихся гигантов.

Через некоторое время участь Горы разделили трое слоних и молодой самец, лишившийся хобота. Остальные животные, потеряв седоков, просто разбежались, круша все на своём пути.

Индийцы бросали оружие и просили пощады, но эллины, совершенно озверев, продолжали убивать, не щадя никого. Видя это, Барсаент, отчаянно призывал бегущих людей восстановить порядок и дать отпор, но его никто не слушал. Кто и как именно сразил хшатрапавы Арахосии, осталось неизвестным. После битвы его опознали лишь по дорогим доспехам, поскольку один из слонов наступил ему, очевидно, уже мёртвому, на голову.

Тех бактрийцев и их союзников, кто успел выйти из лагеря на равнину, разметала конница Мазея. Из бойни, в которой погиб Датаферн, вырвались лишь отряды согдийцев и саков. Отстреливаясь на полном скаку, они смогли уйти от погони. Выручили отменные степные кони. Кинувшийся вслед отряд мидян под началом Гидарна, сына Мазея, понеся потери от метких стрел кочевников, вернулся. Пехота бактрийцев вся полегла на кровавом поле.

И все же разгром союзников оказался неполным. Отряд Бесса отступил, избежав драки. Два заговорщика, Ухшатра и Фаррухан, отойдя на безопасное расстояние, выждали, пока побоище утихнет, после чего сдались царю царей. Им никто не повредил, ибо предательство было заранее оговорено с хазарапатишей.

Самозванец, нахлёстывая лошадей, нёсся в Сузию, не зная, что в том же направлении, опережая на несколько часов, движется Набарзан во главе двух тысяч отборных всадников.

Бесс намеревался дать сражение на равнине возле Каспийских Врат — узкого прохода между горами и морем. Самозваный царь торопился выбраться из предгорьев, но пехота и слоны замедлял его продвижение. Боясь, что персы первыми займут выгодную позицию, запрут его в предгорьях и не дадут воспользоваться преимуществом в виде более многочисленной конницы и слонов, Артахшасса разделил своё войско. Он послал вперёд крупный отряд под командованием Сатибарзана для того, чтобы хшатрапава Арии встал лагерем в восточном устье Врат и не позволил персам продвинуться дальше. Расчёт был на то, что Дарайавауш, наткнувшись на противника, не станет атаковать сходу, ничего не зная о его численности. Бесс прекрасно знал о нерешительности царя царей, но не учёл, что в этот раз Дарайавауша подзуживали энергичные Мазей и Набарзан. Первый жаждал крови Бесса, похитителя царской дочери, которую обещали ему, хшатрапаве Вавилонии, в жены. Рвение второго объяснялось опаской, которую внушал хазарапатише Артавазда, вновь пользовавшийся милостями повелителя. Девять сыновей старого интригана один за другим получали государственные должности, и это чрезвычайно беспокоило хазарапатишу. Мудрые советы царю царей на короткой победоносной войне представлялись Набарзану отличным способом восстановить пошатнувшееся влияние.

Персы шли быстро и опередили бактрийцев. Бесс переоценил способности Сатибарзана и стойкость его воинов. Когда хшатрапава Арии достиг моря, Дарайавауш уже прошёл Вратами и сходу обрушился на врага. В скоротечном сражении отряд Сатибарзана был разгромлен, а сам он угодил в плен. Войско Бесса, долго петлявшее в отрогах гор, только-только достигло гирканской степи и встало лагерем. Вскоре разъезды заметили персов. Стало понятно, что сражение состоится со дня на день.

Дарайавауш созвал военный совет. Хшатрапавы и военачальники были уверены, что легко разобьют мятежников, однако Набарзан, взявший слово, заставил царя царей засомневаться в благополучном исходе дела.

— Великий государь, твои храбрые воины, да пребудет с ними милость Ахура Мазды, да наполнит их души отвагой Вэрэтрагна, несомненно одержат победу. Однако здесь есть одна сложность. Конечно, я надеюсь, что самозванца приволокут под твои грозные очи на аркане, но всем нам хорошо известна трусливая натура Бесса. Боюсь, этот шакал, увидев разгром своих приспешников, нагадит под себя и бежит раньше, чем мы сможем схватить его. А куда он может бежать?

— Куда? — раздражённо бросил Мазей, — в Бактрию, конечно.

— Не совсем, почтеннейший Мазей. До Бактрии ещё далеко. Изменник спрячется в Сузии.

— И что?

— А то, что именно там он держит семью величайшего из величайших.

— Откуда ты знаешь? — удивился хшатрапава Вавилонии.

— Мне стало известно о том от молодого Гистана, сына почтенного Ухшатры. Отец сего достойного юноши вынужден был подчиниться мятежнику, но тяготится его властью и горит желанием оказать помощь своему законному повелителю.

— Это может быть уловкой, — прошамкал старый Артавазда, — не слишком ли ты быстро, почтенный Набарзан, поспешил поверить слуге предателя?

— Не слишком, уважаемый Артавазда, — процедил хазарапатиша, даже не взглянув на своего врага, — помимо Гистана, у меня есть ещё верные люди, сообщающие о том, что происходит в стане мятежников. Семья повелителя в Сузии. Это совершенно точно.

— И чем же тебя сие беспокоит, досточтимый Набарзан, — недоуменно поинтересовался Мазей, — тем быстрее мы освободим их. Не придётся до самой Бактрии страшиться за судьбу пленниц.

— Нет, уважаемый Мазей. Если Бесс улизнёт в битве и раньше нас прискачет в Сузию, то случится именно то, чего ты хотел бы избежать. Он увезёт заложниц. Или убьёт их. Так и будем бесконечно гоняться за ним по горам и степям.

Набарзан посмотрел на царя царей. Дарайавауш слушал молча, сдвинув брови, только костяшки пальцев, сжимающих резные подлокотники кресла, побелели.

— Что ты предлагаешь? — спросил Артавазда.

Набарзан даже ухом не повёл. Чуть опустив глаза, искоса следя за выражением лица повелителя, он ждал позволения продолжать.

— Говори, Набарзан, — разрешил Дарайавауш, — что ты предлагаешь?

— Перед сражением надо отсечь Бессу путь к отступлению. Перерезать ему единственную дорогу на Сузию.

— Как? — спросил хшатрапава Гиркании Фратапарна.

— Провести отряд горными тропами и выйти ему в тыл, — быстро ответил Фарнабаз, единственный из сыновей Артавазды, присутствовавший на совете.

"Соображает, щенок".

Набарзан поморщился.