| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Клео плохо помнил новогодние гуляния в родной деревне. Помнил только, что было шумно и весело, столы в этот день были обильнее обычного, люди добрее. Пели песни, танцевали... И обязательно строили снежную крепость в виде огромной снежной кучи, которую боевой молодняк брал штурмом, после чего победитель, успевший занять вершину первым и удержать её за собой, втыкал пылающий факел в знак победы над Света над Тьмой. Преподобный Герберт говорил, что с этой ночи день будет становиться всё длиннее и длиннее, а весна и тепло ближе, почему праздник и устраивают именно в этот день. В городах Новый Год встречали несколько иначе, и все эти праздники Клео видел только мельком, а уж в доме Кондэ и вовсе был одним из "угощений" для гостей. Причём "угощением" особенно дорогим.
Самый богатый стол приготовил, само собой, господин Бенджамин — помимо глобуса в усадьбу были привезены и внушительные короба с сочными дарами юга. Все эти вкусности были переданы и селянам, которые редко видели подобную роскошь. Эту традицию заложил ещё покойный господин Рейвен со своим отцом, и их не раз поминали добрым словом все деревенские.
Здесь праздники были очень весёлыми. Люди наряжались в самое лучшее, что у них было, озорной молодняк даже надевал жуткого вида личины, изображая злобных демонов и подшучивая над односельчанами, за что редко получали нагоняй. А в самый разгар праздника, когда самые ловкие и умелые альфы уже вскарабкались на снежную "стену", спеша опередить соперников — на этот раз первым оказался Даллас — в семье Спайков случилось долгожданное событие. На свет появился Фэй. Диллана едва успели доставить в ближайший дом! Клео, который напросился помогать Витасу принимать роды, с интересом разглядывал крошечного малыша, поражаясь тому, каким он родился маленьким и несуразным. Неужели и он сам когда-то был таким?! И всё же Фэй получился удивительно милым и ароматным. Диллан и вовсе глаз с него не сводил, с грустью вспоминая своего избранника. Он не забывал о Гилморе ни на день. Пока нельзя было сказать уверенно, в кого уродился новый малыш, однако для его родных это было и неважно. Посоветовавшись, Спайки решили пока обождать с крестинами — стать крёстными малыша они хотели просить Конана и Иласа. Господин Бенджамин тоже пожелал присутствовать при этом и благословил малыша вместо каноника, а заодно пообещал хороший подарок.
Гуляния длились до самого утра, а уже после того, как стало заниматься утро, селяне разошлись по домам отдыхать. Детей обычно отправляли спать раньше, но в свой последний Новый Год дома Клео успел поприсутствовать на взятии крепости и увидеть, как красиво в ночи отбрасывает отсветы на развороченный снег пламя факела. В тот год весну ждали как никогда... На рассвете, когда на горизонте зазолотился краешек восходящего солнца, Клео обратил внимание, с какой особенной надеждой хозяин смотрит туда. Это выглядело так волнительно... Клео даже осмелился коснуться руки господина, и тот улыбнулся омеге. Так улыбнулся, что сердечко Клео снова знакомо трепыхнулось, а по телу стало расплываться приятное тепло.
— Красиво, верно?
— Облаков нет.
— Говорят, что это добрый знак — год получится удачным. Вот и посмотрим, сбудется или нет.
После новогодних гуляний минула неделя. Господин Бенджамин разобрался с последними делами и, пока не нашлись новые, смог уделить Клео и детям больше внимания. Уроки возобновились.
Сегодня наблюдали за опытом, который должен был продемонстрировать одно из умозаключений о строении вещей. Господин Бенджамин налил в пробирку чистой воды, капнул в неё немного чернил и хорошенько взболтал, чтобы вода равномерно окрасилась. Потом вылил половину в другую пробирку и добавил чистой воды. Окрашенная вода стала заметно бледнее. Потом хозяин повторил это ещё несколько раз, и всё равно конечная пробирка показывала, что её содержимое всё ещё имеет цвет.
— И что это значит? — спросил Эрни.
— Помните, сколько краски я изначально добавил в воду?
— Очень мало — буквально пару капель, — сказал Клео.
— И её удалось настолько разбавить. Как думаете, что это значит?
— Совсем маленькая частичка этой капельки осталась в воде, — сделал вывод Клео.
— А что будет, если мы и дальше продолжим разбавлять?
— Цвет будет бледнеть... пока не станет совсем незаметным?
— Неразличимым нашим глазом, — уточнил господин Бенджамин, опуская пробирку в кольцо штатива. — Однако какая-то частица краски всё равно будет там присутствовать.
— И что это означает?
— Можно уверенно предположить, что все предметы, которые мы видим, можно расщепить на такие же мельчайшие частички. Растереть в пыль, и эта самая пыль тоже будет состоять из совсем крошечных, неразличимых глазу частиц. И если бы у нас было подходящее увеличительное стекло, то мы смогли бы эти самые частицы разглядеть.
— А зачем это знать? — удивился Томми.
— Наука алхимия, которую уже называют просто "химия", изучает различные вещества и всё то, что можно из них смешать, а также их свойства. Свойства и способы образования многих реактивов до сих пор нам непонятны, и подобная теория может стать началом развития химии не только как науки, которая познаёт законы мира исключительно через практические опыты. Такая теория помогла бы рассчитать возможные варианты на основе тех сведений, что у нас уже есть, и облегчить работу, не рискуя при постоянном смешении всего со всем — пары некоторых реактивов очень опасны для здоровья. Мой покойный отец был очень увлечён химическими опытами, и они основательно подорвали его здоровье. Особенно в последние годы.
Вдруг от ворот донёсся звон колокола, и господин Бенджамин недоумённо повернулся к окну, за которым уже начало смеркаться.
— А это ещё кто?!
— Может, шериф Бэккет? — предположил Томми, а Эрни спрятался за его спину, поглаживая Кая.
— Нет, он звонит по-другому.
— А, может... это преподобный Альфред приехал? — обмер Клео.
— Обычно он предупреждает... — Господин Бенджамин выглянул в окошко, после чего поправил хитрую деревянную занавеску и пошёл к люку. — Надеюсь, что это не дурные вести! Было бы совсем не к месту — такой хороший вечер...
Клео, держа детей за руки, последовал за хозяином. Клео и боялся и волновался одновременно. Если это новый каноник, то хорошо. А если вдруг это недоброжелатели, желающие отомстить за падение Уэйланда? Да, шериф в колокол звонит немного иначе... Господин Бенджамин, заметив, что Клео и дети идут за ним, сбавил шаг, дождался, пока омега поравняется с ним, и попросил Томми и Эрни подождать в малой гостиной.
— Почему? — надулся Томми.
— Чтобы убедиться, что наш гость неопасен. Я не хочу рисковать. Да и вы можете посмотреть на него через окно. Хорошо?
— Хорошо, — дружно вздохнули мальчики.
Дальше господин Бенджамин и Клео пошли вместе.
— Сэр, вы ждёте плохие новости? — спросил Клео.
— И это тоже, — кивнул хозяин. — Ещё на приёме в доме губернатора я краем уха слышал, что в Викторане случился большой скандал, причём именно с его родственниками, и сейчас его положение снова пошатнулось. Не исключено, что его могут заменить, и кто знает, кто это будет. Нынешний наш губернатор человек глубоко ведомый, да ещё и со здоровьем неважно, ты же сам его видел. Если назначат более сильного человека, и тот начнёт что-то менять... Не факт, что я смогу с ним договориться. То, что мы с шерифом обезвредили остатки Викторанских дьяволов и вернули покой в нашу губернию, прибавило веса и авторитета нашей семье, а это кое-кому не нравится. Так что его превосходительство очень настойчиво предлагал мне брачный союз — у него внук уже почти взрослый. Только зачем мне тринадцатилетний мальчишка? Усыновить разве что и попытаться воспитать из него хоть что-то достойное.
Клео хотел было напомнить, что ему самому скоро шестнадцать, но прикусил язык. Тринадцать лет — это ещё только начало созревания, а в шестнадцать уже рожают детей, так что это не аргумент для его хозяина. Если уж для господина Бенджамина начало его работы у Кондэ в двенадцать — это мрак и ужас...
Парадная дверь открылась, Бруно, заметно растерянный и в то же время оживлённый, пропустил вперёд двух гостей, и Клео с обмиранием понял, что угадал. Гостями оказались уже немолодой священник-бета в широком зимнем плаще с меховой подкладкой и молоденький омежка лет десяти-одиннадцати в мирском. Едва преподобный вошёл, и Клео осторожно принюхался...
— Преподобный Альфред! Что же вы не предупредили?! — откровенно обрадовался господин Бенджамин и поспешил помочь гостю снять плащ. — Я бы вас встретил!
— Бенджамин! Ну, что же ты так беспокоишься?! Я же написал, что приеду сразу, как только передам дела, — мягко укорил его сородич. — Мой заместитель человек толковый — сам выбирал, так что...
— И всё же, почему не написали заранее, когда приедете? — Господин Бенджамин сам начал стряхивать с плаща священника снег и вешать его на крючок. Бруно помогал мальчику.
— Подумаешь, мелочи какие?! Я ещё не настолько стар.
— Это не мелочи, — упрямо возразил господин Бенджамин и обратил внимание на спутника каноника. — А это и есть ваш воспитанник, о котором мне дядя писал?
— Да, это Марион. Будет мне с делами помогать. Знакомьтесь.
Омежка уже снял верхнюю одежду и размотал тёплую шаль, покрывающую его голову. Симпатичный, живой, улыбчивый, он почтительно поклонился хозяину дома.
— Мир вашему дому, ваша светлость.
— Здравствуй, Марион. — Господин Бенджамин приветливо пожал его ладошку, и мальчик зарумянился. — Надеюсь, тебе у нас понравится.
Тем временем Клео приглядывался к преподобному Альфреду. Новый каноник был одет в чёрную сутану с широкой белой пелериной, знаков сана не носил, только на правой руке поблескивал перстень-печатка с бирюзой. Внешне он мало походил на покойного преподобного Герберта — первый наставник Клео был слегка полноват, а преподобный Альфред... Повыше, сухонький, но что-то общее у них всё же было. Может, в походке и движениях, может, в мимике и взгляде, может, в манере говорить. И запах. Заметно слабоват в сравнении с ароматом господина Бенджамина, но тоже приятный и с первого же вдоха внушает доверие. Чувствовалось, что это очень хороший человек. Как и рассказывал господин Бенджамин.
— Бенджамин, а кто этот очаровательный юноша? — полюбопытствовал преподобный, приглаживая редеющие, слегка растрёпанные тёмные волосы вокруг выбритой макушки.
— Это Клео, мой новый ученик, — гордо представил гостю омегу господин Бенджамин, приобнимая Клео за плечи.
— Тот самый Клео, который как следует приложил Уэйланду кулаком под дых? — лукаво прищурился преподобный Альфред. Да, он похож на покойного наставника — такие же морщинки в уголках глаз, такая же улыбка... Этот человек нравился Клео всё больше! Юноша смущённо потупился — в голосе священника слышалось одобрение.
— Тот самый, — подтвердил господин Бенджамин.
Клео попытался почтительно поцеловать руку преподобному, но был остановлен.
— Ну-ну, не стоит, — покачал головой преподобный Альфред. — Мы же не на службе. Я здесь не как священнослужитель, а как частное лицо, так что к Дьяволу церемонии.
Клео растерянно уставился на него, и новый каноник рассмеялся. Совсем по-доброму и погладил Клео по голове. Совсем как преподобный Герберт. Сходство стало настолько внушительным, что у омеги навернулись слёзы на глаза.
— Клео, что с тобой? — забеспокоился преподобный Альфред.
— Ни...ничего... — Клео утёрся, стараясь не разреветься у него на глазах самым позорным образом. — Просто...
— Кажется, вы напомнили Клео его первого наставника, преподобного Герберта, — объяснил господин Бенджамин, снова приобнимая Клео и доставая из кармана свой носовой платок. — Клео был очень привязан к нему.
— Он умер? — понял каноник, перестав улыбаться.
— Да, в лето двадцать пятого года. Тогда умерла вся семья Клео, и преподобный забрал его к себе, но сам скончался спустя несколько дней.
— Соболезную, — искренне посочувствовал Клео гость. — Год тогда выдался скорбным — от этого голода пострадала не одна губерния, даже до столицы дотянулось...
— Проходите, — пригласил господин Бенджамин гостей внутрь. — Вам стоит выпить чего-нибудь горячего — на дворе сейчас так холодно. Тем более, что у нас чай вот-вот поспеет.
— С удовольствием.
С прибытием гостей все оживились. Даже Джим на время оставил дежурство, чтобы познакомиться с новым каноником. Преподобный Альфред понравился всем, а Бруно, который особенно не любил церковников и никогда этого не скрывал, разговаривал с гостем очень почтительно. Это уже говорило о многом.
Преподобный Альфред был неплохо осведомлён о делах своего нового прихода, живо интересовался работой господина Бенджамина, уважительно отзывался о старом господине Спенсере и его внуках. Едва разговорились, как в колокол снова позвонили. На этот раз это был шериф Бэккет, и Джим поспешил его встретить. Разумеется, Майкл прибыл вместе с отцом и очень тепло поприветствовал Клео. Юный альфа не терял надежды обратить на себя внимание омеги, но пока добился только равного отношения и ровного дружеского общения.
— А как вы узнали о нашем приезде, ваше благородие? — осведомился преподобный, когда новым гостям тоже налили чаю, а Криденс и Кларенс принесли ещё два кресла. — Я же ещё ни к кому не заезжал, кроме почтенного Тумэя.
— А "Мышиный угол"? — улыбнулся в ответ альфа. — Так уж вышло, что мы с Майклом навещали кое-кого и видели ваши сани. Вы тогда остановились рядом с храмом, и вас видели дети. Один из них тут же побежал к нам и сказал.
— Ах, да... Так, значит, вам обо всём докладывают.
— Очень часто, — кивнул Бэккет. — Преподобный, когда будет первая служба?
— Хотите о чём-то попросить? — Священник аккуратно поставил свою чашку на блюдце, стоящее на чайном столике.
— Не совсем. — Шериф посерьёзнел. — Дело в том, что я слышал, что все те обряды, которые в нашем округе проводил Уэйланд, признаны недействительными. Как и выписанные им бумаги.
— Как??? — побледнел Сильван и испуганно прижался к мужу. — Это... правда???
— Боюсь, что да, — сокрушённо кивнул новый каноник. — Всё это придётся проводить заново и заново вписывать в книги — Церковь стремится очистить свою репутацию от такого позора. Разумеется, это доставит некоторые сложности, но я за эти обряды ни монеты не возьму. Передайте это селянам, ваше благородие — они не обязаны платить дважды только потому, что к ним когда-то прислали исключительного мерзавца.
— Вы очень добры, преподобный, — поблагодарил шериф. — В последнее время наша общинная казна испытывает некоторый недостаток средств — закупочные цены заметно упали, а налоги растут...
— Последствия большой войны, которую мы пережили, — развёл руками преподобный Альфред. — Власть не придумала другого способа восполнить общий дефицит иначе, что, на мой взгляд, глупо. Господин Спенсер и господин Морган пытаются как-то на это повлиять, но пока безуспешно. Церковная казна тоже пустовата — средства активно вкладывались в вооружение, поэтому и церковный налог ощутимо увеличился, как и плата за проведение обрядов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
