Периферия

Я видел Агона в его кабинете, утопившего массивное тело в уютном кожаном кресле. Тёмный сидел, вальяжно откинувшись на спинку и закинув ногу за ногу — в полумраке кабинета разливалось пятно света от настольной лампы под круглым абажуром, и этом пятне ослепительно сиял начищенный до зеркального блеска ботинок. За спиной шефа Тёмных тускло поблескивал стеклянный стеллаж, заваленный книгами, газетами и папками с делами, а на стеллаже стояла статуэтка из тёмно-коричневой неглазурованной глины. Я прекрасно мог её рассмотреть, потому что Юрий, чьей памятью я пользовался сейчас, не раз разглядывал её, выслушивая очередное ценное руководящее указание своего начальника.

На небольшом прямоугольном основании стоял неошкуренный пенёк. В торец его, пересечённый множеством разрубов, был воткнут длинный двуручный топор с полукруглым лезвием, а рядом застыла фигурка монаха в светло-коричневой рясе. Обычная сценка из средневековой жизни — священник, пришедший отпустить грехи осужденному на смерть. Председатель коллегии "Шикана" был широко известен в городе своей религиозностью. Вот только веяло от статуэтки совсем не скорбью или христианским смирением: на лицо монаха, вылепленное с величайшим искусством, падал отблеск света от настольной лампы, и были видны его глаза — маленькие, весёлые, лукаво прищуренные.

Шеф курил. Он нарочито заботился о своём здоровье, часто голодал, пил зелёный чай, но в кругу приближённых изредка позволял себе расслабиться. Между толстыми пальцами дымилась длинная чёрная сигарета в мундштуке эбенового дерева. Тёмно-синий дым, поднимавшийся в воздух с её кончика, кружился медленным ленивым вихрем над головой Агона — так же, как крутилась полупрозрачная воронка над головой Юрия...

Кстати, она-то откуда взялась? Проклятие такой силы — ЧП, привлекающее внимание не только Ночного Дозора, но даже Инквизиции. Юрий не просто погибнет, он заберёт с собой ещё кого-то. Агон не мог не защитить своего ближайшего помощника — а ведь Юра, пусть он всего лишь человек, "особа, приближённая к императору". И Агон не мог не предполагать, что, заметив воронку, мы начнём расследование и, даже если не найдём преступника-мага, узнаем о существовании "фильтра".

Или — он хочет, чтобы мы о нём знали? После находки в карьере Стойленского ГОКа обстановка в городе стала, мягко говоря, нервной — а невыдержанность Твердислава, шефа Ночного Дозора давно уже стала легендарной среди Иных-оскольчан. Агон мог таким вот ненавязчивым образом проинформировать нас о том, что располагает силами, достаточными для отпора.

Формально "фильтр" не был нарушением Великого Договора. Он не превращал людей в Тёмных Иных, как мифическая книга "Фуаран". Он просто собирал вместе тех, кто уже от рождения мог войти в Сумрак, и будил зёрна Тьмы, уже упавшие в их души. И никто никогда не запрещал собирать рассеянную Силу.

Больше того, юристы-люди из "Шиканы" действительно были профессионалами, лучшими в нашем городе. Они помогали людям. Юрий не раз видел, как после консультации распрямлялись те, кого придавила к земле нежданно свалившаяся проблема, и в их глазах появлялась надежда.

Правда, за эту помощь приходилось расплачиваться. Юрий, практически не куривший в Воронеже, забивает в лёгкие ударные дозы никотина. Кто-то из его коллег глушит себя алкоголем, и по крайней мере один из стажёров балуется "травкой". Иные, которых в штате тоже было предостаточно, успешно высасывали из них Тьму, но ведь известно давно: заберешь горе — оно вернётся вновь, заберёшь радость — она исчезнет навсегда.

Дополнительными донорами служили только молодые, ещё не приобретшие спасительной брони профессионального цинизма. Адвокаты старшего поколения, "вольные хищники в джунглях закона", давно уже не забивали себе голову такой ерундой, как переживания клиентов...

Раздался визг тормозов, и в паре шагов от меня затормозил "уазик" с синими номерами и мигалкой на крыше. Из распахнувшейся задней правой дверцы выпрыгнул невысокий черноволосый парень. Он на секунду сунулся внутрь салона, пожал руку милиционеру-водителю, хлопнул его по плечу, и только после этого повернулся ко мне:

— Привет, Следопыт!

— Привет, Кириллыч, — растеряно отозвался я, провожая взглядом отъезжающую машину. — Ты поумнее ничего придумать не мог, чем с ментами кататься?

— Зря ты, Санёк! — категорично и с наигранной обидой отозвался Кирилл. — На фига мне силы тратить на магию, если можно доехать по знакомству?

— По знакомству?! Блин, это с каких же пор у тебя завелись знакомые в милиции?

— Так всегда были, — пожал плечами мой напарник. — Это Вовка, мы с ним на одной площадке живём. Он всё равно в первый отдел ехал, так что и меня подвёз.

Я ухмыльнулся. Кирюхина лень совершенно естественным образом переходила в жуткую деловитость, если требовалось обеспечить себе возможность ничего не делать. Действительно, магией от машины и не пахло: Кирилл ухитрился убедить соседа, что круг на четверть города — самая короткая дорога к "первухе". Иной, которому лень заниматься магией — что ж, в нашем дурдоме на триста тысяч пациентов бывает и такое!

— Зря машину отпустил, — сказал я, закуривая седьмую по счёту сигарету. — Как нам сейчас в офис возвращаться?

— Да нет, Следопыт, — возразил Кирилл. — Вовка и так опаздывал. Что ж ему теперь, из-за нашей работы лишаться своей?

Я почувствовал короткий острый укол стыда. Для Светлого Иного забыть про людей — непростительно.

— Ты пока рассказывай! — продолжал Кирилл, деликатно не заметив моей оплошности. — Что ты там откопал?

Я вздохнул и, глядя в круглую физиономию своего напарника с острым носиком и густыми вразлёт бровями, ответил:

— Дневной Дозор, а может, Агон лично, начал массовую инициацию Тёмных Иных. Кроме того, он тянет Силу из людей.

Кирилл присвистнул:

— Это всё? Да он только этим и занимался последние лет триста!

— Ещё, — игнорируя реплику, продолжал я, — здесь живёт... субъект, не являющийся ни человеком, ни Иным. Он знает всё. И над ним воронка. Полтора метра, нестандартная.

Сонные глазки Кирилла моментально превратились в два поблескивающих алмазных буравчика. Вместо очень молодого разгильдяя передо мной стоял дозорный. Розыскник и боец.

— Юрий Серых? — не сколько спрашивая, сколько утверждая, поинтересовался он.

— Да.

— Помню такого. На нём уже была воронка, снимали... Опять с ведьмой поцапался?

— Стоп, что там с ведьмой? Рассказывай с самого начала, я же не в курсе!

Кирилл вздохнул и, сунув руки в карманы брюк, ответил:

— Да, честно говоря, я сам тоже... не особо. Стоял в оцеплении, когда началась вся эта... Ну, в общем, когда стряслась. Ты с Андреем поговори, он шёл в передовой группе... Знаю только, что какая-то ведьма нарушила Договор, оказала сопротивление и погибла при задержании. ЧП, все на ушах... ну, про это ты знаешь. Расследовала тройственная комиссия из области — Кристина от наших, Вирул от Тёмных, да ещё и наблюдатель от Инквизиции. Пытались нас обвинить в превышении полномочий — ведьма же убита, не вампир или оборотень какой-нибудь полоумный... Какая, блин, разница? Нарушаешь Договор — марш на Трибунал, будь ты хоть сам Завулон... А мы ещё чего-то чикаемся...

Кирилл тоскливо поморщился.

— Кстати, а что сейчас в городе творится? — поинтересовался я.

— Да без изменений. По-прежнему хреново. Над городом — колпак, Сумрак блокирован... Да, из-за этой блокады час назад произошло ЧП в Каплино. Какой-то дурной маг из Тёмных пытался прорваться в город. Даже на щиты не глянул, идиот! Инквизиторы ему сигналили-сигналили, пытались остановить — как об стенку. С разгону влетел на своей тачке под колпак... Видно, почувствовал неладное, пытался уйти в Сумрак, да ещё сразу на второй уровень... Что вышло, объяснять?

Я покачал головой. Решением Инквизиции в Старом Осколе вплоть до завершения кризиса была наложена блокада на Сумрак — со второго по четвёртый уровень. Любой Иной мог смело входить на первый слой, но при попытке уйти глубже нарушитель вываливался в реальность. Если же он упорствовал, то его могло кинуть сразу на пятый уровень, откуда возвращались только Высшие.

Тёмный на трассе мгновенно растворился в Сумраке.

— У него семья была, блин, дети! — буркнул Кирилл. — Как им теперь объяснять, куда папашка делся?

— Инквизиция его убила, пусть теперь и разбирается, — пожал я плечами. — За свои трупы мы отвечаем сами... У той ведьмы тоже ведь была семья?

— Родители... Тебе ещё нужен свидетель?

— Пока нет. Что надо, я снял, а самого заблокировал наглухо, чтоб никто в память не влез.

— Тогда пошли!

Кирилл вытащил наконец руки из карманов и лёгким пассом остановил нёсшийся в сторону дорожного кольца джип — Силу он решил больше не экономить.

Через десять минут мы были уже в отделе. Что бы там ни показал анализ вероятностей, добрались мы без приключений — то ли Тёмные смирились с утечкой информации, то ли просто не успели среагировать.

Очень люблю наш кабинет, пусть даже и сидим мы друг у друга на головах. Слава богу, все розыскники собираются здесь только раз в неделю, после планёрки, да и то ненадолго. Столы приходится делить пополам, но в этом есть даже своя прелесть — никогда не знаешь, что оставил в ящике твой напарник. Помню, сколько было шума, когда Кирюха, патологически невезучий в личной жизни, пытался решить свои проблемы с помощью приворотного зелья, да ещё умудрился, остолоп, забыть его в моём столе! Дело тогда дошло до Твердислава... Я думал, шеф сгноит Кирилла в патрулях, но всё кончилось только полуторачасовой приватной беседой на тему: "Сравнительная характеристика методов Светлых и Тёмных Иных и последствия их использования в личных целях". По-моему, после неё вся несчастная любовь из головы этого юного ловеласа вылетела с гиперзвуковой скоростью... Или когда Серёга, подхватив в бассейне грибок, принялся экспериментировать с магическими экстрактами, вместо того, чтобы просто пойти к дерматологу. Грибок-то он вылечил, но зато половина отдела вынуждена была ходить на работу в пляжных сланцах — по закону подобия ноги зудели у всех, но держались в рамках приличия только Олег с Ингой.

Офис как офис — пять столов, три компьютера, завязанных на локальную сетку, мощный лазерный принтер. Над столами висели плакаты: наша маленькая традиция — каждый новый сотрудник обязан чем-то украсить рабочее место. Например, за спиной Инги, погруженной сейчас в медитацию и даже не отреагировавшей на моё приветствие, маячил календарь с каким-то среднерусским пейзажем. Справа от неё красовалась фотография роскошного "харлея" — это постарался Кирилл, наш байкер-пешеход, обожавший мотоциклы, но так и не собравшийся купить собственный. Плакат с фантастически красивым готическим собором привёз Серёга из Германии — там у него жила какая-то дальняя родня. Сам я долго колебался между своим детским кумиром Брюсом Ли и плакатом с росписью Константина Арбенина из "Зимовья Зверей". Не выбрав ничего, я, начхав на недовольную гримасу Инги, прилепил обычный календарь с полуголой красоткой на пляже.

На подоконнике из последних сил боролась за жизнь вялая полудохлая фиалка, и я первым делом схватил с сейфа чайник и полил её. Вода не совсем остыла, но несчастный цветок на своём веку выдерживал и не такое.

Олег, сидевший за своим столом — этот буржуй беззастенчиво пользовался привилегией единоличного владения рабочим местом — оторвался от бумаг и поднял взгляд на меня:

— Проходи, садись... Кирилл, будь другом, наполни и поставь чайник, а?

— Бу сделано, ваше благородие! — уныло отозвался мой напарник и потащился с чайником в туалет — единственное помещение на нашем этаже, где имелся водопроводный кран.

Когда за ним закрылась дверь, Олег спросил:

— Что ты нашёл, Сашка?

Вместо ответа я бросил ему через Сумрак "кусок памяти", скачанный мной у свидетеля. Если бы я умел отправлять образы на расстояние, вряд ли стал бы тащиться через полгорода.

Приняв информацию, Олег на секунду прикрыл глаза, раздумывая, после чего твёрдо и убедительно произнёс, не обращая внимание на ушедшую в себя Ингу, всего одно слово:

— ...!

— Вот именно, — кивнул я. — Надо идти к шефу. Нам самим не разобраться. Да и бороться с Агоном через голову Твердислава... Чревато, в общем.

— Никуда идти не надо! — оглушительно пробасил над моим ухом чей-то голос. — Чебуреки ждёте? Чебуреки пришли!

Я оглянулся и моментально вскочил на ноги. Рядом с моим столом возвышался метра на два от пола русоволосый жилистый мужчина лет шестидесяти на вид, одетый в тёмно-синие джинсы и светлый трикотажный свитер. Твердислав, начальник нашего отделения, имел два неисправимых недостатка — способность появляться мгновенно, как только упоминалась его имя (не самое лучшее качество с точки зрения подчиненных), и любовь к цитатам из каких-то давно забытых источников: то ли книг, то ли советских фильмов. Вот откуда, например, взялись эти самые "чебуреки", спрашивается?

Твердислав, маг вне категорий, руководил Старооскольским Ночным Дозором уже вторую сотню лет. Говорят, он мог бы стать Великим, если бы умел сдерживать свои порывы, губительные как для Тёмных, так и для нас.

Твердислав был уникален во многих отношениях. Во-первых, своим возрастом: Иные его ранга стараются тщательно скрывать свою биографию, но все мы знали, что шеф родился задолго до крещения Руси и поэтому владел многими магическими навыками, утерянными в позднейшие века. Своей внешностью Твердислав, появившийся на свет где-то под Муромом (однако не в Карачарове, что бы там ни болтали его прихвостни — в те времена и села-то такого ещё не было!), опровергал широко распространённое мнение о том, что до монголо-татарского нашествия все русичи были белокурыми и голубоглазыми. По крайней мере глаза мага, прячущиеся среди глубоких морщин и шрамов, были светло-карими.

Во-вторых, очень долгое время шеф не был Иным в полном смысле этого слова. Он был инициирован в двухсотлетнем возрасте. Активно пользуясь Силой, владея многими заклинаниями, почти не старясь, Твердислав был уверен, что он — самый обычный человек, только наделённый по милости богов силой чуть большей, чем у прочих сородичей. Именно в те времена он и усвоил тот оставшийся навсегда с ним стиль мышления, согласно которому хорошая нечисть — мёртвая нечисть. Если Великий Гесер, Онфим и большинство руководителей региональных управлений были в первую очередь интриганами, способными просчитывать действия противника на десятки ходов вперёд, то Твердислав был и оставался бойцом, решительным и неукротимым. Его можно было обмануть (что, надо сказать, Тёмные не раз с успехом и проделывали), но победить, да и просто остановить — невозможно. Если уж прибегать к аналогиям с оружием, как это любят в Москве, то оружием Твердислава была отнюдь не спортивная рапира. Ему гораздо больше подходил богатырский меч или даже "палица стопудовая", излюбленное оружие его земляка Ильи Муромца, — палица, не разбирающая, где свой, где чужой...

Кстати, многие всерьёз считали, что прототипом великого богатыря был как раз наш шеф. Я твёрдо знал, что это не так. Как-то под настроение Твердислав рассказал мне, что был знаком с Ильёй лично. По его словам, это был отличный боец, знаменитый по всей Руси, но вовсе не настолько сильный, как это описывается в былинах. Лет до пятнадцати Илья страдал от врождённого смещения позвонка и почти не мог ходить. Позвонок ему вправил "калика перехожий", странник-костоправ, случайно забредший в Карачарово. Сильно подозреваю, что каликой был как раз наш Твердислав, и что одной мануальной терапией дело не обошлось...