Когда Аарон вышел во двор, чтобы перед встречей с папой проветрить голову, то почуял приближение другого альфы — на него ощутимо начало давить. Это было похоже на гнев отца и деда, только слабее. Спустя несколько секунд его крепко схватили за руку.
— Тихо, щенок, не рыпайся, — прошипел Глеб. — Я только поговорить. Пошли.
Аарон, который едва не применил один из усвоенных приёмов, немного растерялся. О чём этот угрюмый альфа хочет поговорить? За углом Глеб отпустил его руку и припёр к стене. Ощущение давления усилилось — шофёр был дьявольски зол.
— Слушай, парень, — прорычал он, и Аарон инстинктивно оскалился, чуя угрозу, — ты можешь думать всё, что хочешь, но Полли теперь мой. Нравится тебе это или нет. Мне уже рассказали, что ты его трахал почти год, не считая течек. И ты учти — я тебе его не отдам.
— Я и не собираюсь скандалы скандалить, — огрызнулся Аарон, и Глеб слегка остыл. В его глазах мелькнуло замешательство. — Если ты не будешь его бить и позволять другим обижать, то я дам своё благословение. Полли хороший парень и заслуживает уважения.
— Ты... не будешь драться за него? — удивился водитель.
— Нет. Мы с Полли просто друзья. Очень близкие друзья. Да, он мне дорог, как и другие омеги в доме, но я никогда не имел видов на него. Он мне нравится, я не спорю. Мне было хорошо с ним. Он стал моим первым омегой. И я хочу для него только самого лучшего.
— Ты... больной? — Глеб выпустил ворот парня и отступил на шаг, потрясённо разглядывая юного сородича.
— Не больной. Просто не такая сволочь, как многие другие альфы. Если что-то не нравится, то можешь дать мне в морду.
Глеб долго смотрел на него, после чего приглушённо выругался.
— Прости, парень. — Глеб нервно затянулся. Сигарета подрагивала в его пальцах. — Просто не ожидал, что Бейли может быть...
— Нормальным? Полли мне говорил то же самое. Так что, без обид?
— Без обид. — Глеб погасил окурок о подошву своего грубого ботинка и выбросил в кусты. Они сидели в глубине сада на скамье под старым дубом и вполне себе мирно разговаривали. — Ты пойми, кроме Полли и ребёнка у меня нет никого. Я, когда его в первый раз увидел...
— Ты из детдома? — догадался Аарон.
— Ага. Что бы нам не вкручивали про высших и низших, дурь это всё. В детдоме мы все были одинаковые, разве что альф и бет лучше кормили и меньше наказывали.
— А что на счёт того, что у омег куцые мозги и всё через задницу?
— Плевать. Так уж омеги устроены, и с этим ничего не сделаешь. Я как-то видел, как омеги рожают... Это очень больно. И ведь после этой боли они спокойно соглашаются на второго и третьего ребёнка. А Полли... Он мне сразу понравился. Не знаю, что это такое, но я бы не тронул его, кабы не течка, на которую я нарвался. Инстинкты сучьи... — Глеб стащил с головы кепку и начал с силой потирать лоб и висок. — Как обухом по башке — бабах!.. Не понял даже, как начал с него штаны сдирать и нагибать... Как метку поставил, тоже плохо помню... А когда очухался, то страшно стало — не порвал ли ненароком. Но обошлось, хвала небу. — Глеб уткнулся лбом себе в кулаки. — Не знал, как извиниться... А тут хозяин начал его на аборт гнать. И я сказал, что готов жениться. Пусть не с самым хорошим началом, но у меня семья будет. — Помолчав, Глеб спросил: — Ты скажи, Полли примет меня, если я извинюсь нормально?
— Думаю, что да. Ты только будь с ним подобрее. И он любит, когда ему спину гладят. Только именно гладь, а не утюжь.
Альфы переглянулись и тихо рассмеялись.
Проскользнув в папину комнату, Аарон увидел, что Гай уже спит. С Глебом они проговорили долго, и Аарон порадовался за друга. Всё-таки ему достался хороший муж! Немного грубоватый, но он не даст Полли в обиду и сумеет о нём позаботиться. И о малыше тоже. Может, со временем Полли сможет даже полюбить его.
Аарон на цыпочках приблизился к постели папы и осторожно потряс его за плечо.
— Папа... Папа, это я, Аарон.
Гай вздрогнул и поднял голову, осоловело уставившись на сына.
— Дорогой?..
— Прости, что не пришёл сразу, пап... Было одно дело.
— Это по поводу Полли? — Гай сел и продрал слипающиеся глаза.
— Да. Я поговорил с Глебом. Он тоже из детдома, как и ты, и неплохой. За Полли можно не беспокоиться.
Аарон осторожно обнял папу, вдыхая его чистый запах с лёгкой ноткой горчинки. Папа всегда пах так хорошо, что рядом с ним становилось спокойно.
— Ты не огорчён, что Полли теперь не может быть с тобой?
— Жалко, конечно... но так уж сложилось.
— А ведь Полли любит тебя. Он боялся, что ты, узнав про его беременность и замужество, рассердишься.
— К-как?.. Он ни разу мне... — оторопел Аарон. — Даже когда звонил...
— Он знал, что вам не позволят быть вместе слишком долго. Плюс разница в возрасте. И он знал, что был для тебя всего лишь близким другом. И альфа есть альфа... Так ты не сердишься?
— Нет. Я рад за него, — слегка покривил душой Аарон. От неожиданного известия в груди снова тоскливо сжалось. — Надеюсь, что у них с Глебом всё получится... Папа, я тут тебе подарок привёз. Маленький, но, надеюсь, тебе понравится.
— Подарок? Мне? — Гай проснулся окончательно и включил лампу.
— Да. Вот... — Аарон достал из-за пазухи рамку со своей фотографией в кадетском мундире. — У тебя же ни одной нет...
Гай трясущимися руками взял фотографию в руки, и по его бледным щекам покатились слёзы.
— Сынок... это... это прекрасный подарок...
Гай долго не мог успокоиться. Он долго всхлипывал на плече сына, что-то говорил... Аарон понял, что миг разлуки — настоящей разлуки — всё ближе. Совсем скоро Гай покинет этот дом, и кто знает — увидит его Аарон ещё или нет. Ведь его родитель столько лет прожил, запертый в четырёх стенах! Как он будет жить, когда выйдет за их пределы?
Времени для них двоих оставалось всё меньше.
Уезжал Аарон с тяжёлым сердцем. Он молча молил богов, чтобы успеть приехать до того, как папа уйдёт из этого дома навсегда. Будто видя это, Полли и Глеб всю дорогу до станции ни о чём его не спрашивали. Провожали они его оба. Глеб деликатно отошёл в сторонку, чтобы дать бывшим любовникам попрощаться.
— Полли... — нервно теребя ремень сумки, начал Аарон.
— Не говори ничего, не надо. — Омега тихо улыбнулся. — Папа ведь тебе сказал, да?
— Да... Почему ты молчал?
— Потому что ты Бейли. И потому, что я старше. У нас бы ничего не вышло. Да, я люблю тебя, Аарон. Я понял это тогда, когда ты уехал. Но всё к лучшему. Мы с Глебом поговорили... Мы будем одной семьёй, будем хорошо жить. Да, мы ещё плохо друг друга знаем, но это пройдёт. Притрёмся как-нибудь. А ты не грусти. Ты ещё найдёшь своего омегу и будешь счастлив.
— Полли...
— Я знаю. И я ни о чём не жалею. Мне есть что вспомнить.
— Береги своего малыша... Аарона... — Юный альфа бережно погладил пока ещё плоский живот омеги. — И... позаботься о моём папе. Как только узнаешь, что дед соберётся его выгнать — звони сразу. Я приеду и заберу папу с собой. Я не переживу, если потеряю его.
— Я позвоню.
Альфа и омега обнялись на прощание, Полли ласково поцеловал Аарона в щеку, ставя последнюю точку, и они расстались. Весь обратный путь до кадетского корпуса Аарон думал, что он просто слепой дурак.
Следующие два года прошли мимо без ярких событий. Аарон проводил Феликса на новое место — двоюродный брат собирался ехать на юго-восточную границу — приезжал домой ещё несколько раз... Семейная жизнь Полли складывалась вполне благополучно. Глеб старался быть для омеги хорошим мужем, заботился, таясь от хозяев. Сам Полли был вполне доволен и встречал Аарона с улыбкой. Когда родился маленький тёзка — славный здоровенький омежка — юный альфа смотрел на малыша спокойно. Разглядывая крохотный кулёк из пелёнок, из которого выглядывало круглое, чуть-чуть страшненькое глазастое личико, он уже не думал о том, что это мог бы быть его ребёнок, не бередил старые раны. Первые луны Аарон мучился, тосковал по их с Полли свиданиям, порой злился на Глеба, но в глубине души понимал, что Полли прав. У них бы ничего не вышло. И дело не только в его семье — они были всё-таки слишком разные. Он — потомок знатной семьи военных, Полли — из самого низа и попал в их дом почти случайно. Их свела потребность в особом душевном тепле, которое трудно было найти в этом мрачном доме. Тот год, что они провели вместе, остался в памяти светлым солнечным пятном. Потом Аарон перегорел и успокоился. Теперь они снова были просто хорошие друзья.
Каждый раз, как Аарона вызывали к телефону на вахту и альфа слышал в трубке голос Полли, то боялся, что омега виновато скажет, что не смог позвонить раньше и папу уже выгнали... Но пока обходилось. Полли рассказывал о Дэнвере, о новом денщике-омеге, которого к нему приставили. Дэнвер вступил в возраст созревания чуть раньше ожидаемого, удивив и обрадовав отца и деда. Значит, через год, когда семейный врач убедится, что со здоровьем у младшего Бейли полный порядок... Думать об этом не хотелось — в груди начинало болеть. Аарон всю голову сломал, пытаясь придумать, как устроить папу поближе к себе. Просить руководство принять нового работника он уже пытался и получил жёсткий отказ — штат был полностью укомплектован. Да и как он будет беречь родителя, скрывая собственную заинтересованность? Принимать гостей в общежитии было запрещено, а у Аарона были ещё и соседи, которые точно молчать не будут. Можно было, конечно, попросить уборщика Оливера приютить папу до тех пор, пока Аарон отучится здесь, а потом уехать с ним в военное училище и снять отдельную квартиру — отец и дед были бы не против дать денег, чтобы Аарон не ютился в очередной общаге. Можно объяснить это запретом приводить на территорию посторонних омег. Но как потом объяснять, если кто-то из братьев, а то и сами Людовик и Рэм решать навестить его? Да и если руководство обнаружит на территории жилой части корпуса постороннего, то разразится дикий скандал. И папу он точно больше не увидит.
С каждым приездом сына Гай становился всё молчаливее и бледнее. Они уже почти не тратили время на разговоры — просто сидели, обнявшись, и молчали. Время уходило с безжалостностью дробильной заводской машины. Уходя, Аарон сглатывал сухой ком, видя, как измучился его родитель. Разлука была неизбежна. И хотя Аарон оставил ему адрес корпуса и записал график кратких увольнительных, чтобы папа мог устроиться в этом городе и навещать его, надежды, что омега действительно так и сделает, было мало. Гай смирился с утратой. Нет, он не перестал любить своих детей, но для двух старших и младшего он был чужим, и это причиняло новую боль.
— Отец, зачем ты вызвал меня перед самыми экзаменами? — сердито поинтересовался Аарон, передавая сумку Симону. — У меня военное на носу, а ты...
— Это важно, Аарон. И я вызвал не только тебя. Дигори и Глен тоже здесь.
Старшие тоже приехали? Зачем? Когда Полли звонил в последний раз, то никаких тревожных вестей не было...
— Тогда я пойду переоденусь...
— Нет. Это не займёт много времени. Завтра ты вернёшься в корпус.
— Тогда зачем я тащился сюда, бросив всё?
— Пустая формальность, но необходимая. Руководство предупреждено, так что по поводу экзаменов можешь не волноваться. Многие тебе выставят автоматом, ты же в числе лучших... — И Рэм гордо хлопнул сына по плечу.
Аарон уже почти сравнялся в росте с отцом, но особой радости или гордости от этого не испытывал. Фамильное сходство он уже начал ненавидеть — ему постоянно о нём напоминали, хваля, что он истинный Бейли. И только горбинка на носу была утешением — папино наследство. Как и доброе сердце.
Проходя через сад, Аарон увидел Полли, гуляющего с сыном. Малыш Аарон рос на радость родителям. Худенький, неуклюжий, он уже начал вызывать у молодого альфы непривычное чувство умиления. "Совёнок", как в последнее время часто называли маленьких омежек за большие глаза, совсем не похорошел, но ему было всего два года. Полли и вовсе с него глаз не сводил. Навещая их во время кратких визитов, Аарон завидовал маленькому тёзке — тот получал родительскую любовь в полном объёме, видел папу каждый день, а он ловил украдкой и кусками. Особой любви со стороны своих отца и деда он не чувствовал — это было больше похоже на выполнение долга и многолетнюю привычку... Бросив вопросительный взгляд на друга, альфа увидел откровенное недоумение. Полли был не в курсе. Значит, спрашивать Андрюса или Гилмора тоже бесполезно.
Весна медленно, но верно брала своё. Было ещё холодновато, но деревья всё же подёрнулись новой нежной листвой. Из земли пробивалась трава, на одном из деревьев Аарон увидел гнездо... Жизнь шла своим чередом, и ничто не могло остановить её бег. Маленький Аарон тоже был доказательством неустанного бега круга жизни.
В большой гостиной уже ждали Дигори, Глен, Дэнвер и дед. Все при параде, дед даже нацепил полученные за годы безупречной службы награды. Дигори щеголял новенькой медалью и отличительным знаком за обучение и воспитание личного состава — не так давно на юго-восточной границе случилась знатная заварушка, и молодой, подающий надежды капитан Бейли отличился вместе со всем своим подразделением, практически спася контрудар пограничных войск от полного провала. Феликс, который тоже был там и командовал одной из рот, подробно описал всё, что происходило, в последнем письме и искренне признался, что таким родственником, как Дигори, вполне можно гордиться. Вот-вот Дигори должен был получить досрочное повышение — он шёл впереди всех, подбадривая личным примером. Старший брат буквально лучился гордостью и самодовольством.
Глен успел закончить Академию и поступил на службу в военный департамент — уже к середине второго года заявил, что готов сдать все нужные экзамены экстерном и таки сдал их с на редкость высоким баллом. Теперь он ездил по командировкам и следил за производством, снабжением и учётом оружия. Работа бесспорно ответственная, требующая глубоких знаний и выдержки. Не так давно прошёл репортаж, что назначенный в качестве проверяющего молодой, но весьма перспективный инспектор военного департамента Бейли вскрыл колоссальную недостачу в одной из воинских частей. Оказалось, что повстанцы Рейгана, о которых всё чаще говорили не только в прессе, совершили налёт на один из складов, находящихся в ведении тамошнего руководства, и вывезли пару грузовиков с оружием и боеприпасами. В том числе и со взрывчаткой. Вместо того, чтобы доложить по всей форме и отчитаться о недостатках караульной службы, местное командование всеми силами постаралось скрыть сам факт налёта. Однако инспектор, только-только поступивший на службу, разбирая документы с итоговой отчётностью, быстро заподозрил неладное, выбил разрешение на полную ревизию и раскрыл подлог. Разразился скандал, полетели погоны и головы, а семья Бейли в очередной раз продемонстрировала свою исключительность и преданность государству.
Дэнвер готовился к очередным экзаменам. После школы его собирались отдавать на регулярную службу в роту пехоты в соседний военный округ, но Полли рассказывал, что юный альфа не был слишком доволен таким решением отца и деда. Симон, его денщик, морщась, рассказывал, что молодой хозяин требует его к себе почти каждый день и проявляет завидный сексуальный аппетит, не гнушаясь и рукоприкладством, в чём не было никакой надобности — пах он, по мнению омеги, не так плохо, как можно было ожидать. Только горчит сильно. В дни течки кое-как удаётся отвертеться, но тогда крепко доставалось другим омегам в доме. Гилмор на полном серьёзе утверждал, что выпускать Дэнвера из-под надзора нельзя ни в коем случае, иначе парень покатится по наклонной и плохо кончит. Видимо, это понимали и отец с дедом, поскольку сам Дэнвер был мрачен, то и дело оттягивал тугой ворот своего кителя и бросал на старших злые взгляды. Аарон с грустью вспоминал славного малыша, сидящего на коленях у папы и улыбающегося брату... И как этот славный пухлый карапуз мог вырасти в жестокого эгоиста?!
