Ментовский вояж.Везунчики

Пока я рассказывал, что, и как, Петренко то краснел, то бледнел, то вновь краснел. Видимо, выпитое Андреем Марковичем виски боролось с его врождённой боязнью начальства, и следы этой борьбы отражались на упитанной физиономии главы. Стоявший здесь же рядом Николай словно прочитал мои мысли, и, улучив момент, виновато развёл руками: мол, сам видишь, какие кадры. Я пожал плечами, и быстро свернул свой рассказ.

— В общем, так, Андрей Маркович — сиди здесь, и информируй людей, которые будут подходить, что мы вскоре создадим чрезвычайный совет, — немного подумав, распорядился Еремеев. — Ты, Елена Васильевна, езжай к Федосееву, и попроси, чтобы Роман Георгиевич подъехал вместе с тобой... Ленка! Ты весь вискарь вылакала? Ну, млять, что за дела такие? Как же ты за руль сядешь, коза драная?

Оказывается, пока я толкал речь, просвещая Марковича, его секретарша потихоньку прикончила остатки еремеевского виски. То ли от нервов, то ли по иной причине. Колька, когда увидел пустую бутыль и блестящие глазки секретарши, едва не закатил бабе хорошую оплеуху, но сдержался, похоже, постеснявшись полиции. А я сообразил, отчего это ухмылялись мои парни — смотрели, как Елена Васильевна за нашими спинами прикладывается к бутылочке.

— Лёня, бери 'уазик', и поезжай к Федосееву. Культурно, повторяю, культурно попроси Романа Георгиевича от моего имени сесть в машину с тобой, и приехать к церкви, — Николаю пришлось посылать за неким Федосеевым одного из своих ребят. — Всё, давайте, двинем на колокольню. Надо осмотреться, а потом провести разведку местности.

Я кивнул, соглашаясь с доводами своего бывшего армейского друга. Как-никак, он здесь живёт, и знаком с округой куда лучше нас. Кроме того, надо немедленно сориентировать и Антонова, который вообще знает здесь каждый кустик. Участковый родился в Данилово, прожил в посёлке почти всю жизнь, и является настоящим кладезем информации. Но сначала пусть Мироныч соберёт всех мужиков, у кого есть оружие. Чую, что времена развивающегося капитализма закончились, и наступает настоящая демократия, при которой истинно свободные люди должны иметь при себе оружие.

Ещё при подъезде к церкви мы поняли, что информация о катаклизме распространилась быстрее ветра. К колокольне стекались и стар и млад, ехали на велосипедах, машинах и тракторах. Мелькнул давешний 'опель', в боковом переулке приткнулся 'Камаз', а его водитель стоял рядом, и о чём-то беседовал с женщиной средних лет. Я уловил взгляд этого мужика, уверенный, лишённый злобы, или чего-то подобного. Надо будет познакомиться с этим человеком поближе.

У церкви нас встретило по здешним меркам целое море народа — человек сто, не меньше. На крыльце храма стоял отец Серафим, и вещал людям о страшном суде, воздаянии, об избранных богом, и т.п. Народ — в основном, женского пола, и преклонных лет — внимал речам настоятеля, крестился и плакал. Другие — кто помоложе, и мужского пола — лезли на колокольню, чтобы самим убедиться в собственной избранности. Хорошо поставленный голос отца Серафима перекрывал неизбежный в таких случаях шум и гам.

— Евгений Миронович, ты проследи, пожалуйста, за порядком, — вылезая из джипа, попросил я. — Чтобы никто не подрался, обошлось без рукоприкладства и насилия. Толпа — она часто бывает неуправляема. Особенно, когда люди на эмоциях...

— Я останусь и помогу Антонову, — неожиданно произнёс мой напарник. — Займусь хоть какой-нибудь полезной работой, чтобы не думать о своих.

— Хорошо, Миша, — кивнул я. — Толик, Костя, вы остаётесь в распоряжении капитана Ковалёва и участкового... Евгений Миронович, Вы тут распорядитесь, а потом сразу наверх, к нам. Без Вас нам не обойтись.

— Добре, Владимир Иванович, — участковый сразу же признал моё главенство, и лишь покосился на Еремеева. Николай же вообще не обратил на нас никакого внимания, сразу же направившись к храму. Кольке, похоже, не терпелось поскорее взглянуть на округу с самой высокой точки посёлка. Люди расступались, пропуская 'Ерёму' и его двух подручных. Ну, пора и нам топать наверх.

— Ну, как, сходим с девками на море? — подколол я своего бывшего однополчанина, рассматривавшего в бинокль окрестный пейзаж.

— Легко. Только шнурки поглажу, — съязвил Николай, не отрываясь от наблюдения. — Володь, там, на севере нет никаких изменений местности. Я вижу крышу коровника фермера Савченкова. Хороший мужик, кстати, крепкий... Просматривается и хозяйство Чугунова... Увидели бы и Замятино, если бы не дымка.

— Что там, в этом Замятино? — поинтересовался я, доставая карту.

— Дюжина старушек, пяток питерских дачников, несколько пустых хат, — ответил Еремеев. — Подробнее можно узнать у Антонова, или у того же Петренко. У Марковича там родня живёт — тётка с алкашом-сыном.

— Сколько отсюда до Замятино? — я глянул вниз, где Ковалёв и участковый прервали проповеди отца Серафима. К церкви продолжал стекаться народ, и, как полагаю, внизу собрался почти весь посёлок.

— Километров пять-шесть, наверное. Там, после Замятино есть ещё три деревеньки, которых больше нет на карте. Там даже старушки отсутствуют: перестройка, самогонка и дикий капитализм выбили народ не хуже фашистов, — со злостью сплюнул Еремеев. — Короче, 'Финн', надо самим ехать в Замятино, и разбираться на месте, что там, и как.

— Надо, так надо, — хмыкнул я. — Коль, а сколько отсюда до Рясенки?

— Километров одиннадцать, точно не знаю, — Николай пожал плечами, глянул вниз. — Я в ней бывал-то всего пару раз. По той дороге между деревнями только на тракторе и ездить. Володь, Рясенку отсюда не видно. Она лежит северо-западнее, а там лес мешает... Не дождёмся мы Мироныча, Вова. Он накрепко увяз в позиционном трёпе с бабульками, и его просто так не отпустят.

— Понятно. Ладно, пошли вниз, а то там вообще назреет и произойдёт революция. Как говорили классики, подобные процессы лучше возглавлять нам самим, а не противостоять им, — вздохнул я, убирая карту в карман.

Внизу нас встретили шум и гам, в котором не было слышно собеседника в пяти шагах от самого себя. Не долго думая, я снял автомат с предохранителя, передёрнул затвор, и трижды выстрелил в воздух одиночными. Это помогло — народ мгновенно замер, разом прекратив сотрясать языками воздух. Толпа утихла, и стало слышно, как кто-то сдавленно охнул, а кто-то зашмыгал носом. Люди смотрели на нас — на хорошо вооружённых незнакомцев, неизвестно как очутившихся в Данилово. Смотрели на всем известного негласного хозяина всей округи, который и ранее внушал трепет, а теперь вообще открыто носил оружие вместе со своими бойцами.

— Тишина, граждане! Попрошу тишины! — мне пришлось напрячь свои голосовые связки, чтобы меня услышали все, находящиеся у церкви. — Меня зовут Иванников Владимир Иванович, я майор, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга...

По мере того, как я говорил, лица людей становились всё суровее, и суровее. Постепенно в толпе возник тихий гул, который не имело смысла глушить. Осознавая, что мир вокруг резко изменился, люди перешёптывались, переругивались, давали волю эмоциям. Хорошо, что хотя бы не перебивали, не освистывали, не улюлюкали.

Я уложился минут в десять, а затем слово взял Николай. Сразу же подтвердились мои выводы о недооценённых страной и властью талантах товарища Еремеева. Бывший сержант погранвойск чётко расписал произошедшие геологические изменения в окрестностях населённого пункта. Затем плавно перешёл к нашему появлению в Данилово, особо подчеркнув, что он сам отныне находится в подчинении майора полиции. Расписал меня, как лучшего друга и отличного командира, ну, прям эталон офицера языком из меня вылепил. Ай, да, Колька, ай, да, сукин сын!

— ... Товарищи! Ни для кого не секрет, что это я постарался протолкнуть на место главы администрации Андрея Петренко. Да, он мой ставленник, по сути работавший в мою пользу, — неожиданно для меня Еремеев заговорил о местных делах. — Петренко — мягкий и добрый человек, хороший исполнитель, и, что самое главное — не вор! Да, да, он работал честно, не присваивал чужих денег. Сами знаете, что у нас о любой власти говорят, что она набивает себе карманы, едва добравшись до кормушки... И знаете, что я не люблю крысятничества из своего кармана...

В толпе раздалось несколько смешков. Видимо, кто-то представил, что 'Ерёма Безбашенный' сделал бы с рискнувшим обокрасть его чиновником. Я посмотрел на Николая, пытаясь понять, куда тот клонит. Народ, похоже, тоже заинтересованно слушал речь Еремеева, явно узнавая для себя какие-то новые подробности о местной политической кухне. Мои опера переглянулись между собой, и Ковалёв тихонько что-то спросил у стоявшего рядом с ним участкового. Антонов помедлил с ответом, а потом утвердительно кивнул, произнеся пару фраз. Так, так, так, а Мироныч, похоже, действительно в курсе всего и вся.

— ... Поэтому я предлагаю Роману Георгиевичу Федосееву стать во главе формируемого чрезвычайного совета, в руки которого временно переходит вся власть в Данилово и его окрестностях, — ах, ты, паршивец, Колька, как ловко всё провернул. — До момента восстановления законной российской власти, товарищи! Роман Георгиевич, Вы очень нужны людям! Очень прошу Вас, пожалуйста, выйти сюда!

Толпа пришла в некоторое движение, народ зашевелился, пропуская невысокого седого старичка, опиравшегося на трость. Вроде, дедушка, как дедушка, а люди почтительно с ним здоровались, и искренне улыбались, глядя на него. Судя по всему, непростой старичок этот Федосеев, ой, как, непростой.

— Это бывший глава администрации, которого лет пять назад спровадили на пенсию, — прошептал мне в ухо Михаил. — Он не давал твоему 'Ерёме' стать единовластным хозяином всей округи. Хорошо ещё, что обошлись пенсией и выборами, а не как другие.

— Миша, 'Ерёма' не мой. Он свой собственный, — также шёпотом ответил я — И он очень не хочет брать на себя ответственность за весь посёлок. Поэтому и устроил весь этот цирк. Заметь, как талантливо всё сделал, грамотно.

— Ага, вижу. Прямо народное вече какое-то, — чуть усмехнулся Ковалёв. — Сейчас князя выберут, а там и ополчение созывать начнут.

До князя, как вы понимаете, не дошло. А вот выборы действительно состоялись. Здесь же, на месте, у церкви. Народ живо откликнулся на предложение Николая создать чрезвычайный совет, как временный орган власти, и поставить во главе его товарища Федосеева. Как мне показалось, люди проголосовали единогласно, и даже приезжие автомобилисты оказались 'за'.

Еремеев на этом не успокоился, сразу же предложил несколько фамилий во вновь созданный совет, а затем действительно призвал создать ополчение. Обосновав это тем, что никто из собравшихся не в курсе, что вообще произошло, и когда всё это закончится. А народ защищать надо, и это должен сделать сам же народ. Все, имеющие оружие, и способные им пользоваться.

Едва слово взял новоизбранный Роман Георгиевич, как произошло знаменательное событие — сквозь дымку наконец-то проглянуло солнце. Даниловцы восприняли это как хороший знак, встретив солнце овациями, восторгом и радостными возгласами. Светило посверкало нам всего минут пять, а затем вновь исчезло за наползшей облачностью.

Митинг, было, продолжился, и тут неожиданно раздались удары колокола. Как оказалось, отец Серафим воспринял появление солнца как знак небес, и помчался наверх звонить в колокол. Колокольный звон — это хорошо, но, к сожалению, при нём сложно напрягать голосовые связки, чтобы тебя услышал народ. Несколько мужиков поднялись наверх, чтобы успокоить излишне эмоционального батюшку, а я подошёл с Федосееву.

— Роман Георгиевич, на шоссе в паре километров к востоку лежит вдребезги разбитая фура с продуктами, — произнёс я, после того, как поздоровался со стариком за руку. — Водитель фуры погиб, а вот продукты вскоре всем нам понадобятся. Надо бы организовать сбор и перевозку груза в посёлок.

— Очень хорошо, Владимир Иванович, сейчас же распоряжусь и организую, — голубовато-зелёные глаза Федосеева прямо-таки засверкали от удовольствия, и вообще, старичок словно испускал какие-то флюиды энергии и непоседливости. — Семён! Семён, подойди сюда! Так, где Василий Никитин со своими сыновьями?

Тут к нам пробилась какая-то бабка, и сразу же стала грузить нового главу совета проблемами с крышей и сараем. Я невольно прислушался, и вскоре выяснилось, что подземные толчки вызвали некоторые разрушения. Пострадали несколько старых и ветхих домов, в которых проживали одинокие старушки, а некая Матвеевна сломала ногу, когда на неё упала слега.

Колокольный звон наконец-то прекратился, и стал слышен рёв мотора какого-то транспортного средства, несущегося на полной скорости. Спустя несколько секунд из-за поворота выскочил трактор, лихо остановился, не глуша мотор, а из его кабины выпрыгнул бородатый мужик с ошалевшими глазами.

— Это Женька Чугунов, мой тёзка и одногодок, — присмотревшись, произнёс Антонов. — Похоже, что-то произошло.

— Люди!!! Рясенка исчезла!!! Нет ни дороги, ни самого села!!! — завопил Чугунов, бросаясь через толпу к церкви. — Мир перевернулся!!! Люди!!!

— Всё ясно. Женька вчера нажрался, а утром с бодуна поехал к соседям. Видать, халтура у него там нашлась, — участковый быстро выстроил логическую цепочку. — И не доехал...

— Евгений Миронович, Вы соберёте тех, у кого есть оружие? — поинтересовался я, наблюдая за хватающимся за голову Чугуновым.

— Да, товарищ майор. Через часик у правления соберутся все наши мужики с ружьями, — кивнул Антонов, и покосился на одного из охранников Еремеева. — Автоматов у нас не водится, но у кого что есть, как говорится. Карабины, дробовики.

— Да хоть берданки с наганами, лишь бы побольше, — уточнил я. — Надо сделать объявление, чтобы народ тащил все оружие, что найдёт. Отныне власть не станет привлекает за нелегал, за самоделки, и за прочее. Наоборот, благодарить станем за каждый лишний ствол. А если мир вернётся обратно, и всё встанет на свои места, то я даю слово офицера, что мы ничего не видели, и ничего не знаем.

— Мироныч, ты, давай, собирай мужиков, кто служил в армии, грамотных и надёжных, — услышав наш разговор, к нам подошёл Николай. — Я передам вам кое-какие излишки, отдам 'помповухи', СКС с оптикой.

— СКС лучше себе оставь, снайпером будешь, — вмешался я. — А своих бойцов раздели на пару автоматчиков и водителя. В результате у нас будет три полноценных тройки бойцов.

— Так точно, товарищ майор. Будет исполнено, — шутливым тоном отозвался мой бывший однополчанин. — Володя, да три тройки на всю округу — это капля в море. Это на пару 'блоков' и на маневренную группу. А нам надо минимум пять троек, и наблюдателей на колокольню... Во, кстати, у меня есть телескоп — подарили как-то на день варенья. Мироныч, а давай-ка, оформим штатным наблюдателем твоего старшего пацана. Ещё и рацию ему выделим.

— Лучше я нам другого наблюдателя найду, — подумав, произнёс Антонов. — Есть у нас очень ответственная девушка, к матери на выходные приехала. Её и посадим на колокольню.

— А что с медициной, с продовольственными запасами? Здесь хотя бы магазин имеется? — вступил в разговор капитан Ковалёв. — Надо бы где-то разместить транзитников, которые оказались на шоссе вместе с нами.