Омегаверс Мы же братья

— Рюк... Рюк... — Ленни всё сильнее ёрзал, норовясь потереться попкой обо что-нибудь. — Мне плохо... помоги...

— А чем я могу помочь? Я же ничего не знаю... У тебя что-нибудь болит?

— Попа... она будто горит... зуд... Сделай, что-нибудь...

— Но что? — совсем растерялся "волчонок".

— Что-нибудь... Я так больше не могу...

Рюк крепко зажмурился, собираясь с духом... и начал решительно расстёгивать на брате штаны.

— Сейчас... поворачивайся на бок... и компресс придержи...

Рюк не был уверен, что поступает правильно, но у братьев никогда друг от друга не было секретов. Они всегда всем делились — и радостями и обидами. Ленни никому так не доверял, как старшему брату. И только поэтому Рюк решился сделать то, что никогда бы не сделал никакому другому омеге. Он бережно стянул с Ленни штаны, подтянул его колени к груди, чтобы было удобнее, приспустил трусики и отогнул краешек подкладки, на которой начало расплываться бесцветное пятно. К аромату Ленни — шоколадное печенье и яблочный сок — начал примешиваться другой запах — какой-то приторный. Рюк нагнулся, принюхался и понял, что так пахнет смазка, уже блестевшая в ложбинке меж ягодиц, смешиваясь с потом. Юному альфе снова стало не по себе, но он задавил поднимающуюся панику. Не время! Он же альфа и не должен ничего бояться! Он должен позаботится о брате!

— Рюк! — Душераздирающий вскрик Ленни оборвал размышления и последние сомнения.

— Да-да, сейчас...

Рюк прикусил нижнюю губу и осторожно провёл двумя пальцами вдоль влажной ложбинки. Ленни вздрогнул и со стоном прогнулся, подставляясь. Рюк, глубоко вдохнув, провёл снова, раздвигая мягкие ягодицы брата и погладил снова. Ленни стонал и ёрзал, он явно чего-то хотел, но сказать не мог. Омежка царапал выложенный коричневой плиткой пол свободной рукой и скрежетал зубами... Рюк, отчаянно краснея, коснулся дырочки и почувствовал на своих пальцах ту самую смазку, запах которой упорно бил ему в нос. Она оказалась скользкой и немного липкой. Её было совсем немножко. Ленни снова заёрзал, и кончик пальца Рюка уткнулся прямо в сочащуюся дырочку.

— Ммм... — облегчённо замычал Ленни. — Зде-ессь... да-а-а...

Рюк начал осторожно поглаживать и массировать, догадавшись, что Ленни от этого становится чуть-чуть полегче. Омежка дышал часто и прерывисто, стоны стали какими-то другими, а его "перчик", как презрительно выражались старшие, начал отчего-то подрагивать.

— Всё... хорошо?

— Да... так лучше... Сделай так ещё...

Через какое-то время надо было снова намочить компресс и обтереть не только лицо Ленни, но и шею и грудь — Рюк чувствовал, как братишка весь покрывается потом. Понятно, зачем папа после вспышек всегда шёл в душ...

— Ленни... я на минутку... Надо смочить... Подожди...

Прополоскав оторванный рукав, Рюк намочил его, расстегнул на Ленни рубашку, снял её совсем, подложил под голову и начал обтирать. Ленни дышал всё тяжелее, глаза лихорадочно блестели, как во время болезни. Закончив обтирать, Рюк снова пристроил компресс на лбу брата, решительно разул его, снял штаны совсем, осторожно согнул ноги, раздвинул пошире и снова начал поглаживать и массировать в нужном месте. Ленни выдохнул с таким облегчением, что Рюк успокоился совсем. Всё правильно. И пусть потом говорят, что хотят, но он будет помогать брату так, как надо. Чтобы ему стало легче.

Сколько он так возился с братом, Рюк не знал. То и дело звенел звонок, в дверь кто-то стучался, порой откровенно ломился, дёргал за ручку, чьи-то голоса ругались, но юный альфа не обращал на это никакого внимания. Самым главным для него сейчас был брат, которому нужна его помощь. Пусть ругаются... Ленни надо переломаться, потом они пойдут домой. Стеснение и нерешительность были отброшены окончательно. Уж лучше это сделает он сам и очень аккуратно, чем кто-то чужой и больно...

В какой момент его палец проскользнул внутрь Ленни на целую фалангу, Рюк не заметил. Понял это только тогда, когда колечко мышц вдруг плотно его обхватило, а Ленни застонал от облегчения:

— Так ещё лучше... Пошевели... там...

— Так? — Рюк осторожно подвигал пальцем, чувствуя, что мышечная хватка чуть ослабела.

— Да... так... ещё...

Стало понятно, зачем нужна смазка — палец легко проскальзывал, когда хватка слабела. Рюк не рисковал просовывать палец глубже, но от этого простого действия Ленни снова заёрзал, будто норовя насадиться на его палец. Он уже начал что-то негромко выкрикивать, но Рюк не разобрал ни единого слова. Ленни выгибался, его голова моталась из стороны в сторону, компресс свалился, омежка тяжело и учащённо задышал, раскрасневшееся лицо перекосила необычная гримасса... глаза то зажмуривались, то широко распахивались... рот приоткрылся... Вдруг палец обхватило особенно сильно, Ленни что-то надрывно выкрикнул, его тело забилось, а из подёргивающегося "перчика" выплеснулось несколько белесых брызг. Ленни обмяк и затих, в тёмных глазах появилась муть, знакомая по болезни. Дыхание медленно выравнивалось. Кончилось что ли?

— Ленни... — Рюк потряс брата за плечо. Никакой реакции. — Ленни!

Ничего. Ладно, подождём, может, Ленни ещё очнётся... Но как вынуть палец, чтобы Ленни не было больно?

В дверь снова забарабанили, подёргали. Рюк растерянно обернулся.

— Опять заперто! Что за дела? Кто там?

— Да, кажется, там два этих дурика. Мелкий, говорят, потёк прямо на уроке... Ага, они точно там. Чуешь, как пахнет?

— Да ладно... И что там делает этот никчёмыш?

— Да пёс с ним, пошли на другой этаж.

Рюк перевёл дух, унимая бешено колотящееся сердце. Ушли. Так, Ленни надо снова обтереть — весь в поту. Но как это сделать одной рукой? Подумав, Рюк осторожно перетащил брата поближе к крану, из которого дежурные набирали воду, чтобы мыть полы в классах и коридорах, намочил рукав, кое-как отжал одной рукой и начал обтирать. Надо будет потом всё рассказать папе...

Наконец Ленни отпустил брата и с трудом открыл глаза. Он уже был не таким горячим, как во время вспышки, дышал ровно. Пока Ленни лежал без сознания, он иногда вздрагивал, отчего палец Рюка сжимало ещё сильнее, и потом снова становилось как было, тихо стонал. На зов Рюка мальчик по-прежнему не реагировал, ничего не говорил. И когда в тишине прошелестел его тихий голос, Рюк безумно обрадовался.

— Рюк...

— Ленни... Ты как себя чувствуешь? — Юный альфа вцепился в ладонь бледнеющего брата и пригладил его растрёпанные волосы.

— Уже всё... кажется... Рюк... я так устал...

— Ничего, сейчас я тебе помогу помыться, и мы пойдём домой. Там деда Кирин, он тебе поможет.

— Хорошо...

— Тебе не было больно?

— Нет... Ты самый лучший брат в мире...

— Ты тоже, Ленни.

— Рюк... я пить хочу...

Вымыв руки и напоив брата из сложенных ладоней, Рюк принялся за дело. Второй рукав тоже был оторван — им Рюк обтирал Ленни насухо. После чего помог одеться, сменил подкладку на всякий случай, обул, запихнул использованную подкладку в кармашек рюкзака, навьючил его на себя, взял брата на руки, отпер дверь и вышел в коридор.

По ту сторону двери собралась внушительная толпа. Здесь были все — и учителя, и старшие, и младшие... Альфы, беты и омеги... Все смотрели на хмурого Рюка с измученным Ленни на руках. Как он бережно несёт брата по коридору и тихонько с ним разговаривает, грозно поглядывая по сторонам. Только теперь сородичи почувствовали, как Рюк силён... Альфы и беты выглядели потрясёнными, а в глазах некоторых омег Рюк увидел... слёзы.

— Ну что, поломал целку братишке? И как тебе? Понравилось?

— Что бы ты понимал, — огрызнулся Рюк, даже не взглянув на него. Он был полностью сосредоточен на Ленни, который жался к его груди. — Тебе бы так.

— Я альфа. Мне это не грозит.

— Вот поэтому и не поймёшь. Мы идём домой.

Толпа расступилась, пропуская близнецов к лестнице. Проходя мимо учителя рисования — пожилого омеги — Рюк вдруг услышал его тихий шёпот:

— Ты молодец, Рюк.

Рюк улыбнулся в ответ и пошёл дальше, торопясь отнести Ленни домой. Услышать похвалу от учителя было приятно.

Виктор бежал домой, по пути заглядывая в магазины. Как прошла первая вспышка Ленни? Справился ли Рюк? И не ушёл ли из дома отец?

В их полутёмной комнате были только близнецы. Ленни лежал на кровати под одеялом и крепко спал. Рюк сидел рядом на табурете ссутуленный и чего-то ждал. Увидев родителя с пакетами в руках, юный альфа поднял голову.

— Папа...

— Ты чего в потёмках сидишь?

Виктор включил свет и увидел, что его старший сын выглядит очень бледным и уставшим. Боги, можно себе представить, что он сегодня пережил... Ведь он очень любит брата...

— А дедушка где? — Омега опустил пакеты на пол, торопливо разулся и метнулся к своим детям.

— Я не знаю... Когда мы пришли, его не было... Хорошо, у нас свой ключ есть... — Рюк испуганно взглянул на папу.

— Давно Ленни спит? — Виктор ободряюще обнял сына.

— С тех пор, как мы домой пришли. Было где-то два часа... я точно не помню... Когда мы пришли домой, я разул его, снял куртку, раздел и уложил... Он сразу уснул...

— Молодец, дорогой.

— Папа... а почему у Ленни попка так сильно сжалась, что я палец вынуть не смог даже со смазкой? — Рюк сжался и опустил глаза.

— Ты... сунул ему палец?..

— Это случайно получилось, пап, — виновато промямлил альфа. — Сначала я ему компресс сделал... Пришлось рукав оторвать. Ленни весь был горячий... Потом он начал ёрзать и жаловаться, что у него попка зудит... Я решил погладить, чтобы зуд стал поменьше... это помогло... Ещё я его обтирал от пота... А потом палец сам проскочил... Ленни сказал, что так лучше... попросил пошевелить... а потом... Что это было, пап? — Рюк всё же рискнул поднять глаза.

— Это была сцепка, дорогой. — Виктор придвинул второй табурет и сел рядом с сыном. От сбивчивого рассказа на сердце полегчало — Рюк всё-таки не растерялся. — Обычное дело при спаривании... то есть секса во время вспышки. Потом расскажу поподробнее. Значит, у Ленни была сцепка?

— Похоже. Он долго меня держал... и был какой-то странный. Я его за плечо тряс, звал, а он не отвечал. Потом всё прошло, он меня отпустил и глаза открыл. Я помог ему помыться, вытер вторым рукавом, поменял подкладку, одел, обул, и мы пошли домой. Ленни сильно устал, он идти не мог, и я его на руках нёс.

— Молодец, — снова похвалил сына Виктор.

— Значит, я всё сделал правильно? — Рюк уткнулся в плечо родителя, дрожа всем телом, и Виктор понял, как бедняга извёлся за день. Дёргался всё утро, потом вспышка, потом он один сидел с братом в комнате...

— Да, ты всё сделал правильно. Ты голодный?

— Да... съел бы чего-нибудь...

— Хорошо, милый. Ты посиди ещё с Ленни, а я приготовлю что-нибудь на ужин. — Виктор поцеловал сына и встал. — Скоро он проснётся и надо, чтобы Ленни хоть чего-нибудь съел. Ближе к ночи будет новая вспышка, так что завтра вы в школу не пойдёте. Я покажу тебе, что надо ещё делать, чтобы Ленни стало полегче, и ты будешь это делать завтра сам или с дедушкой. И надо будет записывать, когда у Ленни вспышки начинаются и заканчиваются.

— Дни надо указывать?

— Обязательно. И так весь год с лишним.

— Зачем?

— Чтобы узнать периодичность его цикла и когда примерно ждать следующую течку, чтобы быть готовыми заранее.

— Вот почему ты точно знаешь, когда у тебя будет следующая...

— Именно. Каждый омега должен знать свой цикл, чтобы по возможности избежать... — И Виктор замолк, вспомнив тот страшный вечер, когда были зачаты его близнецы.

— Так вот как... мы появились? — понял Рюк.

— Да, родной. Я торопился после школы домой — вот-вот должна была начаться очередная вспышка. Это было на третий день... Я спешил, как мог, но не успел — меня унюхал тот альфа и... Я не смог сопротивляться, а он так мерзко пах... Это было страшно, особенно когда он меня пометил. — Виктор, дрожа, коснулся шрама на шее. — Я боялся, что он кусок шеи откусит, так было больно... Потом, когда мы расцепились в последний раз, он меня бросил валяться на дороге. Я кое-как пришёл в себя и еле добрался до дома. А потом началось... самое страшное.

— Ты не хочешь, чтобы у Ленни дети появились так же?

— Да. Переживать это очень тяжело и больно. Ты не думай, я рад, что вы у меня есть... пусть вы и были зачаты насильно. Но я всё равно вас люблю. Особенно полюбил, когда впервые увидел на УЗИ и убедился, что вас двое. — Виктор ласково посмотрел на своих мальчиков. — Дети это хорошо, но они не должны зачинаться в страхе и боли — с этим трудно жить. Тем более помня, как меня и вас потом защищал ваш дедушка...

— Я... всё понял, папа. — Рюк обнял Виктора. — Я сам буду всё записывать и ухаживать за Ленни на каждой вспышке. Ты только научи меня, что делать надо. И я тебе обещаю, что Ленни сам будет решать, кто зачнёт ему ребёнка. И это случится именно тогда, когда сам Ленни этого захочет.

Кирин вернулся домой под утро — усталый, грязный, с запахом дешёвого пойла. Он не рискнул возвращаться домой в совсем невменяемом виде, отчего и задержался. Ему было плохо и ужасно стыдно за себя, но ничего с собой поделать омега не мог.

Войдя в комнату на цыпочках, он сразу увидел, что Виктор спит рядом с Ленни, обнимая его во сне, а Рюк посапывает за письменным столом, уронив голову на сложенные на столе руки. Лампа с зелёным плафоном ещё горела, выхватывая лежащий рядом с Рюком лист бумаги. В полусжатых пальцах юный альфа держал ручку. Разувшись, Кирин подошёл, посмотрел на написанное, и ему стало совсем плохо. Лист, вырванный из тетради в клетку, был подписан "Течки Ленни. Первая". Ниже было приписано: "Первая вспышка". Рюк написал предположительное время начала и конца, указав дату. Дальше шло время второй, которая закончилась пару часов назад. Ниже шёл краткий перечень того, что надо делать, чтобы облегчить страдания Ленни во время вспышки... Прочитав записи старшего внука, Кирин отшатнулся, прикрывая горящее от стыда лицо руками. Как он мог забыть?!! У Ленни же первая течка!!! Он должен был оставаться дома и ждать, когда вернутся из школы мальчики!!! Виктор рассердится... Боги, можно себе представить, как страшно было Рюку, когда он, придя домой, увидел, что никого нет, и до самого возвращения с работы папы сидел с братом один... Позор!..

Рюк вскинул голову, услышав тихий всхлип. Альфа... поэтому у него отличный слух.

— Деда... ты вернулся... А где ты был? Мы волновались... — Рюк сел прямо, продирая глаза.

— Только не надо ничего говорить, милый... Я знаю... я виноват... я вас подвёл...

— Тебе опять плохо, да? — Рюк встал со стула и подошёл к деду, желая обнять, но тот отпрянул. — Что не так?

— Не... надо... меня трогать... я грязный...

— Тогда иди в душ. Я тебе чистую одежду достану...

От заботы в голосе внука Кирина всё же прорвало, и несчастный омега сполз по стене на пол, трясясь от едва сдерживаемых рыданий.

— Прости... прости меня, мой мальчик... Прости, если сможешь...

— Ничего, я не сержусь. — Рюк всё же сел рядом с ним и обнял. — Ты только до конца течки не уходи никуда, ладно? На самой первой вспышке я сумел всё сделать правильно, и папа мне показал кое-что, но я боюсь, что не справлюсь завтра... то есть, уже сегодня. Ты мне поможешь?