Легко ли стать принцессой...

— Приехали.

Сергей встряхнулся — впереди приближался грандиозный полыхающий шар, освещающий высокое каменное изваяние, со строгим лицом и большим карающим мечом. Дорожная лента сделала последний поворот, и вынесла на широкое открытое пространство...

— Кажется, успели, — Орман спрыгнул на землю, Сергей следом.

Они потратили полдня, чтобы добраться сюда, и просто не имели права опоздать. Просторная площадь вся запружена галдящим народом — в воздухе гомон и гвалт. Большая, круглая — вокруг какие-то официальные здания-учреждения. У самого памятника, и парадного входа в городской муниципалитет, виднелся помост...

— Его величество, Лего Вой, — широким жестом закончил экскурсию Орман и задрал голову к огненному шару: — Звезда символизирует восход, возрождение и будущность. Что дальше?

— Ближе не получится? — Сергей нечего не видел, кроме помоста.

Друг нырнул в толпу и заработал локтями — постарался не отставать: 'Сколько народа...'

Вам это интересно, люди? Вы любите на такое смотреть? Хлеба и зрелищ?

Толпа галдела, среди общего шума тонули отдельные слова и разговоры. Они пробились почти к самой цепи солдат, когда наверху неожиданно потухла звезда, и гомон резко возрос...

Вспыхнули прожектора, гоняя лучи по беспокойной толпе, пока не скрестились на возвышении у скульптуры. Ритмично загрохотал барабан — и на освещенной площадке начали появляться люди — Сергей сжал зубы: 'Любите эффекты, сволочи ...'

Их выводили по одному. Худых, изможденных. Они не кричали, не просили о пощаде. Просто останавливались, и замораживали пустой взгляд поверх толпы. Галдящей, беснующейся толпы. Тринадцать человек — чертова дюжина.

Измученные, но твердые на ногах. Казалось, они не потеряли надежду, они просто ее не ждали...

Затем чинно, как на параде, выдвинулся и развернулся взвод солдат, — грохнули о деревянный настил приклады старинных карабинов. На головы осужденных принялись по очереди натягивать мешки...

Сергей закрыл глаза: "Вот и все". Конец.

Он никогда не сможет это забыть.

Останется в памяти и укоренится в душе. Смерть. Страшная, мрачная, жуткая в своей несправедливости. Будто он лично протягивает руку, и нажимает на спусковой крючок...

'Я не виноват! — вопил в голове мечущийся писк дикого страха. — Не просил, не хотел, меня не спрашивали! Сам жертва! Перевернули всю жизнь, всю судьбу, саму сущность!"

'Сущность не переменит никто, — будто ответил из глубины спокойный уверенный голос совести. — Можно изменить тело. Но никто никогда не изменит душу...'

'В чем дело? — продолжал вопить безудержный страх, — я виноват? Никто не посмеет обвинить меня!'

'Никто, — соглашался голос. — Кроме тебя самого...'

Ударили по ушам клацнувшие затворы — он еще сильнее зажмурился: 'Зря я cюда приехал...'

Сердце сжалось в осколок льда, а звонкая бесконечная пауза рвала на лоскутки барабанные перепонки. Сейчас раздастся грохот конца...

Больше ничто не кричало в голове. Больше не было писка страха, не было голоса сердца. Ибо само сердце теперь с огромной скоростью падало в глубину бездонной пропасти, мигая затухающим угольком далеко внизу, пока окончательно не пропало из вида. И только совесть, холодная молчаливая ледяная совесть, заполняла внутренности и голову. Стягивая мерзлотой желудок и поясницу. Душу и позвоночник...

Это теперь останется навечно. Исчезнувшее сердце, и леденяще-безразличный холод. Мертвый разум и пустота...

Теперь это его жизнь. Если только можно назвать жизнью.

— Нет!! — рванул к небу почти погасший голос души. — Остановитесь...

Безраздельная арктика удивленно замерла... и далеко внизу, в необъятной глубине, мигнуло почти пропавшее сердце...

— Остановитесь!! — он рванул вперед, протискиваясь через людей, прямо к шеренге солдат...

Мерзлота прямо на глазах исчезала, уступая место душе — пускай сжавшейся и перепуганной, — но своей родной душе... А из далекого низа, из самых глубин преисподней — стремительно поднималось переливающееся огнями сердце...

— Стойте!! — выскочил из толпы и уткнулся в шеренгу солдат. — Не надо стрелять...

Удивленно обернулся с поднятой рукой лейтенант, и шевельнулась шеренга бойцов с карабинами. Громкий гвалт толпы начал возбужденно стихать...

— Я здесь, — хрипло произнес Сергей. — Не надо казни. Передайте королю.

Лейтенант оглядел с головы до ног, но на всякий случай поднес руку к уху, делая запрос. Выслушал ответ и кивнул солдатам — его немедленно скрутили и заломили руки. Гомон толпы с каждой минутой становился тише...

Вот и все. Набегалась пташка, напрыгалась.

Он уже не слышал, как утихал беспокойный ропот толпы, не видел вытаращенных глаз Ормана...

Его затолкали в широкий вход муниципалитета, и уже внутри, пытаясь осознать конец... уши догнал резкий грохот одновременного залпа. И через паузу — мягкие шлепки падающих тел...

Колени подогнулись, он пошатнулся. И только крепко ухватившие псы удержали непослушное тело на ватных ногах...

7

Длинный коридор. Он не видел дверей, не видел расступающихся людей, не чувствовал мертвой хватки поддерживающих псов. Он ничего не видел. В ушах все время грохотал залп. И мягкие шлепки падающих тел...

Просторный холл, много народа. Все изумленно смотрят, гулкая тишина. Навстречу быстро приближается кто-то, незнакомый и молодой, с круглыми от бешенства глазами — люди почтительно расступаются...

— Тварь!! — сильный удар в лицо — Сергея отбросило, и он повис на руках солдат. — Гнида...

Еще удар, и еще. Руки отпустили, и он свалился на пол. Сильные удары ногой — в живот, и снова в лицо:

— Гадина... Только еще попробуешь вытворить подобное...

— Хватит, Улих, — знакомый жабий дребезжащий голос. — Достаточно.

Неприятно мокрое заливало глаза. Сергей приподнялся на локте, сплюнул и вытер лицо. Поделом тебе, идиот...

— Уберите ее отсюда, — брезгливо отвернулся Дагон.

Его подхватили под руки и потащили прочь...

'Дурачок ты, Сережка, — вздыхала Светка, когда он останавливался и совал горсть монет бездомному нищему. — Они ходят сюда, как на работу. Многие богаче тебя'.

'Ну и пусть, — упрямо отвечал Сергей. — Не мое дело. Просящему дай? Пусть в делах совести разбираются там, наверху...'

'Странный ты у меня... — улыбалась она и целовала в щеку. — Как не от мира сего'.

Это казалось сном. Далеким, нереальным сном. Будто происходило с кем-то другим, на экране — а он смотрел, удобно устроившись в кресле.

'Грандиозно! — восторженно вздыхала Светка после 'Аватара'. — Три 'Оскара'?

'Оскары — за эффекты, операторскую работу, — кривился Сергей. — Критики не увидели главное — смысл!'

'Другие тоже имеют право на свою жизнь, — соглашалась Светка. — Свои традиции...'

'В том, что мы сгубили свой собственный мир, — поправлял ее Сергей. — И безграничные возможности, вместе с ним'.

'Фантазер, — смеялась она. — Я не хочу жить на деревьях!'

Неправдоподобное прошлое — как сон. Быстро исчезающий из памяти. Каждое утро, буквально через пару минут — что снилось? Ага, забыл... Только пара глупых картинок.

Он сидел в углу комнаты, откинув голову на стену. На окнах толстые решетки, на двери огромный запор. Лицо в запекшейся крови — ему все равно. Он не чувствовал боли. Какой смысл?

'Смысл? — округляла глаза Светка. — Сегодня родительское собрание! Забыл?'

'Да-да... — машинально, не вникая, склонясь над ноутбуком. — Нет, не...'

'Сейчас, — грозно нависала над головой жена. — В школе!'

'Помню...'

'Точно? — маленькая рука закрывал крышку. — Ты даже не успеешь собраться!'

Маленькие теплые мелочи, наполняющие жизнь. Из них состоит каждый день, каждый час, каждая минута. Мы варимся в этом, прыгаем, бегаем, дышим... Чем теперь будут дышать его легкие? Наполняться часы и минуты? Впрочем, он знал. Громким залпом, и мягким шлепаньем тел...

Час проходил за часом, за окном серел рассвет, а безвольное тело даже не изменило позы. Он теперь просто щепка, которую крутят водовороты...

Потом лязгнула дверь, и кто-то заглянул. Даже не обратил внимания — мужчины или женщины...

— Ваше высочество? — склонились сверху. — Прошу вас! — его подхватили, и потащили на выход...

Где он? Еще в муниципалитете?

Широкий коридор с громадной дорожкой, за ним следующий. Реальность снова превратилась в калейдоскоп, в мелькавшие кадры незнакомой ленты. Не обязательно вникать, понимать и чувствовать...

Снова душевая. Его передали на руки двум девушкам — умелые руки быстро раздели и умело обмыли, попеременно обдавая то хвойным паром, то водопадом воды. Прятал стыд, и не чувствовал мягкого касания к кровоподтекам и ссадинам, хоть кожа и стала заметно чувствительней. Высушили и снова одели в какую-то пижаму. Он так и не смог заставить себя взглянуть в зеркало...

Затем массажный кабинет. Твердые ладони несколько взбодрили уставшую голову. Потом его усадили в кресло визажистов. Или стилистов. Или мастеров внешности — неважно, как они здесь назывались. И пара очень уважаемых мэтров принялись задумчиво разглядывать волосы и лицо. Затем облачились в халаты и приступили к работе...

Это длилось долго. Он не видел, чем они занимались, перед креслом не было зеркала. Только прикосновения легких перышек по лицу, и обрезков волос...

Потом его одели.

Этот момент он запомнил, не мог не запомнить. Выхватил из череды кадров. Очередная комната, кожаная мебель, и открытая створка гардеробной... Глаза в первый раз обрели чувства, и голову заполнила паника — женское платье под прозрачной пленкой, и пара туфель на тонком высоком каблуке...

'Я не могу!!!" — безмолвный вопль куда-то вверх.

Он смог. У него никто не спрашивал.

Одели, навесили драгоценности, и подвели к зеркалу... Он задержал дыхание.

С другой стороны на него уставилась прекрасная девушка, в темном элегантном платье — та самая синеглазая красавица, с экрана телевизора. Прямо с обложки модного журнала. Никогда бы не поверил, что такое возможно. Темные волосы свободно падают на точеные плечи, на лбу сверкает крупными алмазами диадема. Гибкую шею охватывает ожерелье, платье изящно подчеркивает фигуру, оставляя открытыми руки и плечи. Туфли делают ноги невероятно длинными и стройными...

Он уже такой?

Рядом появился кто-то, черный, как смоль, с умными глазами — принялся махать руками и что-то объяснять. Сергей никак не мог понять...

'Сон. Дикий, нереальный сон'.

— Понятно? — закончил чернявый.

— Что? — сделал попытку вернуться в реальность Сергей. И замолк, наконец четко уловив тембр своего голоса...

— Меня зовут Сатто Гелу, — вздохнул тот. — Ничего не говорите. Улыбайтесь, делайте умное лицо, и молчите.

Он не ответил. Понятия не имел, про что...

Через минуту они уже оказалась перед большой взбудораженной толпой, и со всех сторон рухнул водопад голосов: 'Принцесса Энтийская?' — 'Народы Ашеров получат юридический статус?' — 'Планы на будущее?' — 'Ваше отношение к волнениям в Бессарии?' — 'Помолвка с принцем Улихом — правда, или политический шаг?' — 'Будет ли подниматься вопрос Неверов?'...

Пресса? Только не это! Отличается этот мир хоть чем-нибудь?

Журналисты чуть ли не лезли за шеренгу гвардейцев, в парадных мундирах. Сатто Гелу широко улыбнулся и поднял обе руки — он оказался специалистом по связям с общественностью. Беспокойный гомон начал стихать...

— Ее высочество извиняется, — профессионально-доброжелательный тон, специалист был в своей стихии. — Вы должны понимать, сейчас довольно сложный период...

— Почему это не произошло раньше? — не выдержал кто-то в первых рядах. — Это цель королевской семьи Дорма, или лидеров Архелая?

— О целях Архелая спрашивайте у Архелая, — умело отвел в сторону Гелу. — На виду искренняя забота всей сознательной общественности Архуна.

— Тем не менее...

— Пока без фактов, — закрыл тему чернявый. — Научно-исследовательский центр Альтанга провел все исследования, для подтверждения подлинности генома — это факт. Остальное — работа следственной комиссии. Но могу обнадежить, что Его величество предпримет все усилия...

— Что может ответить сама принцесса? — перебили из толпы.

— Ее высочество доставили в беспамятстве, без сознательных воспоминаний, — развел руками Гелу. — Ничего, существенно помогающего истине и правосудию...

— Тогда что произошло вчера? — новый выкрик из толпы.

— А что произошло вчера? — изобразил искреннее недоумение специалист по связям. — Законный акт возмездия над преступниками! Конечно, Ее высочество не выдержала вида казни — женское сердце полно сострадания, вы должны понимать... Но спустя пару минут естественно вернулось к справедливости!

— Похоже, солдаты считали по-другому, — не желали успокаиваться в зале.

— Солдаты просто не разобрались, — широко улыбнулся чернявый. — За что Ее высочеству уже десятки раз принесли самые искренние извинения.

Сергей молча ждал, когда закончится весь этот балаган. Спина невыносимо зудела, он чувствовал себя дико и неуютно, в этом обтягивающем роскошном платье, на этих высоких каблуках...

Но этот день не останавливался. Лента фильма только начала набирать обороты.

Они еще не раз встречались, с разными представителями структур этого мира, о которых не имел ни малейшего представления. Какие-то королевства, княжества, пределы, вотчины, корпорации, организации, содружества, сообщества — мир был сложен и невыносимо запутан. Чреда лиц — где-то любопытных и взволнованных, как у журналистов, где-то надменных или раздраженных, где-то абсолютно равнодушных... Аристократия, политики, лидеры, руководители, начальники, вожди — военные, гражданские, женщины, мужчины, — костюмы, сюртуки, платья, мундиры... Один раз мелькнули генерал и капитан — отвернулся в сторону. Не мог заставить себя напрямую встретиться глазами с теми, кто помнил его прежним. И даже возлагали какие-то былые надежды...

Он полностью потерял представление о времени. Манекен, истукан, вперивший пустые глазницы в потолок. Они получили, что хотели. 'Улыбайся, скотина, — зло зашипел в ухо Улих, на одном из приемов. — Изобрази, что дико счастлива!' Он промолчал. Тупые вопросы не требуют ответов.

Ближе к вечеру его отвел в сторону лысый представительный вице-канцлер. 'Ты еще ничего не поняла? — равнодушный голос, старинные очки смотрят куда-то в окно. — Не дошло?' Сергей тоже смотрел в окно — верхушки деревьев, свободные птицы в небе... 'Не хочешь отвечать? — очки повернулись. — Ладно. Тогда скажи, — в толстых линзах какое-то нереальное спокойствие. — Тебя никогда не пропускала через себя рота солдат?' Сергей стиснул челюсть и побледнел. 'Здоровых, потных, тупых солдат, — продолжал вице-канцлер, — которые полгода не видели баб? — немного помолчал, дожидаясь ответа, потом мягко посоветовал: — не шути с королем, девочка. Он не понимает юмора'.

Сергей молча смотрел ему вслед. Ты друг или враг? Они получили его тело. Но никогда не получат душу...

День закончился также внезапно, как и начался, без четких границ. Вдруг обнаружил себя в пустой комнате, за сопровождавшими закрылась дверь, и наконец-то один...