Периферия

Алексей Аксёнов, Саша Миндаль

ПЕРИФЕРИЯ

Данный текст непонятен делу Света.

Ночной Дозор

Данный текст непонятен делу Тьмы.

Дневной Дозор

Данный текст непонятен читателям.

Авторы

Бесконечная спираль дороги спускалась в преисподнюю.

Точно огромный бур впился в землю, пытаясь прогрызть до центра, но подавился и выплюнул горы чёрно-белого грунта. Взглянув сверху, почти невозможно разглядеть дно. Завораживающее карминно-чёрное инферно. Фары снующих, как муравьи, огромных "БелАЗов", линии ламп — карнавал бликов. Непроглядно-чёрные, точно вырубленные из антрацита пятна темноты. Грохот работающей техники, шум радио и крики рабочих.

Рукотворный ад. Рудный карьер.

Идеальное место для шабаша.

Организаторы превзошли сами себя. На глыбах породы точно сами собой возникли громадные колонки, и в шум работающего карьера вплелись звуки техно, создавая особую клубную пульсацию. Небольшие костерки, истекавшие сладковатым дымом марихуаны, образовали круг — границу того, что не предназначено для человеческого взгляда. Ещё один костёр полыхал в центре круга — громадный, но безо всякой магии, из толстенных брёвен, пылавших как спички.

Шабаш начался! Звук усилился, властно подчиняя своему ритму биение крови в венах. Рёв моторов и лязг экскаваторов вливались в него, точно экзотические спецэффекты. Казалось, все ощущают непостижимое. Ритм бился, перетекая в жилы каждому. Все стали единым целым, двигались в такт, чувствуя друг друга независимо от классификации, вида, опыта и других уже ничего не значащих здесь факторов. Только музыка. Только ночь. Только Тьма.

Музыка убыстрялась. Звук будил сердце, становился всё более отчётливым и завораживающим. Ещё немного, и сердце разорвётся, не выдержав нагрузки. А ритм всё ускорялся, раскручивая туго сжатую пружину тьмы в душе каждого, кому сейчас было дано его слышать. Не было в мире ничего важнее, и неодолимая сладостная сила тащила в глубину иссиня-чёрного океана, плескавшегося под веками.

Но вот оно — аккорд, и тонкий, почти неслышимый, переходящий в ультразвук, завершающий не то крик, не то писк. Наваждение медленно спадало, оставляя после себя радостную опустошённость.

Отрыв был полный. Такого раньше не было, но довольны остались все, от самого привередливого мага, до неприхотливого оборотня. Старики расходились первыми, а недавно инициированная молодёжь пыталась вкусить иной жизни побольше и запомнить ощущения, чтобы рассказать не пришедшим.

Среди оставшихся была особо выдающаяся парочка. Молодая двадцатилетняя ведьма, не так давно открывшая для себя свои способности, и маг-недоучка, симпатичный паренёк лет двадцати семи. Ведьма сегодня была неотразима: длинный кожаный плащ серого с металлическим отливом цвета с развевающимися от каждого движения полами, огромным прямоугольным воротником и такими же отворотами на рукавах. Главным украшением были пуговицы: огромные "кошачьи глаза" в ажурной оправе из слегка чернённого серебра. Длинные светлые волосы ещё с вечера были уложены в хитроумную причёску, где для каждой прядки было своё место, но сейчас они растрепались и лежали на плечах беспорядочной копной. Присев на кусок породы недалеко от центрального костра, ведьма жадно глотала минералку из небольшой бутылочки, и отблески догорающего пламени плясали по лоснящемуся от пота лицу.

— Я страшно выгляжу? — жалобно поинтересовалась она у своего спутника, небрежным щелчком пальцев распахивая сумочку и заставляя зеркало взлететь на уровень лица.

— Ты самая страшная, самая жуткая, самая тёмная ведьма на свете! — горячо произнёс маг. Он тоже устал: белая синтетическая рубашка промокла почти насквозь, чёрные волнистые волосы прилипли ко лбу. Маг присел на корточки рядом с ведьмой. — Ты как думаешь, пора уже двигать в город, или ещё посидим?

— Не стоит, — ответила ведьма, закончив изучение своего лица с напрочь выщипанными и нарисованными заново бровями и потёками от косметики. — Интересного здесь больше ничего не будет. Пошли, а то ещё заставят прибирать после себя!

Действительно, от костра к костру уже бродили тёмные на фоне пламени силуэты. Кто-то из стариков перед уходом прочистил мозги молодым, и пусть с опозданием, но колдуны принялись заметать следы шабаша. Короткая вспышка — и догоревшие угли рассыпались в золу, а зола разлеталась облаком вокруг, мгновенно смешиваясь с бурой рудничной пылью.

— Как пойдём? — спросил маг, задумчиво прикидывая высоту карьера. — Может, полетим?

— Ты что, я не умею! Пошли пешком!

Они побрели вверх по серпантину дороги. Чудовищный самосвал прокатился всего в паре шагов от них, выплюнув клуб сизого дыма в лицо ведьме.

— А, чтоб тебя...! — с невнятной яростью пробормотала та.

Колесо машины неожиданно вильнуло, и самосвал скользнул по самому краю дороги, чудом не отправившись на дно карьера.

— Маш, ты что, рехнулась?! — раздражённо воскликнул маг. Ведьма тряхнула головой, отмахиваясь от его слов.

Вскоре они оба брели прочь от карьера к пустырю, где стояли машины участников сегодняшнего шабаша. Ни у мага, ни у ведьмы своего транспорта ещё не было, но зато было полно знакомых, которые, может быть, согласятся их подвезти.

В придорожных кустах мелькнули два обнажённых тела — парень и девушка лет шестнадцати. Они тоже были сегодня в карьере и сейчас наслаждались жизнью, то ли занимаясь сексом бешено и торопливо, как все оборотни, то ли просто перекидываясь — в зверя, в человека, снова в зверя, раз за разом, упиваясь свободой и той силой, которую никогда не сможет почувствовать никто, кроме них.

"Тойота", зелёная и блестящая, как громадное насекомое, затормозила возле остановки маршрутных такси. Водитель выкинул в окно окурок.

— Извини, Маш, до дома не довезу, — обернувшись к задним сиденьям, сказал он. — Мне сейчас направо, а тебе прямо. Да тут пара остановок всего, доедешь на чём угодно.

— Я провожу, — Из распахнувшейся дверцы выпрыгнул уже знакомый маг. Он торопливо обежал вокруг и помог вылезти ведьме. — Всё равно спасибо!

— Да не за что... Слушайте, давайте завтра вечером встретимся на "Были"! Будет, конечно, не так круто, как сегодня, но тоже — не заскучаем.

— Ладно, — ответил маг. — Звони мне на "трубу", встретимся! Пока!

Они дошли до остановки как раз в тот момент, когда грохочущая железная гусеница двухвагонного трамвая-сцепки с лязгом замедляла свой ход.

— Ну что, Маш, поедем? — заискивающим тоном предложил маг.

— Да, знаешь... Слушай, езжай ты, а я сама пройдусь. Проветриться хочется.

— Ну так давай провожу!

— Не надо. Спасибо, конечно, но... не надейся! Не сегодня! Пока!

Спорить спутник не решился, и через секунду белая рубашка мага, мелькнув в трамвайном окне, уже удалялась от остановки.

Когда ведьма переходила улицу, в полуметре от неё с шорохом пронеслись "Жигули" с московскими номерами.

— Мать твою! — буркнула Маша, чудом увернувшись. Мечтательно-восторженное настроение, сохранившееся после шабаша, моментально растаяло, точно кусок снега под весенним солнцем. — Чтоб тебе всю жизнь между двух "Лексусов" парковаться!

Ироническое проклятие — обычное развлечение Тёмных, скорее демонстрация чувства юмора, чем реальное пожелание зла. Вот только сейчас над крышей удаляющейся машины действительно вспыхнула чёрным "воронка" инферно.

— Блин, сработало! — восторженно выдохнула ведьма, осознав, что неизвестный ей водитель действительно обречён всю жизнь ставить машину между двух крутых иномарок, рискуя деньгами и здоровьем. — А если вот так... Чтоб тебе на мобильник только с городского звонили!

От ближайшей лавочки, оккупированной подростками, раздалась трель телефонного звонка. Один из юнцов, поставив себе под ноги бутылку с пивом, полез в карман, но, глянув на экранчик, матюгнулся и нажал на кнопку сброса.

— Чтоб у тебя за стеной семья пианистов жила! Чтоб тебе в плацкарте с дембелями ездить! Чтоб все бомжи знали код твоего подъезда! Чтоб ты жирный чебурек ел, и у тебя в кармане мобильник зазвонил! Чтоб у тебя с парнями свидания только в критические дни были! Чтоб тебе в "Диггера" на "Пентиуме" играть!

Проклятия, как трассирующая очередь, разлетались веером, поражая людей. Никаких смертей, болезней, серьёзных бед — ведьма хотела всего лишь позабавиться. Однако каждое из них сейчас било наверняка, сбываясь мгновенно или ожидая своей очереди.

Сила переполняла её — бурлящая, пенящаяся, словно бокал шампанского. Хотелось что-нибудь сотворить — и чёрт бы побрал все Договоры с их запретами! В конце-то концов, ведь путь Тьмы — это свобода! Свобода от всего, даже от зла — что бы там не пищали эти заморенные аскеты-Светлые!

Только ночь. Только Тьма. Только свобода.

Боже, какой пустяк,

Сделать хоть раз что-нибудь не так!

Ведьма напевала до боли знакомую мелодию, чувствуя, как явившаяся из ниоткуда Сила покалывает в кончиках пальцев. В мозгу рождались заклинания, странные, никому не ведомые, может быть, даже ненужные — но такие красивые!

И первый огненный шар расколол серое утреннее небо над городом. По асфальту заметались угольно-чёрные тени.

Шагах в двадцати от ведьмы одна из теней задержалась дольше, чем полагалось ей по законам физики, затем неожиданно встала дыбом, обрела объём и лопнула, превратившись в невысокого светловолосого мужчину в поношенном сером костюме. Непрошенный гость секунду остолбенело разглядывал происходящее, а затем вскинул правую руку. Его сжатый кулак был окутан облаком белого пламени.

Пришедший хрипло крикнул:

— Выйти из Сумрака! Ночной Дозор!

Глава 1. Кризис.

Когда я поднимался по ступенькам, часы на мобильнике показывали 09:03. Дьявол его забери совсем, опять опоздал! Хоть и на три минуты, но в офис-то положено приходить к девяти ровно. А это уже пятое опоздание за последние две недели... Олег меня живьём съест.

Галопируя через три ступеньки, я вихрем взлетел по лестнице и остановился возле двери. Спеши, не спеши, а с разбегу к нам в контору не зайдешь. Я вдохнул, выдохнул и посмотрел на светло-коричневую дверь сквозь прищуренные ресницы.

Как всегда, стоило тени от век упасть на зрачки, мир потерял контрастность и словно подернулся серой пылью. Выцвели красочные вывески соседних магазинов, потускнело платье на молоденькой девчонке, идущей в сторону автобусной остановки, все движения замедлились раза в три-четыре. А сквозь синий щит с накладными пластиковыми буквами — нашу вывеску — проступила горящая красным огнем надпись: "Ночной Дозор. Старооскольское отделение Белгородской области".

Я приложил к двери правую руку и расслабился, позволив сканирующему щиту считать отпечаток моей ауры. Красные буквы мигнули, и дверь нехотя приоткрылась.

На входе сегодня дежурил Андрей — похоже, ещё не сменялся с ночи. Увидев меня, он покачал головой, но не сказал ничего. Я молча пожал протянутую руку и всё тем же галопом помчался на третий этаж.

Рукопожатие с охранником было не просто приветствием, хотя с Андрюхой мы приятельствовали и уже пару раз напивались вместе. На самом деле все наши с недавних пор предпочитали проверять посетителей только через тактильный контакт — меньше шансов у нарушителя пройти под магической "личиной". Щит в дверях такого пропустит, а вот живой охранник — уже нет. Разумеется, сильный боец сумеет уничтожить одинокого вахтера, но на вспышку Силы мгновенно прибегут ещё трое-четверо из отдыхающей смены, и врагу станет жарко: приказом по нашему отделению караульные, даже отсыпаясь, не снимали "браслетов". "Браслет" же — штука мощная, а самое главное — абсолютно надёжная: увернуться, как, скажем, от "плети Шааба", невозможно, придётся отражать удар тупым силовым блоком, а на такое способен только маг вне категорий. Ну не станет же, например, Агон, рискуя попасть под развоплощение, прорываться к нам в офис?

Поднявшись на третий этаж, я повернул налево и, дойдя до предпоследней двери, снова расслабился, приложив руку к табличке с надписью: "Оперативно-розыскной отдел".

С виду кабинет был пуст, однако верить своим глазам не стоило: кроме меня, "опоздунов" среди дозорных Оскола не имелось, а я ещё не настолько сильный маг, чтобы без напряжения смотреть из реала в Сумрак. Действительно, стоило мне переступить порог, как за столом, тем, который стоял возле окна, материализовался невысокий белобрысый очкарик лет двадцати трех.

— Опять? — меланхолично поинтересовался он.

— Здравствуйте, Олег Павлович! — пробормотал я, ужом проскальзывая за свое рабочее место — компьютерный столик возле левой стены. — Честное слово, транспорт...

— Александр Николаевич, вы хоть раз способны придти вовремя?! — перебил меня командир. — Что, опять до трех ночи в "Казаков" резался?

— Ну... не совсем... — заискивающе-уклончиво ответил я.

— Значит, с Андреем пиво пили... В рабочее время, между прочим!

— Как в рабочее? У нас же с девяти... Да и не пили мы вовсе!

Светлый не должен лгать — это азбука. Что ж, я и не лгал: пили пиво мы не с Андреем, который, кстати, был на дежурстве, а с Костей — моим соседом-человеком.

— А вот так — в рабочее! Мы же, в конце концов, Ночной Дозор!

— Олег, ей-богу, в следующий раз...

Врать Олегу не имело особого смысла. В конце концов, из всех дозорных-розыскников он хотя и был самым молодым, но зато полгода назад получил в Белгороде статус мага второго уровня и, как считали многие, вполне мог со временем дорасти и до первого. С моим твердым четвертым (с небольшими шансами перейти на третий) уровнем оставалось только сидеть на стуле ровно.

— А вот следующий раз будет теперь очень нескоро! — Олег, зараза, явно наслаждался возможностью проучить меня по полной программе. С нескрываемым удовольствием он перелистал лежащие на столе бумаги, отыскивая нужную. — Сегодня ты назначаешься в патруль. Маршрут номер 6 — Дубрава, Макаренко. В районе Нового города прошлой ночью была отмечена несанкционированная активность Темных. Ясно?

Я уныло кивнул. Индивидуальное патрулирование — худшее, что только можно придумать для любого из розыскников, и обычно сам Олег считал его бессмысленной тратой сил и времени. Что может заметить один-единственный патрульный? Ну, осадит какого-нибудь мелкого наглеца из Тёмных... Ничего серьёзного вот так, сходу, мы углядеть, а главное, ликвидировать, не в состоянии. В конце концов, даже командир мог просканировать за раз не больше одного микрорайона. Что уж тут говорить обо мне или Серёге — маге пятого уровня?

— Ладно, Следопыт, не дуйся, — Командир, похоже, насладился, наконец, властью и сменил гнев на милость. — Прокатишься туда-обратно на "тридцатке", и гони на Дубраву, будешь разбираться, что там стряслось.

Если кто не в курсе, то Следопыт — это я. Прозвище прилипло ещё в Воронеже, когда выяснилось, что я, только что инициированный "маг восьмого уровня" (уровней, между прочим, всего семь) без особого труда вижу следы ауры на неодушевлённых предметах. Обычного Иного этому учат не меньше полугода.

— А что хоть за активность? — поинтересовался я. Краткосрочный курс чинопочитания был закончен, и с Палычем можно было снова разговаривать по-человечески... тьфу ты, как два нормальных Иных.

— Тьма его знает, — откровенно признался командир. — Серёга дежурил сегодня ночью, вот, рапорт накатал... Сколько раз говорить, пиши подробнее! Нет же, состряпал... Да сам глянь.

Я принял из его рук мятый лист желтоватой бумаги. Серёга всегда писал рапорта от руки — машинка или компьютер якобы травмировали его ауру и вызывали головную боль. Однако в этот раз он переплюнул сам себя, ибо документ был не просто рукописным, но ещё и написанным простым карандашом на оберточной бумаге.

"Я, Сергей Макарский, маг-алхимик пятого уровня Силы Старооскольского отделения Ночного Дозора Белгородской области, с 23 ч 00 мин 06.05.2005 г. по 03 ч 00 мин 07.07.2005 г. находился на оперативном дежурстве по району "Нового города". Патрулируя микрорайон Дубрава, в 00 ч 45 мин наблюдал выброс Силы неопределенной природы с расстояния около 200 м. Точка выброса — предположительно четвёртый квартал, дом N31..."

Я поднял глаза на Олега.

— Тридцать первый дом? А что у нас там?

— Да ничего, — угрюмо отозвался тот. — Дом как дом, инициированных Иных нет — почти все новосёлы, переселенцы из Казахстана.

— А неинициированные?

— В восемьдесят первой квартире живет какой-то странный тип. Скорее всего, потенциальный Иной, но Тёмный или Светлый — сам шайтан не разберёт. Да ты его, наверное, помнишь. Свидетелем проходил по делу о той полоумной ведьме.

— Нет, не помню, — пожал плечами я. — Я как раз в Белгороде на курсах переподготовки штаны протирал. Забыл, ты мне сам рапорт подписывал? То дело вы без меня раскручивали.

— А, точно... Ну, словом, ничего особенного. Сумрака не видит, на заклинания реагирует правильно — после допроса начисто всё забыл. Ты его всё равно потом проверь, а пока читай дальше.

"Основные характеристики выброса: куполо-сферический, яркость порядка 9, субъективное время расточения — 0,15. Попытка приблизиться результатов не принесла, связаться со штабом Ночного Дозора также не удалось..."

— Олег! — не выдержал я. — Он что, пил на дежурстве?! Что значит "попытка не удалась, связаться не удалось"?

— А то и значит, — огрызнулся командир. — Приблизиться не смог. Как он мне лично заявил: "Ноги не шли". А вызвать нас с тобой или ГБР у него не вышло, похоже, просто с перепугу. Потом-то он опомнился и позвонил сюда. Приехал патруль — всё тихо, никаких выбросов. А уж что именно там стряслось — разбираться будешь сам.

Всё правильно. Дозорные из нашей патрульной группы — ребята неплохие, но, к сожалению, очень слабенькие маги. Тут уж действительно начиналась работа для нас, розыскников. Я вытащил из ящика стола небольшую кожаную сумку — свой "тревожный чемоданчик". Ремень-патронташ, "бурский пояс", я надел ещё утром, собираясь на работу, и сейчас оставалось только распихать по ячейкам амулеты экстренного набора. Колечко же свое я и вовсе не снимал даже под душем. Олег наблюдал за моими сборами с неожиданным сочувствием во взгляде.

Перекинув через плечо ремень сумки, я шагнул было к дверям, но командир меня остановил:

— Притормози, Шурка!

— Что такое, старшой? — насторожился я. Олег свято блюдёт нашу неписаную субординацию, и уж если он назвал меня "Шуркой" — значит, разговор серьёзный.

— Ты, наверно, ещё не слышал... — Олег пристально смотрел в окно, точно на его стекле был написана новая редакция самого Великого Договора. — Сегодня ночью Инквизиция закрыла город. Колпак. Патрули на ЖД и автовокзале, в аэропорту, на трассах при выезде из Оскола. Попытка выехать или въехать без разрешения — Трибунал...

Помолчав, Олег добавил:

— Про патрулирование можешь забыть. Извини, сорвался... У нас в Дозоре десяток патрульных, гонять сейчас по городу розыскников — идиотство. Езжай прямо на Дубраву. Вернёшься — доложишь, что там и как... Ладно, Следопыт, не стой столбом. У тебя работы полно.

Выйдя в коридор, я остановился и с силой потёр ладонью лоб. Всё, только что сказанное, было чудовищно. Положение в Осколе не просто серьёзное — серьёзным оно стало ещё полтора месяца назад — а уже критическое. Наш город никогда не был особенно мирным, но знать, что в любую секунду Дневной и Ночной Дозоры готовы вцепиться друг другу в глотку — нечто новое даже для нас...

Олега я знал уже почти полтора года, с того самого момента, когда в Ночной Дозор Воронежа, где я служил раньше, пришёл запрос на оперативника. Белгород, курировавший этот медвежий угол, информировал о том, что кадровый резерв у них исчерпан, и нижайше просил о помощи. Немного повздыхав, глава воронежских Светлых Онфим подписал приказ о моём переводе и о призыве из оперативного резерва нового сотрудника — посылать в Оскол новобранца было лучшим способом отправить его навеки в Сумрак.

В воронежском Дозоре я работал в ГБР — группе быстрого реагирования. Эта служба не требовала особых оперативных навыков, но позволяла достаточно быстро подняться до максимально доступного тебе уровня Силы — идеально для подающей надежды молодёжи... Здесь же меня отправили, можно сказать, на повышение — в оперативно-розыскной отдел, занимавшийся расследованием случаев нарушения Договора со стороны как Тёмных-браконьеров, так и наших собратьев-Светлых.

Всего в старооскольском Дозоре было пятеро розыскников: я, Олег, Сергей, Кирилл и наша единственная коллега женского пола — Инга. Так получилось, что руководил отделом самый младший из нас, Олег. Правда, этот уроженец Белгорода был самым сильным и опытным во всём отделе — в работе Дозора он принимал участие с двенадцати лет, практически со дня своей инициации.

Олег сменил на посту начальника отдела Егора Тимофеевича, мага с полувековым стажем, ушедшего год назад на повышение в Москву. По идее, стать начальником должен был никак не младший оперативник, однако карьеру Олега подтолкнула судьба — та самая, которой нет. Всего через три дня после отъезда Егора Тимофеевича наш отдел вышел на семейную стаю оборотней-гастролёров, колесивших до этого по Украине. За месяц, проведенный в Старооскольском районе они убили семь человек, и среди них — одного неинициированного Иного.

Банду заметил розыскник-патрульный. Он связался со штабом, вызвал подкрепление, и шеф направил туда наш отдел: требовалось на месте собрать и закрепить улики для показательного трибунала над оборотнями. ГБР, спешно сорванная с другой операции, должна была подъехать раньше, но на пересечении Комсомольской и Пролетарской их машину протаранила вылетевшая со стороны суда "семёрка". Мы подозревали и до сих пор подозреваем, что это была акция Дневного Дозора, но доказать Инквизиции ничего не смогли...

Как бы то ни было, ГБР опоздала почти на полчаса.

За это время оборотни успели растерзать всю опергруппу.

Пятеро против пятнадцати... Ребята продержались двадцать минут, смогли уничтожить девять нападавших и серьёзно ранить всех остальных — их добили боевики из ГБР. Однако оперативно-розыскной отдел городского Дозора оказался обескровлен.

Уцелели только трое сотрудников, самые младшие и малоопытные — я, Олег и Сергей, оставшиеся в дежурке. Инга и Кирилл, спешно переведённые из аналитического отдела и арсенала, быстро учились, но пока что уступали нам, "операм со стажем".

Наш разношёрстный отдел всё-таки справлялся со своими обязанностями, хотя теперь средний возраст сотрудников в нём не достигал и тридцати лет. Действительно: мне и Серёге — 25, Олегу — 22, Кириллу — 23. Самой старшей из нас была Инга, ей 32, но её инициировали всего три года назад, и пока она ещё оставалась волшебницей пятого уровня. К тому же она слишком засиделась у себя в аналитическом и ещё не приобрела хватки.

Большинство ребят было местными. Оскол всегда славился своим процентом Иных среди населения, ещё с тех пор, когда сюда ссылали проштрафившихся Тёмных со всей России. Я слышал, вампиры до сих пор считают, что название города произошло от слов "Осиновый кол" — сюда отправляли на вечное поселение тех, у кого выбор был прост: или ссылка — или, действительно, кол между рёбер. Вместе со ссыльными присылали охрану — Светлых Иных, и многие из них ещё живы. Говорят, в те времена в Осколе почти не было людей.

Позднее, лет двести назад, региональное бюро Ночного Дозора решило ссыльных вампиров — тех, кто выжил на голодном пайке, ведь лицензий им не выдавалось, а о донорской крови тогда даже не слышали — рассредоточить по стране, "дабы избежать преумножения упырей", как было сказано в приказе. Действительно, ссыльные повадились охотиться на простых оскольчан, и две жертвы были инициированы. Терпение лопнуло даже у неповоротливой Инквизиции, и с тех пор вампирских колоний в России больше не создавалось... Кстати, колония оборотней-волколаков в Тамбовской губернии существовала почти что до самого XIX века. Говорят, именно тогда и родилось знаменитое: "Тамбовский волк тебе товарищ!"

Ходят слухи, что поднадзорные, отбывая наказание, ухитрились нарыть под городом каких-то тоннелей, схронов, катакомб, где прятались от внимания Ночного Дозора, но пока что никто из нас этих катакомб не находил. Правда, точно такие же байки Иные постарше рассказывают и о схронах Светлых — одно время сюда были высланы из Москвы, Петербурга и Ярославля полтора десятка магов и волшебниц, виновных в незаконной реморализации людей. Как бы то ни было, то ли никто ничего не обнаруживал, то ли нашедший предпочитал не болтать.

Способствовали росту числа Иных и местные условия. Среди нас принято смеяться над человеческой наукой и техникой, однако не исключено, что именно загрязнение и повышенный радиационный фон вызывали мутации среди людей, и в результате появлялись те, кто чувствовал сродство к Сумраку. По крайней мере, среди без малого восьмисот Иных, зарегистрированных в городе, половине не было ещё и ста лет.

Я слышал, в нашем районе работала экспедиция из Москвы, проверяла гипотезу о том, что залежи руды в окрестностях города служат источником Силы или, как минимум, её естественным аккумулятором. Никаких результатов экспедиция не дала — руда из местных карьеров ничем не отличалась в магическом плане от той, что добывали, скажем, в Железногорске.

Тем не менее какие-то флуктуации Силы существовали. Я сам, выбираясь за город, не раз чувствовал места, где, казалось, рвётся ткань реальности, и Сумрак проникает в наш мир. Такие точки мы обычно использовали для обучения новичков — перейти грань между мирами там было не в пример легче...

Среди розыскников-оскольчан исключением служили двое — мы с Олегом. Командир, как я уже сказал, родился и вырос в Белгороде, где прошёл отличную школу в тамошнем Дозоре. Я же прожил свои двадцать два человеческих года на юго-восточной окраине Воронежа, в частном секторе ВАИ. Учился в ВГУ, поступив на экономфак, если честно, лишь для того, чтобы откосить от армии. Учеба шла ни шатко, ни валко, шансов на трудоустройство по специальности с каждым новым семестром не прибавлялось, и я особенно не старался. "Лучше красная морда и синий диплом, чем синяя морда и красный диплом" — сказано не мной, но с этой поговоркой я был абсолютно согласен.

А затем произошло событие, которое, как ни банально это звучит, навсегда изменило мою жизнь.

На последнем курсе я подрабатывал охранником в небольшом магазинчике в Северном районе. Деньги для студента — вопрос всегда болезненный, да и навыки, полученные за годы занятий единоборствами, хотелось проверить на практике.

Как бы то ни было, однажды вечером я пришел на работу — заступать на ночное дежурство. В торговом зале ещё крутились запоздалые покупатели. Я поздоровался с продавщицей Иринкой, кинул к ней за прилавок сумку со своими вещами — пара учебников, конспект и термос с кофе — и уже собрался было выйти на ступеньки покурить, когда один из покупателей неожиданно обратился ко мне:

— Молодой человек, — "Человек" прозвучало с неожиданной иронией, — можно вас на минутку?

Я лениво повернулся в его сторону. Высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти с пегой от седины головой стоял метрах в пяти от меня, возле самого выхода. Говорил он вроде бы негромко, практически шёпотом. Как я ухитрился его услышать?

— Вы меня? — осведомился я.

— Да вроде бы вас, — всё также тихо ответил он и нахмурился. Мне показалось, что он всматривается во что-то, плохо различимое в тусклом свете. Густые чёрные брови съехались к переносице.

Я машинально взглянул на эти самые брови, затем мой взгляд скользнул чуть ниже... Даже сейчас, спустя три года, я не скажу, какого цвета были у него глаза. Собственно, глаз я и не увидел — просто не успел. Две ослепительно белые, сияющие воронки на лице — вот что это было. Бешеное вращение, меня словно потащило вглубь — и чем глубже я погружался в эти тоннели, залитые ярчайшим светом, тем медленнее и тусклее становился окружающий мир.

И в тот момент, когда всё замерло в сгустившемся мраке, гость закрыл, наконец, глаза.

— Добро пожаловать в Сумрак, Иной, — по-прежнему негромко сказал он.

Это была моя инициация. До сих пор не пойму, как Онфим смог узнать во мне Иного. Я никогда не чувствовал дыхания Сумрака, никогда не замечал в своей жизни странных совпадений, да и при взгляде на электронные часы видел обычно самые нормальные цифры, а не классические 00:00, 11:11 или 22:22. Высокий порог отторжения, как любят выражаться наши специалисты.

Университет я так и не закончил. Времени на госы практически не оставалось, да и зачем мне нужен был теперь диплом по нелюбимой специальности? Меня ждала новая учёба — школа первоначальной подготовки под патронажем Ночного Дозора города Воронеж. Зачеты шестого и пятого уровня Силы я сдал одновременно, всего через месяц — абсолютный рекорд для нашего города, да и для всей России вещь достаточно редкая. Как уникума, меня даже направляли в Москву, где довелось пообщаться с Антоном Городецким — замом по кадрам самого Гесера. Предполагалось, очевидно, что у меня грандиозные задатки, и я могу оказаться полезным московскому Дозору — не исключено, что во мне зреет маг вне категорий.

Увы, но всё оказалось куда проще. Первых пяти минут собеседования с Великим магом — одним из четырёх Великих Ночного Дозора Москвы — хватило для того, чтобы понять свой реальный потенциал. Да, задатки у меня были неплохие, и когда-нибудь (лет так через сто) я смогу дорасти до второго уровня — но не выше. Иных же с моими теперешними способностями в Москве было море, и ещё один слабенький дозорный Гесеру не требовался. Городецкий всячески меня утешал, развлекал байками из жизни москвичей, однако мне было на редкость обидно. Честно признаюсь, я успел уже привыкнуть к мысли о своей уникальности, и хрястнуться с размаху о грубую реальность — крайне неприятное ощущение.

Я вернулся в Воронеж заканчивать обучение.

Где-то примерно через год после этого, получив статус мага четвертого уровня, я решил работать в Дозоре. Романтика, передний край вечного противостояния Света и Тьмы... Не помешало этому даже то, что один из моих лучших друзей, как оказалось, был Тёмным магом — достаточно сильным Тёмным, хотя и не входящим в Дневной Дозор. Он не распознал во мне Иного, хотя тоже имел все шансы заполучить нового члена небольшой общины Тёмных Воронежа.

Следующие три месяца пролетели стрелой: стажировка, теоретические занятия с куратором и практика "на земле", участие в первой силовой операции — захвате и уничтожении вампира-таксиста. За полгода этот кровосос убил десять молодых женщин, и эту серию заметила даже воронежская милиция. Тогда мне впервые доверили боевой амулет — то самое колечко из семи проволочных нитей, свитых по часовой стрелке, которое я ношу постоянно. "Кольцо Перуна", отголосок древней русской магии — подобным оружием наши предки били нечисть, когда на месте Киева ещё рос лес. Вещь не слишком мощная, но абсолютно надёжная и вечная, если не забывать регулярно подпитывать его своей Силой — этакий магический конденсатор.

Это было по-настоящему интересно, как в боевиках. Бешено несущиеся машины, визг шин на поворотах, тёмные улицы города — и перестрелка. Вампир поначалу не пытался уйти в Сумрак. Вместо этого он, понадеявшись на свой многолетний опыт вождения, решил оторваться от преследующих его дозорных на колёсах своей "Волги"; когда же это не вышло, выхватил из бардачка пистолет и принялся отстреливаться. Пули, разумеется, никому из нас не причинили ни малейшего вреда — подобравшись поближе, кто-то из оперативников ловко наложил заклятье на патроны в пистолете, а заодно и на топливо в бензобаке "Волги", запретив воспламенение.

Только после этого вампир спохватился и принялся защищаться всерьёз. Он очень долго считался законопослушным Тёмным, и за этот год смог получить две охотничьих лицензии. Вместе с кровью других жертв это дало ему страшный запас сил — практически на грани Высшего вампира. Он ушёл в Сумрак и даже попытался сотворить какое-то боевое заклинание.

На этом, собственно, бой и кончился — по всем канонам Голливуда. Ярко освещенное здание ЮВЖД, "Волга", замершая поперёк перекрестка, мертвенно-бледная фигура возле неё — и десятка полтора дозорных, расстреливающих его со всех сторон: из затормозивших машин, из сквера, из-за стенок при входе в подземный переход. Вот только вместо пистолетов и автоматов в руках стрелков были боевые жезлы.

Ребята не простили вампиру той легкости, с какой он водил за нос весь наш Дозор. Под градом файрболов, в перекрестье потоков Силы упырь, пусть даже и ставший Высшим, продержался ровно три секунды по времени Сумрака. Никто даже не додумался не то что повторно предложить сдаться, но даже активировать Печать — а ведь вампир был регистрированным. Его просто сожгли, стёрли в прах. Я тоже успел разрядить своё кольцо, но, боюсь, не попал...

Я подошёл к тридцать первому дому. Что меня больше всего поражает в планировке Оскола, так это нумерация зданий. Ну скажите, с какого перепуга потребовалось давать номер 31 дому, который торчал один посреди пустыря? Сейчас рядом с ним достраивалось ещё два дома, но всё равно общее количество их в квартале еще не дотягивало даже до десятка.

Дом ничем особенным не отличался. Кирпичная темно-серая пятиэтажка — в городе таких море. В подъезде железная дверь с домофоном — не слишком надёжная защита от человеческих преступников, но, как ни странно, почти непреодолимая преграда для вампиров...

Чего-чего, а уж вампиров в Осколе по-прежнему хватало. Уже через два дня после гибели старших коллег мы вышли на браконьера. Мальчишка-ветеран, воевал в Чечне и был укушен иностранным вампиром-наёмником, после чего, к сожалению, выжил. Ни о каком Договоре, разумеется, слыхом не слыхивал, и на приказ "Ночной Дозор, выйти из Сумрака!" отреагировал неправильно — кинулся на Олега и попал под прямой удар моего "кольца Перуна". Зарядом его вышибло в человеческий мир, где мы с Сергеем соединенными усилиями обездвижили его и вогнали в грудь осиновый колышек. Несчастный дурачок... Он убил всего лишь одного человека, и на Трибунале дело о браконьерстве вполне могло кончиться лишь строгим наблюдением. Вполне ведь мог получить законную лицензию.

Впрочем, лучше уж так... Самое омерзительное в нашей работе — самому отдавать людей Тьме. Слава Свету, что я не работаю в особом отделе! При нашей концентрации низших Тёмных охотничьи лицензии приходится выдавать почти каждый месяц. Как шеф с замом, подписывающие их, удерживаются от развоплощения — знают только они сами.

Я прошёл сквозь дверь и двинулся вверх по лестнице. Синего мха здесь было столько, что через три ступеньки я не выдержал и кинул в заросли крошечный файрбол — идти было совершенно невозможно, длинные плети цеплялись за ноги. Да, похоже, тот "странный тип" действительно не Иной. Ни один маг, Светлый он или Темный, не потерпел бы у себя в подъезде такого безобразия. Однако, что за люди тут живут?! Здесь что, у всего подъезда перманентная депрессия?

Да нет, не у всего... Синий мох горит почти мгновенно, но возле тёмно-серой, под воронёный металл, двери на четвёртом этаже, до сих пор бушевало пламя. На двери виднелись накладные цифры "81". Депрессивник... Готовый клиент для Дневного Дозора, если в этом парне действительно есть хоть капля Силы.

Я пожал плечами и потянул на себя дверь. Нет, точно, хозяин квартиры Иным не был — дверь легко поддалась и бесшумно распахнулась. Естественно, человек запереться в Сумраке никогда не сможет — да и зачем ему это? Вампир и без того не войдёт без приглашения, а маг или ведьма без малейших усилий заставят открыть дверь.

За металлической дверью оказалась деревянная, тоже незапертая, а за ней — длинный коридор, оклеенный светло-серыми обоями, по форме похожий на букву "L" с уходящей вглубь квартиры ножкой. Прямо напротив двери в стенной нише притаился платяной шкаф-стенка с зеркальными дверцами.

Машинально глянув на своё отражение через Сумрак, хотя уже сто раз зарекался это делать, я возмущённо покачал головой. Ну почему, во имя Света, я до сих пор никак не обзаведусь нормальным Сумеречным обликом? Вроде бы уже не мальчишка, три года Иной, два года в Дозоре, а до сих пор — человек человеком. Долговязый, жилистый как йог, волосы невнятно-блондинистого цвета. Особых примет — только переносица, сломанная на первых же областных соревнованиях среди юниоров. Бурная каратистская юность... Ну да и бог с ним.

Я осмотрелся вокруг. Прямо передо мной виднелась дверь в большую комнату, а через неё, судя по планировке, на лоджию, которую я заметил ещё снизу. Там сейчас явно никого не было, как и в туалете или ванне, расположенных справа. Слева же было еще две двери. Дальняя из них меня совершенно не заинтересовала, а вот за ближней — на кухне — явно находился человек.

Он действительно был там. Стоя на пороге, я оглядел потенциального свидетеля. М-да, картинка... Я ещё плохо умею читать ауру, но это безумное переплетение чёрных, тёмно-фиолетовых и ярко-красных полос вряд ли сразу прочитал бы даже Онфим, глава воронежского Ночного Дозора и мой учитель. Что же это за характер такой? Ласковый и добрый маньяк-убийца? Едва ли этот человек сам себя понимает. Импульсивность плюс дикий самоконтроль, агрессия плюс стремление любой ценой избежать конфликта, тлеющее багровое пятнышко — застарелая тяга к суициду... Просто счастье, что при этом — ни малейших способностей Иного, даже латентных. Иначе я бы не рискнул сказать, чью сторону он выберет — столько тут всего понамешано...

Я взглянул на обитателя восемьдесят первой квартиры человеческим взглядом. Ничего особенного, молодой человек моего возраста, ростом около ста восьмидесяти (если, конечно, выпрямится, во что верилось с трудом — сутулился он дико), телосложение крепкое, но уже сильно обрюзгшее. Не следил за собой никогда, да, вроде бы, и не собирается. Волосы тёмно-русые, редкие, на круглой физиономии — очки с толстенными линзами. В руке — сигарета. "Балканская звезда", дешёвка — то ли денег нет на сигареты получше, то ли ему всё равно, что курить.

Затянувшись последний раз, парень положил окурок на внешний подоконник раскрытого окна, подтянул серо-синие тренировочные штаны — единственную свою одежду, и повернулся к электрической плите, где бил струёй пара в потолок изрядно обгоревший чайник.

Я с интересом наблюдал за ним. Всё-таки мы у себя в Дозоре редко сталкиваемся с по-настоящему сложными аурами. Тёмная, светлая... третьего, чаще всего, не дано. А такое вот, даже не поймёшь сразу — что, встречается среди наших "фигурантов" крайне редко. И вообще, как ментовский участковый не занимается этнографией или социологией своего участка, так и мы специально не изучаем типы аур местных людей и Иных, ограничиваясь принципом "проходил по делу — не проходил".

Парень тем временем, не подозревая о своей сложной натуре, потянулся к ручке плиты, выключил конфорку и переставил чайник на другую, холодную. Движения его были, пожалуй, немного более резкими, чем полагалось бы человеку, находящемуся в одиночестве и погруженному в свои мысли. А думал он, похоже, не переставая, причем постоянно об одном и том же. Я видел, как переливы радужного света начинают циркулировать по давно пробитым в ткани ауры каналам. О чём именно он думал, определить я не мог — это прерогатива магов старших категорий, но вот понять, что тема была для человека не нова, можно было без труда.

Хозяин полез в навесной шкафчик, выуживая оттуда банку кофе, а я огляделся по сторонам. Да уж, уборкой он себя особо не утруждал. Пластиковая скатёрка на столе вся в коричневых кругах от кофейных чашек (он что, пьёт его литрами?), в раковине застыла грязная тарелка. Подоконник в три слоя засыпан табачным пеплом.

Пожав плечами, я вновь поглядел на человека.

Зрелище оказалось не менее любопытным. Кофе он всё-таки навёл, но кружку поставил на стол слишком уж резким движением, чудом не расплескав жидкость. Движение чем-то напоминало каратистский "цуки"...

Так и есть! По динамике (я таки представляю, что за динамика должна быть у девяностокилограммового плохо тренированного тела...) парня понесло вперёд, и его левая рука описала короткую быструю дугу, точно нанося оплеуху невидимке. Удар локтём вниз, правая рука выстреливает уже чётким классическим "цуки", блок на уровне груди — нечто импровизационное, никто так не блокируется... Так, он ещё и воображает себя Брюсом Ли! Зрелище дикое, но забавное. Что-то он действительно умел, но серьёзный боец любой школы справился бы с его обороной за пару секунд.

Тем временем хозяин квартиры явно решил немного погодить с каратэ. Движения стали ещё более размашистыми (как он ухитряется ничего не разбить на кухне?), а перемещения превратились в нечто вроде "таи-сабаки": шаг правой, разворот с шагом левой, снова разворот. Он что, пытается изобразить ещё и айкидо? Судя по размахиванию руками, это должно было означать что-то вроде "шихо-нагэ", зверского, но, по-моему, самого эффективного приёма в этом стиле, когда рука противника ломается одновременно в трёх точках — запястье, локоть, плечо.

Наблюдать этот, с позволения сказать, балет мне надоело, и я принялся обходить его, прикидывая, как бы понезаметней выбраться из Сумрака. Может быть, вообще выйти на лестницу и позвонить в дверь, чтобы не пугать потенциального свидетеля?

Пока я раздумывал, парень вновь перешёл к ударной технике. Теперь он махал ногами, изображая попеременно то на редкость странное "ёка-гери", то аналогичного же качества "лоу-кик". Я повернулся к нему спиной (он тем временем, судя по движению колена, начал проводить "прямой проникающий"), шагнул к двери...

Страшный удар в поясницу швырнул меня на пол. Перекатившись на спину, я встретился взглядом с "бойцом" — и его глаза начали медленно расширяться, пытаясь достичь размеров линз.

— Твою мать... — пробормотал человек. — Ты кто?

— Ночной Дозор! — ответил я, рефлекторно поднимая руку с кольцом. Свет и Тьма, так он же действительно Иной! Заканчивая удар, парень незаметно для себя скользнул в Сумрак, а я, остолоп, стоял как раз на пути его пятки...

— Да хоть "Утро в сосновом лесу"! Какого чёрта ты тут делаешь?

Мне потребовалось секунд пять, чтобы припомнить классическую картину (Рембрандт, кажется?). За это время в руке парня неизвестно откуда возник короткий, но острый кухонный нож с пластиковой ручкой. Нехорошо он его держал, слишком уж грамотно... Файербол или Тройное Лезвие его, конечно же, успокоят, но Лезвием я владел плохо, а лупить файерболом в упор опасно для самого нападающего. К тому же использовать боевые заклятья против человека — да за такое можно и в Сумрак навеки угодить!

Паника, паника моя... Какие ещё, к чертям собачьим, боевые заклятья? Он же человек, а я — Иной! Успокоившись, я не спеша поднялся с пола и отряхнулся.

— Эй, ты, я ответа что-то не расслышал! — Нож в ладони человека крутанулся, переходя в положение для тычкового удара остриём.

— Ну так я и не отвечал... Александр Яковлев, Иной, Светлый, Ночной Дозор города Старый Оскол, младший оперативник, — представился я по всей форме. — У меня к вам несколько вопросов.

— Я не знаю такой организации! И в квартиру я тебя не пускал! Так что вали отсюда, пока не поздно!

Моё внимание привлекло нечто странное, какое-то движение в Сумраке над головой парня. Присмотревшись получше, я заметил то, что должен был увидеть с самого начала. Воронка инферно, вихрь проклятия. Судя по размеру — почти полтора метра — парень перебежал дорогу кому-то очень серьёзному, и жить ему теперь оставалось очень недолго. Такие вещи нормальный дозорный обязан разглядеть сразу...

Впрочем, у меня имелось оправдание — воронка была настолько необычной, что я и не мог её заметить сходу. Вихрь оказался не чёрным, а серым, почти прозрачным, и насыщенность цвета всё время менялась. Временами воронка становилась иссиня-чёрной, ещё немного — и проглянет в реальном мире. А через секунду вихрь мерк, точно ввинчиваясь вглубь Сумрака, становился разреженным, почти невидимым.

Что теперь делать? Попытаться согнать "воронку"? Безнадёжно — у меня нет ни сил на заклинание, ни амулетов нужной мощности. Нужно поднимать весь наш Дозор, одному мне не справиться. Наши эксперты-аналитики вполне способны раскрутить и менее явный случай чёрной магии, а воронка... Воронку, если только её не наложил колдун, имевший право на магию такого уровня, мы снимем. В конце концов Павел Васильевич, замначальника нашего отделения, в своё время прошёл стажировку у самой Ольги, лучшей в Европе специалистки по снятию проклятий. Надо думать, чему-то Великая волшебница из Москвы смогла его научить?

Если снять не удастся... Что ж, выбора тогда не будет. Лёгкое воздействие седьмого уровня, и обречённый внезапно почувствует желание выбраться за город. Не может же быть, чтобы ему самому не хотелось однажды плюнуть на всё и прогуляться по летнему лесу? Инферно прорвётся вдали от людей...

Но всё-таки, кто и за что наложил на парня проклятие такой мощности?

Впрочем, сейчас куда больше внимания заслуживала та загадочная вспышка Силы. Человека не мешало бы допросить, вот только — как именно? Накладывать заклятия не хотелось — с моими талантами память будет так исковеркана, что вспомнит он что угодно, но не то, что нужно. Тем более что он, по большому счету, всё-таки человек, мало что понимает, и мне сейчас предстоит выуживать из него малоаппетитный винегрет из воспоминаний, предчувствий, интуиции...

Я сложил пальцы левой руки пятипалой щепотью и, убедившись в правильности Знака, махнул кистью, точно стряхивая капли воды. Сквозь Сумрак скользнула светло-зелёная искорка и коснулась лба человека чуть выше переносицы. Это, собственно, не было даже заклинанием. Знак Элос, в нашем просторечии — "отмычка", снимал стандартную блокаду памяти, наложенную Иным. Не может быть, чтобы Олег не объяснял свидетелю, с кем он имеет дело! Придумывать легенду самому не хотелось категорически.

Парень сморщился и скорчил гримасу, словно его мутило. Вполне возможно — Элос иной раз действительно вызывает головокружение и тошноту.

— Ну и что дальше? — поинтересовался "клиент", отбрасывая нож в мойку. — Знаю, ты из этих... Так я тут не шалю, никого не трогаю...

— Починяю примус, — в тон ему продолжил я.

— Знание Булгакова тебя не оправдывает. Какого лешего тебе надо... и почему так темно?

Я ошеломлённо огляделся по сторонам. Свет и Тьма, мы же по-прежнему оставались в Сумраке! Для меня, оперативника Дозора, это рабочая среда — не всегда приятная, но привычная. Но он-то даже не инициирован!

— Это и есть Сумрак? — без особого интереса спросил парень.

Похоже, Олег рассказал ему даже слишком много.

— Да. Надо уходить отсюда! — Я бросился к нему, лихорадочно припоминая приёмы первой помощи и экстренной эвакуации. — Ты теряешь силы и можешь остаться здесь навсегда!

Вместо ответа мой собеседник протянул руку к подоконнику... и выудил из реала пачку "Балканки". Вытащив сигарету, он похлопал себя по бёдрам и досадливо сморщился:

— Спички кончились. Огонька не будет?

Терять сознание и впадать в "сумеречную кому" он явно не собирался. Без особой надежды я поискал в пространстве следы подпитывающей его Силы, но не обнаружил ничего. Казалось, что парень находился в идеальном равновесии со средой: он не получал энергию извне — но и Сумрак не сосал из него ни капли. Последнее считалось невозможным даже теоретически. Впрочем, то, что я не заметил подпитки, ещё не означало ее отсутствия. У Сумрака много слоёв, и энергообмен мог идти на любом из них — особенно, если работал кто-то посильнее меня. Учитывая же недавнюю блокаду, можно смело предполагать, что подкачивали его (если, конечно, подкачивали) не меньше, чем с пятого уровня.

Я щелчком послал в кончик сигареты маленький файрбол. Парень вздрогнул и отшатнулся. Ага, хоть ты и мой собрат-Иной, но опыта у тебя — кот наплакал. У нас от огненных шариков шарахаются разве что недоинициированные школьники.

— Та-а-ак, похоже, спрашивать о способе проникновения в мой дом не стоило... Сквозь дверь прошёл?

Он жадно затянулся и шагнул к окну. Этим шагом он попутно вышел и из Сумрака, но удивляться я уже устал. Пускай этот гибрид человека с Иным делает всё, что ему в голову взбредёт.

Скрыть свою сущность можно только от того, кто слабее тебя. Олег, допрашивая свидетеля, знака инициации не видел, а уж он — маг второго уровня. Значит — первый? Постой, но дело о ведьме было под контролем области, и из Белгорода приезжала Кристина — волшебница первого уровня, замначальника областного бюро. Она не могла не видеть основного свидетеля... Вне категорий? Или даже Великий? В Осколе?! Сейчас?!

Равновесию — абзац! Уже полтора месяца мы в состоянии "холодной войны" с Тёмными, и сейчас появление бойца такой силы на любой из сторон способно подтолкнуть события к "окончательному варианту" — маленькому локальному Армагеддону.

В голове крутилось что-то из рассказа Городецкого о том, что бывает, когда равновесие нарушается таким вот грубым образом. Зима 1999-го в Москве, тогда погибли Светлые дозорные...

— Ладно, присаживайся! — Хозяин гостеприимным жестом указал на деревянный угловой диванчик, ловко скинув на пол валявшуюся там рубашку. — Кофе будешь, опер?

— Не откажусь, спасибо!

Дождавшись, пока "клиент" поставит передо мной большую керамическую кружку с синим рисунком в китайском стиле и взгромоздится на табуретку, я спросил:

— Ну что, пообщаемся?

Парень отхлебнул из своей чашки и поморщился:

— О чём? Я с ведьмами больше не общаюсь, и ко мне никто не ходит... кроме оперов, — Он покосился на меня.

— Что тут вчера было? — сходу взял я "быка за жабры".

— Да ничего! Пришёл с работы, поужинал, принял ванну, — принялся перечислять свидетель. — Потом... Потом сидел за компьютером, играл. В "Цивилизацию", если интересно, — добавил он, дёрнув пухлой щекой со вчерашней щетиной. — Около двух часов ночи лёг спать. Это всё?

Похоже, беседа с Олегом оставила в нём не самые приятные воспоминания.

— А на улицу не выходил?

— А на фига? Если курить, я курю здесь или на лоджии.

— Вчера не было... чувств каких-нибудь странных, может — событий?

— Да нет, — пожал плечами мой собеседник. — Голова, правда, вдруг ни с того ни с сего болеть начала... Но у меня это часто бывает, когда за день больше трёх пачек выкурю.

Я насторожился. Три пачки убойной "Балканки" — более чем веская причина для головной боли, но вот так вот, приступом... Неужели зацепка?

— А когда это произошло?

— Да уже за полночь, — прихлёбывая кофе, ответил парень. — Главное, резко так... Давно такого не было.

Я решительно потёр ладони друг о друга и встряхнул кистями.

— Извини, придётся немного по другому... Не двигайся и расслабься!

Парень послушно расслабился, глубоко и правильно. Очень хорошая внушаемость, способен войти в транс без посторонней помощи — но зато и почти никакой психологической защиты. Ох и ездят же на нём окружающие, наверное! Похоже, что и его "дрыгоножество и рукомашество" из той же оперы: понимая в глубине души, что вертеть им может кто угодно, он воображает себя неукротимым бойцом, и в этом находит какую-то опору... Впрочем, психологические проблемы свидетеля меня сейчас касались мало — лимит на вмешательство у меня исчерпан давно и прочно, я ничем не могу ему помочь. Пока что гораздо важнее было содержимое его памяти.

Скользнув вглубь его сознания, я принялся разматывать нити воспоминаний. Там было очень много такого, чего бы мне ни стоило знать, и глубже вчерашнего вечера я забираться не стал. Глядя чужими глазами, я увидел дверь подъезда, лестницу, накладные цифры "81"... Шаг за шагом я прожил вместе с ним прошлый вечер, но не нашёл почти ничего. Вчера пару раз он начинал свои "ката", вроде сегодняшнего, и иногда, в моменты наиболее концентрированных ударов, вокруг темнело, я отчётливо чувствовал дыхание Сумрака — но он этого не понимал.

Парень действительно не был Иным. Он умел чувствовать Сумрак, иногда — входить в него, но не больше. И входил он совсем не так, как мы, Иные: сконцентрировавшись, он бросал вперёд свою силу и ярость — и ткань реальности не выдерживала, на секунду расступалась. Видимо, занимаясь кэмпо (я наконец-то узнал стиль), он попутно осваивал какие-то восточные боевые психотехники и ухитрился при этом нарушить естественную защиту от Сумрака, присущую людям. Его метод больше подходил Тёмным, но настоящей Тьмы в нём почти не было, как, собственно, и Света. Сегодня в Сумрак его невольно затащил я — подобно тому, как затаскивают свою жертву вампиры.

Не Иной, однозначно. Без малого экстрасенс, человек с кастрированными способностями Иного, но не маг и не колдун. В принципе, из него мог бы получиться "ведьмак", охотник на низших Тёмных, персонаж романов фэнтези, однако с его реальными боевыми способностями большинство оскольских вампиров или оборотней сожрало одним глотком.

Я прикрыл глаза. Всё плохо. Никаких следов. К выбросу он не имел ни малейшего отношения. Никаких видений, предчувствий, ничего. Просто внезапный приступ головной боли.

Оставалась самая трудная и неприятная, но неизбежная сейчас работа — проверка ассоциаций. Чаще всего это — бессмысленное переворачивание вороха никому не нужных воспоминаний, но иногда так можно вытащить ключ ко всему. В прямой памяти нет ничего, так, может быть, поможет ассоциативная?

Ассоциация с боевыми искусствами действительно вызвала картины каких-то заумных концентраций, попыток медитировать, смутных видений. Ещё проявились воспоминания, связанные с несколькими схватками:

— Вот он на полутёмной набережной в Воронеже (ух ты, земляк? нет, просто там учился...) стоит в дикой, вывернутой стойке против пяти малолеток, скоротечный маневренный бой — по технике непроходимая глупость, но очень грамотные перемещения, противники всё время оказываются выстроенными в колонну по одному и не могут атаковать все сразу;

— Вот знакомый борцовский зал ВГУ (Так вот оно что, он тоже тренировался когда-то у Влада; как же это я не смог его вспомнить сразу... Точно, он же — Юрий, один из "аксакалов", продержавшихся в додзё больше года; старательный, но абсолютно бездарный), спарринг-партнёр — Володя, в прошлом опытный каратэист-сёкотанец, раз за разом бьёт ногой, прорывая блок... злость, досада на самого себя... и удивление — оказывается нога может двигаться быстрее руки!.. Удар в селезёнку, боль скручивает внутренности, подгибаются колени, тёмно-синий татами у самого лица... но при этом — искреннее восхищение техникой противника, желание научиться — как можно быстрее!..

— Ночная улица в Осколе, заполненная светом витрина ларька, впереди трое — уже не малолетки, как минимум ровесники... удар в пах правому, блок от левого... кто-то сзади прыгает на спину, но соскальзывает — нельзя удержать живой кожаный шар под девяносто килограммов весом... железная стенка за спиной — прижали, не вырваться, тело само принимает стойку — не привычный "сантин-дати", но что-то тоже правильное и энергичное, кто сунется — получит один за всех... схватили за руку, нелепое кружение, у противника — нож, и поэтому его любой ценой нужно держать на расстоянии, увернуться, не дать приблизиться, иначе — смерть... два болезненных, резких укола в лобковую кость и правое бедро... свет фонарей, бежать нельзя, я же победил, я жив, нельзя показывать свой страх тем, кто ещё за спиной... горячая струйка сбегает по ноге, но дома нет бинта... надо позвонить кому-нибудь, предупредить, ведь я завтра опоздаю на работу, шеф рассердится, может уволить... Шеф...

Я вздрогнул и прервал поток воспоминаний. Лицо шефа, на которого Юрий работал уже полгода, я прекрасно знал — как и любой дозорный в Осколе. Эти чуть выпуклые глаза, эти брови домиком... Агон. Глава Дневного Дозора.

Выйдя из подъезда, я первым делом вытащил мобильник и набрал номер Олега. Командир ответил не сразу. Пока трудился автодозвон, я успел выудить из потайного кармана пачку сигарет и прикурить от пляшущего на ветру огонька зажигалки. С тех пор, как я стал Иным, очень редко курю, и сигареты держу, что называется, на чёрный день.

Сейчас настал именно такой.

— Да! — отозвался наконец голос Олега в тяжёлой прохладной коробке "Нокии".

— Я проверил свидетеля. Он не в курсе, что это был за выброс, но зато есть кое-что другое... Что сейчас в городе?

— Без изменений! — рявкнул Олег. Похоже, с утра его настроение не улучшилось. — Что ты там откопал?!

— Палыч, быстро, пробей на меня вероятности! — Не годилось так разговаривать с начальством, но сейчас были все шансы, что живым я до офиса не доеду.

— В чём дело?

— Дремучие! Гуще некуда! Сам!

— Твою мать! — через секунду отозвался Олег. Похоже, до него тоже дошла серьёзность расклада. — Сиди, где сидишь, и не высовывайся! Посылаю к тебе Кирилла.

Кирилл подъехал через десять минут. Большую часть из них он наверняка потратил на то, чтобы спуститься из отдела вниз, на проспект. Поймать попутку и заморочить голову шофёру, гаишникам и всем водителям на дороге — для Кирилла задачка на уровне ползунковой группы детского сада. Очень сильный, хотя и феноменально ленивый дозорный.

Пока напарник ехал, я непрерывно прокручивал в голове всё то, что смог выкачать из памяти Юрия.

Я смотрел его глазами и видел двухэтажное здание — старенькое, но очень хорошо отремонтированное. Длинный щит над входом извещал: "Коллегия адвокатов "Шикана"". Я видел длинный коридор, тёмно-серый вытертый ковёр на полу. За приоткрытыми дверями — кабинеты, не блещущие красотами евроремонта, но ощутимо рабочие. Здесь нельзя было валять дурака, трепать языками в курилке, распивать бесконечный кофе. Здесь можно было только работать, зарабатывать деньги. Я видел сотрудников — и молодёжь, вроде Юрия, вчерашних выпускников юрфаков ВГУ, БелГУ или ВЭПИ, и умудрённых опытом юристов, отдавших годы системе МВД и прокуратуры. Я видел клиентов. Уверенных в себе бизнесменов с солидными брюшками. Крикливых женщин, проклинающих идиотов-мужей. Прыщавых юнцов с бегающими глазками, ощутимо пахнувших страхом. Многих.

Когда человек идёт к адвокату? Правильно, когда у него беда. "Шикана" возникла очень недавно, но успела стать самой известной и популярной юридической конторой в городе. Сюда стекалась вся грязь, вся боль города. Стекалась, сплеталась и порождала... нечто.

Всеми ущербными чувствами Юрия я чувствовал это нечто, чему не было названия на человеческом языке. Зов. Зов Тьмы. Неслышимый для нас — Светлых Иных, но звучащий как набат для любого, в чьей душе таилась Тьма.

Как розыскник, я знал, что шеф Тёмных владеет этой конторой, но до сих пор считал, что "Шикана" — всего лишь одна из тех сотен фирм и фирмочек, что служат прикрытием Дозорам по всему миру, сами того не зная финансируют их и прикрывают от нежелательного внимания человеческих спецслужб. Мера совсем не лишняя — в своё время утечка информации привела к созданию спецотдела КГБ, пытавшегося собирать информацию о нас и нашей деятельности. Потребовалось немало сил, чтобы свести активность чекистов к безобидным попыткам "поставить паранормальные феномены на службу государству". Московский Ночной Дозор живёт, среди прочего, за счёт торговли продуктами — почему бы Старооскольскому Дневному не пощипывать слегка местных адвокатов?

Мы прошляпили, самым преступным образом прошляпили тот момент, когда "Шикана" из дойной коровы превратилась в фильтр, собирающий рассеянных среди людей потенциальных Иных, инициирующий их и ставящий на службу Тьме. До сих пор Дозоры тратили немалые силы на поиски новых членов нашей расы, просеивая тысячи тонн человеческой породы ради нескольких крупинок Силы. И только здесь, в Осколе, положение изменилось.

Однако "фильтр" выполнял и другую функцию. Он не только собирал новобранцев. Он конденсировал эмоции. Страх, боль, горе, ненависть — всё то, чем были переполнены приходящие сюда люди. Я чувствовал потоки энергии, аккумулируемые Тёмными. Каждый новый Иной получал солидный запас Силы.

Я видел Агона в его кабинете, утопившего массивное тело в уютном кожаном кресле. Тёмный сидел, вальяжно откинувшись на спинку и закинув ногу за ногу — в полумраке кабинета разливалось пятно света от настольной лампы под круглым абажуром, и этом пятне ослепительно сиял начищенный до зеркального блеска ботинок. За спиной шефа Тёмных тускло поблескивал стеклянный стеллаж, заваленный книгами, газетами и папками с делами, а на стеллаже стояла статуэтка из тёмно-коричневой неглазурованной глины. Я прекрасно мог её рассмотреть, потому что Юрий, чьей памятью я пользовался сейчас, не раз разглядывал её, выслушивая очередное ценное руководящее указание своего начальника.

На небольшом прямоугольном основании стоял неошкуренный пенёк. В торец его, пересечённый множеством разрубов, был воткнут длинный двуручный топор с полукруглым лезвием, а рядом застыла фигурка монаха в светло-коричневой рясе. Обычная сценка из средневековой жизни — священник, пришедший отпустить грехи осужденному на смерть. Председатель коллегии "Шикана" был широко известен в городе своей религиозностью. Вот только веяло от статуэтки совсем не скорбью или христианским смирением: на лицо монаха, вылепленное с величайшим искусством, падал отблеск света от настольной лампы, и были видны его глаза — маленькие, весёлые, лукаво прищуренные.

Шеф курил. Он нарочито заботился о своём здоровье, часто голодал, пил зелёный чай, но в кругу приближённых изредка позволял себе расслабиться. Между толстыми пальцами дымилась длинная чёрная сигарета в мундштуке эбенового дерева. Тёмно-синий дым, поднимавшийся в воздух с её кончика, кружился медленным ленивым вихрем над головой Агона — так же, как крутилась полупрозрачная воронка над головой Юрия...

Кстати, она-то откуда взялась? Проклятие такой силы — ЧП, привлекающее внимание не только Ночного Дозора, но даже Инквизиции. Юрий не просто погибнет, он заберёт с собой ещё кого-то. Агон не мог не защитить своего ближайшего помощника — а ведь Юра, пусть он всего лишь человек, "особа, приближённая к императору". И Агон не мог не предполагать, что, заметив воронку, мы начнём расследование и, даже если не найдём преступника-мага, узнаем о существовании "фильтра".

Или — он хочет, чтобы мы о нём знали? После находки в карьере Стойленского ГОКа обстановка в городе стала, мягко говоря, нервной — а невыдержанность Твердислава, шефа Ночного Дозора давно уже стала легендарной среди Иных-оскольчан. Агон мог таким вот ненавязчивым образом проинформировать нас о том, что располагает силами, достаточными для отпора.

Формально "фильтр" не был нарушением Великого Договора. Он не превращал людей в Тёмных Иных, как мифическая книга "Фуаран". Он просто собирал вместе тех, кто уже от рождения мог войти в Сумрак, и будил зёрна Тьмы, уже упавшие в их души. И никто никогда не запрещал собирать рассеянную Силу.

Больше того, юристы-люди из "Шиканы" действительно были профессионалами, лучшими в нашем городе. Они помогали людям. Юрий не раз видел, как после консультации распрямлялись те, кого придавила к земле нежданно свалившаяся проблема, и в их глазах появлялась надежда.

Правда, за эту помощь приходилось расплачиваться. Юрий, практически не куривший в Воронеже, забивает в лёгкие ударные дозы никотина. Кто-то из его коллег глушит себя алкоголем, и по крайней мере один из стажёров балуется "травкой". Иные, которых в штате тоже было предостаточно, успешно высасывали из них Тьму, но ведь известно давно: заберешь горе — оно вернётся вновь, заберёшь радость — она исчезнет навсегда.

Дополнительными донорами служили только молодые, ещё не приобретшие спасительной брони профессионального цинизма. Адвокаты старшего поколения, "вольные хищники в джунглях закона", давно уже не забивали себе голову такой ерундой, как переживания клиентов...

Раздался визг тормозов, и в паре шагов от меня затормозил "уазик" с синими номерами и мигалкой на крыше. Из распахнувшейся задней правой дверцы выпрыгнул невысокий черноволосый парень. Он на секунду сунулся внутрь салона, пожал руку милиционеру-водителю, хлопнул его по плечу, и только после этого повернулся ко мне:

— Привет, Следопыт!

— Привет, Кириллыч, — растеряно отозвался я, провожая взглядом отъезжающую машину. — Ты поумнее ничего придумать не мог, чем с ментами кататься?

— Зря ты, Санёк! — категорично и с наигранной обидой отозвался Кирилл. — На фига мне силы тратить на магию, если можно доехать по знакомству?

— По знакомству?! Блин, это с каких же пор у тебя завелись знакомые в милиции?

— Так всегда были, — пожал плечами мой напарник. — Это Вовка, мы с ним на одной площадке живём. Он всё равно в первый отдел ехал, так что и меня подвёз.

Я ухмыльнулся. Кирюхина лень совершенно естественным образом переходила в жуткую деловитость, если требовалось обеспечить себе возможность ничего не делать. Действительно, магией от машины и не пахло: Кирилл ухитрился убедить соседа, что круг на четверть города — самая короткая дорога к "первухе". Иной, которому лень заниматься магией — что ж, в нашем дурдоме на триста тысяч пациентов бывает и такое!

— Зря машину отпустил, — сказал я, закуривая седьмую по счёту сигарету. — Как нам сейчас в офис возвращаться?

— Да нет, Следопыт, — возразил Кирилл. — Вовка и так опаздывал. Что ж ему теперь, из-за нашей работы лишаться своей?

Я почувствовал короткий острый укол стыда. Для Светлого Иного забыть про людей — непростительно.

— Ты пока рассказывай! — продолжал Кирилл, деликатно не заметив моей оплошности. — Что ты там откопал?

Я вздохнул и, глядя в круглую физиономию своего напарника с острым носиком и густыми вразлёт бровями, ответил:

— Дневной Дозор, а может, Агон лично, начал массовую инициацию Тёмных Иных. Кроме того, он тянет Силу из людей.

Кирилл присвистнул:

— Это всё? Да он только этим и занимался последние лет триста!

— Ещё, — игнорируя реплику, продолжал я, — здесь живёт... субъект, не являющийся ни человеком, ни Иным. Он знает всё. И над ним воронка. Полтора метра, нестандартная.

Сонные глазки Кирилла моментально превратились в два поблескивающих алмазных буравчика. Вместо очень молодого разгильдяя передо мной стоял дозорный. Розыскник и боец.

— Юрий Серых? — не сколько спрашивая, сколько утверждая, поинтересовался он.

— Да.

— Помню такого. На нём уже была воронка, снимали... Опять с ведьмой поцапался?

— Стоп, что там с ведьмой? Рассказывай с самого начала, я же не в курсе!

Кирилл вздохнул и, сунув руки в карманы брюк, ответил:

— Да, честно говоря, я сам тоже... не особо. Стоял в оцеплении, когда началась вся эта... Ну, в общем, когда стряслась. Ты с Андреем поговори, он шёл в передовой группе... Знаю только, что какая-то ведьма нарушила Договор, оказала сопротивление и погибла при задержании. ЧП, все на ушах... ну, про это ты знаешь. Расследовала тройственная комиссия из области — Кристина от наших, Вирул от Тёмных, да ещё и наблюдатель от Инквизиции. Пытались нас обвинить в превышении полномочий — ведьма же убита, не вампир или оборотень какой-нибудь полоумный... Какая, блин, разница? Нарушаешь Договор — марш на Трибунал, будь ты хоть сам Завулон... А мы ещё чего-то чикаемся...

Кирилл тоскливо поморщился.

— Кстати, а что сейчас в городе творится? — поинтересовался я.

— Да без изменений. По-прежнему хреново. Над городом — колпак, Сумрак блокирован... Да, из-за этой блокады час назад произошло ЧП в Каплино. Какой-то дурной маг из Тёмных пытался прорваться в город. Даже на щиты не глянул, идиот! Инквизиторы ему сигналили-сигналили, пытались остановить — как об стенку. С разгону влетел на своей тачке под колпак... Видно, почувствовал неладное, пытался уйти в Сумрак, да ещё сразу на второй уровень... Что вышло, объяснять?

Я покачал головой. Решением Инквизиции в Старом Осколе вплоть до завершения кризиса была наложена блокада на Сумрак — со второго по четвёртый уровень. Любой Иной мог смело входить на первый слой, но при попытке уйти глубже нарушитель вываливался в реальность. Если же он упорствовал, то его могло кинуть сразу на пятый уровень, откуда возвращались только Высшие.

Тёмный на трассе мгновенно растворился в Сумраке.

— У него семья была, блин, дети! — буркнул Кирилл. — Как им теперь объяснять, куда папашка делся?

— Инквизиция его убила, пусть теперь и разбирается, — пожал я плечами. — За свои трупы мы отвечаем сами... У той ведьмы тоже ведь была семья?

— Родители... Тебе ещё нужен свидетель?

— Пока нет. Что надо, я снял, а самого заблокировал наглухо, чтоб никто в память не влез.

— Тогда пошли!

Кирилл вытащил наконец руки из карманов и лёгким пассом остановил нёсшийся в сторону дорожного кольца джип — Силу он решил больше не экономить.

Через десять минут мы были уже в отделе. Что бы там ни показал анализ вероятностей, добрались мы без приключений — то ли Тёмные смирились с утечкой информации, то ли просто не успели среагировать.

Очень люблю наш кабинет, пусть даже и сидим мы друг у друга на головах. Слава богу, все розыскники собираются здесь только раз в неделю, после планёрки, да и то ненадолго. Столы приходится делить пополам, но в этом есть даже своя прелесть — никогда не знаешь, что оставил в ящике твой напарник. Помню, сколько было шума, когда Кирюха, патологически невезучий в личной жизни, пытался решить свои проблемы с помощью приворотного зелья, да ещё умудрился, остолоп, забыть его в моём столе! Дело тогда дошло до Твердислава... Я думал, шеф сгноит Кирилла в патрулях, но всё кончилось только полуторачасовой приватной беседой на тему: "Сравнительная характеристика методов Светлых и Тёмных Иных и последствия их использования в личных целях". По-моему, после неё вся несчастная любовь из головы этого юного ловеласа вылетела с гиперзвуковой скоростью... Или когда Серёга, подхватив в бассейне грибок, принялся экспериментировать с магическими экстрактами, вместо того, чтобы просто пойти к дерматологу. Грибок-то он вылечил, но зато половина отдела вынуждена была ходить на работу в пляжных сланцах — по закону подобия ноги зудели у всех, но держались в рамках приличия только Олег с Ингой.

Офис как офис — пять столов, три компьютера, завязанных на локальную сетку, мощный лазерный принтер. Над столами висели плакаты: наша маленькая традиция — каждый новый сотрудник обязан чем-то украсить рабочее место. Например, за спиной Инги, погруженной сейчас в медитацию и даже не отреагировавшей на моё приветствие, маячил календарь с каким-то среднерусским пейзажем. Справа от неё красовалась фотография роскошного "харлея" — это постарался Кирилл, наш байкер-пешеход, обожавший мотоциклы, но так и не собравшийся купить собственный. Плакат с фантастически красивым готическим собором привёз Серёга из Германии — там у него жила какая-то дальняя родня. Сам я долго колебался между своим детским кумиром Брюсом Ли и плакатом с росписью Константина Арбенина из "Зимовья Зверей". Не выбрав ничего, я, начхав на недовольную гримасу Инги, прилепил обычный календарь с полуголой красоткой на пляже.

На подоконнике из последних сил боролась за жизнь вялая полудохлая фиалка, и я первым делом схватил с сейфа чайник и полил её. Вода не совсем остыла, но несчастный цветок на своём веку выдерживал и не такое.

Олег, сидевший за своим столом — этот буржуй беззастенчиво пользовался привилегией единоличного владения рабочим местом — оторвался от бумаг и поднял взгляд на меня:

— Проходи, садись... Кирилл, будь другом, наполни и поставь чайник, а?

— Бу сделано, ваше благородие! — уныло отозвался мой напарник и потащился с чайником в туалет — единственное помещение на нашем этаже, где имелся водопроводный кран.

Когда за ним закрылась дверь, Олег спросил:

— Что ты нашёл, Сашка?

Вместо ответа я бросил ему через Сумрак "кусок памяти", скачанный мной у свидетеля. Если бы я умел отправлять образы на расстояние, вряд ли стал бы тащиться через полгорода.

Приняв информацию, Олег на секунду прикрыл глаза, раздумывая, после чего твёрдо и убедительно произнёс, не обращая внимание на ушедшую в себя Ингу, всего одно слово:

— ...!

— Вот именно, — кивнул я. — Надо идти к шефу. Нам самим не разобраться. Да и бороться с Агоном через голову Твердислава... Чревато, в общем.

— Никуда идти не надо! — оглушительно пробасил над моим ухом чей-то голос. — Чебуреки ждёте? Чебуреки пришли!

Я оглянулся и моментально вскочил на ноги. Рядом с моим столом возвышался метра на два от пола русоволосый жилистый мужчина лет шестидесяти на вид, одетый в тёмно-синие джинсы и светлый трикотажный свитер. Твердислав, начальник нашего отделения, имел два неисправимых недостатка — способность появляться мгновенно, как только упоминалась его имя (не самое лучшее качество с точки зрения подчиненных), и любовь к цитатам из каких-то давно забытых источников: то ли книг, то ли советских фильмов. Вот откуда, например, взялись эти самые "чебуреки", спрашивается?

Твердислав, маг вне категорий, руководил Старооскольским Ночным Дозором уже вторую сотню лет. Говорят, он мог бы стать Великим, если бы умел сдерживать свои порывы, губительные как для Тёмных, так и для нас.

Твердислав был уникален во многих отношениях. Во-первых, своим возрастом: Иные его ранга стараются тщательно скрывать свою биографию, но все мы знали, что шеф родился задолго до крещения Руси и поэтому владел многими магическими навыками, утерянными в позднейшие века. Своей внешностью Твердислав, появившийся на свет где-то под Муромом (однако не в Карачарове, что бы там ни болтали его прихвостни — в те времена и села-то такого ещё не было!), опровергал широко распространённое мнение о том, что до монголо-татарского нашествия все русичи были белокурыми и голубоглазыми. По крайней мере глаза мага, прячущиеся среди глубоких морщин и шрамов, были светло-карими.

Во-вторых, очень долгое время шеф не был Иным в полном смысле этого слова. Он был инициирован в двухсотлетнем возрасте. Активно пользуясь Силой, владея многими заклинаниями, почти не старясь, Твердислав был уверен, что он — самый обычный человек, только наделённый по милости богов силой чуть большей, чем у прочих сородичей. Именно в те времена он и усвоил тот оставшийся навсегда с ним стиль мышления, согласно которому хорошая нечисть — мёртвая нечисть. Если Великий Гесер, Онфим и большинство руководителей региональных управлений были в первую очередь интриганами, способными просчитывать действия противника на десятки ходов вперёд, то Твердислав был и оставался бойцом, решительным и неукротимым. Его можно было обмануть (что, надо сказать, Тёмные не раз с успехом и проделывали), но победить, да и просто остановить — невозможно. Если уж прибегать к аналогиям с оружием, как это любят в Москве, то оружием Твердислава была отнюдь не спортивная рапира. Ему гораздо больше подходил богатырский меч или даже "палица стопудовая", излюбленное оружие его земляка Ильи Муромца, — палица, не разбирающая, где свой, где чужой...

Кстати, многие всерьёз считали, что прототипом великого богатыря был как раз наш шеф. Я твёрдо знал, что это не так. Как-то под настроение Твердислав рассказал мне, что был знаком с Ильёй лично. По его словам, это был отличный боец, знаменитый по всей Руси, но вовсе не настолько сильный, как это описывается в былинах. Лет до пятнадцати Илья страдал от врождённого смещения позвонка и почти не мог ходить. Позвонок ему вправил "калика перехожий", странник-костоправ, случайно забредший в Карачарово. Сильно подозреваю, что каликой был как раз наш Твердислав, и что одной мануальной терапией дело не обошлось...

Однажды, желая подольститься к шефу, я при нём принялся длинно и неискренне ругать западные и восточные боевые искусства, сожалея, что так и не смог научиться чему-то исконно русскому, мощному и эффективному. Шеф с минуту слушал меня, затем презрительно фыркнул:

— Не криви душой, Алексашка, кривобок на тот свет уйдёшь! Никакого "русского стиля" не было и нет. Бои "стенка на стенку" — были, — Шеф мечтательно прикрыл глаза, явно вспоминая молодость. — Эх, вдаришь разок — так его, болезного, с поля едва живого уносят, шапку в соседней деревне ищут!.. Единоборства, когда дрались один на один — тоже бывали... А вот школы своей, только Руси присущей, так и не создали. Одной силой далеко не уйдёшь, а знаний-то — кот наплакал... Да и с оружием-то наши, честно говоря, не шибко блистали. Дрались не хуже прочих, но так, на среднеевропейском уровне... Русские всегда другим брали — строй держать умели, не бросали друг дружку, да и не боялись ни чёрта, ни дьявола. Так что не трепись, о чём не знаешь!

В Воронеже злые языки болтали про Твердислава, что из всего, что появилось после 989 года на Руси он признавал только водку. Прибыв в Оскол, я убедился, что это далеко не так. Да, выпить шеф любил и умел, однако он не чурался ни компьютеров (именно благодаря ему оскольский Дозор одним из первых в России подключился к Интернету), ни даже рок-музыки (однажды Твердислав насмешил всех Иных России, отправившись через портал на концерт любимой группы "ДДТ" и пройдя через два слоя Сумрака исключительно для того, чтобы получить автограф у Шевчука). Правда, моё предложение заменить для дозорных экстренные навыки рукопашного боя на полноценные тренировки было встречено такой гримасой, будто я ухитрился засунуть шефу в рот сразу килограмма полтора лимонов, но это уже дело десятое...

— Так... И чем же мои любимые сыскные отроки решили порадовать меня, старика? Неужто нашли схрон со вторым экземпляром "Фуаран"? Или убедили всех местных упырей улететь в тёплые края, — Шеф сделал рукой лёгкое волнообразное движение, точно шевеля крылом, — и навеки запамятовать обратную дорогу?

Инга, при появлении шефа вынырнувшая из нирваны, не удержалась и хихикнула, увидев на лице Твердислава выражение растерянного вампира, забывшего, как лететь в родной город.

— Нет, Твердислав Владимирович, — Настоящего отчества шефа Олег не знал, как, собственно, и никто в нашем Дозоре, но каким-то образом в обиходе закрепилось именно это. — Однако есть кое-что интересное... Да посмотрите сами! — Олег лёгким пассом отослал полученный от меня образ шефу.

— Та-а-ак, — повторил Твердислав, получив его. — Память закрепить на кристалле... Где там ваш Серёжа? Пусть вырастит новый, нечего жадничать, порошки я ему выпишу... Человека — завтра с утра ко мне! Ты, — Толстый палец, лишённый ногтя ещё во время "Стояния на Угре", упёрся в грудь Олега, — поднимай аналитиков. Чтоб через час картина воронки была у меня! И пусть просчитают вероятности на всех, кто имеет близкое касательство к этому человеку — его родных, сослуживцев, друзей... впрочем, друзей у него почти нет... Да ещё и на нашего Сашу! Месяца на два вперёд, пусть сил не жалеют. Я к нему уже привык, и поминать его пока что не желаю.

В нашем отделе все знали, что шеф хотя и прекрасно умеет смотреть линии событий, но крайне не любит этого делать, предпочитая сваливать разбор вероятностей на аналитический отдел.

— Есть какая-то опасность, Твердислав Владимирович? — осторожно поинтересовался я.

Шеф повернулся ко мне:

— А ты сам-то что думаешь? Или Онфим тебя зря в Дозор взял? Ты перешёл дорогу самому Агону, так что ходи теперь, да оглядывайся! От силовых операций я тебя пока что отстраняю. А то ведь сам понимаешь, у нас это быстро — полоумный вампир, сбесившийся оборотень... Был дозорный, и нет дозорного.

Шеф крепко провёл рукой по лицу. На секунду он стал похож на того, кем и был — древнего, безмерно уставшего старика. Он явно вспомнил судьбу наших предшественников. Я попытался представить, скольких сотрудников он похоронил за годы службы в Дозоре, и мне стало страшно.

— Ладно, — справившись с собой, подвёл итог Твердислав. — Волю государеву вы слышали, так что — вперёд и с песней!

Шеф уже направился было к двери, однако с полдороги развернулся:

— Да, кстати, а что там с выбросом? Разобрались?

— Нет, — вынужден был признать я.

— Так, значит, сразу же ухватился за возможность накрутить хвоста Агону, а прямую цель задания — коту в одно место? Ну что ж, далеко пойдёшь, юноша... Ладно, Светлый, разбирайся сам. Однако что-то ты мне не нравишься, Александр!

Когда за Твердиславом закрылась дверь, я возмущённо стукнул кулаком по ладони:

— Ну что ещё этому дубу, баньяну, баобабу стоеросовому надо?! Мы ведь действительно получили шанс переиграть Агона, а он — о каком-то выбросе!

— Боюсь, что шефа удовлетворил бы шанс не обыграть, как ты выразился, Агона, а извести его под корень, — меланхолично произнёс Олег, снимая очки и отхлёбывая кофе. — А что до выброса, то не боишься получить примерно такой же этой ночью себе под пятую точку?

— Ты думаешь, это новое оружие Тёмных?

— Не обязательно. Но не исключено, что это может быть использовано как оружие.

— Да брось ты! Скорее всего, это какой-то побочный эффект от воронки.

— Да, кстати, что там с воронкой? — голосом Твердислава поинтересовалась Инга. Есть у нашей колдуньи такой вот небольшой талант... — Если честно, я так и не поняла, мальчики, откуда там взялся этот вихрь, и что он из себя представляет.

— Чему тебя только на курсах учили! — буркнул Кирилл, в последнее время становящийся откровенным женоненавистником.

Отмахнувшись от него, командир принялся объяснять:

— Воронка — это вихрь инферно. Стабилизированный локальный сгусток Тёмной Силы, видимое последствие проклятия. Вносит патогенные изменения в структуру судьбы...

— Спасибо, теорию я помню, — довольно ехидно отозвалась Инга. — Инцидент девяносто восьмого года с тридцатиметровым инферно тоже можешь пропустить. Я хотела спросить другое: что такого особенного именно в этой воронке?

— Она пульсирует, — сказал я. — Вполне возможно, что вспышка-выброс — это последствие этой пульсации. Какой-нибудь неожиданный фазовый эффект...

— Запросим архив? — предложил Олег. — Наблюдалось ли когда-нибудь что-то подобное?

— Я тебе и так скажу — не наблюдалось, — ответил я. — Это ведь не обычная пульсация. Вихрь может увеличиваться, когда растёт подпитка, может приседать. Но вот так, чтобы размеры и скорость вращения оставались прежними, а изменялась лишь видимая плотность... Такого в принципе быть не может!

— Тогда как будем со всем этим разбираться? — задумчиво пробормотал Олег.

— Подождём заключения аналитиков, — развела руками Инга. — Что они там накопают?

Отчёт из аналитического отдела пришёл через полчаса — когда надо, они выдают просто феноменальные по скорости результаты.

После чтения первых же строчек наша надежда быстро решить загадку воронки не просто увяла, но прямо-таки рассыпалась пылью. Никаких магических акций на протяжении последнего года в отношении Юрия Алексеевича Серых, 1980 года рождения, уроженца Курской области, проживающего по адресу: микрорайон Дубрава-4, дом тридцать один, квартира восемьдесят один, юриста, сотрудника коллегии адвокатов "Шикана", — не проводилось. Ни Светлые, ни Тёмные никогда не пытались воздействовать на этого парня.

Никогда.

За исключением одного-единственного случая.

— Так я и знал! — горестно вздохнул Кирилл. — Никакой зацепки, кроме ведьмы... Ладно, Следопыт, запроси данные по тому инциденту.

Я послушно набрал на клавиатуре команду, и через секунду поперёк монитора высветилась ярко-красная надпись: "Доступ закрыт".

— Здравствуйте, я ваша тётя! — тихонько пробормотала Инга. Нет, общение с шефом на неё определённо влияет как-то ненормально... — Саш, а обойти это можно?

— Нет, — Я покачал головой. — Нашу защиту не обойдёшь. Это же не просто компьютерная программа... Тут маги-электронщики трудились.

— Тогда идём к Твердиславу? — сказал Кирилл, и тут же испуганно покосился через плечо на дверь.

Шеф, однако, материализоваться не спешил.

— Да не поможет он, — досадливо морщась, проговорил Олег. — Дело было на контроле у Инквизиции. Именно они наложили запрет... Придётся восстанавливать данные другим путём. Кто что вообще помнит по этому делу?

— Меня вообще в Осколе не было! — поспешил откреститься от "мозгового штурма" я.

— Мы с Ингой в оцеплении стояли, — добавил Кирилл. — Самый осведомлённый сейчас — это ты, Палыч. Ты допрашивал свидетелей.

— Допрашивал... — буркнул Олег. — Сашка вон тоже его допрашивал, а хрен ли толку? — Похоже, наш интеллигентный командир тоже пребывал в растерянности и опять не контролировал выражения. — Серёга вроде бы тоже участвовал в том деле. Вернётся, может, что-то расскажет. Я лично ничего не знаю.

— А кстати, куда это его унесло? — поинтересовался Кирилл.

— Он как отоспался, ушёл к экспертам. А сейчас, наверное, сидит у Твердислава, записывает кристалл.

Выращивание магических кристаллов, способных, среди прочего, сохранять воспоминания, входило в компетенцию наших алхимиков из техслужбы. Сергей когда-то там начинал, и до сих пор кристаллы с важнейшей информацией по старой памяти заряжал именно он. Похоже, ему самому нравилось такое занятие, и в этом он был близок с Андрюхой. Правда, тот больше экспериментировал, пытаясь перенести на материальный носитель многие заклинания, считавшиеся принципиально незаписываемыми...

— Андрей! — неожиданно вспомнил я. — Он ведь шёл в передовой группе!

— Шурочка, ты — гений! — Инга чмокнула меня в щёку. Я поморщился, стирая помаду. — Он там ещё не сменился?

Запрос дежурному послал Олег, телепатически — нам всем пока что оставалось только мечтать о подобном владении магией, а звонить по внутреннему телефону почему-то в голову никому не пришло. Всё-таки мы ещё не успели вдоволь наиграться своими способностями Иных.

Выяснилось, что Андрей Тихомиров сменился ещё утром, однако домой не ушёл, а остался отсыпаться в дежурке. Будить его пришлось мне, потому что, как выразился Кирилл: "Тебя-то он спросонья не убьёт".

Когда заспанный и спотыкающийся на обе ноги сразу Андрей дотащился до нашего кабинета, его там уже ждали, как почётного гостя. Обласканный, осыпанный градом извинений и комплиментов, усаженный в лучшее кресло и напоенный лучшим кофе, а потому уже слегка ошалелый от всего этого, Андрюха согласился ненадолго проснуться и рассказать нам о том загадочном инциденте:

— Где-то с полтора месяца назад, — Андрей обернулся ко мне, — ты как раз в командировку ездил, у Тёмных был шабаш. Ежегодный, согласованный с нами. Собрались они тогда в карьере СГОКа...

— Где?! — не выдержал Кирилл.

— На дне! — хмыкнул Андрей. — Блин, в точности в центре карьера! За каким их туда понесло — сами, наверное, хрен знают. Экстрима, что ли, захотелось? Ну да чёрт с ними. В общем, развлекались они там: водка, травка, групповуха... Впрочем, насчет последнего не уверен. Сами знаете, протокол N5 от 1643 года — Светлые не имеют права приближаться к санкционированным шабашам на расстояние прямой видимости, если не имеют точных данных о том, что на шабаше причиняется вред людям. В карьере всё было тихо, мирно, закрытая вечеринка только для своих. Наш патруль приглядывал издали, километра за полтора, чтобы к людям не цеплялись, но ничего запрещённого не происходило... Куролесили, наверное, часов пять, почти всю ночь. Потом разошлись. Наши наблюдали, но не вмешивались. До того самого момента, пока на Олимпийском не началась эта бодяга с ведьмой...

Андрей вздохнул.

— Она как с цепи сорвалась. Молодая, да ещё и обкуренная... Творила невесть что. Заклятья, вмешательства в психику, файрболы в небо... Специально вреда причинить не старалась, но из-за неё, например, развалились две семьи: в одной муж не с того ни с сего заехал жене по физиономии, в другой — ещё что-то, плохо помню, по-моему — измена, да ещё прямо на глазах у супруга. Ведьму, похоже, после шабаша на сексе слегка повернуло. Ну и так ещё по мелочи: сделала, например, у маршрутки колёса квадратными, на паре прохожих вывернула одежду и обувь наизнанку, десятка полтора проклятий — не смертельных, но пакостных... Резвилась, в общем, как могла. А на десерт слепила что-то особо мощное и запустила в человека. Как раз в этого твоего приятеля с Дубравы. Чёрт его нёс через тот микрорайон... Мы уже подтягивались, а тут шеф и вовсе тревогу объявил, поднял всех, кто был в конторе. Ещё бы, проклятье, да такой силы! Над мужиком — воронка метра на три! Потом она немного схлынула, но пока не сняли, сантиметров семьдесят крутилось... В общем, мы стали наконец ведьму брать по-настоящему. Всё как положено: "Сдавайся, ведьма, Ночной Дозор!"...

Андрюха хмыкнул, припомнив песенку, но тут же снова помрачнел:

— Она отказалась сдаться. Не знаю, что на неё нашло... Попыталась оказать сопротивление, дралась — бешено, в полную силу. А сил у Маши, кстати, оказалось чёртова уйма...

— Маши? — перебил его я.

— Да. Мария Будинцева. Не знал её? Ну и хорошо... Она была начинающей, почти безвредной — гонору больше, чем сил, как у всех в той компании. Едва-едва пятый уровень. Но дралась, причём безо всяких амулетов и артефактов, почти как ведьма вне категорий...

Андрей замолчал.

— Дальше-то что? — спросил я, подождав с полминуты.

— Дальше? — ссутулившись, повторил Андрей. — Патруль с ней не справился, ГБР — тоже. Чудом никто не пострадал... Прибыл сам шеф, через портал. Он победил. Вот только сил не рассчитал — так шарахнул по ней Ступором, что у ведьмы остановилось сердце. Откачать наши знахари не смогли.

Я сочувственно кивнул. Да, против Твердислава у Маши Будинцевой не было ни малейшего шанса. Наш шеф помнил ещё дикие времена до того, как русские Иные присоединились к Договору, и ещё тогда привык разбираться с противником коротко и надёжно. "Если враг не сдаётся — его уничтожают", "Правой рукой махнул — стала улица, левой махнул — переулочек"... Перестарался, что и говорить. Убить парализующим заклинанием раньше считалось невозможным даже теоретически. Сколько же Силы ухнул шеф в простенький Ступор?

— Дальше уже не интересно. Сняли информацию с очевидцев и пострадавших, привели всё в норму, отписались от Инквизиции, осадили Тёмных, чтоб не вякали: мол, Ночной Дозор убивает прямо на улицах! Следствие вела смешанная комиссия из области: от обоих Дозоров, плюс Инквизитор-посредник... Собственно, это был первый звоночек, с него и начались эти скачки вокруг карьера.

Андрей поднялся:

— Ребята, извините, но я пойду. Мне опять в ночь, а сегодня... Сами знаете, какая сегодня ночь может выйти.

Оставшись в своём узком кругу, мы некоторое время молчали.

— "Грянули всякие хренации..." — не отрываясь от кружки с кофе, проговорил Олег. — А ведь Андрей прав. Действительно, кризис начался именно с гибели Марии Будинцевой. Интересно, что она ухитрилась перед смертью сделать с обычным человеком?

Он вопросительно посмотрел на меня, и мои пальцы точно сами собой пустились в пляс по клавиатуре.

Вход в сеть Ночного Дозора России, пароль первого уровня доступа... Основная база данных... Второй пароль, подтверждение моих полномочий запрашивать информацию... Раздел "Принципы магии", подраздел "Люди"...

— Есть! — Я откинулся на спинку кресла. — По-моему, вот оно!

Халфер. Другие названия — промежуточник, двоедушник, тии-тенгу. По некоторым представлениям — человек, обладающий рядом базовых свойств Иного (в частности, умением входить в Сумрак), однако не владеющий магией. Существование Х. не доказано, однако НД в разное время отмечено пять человек, предположительно являющихся Х.:

— Джошуа Гриффит (? — 1810).

— Луиза фон Валленштайн (1851-1898).

— Грегори Бартон (1911-1941).

— Мари Гримо (1891-1942).

— Пётр Лещинский (1924-1944)...

Против каждого имени синела круглая "кнопка" гиперссылки. Под аккомпанемент взволнованного сопения — за моей спиной торчал весь отдел — я вывел и распечатал файлы с кратким жизнеописанием каждого из пяти халферов.

Скажу честно: после первого чтения распечаток лично я стал знать о халферах ещё меньше, чем до того, как листы выползли из принтера. Ну скажите на милость, что общего между английским бандитом, дворянкой из Пруссии, матросом военного флота США, пожилой французской фермершей и молодым польским художником?

В короткой таблице предполагаемых свойств халферов, приведенной после перечня известных Ночному Дозору имен, указывалось, что их способности часто проявляются перед смертью, либо непосредственно в момент смерти. Так, посмотрим, как они умерли...

Совпадений тут оказалось больше. Только Луиза фон Валленштайн умерла естественной смертью от воспаления лёгких. Джошуа Гриффит был повешен в Эдинбурге за убийство. Гибель же всех остальных оказалась так или иначе связанной со Второй мировой войной. Бартон, служивший на линкоре "Аризона", погиб при японском налёте на Пёрл-Харбор. Гримо, укрывавшую у себя в доме партизан-"маки", расстреляли фашисты. Лещинский, член "Армии Крайовой", погиб в бою с советскими войсками...

— Война? — неуверенно произнесла Инга. — Может, это как-то связано...

— Да у Серых даже дед едва ли воевал! — отрезал Олег.

— А информация по магическим воздействиям на них у нас есть? — поинтересовался Кирилл.

Информация действительно имелась. Да ещё какая! Все пятеро были прокляты, носили на себе вихрь инферно. Самой низкой воронка была у Гриффита, матёрого бандита, схваченного на заурядной карманной краже; самой высокой и мощной — у Бартона: его "Аризона" взорвалась, получив прямое попадание авиабомбы в снарядный погреб главного калибра. Взлетая к небесам в столбе огня, Бартон забрал с собой больше тысячи других моряков.

Опять-таки, все халферы, кроме Гриффита, умирали не в одиночку. После смерти Луизы фон Валленштайн покончил с собой её муж, при невыясненных обстоятельствах в тот же день погиб их старший сын. Вместе с Мари Гримо казнили ещё трёх бойцов Сопротивления. Лещинский вместе с пятью товарищами случайно угодил в засаду, поставленную совсем не на них, и вся группа была изрешечёна нашими автоматчиками.

Наконец, в двух случаях из пяти (Лещинский и Бартон) Иные-наблюдатели отмечали тот факт, что воронка была "неклассической конфигурации". Что именно скрывалось под прилагательным "неклассический", оставалось только гадать: закладывать сколько-нибудь подробную информацию составители электронного справочника не посчитали нужным. Впрочем, у них вполне могло её и не быть.

— Сведения, конечно, неполные, но других мы на сегодняшний момент не имеем, — подвёл итог я. — Рабочая гипотеза: Юрий является халфером, человеком-Иным. Так, по таблице: способность входить в Сумрак — имеется, — Я невольно дотронулся рукой до поясницы. Синяк там, наверное, очертенный... — Устойчивость к воздействию магии — нет и в помине, в этом он стопроцентный человек... Способность ощущать магические действия — что-то такое имеется, именно через него я вышел на "фильтр"... Вспышка магических способностей перед смертью — ну, об этом пока думать рано... Вот, собственно, и всё.

— Насколько проще всё было, если бы нам дали все материалы расследования! — пробормотала Инга, потирая виски. — Там ведь наверняка много всякого... Например, по убитой ведьме... Саш, раз уж всё равно сидишь за компьютером, запроси на неё досье!

— Многого не обещаю, — ответил я, снова ныряя в сеть. — Полные сведения наверняка только у Дневного Дозора. Так... Вот всё, что у нас есть. Мария Петровна Будинцева. Год рождения — 1985. Уроженка Старого Оскола. Опознана как Иная Тёмная в возрасте 11 лет, определены способности ведьмы, но полноценную инициацию смогли провести всего лет шесть назад... хм, это ещё почему?.. Уровень Силы — пятый, возрастания способностей не обнаружено. Прошла обучение на курсах подготовки при Дневном Дозоре Старого Оскола, наставница — сама Пелагея, замначальника... ишь ты... В штате Дневного Дозора не состояла, в оперативном резерве не числилась. Официальной работы не имела, заочно училась в БелГУ на юридическом факультете. Посещала ежегодные шабаши шестого июня — ну да, шестой день шестого месяца, день рождения Дьявола... Досье абсолютно ни к чёрту. Так, дальше... Нарушения Договора. Ого, а наша Маша паинькой не была! Три незаконных воздействия седьмого уровня — предупреждение, штраф. Воздействие шестого уровня — запрет на повышение в статусе в течение трёх лет... а, это в 2002-м, когда у неё ещё шестой уровень был... Неоднократно подозревалась в незаконном отборе Силы у людей, причастность не доказана. Всё.

Несколько секунд все молчали, обдумывая услышанное.

— Саш, может ты хоть что-то понимаешь? — не выдержала первой Инга. — Каким образом ведьма пятого уровня, не имеющая боевого опыта, полтора часа швыряла, как котят, пол-Дозора? Если бы не Твердислав, она бы ушла! И причём здесь халфер?

— Халфер? — Я добросовестно задумался. — Получается, что ни при чём.

— Слушайте, Светлые, раз уж пошёл мозговой штурм, можно и мне высказаться? — Кирилл, стоявший у меня за спиной, отошёл к своему столу и уселся на него. — Могла она сама этого халфера как-нибудь... инициировать, что ли?

— Думаешь, Юрий приобрёл свои способности после встречи с ведьмой? — Олег саркастически усмехнулся. — Тогда прав Твердислав, и у нас в городе где-то обретается "Фуаран".

— В старых вампирских схронах можно найти и не такое! — обиделся Кирилл. — Палыч, если ты у нас такой умный, придумай что-нибудь получше!

— Да сколько угодно! Например, как тебе такая версия: проклятье, наложенное на того, кто имеет скрытые способности халфера, губит его, однако перед гибелью пробуждает эти дарования?

— Ну тогда скажи, командир, чем именно провинился Юрий Серых перед Марией Будинцевой? Зачем ей убивать его, да ещё таким странным способом? Обычный Танатос — и он бы умер прямо там!

Мы потратили кучу времени на расчёт касаний судеб. Аналитиков, и без того перегруженных, старались не беспокоить, и через полтора часа совместными усилиями пришли к однозначному выводу: Мария Будинцева не имела никаких видимых причин желать смерти Юрию Серых. Да, они были знакомы, пару раз пересекались на каких-то вечеринках, проходивших в обширной и пустой квартире Юрия — это Олег выяснил ещё на первом допросе. Однако мягкосердечный Юра никогда не гнал никого из гостей, и потому там иной раз собирались чудовищные компании совершенно незнакомых друг другу людей... и, как выяснилось, Иных. Едва ли халфер и ведьма вспомнили бы друг друга.

Я смотрел на экран компьютера с всё возраставшим чувством, что мы зря потратили весь рабочий день. Половину экрана занимала фотография Будинцевой. Относительно миловидное лицо (если смыть косметику яростных тонов), длинные платиновые волосы, выщипанные в ниточку и заново намалёванные брови... Встречаясь взглядом с покойной ведьмой, я явственно ощущал, что разгадка где-то под рукой. Ещё один толчок, одна зацепка...

Додумать до конца мне не дали.

Тишину кабинета, нарушаемого шорохом перелистываемых в сотый раз распечаток, внезапно прорезал резкий, бьющий по нервам свист. Бешено запульсировало в висках, и раскатистый бас Твердислава прорычал прямо из воздуха:

— Всему личному составу Дозора! Боевая тревога!

Глава 2. Время быть сильным...

Боевая тревога! Сигнал, имевшийся в Уставе, но реально использовавшийся за всю историю Дозоров лишь два или три раза. Большинство ныне живущих Иных никогда не слышали этого леденящего душу свиста, не чувствовали, как бьются в теле налагаемые извне заклятья экстренной мобилизации.

Боевая тревога означала одно — противостояние Света и Тьмы достигло пика, и Тьма пошла в открытую атаку. Значит, уже не важно, кто ты: умудрённый опытом великий маг, или только вчера инициированный курсант. Собирай все доступные тебе силы, хватай амулеты и боевые жезлы, если они есть под рукой — и вперёд. Отражай нападение, обездвиживай и убивай врагов. И гадай, чем кончится дело — трибуналом Инквизиции над спятившими Тёмными магами, или полномасштабной войной и гибелью мира.

Выгребая на ходу из ящиков амулеты и заряженные жезлы, мы толпой ринулись к выходу. Олег на секунду задержался, чтобы распахнуть сейф и вытащить оттуда "браслет", заряженный лично Твердиславом — "оружие Судного дня", как называли эту штуковину у нас в отделе. Туго спелёнатый сгусток энергии при своём освобождении способен был испепелить полквартала.

Я не успел снять с себя пояс с "экстренным набором", поэтому мне не пришлось тратить время на приготовления к бою. Набор предназначался, конечно, совсем для других целей, но Сила — всегда Сила.

Господи, что сейчас творится в соседних домах... Захваченные врасплох дозорные вытягивали энергию из людей, выпивая их Силу досуха. Если тем же сейчас заняты боевики противника, то жители всех окрестных улиц поголовно впадали в ступор, лишаясь сразу и Светлых, и Тёмных эмоций.

Вестибюль заполняла туча багровой пыли. Дверной щит-сканер снесло вместе с солидным куском стены, и в пролом откуда-то с улицы летели пылающие искры групповых файрболов. Дозорный-охранник валялся на полу — ещё живой, но аура едва тлела, парень цеплялся за жизнь из последних сил. Второй охранник сидел на корточках в углу и неумело матерился, перетягивая ремнём обрубленную по локоть руку — похоже, кто-то из врагов использовал "тройное лезвие". Третий стоял спиной ко мне в странной позе, чем-то напоминавшей киба-дати из каратэ — ноги шире плеч, колени полусогнуты, руки перед грудью, ладонями в сторону пролома. Это был Андрей. При всей нелепости его позы она была очень эффективной: на моих глазах цепочка огненных шариков, похожая на пулемётную очередь, вдруг резко изменила направление полёта и врезалась в пол в трёх шагах от дозорного.

Я сделал глубокий вдох и шагнул в Сумрак.

Теперь я мог видеть врагов. Тёмные маги, немного, около десяти, но достаточно опасные — третий-четвёртый уровень. У многих амулеты, явно заряженные кем-то посильнее. Вот один из них вскинул жезл, и со второго этажа на тротуар посыпались обломки кирпича. Донёсся сдавленный вскрик.

Поймав взглядом одну из размытых серых фигур, окутанную тлеющей ядовито-зелёной аурой, я разрядил кольцо. Враг упал в заросли синего мха, мгновенно занявшегося ярким бесшумным пламенем.

Противники заметили удар, и в мою сторону сразу же рванулся рой файрболов. От большинства из них я смог увернуться, и шаровые молнии безвредно погасли, врезавшись в стену. Однако два особенно упорных огненных шарика мне пришлось поймать на "щит". Ощущение было таким, словно я голыми руками схватил и отбросил в сторону две пылающих головешки.

Тем временем личный состав Ночного Дозора наконец-то опомнился и принялся защищаться всерьёз. Занесённый для удара жезл в руке одного из врагов вдруг треснул и рассыпался пылью — освобождённая Сила короткой вспышкой растворилась в пространстве. Ещё одного достало Фризом — нелепо перекрученная в падении фигура зависла, так и не коснувшись земли.

Оставшиеся — восемь или девять — отступили. Сгрудившись вместе, они пытались образовать круг, объединив свою Силу, и им, похоже, это удалось. По крайней мере, на несколько секунд разнообразные боевые заклятья, несшиеся с нашей стороны, потеряли эффективность. Более того, за спинами Тёмных магов появилось какое-то радужное мерцание — наши враги то ли пытались совместными усилиями открыть портал, чтобы покинуть поле боя, то ли готовили против нас нечто особо убийственной силы.

Закончить приготовления им не дали — в бой вступил сам Твердислав. Огромная пылающая масса, точно лежащий на боку огненный смерч, рухнула откуда-то сверху, навалилась на Тёмных и пронеслась через их круг. Через секунду, когда явление растаяло в Сумраке, на выжженном асфальтовом пятачке остались только несколько силуэтов, точно нарисованных чернейшей тушью.

Я покачал головой. Смерть-Скалка, редкостное по энергоёмкости заклятье, в живых не оставляла никого. Шеф действовал в своём стиле, и сейчас мне этот стиль особенно не нравился.

— Все живы? — Твердислав стоял рядом со мной и, нахмурившись, озирал поле битвы. Сейчас он действительно напоминал былинного богатыря, только что уложившего очередное Идолище Поганое или ещё какого-нибудь Соловья-разбойника.

— Они — нет, — лаконично ответил ему Андрей, выходя на ступеньки перед бывшей дверью. — Елки, как здание-то покурочили!

— Я говорю про сотрудников! — Твердислав наклонился над лежавшим на полу охранником и с неожиданной лёгкостью подхватил его на руки. Маг нахмурился сильнее, прикрыл глаза, и я увидел, как наливается светом почти угасшая аура раненного. — Кто ещё пострадал?

Безрукий дозорный поднялся с пола. Я заметил, что рана уже успела превратиться в культю, розовеющую свежей кожицей. Молодец, быстро восстанавливается, притом — самостоятельно. Пожалуй, он даже смог бы отрастить руку заново.

Пока шеф осматривал рану охранника и, торопливой скороговоркой бормоча заклинания, пристраивал на место отрубленную руку, я вышел наружу к Андрею.

— Блин, действительно, уделали офис, как бог черепаху, — сказал я, оглядывая следы разрушений. — Интересно, у нас в бюджете средства на ремонт заложены?

Андрей не отвечал. Он неотрывно глядел на что-то, находящееся шагах в пяти от стены. Я проследил за его взглядом и увидел светловолосого парня, лежавшего на тротуаре ничком. Белая футболка и коричневые шорты насквозь пропитались кровью.

Человек был безнадёжно мёртв.

— Неужели зацепило? — пробормотал я. — Откуда он здесь взялся?

— Ты что?! — Андрей повернулся ко мне, и я увидел его лицо — незнакомое, перекошенное болью, совершенно чужое обычному Андрюхе, весельчаку и раздолбаю. — Это же Серый!

Мы склонились над телом. Сергей лежал, уткнувшись лицом в тротуар, и кровь его уже собиралась в тёмные ручейки, бежавшие между бордюрных камней. Я перевернул его на спину. Всё тело дозорного было покрыто множеством небольших, но очень глубоких порезов или проколов, один из которых находился как раз против сердца.

Сергея убил магический заряд, выпущенный по второму этажу. Сложное комбинированное заклятье разнесло в пыль окно, возле которого стоял оперативник, и пронзило тело Сергея. Есть предел даже у невероятной живучести Иного, и сила Котёнка-Царапки перекрыла этот предел многократно. Сквозь пролом в стене упало уже мёртвое тело.

Захрустела кирпичная крошка под чьими-то тяжёлыми шагами. Я обернулся.

Твердислав стоял, безучастно глядя на мёртвого дозорного.

— Шеф... — начал было я.

Твердислав покачал головой:

— Поздно.

Он отвернулся и зашагал назад в здание, бросив через плечо:

— Пойдёмте. У нас много работы.

Я не выдержал. Одним прыжком догнав Твердислава, я схватил его за плечо, заставив повернуться ко мне, сгрёб за свитер на груди и прошипел прямо в лицо:

— Ну что, доволен?! Всех врагов разбил? Подумаешь, одним дозорным больше, одним меньше... Пистолетное мясо, верно? Главное — победа!

Слова рвались сквозь перехваченное спазмом горло. Я не помню, что ещё хрипел, брызгая слюной, глядя в тёмные, непроницаемые глаза Твердислава.

Потом я замолк. Пальцы, закостеневшие на мягкой шерстяной ткани, сами собой разжались.

Твердислав некоторое время по-прежнему молча смотрел на меня.

— Всё сказал? — негромко поинтересовался он наконец.

Я не ответил.

— Я воюю уже тысячу лет, Следопыт. У меня нет ничего, кроме войны с Тьмой. Ты даже представить не можешь, скольких вас я уже похоронил.

— Вы объявили общую тревогу! У него же не было почти никакого боевого опыта! А на всех Тёмных хватило одного вашего заклятья!

— Да, хватило, — согласился шеф. — После того, как вы все заставили их выложиться, потратить силу на захлебнувшуюся атаку. Этот бой выиграли вы, дозорные. Я только добил врага.

— Сергей...

— Он умер, как положено бойцу Ночного Дозора. Если бы Тёмный ударил не по нему, а по вам в вестибюле, погибли бы все четверо. Сергей отвлёк врага на себя... Пошли. У нас много раненых. Им нужна помощь.

Сгорбившись, Твердислав поднялся по ступеням.

"Время быть сильным — да силу не тратить. Время быть вольным — да вволю терпеть...", — вспомнил я, глядя ему вслед.

У входа в здание шеф на секунду остановился.

— Ты отстраняешься от работы, — произнёс он, повернувшись ко мне. — Ты не способен себя контролировать, Александр. Сдай снаряжение в арсенал и можешь быть свободен. Мне очень жаль.

Он протянул ко мне руку, и с раскрытой ладони сорвался сгусток света. Когда он коснулся меня, я почувствовал жгучую, нестерпимую боль. В ауре, точно тавро, зажёгся ослепительно-белый символ — перечёркнутый крест-накрест щит. "Полномочия приостановлены". Я всё ещё оставался в списках Ночного Дозора, но больше не имел права действовать от его имени. Меня отправили в отставку.

"Время быть сильным, да силу не тратить..."

Никто из ребят не проронил ни слова, пока я расстёгивал "пояс" и выгребал из карманов амулеты. Множество растерянных взглядов жгли мне спину, пока я спускался по ступенькам и шёл к остановке маршруток, но никто так и не сказал мне ни единого слова.

Когда я проходил мимо того места, где на асфальте лежали останки Тёмных, ещё не сброшенные в глубины Сумрака, я чуть задержал шаги. Что бы я ни думал о решении Твердислава, я всё ещё оставался дозорным.

Из нападавших в живых остался только один — тот, в кого попали Фризом. Я не стал останавливаться — его допросят так, что глупо соваться со своим нестойким нюхом. Если потребуется, шеф принудительно развернёт всю его память.

А вот погибшие... Те, кого смела Смерть-Скалка, никакому анализу уже не поддавались — огненный вихрь не только сжёг их тела и раскатал пепел тончайшим слоем, но и порвал в клочья сами ауры. Вряд ли жертвы заклинания обретут даже то смутное существование в глубинах Сумрака, на которое рано или поздно обречены все мы — скорее всего их, как и упокоенных вампиров, не было уже нигде.

Поблизости от чёрного пятна виднелась кучка праха, ещё сохраняющая очертания человеческого тела. Ага, вот вам и вампир... Кто ж его успел так ловко упокоить, что я даже не заметил? Влажный сероватый прах настолько хорошо держал форму, что я попытался разглядеть лицо вампира — оно показалось мне знакомым. Вспомнить сразу, однако, не получилось. Что ж, будем разбираться позже.

Шагах в десяти от места массовой гибели Тёмных лежал светловолосый мужчина лет сорока. Его одежда — коричневые брюки из плотной шерстяной ткани и цветастая рубашка с короткими рукавами — выглядела чистой, но солидно поношенной. Из перекошенного в предсмертном крике рта сбегала по щеке струйка тёмной свернувшейся крови, коротко стриженные рыжеватые усы тоже были пропитаны кровью из носа. В паре сантиметров от бессильно вытянутой руки лежал выработанный до конца амулет.

Возле этого трупа я на секунду остановился и склонил голову.

— Мир тебе, павший, кто бы ты ни был, — шёпотом произнёс я. — Ты погиб в честной битве. Не вини меня.

Это был тот, в которого угодил заряд моего "кольца Перуна".

Аура убитого ещё скользила вокруг, расплываясь и истаивая в пространстве. Я ухватил расточавшуюся нить, и прежде, чем она окончательно растворилась в Сумраке, успел найти то, что искал.

Печать. Следы мощного магического воздействия извне.

Тёмные, погибшие сегодня у стен Дозора, были всего лишь марионетками. Чужая воля погнала их в самоубийственную атаку. Я не представлял себе той мощи, что сломила десяток не самых слабых Иных, но в самом существовании её уже не сомневался.

Уже в маршрутке я продолжал обдумывать своё открытие. Доказательств не было, но не так уж много найдётся в Осколе тех, кто смог бы сотворить нечто подобное. Твердислав, изредка бывающий тут наездами шеф белгородских Тёмных Ксилофон, глава местной вампирской общины Лукич...

Стоп. Я вспомнил наконец, откуда мне знакомо полурассыпавшееся лицо мёртвого упыря. Что ж, значит, неведомый враг ещё сильнее, чем я думаю, раз он сумел подчинить своей воле единственного во всём Черноземье Высшего вампира.

Когда я поднимался по лестнице в своём подъезде, возбуждение от неожиданного открытия уже улеглось, уступив место тупой мутной тоске. Открыв входную дверь квартиры, я мешком свалился на коврик в прихожей. Хотелось просто лежать вот так, и чтоб никто не трогал...

А ещё больше хотелось напиться. И вот это было вполне осуществимо.

Поднявшись и заперев за собой дверь (не только на замки), я поплёлся на кухню. Разумеется, однокомнатная служебная квартира не шла ни в какое сравнение с теми хоромами, в которых обитал Юрий Серых, но ей-богу, одному тут не слишком плохо... было раньше. Открыв холодильник, я пару секунд стоял, тупо разглядывая три полторашки "Арсенального" и бутылку водки — припасы к так и не состоявшимся посиделкам.

К чёрту полумеры! Под пальцами хрустнул колпачок "Матрицы", забулькал дозатор. Ледяная водка обожгла горло. Торопливо запив её бокалом пива, я поднялся с табуретки и, пошатываясь (алкоголь ударил по мозгам мгновенно — я слишком устал сегодня), подошёл к окну.

На подоконнике меня ждала верная подруга — магнитола, старенькая, но любимая. Тщательно прицелившись пальцем и дав себе слово больше её сегодня не касаться (в конце-то концов, есть же автореверс!), я нажал красную кнопку с надписью "Power".

"Прощай, мой друг, молочный поросёнок..." — запел Константин Арбенин. Это было совсем не то, что я хотел услышать. Честно говоря, тишина была бы лучше, но тишины я сейчас боялся — она слишком похожа на вечное молчание Сумрака.

Пить в одиночку — не лучший выход из положения. Это вообще не выход. Но сейчас — всё, что угодно, лишь бы сейчас не думать. Оглушить себя, не вспоминать ни о чём — ни о нелепой, ненужной, глупой гибели друга, ни о позорном изгнании.

Я — не штатский Иной. Я — дозорный. Офицер армии Света. Я не имел права срываться, и уж тем более бросать в лицо Твердиславу обвинения. Только наша дисциплина ещё позволяет существовать этому миру и всем в нём живущим. Наверняка за сотни лет шефу не раз хотелось плюнуть на Договор и пойти вперёд, даря людям счастье, а главное — сокрушая, развеивая по ветру Тёмных, расплачиваясь сразу — за всё и за всех. Вот только Твердислав лучше меня понимает, чем кончится несдержанность — расступится Сумрак, и навстречу шагнёт Тёмный, равный по силам. И будет схватка, в которой погибнут сотни людей, случайно оказавшихся поблизости. Такое уже случалось.

Именно поэтому и существуют Дозоры, Великий Договор, Инквизиция... Именно поэтому вот уже пятьсот лет мы держим оборону, предотвращая окончательную битву, которая никогда не должна произойти. Именно поэтому мы боремся за людей, направляя их к Свету, отбивая наскоки Тьмы извне — и не замечая той Тьмы, что живёт в душе каждого. Убивая и умирая во имя Света — который слишком часто оказывается для людей чужим...

На подоконнике надрывался магнитофон:

Над нами плясали

Секиры и сабли,

И падали головы в мутные реки.

А мы зависали

Под сводом сусальным

И звезды бросали нам блики на веки.

Мы — Иные. Но мы рождаемся как люди, от людей и среди людей. Наши способности спят, пока нет того, кто смог бы нас инициировать. Всю свою человеческую жизнь мы спим, чтобы проснуться для жизни Иного. Для вечной вражды Света и Тьмы. Для войны Дозоров.

Спи, пока идет война...

Господи, насколько же проще быть человеком!

Но я просыпаюсь,

Я в путь собираюсь,

Меня не удержишь ни мхом, ни травою.

Проснувшимся — горе,

И, может быть, вскоре

Я стану бессмертным — ты станешь вдовою.

Я видел наше оскольское кладбище Ночного Дозора. У каждого из нас есть родные и близкие, которым бы хотелось, чтобы дорогой человек покоился рядом с теми, кто ушёл раньше. Вот только мы — не люди и слишком часто переживаем всех. И потому на одном из старых кладбищ есть неприметный ряд могил. Их надгробия не похожи друг на друга — ведь при жизни мы придерживаемся разных вер, если вообще считаем нужным верить во что-то. Коль скоро даже Христа многие из нас считают просто величайшим из Светлых магов, о какой вере для Иных может идти речь?

Однако на каждой из надгробных плит есть нечто общее — маленький значок, неприметный для людей, но видный каждому Иному. Расколотый щит, подобный тому, что светится в моей ауре. Полномочия прекращены — навсегда.

За страх и за разум

Всех скопом, всех разом —

Чтоб легче писать поминальные списки.

Тревога отстала,

И снега не стало,

Лишь зреют подсолнухи, как обелиски.

Вступая в ряды Ночного Дозора, я с самого начала знал, на что иду. Но будь проклята эта война!

Алкогольный туман накрыл с головой. Я нёсся сквозь него, следуя за песней. Ох, в точку попал Арбенин, в точку... Может быть, он и сам — Иной? Человек не может писать песен, которые так бы действовали на Иных... Иной... Музыка... Воздействие...

Где-то за пеленой водочной мути прозвонил тревожный звоночек. Какая-то мысль толкалась в глубинах сознания, но осознать и вытащить её за шкирку я не успел — доза наконец превысила пороговую, и я ткнулся лицом в столешницу.

Я проснулся на полу кухни около часа дня. С трудом оторвав голову от мохнатого коврика, я увидел рядом с собой пустую бутылку из-под водки. Н-да, всё-таки я Иной... В одиночку выжрать литр водки и запить тремя литрами пива — явно выше сил обычного человека! Интересно, и как эта жидкость чисто физически во мне поместилась?

Добившись более-менее вертикального положения тела, я принялся искать инвентарь для комплекса реанимационных мероприятий. Однако ни анальгина, чтобы унять дикую головную боль, ни пива, ни даже рассола в доме не было.

Лечиться приходилось нетрадиционным образом.

В туалете я привалился к стене, приложив к ней раскалывающийся изнутри лоб. Сразу стало немного легче — кафельная плитка была гладкой и приятно холодила голову, вытягивая боль. Собравшись с силами, я сделал пасс и шарахнул в стену пучком бледно-жёлтого огня. Ударившись о кафель, огненный шар рикошетом отскочил обратно и угодил мне куда-то в живот.

— Твою мать! — сдавленно успел пробормотать я, прежде чем сильнейшая судорога скрутила внутренности, и содержимое желудка волной устремилось в унитаз.

Дурея от запаха переработанного алкоголя, я трижды повторил процедуру, прежде чем вчерашнее спиртное и большая часть продуктов распада эвакуировались тем же путём, каким попали в организм. Полной очистки самому себе, конечно, не сделать, но по крайней мере я стал хоть чем-то напоминать полноценного Иного.

Этот способ экстренного самопротрезвления подсказал мне Семён, маг московского Ночного Дозора, отвозивший меня на вокзал. Широко известное заклинание, позволявшее за пару секунд привести в норму даже хронического алкоголика, не действовало на мага, его произносящего, и поэтому Семён — который, по-моему, знал об алкоголе и последствиях его применения решительно всё — разработал нечто собственное. Большая часть Силы, конечно, терялась при рикошете, но в моем положении выбирать не приходилось.

Закончив процедуру, я обессилено сполз по стенке и пристроился на полу в позе лотоса, облокотившись на край прохладного унитаза и думая о вечном. Посидев так некоторое время, я наконец смог подняться и побрёл в ванную.

"А жизнь-то, кажется, начинает налаживаться!" — говаривал герой одного старого анекдота. Бреясь, я бормотал эти слова. В конце-то концов, жизнь продолжается, и я ещё не стал тенью в Сумраке! Из Дозора вышибли? Возьмут обратно! А не возьмут — не страшно. Уеду назад в Воронеж, а уж на жизнь Иной всегда заработает. Как бы ни старались вчерашние враги, я жив, и Свет победит!

Вот только Серёга этого уже не увидит...

Бритва дрогнула в моих руках, располосовав верхнюю губу.

Вчера у меня погиб друг. После нелепого и трагического дела оборотней я думал, что ничего страшнее мне испытать не доведётся.

Тогда я ошибался.

Я и сам не подозревал, насколько, оказывается, я был привязан к этому шумному безалаберному парню. Да, среди сослуживцев у меня были друзья и ближе, чем Сергей. Если бы вчера погиб Андрей, Олег или Инга, мне сейчас было бы куда тяжелее. Но с Сергеем мы начинали вместе. Придя в оскольский Ночной Дозор одновременно, всё это время мы работали бок о бок.

Но выхода нет, придётся смириться. Серёгу не вернёшь. Точнее, вернуть можно, но такой ценой, какую никогда не заплатит ни один Светлый маг. Некромантия всегда была уделом Тёмных, и не нам тревожить покой павших.

— Покойся с миром, Сергей Макарский, — пробормотал я. — Когда-нибудь свидимся.

Порез кровоточил. Я машинально слизнул языком особенно крупную каплю, уже скатившуюся на подбородок. Видок, однако... Вампир после завтрака.

Я думал о вампирах.

Изгои склонны сбиваться в стаи — эта истина верна всегда и для всех. Не стали исключением и Иные. Нашими изгоями во все века были вампиры и оборотни. Их ненавидели и при всякой возможности уничтожали Светлые, их презирали и подставляли Тёмные. Немудрено, что с течением времени упыри стали объединяться. Ещё до заключения Великого Договора уже существовали вампирские кланы, группировки и просто банды, контролировавшие целые провинции. Некоторые из вампиров ухитрялись даже захватывать власть над людьми. Обычно вспоминают господаря Валахии Влада Цепеша, графа Дракулу, но он-то как раз вампиром не был — обычный, хотя и крайне жестокий даже по средневековым меркам правитель.

Однако ничего серьёзного вампиры создать так и не успели. Дело всё в том, что на тягу к объединению накладывалась извечная неуживчивость кровососов друг с другом. Даже Тёмные говорили про них: "Пошли двух вампиров в патруль — они пойдут сразу тремя дорогами по четырём улицам".

Кроме того, вампиров даже в лучшие для этой мрачной расы времена не было много. Далеко не каждый укус даёт полноценную инициацию — требуется согласие самого "обращаемого" стать нежитью, иначе он просто погибнет. Тот вампирёныш, воевавший на Кавказе, не умер исключительно потому, что хотел выжить любой ценой, назло врагу, — качество просто замечательное для солдата, но противопоказанное жертве вампира.

К тому же вампиры относились к инициации всегда достаточно аккуратно, придирчиво отбирая кандидатов, если те не были их собственными детьми. Дело в том, что вампира-одиночку, охотящегося по ночам на мирных селян, Ночной Дозор может прозевать даже сейчас. Если в той же местности их окажется двое, шансы засыпаться возрастают даже не вдвое — раз так в восемь. Соответственно, уже трём вампирам вместе никогда от нас не скрыться. Выход один — или объединяться по-настоящему, противопоставляя свою силу силе Света, или, наоборот, рассредоточиваться, прятаться, таиться даже от своих. Как я уже сказал, объединиться вампирам не удавалось никогда, и рано или поздно наши выжигали их логова дотла. Прятаться получалось у них лучше, но всё равно — нигде в России не найдёшь вампира старше трёхсот лет. Не выживают.

Впрочем, какие-то организации, клубы, тусовки существовали до сих пор, и в этом плане Оскол не был исключением. Более того, именно у нас они объединились сильнее, чем, скажем, в Москве или Петербурге: покойный Лукич железной рукой попытался привести к порядку извечную вампирскую вольницу. Получилось у него это не до конца, но в целом, надо признать, за последний год оскольские упыри стали досаждать нам куда меньше, чем могли бы.

Мне оставалось только найти его организацию.

Часа три я провёл, мотаясь по городу. У нас, разумеется, имеются свои методики поиска вампиров, но они годятся только для отлова браконьеров. Будь я по-прежнему полноправным дозорным, я просто пробил бы по базе пару имён, и через пять минут у меня на руках имелась бы распечатка с адресами. Однако сейчас меня к любому терминалу Ночного Дозора не подпустят и на пушечный выстрел, а знать наизусть данные всех подопечных никогда не входило в мои обязанности.

Город притих. Я не могу это описать в более чётких выражениях, но факт остаётся фактом. Не сгущалась Тьма, не пронизывал многоэтажные "свечки" Свет, но что-то ощутимо давило, как жара в летний полдень — жара, которая к вечеру сменится бешенством урагана.

Непонятная атмосфера влияла и на меня самого. Не хотелось никуда идти, искать каких-то вампиров — да и на кой леший они мне сдались? Плюнуть бы на всё, лечь на диван — и не шевелиться как минимум сутки.

Для очистки совести я проехал на попутке до самого Каплина — там жил один из вампиров. Упыря я не нашёл, но зато собственными глазами увидел последствия вчерашнего ЧП: разбитая "десятка" с курскими номерами на обочине, окружённая в Сумраке пылающим тёмно-вишнёвым облаком — остатками разлившейся ауры погибшего Тёмного мага. Мгновенно провалившись на пятый уровень, бедняга растворился, как в чане с кислотой.

Что ж, дураки идут в расход первыми. Даже не входя в Сумрак я видел, что здоровенный рекламный плакат невдалеке от поста ГИБДД уже подвергся некоторой переделке — на нём мигали, сменяя друг друга, невидимые для людей надписи: "Запретная зона! Опасно для жизни! Проход запрещён! До Барьера — 0 метров!". Всю эту красоту дополняла здоровенная, диаметром около метра, печать Инквизиции. Я уже знал, что дальше по трассе, в обе стороны, тянутся такие же плакаты с такими же надписями, только цифры меняются: "До Барьера — 300 метров... 200 метров... 100 метров...".

Чуть дальше виднелся и сам Барьер — стена едва заметно колеблющегося воздуха, точно в жаркий полдень над раскалённым асфальтом. Совершенно безобидная с виду, она окружала по периметру весь город. Для людей она была неощутима, но для Иных Барьер был именно Барьером — линией, не пропускающей никого. Новорождённый волчонок-оборотень и тысячелетний Великий маг были перед ней абсолютно равны. В человеческом мире и на первом слое Сумрака Барьер оставался непроходимым. Прорваться можно было только на втором слое... а чем это кончалось, можно было судить по обломкам "десятки". Где Инквизиция брала энергию на поддержание "колпака", знали только сами Инквизиторы.

Сумрак расступился, и рядом со мной возникла человеческая фигура. Ага, лёгок на помине! Инквизитор. Скорее всего — курсант из Праги. По крайней мере, форменный балахон на нём ещё стоял колом — новенький, необмятый.

Подойдя поближе, Инквизитор начал:

— Осторожно, проход запрешон...

— Уже в курсе, — перебил его я. — Только смотрю.

— Смотреть можно, — пожал плечами Инквизитор. Говорил он с лёгким акцентом, в котором я с некоторым напряжением узнал французский. — Только не ближе десять метров. Иначе может бить опасно.

— Merci beaucoup, monsieur Inquisiteur!

Кивнув на прощанье (даже не оценил знание языка, зараза!), курсант повернулся и пошёл в сторону поста ГИБДД, где как раз тормозила машина, остановленная взмахом жезла. Прищурившись, я разглядел в аурах постовых мерцающие полоски — знак привлечения в качестве волонтёров. Что ж, разумно. Даже если всех курсантов направили сюда, если Инквизиция подняла весь свой состав по европейской части России и Украине — всё равно сотрудников у них было не так много. В конце концов, в Тамбове и Курске вообще никогда не было Иных-Инквизиторов — только люди-агенты.

Использование волонтёров было иногда необходимой мерой, но Дозорами особенно широко не практиковалось — мы считали это не вполне этичным, Тёмные — неэффективным. Дело в том, что человек, даже привлечённый на сторону одной из великих Сил, всегда остаётся человеком и склонен действовать в меру своего разумения. Иной же, привлекший волонтёра, отвечал за его действия, как за свои собственные.

Кроме того, этот метод позволял слишком широко воздействовать на человеческое общество. Действительно, сторона, привлекшая волонтёром лицо, облечённое властью (в идеале — президента), могла прямо влиять на политику государства, от чего, в свою очередь, очень часто зависело, к Свету или Тьме склонятся многие тысячи людей. Чтобы пресечь возможные злоупотребления, в своё время был принят один из дополнительных протоколов к Великому Договору, по которому привлекать должностных лиц свыше определённого ранга могла только Инквизиция. В результате и мы, и Тёмные, старались по возможности не связываться с официальными структурами власти, ограничиваясь лишь поездками в служебном транспорте и внеочередным оформлением документов.

Это, конечно, не значило, что мы оставляли человеческие спецслужбы без внимания. Как я уже говорил, НКВД-КГБ-ФСБ в разные годы получала информацию о существовании Иных и однажды даже пыталась внедрить в Дневной Дозор своего агента — забавно, но один из чекистов оказался Тёмным Иным, сохранившим верность своей конторе. Дело всегда кончалось заурядным стиранием памяти и магическим исправлением документов, но сил это отнимало изрядно: приходилось отслеживать каналы утечки информации, находить всех осведомлённых лиц и промывать им мозги...

Кстати, может быть поэтому в качестве "фильтра" была использована именно "Шикана", а не милиция, не суд, не прокуратура, которые имеют дело с человеческим горем куда чаще? Ставить "фильтр" там — то же самое, что просто напечатать объявление в "Оскольском Курьере": "Ввожу в Сумрак. Дёшево. Сердито". Слишком много Иных крутится вокруг этих органов, и слишком многие связаны с Дозорами. В конце концов, "фильтр"-то возник не сам по себе. Его создал Агон, и если мы это докажем — он пойдёт под трибунал...

Я оборвал сам себя. Какой ещё трибунал, о чём это я?! Сейчас Агон может творить у себя в "Шикане" всё, что ему взбредёт в курчавую голову! Инквизиции просто не до него! После вчерашней атаки все игры с человеческой Силой выглядят мелкой безобидной шалостью.

Возвращаясь из Каплина, я доехал до центра города и сейчас брёл по улице, пытаясь понять, куда мне теперь двигаться дальше.

Смутное ощущение тревоги не проходило. Я сканировал всеми способами, всеми чувствами, данными Иному, но никак не мог найти причину напряжения. Однако оно не делалось от этого менее реальным.

Ничего необычного обнаружить мне не удалось. Локальный сгусток Силы, свободно болтавшийся в районе улицы Ленина — не в счёт, в Осколе подобного вагон и маленькая тележка. На всякий случай я проверил и его, но ничего подозрительного не нашёл — обычная мешанина Света и Тьмы, побочный эффект чьего-то недоделанного заклинания. К вечеру синий мох сожрёт целиком — ему-то всё равно, что поглощать. На "вкус" это напоминало приторный горячий кисель, разбавленный холодной водой прямо из-под крана — съедобно, но противно. Чем-то это было похоже на ощущения от воронежской "Могилы неизвестного фараона" — здоровенной пирамиды из красного стекла, стоящей посреди проспекта у Памятника Славы. Абсолютно неуместная, она выдержала все попытки провести через администрацию города решение о демонтаже — ещё бы, все воронежские Иные костьми бы легли, но не допустили разрушения мощнейшей линзы-концентратора. Собственно, само строительство пирамиды было начато по совместному решению глав Ночного и Дневного Дозора, а территория вокруг неё была объявлена нейтральной зоной — нечто вроде "водяного перемирия". Что ж, может быть, Онфим и был прав, однако впитывать малосъедобный коктейль из Тёмной и Светлой Силы соглашались только те Иные, кому экстренно требовалось восстановление — раненые дозорные, умирающие от голода вампиры и прочие неудачники магического мира...

Я поёжился и воткнул в уши "пуговки"-наушники от плеера. Главная проблема всех дозорных при исполнении, что Светлых, что Тёмных — скука, и каждый скрашивает её, как умеет. Чаще всего развлечением оказывается музыка — слух нам не очень-то нужен, нарушителей мы ищем другими чувствами... Кстати, если встретите на улице взрослого мужика, у которого на поясе болтается "мыльница с музыкой", можете быть уверены: один к трём, что это наш. Похоже, скоро руководство Дозоров официально запретит своим сотрудникам таскаться с плеерами во избежание демаскировки.

Я щёлкнул клавишей "Play", и иллюзорное пространство внутри моей головы заполнил высокий женский голос. Не очень люблю Милен Фармер, но не поставить эту песню сейчас было нельзя — из-за названия: "L'Autre" — "Иной". Жалко, что я плохо воспринимаю язык на слух — интересно же, о чём в ней поётся...

Впрочем, при всей своей увлечённости проблемами Иных на "загнивающем Западе", песня показалась мне чересчур слащавой. Ну её к чёрту, уж лучше "Король и Шут"! Никогда не был поклонником этой группы, но после Милен их развесёлые ужастики — как глоток пива, смывающий во рту вкус приторного леденца.

Слегка покачивая головой в такт музыке, я шёл, постепенно замедляя шаги — где-то поблизости был Иной, а сейчас в Осколе лучше не подпускать к себе незнакомых собратьев.

Обернувшись, я заметил позади себя девушку лет двадцати. Она стояла на остановке маршруток и явно ждала транспорт. Среднего роста, стройная, длинные тёмно-русые волосы, ярко-зелёные большие глаза, симпатичное округлое лицо. Её не портил даже нос, чуть длиннее, чем положено по современным канонам красоты для фотомоделей, и с очень милой горбинкой... Обычная хорошая девчонка.

Вот только не стоит глядеть на неё в Сумраке. Даже сейчас, находясь в человеческом мире, я мог различить мёртвенно-серую, точно присыпанную пылью ауру нежити. Вампирша. Молодая, официально зарегистрированная в городе, каким-то образом обходящаяся без лицензий, но — вампирша. Ходячая пиявка.

Я прекрасно её знал, как и большинство других вампиров Оскола. Она, подобно тому несчастному "чеченецу", не была упырём от рождения, но в отличие от него пошла на инициацию добровольно. Искренне считая вампиров высшей расой, когда-то она сама подставила горло под клыки беспринципного кровососа.

Интересно, довольна ли она своей нынешней участью? Довольно большое ведь разочарование — узнать, что вампиры отверженные среди Тёмных. Как теперь она относилась к своим прежним мечтам, я не знал и вряд ли когда-нибудь узнаю: болтать с поднадзорной "за жизнь" — благодарю покорнейше! Хотя девчонку жалко...

Точно откликаясь на мои мысли, в наушниках запиликала скрипка, и старательно-зверский голос запел:

Как бессонница в час ночной

Меняет, нелюдимая, облик твой...

Чьих невольница ты идей?

Зачем тебе охотиться на людей?

Отбросив окурок, я решительно повернулся и зашагал к остановке. Вампирша скользнула было по мне равнодушным неприязненным взглядом, но через секунду её глаза вернулись, и кроме неприязни в них читалась настороженность — она увидела ауру сотрудника Ночного Дозора.

В Сумрак мы шагнули одновременно.

— Привет, Эльвира! — сказал я, вытаскивая из ушей наушники и заправляя их за ворот рубашки.

— Добрый день, дозорный, — пожав плечами, ответила она. — Ищешь браконьеров?

— Я не на службе.

— Тогда иди себе с миром. Или ты здороваешься с каждым из нас? "Водочку глушит, с вампирами дружит..." — с издёвкой пропела Эльвира, явно учуявшая исходивший от меня аромат.

— Ну, зачем же так? — миролюбиво ответил я.

— Так?! А что, Светлые дозорные перестали убивать вампиров? — подняла брови вампирша. — Для вас мы — преступники уже потому, что имеем наглость существовать... Ах да, я же регистрацию забыла предъявить! — Она рванула вверх подол белой вязаной кофточки, демонстративно задрав при этом лифчик. — Считывай, чего стоишь!

Я отвернулся, стараясь даже мельком не глянуть на бесстыдно обнажившиеся маленькие острые груди с большими сосками. Н-да, ну и характерец у тебя, девушка! Когда-нибудь ты сорвёшься, и кто-то — может быть, и я сам — сметёт в чёрный пластиковый пакет твой прах... Впрочем, ты ещё не прожила даже своей человеческой жизни, поэтому вряд ли твои останки рассыплются. Пакет будет чуть побольше.

— Прикройся, — бросил я, не поворачиваясь. Вряд ли Эльвира кинется на меня. Даже в таком состоянии она вполне вменяема. — Нет у меня к тебе претензий. Я просто хотел поговорить.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, дозорный! — огрызнулась вампирша, торопливо поправляя одежду. — Особенно сейчас!

— Ошибаешься. Именно сейчас — очень даже есть о чём.

— Сейчас? — Её пальцы нервно перебирали висевшее на шеё украшение — какая-то самодельная бижутерия, сплетенная из кожаных шнурков. — Почему же?

— Ты что, с луны свалилась? Или не в этом городе живёшь? Эльвира!

— Слушай, я рада, конечно, что любой дозорный в Осколе знает моё имя, но прекрати наконец повторять его каждую секунду! — Глаза вампирши вновь полыхнули зелёным пламенем.

"Если найду того, кто сделал её нежитью, упырю осиновый кол покажется щекоткой!" — сам себе пообещал я. Девчонка мне явно начинала нравиться.

— Вчера вечером было совершено нападение на офис Ночного Дозора. Есть жертвы с обеих сторон. И среди нападавших был один вампир.

— Ты считаешь, что я тоже в этом замешана, дозорный? — Лицо вампирши начало меняться: сошлись в вертикальную нитку зрачки, чуть выдвинулась вперёд лобная кость, из-под верхней губы показались кончики клыков. Похоже, мои слова по-настоящему вывели Эльвиру из равновесия.

— Ты зарегистрирована, — Я протянул руку к её груди, и под кофточкой проступили очертания тёмно-зелёной светящейся печати. — Если бы я считал тебя виновной — ты бы уже рассыпалась в прах.

— Тогда что тебе нужно? — Упырица скалилась всё сильнее. Кажется, я поторопился признавать её вменяемой...

— В Осколе живёт всего двадцать семь природных вампиров, — терпеливо объяснил я. — Ещё восемнадцать таких, как ты — "обращённых", вы ведь так выражаетесь? Ты наверняка знаешь всех своих собратьев.

— Я не собираюсь доносить!

— Это никому не нужно. Я хочу другого — чтобы ты поговорила со своими друзьями. Не лезьте в эту кашу! Вас очень мало, даже меньше, чем волколаков или других оборотней. Большинство оскольских вампиров давно не убивали людей — вы ведь довольствуетесь кровью животных, верно? У Ночного Дозора нет претензий к общине вампиров — только к отдельным нарушителям. Поэтому я и хочу, чтобы ты удержала своих от участия в провокациях. Иначе вас всех просто уничтожат.

— Если так, ты обратился не по адресу, — Облик Эльвиры стал чуть более человеческим. — Иди к Лукичу, он старший. Я что... я ничего не решаю...

— Ну так решай! — не выдержал я. — За себя и других молодых. За Павла, за Елену, за Драгомира. Если хотите выжить, пораскиньте мозгами!

Рассказывать вампирше о том, кто именно был вчера упокоен у стен нашего офиса, мне не хотелось. О судьбе Лукича она рано или поздно узнает, но не от меня.

— Я не могу решать за всех, дозорный, — Эльвира наконец-то полностью пришла в себя. — Если хочешь, пойдём со мной. Сам поговоришь с нашими. Может быть, тебя они послушаются.

Через полчаса мы сидели за столиком в открытом кафе, одном из тех, которые десятками открывались в Осколе каждое лето. Я мельком просканировал окружающих — одни люди, только где-то метров за сто мелькнул, пробегая по своим делам, слабенький Светлый маг. Ни одного из обещанных вампиров, кроме сидящей напротив Эльвиры, пока не наблюдалось.

Я прекрасно понимал, почему моя спутница притащила меня именно сюда. Несмотря на метку, я всё ещё оставался дозорным, а у вампиров не было особых причин доверять нам. Наверняка у них имелись свои излюбленные места для встреч, но там их легко было бы накрыть одним ударом. Здесь, в центре города, было слишком много людей, и при силовой операции неизбежно кто-то бы пострадал.

— Опаздывают твои собратья, — сказал я Эльвире, допивая стакан пива. После вчерашнего оно было мне крайне необходимо.

— Сейчас появятся, — глядя в сторону и нервно поигрывая своей "фенькой", отозвалась она.

Действительно, не прошло и пяти минут, как возле нашего столика остановилась компания — трое молодых людей и две девушки. Не спрашивая разрешения, они деловито подтащили пластиковые стулья от соседних столиков и подсели к нам. Было заметно, что первоначально они все хотели занять места на противоположном конце, рядом с Эльвирой, но столик в кафе — отнюдь не Круглый Стол короля Артура. Волей-неволей двум вампирам пришлось примоститься бок о бок со мной.

Несколько секунд все молчали, пристально разглядывая меня. Не сомневаюсь, что основному изучению подверглась моя многострадальная аура, и что все присутствующие успели заметить "тавро".

— Ну, привет, дозорный, — нарушил наконец молчание один из прибывших, высокий черноволосый парень, с виду — мой ровесник.

Я помнил его досье. Драгомир, природный вампир. Женат на человеческой женщине, трёхлетний ребенок-человек — инициировать дочку он не стал, хотя и имел разрешение Ночного Дозора. Серьёзных нарушений нет, выданы три охотничьих лицензии, две использованы. По силе — один из ведущих вампиров города, уступал только самому Лукичу, стало быть сейчас — сильнейший. После смерти главаря практически наверняка возглавит группировку.

— Привет, Драгомир, — ответил я.

Вампиры переглянулись.

— Ну что ж, если так, давай знакомиться, — сказал Драгомир. Похоже, в собравшейся компании он был главным. — Меня ты знаешь, Эллу, раз уж с ней пришёл — тоже. Это Павел, Ким, Елена, Гюльнара... Ты заставил Эллу вызвать нас сюда. Что тебе нужно?

— Вы можете говорить от имени всех вампиров города? — с ходу начал я.

Вампиры переглянулись ещё раз.

— Ты неправильно представляешь себе наши взаимоотношения, — спокойно ответил Драгомир. — Мы отвечаем каждый за себя. От нашего имени мог говорить, пожалуй, только Лукич, но он мёртв.

— Ты уже знаешь? Тем лучше. Для тех, кто не в курсе, поясняю: ваш Лукич участвовал в нападении на офис Ночного Дозора. Погиб дозорный. Мы защищались.

— От Толика ты тоже защищался? — презрительно бросила Гюльнара. — Он ведь даже не знал ничего ни о вас, ни о вашем Договоре. Ты убил его, дозорный. Упокоил, как вы выражаетесь.

Толик? Ах да, тот "чеченец"... Странно. Они, оказывается, знали про своего собрата, но не сочли нужным просветить его относительно правил поведения при встрече с Ночным Дозором?

Упыри. Единственно верное название для этих... с позволения сказать, существ. Уроды.

— Вчера именно ваш Лукич убил моего друга. Так что в смысле долгов друг другу мы квиты.

— Согласен, — кивнул мой собеседник. Другие вампиры пытались что-то проворчать, но стоило Драгомиру обвести их скучающим, но пристальным взглядом, как за столиком воцарилась тишина. — Выяснение, кто перед кем виноват больше, заведёт нас слишком далеко. О чём ты хотел говорить... со всеми вампирами города?

Я повторил то, что некоторое время назад уже сказал Эльвире.

— А с чего это такое дружелюбие, дозорный? — спросил, выслушав меня, Драгомир. — Обычно вы пользуетесь всяким удобным случаем, чтобы уничтожить кого-то из нас. То, за что любого Тёмного, даже оборотня, осуждают всего лишь к строгому наблюдению, для вампира — однозначный смертный приговор.

— Я не собираюсь вам клясться в вечной любви. Мы служим разным силам...

— Но в Сумраке нет различия между отсутствием Света и отсутствием Тьмы? — закончил фразу вампир.

— Ты совершенно прав. Прежде всего, мы — Иные. Война между нами не нужна никому.

— Почему же? Ты не думаешь о том, что мы захотим расквитаться?

— Нет, не думаю. Вы не живые, но всё-таки разумные. И я сильно сомневаюсь, что всем вам настолько опротивело вампирское существование. Возвращаемся к тому, с чего начали: если вы пойдёте против нас, как Лукич, вас развеют по ветру — как и его... Не буду скрывать — я вас ненавижу. Но ваше уничтожение может слишком дорого обойтись Светлым. Вчера от рук вампира погиб мой друг. Я не хочу, чтобы завтра один из вас убил кого-то ещё.

Некоторое время вампиры молчали, потом Драгомир произнёс:

— Что ж, дозорный, я тебя понял. В чём-то ты прав — нам тоже не нужны сейчас лишние проблемы с Ночным Дозором. Если хочешь, мы можем заключить персональное соглашение.

— Я больше не дозорный. Я не имею права ничего вам обещать.

— А нам это и не нужно. Условия таковы: мы все сейчас даём клятву, что не станем вмешиваться в грызню Твердислава с Агоном. Клянёмся Тьмой. Как ты сам понимаешь, такая клятва нерушима. А ты в свою очередь поделишься кое-какой информацией.

Я покачал головой:

— За разглашение служебных тайн у нас развоплощают, без вариантов! Не слишком ли много просишь за нейтралитет шести слабеньких вампиров?

— Не таких уж слабеньких, — Зрачки Драгомира опасно сузились. — Кроме того, не шести. Все вампиры Оскола останутся в стороне от вашей войны, даже если завтра начнётся Армагеддон. Все вампиры... и многие из оборотней.

— А как же ваше правило "каждый сам за себя"?

— Вот это пусть тебя не волнует, — усмехнулся вампир. Ухмылка была неприятной. На секунду мне померещился блеск клыков под верхней губой. — Нет правил без исключений.

— Ладно. Готов к обсуждению условий. Что именно ты хочешь услышать?

Несколько секунд Драгомир пристально смотрел мне в глаза, точно пытаясь прочитать мои мысли. Кто его знает, может, и впрямь пытался — магия вампиров всегда была абсолютно чуждой для нормальных Иных, и не все их способности до сих пор известны.

Ничего не добившись, вампир произнёс:

— Правду. Правду о СГОКе. Что именно нашли в карьере?

Вопрос Драгомира поставил меня в тупик. С одной стороны, мне крайне не хотелось передавать Тёмным, тем более вампирам, служебную информацию. В то же время я прекрасно понимал, что выбора, строго говоря, у меня нет. Если я сейчас откажусь отвечать на вопросы, ни о каких переговорах в будущем не может быть речи.

При этом Драгомир меня, честно говоря, порядком удивил. Он что, не знает того, о чём не первую неделю шумят все Иные города?

— Пятку Антихриста.

— Что?! — непритворно изумился вампир.

— Пятку. Кусок человеческой пяточной кости, покрытый кожей. Конец размозжён, точно отрубили тупым топором.

— И что же это такое?

— Драгомир, да никто толком не знает!

... В эту секунду я ясно увидел её перед собой. Жёлтая кость, коричневая сморщенная кожа. Тонкая золотая прожилка, точно костный мозг, пронизывала толщу древней кости. Неизвестно, сколько веков назад жил тот, кому принадлежала эта пятка, но до сих пор любой Иной мог ощутить тугой клубок наглухо скрученных сил, таящихся в глубине этой вещи, этих древних останков.

Я никогда не видел "пятку". Почему же сейчас я чувствую её так, словно она лежит передо мной на столике кафе?..

— Почему — "пятка Антихриста"?

— Потому что это мощнейший источник Тёмной Силы. Чудовищный артефакт. По-видимому, это — останки мага неимоверной мощи. Ты же знаешь историю Христа? Некоторые считают, что он был величайшим Светлым магом по имени Иешуа, фактически — живым воплощением Света. А тот безымянный маг, похоже, являлся его антиподом — древним воплощением Тьмы. По нашим оценкам, эта вещь находилась в рудной жиле несколько тысячелетий, но за это время сила её нисколько не ослабла.

— И из-за какой-то пятки Инквизиция оцепила карьер и закрыла город?

— Рядом с пяткой вполне могут найтись и другие части тела. Искать, правда, не советую — Инквизиторы нынче не шутят, дёрнешься не в ту сторону — и всё, requiescat in pacem, — Я не смог отказать себе в маленьком удовольствии.

Драгомира передёрнуло. Со времён террора человеческой инквизиции вампиры терпеть не могут латынь и ритуальных фраз католицизма. Слишком много тогда погибло их собратьев — слабеньких, недавно инициированных, не умеющих толком защищаться... Говорят, Ночной Дозор в те годы иногда сам сдавал браконьеров людям и наблюдал за аутодафе.

— Значит, Тёмный артефакт... — процедил вампир. — А где он сейчас?

— В спецхране Инквизиции! — пожал я плечами.

Драгомир покачал головой:

— Не может быть. Иначе почему весь город уже месяц стоит на ушах?

— Драгомир, я уже сказал: в карьере запросто могут найтись и другие фрагменты останков. Не представляю, с какой силой надо было тогда бить по этому магу, чтобы его тело ушло в толщу кварцита, но его наверняка разнесло на части. Вполне могут всплыть рука, нога, кусок черепа...

— Ты сам видел эту пятку?

Я насторожился. Вопрос был задан слишком уж равнодушным тоном. А ведь по достаточно полному описанию любой более-менее сильный Иной способен создать образ вещи и найти её...

— Нет. Меня тогда не было в городе.

Драгомир вздохнул:

— Трудно с тобой... Ладно. Ты исполнил свою часть соглашения, а теперь мы исполним свою, — Он вытянул перед собой руку ладонью вверх. — Призываю Тьму в свидетели моим словам! Именем Тьмы клянёмся, что не причиним вреда ни одному из сотрудников Ночного Дозора города Старый Оскол, если только он не нападёт на нас первым! Именем Тьмы клянёмся, что будем удерживать своих братьев-вампиров от участия в войне городских Дозоров до тех пор, пока на это хватит наших сил!

— Клянёмся! — хором повторили все остальные вампиры.

Я ожидал, что на ладони Драгомира появится маленький шарик мрака, как это иногда бывает при клятвах Тёмных, но ладонь осталась пустой. Лишь на секунду свет вокруг нас померк, точно на солнце набежало небольшое облако.

— Соглашение заключено, — произнёс я, и мы обменялись рукопожатием.

Ладонь Драгомира была холодной, как лягушачья лапа. Голодает, бедняга. Пост у него сейчас, что ли? Точно помню, что неиспользованная охотничья лицензия у него имеется. Впрочем, чем дольше Драгомир хранит эту самую лицензию, тем позже он обратится за новой.

Некоторое время вампиры молча пили пиво. Драгомир допил первым и с хрустом смял пластиковый стаканчик.

— Нам пора, — сообщил он в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.

Дисциплина у него в команде была железной: остальные дружно отставили стаканы, затушили сигареты, кто курил, и поднялись из-за стола. Не прощаясь, они один за другим растворились в воздухе, уходя через Сумрак.

Сам Драгомир на секунду задержался.

— До свидания, дозорный, — сказал он. — Не думаю, что будет приятно встретиться, но уж лучше с тобой, чем с остальной вашей сворой... Элла, ты с нами?

Вампирша покачала головой:

— Не сейчас. Потом вас догоню.

— Ну-ну... Тогда до вечера, — с непонятной усмешкой произнёс Драгомир и канул в Сумрак вслед за остальными.

Некоторое время мы сидели молча. Я медленными глотками допивал свою "Балтику", Эльвира отхлёбывала из жестянки джин-тоник — проявление редкостного героизма, учитывая напряжённое отношение вампиров к спирту.

— Доволен? — внезапно поинтересовалась она.

Я кивнул, слегка покривив душой. Не знаю почему, но я ждал от встречи чего-то большего. К тому же оставалось муторное чувство, что меня ухитрились обойти в игре, которую затеял я сам.

Тем временем Эльвира принялась копаться в сумочке.

— Держи, дозорный!

Мне на колени упала пачка каких-то бумаг.

— Что это? Архивы графа Дракулы?

— Хуже, — не поддержала мою иронию Эльвира. — Смотри сам, а потом скажи, что ты об этом думаешь.

Я добросовестно принялся разглядывать бумаги. Это оказались ксерокопии с какой-то медицинской документации — я не силён в больничном делопроизводстве, поэтому не смог определить, что из себя представляли оригиналы. Насколько я мог понять, речь шла о приёме крови от доноров. Неразборчивые штампы и вписанные нарочито неудобочитаемым почерком названия принадлежали практически всем больницам города, начиная от единственной официальной станции переливания крови и кончая поликлиниками крупных предприятий.

— Вы что, наладили собственную индустрию заготовки? — поинтересовался я. — Вообще-то всё это абсолютно незаконно... Странно. А почему на каждом листе — строго по двенадцать фамилий доноров?

— Решай сам. Я всё-таки не нанималась делать за тебя всю работу, — ответила Эльвира.

Она поднялась из-за столика и пошла к выходу. В отличие от собратьев шла она совершенно открыто, не пользуясь даже заклятьем незначительности.

Я остался сидеть, тупо перебирая ксерокопии. Никаких идей по поводу того, что из себя представляют эти документы и зачем вампирше понадобилось мне их передавать (судя по прощальной ухмылке Драгомира — с его ведома или даже по прямому указанию), в мою голову не приходило.

Остаток дня я всё так же мотался по городу. Две трети нашей работы основано на случайностях — шёл по улице, заметил непорядок, "пришёл, увидел, победил". Деятельность Дозора всегда носила отчасти хаотический характер — никогда не знаешь заранее, откуда придёт информация. Однако для того, чтобы случайности работали, нужно не сидеть сложа руки, а искать их. Я и искал, по-прежнему не зная, что именно хочу узнать.

Всё так же мучила совесть, но с грехом пополам я смог сам себя убедить, что мой сегодняшний разговор с вампирами целиком укладывается в "принцип неопределённости", о котором мне рассказывали на курсах подготовки оперативников: чтобы получить какую-то информацию о противнике, приходится мириться с тем, что противник в свою очередь получит информацию о тебе и твоих целях. И вообще, сказано же было: "Проникая в коварные замыслы врага, трудно не проникнуться его коварством".

Ничего нового я, разумеется, не узнал. Всё то же самое, включая неясное давящее ощущение угрозы. Пересекшись пару раз со знакомыми из штатских Светлых, я осторожно поинтересовался их самочувствием. Как ни странно, никто из них не ощущал ничего необычного. Из этого факта можно было сделать три вывода:

— Твердислав прав, и меня давно пора было гнать из Дозора за профнепригодность и склонность к галлюцинациям;

— Работает моя повышенная чувствительность — в конце-то концов, не зря же я заработал своё прозвище!

— Угроза есть, но она касается исключительно меня самого, а я постепенно становлюсь достаточно сильным Иным, чтобы чувствовать вероятности.

Последнее соображение хотя и льстило моему самолюбию, но ничего хорошего на самом деле в нём не было. Едва ли я успел нажить в Осколе персональных врагов. Строить козни рядовому дозорному, пусть даже случайно оказавшемуся в нужное время в ненужном месте, было слишком уж нелогичным занятием для любого здравомыслящего Тёмного.

Правда, как показывают последние события, со здравым мышлением Иных у нас давно уже были существенные проблемы.

Домой я вернулся, когда уже стемнело, усталый и недовольный. День казался потраченным абсолютно зря. Не хотелось ни думать, ни действовать. Честно говоря, вообще уже ничего не хотелось.

Устал я, устал как собака — гончая и бешенная. От целого дня ходьбы ныли все мышцы, включая, по-моему, даже мимические. Болела поясница. Неудобное место, трудно достать рукой, а направлять рабочие потоки энергии простым усилием воли я пока что не умел. Не удержавшись, я мысленно пожелал этому недоделанному халферу-каратисту испытать как-нибудь на своей шкуре последствия "прямого проникающего", после чего раскаялся и потратил полминуты на то, чтобы развеять отправившуюся в путь маленькую, сантиметра три, "воронку".

Плюхнувшись в кресло, я включил телевизор. Пощёлкав пультом, я наконец нашёл что-то более или менее осмысленное — какой-то очередной сериал из жизни то ли бандитов, то ли ментов. Их вообще последнее время трудно различить, а у нас, в "красном" Осколе — особенно. Иногда у меня складывалось впечатление, что в городе нет серьёзной организованной преступности лишь потому, что все местные "крёстные отцы" сидят в приземистом сером здании на улице Ватутина с барельефом Дзержинского возле входа...

Добросовестно пропялившись в экран до конца фильма, я всё-таки собрался с силами и чуть ли не за уши выволок себя из кресла — надо бы наконец чем-нибудь поужинать.

Заливая кипятком содержимое очередного "бич-пакета", я думал. Почему-то всё время мне не давал покоя один странный, даже бессмысленный на первый взгляд вопрос: почему на листках с перечислением фамилий доноров в каждом списке ровно двенадцать человек? Не всё ли равно вампирам, чью кровь пить?

Н-да... Кто тут у нас хочет стать миллионером, миссионером или хотя бы милиционером? Варианты ответа: а) а так прикольнее; бэ) больше не влезает; вэ) по числу апостолов; гэ... А вот что же у нас "гэ"? На помощь зала рассчитывать нечего, и друга нет, у которого можно спросить...

Кровь двенадцати человек, смешанная воедино... Что-то до боли знакомое. Господи, почему у меня нет доступа к базе данных Ночного Дозора?! Ведь это же наверняка широко известно...

Пропись Савушкина!

Я вскочил с табуретки, и, подбежав к окну, торопливо затянулся сигаретой.

"Коктейль Савушкина", так и есть! Обычное подтягивание вампира до максимального уровня отпущенных ему способностей требует многих лет и смерти десяти-пятнадцати человек. Однако пару лет назад сотрудник Дневного Дозора Москвы, вампир Константин Савушкин изобрёл средство, позволяющее — если на то хватит задатков — за пару недель регулярного применения сделать из свежеиницииованного упыря Высшего вампира.

Как я слышал, Константин мечтал стать Высшим, но не хотел убивать людей и потому нашёл способ обойтись донорской кровью. Судьба самого Савушкина, тесно связанная с полумифической историей о найденной и утраченной навсегда книге "Фуаран", была достаточно любопытной, но меня сейчас интересовало не это. Если верить документам, за последние полтора месяца в городе были приготовлены сотни порций "коктейля". Куда всё это направилось потом? И почему о подпольном производстве сильнодействующего магического экстракта Ночной Дозор должен был узнать только от неизвестно почему пошедшей на сотрудничество вампирши?

Звонок взвыл посреди ночи. Вслед за ним, точно баньши в аду, взревела охранная сигнализация. В отличие от москвичей, я не доверял корейским маскам Чхоэн и пользовался прадедовскими методами: в косяк двери был всажен обычный на вид кухонный нож. По идее, он должен был стать неодолимой преградой на пути любого Тёмного. До сих пор я не проверял действие заклятий, наложенных на нож — никому из врагов пока что не приходило в голову попытаться проникнуть в мою квартиру.

Однако сейчас защита сработала. За дверью стоял Тёмный маг, ведьма или, чем чёрт не шутит, вампир.

Я поднялся и, натянув на голое тело штаны, пошёл открывать. Сильный враг уровня Агона, Пелагеи или кого-то ещё из первого эшелона оскольского Дневного Дозора, смог бы войти и сам. От других я, в принципе, мог защититься, но не безоружным. К счастью, вчера Твердислав приказал сдать лишь те амулеты и снаряжение, которые были у меня с собой, и ни словом не обмолвился о содержимом тайника в квартире.

Пошарив там, я вытащил "трепетицу" — увесистую дубинку, выточенную из корневища осины. Несколько острых шипов делали это оружие смертельно опасным для любого вампира, а парочка специфических заклятий, наложенных ещё Онфимом, позволяли "трепетице" испортить здоровье и другим разновидностям Тёмных.

Подходя к двери, я глянул через Сумрак на незваного гостя. Свет и Тьма, вампир! Н-да, мои контакты с этим беспокойным племенем, кажется, переходят на новый уровень...

Клацнула, приоткрываясь, дверь, и я остолбенел на пороге. Вот уж кого я точно не ждал увидеть здесь и сейчас, так это Эльвиру! Да ещё в таком виде!

— Александр, прости, что без приглашения... — начала было она, но осеклась: какое ещё приглашение может быть для вампирши! — У меня выхода нет...

Я молчал, разглядывая ночную гостью. Выглядела она, мягко говоря, паршиво. Поперек лица, задевая правую глазницу, тянулись четыре глубокие, обильно кровоточащие раны. Правого уха не было вообще. Тёмно-синяя кофточка и джинсы разорваны в десятке мест, точно Эльвира выдержала близкое знакомство с десятком бешеных псов.

Или одним вампиром.

— Я могу зайти? — переведя дух, спросила Эльвира. Я покачал головой. — Понятно... Саш, у нас...

— Разборки? — закончил я.

— Если бы! — лицо вампирши скривила гримаса страдания. Странно, но до этого выглядела она слегка напуганной, но почти спокойной, точно порванное лицо не причиняло ей ни малейшего беспокойства.

— Тогда что?

— Нас убивают! — выкрикнула Эльвира. — Драгомира, Павла, Елену... Всех, с кем ты сегодня встречался!

— Входи! — Я решительно отступил в сторону, пропуская упырицу в квартиру, затем выдернул из притолки нож и перечеркнул им дорожку "вампирского следа" на пороге. Теперь незваная гостья была надёжно заперта внутри, да и никто из её собратьев не сможет войти вслед за ней.

Последнее было особенно не лишним: где-то за сто — сто пятьдесят метров я почувствовал присутствие других вампиров. Если идёт разборка внутри самой вампирской группировки, то предоставлять им в качестве поля боя свой дом я не собирался.

Эльвира потерянно стояла в прихожей. Затолкав её на кухню и налив стакан воды (она осушила его одним глотком), я скомандовал:

— А теперь рассказывай!

Вампирша кивнула и начала:

— Мы... гуляли с Павлом на "Были". Позвонил Драгомир. Спросил, как у нас дела. Голос у него был... как будто он волновался... Потом... Хруст, треск... Он замолчал. Я перезванивала, но он не отвечал. Потом... Пятеро... Павла развоплотили, просто взглядом... Хотели и меня... Драка... Я убежала... Почувствовала, что Ленку... тоже...

— Кто напал? — перебил я готовую сорваться в истерику вампиршу. — Люди, Иные?

— Какие ещё, в задницу, люди?! — Про халферов Эльвира явно ничего не знала. — Наши! Вампиры!

— Кто именно?

— Я их не знаю! Никогда не видела! Не из Оскола!

Так, "всё страньше и страньше"... Откуда в Осколе могут взяться пятеро (а то и больше, учитывая, что на Драгомира и Эльвиру с приятелем напали одновременно) новых вампиров такой силы, что способны подчинить и развеять одного из самых сильных "аборигенов"? И почему более сильного Павла "развоплотили взглядом", а слабенькую Эльвиру пытались убрать чисто физическими методами?

— Они уже здесь! — Эльвира вскочила со стула.

В ту же секунду окно у неё за спиной разлетелось вдребезги, и длинная серая рука с пятью острыми когтями вместо пальцев сгребла её за шею. Ни один вампир не сможет войти в дом без приглашения — это верно.

Но вот просунуть лапу и вытащить кого-то наружу — запросто.

Не раздумывая, я схватился за эту руку и сильно дёрнул её на себя. От рывка новый визитёр — женщина лет тридцати пяти, абсолютно голая, видно, прилетела в облике летучей мыши — сильно подалась вперёд и почти свалилась внутрь, но наткнулась грудью на острый осколок стекла, торчавший из рамы. От боли вампирша отшатнулась, невольно выпустив при этом свою жертву. Воспользовавшись её замешательством, я что было силы врезал "трепетицей" по оскаленной полузвериной морде.

Эффект превзошёл все мои ожидания. Глаза у вампирши закатились, и она кулём свалилась с подоконника вниз. Если бы я не знал, что мёртвые вампиры распадаются в прах, то решил бы, что удар был смертельным. Впрочем, осиновые шипы и падение с третьего этажа — вещь тоже достаточно неприятная.

— Мать твою в душу за ногу, с гармошкой и через коромысло, туда-то и в Красную Армию! — Я торопливо концентрировался, готовясь к отражению следующей атаки. — Во что же ты вляпалась, девочка?

Эльвира прижималась лопатками к стене, стараясь держаться как можно дальше от окна. Расширенные от ужаса глазищи на пол-лица светились зелёным, перебивая даже свет горящей под потолком лампочки.

— Соберись, вампирша! — рявкнул я на неё. — Хочешь жить — держись! Прикрывай меня!

Драться в одиночку против пяти спятивших упырей — занятие откровенно самоубийственное. Рано или поздно один из них сможет проникнуть внутрь квартиры, и тогда не спасёт вся моя ГБРовская подготовка. Просто порвут, как Тузик грелку. С приостановленными полномочиями я не смогу активировать печати... да и нет у них никаких печатей. Дикие вампиры. Самое поганое, что только можно себе представить.

Я прикрыл глаза и позвал:

"Твердислав!"

Ответ пришёл почти мгновенно.

"Держись, Александр. Мы уже выехали. Десять минут. У меня нет сил идти порталом".

До меня донёсся голос Эльвиры:

— Саша... Им нужна только я... Выпусти ...

— Сиди, где сидишь, — отрезал я, выходя из транса. — Тоже мне, блин, кровососущая Зоя Космодемьянская нашлась! Наши уже выехали. Через пять минут они будут здесь...

— Через пять минут никого из вас не станет.

На подоконнике сидел новый гость — худощавый желтолицый азиат лет сорока с острыми, как рога, залысинами в иссиня-черной шевелюре. В отличие от сбитой мной вампирши, этот был уже одет, но его одежда носила на себе явные следы лазания по стенам.

— Она права, — Вампир обвёл нас равнодушным взглядом. — Мы заберём предательницу и уйдём. Это не твоя война, дозорный... бывший дозорный. Отдай её мне, и разойдёмся с миром.

— Вы посягнули на жилище сотрудника Ночного Дозора, — Я перехватил поудобнее дубинку, одновременно складывая пальцы левой руки для паса. — Убирайтесь, покуда целы!

— Мы не нарушаем Договор, — покачал головой азиат. — Ни одна сила в мире не защищает Тёмных друг от друга. И мы пока что не посягали на твою квартиру. Моя коллега всего лишь хотела забрать это... отродье Света, — Вампир кивнул в сторону оцепеневшей Эльвиры. — Повторяю, мы ещё не посягали на твоё жилище. Но можем и посягнуть. Как думаешь, что будет, если один из нас перекусит трубу газопровода в твоём подъезде, а потом воспламенит облако?

— Вы не посмеете...

— Проверь, Светлый! — пожал плечами вампир. — Выбирай, что для тебя важнее: одна вампирша-изменница, или десятки твоих соседей-людей? Труба уже вскрыта. Даю тебе три минуты. Потом — поджигаю.

Упырь с лёгкостью скользнул вниз, точно спрыгивал не с карниза третьего этажа, а с крышки стола, на которую изящно примостился отдохнуть. Я едва удержался от желания шарахнуть ему вслед файрболом — не самое разумное желание в газовом облаке.

— Я пойду! — Эльвира рванулась к двери, но, едва взявшись за ручку, отскочила, тряся обожженной рукой. — Открой!

— Сиди где сидишь! — повторил я. — Пока ты здесь, они не смогут тебя достать. Не подходи к окнам. Я сам с ними разберусь.

Мой личный арсенал сильно уступал стандартному набору снаряжения оперативника, но кое-что ещё, кроме "трепетицы", там нашлось. Если бы ещё у меня было моё верное колечко! Вздохнув, я прошёл сквозь дверь в Сумраке — нарушать защиту квартиры категорически не хотелось.

Вампир не шутил: в подъезде ощутимо пахло газом. Ещё минута-другая — и можно поджигать. Объёмный взрыв разнесёт полдома.

Точнее, стёр бы, если бы здесь не было меня. Я прекрасно помнил, при каких обстоятельствах первый раз встретился с упырём-преступником. Концентрация, взмах — и сорвавшееся с пальцев заклятие охватило дом, замедлив почти до нуля скорость горения пропана. В принципе, этим можно было бы и ограничиться, но я не хотел уступать инициативу "дикарям" — с их энергией они вполне способны додуматься до чего-нибудь и похуже. Если бы вампир пригрозил, что начнёт убивать одного за другим моих соседей, Эльвиру пришлось бы отдать.

Где-то вдалеке маячила светящаяся точка. Твердислав действительно выехал со всеми, кого смог поднять. "По тёмным улицам летит Ночной Дозор..." Осталось продержаться всего три-четыре минуты по времени человеческого мира.

Плохо, что в Сумраке это — почти полчаса.

Я успел спуститься на два пролёта, прежде чем успел заметить первого из противников. Высокая серая фигура прыгала по ступенькам, тоже направляясь вниз. Ненавижу бить в спину, но не церемониться же с этими... Простенький амулет, заклинание — и коэффициент трения подошв вампира и его одежды упал до абсолютного нуля. Нелепо взмахнув руками, упырь полетел по лестнице, пересчитывая ступеньки затылком.

Я ухмыльнулся. Иные обычно пренебрегают магическим воздействием на неживую материю — а зря. Вопли и мат вампира быстро катились вниз. Пожалуй, таким темпом он не сможет остановиться, пока не уедет квартала за два. А остановится — посмотрим, как он сумеет встать на ноги. Только разве что если разденется догола...

Накаркал! Снизу по лестнице навстречу мне бежали уже двое, и первой была та самая красотка, которая пыталась разорвать Эльвиру. Одеться она так и не потрудилась.

— Ну что, звезда стриптиза, очухалась? — обратился я к ней, демонстрируя готовую к бою "трепетицу". — Как Иной Иному говорю — вали отсюда!

Вампирша ощерилась, и я с удовольствием убедился, что правого клыка у неё не хватает. К сожалению, зубы у этой нечисти отрастают за пару часов, а у упырихи ещё оставались когти. Она взмахнула удлинившейся метра на полтора рукой, целясь мне в живот. Я не без труда увернулся. Её спутник, трансформированный до полной потери человеческого облика, прыгнул вперёд, пытаясь зайти мне за спину, но налетел на свою напарницу. Воспользовавшись этим, я несколькими ударами дубинки, подкреплёнными наскоро сотворённым шок-заклятьем, отправил обоих вниз по лестнице вслед за первым упырём. Вампирша упала и больше не двигалась. Второй упырь, бешено покосившись на меня, счёл за лучшее воздержаться от опрометчивых шагов, взвалил спутницу на загривок и тяжело потрусил к выходу.

Лёгкость схватки начала меня настораживать. Банда, может быть, и была сильной, но реального боевого опыта у них явно не хватало. Не может быть, чтобы эта стая неудачников смогла с лёгкостью уничтожить компанию Драгомира. Скорее всего, я что-то не учитываю... Чего-то... А, проклятье на ваши головы!

Я слишком поздно почувствовал четвёртого и его заклятье. Темпоральная заморозка. Я застыл посреди пролёта, как памятник собственному идиотизму.

Четвёртый вампир, тот самый азиат, неторопливо спускался по лестнице. Похоже, он сидел где-то этажом или двумя выше.

— Ну что ж, ценю твой героизм, — проговорил он. — А теперь я сниму Фриз с твоих губ, и ты позволишь нам войти в твою квартиру... Что? Ты хочешь возразить? Не стоит. Ты сейчас полностью готов к употреблению. Я выпью твою кровь, а когда ты умрёшь и твоё заклятье потеряет силу — всё-таки взорву дом. Твоя приятельница великолепно прожарится — ты же сам запер её.

Я стоял, не в силах даже моргнуть глазом. Все силы, все способности Иного или человека были намертво заперты.

— А ты знаешь, я, пожалуй, так и сделаю! — Вампир подошёл поближе и склонился к моей шее. — Мне ни к чему твои попытки колдовать...

Что-то серое и размытое просвистело в воздухе, и азиат отшатнулся. Из его груди торчал нож — тот самый, мой, из двери. Я успел заметить, как губы вампира шевельнулись в последний раз, и он осыпался к моим ногам.

Фриз исчез, точно его и не было вовсе. Обернувшись, я увидел Эльвиру. Боже, теперь она выглядела ещё хуже, чем раньше, если это возможно — к изорванному лицу добавились теперь обугленные по локоть руки и тлеющая одежда. Как она смогла прорваться сквозь барьер человеческого жилья, заставить себя взять в руки вещь, наполненную Светлой магией, и метнуть нож в Сумраке так, что враг не успел увернуться? Ведь здесь даже пули летали не быстрее мухи...

Вампирша пошатнулась. Она схватилась израненной рукой за перила, но не смогла удержаться и неловко осела на ступеньки. Аура её, и без того серая, ощутимо угасала. Одним прыжком я оказался возле неё.

— Ты что натворила, глупая? Я же сказал — сиди и не высовывайся!

Я пытался закачать в неё хоть часть своих сил, но это было уже бесполезно — прорываясь и атакуя, вампирша исчерпала до дна запас своей жизненной энергии. Она больше не могла воспринимать чужую силу, если она не была растворена в крови.

Кровь! Я вытащил из кармана перочинный нож и полоснул себя по руке. Сумрак зашипел, загудел, и тяжёлая багровая струя брызнула на ступеньки. Кривясь от боли, я сунул распоротое запястье прямо в губы вампирши.

Гул нарастал, в глазах мерк свет, становилось всё холоднее. Я отдавал свою жизненную силу сразу двоим — Сумраку и умирающей Эльвире. Кажется, с этих ступенек мне уже не уйти...

Неожиданно гул утих, и серое мерцание Сумрака сменилось обычным тускло-жёлтым светом пыльной электрической лампочки. Где-то у подъезда завизжали тормоза.

Эльвира, по-прежнему болезненно-вялая, но уже вполне живая, приподнялась на локте:

— Твои... приехали... Спасибо... тебе... — Она снова обмякла, но теперь это был уже обычный обморок.

По лестнице загрохотали шаги, и я увидел Твердислава. Могучий маг бежал, перепрыгивая через две ступеньки, с резвостью, более приличествующей какому-нибудь юному стажёру.

— Добрый вечер, шеф, — проговорил я, не делая, однако, никаких попыток встать с пола. Собственно, я был не слишком уверен в том, что это у меня получится.

Вместо ответа Твердислав наклонился и сгрёб меня в охапку.

— Сашка, мать твою...— невнятно пробормотал он, прижимая меня к груди. — Ты что же вытворяешь, дозорный? А если бы мы не успели?

Чуть успокоившись, шеф разжал объятия и присел на ступеньки рядом с нами. Он выудил из кармана своей серой ветровки фляжку, сделал солидный глоток и протянул её мне. Холодная водка прокатилась по горлу и неторопливо распустилась в желудке огненным цветком.

— Вы их взяли? — откашлявшись, спросил я, чувствуя, как отступает дурнота, и муть перед глазами начинает проясняться. Ох, не простую водку пьёт наш шеф!

Твердислав покачал головой:

— Не знаю. Андрей с ребятами преследуют. Даст бог, догонят. Нет — не огорчусь, сюда они сегодня больше не сунутся... Ты его упокоил? — Маг кивнул на останки вампира, разносимые по полу лёгким сквозняком.

— Нет. Эльвира.

Шеф кивнул:

— У тебя замечательная подруга. Не будь она вампиром, я взял бы её к нам в Дозор... Держи! — Он протянул мне тускло поблескивающее "кольцо Перуна". — Зря сдавал. Это твоё личное оружие.

— Да у меня... вот...

Твердислав подкинул на ладони мою "трепетицу".

— Онфим подарил? Не спорю, он мастер, но много ты упырей ей сегодня убил? Онфим слишком законопослушен, чтобы делать хорошее оружие... До машины дойдёшь?

Я неуверенно кивнул.

— Тогда иди. Сейчас только союзницу на ноги подниму...

Твердислав порылся в своём безразмерном кармане и вытащил оттуда... пузырёк с донорской кровью! У меня глаза полезли на лоб, когда он, умело сорвав колпачок, принялся отпаивать Эльвиру. Твердислав, за десять с лишним веков развеявший по ветру не одну сотню вампиров!

— Хорошо ещё, что ей не нужно глотать, — не прерывая своего занятия, проговорил шеф. — Организм вампира впитывает кровь не только через слизистые ротовой полости и желудок, но и через кожу... Строго говоря, я мог бы залить ей этот пузырёк хоть в ухо, но не хочется издеваться.

Вампирша наконец открыла глаза.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо поинтересовался Твердислав.

— ...ово, — не слишком вежливо, но зато честно ответила Эльвира. Я с трудом расслышал её голос.

— Пройдёт. Дня через два будете как новенькая... От лица Ночного Дозора города Старый Оскол благодарю вас, Эльвира Вячеславовна, за спасение жизни нашего сотрудника.

— Не за что. Я просто возвращала долги, — Вампирша, страдальчески морщась, приподнялась. — К тому же эта скотина убила моего друга.

— Вам придётся сегодня переночевать в офисе Ночного Дозора. Один из "дикарей" упокоен, но ещё по меньшей мере четверо на свободе... Александр, к тебе это тоже относится. От твоей защиты остались одни воспоминания.

— Ты извини, Саш, я, по-моему, тебе дверь слегка изуродовала... — добавила Эльвира.

— Шеф, можно пойти переодеться? — Я только сейчас заметил, что одет по-прежнему в одни штаны на голое тело — после душа я лёг спать не одеваясь.

Поморщившись, Твердислав махнул рукой:

— Давай, только быстро.

Я поднялся, постоял несколько секунд, дожидаясь, пока темнота перед глазами немного рассеется, после чего с трудом побрёл по лестнице.

Когда моя напарница сказала, что "слегка изуродовала" дверь, она явно выдавала желаемое за действительное. Деревянная дверь была разнесена в щепки, а в железной красовалась здоровенная дыра, по форме подозрительно напоминающая контуры человеческого тела. Быстро переодевшись, я кинул в сумку всё содержимое своего тайника и, наложив на исковерканную дверь заклятье незначительности, поспешил к машине.

Наша служебная "ГАЗель" стояла возле подъезда. Внутри горел свет, и я видел, как Твердислав вместе с кем-то из дозорных осторожно сажают Эльвиру в салон. Вампиры и так не блещут румянцем, но моя "напарница" сейчас немногим отличалась от белёной стенки в подъезде.

Задняя дверь была распахнута, и в неё тоже сажали вампира, только Андрей с напарником не слишком-то церемонились: при неловкой попытке вырваться упырь моментально получил жезлом по почкам и скорчился на полу отсека для задержанных. В луче света мелькнули его желтоватые пятки. Ага, так это первый из нападавших! Разуться он всё-таки сумел.

Заметив меня, Андрей повернулся и, поздоровавшись, первым делом спросил:

— Шурка, заклятье скольжения — твоя работа?

— Моя, — признался я. — А что не так?

— Да ничего. В следующий раз сам ловить будешь. Хватаем-хватаем, а он, зараза, скользкий... — Андрей прыснул. — Хотели уж его жезлами по земле гнать до офиса, как хоккеисты шайбу.

— Остальные где? Ушли?

Андрюха нехотя кивнул:

— Там одна была, голой бежала, так она в летучую мышь перекинулась. А остальные... чёрт их поймёт, куда они девались... Ничего, пробегают недолго, до первого патруля! Покушение на сотрудника Дозора — это даже не браконьерство, это уж точное "живьём не брать"! И чего мы с этим вот задохликом возимся... Кол ему в грудь, да прах в мешок. Хороший вампир — упокоенный вампир!

— Тихомиров, язык придержи! — пробасил из салона Твердислав.

— Действительно, Андрей, — поддержал я шефа. — Вампир вампиру рознь. Если бы не Эльвира, меня бы загрызли.

— Если бы не Эльвира, к тебе бы никто и не сунулся! — возразил Андрей. — Впрочем, это только моё мнение... Ну что, шеф, поедем?

— Секунду.

Твердислав неторопливо выбрался из салона. Вслед за ним, хотя шеф не сказал ни слова, вышли водитель и второй дозорный.

— Александр Яковлев! Своими действиями, совершёнными в период временной отставки, ты доказал своё право быть в рядах Ночного Дозора. Поэтому...

Небрежным взмахом руки Твердислав "вырвал" из моей ауры знак приостановки полномочий. Было больно, точно кто-то у меня щипком оторвал кусок кожи.

— Я возвращаю тебе все права и обязанности дозорного.

По идее, я должен был бы испытывать сейчас неимоверный восторг. В действительности же я просто принял своё возвращение к сведению.

До офиса мы ехали молча. Шеф, похоже, сказал всё, что хотел, а мне, если честно, сейчас было крайне трудно шевелить языком. Навалилась тупая мутная сонливость, апатия. Большую часть пути я провёл в полусне.

Пришёл в себя я только перед офисом. Здание, исковерканное при магической атаке, сейчас экстренно восстанавливалось: уже заменили стёкла, большая часть проломов в стенах закрывала свежая кирпичная кладка, лоснящаяся от наложенных заклятий. Когда мы подъезжали, по телу пробежала лёгкая тёплая волна, точно дуновение летнего ветерка — именно она меня и разбудила.

— Заметил? — покосился в мою сторону Твердислав. — "Зерцало мага", локальный барьер. Любой Тёмный, прошедший без разрешения, получит разряд... На наших гостей, конечно, поставлен допуск — нечего задержанных терять раньше времени.

— Эту бы штуку да во время атаки... — вздохнул у меня за спиной Андрей. — Она ж, зараза, Силу жрёт, как лесной пожар. И так через пару дней придётся снимать.

Машина остановилась возле главного входа. Здесь по-прежнему царил хаос, однако большую часть мусора уже успели отгрести в сторону. На секунду мне стало стыдно: вместо того, чтобы устраивать вчерашний спектакль, мог бы придти на работу и помочь ребятам.

Мы выгрузились. Андрей с напарником потащили вампира в подвал, где у нас располагалась КПЗ. Бывал я там, когда приходилось допрашивать задержанных Тёмных, но добровольно никогда спуститься не решусь — гаденькое место, что ни говори, хоть ауру и чистят регулярно... Эльвиру на носилках отволокли в медсекцию, а меня шеф поманил рукой:

— Яковлев, зайди ко мне!

Пришлось вслед за Твердиславом подниматься на второй этаж.

Обычно кабинет любого дозорного высокого ранга сразу же может многое сказать о его владельце. Не был исключением и кабинет нашего шефа.

Самой заметной деталью тут был письменный стол — его хотелось мгновенно завернуть в целлофан и на руках отнести в ближайший музей, потея от мысли, что на этот шедевр может сесть хотя бы муха. Двухсотлетней давности творение безвестных крепостных мастеров было поистине великолепно: инкрустация чёрного и красного дерева на столешнице, резные картины-медальоны с библейскими сценами, великолепная сохранность — за два века стол ни разу не ремонтировали. Однако всю эту красоту накрывал кусок банальнейшего плексигласа с неровно вырезанными на нём символами — один из элементов магической защиты кабинета.

Поверхность стола была голой, как Сахара — Твердислав терпеть не мог раскиданные бумаги и регулярно устраивал "головопорку" неряшливым сотрудникам. Вся служебная документация, кристаллы с магическими записями и вещдоки по делам, которые вёл лично шеф, хранились в ящиках, на футуристического вида стеклянных стеллажах у стены, позади обычного офисного кресла, или в здоровенном сейфе с рельефным двуглавым орлом на дверце. Впрочем, хранились — понятие весьма относительное. На столе у Твердислава действительно ничего не валялось, но зато на стеллажах царил лёгкий беспорядок. Именно лёгкий — не настолько всё было раскидано, чтобы хотелось уже сгрести всё напрочь и выкинуть в помойное ведро. И именно беспорядок — прозрачные файлы, старомодные картонные папки и разнообразная магическая мелочь лежали, по большому счёту, как придётся.

На столике возле громадного, во всю стену, окна стоял компьютер — древний системный блок со скважиной для ключа, явно помнящий ещё времена 286-х процессоров, клавиатура одной из первых серий со 101 клавишей, затёртая до блеска механическая мышь... и отличный 17-дюймовый монитор вместе с новенькими колонками "Genius". От ребят из нашего техотдела я знал, что начинка доисторической "двойки" давным-давно заменена на нечто суперсовременное, но трогать всё, что на виду, шеф категорически запретил. Как и все наши старики, Твердислав сильно привыкал к вещам и ненавидел их менять.

С первого взгляда было заметно, что компьютером пользовались. Ощутимо западали несколько клавиш — левый "Alt", пробел и курсорные. Я прекрасно знал, почему. Трудно поверить, но древний маг совершенно по-детски обожал компьютерные игры-стрелялки. Он мог часами резаться как в старомодные "Blood" или "Doom", так и в своё последнее увлечение — "Quake-III". Причём, как мне говорили, играл в свои 3D-шуттеры шеф всегда честно, не пользуясь не только "кибермагией", но даже обычными кодами.

А на стене за спиной Твердислава висел предмет, за который половина отечественных археологов охотно продали бы душу самому мерзкому из чертей. Широколезвийная секира, "бородатый топор" или просто "брадва" — оружие древней Скандинавии и северо-восточной Руси. Эта секира была явно русской. Выступы-"щекавицы" по бокам обуха, оттянутое и изогнутое книзу лезвие с пресловутой дырочкой — до сих пор, как мне известно, ни один учёный не смог внятно объяснить её назначение. У Твердислава, по крайней мере, в неё был пропущен гвоздь, на котором висела секира. Древний топор, верный помощник наших предков в битве и в труде, был в идеальном состоянии, точно вчера вышел из рук кузнеца. Даже метровая рукоять желтела в электрическом свете свежим деревом, хотя я точно знал, что она ровесница самой секиры.

Дав мне вволю осмотреться, шеф кивком указал мне на стул для посетителей, стоявший возле его немыслимо роскошного стола:

— Садись, разговор будет длинным.

Утвердившись в своём кресле, Твердислав некоторое время молча разглядывал меня.

— За вчерашний день ты натворил столько, что речь вполне могла идти не о возвращении в Дозор, а о трибунале, — сказал он наконец. — Однако каким-то чудом ты ухитрился ни в чём не нарушить Договор. Именно поэтому с тобой сейчас беседую я, а не дознаватель Инквизиции.

— Шеф, вы не правы! — возразил я. — Вы прекрасно знаете, что я ни в чём не виноват.

— Ты передал Тёмным информацию, составляющую служебную тайну Ночного Дозора! — громыхнул шеф.

Чуть помолчав и взяв себя в руки, он продолжил:

— Однако... Я старый дурак, Александр. До твоей идеи с "сепаратными переговорами" должен был додуматься я сам. Всего две-три недели назад она вполне сработала бы... Не знаю, понимал ли ты, что делаешь, но ты ухитрился спровоцировать столкновение между уже существующей группировкой вампиров и "дикими". После гибели Лукича его организацию возглавил Драгомир. Он попытался начать свою собственную игру. Возможно, в будущем он надеялся выйти из-под контроля Дневного Дозора, прикончив с нашей помощью "диких". Не исключаю также, что Драгомир хотел захватить "пятку Антихриста" для себя. Об истинных причинах его согласия пойти на контакт теперь можно только гадать — для прямого разговора он, как ты сам понимаешь, стал уже навсегда недоступен.

— Он... убит?

— Точно не знаю, — покачал головой Твердислав. — Скорее всего — да. Мы нашли следы боя: раздавленный мобильник, клочья одежды, лохмотья мяса... И останки упокоенного вампира. Идентифицировать не удалось, но похоже, что это сам Драгомир. Судя по следам, нападавших было не меньше шести-семи, и классом повыше, чем банда, охотившаяся за Эльвирой.

— Шеф, сколько всего погибло... за последние дни?

— Иных? Считай сам. У нас убили Сергея, ещё трое тяжело ранены и небоеспособны. Дневной Дозор, если верить их официальным заявлениям, потерь не понёс. При штурме нашего офиса убито семь штатских Тёмных магов. При пока невыясненных обстоятельствах погибла Светлая волшебница на Макаренко. Самые большие потери у вампиров — сам Лукич, восемь членов организации Драгомира и четверо "диких". У оборотней жертв нет.

— Двадцать два Иных за сутки... Твердислав Владимирович, это же полномасштабные боевые действия!

Шеф кивнул:

— Вот именно. И как будет развиваться ситуация дальше, тебе не скажет сейчас никто. Город закрыт, и мы не можем просить подкреплений из Белгорода или Москвы. Тёмные тоже, но не обольщайся — благодаря "Шикане" у них громадный запас пушечного мяса. В районе, что, благодаря Инквизиции, не так уж опасно, и в самом городе. В крайнем случае их вампиры могут начать массовую инициацию людей.

— Шеф, но это же — смерть! Неужели Агон пойдёт на такое? Однозначное нарушение Великого Договора... Да его ни один адвокат не сможет спасти на Трибунале Инквизиции!

Твердислав вздохнул и, поморщившись, ответил:

— Ты просто не знаешь всего расклада, Сашка... Сейчас уже моя очередь раскрывать служебные тайны. Никаких подписок, знаков Карающего Огня — просто надеюсь на твоё благоразумие... Всё дело в том, что "пятка Антихриста" — пожалуй, самый мощный артефакт за всю историю Иных, при этом однозначно принадлежит Тьме. Получив такое оружие, Агон сможет сам диктовать условия Инквизиции. Одолеть его можно будет только опять объединив силы Света и Тьмы — как во время кризиса "Фуаран". Однако тогда было проще. Действия Савушкина угрожали самому существованию Иных как расы, и против него объединились оба Дозора и Инквизиция. А сейчас... Боюсь, что среди Тёмных найдутся многие, кто поддержит нового лидера. Возможно, что и сам Завулон предпочтёт договариваться, а не воевать. Не знаю, станет ли победа Агона глобальной, но то, что Тьма зальёт половину России — в этом можешь не сомневаться...

Твердислав перегнулся через стол и впился глазами в мои глаза.

— Александр, наш шанс лишь в том, что у Агона ещё нет "пятки"! Он уверен, что она находится у меня! И именно поэтому те несчастные зомби штурмовали наш офис. Это была разведка боем! Агон сознательно послал лучших бойцов в пекло, надеясь, очевидно, что я воспользуюсь "пяткой" для отражения атаки, и тогда он сможет точно определить её местонахождение.

— Твердислав Владимирович, но разве она — в Осколе? — ошеломлённо спросил я. Все мои представления о том, что творится в городе, шли форсированным маршем коту под хвост. — Мы же все считали, что она...

— В Берне? В спецхране Инквизиции? — закончил за меня шеф. — Если бы... Её не успели даже вывезти за городскую черту. Вскоре после заседания тройственной комиссии, на котором мы решали судьбу "пятки", она была похищена неизвестными, причём похищена с использованием исключительно физических методов. Никакой магии. Все эти дни Инквизиция, Тёмные и мы искали артефакт, но безуспешно. Единственное что можем сказать мы и Инквизиция: "пятка" всё ещё в Осколе! Именно поэтому два дня назад Инквизиция от отчаяния и накрыла город "колпаком"... Похоже, что вмешалась третья сила.

— Третья?

— Да. Как ни странно, сейчас Ночной Дозор и Инквизиция выступают единым фронтом. Мы категорически не заинтересованы в том, чтобы "пятка Антихриста" оставалась в городе хотя бы на одно лишнее мгновение. Её место в спецхране, рядом с "когтем Фафнира" и прочей доисторической мишурой.

— Твердислав Владимирович... — неуверенно начал я. — А вы точно уверены, что "пятка" ещё не у Тёмных?

— Ты неправильно меня понял, — ответил шеф. — Она, скорее всего, именно у Тёмных — для нас она практически бесполезна, и ни один Светлый просто не станет её красть. Но те, кто похитил артефакт, пока что не умеют им пользоваться... Не знаю, что с ними теперь будет. От такого источника Силы Тёмные просто сходят с ума — как незабвенная Маша Будинцева. А она ведь подверглась влиянию только косвенно и только незначительной части "пятки"... Не делай удивленную физиономию, Шурка. Ты что, не читал материалы по делу Будинцевой?

— Нет, — признался я. — Так ведь они засекречены.

— Ах да, перестраховка Инквизиции... Дело в том, что благодаря Маше мы смогли найти артефакт. В своём последнем бою она проявила силу, которой позавидовала бы сама Пелагея... да что там, такого не постыдилась бы и Арина — самая сильная ведьма России. Осматривая тело, мы заметили небольшой клочок человеческой кожи, прилипший к поле её плаща. Так мы вышли на "пятку". Эта дурёха ухитрилась сесть прямо на неё.

Помолчав, шеф добавил:

— Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе сказать. Если уж ты хочешь действовать — действуй, но не вслепую. И... ещё раз спасибо тебе, Александр. Благодаря тебе, у нас появились союзники среди Тёмных. Сейчас уцелевшие "легальные" вампиры, скорее всего, будут сражаться на нашей стороне против "диких". По крайней мере одна вампирша, — Твердислав улыбнулся, — точно будет.

Я засомневался — слишком уж напуганной выглядела Эльвира сегодня ночью, и даже её геройский прорыв из квартиры не мог изменить моего мнения.

— Вы думаете, она захочет отомстить за друзей?

По-прежнему иронически ухмыляясь, Твердислав некоторое время глядел на меня, но потом махнул рукой:

— Зелен ты ещё, Сашка... Ладно, вали отсюда! Принимай обратно дела, дозорный!

Я заглянул в медсекцию. В оскольском Ночном Дозоре она была небольшой, всего на пять коек, и обычно использовалась как дополнительное помещение для отдыха. Сейчас она впервые работала по прямому назначению — из пяти коек четыре были заняты ранеными Иными.

Илларион Яковлевич, наш целитель, обернулся на скрип двери:

— А, это вы, Александр! Проходите, только тише — пациенты спят.

— Как ребята? — поинтересовался я.

— Плохо, — честно ответил доктор. — Тяжелейшее магическое истощение, да ещё множественные травмы... Хорошо ещё, что Инквизиция дала нам карт-бланш на восстановление раненых, можем не экономить силы.

— А как... — Я замялся. Не очень удобно было Светлому дозорному интересоваться здоровьем раненого вампира.

— Девушка? — понял меня Илларион Яковлевич. — С ней тоже ничего хорошего. Травмы, утраченные части тела — ничего страшного, ухо и глаз у неё отрастут к вечеру. Но она очень истощена, истратила почти весь запас Силы. Если бы не ваша самоотверженность, она бы умерла. Твердислав Владимирович, конечно, её сильно поддержал, но всё равно, дня два её лучше не тревожить.

Доктор вздохнул.

— И что самое плохое, я совершенно не умею лечить вампиров. Наши методы на них не действуют — они ведь не живые. Приходится закачивать в неё донорскую кровь — тупо, знаете ли, пакет за пакетом! Но всё равно, это не то, что ей нужно...

Я прекрасно понимал Иллариона Яковлевича. Милейший доктор не мог, разумеется, вслух произнести того, о чём думал. Для быстрого и полного восстановления вампирше нужна была живая человеческая кровь и Сила. Разумеется, мы могли бы выдать Эльвире лицензию — как законопослушной и зарегистрированной вампирше. Но кто решится на это?

— Хотите с ней пообщаться? — предложил Илларион Яковлевич.

— А разве она не спит?

— Ох, Александр, где вы видели вампира, который спал бы по ночам? — улыбнулся доктор. — Уснёт она ближе к утру. А пока что бодрствует.

Я прошёл к кровати, стоявшей в дальнем углу и отгороженной ширмой, и увидел Эльвиру. На фоне тёмно-синей подушки её осунувшееся лицо по-прежнему казалось бледным, как мел. Руки лежали поверх простыни, и с них клочьями сходила обгоревшая кожа. Похоже, что наш целитель был прав относительно способностей вампиров к регенерации. По крайней мере я уже мог различить невооружённым глазом нежные зачатки ногтей на изуродованных пальцах. К правой руке тянулась трубочка от аппарата для переливания крови.

Услышав мои шаги, вампирша открыла глаза.

— Напарник... — хрипло прошептала она и попыталась улыбнуться, но распоротые мышцы лица не слушались.

— Как ты тут? — Я аккуратно присел на краешек кровати. — Я ведь так толком и не поблагодарил за помощь.

— Ничего... Я не в обиде... Со мной и так тут носятся...

— Твердислав уже рассказал. Благодарность с занесением в досье — да ты первый вампир, заслуживший такое!

— Может... возьмёте... к себе в Дозор? — Каким чудом Эльвира ухитрилась состроить изуродованным лицом ироническую улыбку, знала, пожалуй, одна только Тьма. — Дадите... внеочередную лицензию?

— Если она тебе нужна — дадим, — помрачнев, ответил я.

— На кой чёрт? Я никогда... не охотилась... на людей... Мы должны... заботиться о них...

На секунду мне показалось, что я ослышался. Вампирша, рассуждающая, как Светлая? Или она уже бредит?

К счастью, Эльвира сама развеяла мои сомнения:

— Люди — пища... Наш скот... А за скотом надо ухаживать... Пасти... Вести селекцию... Не надо убивать... Можно хлебнуть, чтоб остался жив... Беречь ресурсы... и с вами не ссориться...

Тёмная. Всё-таки Тёмная.

Неожиданно я почувствовал смутное сожаление, точно и впрямь надеялся, что нежить сможет перейти на нашу сторону.

— Отдыхай, — сухо сказал я и поднялся с кровати. — Поправляйся.

Эльвира кивнула и закрыла глаза. Прядь волос на её виске откинулась, открыв обрубок, уже потихоньку разрастающийся в нормальное ухо.

Глава 3. Схрон.

Наш кабинет почти не пострадал при налёте и сейчас, в сером предутреннем полумраке, казался таким же, как обычно. Единственным изменением был портрет Сергея в траурной рамке, висевший на месте его плаката.

Весь отдел был в сборе — крепко получив по зубам, Ночной Дозор сжался в кулак, готовый теперь к любым неожиданностям. Обменявшись рукопожатиями с Олегом и Кириллом, покосившись на уснувшую за столом Ингу, я тихонько присел в углу.

— Ну, что делать будем? — поинтересовался Олег, явно продолжая разговор, начатый ещё до моего прихода.

— Патрулирование... — задумчиво предложил Кирилл.

— Сейчас в каждый патруль надо ставить пол-Дозора! — отрезал Олег. — Двух-трёх магов просто убьют! А настройка, сам понимаешь, ничего не даёт — они больше не пользуются Зовом, нападают на любую подвернувшуюся жертву.

— О чём речь? — осторожно поинтересовался я.

— Вампиризм, — буркнул Кирилл. — Пять случаев за вчерашний день. Трое людей убито, двое выжило, причём в одном случае — стопроцентная инициация. Отловить преступников не можем — не хватает сил.

— А другие Тёмные?

— Оборотни поджали хвосты и сидят на них ровно. Наши информаторы сообщают о каких-то трениях между ними и вампирами. Вроде бы кто-то там кого-то покусал... Маги и ведьмы копят Силу, но вроде бы особого вреда людям пока не причиняют.

— Да, вот ещё. На Дубраве ночью зафиксирован второй выброс, — добавил Олег. — Всё то же самое...

Он поднялся из-за стола и с хрустом потянулся.

— Ты вот вернулся... — пробормотал командир, зевая. — А я, как закончится вся эта чертовщина, уйду, наверное, в отставку. Отправлюсь куда-нибудь в глушь, в Бобруйск. И если увижу там хоть одного Иного, возьму ружьё и буду стрелять. Серебряной дробью в задницу. Или бить дубинкой. Осиновой. Прямо по наглой Иной роже.

— Укатали сивку... — подала голос проснувшаяся Инга. — Никуда ты не уедешь. У тебя ж не то что на ауре — на лбу написано: "Законченный дозорный". У нас не служба, а диагноз... Что решили насчёт патрулирования?

— Бессмысленно... — начал было Олег, но Инга не дала ему договорить:

— А отдавать людей на съедение — это, конечно, имеет глубочайший смысл, недоступный всякой серости, вроде меня? Сама понимаю, что опасно, но есть другой выход?

— Превентивные акции? — с робкой надеждой в голосе предложил Кирилл.

— Это как ты себе представляешь? — спросил Олег. — Развоплощение всех вампиров города? А заодно — оборотней, суккубов и инкубов, магов и ведьм? Как любил говаривать товарищ Сталин: "Хароший мисль. Но нэ своеврэменный"... Если же серьёзно, то стоит нам тронуть законопослушного Тёмного, нами займётся Дневной Дозор.

— Да в гробу мы их видали! — продолжал хорохориться Кирилл. — Пусть только сунутся!

— Ой, не торопись! Мы ведь до сих пор ещё не сталкивались с ними по-настоящему. Те Тёмные, что атаковали офис, — Олег покосился в сторону портрета Серёги, — были штатскими. Кто знает, как всё сложилось бы, если бы в штурмгруппе пошли Тёмные дозорные?

— Да уж, — поддержал его я. — Лучше пять диких вампиров, чем одна Пелагея. А уж против Агона устоит только сам Твердислав.

— Вампиры... — с непонятным выражением произнёс Олег. — Давай, Следопыт, рассказывай, что там у тебя с ними вышло.

Чуть поколебавшись, я рассказал всё. Выслушав меня, командир некоторое время молчал, обдумывая, а потом задал неожиданный вопрос:

— Следопыт, когда ты вчера ночью... поминал Серёгу... Ты музыку слушал?

— Да, — ответил я. — Понимаешь, невмоготу было сидеть в тишине...

Олег отмахнулся:

— Да всё я понимаю, сам такой... Ты вот лучше скажи, пожалуйста, вот что: ты уверен, что действовал совершенно самостоятельно?

— Что ты имеешь в виду? — недоумённо поинтересовался я.

— Мне кажется, что тебя зацепило Зовом, — глядя мне в глаза, ответил Олег. — Музыка, звук, слово... Это их почерк. Извини, но я вынужден тебя проверить.

Я послушно сел на стул, и Олег принялся водить руками у меня над головой, перебирая нити ауры в поисках следов Зова.

В голове гудело. Действительно, какого чёрта мне пришла в голову эта дикая идея относительно сепаратных переговоров с нежитью? Неужели — Зов? Тогда получается, что всю нашу встречу подстроили сами вампиры с какой-то неясной мне целью...

— Ничего, — Олег вздохнул и поправил очки. — Всё чисто. То ли мы ошиблись, то ли сработано не по моим силам...

"То ли Зов наложился на уже созревшие мои собственные мысли и сработал только как катализатор", — мысленно завершил я.

— Если бы ты сам мог проверить себя, Следопыт... Ты ведь у нас — только не загордись! — лучший розыскник. Боец ты, честно скажу, довольно средний, но если нужно кого-то выследить — так тебе цены нет... Хоть кто-то работает. А то у нас тут сплошные герои, спасители мира... блин!

Олег вздохнул.

— Да и маловато нас, — продолжил он. — Ну что это — два десятка дозорных? И резервов нет, выбрали ещё при царе Горохе...

— Может, шеф привлечёт кого-то из штатских Светлых магов? — предположил я. — Хотя бы как вольнонаёмных.

Командир отмахнулся:

— Какие ещё вольнонаёмные? Не в обиду будь сказано уроженцам Оскола, но почти все местные — сплошь шушера, не выше шестого уровня. Некого привлекать. Да и не рвутся оскольчане в Дозор, знают, чем обычно кончается наша служба... Если бы не было "колпака" над городом, можно было кидаться в ножки Гесеру и просить в наш город "чистильщиков" из Москвы. Помните, года два назад Тёмные отправляли в Питер карательную экспедицию? Тогда "легионеры" с Украины за несколько дней мелко нашинковали секту "диких Тёмных".

— Стоп, это ещё что за история? — заинтересовался я. — Вроде бы Ночной Дозор Петербурга не самый слабый в России, однозначно сильнее нашего. Могли бы и сами справиться.

— Я сам мало что знаю. Если есть желание, посмотри в архиве информацию по делу "Чёрная Пальмира", — ответил командир. — Всё, что не засекречено, там есть... Ладно, это дело давнее. Как мы у себя разбираться-то будем?

— А хрен его знает, — честно ответил я.

— Вот и я о том же. Интересно, откуда вообще свалились на нашу голову эти "дикари"?

— Может, через "колпак" просочились? — предположил Кирилл.

— Ни в коем случае! — категорично заявил Олег. — "Колпак" — это не только барьер для Иных, это ещё и сигнализация. Пересечь порталом нельзя — Павел Васильевич при мне проверял. Великий сквозь него пройдёт — на пятом уровне, скрипя зубами, но пролезет. Но тогда моментально сбежится пол-Инквизиции, и любому нарушителю сильно поплохеет. Тем более, что балахонники ещё не все козыри достали. Их Великие пока отсиживаются в Берне и Праге, даже блокадой руководит всего лишь региональный куратор.

— Великие... — поморщившись, проговорил Кирилл. — Не знаю, не знаю... У меня в Перми бабушка живёт, я к ней после инициации раз ездил, ну и познакомился с местными Светлыми. Они там рассказывают...

Что именно рассказывали Кириллу Иные из Перми, так и осталось неизвестным. Пронзительно взвыл охранный знак на двери — к нам в кабинет решил наведаться кто-то из Иных, не имевших допуска. Судя по громкости сигнала тревоги, визитёр был Тёмным.

Мы переглянулись. Случаи, когда в офис входили представители враждебной силы, можно было перечислить по пальцам. Причём на одной руке. И как охрана согласилась пропустить Тёмного? Не иначе, вмешался сам Твердислав, разыгрывающий очередную неудобопонятную партию с Агоном.

— Открыть? — поинтересовался Кирилл.

— Открывай, чего уж тут... Гость на пороге, будем встречать! — ответил Олег.

Небрежным пассом Кирилл распахнул дверь, заставив наконец заткнуться дуру-сигнализацию, и через порог шагнул светловолосый худощавый мужчина лет тридцати в тёмно-сером пиджаке и чёрных брюках. Честно говоря, узнал я его именно по одежде — Руслан, наш коллега-оперативник из Дневного Дозора, всегда одевался одинаково, и за всё время работы в Осколе я ни разу не видел его в чём-либо ещё, кроме этой вот, с позволения сказать, "униформы".

— Привет, уважаемые! — с демонстративным дружелюбием провозгласил Руслан, протягивая руку сначала командиру, затем Кириллу, и уж под занавес — мне: пару раз на операциях нам доводилось сталкиваться. Крови мы тогда с Русланом попортили друг другу изрядно. — Как жизнь? Всё пасёте народы?

— Привет, злодей! — в том же тоне отозвался Олег, справившийся наконец с собой: появление Тёмного дозорного выбило из колеи даже нашего невозмутимого командира. — Какими судьбами?

— Как всегда, Палыч, как всегда... За помощью, однако! — ответил Тёмный, плюхаясь в кресло и безо всякого разрешения закуривая. Зажигалкой он, позёр, воспользоваться и не подумал — зажёг сигарету взглядом.

— Руслан, у тебя совесть есть?! — не выдержал Кирилл. — У тебя и так в загашнике три наших разрешения на магию пятого уровня! Даже не надейся, четвёртого ни в этом, ни в следующем году не получишь!

— Совесть? Это больше по вашей части, — Руслан выпустил струйку дыма и заставил её завязаться узлом. — Мне она по должности не положена.

— Вот из-за таких, как ты, ночью на улицу выйти страшно! — продолжал Кирилл.

— Ну так не ходи! — пожал плечами Тёмный. — Я, положим, не возмущаюсь, что из-за вас честному вампиру или оборотню в Осколе спокойной жизни не видать, как своих... своего затылка, — поправился Руслан, явно припомнив, что в сумеречном облике у многих вампиров имеются большие остроконечные уши. — Да ладно, Светлый, угомонись... Ты же вроде пока что не руководишь?

— Кирилл прав, — вмешался Олег. — Четвёртое соглашение мы заключать не будем. Нам пока не нужны магические акции по отношению к людям. И ты действительно не истратил ещё предыдущие три. А согласно протоколу номер пять от седьмого января тысяча девятьсот...

— Помню-помню! — перебил его Руслан. — Накопление лицензий с целью повышения их уровня не допускается, три воздействия пятого уровня на одно четвёртого не меняются... Вы совершенно правы, Ваша Светлость. Новое соглашение мне самому без надобности. Я здесь по другому поводу, и мне действительно нужна помощь.

— Я не уверен, что мы станем помогать врагу, — спокойно произнёс Олег. — Если ты ещё не в курсе, то объясняю: на территории города Ночной и Дневной Дозоры в состоянии войны. Уже два дня.

— Ты сказал, не я! — Руслан напрягся. — Мы не объявляли войну. Та компания идиотов была штатской. Ни один кадровый сотрудник Дневного Дозора пока что не нарушал Договора. И нам не больше вашего нравится вся эта кутерьма. Великая Тьма, да из тех, кто погиб за эти дни, только двое были Светлыми! Остальные — наши. Восемь магов и двенадцать вампиров! Да столько по России за год едва ли погибает!

Он перевёл дух.

— Ребята, вы все, по-моему, слегка двинутые. Как и положено Светлым... Так вот, уверяю вас, нам нет резона нарушать Договор. Тёмные только выигрывают, если теперешнее положение сохранится...

— Ладно, хватит, не на митинге! — успокаивающе проговорил Олег. — Ты сначала объясни, в каком качестве ты действуешь — как сотрудник Дневного Дозора или как частное лицо?

— Ха, сотрудник! Если бы так, то к вам давно бы пришла бумага за подписью Агона. Нет. Я тут у вас сам по себе.

— Тогда выкладывай, какого лешего припёрся! — не выдержал Кирилл.

Руслан улыбнулся — выдержка, похоже, у него была хоть и не железная, но вполне приличная — алюминиевая, что ли... В общем, недавний срыв — не показатель.

— В общем, дело тут такое... Я живу в частном секторе, возле дома есть подвал, я там картошку храню. Вчера вечером спускаюсь... и меня чуть не спалило к чёртовой матери! Какая-то скотина "закладку" поставила. Чудом увернулся.

— Ну и в чём проблема? — вступила в разговор Инга. — Обращайся к своим, пусть защитят.

— Вызывал! Приехала парочка наших спецов, посмотрели на подвал. А потом на меня — как на идиота. Провериться вам надо, Руслан Петрович, говорят, нет ли галлюцинаций. Мол, всё чисто, и "закладка" та вам померещилась.

— Может, так и есть?

— Чтоб тебе всю жизнь так мерещилось, Светлая! Фигурально выражаясь, конечно, — моментально исправился Руслан, и слабенький, сантиметра полтора в высоту, вихрь инферно, нехотя растворился в пространстве. — Нет, что-то было. Только я думаю, что это больше по вашей части. Какая-нибудь Светлая экзотика, типа магической мины, специально рассчитанной на Тёмных. Поэтому наши и не могут отыскать никаких следов... Официальный запрос в ваш адрес уже направили, Твердислав даже ответить успел: никаких акций Ночной Дозор не проводил. Кстати, я ему верю — вам после налёта своих дел хватает, а "закладку" поставили только вчера. Да и вообще, работал явно любитель.

Тут я с Русланом согласился. Самосрабатывающее заклятье, в нашем просторечии — "закладка", всегда было штукой крайне капризной и требующей большого умения. Неправильно поставленное, оно могло сработать на кого угодно, даже на самого мага-террориста. Конечно, у нас нашлось бы достаточно специалистов для такого дела, но получать на свою голову в дополнение к войне против "дикарей" ещё и разборки с Дневным Дозором — нет уж, это явно лишнее! Гибель Руслана, мага четвёртого уровня, значительно ослабила бы противника, но — именно гибель. Если бы Твердислав хотел его смерти, он бы действовал совершенно по-другому.

— Определимся: ты официально просишь помощи Ночного Дозора? — спросил Олег.

— Светлый, не будь буквоедом! Я прошу помощи как Иной Иного. Если хотите, можем заключить соглашение: если найдёте того гада, который поставил на меня "закладку", я обязуюсь оказать любому из присутствующих здесь аналогичное содействие по первому же требованию.

— Соглашение заключено! — торопливо пробормотал Олег, явно опасавшийся, что Тёмный передумает.

— Командир, сами разберёмся, или подключим ребят из аналитического? — спросил я.

— Аналитикам и без того работы хватает... Поступим так: я спрашиваю у Твердислава, и если он даёт "добро", то поедешь ты, Следопыт, и... — Олег задумчиво прикусил дужку очков, выбирая мне напарника для этой операции. — И Инга. Она у нас всё-таки бывший сотрудник аналитического отдела.

Олег подтянул к себе телефон и набрал трёхзначный номер внутреннего коммутатора:

— Твердислав Владимирович? Это Олег из розыска. У нас тут... Ага, понял. Хорошо... Яковлев и Ларионова, не возражаете?.. Нет, конечно с полным комплектом экипировки!.. Да, соглашение. Всё оформлено... Спасибо. До свидания, — Он положил трубку на рычаг и повернулся к нам. — Ну что, Светлые, начальство повелело оказать содействие злобному чернокнижнику в его мрачных делах. По коням! Да, пока не забыл...

Олег выдвинул ящик стола и вытащил оттуда свой "браслет", так и не пригодившийся во время отражения штурма Тёмных. Немного поколебавшись, он протянул оружие мне. Я кивнул и надел "браслет" на руку, почувствовав, как он сжимается, мягко но крепко охватывая моё запястье.

Руслан слегка скривился: помощь со стороны своего "персонального геморроя", как он окрестил меня после нашей последней встречи, ему явно не нравилась. Что ж, сам виноват — нечего было устраивать махинации с человеческой Силой и прятать улики. Я тогда подал рапорт, и шеф с громадным удовольствием переслал его Агону. Руслан тогда отделался выговором, но борзеть "Дремучие" стали немножко меньше.

— Олег, машину выделишь? — поинтересовалась Инга, точно забыв о том, что на весь Ночной Дозор в нашем городе приходилось три служебных автомобиля, из которых на ходу была только вчерашняя "ГАЗель".

— Не забивайте голову! — вмешался Руслан. — Я довезу. Чего там, ведь для меня же едете!

Мы с Ингой спустились вслед за Тёмным вниз к подъезду. Охрана проводила Руслана неодобрительным взглядом, но никто не сказал ни слова. Тёмный оперативник был далеко не самым мерзким представителем Дневного Дозора и уже появлялся здесь раньше — собственно, из-за этого его и пропустили в здание. В конце концов, известно же, что хороший человек — это тот, кто делает гадости без удовольствия. К Иным это тоже относилось в полной мере.

Машина — новенькая иномарка неизвестной мне модели — стояла метрах в ста от нашего офиса. Собственно, ближе поставить её Руслану никто бы и не дал — нервы у нас не железные, а про человеческие трюки с машиной-бомбой слышали все. За сто метров, слава богу, не сработает ни один заряд разумной мощности — ну, повылетают стёкла, эка невидаль. Как будто после штурма у нас хоть одно целым осталось.

Руслан, не проронивший за всё то время, что мы шли, ни слова, поднял руку с брелком, одновременно снимая "тачку" с сигнализации и убирая заклятье незначительности. Ох, как они, Тёмные, трясутся над своими игрушками...

— Садитесь, — приглашающее махнул рукой Руслан. — Поехали, враги?

Тёмный вырулил с тротуара на проезжую часть, и мы покатили куда-то в сторону частного сектора.

Добрались достаточно быстро, хотя я не заметил, чтобы Руслан при этом пользовался магией. То ли он действительно был классным водителем, то ли просто везло со светофорами. Всё это время играла магнитола... Блин, какой гад придумал, что Тёмные любят "Rammstein" и прочую тяжёлую рок-музыку? Руслан изводил нас Михаилом Кругом.

Остановив машину перед небольшим аккуратным домиком в переулке, Тёмный сообщил:

— Мы на месте. Выгружайтесь.

Выйдя из машины, я осмотрелся по сторонам. Свет и Тьма, вот уж не ожидал, чтобы один из лучших оперативников Дневного Дозора жил в обычной развалюхе едва ли не довоенной постройки! Если, конечно, после войны, когда через эти места пару раз проходила линия фронта, в городе вообще хоть что-то сохранилось — мой Воронеж, например, разнесли тогда по камушкам... Грех, конечно, считать деньги в чужом кармане, но со своими доходами Тёмный вполне мог позволить себе коттедж где-нибудь на северо-восточной окраине.

Заметив мой взгляд, Руслан счёл нужным пояснить:

— От деда хоромы достались. Менять не хочу, всё какая-то память... Внутри гораздо уютнее.

— А погреб случайно не дед копал? — поинтересовалась Инга.

— Нет, это уже я сам. У деда другой был, под самим домом.

— Давно здесь обитаешь? — спросил я.

— Да лет пять, как из Питера перевёлся.

— И за эти годы ничего подозрительного не было?

— Стал бы я здесь жить, если бы что-то было! — хмыкнул Руслан. — Как бы теперь ещё не пришлось из-за этого гадства жильё менять!.. Вы как, сразу в погреб или сначала в дом зайдёте?

— Зачем? — удивилась Инга. — Или там на тебя тоже капкан стоит?

Я же злорадно промурлыкал вполголоса:

Войти в чью-то дверь, поздороваться чинно,

Поставить оружие в угол у печки,

Предложенный чай, не обидев хозяев,

Отпить и подумать: "Хана, человечки!"

— Очень смешно, Светлый, — кивнул Руслан, дослушав цитату. — "У меня сегодня радость — я соседу сделал гадость..." Не боишься только, что завтра найдёшь у себя под дверью такую же фигню?

Я только усмехнулся. После сегодняшней ночи любые "закладки" могли проходить только по категории "мелкие неприятности".

Мы подошли к подвалу. Собственно говоря, это было на редкость прочное и капитальное сооружение — небольшой кирпичный сарайчик, в полу которого имелся люк вниз. Интересно, зачем Руслану понадобилось строить всё это? Немного магии — и ту же картошку он мог бы запросто свалить кучей хоть под забором, и ничего бы ей не сделалось. Или он в своём Питере стосковался по простой сельской жизни?

Не входя в Сумрак полностью, я осмотрелся. Следов здесь было до чёртовой матери, но абсолютно все они принадлежали самому Руслану. Имелся также свежий отпечаток двух других Тёмных аур — похоже, это были те самые спецы из Дневного Дозора, но этот след обрывался возле самого входа. Похоже, внутрь Тёмные маги лезть не стали.

— Что у тебя? — поинтересовался я у Инги.

— Чисто. Никаких магических акций в течение как минимум года, — ответила она.

Я кивнул. Если Инга говорит, что акций не было — значит, их действительно не было. В конце концов, работа аналитиков как раз и заключается в отыскании магических корней у самых заурядных событий. Конечно, полноценным аналитиком мою напарницу считать нельзя, но уж хоть что-то она бы почувствовала.

Мы спустились в погреб. Руслан в своё время, похоже, не пожалел сил и денег на строительство. Крепкие надёжные стены из силикатных блоков, железобетонная плита-перекрытие, две вентиляционных трубы... Кстати, а зачем именно две? Надо будет спросить... В углу у входа валяется разбитая трёхлитровая банка с солёными огурцами — похоже, её случайно смахнули с полки, где стояли ещё четыре таких же.

— Если верить Руслану, выброс был отсюда, — Инга указала на противоположный угол. — Уворачиваясь, он отшатнулся сюда и разбил банку... Ничего нет. Может, ему действительно померещилось?

Я покачал головой. Ничего определённого не было, но всё-таки какое-то смутное ощущение из того угла исходило — странное, едва различимое, но при этом абсолютно не угрожающее. Мне никогда не доводилось иметь дела с "закладками", но эти штуки по определению должны испускать какое-то "вторичное излучение" — эманацию используемой Силы. Именно на этом и основаны все методы поиска артефактов и прочих магических "диковин". По характеру эманации, если уж ты смог её почувствовать, легко определить тип используемого заклятия. Конечно, существовали предметы, чья магическая суть была видна далеко не всем Иным, но уж "излучение" боевой магии спутать ни с чем невозможно — это тяжёлый, удушливый "дух", чем-то похожий на запах оружейной смазки.

То, что я ощущал, явно не было "магической миной" — по крайней мере, по своему основному назначению. В конце концов, если приставить сверло электродрели к виску и включить её на полную мощность, мгновенно погибнешь, но нельзя же из-за этого объявлять дрель оружием!

— Здесь, — уверенно ткнул я пальцем в стену. — Чувствуешь?

— Нет, — покачала головой Инга. — Что там?

— Источник.

Я сосредоточился, и перед глазами начала постепенно проявляться картинка. Слабо светящийся тускло-серым светом, точно донельзя запылённая лампочка, сгусток непонятной природы маячил в толще земли примерно в трёх метрах от стенки погреба, и на полтора-два метра глубже.

— Там что-то есть. Очень хорошо защищённое и прикрытое, но есть. Причём... — Я ещё раз просканировал место "закладки". — Да, точно, это работа Светлых.

Инга взглянула на меня с настороженностью и, пожалуй, лёгкой неприязнью. Во время осмотра мы не пользовались защитным коконом, чтобы не сбить следы, и поэтому при желании Руслан мог слышать все наши разговоры. А я только что практически официально признал вину Светлых в покушении на сотрудника Дневного Дозора. К тому же сканирующие заклинания и определение типа Силы — работа эксперта, которым Инга до сих пор считала себя в глубине души.

Но что ещё оставалось делать? Не хотелось обижать напарницу, но нас сюда послали уж никак не для взаимного политеса. Так или иначе, но "закладка" — это была работа одного из нас, Светлых. Пусть даже и не дозорного — это ничего не меняло. Одной из главных задач обоих Дозоров было держать на коротком поводке любых магических гопников — от браконьерствующих оборотней до непрошенных чудотворцев.

Чудотворцы, мать их за ногу... В конце прошлого года мне пришлось разбираться с одной такой. Светлая волшебница с довольно сильным даром прорицания решила зарабатывать на жизнь способностями Иной. В этом не было ничего плохого, если бы она не увлеклась и не предсказала одному пожилому мужчине, что его болезнь — не туберкулёз, как говорили врачи, а рак лёгких, и вскоре он умрёт. Мужик, поблагодарив колдунью, вернулся домой — и повесился на водопроводной трубе в ванной. Он не захотел ждать боли, медленного гниения изнутри, не хотел стать обузой для своей семьи. Он ушёл сам.

В принципе, это был достойный поступок настоящего мужчины. На его месте я бы, наверное, поступил так же, если бы хватило решимости. Вот только если бы не прорицание, он бы прожил ещё три года, из них месяцев восемь — полноценной жизнью. Ясновидицу, разумеется, лишили на десять лет права использовать магию, но вот её клиента с того света достать не могли даже мы...

— Доставать надо, — отвлекшись от воспоминаний, сказал я. — А то нашему Тёмному приятелю придётся рыть новый погреб. Просверлишь дырку?

Инга скорчила гримаску:

— Вечно вы, мужики, сваливаете на нас самую тяжёлую работу... Куда бурить?

Я вытащил из кармана вчерашний нож и начертил на стене крест.

— Вот здесь, — сказал я, отчищая с лезвия силикатную пыль и засохшую кровь. — Примерно два с половиной — три метра. Шурф наклонный, градусов на сорок пять вниз.

— Шурик, тебе когда последний раз говорили, что ты беспардонная сволочь? — возмутилась напарница. — Я тебе что, экскаватор? Или горнопроходческий комбайн? Три метра сверли сам!

— Ну ладно, ладно, — пошёл я на попятный. — Ты хоть стенку-то пробей. Видишь же, я после вчерашнего не в форме.

— Не в форме он... — пробурчала Инга, пассом посылая первую фазу разрушающего заклятья в стену погреба. — Как сквозь кирпич и землю смотреть, так он в форме, а пару несчастных блоков пробить не может... Скажи спасибо, что я добрая...

— Ну правильно, как и положено Светлой волшебнице. Ты же у нас просто краса и гордость всего Ночного Дозора... Давай, не сачкуй.

Подарив мне напоследок ещё один возмущённый взгляд, Инга напряглась и запустила вторую фазу. Блок мелко завибрировал, пошёл сетью трещин и развалился в мелкую пыль. Из дыры волной хлынула земля, сама собой откатываясь в угол и образуя аккуратную кучку. Вот это правильно, сразу видно женскую руку. У меня бы сейчас здесь творился ад кромешный, а после Инги Руслан, пожалуй, за полдня приведёт своё хозяйство в порядок.

Полуметровая дыра углублялась прямо на глазах. Когда было пройдено около двух метров, Инга остановилась и перевела дух.

— Всё, — тяжело дыша, сказала она. — Дальше ты. Если там что-то серьёзное, надо работать свежему магу.

Я кивнул и подошёл к свежевыкопаной норе. Сейчас, когда слой земли заметно истончился, "аромат" магии чувствовался куда сильнее и чётче. Несколько скупых, осторожных движений — и в луче моего фонарика блеснул металл.

Быстро просканировав находку, я обнаружил, что перед нами деревянный ящик, обшитый слоем неизвестного мне металла. Это всё, что можно было сказать сейчас, до извлечения находки на поверхность. Попытка "заглянуть" внутрь не дала абсолютно ничего — вокруг ящика клубился туго скрученный кокон заклятий. Я вопросительно глянул на Ингу, и та торопливо принялась перечислять:

— Маскировка — пять слоёв с применением магии металла, старинная работа, сейчас так не делают. Основной упор — на защиту от Тёмной магии. Консервация — один слой, обычный. А остальное... Что-то слишком хитрое, мне не понять. Почему-то кажется, что это и есть защитный слой. Опять-таки, реагирует только на Тёмных, но я не уверена... Шурка, стой! Ты что, собрался это вытягивать?

Не отвечая, я влез в дыру. Мы с Ингой экономили силы, и нора получилась чересчур узкой. Извиваясь как червяк, я с трудом протискивался вглубь, однако выхода сейчас у меня не было. Пользоваться телекинезом для того, чтобы извлечь магически защищённый предмет — всё равно что выбивать кувалдой взрыватель из противотанковой мины. Только вручную, по-человечески, шажок за шажком...

Ящик оказался очень тяжёлым и странно тёплым на ощупь. Только тепло это явно имело не физическую, а магическую природу. Если бы находку извлекал человек, а не Иной, он почувствовал бы только холод земляной толщи.

Выползя из норы, я опустил ящик на пол, с трудом удержавшись от пары нецензурных выражений. Нет, тащить вверх по узкой дыре, да ещё и задом наперёд, хреновину, которая шире прохода — занятие не для слабонервных. К тому же земля забилась всюду, даже в те места, где теоретически она не могла оказаться ни в коем случае.

Инга с опаской смотрела на обнаруженный нами предмет.

— Ты знаешь, — неуверенно произнесла она, — а ведь это похоже на схрон! Я, конечно, не специалист, но эта вещь сделана очень давно. Не меньше трёхсот лет назад, но скорее всего — гораздо больше.

— В контору, быстро! — прошипел я. Не стоило, конечно, давать волю своим чувствам, но мне сильно не нравилась наша находка. И ещё больше не нравилась возможная реакция Тёмных.

Свет и Тьма, за каким чёртом мы попёрлись сюда вдвоём?! Сейчас мы по сути блокированы в этом проклятом погребе, который — зараза! — существует и в Сумраке. Запереть нас и удержать тут сможет и один Руслан, а затем подъедут другие Тёмные маги... Если, конечно, они уже не сидят где-нибудь поблизости в засаде.

И абзац. Конец двум самонадеянным Светлым, решившим, что Тёмный способен обратиться за помощью в Ночной Дозор. Не отбиться даже с "браслетом".

В этот момент у меня в кармане зазвонил мобильник. Чертыхнувшись, я выгреб оттуда пригоршню грязи, в которой скрывался противно верещащий телефон:

— Алло!

— Не паникуй, Сашка! — раздался голос шефа. — Всё под контролем. Сидите с Ларионовой смирно, патруль сейчас подъедет.

— Твердислав Владимирович, вы... — Только сейчас я заметил в Сумраке тончайшую, почти невидимую нить следящего заклятия.

— Вот именно, Александр. Сидите и ждите. И не волнуйтесь, Руслан действительно не собирается устраивать вам пакости. По крайней мере — сейчас. Я лично смотрел... Как приедете, артефакт — ко мне!

Слегка успокоенные, мы вылезли на поверхность. Невозмутимо куривший метрах в пяти от погреба Руслан взглянул в мою сторону и поперхнулся дымом:

— Светлый, ты что там, метро копал? До родного Воронежа?

Я мысленно поставил галочку: Тёмный знал, откуда я родом. Вообще-то такого рода информация являлась абсолютно секретной: в конце концов, у меня до сих пор в Воронеже жили родители и младшая сестра.

Пообещав самому себе разобраться с утечкой информации позже, я обратился к хозяину дома:

— Ваших спецов гнать надо. Но ничего, вроде бы нашли и обезвредили. Сейчас наши подъедут, заберём, будем разбираться.

— Мы Договор чтим, — поддержала меня Инга. — Законопослушных Тёмных не обидим.

Руслан усмехнулся и махнул рукой:

— Обидит она... Что нашли-то хоть?

— Непонятно, — ответил я. — Затем и забираем.

— У нас тут что, тоже "дикари"-сектанты завелись? — не унимался Руслан. — Только со Светлой стороны?

— Ты хоть одну Светлую секту знаешь? — в лучших одесских традиция вопросом на вопрос ответил я. — "Дикарей" у нас до чёрта, но они больше по вашей части.

Руслан замолчал и до самого приезда нашей "ГАЗели" не проронил ни слова. Похоже, Тёмный обиделся. Ну что ж, значит, запряжём и поедем за водой...

Старшим в прибывшей группе был, как этого и следовало ожидать, Андрей. Последнее время я видел его на выездах чаще, чем даже Николая Тихоновича, командира ГБР и его непосредственного начальника.

— Опять ты, Следопыт? — вместо приветствия произнёс Тихомиров, выбираясь из салона. — Слушай, пора ставить перед Твердиславом вопрос, пускай он официально назначает меня твоим помощником! Второй раз за сутки по твоей милости выезжаю.

— Выедешь и третий, — довольно холодно отозвалась Инга. — Если ещё один схрон найдём.

При слове "схрон" Руслан ощутимо напрягся, но мешать нам не стал.

Втроём с Андреем и ещё одним ГБРовцем (его перевели к нам всего месяца три назад, и познакомиться толком мы пока не успели) мы аккуратно оплели извлечённый из подвала ящик "паутиной Кальвы" — простеньким, но надёжным охранным заклинанием — после чего как могли бережно поместили его внутрь "ГАЗели".

Когда мы с Андрюхой, вполголоса матерясь и пыхтя от натуги, втащили наконец ящик в кабинет к Твердиславу, нас там уже ждали. Сам хозяин кабинета вольготно расположился в кресле возле компьютерного столика, лениво расстреливая из дробовика очередного монстра на экране. Несчастный монстр дёргался, плевался стальными иглами и комками зелёного яда, но явно не имел никаких шансов продолжить существование. После очередного попадания бедняга наконец разлетелся облаком красных брызг; Твердислав вздохнул и повернулся к нам.

Второе лицо — как в кабинете, так и во всём нашем Дозоре — оккупировало стул для посетителей, на котором во время вчерашнего разговора сидел я сам. Сразу видно было, что этому лицу сидеть там неудобно, оно предпочло бы кресло Твердислава, но вынуждено терпеть. Высокий темноволосый и узколицый мужчина лет тридцати пяти застыл на стуле, точно окаменев, и напоминал сейчас министра, которого неизвестно зачем вызвал к себе сам президент и заставляет теперь дожидаться приёма.

— Здравствуйте, Павел Васильевич! — поздоровался я.

Замначальника снисходительно кивнул мне в ответ. Павел Васильевич, чья фамилия уже успешно растворилась в потоке времени, занимал свой пост со времен Великой Отечественной войны. Выглядел он ненамного старше меня самого, но не стоило обманываться: возраст мага первого уровня уверенно приближался ко второй сотне лет. В отличие от подчёркнуто демократичного шефа, Павел Васильевич одевался строго и солидно. Говорят, он специально заказывал одежду в Москве у портного, шившего для самого Гесера, а потом "пропитывал" таким слоем защитной магии, что помять, разорвать подкладку или посадить пятно на пиджак было не легче, чем головой забить гвоздь в танковую броню.

Второй посетитель кабинета скромно примостился в углу на ещё одной из достопримечательностей кабинета — стуле, вырезанном из цельного дубового пня — и сидел, тихо и интеллигентно посверкивая старомодными очками в чёрной пластиковой оправе. Тем не менее, стоило мне заметить этого Иного, как тут же стало ясно: в подвале у Руслана мы откопали нечто действительно серьёзное. Эдуард Сергеевич Овсепян уже третий год занимал должность начальника нашего экспертно-аналитического отдела, однако страж работы аналитиком у него зашкаливал за семь десятков лет. В конце тридцатых годов он, тогда ещё подающий надежды молодой дозорный (прямо как я, блин!) работал в экспертной комиссии по "Меморандуму Тарквиния" — древнеримской магической рукописи, неизвестно какими путями попавшей в Армению. Эдуард Сергеевич не любил хвастаться, но из отчётов по тому делу (а я одно время обожал копаться в архиве) однозначно следовало, что именно он доказал: экземпляр "Меморандума" — не оригинал, а поздняя византийская копия. Наши армянские коллеги не успокоились на достигнутом успехе, а продолжили поиски. Всего через пару недель они вышли на тайник с подлинником рукописи, сорвав одну из самых многообещающих операций Тёмных на территории Турции и советского Закавказья.

Кроме того, Эдуард Сергеевич был довольно крупным специалистом в криминалистике и даже успел когда-то защитить в этой области докторскую. Смешно, конечно, но в работе Дозора иногда отпечатки пальцев могут дать куда больше, чем даже отпечаток ауры. Больше того, не так давно в Туле оборотень-людоед был разоблачён без применения магических методов — с помощью анализа ДНК крови одной из жертв.

То, что нашего возвращения дожидался сам доктор Овсепян, могло означать только одно — ящик представлял собой нечто крайне ценное.

Мы поставили ящик в центр кабинета на заранее расстеленную целлофановую плёнку.

— Андрей, можешь быть свободен, — сказал шеф. — А ты, Александр, останься. От тебя потребуются кое-какие объяснения.

Как можно более чётко и внятно я рассказал о том, как был обнаружен ящик. Вряд ли Твердислав узнал что-то новое — следящее заклятье он поставил просто великолепно — но все слушали меня не перебивая.

— Что ж, ладно... — проворчал наконец шеф. — Посмотрим теперь, что вы там вырыли.

Маги окружили нашу находку, и примерно минута прошла в сосредоточенной тишине.

— Ну, что скажете, коллеги? — нарушил молчание Твердислав, повернувшись ко мне: первым излагать своё мнение полагалось младшему.

— Это схрон, Твердислав Владимирович, — ответил я. — Ларионова определила его возраст лет в триста, хотя допускает, что предмет может быть куда старше. В принципе, я не специалист, но с ней согласен — свежей магии на объекте нет, только фон от нашей "дрели". Артефакт заложен задолго до того, как был выкопан погреб.

— Инга была неплохим стажёром, — сказал Эдуард Сергеевич, подхватив эстафету. Маг-эксперт ощутимо волновался, и в его речи сейчас явственно слышался армянский акцент, по слухам, изжитый им лет сорок назад. — Могу добавить следующее: маскировка здесь не пяти, а шестислойная. Действительно, использовалась магия металла, так называемое Зеркало Гефеста — надёжная, но крайне трудоёмкая система заклятий. Она не используется уже лет четыреста. Шестой слой, которого не смогла различить Ларионова, действует вместе с седьмым, защитным, и образует пару-ловушку, — Эдуард Сергеевич сложил вместе выпрямленные ладони, а затем развёл их примерно на сантиметр. — Примерно вот так. Собирает Силу из окружающего пространства и Сумрака, а затем разряжается по любому Тёмному, который пытается приблизиться. В какой-то степени защита разумна и сама определяет степень угрозы. Очевидно, Руслан сделал что-то подозрительное с точки зрения "хранителя" — может быть, царапнул по стенке или задел её плечом. Если мне дадут время, я смогу точно сказать принцип активации и на какую дистанцию выставлена защита...

— Не думаю, что это важно, — перебил его Павел Васильевич. — Давайте по существу.

— Ну что ж, — несколько обидевшись, продолжил Овсепян. — По некоторым признакам могу сказать, что этот предмет заложен в период с 1500-го по 1550 год. Точнее, извините, не определить...

— Постойте, Эдуард Сергеевич! — не выдержал уже Твердислав. — Вы что же, милейший, утверждаете, что схрон создан ещё до основания города?

— Это не подлежит сомнению! — безапелляционно заявил наш эксперт. — Если приглядитесь, вы тоже сможете различить "годовые нити". Они образуются...

— Доктор, теорию потоков Силы и их отображения на материальных носителях можно прочесть позже! Скажите прямо: вы готовы ручаться, что артефакт создан в конце XV — начале XVI века?

— Твердислав Владимирович, я этого не говорил!

— Поясните, Эдуард Сергеевич, — Брови шефа озадаченно съехались к переносице. — Что вы имеете в виду?

— В тот период, о котором я говорил, создан, так сказать, контейнер. О содержимом без вскрытия я не могу сказать ничего. Там может быть всё, что угодно. Вплоть до второго экземпляра "Фуаран".

— Будь там "Фуаран", Яковлев с Ларионовой не вернулись бы живыми, — буркнул Павел Васильевич.

— Кстати, Александр, тебе не надоело ходить в младших оперативниках? — поинтересовался неожиданно Твердислав. — Если надоело, так и скажи... В общем, как освободишься сегодня, так можешь обмыть повышение — час назад в Белгороде утвердили моё представление на тебя. Теперь ты у нас просто оперативник — никаких младших, хватит, вырос...

Блин, у шефа редкостный талант говорить не вовремя! Всего полчаса назад известие о долгожданном повышении вызвало бы в моей душе просто цунами ликования. Но сейчас мне куда больше хотелось узнать, что же именно мы с Ингой ухитрились откопать, и почему Тёмные позволили нам дотащить это до офиса.

— Твердислав Владимирович! — снова привлёк к себе внимание Эдуард. — Я закончил с оболочкой. Разрешите вскрыть объект?

Шеф кивнул и, весь подобравшись, шагнул ближе к ящику. На всякий случай я тоже приготовился к экстренному сбросу Силы на любого из присутствующих здесь магов, которому срочно потребовался бы резерв. Краем глаза я успел заметить, как то же самое проделал и Павел Васильевич.

Металлический лист начал потихоньку расходиться. Края верхней части постепенно отгибались наружу. Со стороны это, наверное, напоминало невероятно бережное открывание банки с консервами.

Глухо звякнув, металлическая крышка упала на целлофан. Под ней оказалась вторая, из потемневшего от времени дерева.

— Дуб, — на секунду отвлекшись, произнёс Эдуард Сергеевич. — Возраст тот же. Умело...

Мысленно я согласился с нашим экспертом. Действительно, дубу, осине и орешнику от природы свойственна магическая сила, причём дуб обладал именно свойством устойчивости против любых чар — и Светлых, и Тёмных. Кто бы ни был мастером, изготовившим это хранилище, он недурно разбирался не только в магии металла, но и в магии дерева... Блин, чего нам ждать дальше? Обращения к одному из первоэлементов — Огню, Воде, Земле или Воздуху?

Сумеречным зрением я следил за действиями эксперта, но мало что мог понять. Всё-таки опыт есть опыт. Пальцы Эдуарда так и мелькали в паутине силовых линий, густо окутавших контейнер. Как я догадывался, маг искал сейчас пути вглубь защитных контуров, позволяющие снять заклятья, не уничтожив при этом содержимое. Любой из сильных Иных — и Твердислав, и Павел Васильевич, и даже наш Олег — мог бы просто взломать защиту. Взломать, чтобы обнаружить внутри горстку жирного пепла. Заставить же ларчик открыться мог только доктор Овсепян.

Постепенно мерцающие тусклым зелёно-голубым светом нити начали неохотно расступаться, руки Эдуарда ушли между ними вглубь почти что до локтей. Спина мага окаменела от напряжения, и лишь едва заметная дрожь пробегала временами по его плечам.

Неожиданно эта дрожь прекратилась, и Эдуард ощутимо расслабился. Маг пробормотал:

— Так... Ещё здесь... Готово!

В ту же секунду защитная оболочка, светящимся облаком окружавшая "объект" резко сжалась, мигнула и начала с бешеной скоростью втягиваться вглубь ящика, сжимаясь в точку.

— Всё, — тяжело дыша, произнёс Овсепян. — Теперь это просто деревяшка.

Он решительно ухватился за крышку, и через секунду мы наконец увидели то, что столетиями сохранялось от чужого взгляда.

Книга. Всего лишь книга. Переплёт из двух обтянутых кожей дощечек туго стягивал увесистую стопку пергаментных листков. Ни вычурных застёжек, столь обычных для старинных инкунабул, ни даже банальной оковки по углам.

Однако от этой книги ощутимо веяло Силой — дикой, страшной силой Иного-фанатика, в чьей душе Свет давно уже превратился во всесжигающее белое пламя. Кто бы ни был автором этого манускрипта, он был истинным Торквемадой магического мира; одним из тех, кто так и не принял Великий Договор, не желая идти даже на малейшие уступки Тьме.

— Алхазур, — произнёс Твердислав, и слова его упали в тишину, царящую в кабинете, точно гиря. — Всё-таки Алхазур...

Заметив непонимающие взгляды всех присутствующих (включая меня), шеф счёл нужным пояснить:

— Незадолго до заключения Великого Договора существовал большой и сильный клан Светлых, которые считали, что войну с Тьмой следует вести до победного конца. Их лидером был Пресветлый Алхазур — Великий маг. Не в обиду будь сказано Пресветлому Гесеру, но тогда Алхазур не взял бы его даже в слуги. Вот только силы у мага было куда как больше, чем мудрости. Он пытался сорвать заключение Договора, а потом лет сто вёл "партизанскую войну" в Восточной Европе... Где-то около XVI века его наконец выследили Тёмные и Инквизиция. Что с ним стало — никто не знает. Скорее всего он был развоплощён. Следы Пресветлого Алхазура теряются как раз в России... У меня даже в мыслях не было, что умер он здесь, в Осколе...

— Вы его знали? — осторожно поинтересовался я: слишком уж необычным был тон шефа, которым он рассказывал о Великом маге.

— Он был моим учителем, — просто ответил Твердислав.

Помолчав некоторое время, он добавил:

— Пресветлый Алхазур отрёкся от меня, когда я признал силу Договора и пошёл служить в Ночной Дозор. Больше мы никогда не встречались... Алексашка, а какого лешего, собственно, ты ещё здесь? У нас что, кончилась работа для сыскарей? А ну-ка, кругом и шагом марш на рабочее место!

Я вытянулся в струнку и попытался щёлкнуть каблуками кроссовок:

— Разрешите идти?

— Иди-иди... пока я тебя сам не послал!

Крутанувшись через левое плечо, я бодро замаршировал к двери.

Однако выйти я не успел. Меня догнал голос Твердислава:

— "Там, где нет ни света, ни тьмы, сошлись они... И пал он, сражённый силой, превыше которой не было... Ушёл в глубины, достичь коих не суждено никому из живущих... Но уходя, ударил он в последний раз... И содрогнулись земля и небо, и пал враг его вслед за ним... И уходили они вместе, и бились, и ныне бьются там, откуда нет возврата..."

Обернувшись, я увидел, что шеф держит в руках древний манускрипт. Встретившись со мной глазами, Твердислав перелистнул несколько страниц и снова принялся читать — так, как читают давно знакомую книгу:

— "Темны древние слова, и нет во мне уверенности, что верно я понимаю их. Даже в призрачном мире не могу я прочесть всего, что написано в свитке, ибо тысячи лет, пронесшиеся над землёй, стёрли всякие следы, доступные моему зрению и разуму. Но верно одно: та битва не была пустой легендой, и состоялась она близ этих мест.

Ужас охватывает меня, едва лишь представлю силы, освобождённые двумя великими врагами. Но ещё больший ужас вызывает мысль о том, что силы те — не ушли безвозвратно, но дремлют в глубинах земных в ожидании своего часа. И потому я ищу то место. Непростительной гордыней было бы полагать, что совладаю я с тёмным наследием, но лишь надежда на это даёт мне силы жить дальше...

Две сотни лет я посвятил этим поискам, но ныне закончен мой путь. Утром мне предстоит уйти навсегда. Того времени, что ещё дано мне, достанет лишь, чтобы укрыть записи от злого взгляда. Я дописываю эти строки, а затем спрячу книгу. Нет во мне ни печали, ни сожаления о прожитой жизни, но лишь надежда, что явится тот, кто служит свету, и продолжит моё дело.

До сих пор скрыто было то, что неназываемо, в глубинах земных, и останется оно там ещё много долгих людских жизней. Но преходяще всё, и не вечна темница. Настанет день, когда оно вернётся в наш мир.

Ты, что читаешь ныне написанное мной! Помни о том, что зло ещё не избыто. Туго скручено оно и ждёт освобождения. Две сотни лет искал я способ победить его, и будь у меня хотя бы день, земля навсегда очистилась бы от этого проклятия, порождённого не людской волшбой, но лишь кознями сил адских. Но часы истекают, и стражи тьмы уже изрекли своё слово. Мне не свершить того, чего желаю я всей силой души своей. Потому, читатель, если дорог тебе свет, если желаешь ты добра — сделай это ты. Ибо в противном случае никогда не сможешь достичь ты покоя в мире теней, как не суждено достичь его мне..."

Шеф замолчал.

— "Подписано собственноручно мной. Алхазур". Алхазур... — повторил он.

Я вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 4. Халфер.

Вернувшись в отдел, я с некоторым опозданием поинтересовался у ребят, удалось ли допросить Тёмного мага, взятого в плен во время налёта. Олег только страдальчески скривился:

— Ничего существенного. Когда он пришёл в себя, то долго не мог понять, куда его занесло. Сейчас сидит, за голову хватается и бормочет что-то вроде: "Мать твою, да как же это?!" Он ничего не помнит: ни почему участвовал в нападении, ни кто его организовал.

— А память смотрели?

— Принудительно пока не имеем права. А добровольно он не соглашается, — Олег недоумённо пожал плечами. — Вообще, странный он какой-то, незарегистрированный. Нашей метки, по крайней мере, у него нет. То ли самостоятельная инициация, то ли ещё что-то...

Честно сказать, я тоже не понимал упорства Тёмного. Арестованный прекрасно знал, что для казни хватит уже самого участия в нападении. Тут даже не будет Трибунала Инквизиции — наш Твердислав имеет полномочия выносить смертные приговоры Тёмным, виновным в убийстве работников Ночного Дозора. Единственным шансом спастись для мага было бы доказательство того, что он действовал не по своей воле, но Тёмный почему-то никак не желал сотрудничать с нами.

А вот слова Олега о самоинициации мне, мягко говоря, не понравились. Очень редко бывает, что потенциальный Иной самостоятельно входит в Сумрак, но ещё гораздо реже он находит в себе силы выйти оттуда. Да, гипотетическое первое поколение Иных поголовно было самоинициированным — но кто и когда видел этих первых магов? Самые старые из наших собратьев, родившиеся ещё до ледникового периода, всё-таки обретали свои способности под руководством наставников.

Однако если уж самоинициация происходила, то в результате, как правило, начинались неприятности — как у новоявленных магов, так и у нас, традиционных Иных. Даже если не брать клинические случаи, вроде питерского "Чёрного братства" и московского "Дикаря", всё равно — свежеиспечённый Иной, понятия не имеющий о Великом Договоре и правилах войны Света и Тьмы, успевал натворить множество глупостей.

Если верить Иным-журналистам из "Вестника", однозначных фактов самоинициации за последние двести лет было отмечено всего два или три — обычно среди шаманов различных племен. Во всех остальных случаях где-то поблизости непременно торчали уши сумасшедшего сектанта-одиночки или не в меру хитроумного начальника одного из местных Дозоров.

— А вампир? — неожиданно для себя самого вспомнил я. — Ну, тот, которого взяли у меня в подъезде? С ним что?

— Да то же самое — то ли не хочет, то ли не может ничего сказать. Шеф велел пока не трогать. Будет думать, как снять блокаду и при этом не угробить задержанного раньше времени.

Да уж, картинка вырисовывается... Заблокировать память Иному — это, я вам скажу, задачка ещё та. Сильный маг может подчинить более слабого, однако в итоге получится зомби, тупой автомат. А ведь даже те, кто атаковал Ночной Дозор, действовали, что называется, по ситуации, хоть и не вполне адекватно. Вчерашние же вампиры работали ещё более тонко, с инициативой, я бы даже сказал — с огоньком... осиновый кол им всем в задницу! Если бы упокоенный "азиат" вместо переговоров просто поджёг газовое облако — я бы сейчас уже ни о чём не рассуждал.

Зазвонил телефон на столе Олега. Командир поднял трубку, выслушал сказанное, кивнул, словно говоривший мог его видеть (хотя кто знает, если звонил Твердислав, то — вполне мог...), после чего повернулся к нам:

— Экстренная оперативка. Общий сбор.

Мы собрались на третьем этаже. Самое большое помещение в здании Дозора — конференц-зал, а по совместительству и аудитория для новичков-курсантов — было забито до отказа. Отсутствовали лишь четверо — трое раненых, до сих пор валяющихся в лазарете... и Серёга. Маг-алхимик пятого уровня, младший оперативник Старооскольского Ночного Дозора Сергей Дмитриевич Макарский, сутки назад погибший при исполнении.

За столом на возвышении, где во время учебных занятий находился лектор, сидело трое. Твердислав в вечном своём свитере, откинувшийся на спинку стула, точно происходящее его нисколько не касалось. Одетый с иголочки Павел Васильевич, заметно бледнее обычного. И некая личность в сером балахоне с опущенным на лицо капюшоном. Инквизитор, но не слишком высокого ранга. Изначально — Тёмный Иной, скорее всего — недавний сотрудник Дневного Дозора. В нашей конторе Инквизитор чувствовал себя, очевидно, не вполне в своей тарелке (хотя какая уж там тарелка... так, блюдечко...)

— Ишь ты! — пробормотал мне на ухо Кирилл. — "Балахонник" собственной персоной! Интересно, а почему обыкновенный, а не сам куратор региона?

На него зашикали, и Кирилл замолк.

Я ожидал, что причину экстренной оперативки нам объяснит шеф, но Твердислав по-прежнему сидел на своём стуле, с равнодушным видом рассматривая собравшихся. Вместо него поднялся замначальника. Откашлявшись, Павел Васильевич начал:

— Светлые!

Та-а-ак, хорошенькое начало... Обычно начальство вспоминает про нашу Светлую сущность исключительно тогда, когда нужно подстегнуть несколько увядший энтузиазм и послать сотрудников "во имя дела Света" куда-нибудь чёрту в зубы...

— Вы все знаете, что происходит сейчас в нашем городе, — продолжал тем временем Васильич. — Не буду скрывать, ситуация крайне тяжёлая. Вполне возможно — катастрофическая. Затронуты не только интересы Света. Именно поэтому мы хотели бы предоставить слово нашему гостю — сотруднику Инквизиции.

Инквизитор величаво качнул капюшоном. Встать он не пожелал.

— В ночь с шестого на седьмое июня сего года в городе Старый Оскол Белгородской области сотрудниками Ночного Дозора города была убита при задержании ведьма Мария Будинцева, виновная в несанкционированном применении Силы по отношению к людям и в оказании сопротивления Ночному Дозору, — Длиннющую фразу Инквизитор произнёс чётко, размеренно, на одном дыхании. Ого, их что, учат ещё и ораторскому мастерству? — При осмотре места происшествия оперативно-следственными группами Ночного и Дневного Дозоров было установлено, что незадолго до смерти Мария Будинцева подверглась интенсивному магическому воздействию неустановленной природы. В ходе следственных действий на месте шабаша Тёмных Иных, проходившего в ту ночь, был обнаружен артефакт биологического происхождения, являющийся чрезвычайно мощным источником Тёмной Силы. Данный артефакт, получивший условное наименование "Пятка Антихриста" был изъят, передан в распоряжение Инквизиции...

— И похищен, — неожиданно буркнул Твердислав.

Инквизитор на секунду бросил взгляд в сторону нашего шефа, и я готов поклясться, что при этом на гладко выбритых скулах Стража Договора ощутимо вспухли желваки.

— Да, и похищен. В настоящий момент местонахождение артефакта не установлено. Известно лишь то, что он до сих пор находится в пределах города. В связи с вышеизложенным, Инквизиция считает нужным сообщить следующее. Артефакт "Пятка Антихриста" с момента его обнаружения включён в список объектов, подлежащих изъятию и передаче на особое хранение как представляющий крайнюю опасность для Иных и людей. Хранение данного артефакта с иной целью, нежели передача его органам Инквизиции, является нарушением Великого Договора, карающимся соответственно. Любые действия Ночного Дозора, направленные на отыскание артефакта и передачу на особое хранение, изначально рассматриваются как соответствующие Великому Договору.

Твердислав вопросительно глянул на Инквизитора, и тот, довольно громко скрипнув зубами, вынужден был выразиться более определённо:

— С этого момента на территории города Старый Оскол действие Договора приостановлено вплоть до обнаружения артефакта. У вас — "карт-бланш". У Тёмных — тоже.

— От чьего имени вы говорите? — поинтересовался шеф. — Решение принято в Москве или сразу в Праге?

— Нет, — Инквизитор покачал головой. Чувствовалось, что собственные слова не доставляют ему ни малейшего удовольствия. — Это решение Высшего Конклава Инквизиции.

По залу пронёсся лёгкий шепоток. Сидевший рядом со мной Кирилл одними губами произнёс что-то вроде: "Ну ни хрена себе!".

Я прекрасно понимал ребят. Высший Конклав — орган легендарный, загадочный и абсолютно не склонный заниматься нудными текущими делами. За всю историю Инквизиции он собирался всего три или четыре раза. Даже во время недавних глобальных кризисов "Фуаран" и "Чёрная Пальмира" (я всё-таки выбрал время просмотреть выжимку) Инквизиция действовала всего лишь на уровне Европейского бюро. Конклав, объединяющий как глав всех региональных управлений, так и многих давно находящихся в отставке Инквизиторов-консультантов, тогда собраться то ли не успел, то ли не посчитал нужным.

— Ну, уж ежели Инквизиторы вече собрали... — пробормотал Твердислав, задумчиво уставившись в столешницу. — Тут спорить — себя не уважать... У вас всё?

Инквизитор кивнул.

— Тогда не смею задерживать.

Кивнув второй раз, "балахонник" поднялся и пошёл к выходу. Он изо всех сил пытался сохранить лицо и сделать вид, что и сам уход и его форма — лишь выражение такого вот странного желания уйти именно сейчас и именно ногами в реальном мире. Получалось, однако, плохо. По крайней мере мне было ясно, что шеф несчастного Инквизитора просто выкинул, как котёнка за шиворот, даже не сняв барьеры в офисе и не разрешив уйти "путями Инквизиции" (чёрт, хоть кто-нибудь видел эти самые пути?)

Твердислав явно был сегодня не в духе. Интересно, во сколько трупов обойдётся его настроение? И кому — Тёмным или нам?

Когда Инквизитор наконец ушёл, Павел Васильевич покосился на шефа, но, явно не получив от того никакой внятной команды, заговорил сам:

— Вот основные задачи, стоящие сейчас перед нами. Перечисляю в порядке важности.

Первое — "пятка Антихриста". Это артефакт чудовищной мощности, в руках Тёмных способный необратимо нарушить равновесие как по нашему городу, так и по всей России. Поэтому необходимо её найти и уничтожить, любой ценой. На крайний случай — передать Инквизиции.

Павел Васильевич едва заметно улыбнулся, но улыбка вышла достаточно кривой. Кто спорит, все мы предпочли бы смолоть эту чёртову "пятку" в костную муку, но Инквизиция... Даже потеряв за последние годы значительную долю своего традиционного влияния, она оставалась силой, с которой никакому здравомыслящему Иному спорить не хотелось.

— Второе — халфер и "воронка". Само существование промежуточного звена между Иными и людьми нарушает сложившийся порядок вещей. Значит, надо как можно быстрее разобраться с тем, что именно представляют из себя халферы, и что от них следует ждать. "Воронка" же... Вы все сами прекрасно знаете, что это такое. Сомневающимся рекомендую просмотреть отчёты по халферу Бартону.

Третья задача более привычна. Это вампиризм и банда "диких" упырей. Если толковать более расширительно, то это — всё "воинство Тьмы", собранное в "Шикане" и вокруг неё. Пресечь их деятельность надлежит радикально. Помните, что Договор на территории города приостановлен.

Замначальника на секунду замолчал, переводя дыхание.

— На время разрешения кризиса традиционная структура нашего Дозора перестаёт действовать. Отделы временно распускаются, вместо них будут сформированы три функциональные группы плюс группа резерва, которая будет всё это время заниматься текущей работой.

Итак — сотрудники, ответственные за выполнение, командиры групп. По "пятке" работать будет лично Твердислав Владимирович, — Павел Васильевич слегка поклонился до сих пор молчащему шефу, — и все те, кого он отберёт себе в помощь. По Юрию Серых работает оперативно-розыскной отдел, однако поскольку Олег Павлович однозначно потребуется нам для поисков "пятки", то ответственным за операцию назначается оперативник... прошу прощения, старший оперативник Александр Яковлев.

Я поёжился. Излишним честолюбием я никогда не страдал, и получать командование группой, пусть даже и подслащенное внеочередным — вторым за сутки, кстати! — званием, мне хотелось меньше всего. Да, если всё пройдёт как надо, я смогу подняться, и очень сильно — может быть, вплоть до перевода в Москву или даже в Европейское бюро (тут я мысленно облизнулся — побывать в Европе давно хотелось, но жалования провинциального дозорного хватало только на поездку не дальше Украины). Зато уж если всё сорвётся... Временным отстранением уже не обойдёшься. Кроме того, разбираясь с Серых, я постоянно рисковал наступить на мозоль лично Агону. Тягаться же с одним из двух сильнейших оскольских магов — развлечение исключительно для отпетых мазохистов-экстремалов.

Но выбора уже не было — отказавшись, я фактически стал бы предателем. Назначать-то, по большому счёту, больше некого.

— "Зачисткой" города от "диких Тёмных" руководить будет Николай Тихонович, — Павел Васильевич посмотрел на командира ГБР, и тот чуть кивнул, соглашаясь. Старый маг был, пожалуй, единственным в нашем Дозоре, кто мог бы отказаться от назначения, и никто бы не посмел бы настаивать.

Николай Тихонович (чаще, впрочем, он откликался просто на "Николай"), маг второго уровня, был, пожалуй, самой загадочной личностью в нашем Дозоре. Достаточно сказать, что никто не знал о нём ничего. Никто не помнил даже, когда он появился в Осколе, откуда родом и так далее. А уж эти-то мелочи всё равно рано или поздно просачиваются сквозь любые заслоны. Просто — пожилой худощавый мужчина с холодным цепким взглядом снайпера, скорее подходящим Инквизитору или боевику Тёмных, чем Светлому дозорному.

Некоторое время назад среди дозорных России начал распространяться "Кодекс чести Светлого" — брошюрка, содержащая в себе ряд правил, которыми должен руководствоваться любой Светлый Иной. Руководство Дозоров официально не одобряло эту моду, но и не запрещало следовать "Кодексу". Старые Иные лишь подчёркивали, что жизнь слишком сложна, и вогнать её в рамки пятнадцати довольно романтичных и наивных заповедей — нелепо. Тем не менее, у нас в Осколе "Кодекс" очень быстро встал практически наравне с Уставом Ночного Дозора и Великим Договором о перемирии между Светом и Тьмой... Николай оказался единственным дозорным, открыто отказавшимся от правил "Кодекса". Когда у него спросили — почему, ответ был коротким и странным: "Ко мне это не относится".

Друзей или просто близких знакомых у Николая не было — в общении командир ГБР был на редкость неприятен. Но всё это ему прощалось за ту эффективность, с которой действовал он сам, и какой он добивался от ребят — наших боевиков. Как ни странно, в магическом поединке запас Силы бойцов играет весьма второстепенную роль. Да, конечно, Сила — штука крайне полезная, однако всё-таки уровень Иного определяется не его "энергоресурсом", а умением грамотно его использовать — укол булавкой в нужном месте и в нужное время бывает страшнее ядерной бомбы, взорванной наобум. Именно поэтому Николай, маг второго уровня, был во многом опаснее, чем стоящий вне категорий Твердислав с его пристрастием к пиротехническим эффектам.

С таким исполнителем "миротворческая миссия" по отношению к Тёмным Старого Оскола (в смысле "Покойтесь с миром!") просто обречена на успех...

— Так, на этом, собственно, пока всё, — наконец-то подал голос шеф. — Все свободны. Командиров групп прошу ненадолго задержаться... Павел, Олег, вы тоже пока останьтесь.

Мы подождали, пока конференц-зал очистится и, повинуясь жесту Твердислава, пересели в кресла первого ряда.

Некоторое время Твердислав устало разглядывал нас. Если бы я не знал, что Иные его статуса никогда не имеют проблем со здоровьем, я бы решил, что шеф серьёзно болен. Похоже, старый маг был уже измучен до предела.

— Ладно, Светлые, — собравшись с мыслями, проговорил он. — Всё не так плохо, как есть на самом деле... Погано, что теперь Тёмные имеют право совать нам палки в колёса на законном основании... в порядке самообороны... но переживём... У кого какие мысли по поводу ближайших действий нашего Дозора?

— Мне кажется, что с зачисткой города не стоит торопиться, — поправив очки, сказал Олег. — Не думаю, что нам сейчас нужна открытая война с Дневным Дозором. До сих пор мы ещё не сталкивались с их основными силами. Агон, Пелагея, Сангомар... У них как минимум трое бойцов, с которыми из наших могут справиться только вы и, может быть, Николай Тихонович.

— В честном бою против Агона я не выстою, — меланхолично поправил его Николай. — С Пелагеей придётся повозиться. Не хотелось бы... она всё-таки женщина, хоть и ведьма. А остальные... — Он презрительно скривился и махнул рукой. — Что есть, что нет. Надо будет — развоплотим. Не только я, но и Тихомиров, остальные мои ребята...

— Без зачистки не обойтись, — оборвал их рассуждения Твердислав. — В городе сейчас несколько десятков свежеинициированных вампиров. Они неумелые, но зато бесшабашные и кровожадные. Пьют живую кровь, значит сил у каждого немеренно... Тьма получила перевес, в любой момент может явиться Зеркало. Оно нам надо?

— А почему бы и нет, Твердислав Владимирович? — поинтересовался я.

— Да потому, что бороться с Тьмой при помощи Зеркала — то же самое, что выводить тараканов ядерным фугасом! — мгновенно вскипев, поставил меня на место шеф. — Появление Зеркал — это процесс в глубочайших слоях Сумрака, который мы не понимаем и не можем контролировать. А тут ещё балахонники с их "барьером", а ещё "пятка"... Если сейчас начнётся движение в глубинах, никто не скажет, что произойдёт. Ни я, ни Гесер, ни кто-то ещё. В лучшем случае погибнут все Иные города. В худшем — и люди тоже...

Твердислав вздохнул.

— Даже если это всего лишь мой тысячелетний маразм, даже если завтра надо мной будут хохотать все Иные — всё равно... Мы не имеем права ошибиться, Светлые.

— Если в доме завоняло серой, нужно организовывать производство святой воды в промышленных масштабах... — пробормотал Олег.

— Вот именно.

Шеф несколько секунд помолчал, а затем задал совершенно неожиданный вопрос:

— Олег Павлович, что сделано по халферу?

— Ничего, Твердислав Владимирович, — честно ответил командир. — Выставлено наблюдение, и всё.

— Если мне не изменяет память, Серых нужно было доставить для исследования в нашу лабораторию. Так?

Палыч удручённо кивнул.

— Однако этого не сделано, — нарочито равнодушным голосом продолжал Твердислав. — Вы проигнорировали моё прямое указание, так? Тем самым Тёмные получили время для планирования и проведения собственных акций.

— Твердислав Владимирович...

— Здесь он должен быть!!! — рявкнул шеф и хрястнул кулаком по столу, точно желая немедленно увидеть на нём блюдечко со свежепойманным халфером. — Здесь! А не на Дубраве! Вы два дня плевали в потолок! И что в итоге? Данных по "воронке" как не было, так и нет! Механизм проклятия по-прежнему неизвестен! Вы что, хотите прорыва инферно?

— Если оно прорвётся... — начал было Олег.

Твердислав не дал ему договорить.

— Да, я знаю. Если будет прорыв, вы, как подобает истинному Светлому, осознавшему свою вину, добровольно уйдёте в Сумрак... если успеете. Вот только кому поможет ваше развоплощение? Мне? Этому несчастному Юрию? Тем, кто погибнет под ударом? Никому! У вас был шанс, и вы его упустили. Именно поэтому командование спецгруппой я поручаю не вам, а Яковлеву.

— Светлый Твердислав, — Я впервые позволил себе обратиться к шефу по имени и титулу, без бутафорского отчества. — Олег — наш лучший оперативник. Он сильнее и опытнее меня. А вы его унижаете!

— Унижаю? — Шеф взглянул на меня с некоторым любопытством. — Зачем? Александр, я всего лишь хочу, чтобы до него... да и до тебя, кстати... дошло, с чем именно мы столкнулись. Сейчас нельзя медлить! Каждый лишний час — это чья-то жизнь, человека или Иного. Но если ты настаиваешь... Что ж, вот вам задание — последнее для старого оперативно-розыскного отдела. Поедете вдвоём на Дубраву и привезёте Серых в наш офис. Прямо сейчас. Приказ ясен? Выполнять!

Возле знакомой двери с номером "81" стояли, спокойно покуривая и переговариваясь, двое. Худой долговязый парень со взъерошенной тёмной шевелюрой и хмурым невыразительным лицом простого работяги, одетый в потёртые турецкие джинсы и тёмно-синюю куртку от спортивного костюма, и упитанный добродушный мужичок лет пятидесяти в серо-стальном костюме-тройке, похожий на преуспевающего бизнесмена средней руки. В принципе, обычная человеческая пара — шеф с подчинённым, или же просто соседи, живущие на одной лестничной площадке...

Мы остановились в паре шагов от них, и "работяга", соизволив наконец оторваться от засмоленного почти до фильтра окурка всё той же "Балканки", хрипло сообщил:

— Проход закрыт.

— Это с какой же стати? — поинтересовался Олег.

— Жилец этой квартиры — волонтёр Дневного Дозора, — ответил парень. Его напарник отмалчивался. — Он под нашей охраной.

— Этот человек — свидетель чрезвычайного происшествия, — Олег был самой воплощенной добротой пополам с вежливостью. — Нам крайне необходимо с ним побеседовать.

"Работяга" покачал головой:

— Нет. Это территория Дневного Дозора. Покиньте подъезд.

— Здесь производится расследование Ночного Дозора, — по-прежнему терпеливо продолжал командир. — Вы скрываете основного свидетеля. Боюсь, мы вынуждены будем рассматривать ваше поведение как недружественный акт по отношению к Ночному Дозору и к нам лично.

Толстячок в костюме не выдержал и хохотнул коротким хрюкающим смешком, но осёкся под тяжёлым взглядом "работяги".

— Разговор закончен. Вы вмешиваетесь в работу Дневного Дозора. Валите отсюда... или готовьтесь к порке, — Дозорный медленно потянул из рукава куртки короткий жезл. Судя по тускло-синему свечению, он был заряжен чем-то серьёзным, вроде Марева Трансильвании или Бича Яньло.

Мы переглянулись. Двое надвое, все при исполнении, из-за блокады бой можно вести только на первом уровне Сумрака, жилой дом, полный не подозревающими ни о чём людьми... Ситуация не просчитывается. Шансы "фифти-фифти".

На секунду я ощутил короткую вспышку ярости по отношению к Инквизиции, заставляющей нас играть в поддавки с Тёмными. С громадным трудом удалось остановить даже не мысль — едва не сорвавшееся проклятие. Отрезвило воспоминание о том, как защищены сотрудники Инквизиции: с их способностями очень легко получить рикошетом собственную же полуоформленную воронку инферно себе на голову.

В Сумраке скользнула тень, и через секунду между нами и Тёмными возник Руслан.

— Ребята, вы что?! — с удивлением и негодованием воскликнул он. — Артём, Денис, не дурите! Олег, Сашка! Вы-то куда прёте?

Та-а-ак... Ситуация ухудшается. Трое против двоих. Причём Артём — главный в группе Тёмных — по силам вполне равен Олегу, но раз в пять старше и опытнее. Сил толстенького Дениса я не знал, но даже с Русланом один на один драться не стоило. Разумеется, перед операцией мы выгребли из арсенала всё, что могли, но наши "оппоненты" снаряжены не хуже.

Руслан продолжал стоять между нами, точно рефери, пытающийся развести готовых к схватке бойцов. Мы отчётливо чувствовали его страх и неуверенность. Я прекрасно понимал коллегу: за годы работы в питерском Дозоре Руслан привык к совсем другим отношениям. Он чувствовал себя как рыба в воде в той атмосфере интриг, относительно безвредных пикировок и мелких пакостей враждебной стороне, которая была свойственна большинству городов России. Оказываться в гуще схватки и сталкиваться с противником, вполне откровенно готовым отправить тебя навеки в Сумрак, Тёмному ну никак не хотелось. К тому же бить по абстрактному Светлому куда легче, нежели по тому же Олегу, в кабинете которого ты не так давно сидел и с дружелюбной наглостью пытался выторговать себе очередную поблажку.

Однако облегчать жизнь старому приятелю никто из нас не собирался. Презрительно скривившись, Артём покачивал на ладони свой жезл, явно готовый к мгновенной разрядке. Из-под обшлага Дениса медленно выползал на запястье дутый золотой браслет, до краёв наполненный Силой. На моём пальце начало пульсировать кольцо, сначала медленно, но с каждой секундой ускоряя своё биение.

— Этот человек — наш, — с трудом проговорил я, отчётливо сознавая, что делаю шаг к Армагеддону.

— Этот человек — наш! — повторил за мной Артём, поднимая жезл. В ладони Дениса начал набухать огненный клубок размером с человеческую голову.

Схватка была неизбежна.

Однако первым ударили не мы. И даже Артём с напарником. Ударил Руслан — Ступором, с обеих рук, сразу по мне и по своему начальнику. Колени подогнулись, и я сполз по стене, пачкая побелкой спину. В трёх шагах от меня точно так же оседал Артём, и его жезл, не успевший разрядиться, с весёлым костяным стуком запрыгал по полу к ногам Руслана. Тот пинком отбросил его в лестничный пролёт.

Через секунду среагировали двое ещё остававшихся в строю дозорных — Руслан ухнул в первое заклинание все свои силы, и не мог им ничем помешать.

Олег успел раньше. Он чиркнул ладонью по воздуху, и сигарета, ещё торчавшая в зубах Дениса, вдруг полыхнула ярким магниевым пламенем, сжигая Тёмному лицо.

Простейший фокус, управление термодинамикой, которым балуются детишки с первых курсов наших школ, сработал с неожиданной и жуткой эффективностью. Денис взвыл от боли, хватаясь руками за опалённую физиономию, и его чудовищный файрбол врезался в потолок. В лестничной площадке этажом выше появилась оплавленная дыра диаметром с полметра.

От Ступора мы с Артёмом отошли почти одновременно. Я готов уже был ударить зарядом Силы в перекошенное от ярости лицо Тёмного, когда Сумрак снова расступился, и рядом с шатающимся, обессиленным Русланом возникли две фигуры в знакомых серых балахонах.

— Именем Договора, прекратить! — властно произнёс один из Инквизиторов. Его лицо было мне смутно знакомо. Второй распахнул дверь квартиры и скрылся внутри.

Мы повиновались. Обведя нас холодным взглядом металлически поблескивающих серых глаз, Инквизитор продолжал:

— Этот человек пойдёт с нами. Любая попытка противодействия как со стороны Дневного, так и Ночного Дозоров будет рассматриваться как нарушение Договора.

Артём хмыкнул. Похоже, такое разрешение ситуации его вполне устраивало. Дневной Дозор терял волонтёра, но и мы лишались свидетеля.

Второй Инквизитор, вошедший в квартиру, появился в дверях и крикнул:

— Пауль, его здесь нет!

— Как — нет? — вскинулся Артём, но движение ладони первого Инквизитора отправило его обратно на пол.

— Ищи! — не оборачиваясь, бросил Инквизитор, для верности набрасывая "сеть" уже на всех нас. Олег и Денис повалились рядом со мной. Тёмный маг оторвал наконец руки от лица, но, честное слово, лучше бы он этого не делал. Сгоревшая кожа висела неопрятными серыми клоками, чудом уцелевшие глаза под оголившимися надбровьями были переполнены злобой и болью.

Я наконец вспомнил, откуда знаю первого Инквизитора. Это был Павел Иванович Певцов, куратор Белгорода, сейчас руководящий всей операцией Инквизиции в городе. Он жил в нашей области уже больше шестидесяти лет, с того самого дня, когда у Прохоровки снаряд советской "тридцатьчетвёрки" с "пистолетной дистанции" превратил в груду металлолома "тигр" оберштурмфюрера Пауля Зингера. Из всего экипажа танка после детонации боекомплекта выжил только вышеупомянутый герр Зингер, истинный ариец и гордость "Waffen SS". Похоже, спасли его именно дремлющие способности Иного. Полумёртвое тело в обрывках чёрной танкистской формы подобрали наши, и особист-Иной, допрашивавший пленного, узнал в нём своего собрата. Дальше всё просто — инициация на Тёмную сторону (а что вы ещё хотите от убеждённого члена НСДАП, взятого в плен "унтерменшами"?), короткая служба в восстанавливаемом заново Дневном Дозоре Белгорода, уход в Инквизицию...

Блин, что же за проклятье такое висит над нашим несчастным городом, если даже Инквизиция посылает сюда этого вот терминатора?

Внутри квартиры послышался шум, и нашим глазам представилось редкостное по идиотизму зрелище: в дверном проёме стоял Юрий, держа за выкрученную совершенно диким образом руку полуобморочного Инквизитора с подбитым глазом. К шее Инквизитора был приставлен уже знакомый мне нож, причём приставлен очень хорошо: лёгкое нажатие, и ржавое, но острое лезвие пропорет сонную артерию.

— Не знаю, кто вы, и что вам нужно, — лязгающим от страха и ярости голосом проговорил Юрий, — но убирайтесь все! Иначе... — Он слегка напряг руку, и на серый балахон скатилась крупная тёмная капля.

Пауль, мгновенно оценивший обстановку, снял с меня "сеть".

— Привет, Юр! — Я поднялся с пола и отряхнул джинсы. — Как ты ухитрился взять Инквизитора?

— Гантелью по морде дал, — честно ответил Юрий, по-прежнему скалящийся, как голодный вампир.

Я припомнил пару здоровенных пятикилограммовых гантелей, валявшихся в прихожей, и мне моментально поплохело. Насколько я помнил этого парня по университетскому спортзалу, одно время он достаточно серьёзно качался, а после его работы на относительно мягком мешке с песком часто оставались бурые пятна крови — удары наносились с такой силой, что лопалась кожа на костяшках пальцев. Кроме того, именно Юрий однажды ухитрился кулаком распороть макивару. Оказаться на месте несчастного Инквизитора я не захотел бы ни в коем случае, даже если в качестве компенсации Великий Гесер предложил бы мне свое место в Москве.

В магической схватке сотрудник Инквизиции с лёгкостью одолел бы кого угодно в Осколе, но противостоянию грубой физической силе их явно не учили. Особенно если противником выступал халфер, умеющий прятаться в Сумраке и владеющий начатками рукопашного боя.

— Юр, отпусти его! — попросил я. — Он тут совершенно ни при чём.

— Стоять! — Повинуясь нажатию на сустав, Инквизитор сделал шаг вперёд, оказавшись между мной и Юрием.

Смешно. Если бы это понадобилось, любой из присутствующих здесь Иных за секунду превратил этого лихого бойца в тупую послушную марионетку, заставив бросить нож и отпустить заложника. Однако Пауль явно хотел, чтобы я убедил человека сделать это добровольно.

— Юр, ты меня знаешь. Хочешь, я встану вместо него? Только гантелью не бей...

— Нет!

— Если бы мы хотели, ты бы уже умер! — Я понемногу начинал злиться. — Отпусти его, и давай поговорим!

— Нам не о чем говорить! Убирайтесь все!

— Юр, уймись! Никто не причинит тебе вреда, — Мой голос был доброжелательным настолько, насколько хватило сил. — Отпусти мужика, тебя никто не тронет.

Я попытался простеньким заклятьем успокоить разбушевавшегося Серых, но Пауль ловко пресёк все магические поползновения с моей стороны.

— Александр прав, — сказал он, обращаясь к Юрию. — Мы здесь только затем, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Безопасность?! — Серых смачно харкнул на пол, оценив таким образом слова Инквизитора. — Это от кого же вы меня собрались защищать, мать вашу?!

— От вас самого, — ответил Пауль.

Юрий обмяк и выпустил руку заложника.

— Что ж, дело нужное... — пробормотал он. — Ладно, верю. Забирайте! — Сильным толчком в спину он отправил Инквизитора прямо в объятия его коллеги.

Пауль заботливо поддержал своего напарника и усадил на подоконник. Пострадавшему оставалось только посочувствовать — сотрясение мозга относилось к тем подлым травмам, которые очень трудно поддавались магическому лечению. Чует моё сердце, придётся Инквизитору пару недель провести на больничной койке...

— Вам придётся пройти с нами, — Устроив наконец поудобнее сослуживца, Пауль повернулся к халферу. — Сложившаяся ситуация угрожает вашей жизни. Мы не причиним вам никакого вреда, сопротивление было совершенно излишним.

— А если не пойду? — с ленцой протянул Юрий. Похоже, он уже совершенно успокоился. — Потащите силой?

Пауль пожал плечами.

— Но ведь ты же пойдёшь? — снова вмешался я, старательно осклабившись. Хотелось надеяться, что Юрий воспримет это как ободряющую улыбку. — Не волнуйся. Инквизиция всегда держит слово. Если сказали, что не обидят — значит, не обидят.

Серых поморщился. Кажется, он не слишком-то мне поверил, однако понимал, что сопротивляться бессмысленно.

— Ладно, делайте из меня хоть ездовую собаку... — пробормотал он, демонстративно вытягивая вперёд руки. — Наручники одевать будете?

— В этом нет необходимости, — Впервые на моей памяти Инквизитор позволил себе что-то вроде улыбки. — Вы просто смените на некоторое время место жительства. После того, как будут завершены необходимые формальности, вы сможете вернуться домой.

Ну да, конечно... Если инферно не угробит Юрку раньше.

Похоже, халфер и сам не ждал от будущего ничего хорошего. Тоскливо покосившись на нас с Олегом, он отошёл к окну и закурил.

Удовлетворённо кивнув, Пауль освободил от "сети" Палыча и Тёмных и выудил откуда-то из-под балахона мобильник. Как и положено хорошему магу, сделал он это на пару секунд раньше звонка.

Инквизитор поднёс к уху телефон:

— Алло... Да, на месте... Нет, есть проблемы, но справимся сами... Да, понятно... Что?! Ну так передайте ему трубку!

После секундного молчания (очевидно, на другом конце линии связи мобильник переходил из рук в руки) Инквизитор резко подобрался, вытянувшись практически по стойке "смирно" — с ним явно говорил кто-то, имеющий куда более высокий ранг. Причём этот таинственный начальник находился за пределами "колпака" — в Москве, Белгороде, чем чёрт не шутит — в Праге или Берне... Только не спрашивайте, как я это определил. Для мага такой фокус — всё равно что умение шевелить ушами: впечатляюще, совершенно бесполезно, и чёрта с два научишь кого-то ещё.

— Вы?! Здравствуйте... — выдохнул Пауль.

В состоянии лёгкого охренения я наблюдал за тем, как по железобетонным арийским скулам Инквизитора расползаются пятна слабого румянца — ну прямо-таки как у малолетнего фаната, дозвонившегося наконец своему кумиру.

— Gut, hab ich verstein das, Grandemeister, — От волнения Пауль сбился на родной язык. Впрочем, тот, с кем он беседовал, явно владел немецким. — Ich mach alles, was Sie wollen.

Выслушав порцию ЦУ, Инквизитор, по-прежнему ошалело блестя глазами, попрощался и сунул руку с телефоном за отворот форменного балахона. Через мгновение раздалось звонкое "бряк!", и дорогие азиатские микросхемы запрыгали по лестничной площадке — фирма-производитель явно не рассчитывала на то, что её сотовые телефоны станут класть мимо кармана. Что ж, пусть мусоропровод будет ему пухом: восстановить разбитый вдребезги мобильник — это не расколотую вазочку склеить взглядом...

Растеряно проводив взглядом обломки своей игрушки, Пауль точно также посмотрел на нас. Очевидно, он считал, что за время его беседы Светлые и Тёмные дозорные должны были раствориться как-то сами собой.

— Вы ещё тут? — с искренним недоумением поинтересовался Инквизитор. — Я что, ещё вас не отпустил?

— Никак нет, господин куратор, разрешите доложить — не отпускали! — вытянувшись по стойке "смирно" и выпучив глаза на манер бравого солдата Швейка, ответил я.

С шуткой, пожалуй, вышел перебор. Где-нибудь в Москве или хотя бы Воронеже мне пришлось бы навсегда попрощаться со знаком дозорного. Другое дело, что над тамошним Инквизитором шутить не рискнул бы даже такой отморозок, как ваш покорный слуга.

— Что ж, приношу свои извинения, — Пауль успокаивался прямо на глазах. — С этого момента человек Юрий Серых...

— Халфер Серых, — негромко поправил Артём.

Инквизитор кивнул:

— Благодарю. Халфер Серых переходит в распоряжение Инквизиции. Считаю дальнейшее присутствие сотрудников Ночного и Дневного Дозора здесь излишним.

— Кстати, а у меня прадед воевал, — глядя в глаза Инквизитору, проговорил Олег. — В танковых войсках. На Курской дуге. Вы с ним не знакомы?

Разумеется, бывший оберштурмфюрер уже полностью справился с собой и на детские подначки не реагировал. Если честно, я ожидал, что он хотя бы снисходительно усмехнётся, но нет — лицо Пауля Зингера опять стало непроницаемо-каменным, как и положено образцовому Инквизитору.

— Вы слышали приказ, — безо всякого выражения произнёс он. — Убедительно прошу немедленно покинуть подъезд. Всех, и Светлых, и Тёмных. Всех, кроме...

Рука Инквизитора легла на плечо Руслана. Тёмный маг застыл, окутавшись лёгким сиреневым мерцанием Фриза.

— "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться..." — вполголоса пробормотал я.

На сей раз Пауль всё-таки отреагировал:

— Я смотрел этот фильм. Хороший, но глупый. Мы были не такими.

— Может, вы и Мюллера лично знали? — Олег вслед за мной тоже полез на рожон.

— Нет. Но ваш прадед тоже вряд ли был знаком с маршалом Ватутиным. К тому же гестапо и "Ваффен-СС" — это разные вещи, господин дозорный, — Инквизитор отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Нам не оставалось ничего, кроме как действительно покинуть подъезд.

— Нюрнберга на вас нет... — буркнул я, спускаясь по лестнице.

Реакция Твердислава на наше сообщение о провале операции "Халфер" описанию поддаётся с трудом. Лично я от греха подальше спрятался в нашем отделе — шеф вполне мог сгоряча и пришибить, тем более, что в провале виновны были только мы, дозорные-розыскники.

Как выяснилось, главным нашим промахом была стычка с "дремучими". Я очень мало работал с проклятиями и не знал, что гнев, страх и прочие тёмные эмоции резко ослабляют устойчивость носителя "воронки". Прорыва не произошло только чудом — халфер почувствовал нашу разборку и, естественно, перепугался до чёртиков. К несчастью для Инквизиции (но к счастью для окружающих и в первую очередь — для самого себя), Серых походил на носорога — тот, говорят, с перепуга всегда кидается вперёд, норовя поддеть рогом обидчика. Безобидный и робкий в обычном состоянии, напуганный Юрий был страшнее установки "Град". Как мне показалось, "воронка" над его головой даже несколько присела.

Отдельную "головопорку" мы получили за шуточки над Инквизитором. Причём, хотя начал-то я, основную порцию огрёб Олег. Похоже, Твердислав от "этого оглашенного Яковлева" ничего другого и не ожидал, но то, что культурный и выдержанный Палыч начнёт мне подыгрывать — явно оказалось для него сюрпризом...

На душе было муторно. Вся наша затея была чистейшей воды авантюрой: если бы не Инквизиция, возникшая на манер рояля в кустах, мы с Тёмными просто истребили бы друг друга. Ничего не стоило поднять по тревоге ГБР — Твердислав, я думаю, не отказал бы. Если бы к Серых приехали не двое, а семеро дозорных — два оперативника плюс пять боевиков — "дремучие" трижды подумали бы, прежде чем лезть в бутылку. По-моему, в этом случае мы бы их просто не увидели.

Впрочем, с тем же успехом могло оказаться, что семерых Светлых Иных встретила бы ударная группа Дневного Дозора. Если верить тем сводкам, которые нам регулярно шлют из белгородского особого отдела (сами-то мы "шпионским играм" не обучены...), в Дневном Дозоре нашего города числилось десять сотрудников четвертого уровня и выше. Этого вполне достаточно для того, чтобы с гарантией разнести в клочья половину моих сослуживцев.

Кто теперь разберёт, какие планы были у Тёмных? В конце-то концов, неспроста Юрия охраняли двое лучших бойцов противника. Не исключено, что Дневной Дозор не стал вмешиваться лишь потому, что в ловушку попалось бы только мы с Олегом — слишком незначительная мишень.

Считается, что работа оперативника требует мгновенной (и самое главное — правильной!) реакции, но никак не изощренных умозаключений — выводы пусть делают начальство и аналитики. Всё оно так, вот только в нашем Дозоре аналитический отдел давно выродился в экспертную группу, а Твердислав с Павлом, при всём моём уважении, явно не способны решать сразу за всех подчинённых. Тут поневоле начнёшь думать сам...

Мне лично во всей истории с халфером не давала покоя одна фигура — Руслан. Свет и Тьма, ну какого лешего оперативник Дневного Дозора — и очень хороший оперативник, между прочим! — во время стычки атакует своих собственных коллег, пытаясь любой ценой предотвратить взаимоуничтожение? И почему он фактически сдал нам тайник с рукописью Алхазура, мощнейшим оружием против "пятки"? Ни за что не поверю, что среди Тёмных дозорных не нашлось бы грамотных специалистов, чтобы разобраться с "закладкой".

Сам собой напрашивался вывод о том, что Руслан — агент Света в Дневном Дозоре. Это, конечно, возможно — особистам Ночного Дозора иногда удавалось вербовка Тёмных. Вот только никакой агент не стал бы так бездарно подставляться, рискуя своей шкурой. Если бы не Инквизиция, Артём собственными руками разорвал бы предателя. Арестовав Руслана, Инквизиция, скорее всего, спасла ему жизнь...

Стоп! Если Руслан — агент, то кто, собственно, сказал, что он работает на нас?

Он — Инквизитор?

Гипотеза, конечно, безумная, но, тем не менее, достойная внимания. Методы Инквизиции всегда отличались странностью (с точки зрения обычных Иных — самим Инквизиторам, разумеется, их работа странной не кажется). Внедрить "личного в штатском" в один из провинциальных Дозоров для них не составит ни малейшего труда. Вопрос "зачем?" пока что вынесем за скобки — никакой информации на этот счёт у меня сейчас нет и быть не может.

Туда же придётся выносить и кучу других вопросов, самый главный из которых по-прежнему звучит так: а на хрена, собственно, Руслан привлекал к себе внимание? На кого бы он ни работал — на Светлых, на Инквизицию, на чёрта, дьявола или марсиан — первейшей его задачей как агента было бы "прикинуться ветошью и не отсвечивать", а уж никак не трепыхаться, подставляясь под удар особого отдела Дневного Дозора. Контрразведчики Тёмных, надо думать, чем-то всё-таки занимаются — не круглосуточно же им перекладывать бумажки со стола на стол? Да и сам Агон, может быть, и не гений, но уж точно не дурак. Как подсказывает опыт, дураки в Дневном Дозоре просто не выживают, а уж за пару сотен лет и слон научится играть на скрипке.

Мудрствую, мудрствую... А ведь не знаю я, собственно говоря, пока что ничего. От бесплодных умствований, говорят, можно заработать вывих извилин...

В библиотеках спят тома, от бочек пухнут закрома,

И сходят гении с ума в Ночном Дозоре.

Я, конечно же, гений (скромность — кратчайший путь к безвестности, согласны?), но вот свихнуться мне как-то не хочется.

Поёжившись от столь жуткой перспективы, я решительно взялся за текущие дела.

Вдребезги разругавшись с Олегом, мне всё-таки удалось включить Кирилла и Ингу в свою спецгруппу. Взамен этот гангстер прямо-таки выгрыз из меня обещание не привлекать Андрея — единственного ГБРовца, которого нам передал Николай. Он-то свою команду "чистильщиков" собрал первым. Зачем нужен боевик в группе, занимавшейся поиском "пятки", я, честно говоря, так и не понял, но доводить спор до логического финала не стал — себе дороже. Рано или поздно кутерьма уляжется, мы снова начнём работать по прежнему штатному расписанию, и Олег опять станет моим начальником.

Итогом моих титанических усилий стал листок со следующим текстом:

"Александр Яковлев — командир спецгруппы N2.

Кирилл Головко — зам. командира.

Инга Ларионова — аналитик".

Удручённо проглядев список, я прикинул, кто нам ещё нужен. Так, бойцов пока не надо — Тёмных средней руки мы отошьём и сами, а для схватки с элитой нужны таланты Твердислава или хотя бы Николая Тихоновича. Не помешал бы аналитик классом повыше Инги... да только где ж его, драгоценного, взять? На весь Дозор — только трое. Ребята для чистой беготни и работы в режиме "трёх П" — "Пошёл, принёс, подал"? Так из четвёртой резервной можно подключить — когда мы наконец решим, куда пойти, что принести и кому подать. Да и вообще, опера ноги кормят...

Упиваясь свежеприобретённой властью, я царственно водрузил себя в кресло Олега (пока тот не видит...), закинул ногу за ногу и произнёс сакраментальное:

— Ну что, у кого какие идеи?

— Что значит — какие? — вздёрнула брови Инга. От проницательного женского взгляда моя игра в "Великого Могучего Босса", естественно, никуда деться не могла. — Ты у нас шеф, тебе решать...

— Инга, солнышко, ты это брось! — так же показушно залебезил я. — Ну какой из меня шеф?! Я ж так, погулять вышел... Нет, серьёзно, ребята, что делать будем?

— Мы без тебя дополнительно проверили Серых, — сказал Кирилл. — Всё точно: "воронка" над ним — это результат исключительно действий Марии Будинцевой. Структуру воздействия выяснить не удалось. Боюсь, что покойная Машенька импровизировала, и ее заклинание нигде не зарегистрировано.

— Ещё бы! — воскликнула Инга. — Будь оно зарегистрировано, Дозоры штамповали бы халферов десятками.

— Так что без Марии мы уже не разберёмся, — подвёл итог Кирилл.

Это верно. Нет ничего более индивидуального, чем магия ведьм. Они ж, Тьма их забери, все как одна мнят себя великими творцами... творцыцами... Вот и изобретают чёрт знает что. Самое же паршивое, что иной раз даже сама ведьма не может повторить однажды полученный результат.

Так что без помощи Марии Будинцевой нам не обойтись. Жаль только, что некромантия совершенно недоступна Светлым...

Сквозь непроглядную темень в моих мозгах неожиданно забрезжил робкий отблеск нарождающейся идеи. Проверить её нужно было немедленно.

— Слушайте, коллеги, на том шабаше Мария была одна?

— В каком смысле? Там же, по-моему, собралась вся нечисть города! Маги, ведьмы, оборотни, вампиры... Тьфу ты! — ответил Кирилл.

Я невольно вспомнил про Эльвиру. Н-да, с определением "нечисть" по отношению к вампирам надо быть поосторожнее...

— Я не про это. Её кто-то сопровождал? Может, она с подружкой-чародейкой пришла, может — с приятелем-оборотнем.

— Да кто ж тебе это скажет? — удивился Кирилл. — Сам понимаешь, Тёмные свою личную жизнь не афишируют... как и Светлые, кстати.

— А зачем тогда мы существуем? — Инга, как всегда, безупречно выбрала время, чтобы выпрыгнуть из засады. — Киря, ты вообще-то где служишь?

— Собачки служат, я работаю. Оперативно-розыскной отдел Старооскольского Ночного Дозора, — буркнул Кирилл, возмущённый до глубины души обращением "Киря".

— А зачем нам сеть людей-информаторов? — не унималась Инга. — Расконсервируй ближайшего, просмотри память — и хоть что-то, но узнаешь!

— Легко сказать — расконсервируй, — Я вздохнул. — Без санкции шефа...

— "На время разрешения кризиса традиционная структура нашего Дозора перестаёт действовать", — с видимым удовольствием процитировала Инга и с жалостью покосилась в мою сторону. — Шурочка, ты звание отрабатывать думаешь? Или старшего тебе дали так, из жалости к старательной бездари? И вообще, кто командует нашей группой? Ты хоть понимаешь, что формально сейчас наравне с самим Твердиславом? Расконсервируем!

Сказать это было проще, чем сделать, но и сделать оказалось не слишком трудно. Не прошло и часа, как в нашем распоряжении оказались образы, "скачанные" из памяти Ивана Петровича Засеева, пенсионера шестидесяти семи лет, проживавшего — разумеется, совершенно случайно, как же иначе? — в одном подъезде с покойной Марией Будинцевой. Иван Петрович был человеком от природы крайне любознательным... да чего уж там — редкостным сплетником и старым болтуном. Образ жизни молодой симпатичной соседки ему крайне не нравился, и не раз косточки бедной Маши подвергались со стороны господина Засеева интенсивному полосканию. Маша, впрочем, тоже в долгу не оставалась, и одно из предупреждений она заработала именно за воздействие седьмого уровня — ведьма на три дня парализовала Ивану Петровичу язык, лишив его дара речи.

Честно сказать, если бы у меня было время, то, присев на скамейку рядом с бойким пенсионером, угостив его сигареткой и время от времени сочувственно кивая, я услышал бы от него всё, что меня интересовало — безо всякой магии. Однако времени катастрофически не хватало. Провал с халфером заставил всех нас резко поменять все свои планы и спешно импровизировать, пытаясь добиться цели хотя бы косвенными методами.

Человек, разумеется, не компьютер, и на то, чтобы выцедить нужную информацию, времени у нас ушло еще два часа. Зато к концу этого времени мы совершенно точно установили круг общения Будинцевой за последние полгода.

Честно скажу — легче от этого не стало. Ведьма оказалась особой на редкость компанейской, и список всех, кто навещал её квартиру за это время, растянулся на три листа. Почти сотня субъектов мужского и женского пола. Наш информатор был стопроцентным человеком, и потому надеяться даже на такое обрывочное "зрение Сумрака", как с Серых, было бесполезно. Полноценной картотеки образов, как в Москве или Питере, у нас не было, а разбираться с каждым "фигурантом" в отдельности — на это могут уйти многие недели.

К счастью, этого и не понадобилось. Примитивнейшая раскладка по времени, количеству встреч и их продолжительности дала однозначный результат: на протяжении последних двух-трёх месяцев перед гибелью ведьма встречалась в основном с одним и тем же молодым человеком. Двадцать-двадцать пять лет, среднего роста, слегка восточной наружности, чёрные курчавые волосы, судя по внешнему виду — достаточно обеспеченный. Надо было с чего-то начинать, и мы, предположив, что вряд ли Тёмная Иная станет заводить постоянные отношения с человеком, провели анализ базы данных на всех Иных этого возраста, постоянно проживающих в Старом Осколе и инициированных на Тёмную сторону.

Все наши выводы, конечно же, были, мягко говоря, притянуты за уши. Кто сказал, что ведьма не может запасть на смазливого юношу-человека? Кто сказал, что он оскольчанин? И самое главное — а какое отношение он имеет к "пятке" и халферу? Однако в нашей работе всегда 99% составляют действия совершенно ненужные. Даже те из них, что заканчиваются удачей, вначале обычно выглядят проявлением воинствующего кретинизма.

Удача, однако, кончилась — в базе данных субъект не значился. То ли он не был Иным, то ли Тёмные не предоставили на него информации.

— Без толку! — горестно вздохнул Кирилл, проведя часа два за просмотром фотографий. — И чего мы вообще привязались к этому парню?

— А другая зацепка у тебя есть? — поинтересовался я. — Он — потенциальный свидетель. Найдём — может быть, разберёмся наконец, что такое сотворила перед смертью наша Машенька с Юрием Седых. А там, глядишь, найдём и "пятку"...

Последнего, впрочем, мне совсем не хотелось. Мы зарылись, как жуки в навоз (так любила выражаться моя первая учительница в начальных классах), в дело халфера, и раскручивать линию с "пяткой" мне никак не улыбалось. Да, чёрт возьми, по "пятке" сейчас работают Твердислав, Павел Васильевич и наш Олег — лучший оперативник города! Если не найдут они — я-то уж куда? "Когда кузнец куёт, лягушка пусть лапу не суёт..."

— Ребята, а вам не приходило в голову, что мы занимаемся ерундой? — поинтересовалась вдруг Инга. — Мы — Светлые. Знать всю Тёмную мелкоту не обязаны...

— И что, предлагаешь обратиться к Тёмным? — огрызнулся я. Нервы уже ни к чёрту, надо лечиться электричеством... — К Руслану, что ли, идти, из Инквизиции его выцарапывать?

Инга взглянула на меня с откровенным презрением:

— Шурочка, ну нельзя же быть таким тупым! У тебя же под боком имеется Тёмная Иная, которая, как ни странно, относится к тебе очень даже неплохо!

— Вампирша? — удивился Кирилл. — Думаешь, наш "фигурант" — упырь?

— Точно нет, мы эту публику знаем наизусть, — ответил я. — Если только "дикий"... А вообще ты права. Что мы теряем?

Я позвонил в медсектор, и через пару минут Эльвира поднялась к нам в кабинет. Вампирша, вторые сутки тупо валявшаяся на диване, явно рада была заняться хоть чем-то.

— Как самочувствие? — поинтересовался я первым делом.

— Муторно, — пожаловалась Эльвира. — Спать хочется всё время.

Я кивнул. Ещё бы не муторно! Постоянно находиться в здании Ночного Дозора, от подвала до чердака пропитанном Светлыми заклятиями — такое не каждый вампир выдержит. А слабость — тоже вещь абсолютно естественная, учитывая, сколько сил потеряла Эльвира в бою на лестнице моего дома, и какие раны ей пришлось регенерировать.

— Ты хоть питалась сегодня? — сочувственно спросила Инга. — Или всё человека из себя корчишь?

— Голубей в парке наловила, — ответила вампирша. — Противно, они пахучие... Зато кровь живая.

Кирилл довольно невежливо хмыкнул, представив, очевидно, сам процесс охоты вампира на голубей. Хорошо ещё, что при всех своих талантах Эльвира так и не стала Высшей (даст Свет, и не станет...). Гигантский нетопырь, носящийся над парком и ловящий несчастных птиц — картинка, мягко говоря, не для слабонервных. Зрелище не столько жуткое, сколько просто идиотское.

— Спасибо, конечно, за заботу, но зачем звали? — спросила Эльвира. — Не затем же, чтоб поинтересоваться самочувствием несчастной нежити?

— Элла, ты случайно не знакома с вот этим типом? — Я кивнул на развернувшийся в воздухе магический экран. Экран создавали всей группой, получилось донельзя коряво, но физиономия "фигуранта" оказалась достаточно четко различимой.

— Видела, — лаконично отозвалась вампирша.

— Кто он?

— Тёмный Иной. По-моему, маг или ведьмак. Фуфло мелкое, — Да уж, в откровенности Эльвире не откажешь... — Понтов больше, чем силы.

Я иронически покосился на Эльвиру. В плане магических способностей вампиры заведомо уступают магам на несколько порядков. Уж если вампир называет кого-то из них фуфлом... Н-да, можно-таки представить себе уровень этого парня...

— Зовут Кешей. Живёт на Жукова. Больше ничего не знаю, — Лаконичность Эльвиры уже начала потихоньку действовать мне на нервы.

— Найти сможешь? — поинтересовался я. Манера общения вампирши оказалась заразительной.

— На хрена?

— Надо.

— Найду. Когда?

Мы переглянулись.

— Сейчас, — решительно произнёс я.

Эльвира кивнула и поднялась со стула:

— Пошли!

Я тоже встал и привычно пробежался пальцами по ячейкам "бурского пояса", проверяя снаряжение.

— Следопыт, один собрался? — поинтересовался Кирилл. — Мы с тобой.

— Нет, Светлые, — Я покачал головой. — Найдём мы что-нибудь — неизвестно. Вы пока здесь побудьте, проверьте все сводки за последний год. Может, где-то фигурирует микрорайон Жукова... В общем, побудьте пока в резерве.

Ребята с кислыми физиономиями кивнули. Честно сказать, проверка статистики и бесплодные умствования надоели всем нам до чёртиков, и Инге с Кириллом страшно хотелось поучаствовать хоть в чём-то конкретном. Однако идти поперёк воли старшего по званию, да ещё и командира группы они не рискнули.

Мы с Эльвирой спустились на первый этаж. Да уж, странная получалась картинка! Скажи мне кто пару дней назад, что придётся выезжать на задание, имея в напарниках вампира — я бы со смеха развоплотился.

На входе сейчас дежурил Иван из бывшей патрульной группы, а сейчас волею Твердислава угодивший в резервную. Он был переведён к нам из Белгорода всего за пару дней до шабаша Тёмных и гибели Марии Будинцевой. Толком познакомиться с ним удалось только недавно. В общем-то ничего особенного из себя парень не представлял. Скорее всего, на ближайшие лет пятьдесят так и останется патрульным, никакими особенными талантами Иван не блистал, хотя и был на редкость трудолюбивым и исполнительным сотрудником.

— Здравствуйте, Александр Николаевич! — привстав из-за стола, Иван протянул мне руку. Не знаю почему, но он до сих пор был на "вы" почти со всеми в нашем Дозоре.

Поздоровавшись, я поинтересовался:

— Вань, ты Андрея не видел?

— Тихомирова? — тихо переспросил Иван. Не то, чтобы он хотел скрыть свой ответ от посторонних ушей — молодой маг всегда говорил очень негромко, точно стесняясь собственного голоса. Ни хрена, кстати, он особо не стеснялся — более флегматичного субъекта, чем Иван, я в жизни не встречал. Спокойный, как противотанковая мина. — Нет, пока не было. Передать, что вы его искали?

— Нет, не надо. Сам найду... — Если честно, Андрей мне сейчас был совершенно без надобности, разве что словом перекинуться. Однако последнее время в охране дежурил именно он, и вместо Ивана я ожидал встретить именно его. — Кстати, а какого лешего ты до сих пор со мной на "вы"?

Иван пожал плечами.

— Ну, так я тут без году неделя, Александр Николаевич... А вы...

— "А ты...", — с нажимом поправил я. — И никаких "Александров Николаевичей". Максимум — Александр.

— Понял.

Эльвира за моим плечом довольно громко кашлянула.

— Александр... — От "Николаевича" Иван удержался с трудом. — А вот эта... ну, девушка...

— Да вампирша я, вампирша, — ласково откликнулась Эльвира. — Не стесняйся, милый!

— Она со мной, — сказал я. — Элла, не приставай к человеку... в смысле — к Иному. Пошли!

Иван проводил нас довольно-таки ощутимо ошалевшим взглядом, но больше сказать ничего не рискнул. Даже его знаменитому спокойствию имелись пределы.

Уже на ступеньках я поинтересовался:

— Что на тебя нашло?

— А чего они у вас такие нежные? — хмыкнула Эльвира. — Ну подумаешь, идут на дело вместе Светлый маг и упырица... Мало ли что в жизни бывает!

Микрорайон Жукова встретил нас обычным шумом городской жизни. С гулом и шорохом мчались по улице машины, спешили по своим делам люди. Им не было дела до маленькой опергруппы донельзя странного состава, что целенаправленно вышагивала от остановки маршруток в сторону кинотеатра "Быль".

У основания колонны с громадным бюстом великого полководца Эльвира замедлила шаг.

— Вот здесь, — сказала она.

Я кивнул. На память пока жаловаться рано, а сводку я читал. Именно у памятника Жукову началась та драка вампиров "домашних" и "диких", так эффектно закончившаяся в моём подъезде. Да хоть бы и не сводка — останки упокоенного вампира были зачищены из рук вон плохо (точнее говоря, вообще не зачищены, а просто разметены ветром), и следов в Сумраке было до чёртовой бабушки.

Кстати, о следах! Как, интересно, Эльвира предполагает искать неизвестного мне мага? Я что-то никогда раньше не слышал о таких способностях у вампиров. Не их это метод. Да и искать следы в таком людном месте, как парк у "Были" — всё равно, что разыскивать в Африке человека, о котором известно только то, что он — негр. Это место — главное "гульбище" в городе, и народу здесь каждый день толчётся море. И люди, и Иные.

Впрочем, искать следы вампирша и не собиралась. Она вполне уверенно потащила меня куда-то вглубь микрорайона, к теснившимся там кирпичным пятиэтажкам. В ответ на мой вопросительный взгляд Эльвира нехотя произнесла:

— Он где-то здесь живёт... Мы всегда тусовались на "Были", обычно вампиры и оборотни, но иногда и другие Тёмные подваливали. Как-то раз он был в нашей компании. Проходили мимо, он заходил домой, что-то то ли брал, то ли оставлял... Вот в этом доме. Второй подъезд.

Мы остановились возле светло-серого жилого строения с двумя табличками на стене. Одна из них гордо информировала, что в своё время именно с этого дома началось строительство микрорайона имени Жукова, а вторая, более прозаическая, информировала о том, что в настоящее время этот дом имеет номер 8.

Что ж, дать первому построенному дому номер ближе к концу десятка — это вполне по-оскольски. Однако пусть с этим разбираются будущие историки города, буде таковые найдутся. Меня сейчас больше всего интересовало другое: как отыскать иголку в стоге сена — то бишь Иного среди двух-трёх сотен людей, населявших подъезд? Следы здесь перекрывались так плотно, что я даже не стал разбираться — не прочесть мне этой мешанины.

Я полез в карман и выудил оттуда мобильник. Проведя рукавом по клавиатуре (чёрт бы побрал тот схрон, до сих пор земля во всех карманах!), я набрал номер Кирилла.

Интересно как работали оперативники до того момента, когда в России появилась сеть сотовой связи?

— Ну? — не слишком дружелюбно отозвался Кирилл. Зря я, похоже, оставил его наедине с Ингой. Это милейшее голубоглазое создание способно, руководствуясь самыми благими намерениями, из любого человека (или Иного, без разницы) сделать законченного невротика. У меня, Олега или покойного Серёги на неё быстро выработался иммунитет, а вот Кирилл за целый год так и не смог приспособиться к обществу новоиспечённой оперативницы.

— Дай информацию по восьмому дому на Жукова, — попросил я.

На другом конце линии связи послышался торопливый перебор клавиш.

— Так, Жукова, 8... С 1978 по 1999 в квартире N11 проживал вампир... Ого, да там обитал твой покойный друг Драгомир! Других сведений нет. Ни зарегистрированных Иных, ни каких-либо происшествий, связанных с магией за последние тридцать лет.

— А раньше?

— А раньше там дома не было! Это же "Новый город", микрорайон построен не так давно.

— Информаторы наши есть?

— Нет ни одного. Иные не проживают, значит, и волонтеры на фиг не нужны.

— Ладно, спасибо, отбой!

Запихнув телефон обратно в карман, я повернулся к своей новой напарнице:

— Как искать будем, Элла?

Вместо ответа вампирша прикрыла глаза, сосредотачиваясь, а затем скользнула в Сумрак, одновременно трансформируясь... Чтоб мне провалиться, до чего же она паршиво выглядит в своём истинном облике! Одних клыков не-Иному хватило бы для того, чтобы весь остаток жизни просыпаться в холодном поту.

Я вздохнул. Обидно, блин! Ведь симпатичная же девушка... Не дай бог её будущему мужу как-нибудь увидеть свою трансформированную супругу, особенно после первой брачной ночи. Когда поймёт, с кем спал, станет импотентом, и даже магия не спасёт.

Тем временем Эльвира, потерявшая значительную часть человеческого в своём облике, сжалась, напряглась, а потом с огромным трудом распрямилась, точно что-то выталкивая из себя. Я не сразу понял, что она делает. Лишь когда где-то в голове, на самом пределе чувствительности родилась медленная тягучая мелодия, до меня дошло, что именно происходит.

Я первый раз в жизни воспринимал настоящий Зов вампира.

Из подъезда, шатаясь, медленно вышел мужчина — худой долговязый очкарик лет сорока. Уставившись остекленевшим взглядом на Эльвиру, он побрёл, заплетаясь, в нашу сторону. По нездорово желтоватому лицу (проблемы с печенью, что ли?) прямо-таки плескались волны совершенно нечеловеческого восторга. Не знаю, что именно он сейчас видел перед собой, но ей-богу, жертве Зова невольно хотелось позавидовать.

— Работай... маг! — прохрипела вампирша и нервно лязгнула зубами.

"Она сорвётся, — отстранённо подумал я. — Точно сорвётся. Уже скоро".

Понять, что задумала моя напарница, было несложно. Найти — неведомым мне способом, кстати! — среди жильцов дома того, кто знает нашего "фигуранта", затем считать его память. Идея на редкость здравая. Вот только методы... Ну какого лешего она использовала Зов? Для вампирши позвать и не укусить — что для алкоголика налить, поднести ко рту... и выплеснуть в унитаз.

Надо будет провести с Эллой разъяснительную работу. Иначе вместо второй благодарности от Ночного Дозора (которую она, безо всякого сомнения, уже заслужила), получит смертный приговор. Странная будет плата за помощь...

Все логично: в Италии растут пальмы, в России — осины. Там издавна наградой — Пальмовая ветвь, тут — Осиновый кол...

Но всё это потом. Сейчас меня куда больше интересовал тот несчастный, которого зацепило Зовом.

Ау-у-у, где мой статус "вне категорий"?! Я ж простой маг четвёртого уровня! "Таким делам мы вовсе не обучены, и кроме мордобития — никаких чудес"! Ох, прав был Владимир Семёнович, трижды прав! Но куда денешься, труба зовёт...

Я потёр ладони друг о друга и, дождавшись характерного покалывания, стиснул руками виски человека, намертво зафиксировав его голову. Наши взгляды встретились, и мутные, плавающие глаза "фигуранта" окончательно остекленели. Теперь без моего приказа человек не смог бы даже моргнуть.

"Глаза — зеркало души", — говорят люди. Они сами не подозревают, насколько правы. Нет более простого способа войти вглубь сознания, чем посмотреть прямо в глаза собеседнику. Именно поэтому, кстати, никто из нас не рискнёт встретиться взглядом с Тёмным, чей уровень Силы выше — от прямого контакта разумов не всегда спасает даже защитный амулет.

— Кто? — спросил я, обращаясь к человеку. — Вспомни, кто?

Его сознание сейчас было отключено, но для ответа осмысление и не требовалось. Замелькали образы.

Подъезд дома... Лестница...Обшарпанные стены...Молодой человек — тот самый! — входит в квартиру. Тяжёлая стальная дверь закрывается, в желтоватом свете лампочки тусклый отблеск на полированном металле — накладной номер: "11".

Короткое напряжение — "слепок" памяти. Всё, координаты взяты. Человек нам больше не нужен.

За рукав я оттащил мужчину к лавочке у подъезда. Как ни странно, сейчас она была пуста, но это и хорошо.

— Элла, освободи его! — Я повернулся к своей напарнице. Вампирша успела принять человеческий облик и выглядела всего лишь невысокой тёмноволосой девушкой с осунувшимся бледным лицом и нездоровым блеском в глазах. — Элла, очнись!

Эльвира вздрогнула и оторвала наконец мучительно голодный взгляд от мужчины:

— Что?

— О-Т-П-У-С-Т-И Е-Г-О! — с нажимом повторил я.

Эльвира подчинилась, хотя, по-моему, ей сейчас было бы легче самой себе откусить голову. Впрочем, для низшего вампира у неё идеальный самоконтроль.

Мужик дёрнулся, что-то невнятно пробормотал и с обиженным лицом повалился на скамейку. На всякий случай я прикрыл лавочку заклятьем незначительности. "Откат" после Зова может продлиться пару часов. Наш информатор не похож на алкоголика, так что лучше соседям не видеть, как он пластом лежит возле подъезда — меньше будет потом разговоров.

Накладывая заклятье, я тщательно следил за тем, чтобы не задеть самого человека. Думаю, ему было бы очень неприятно очнуться и обнаружить, что окружающие его в упор не замечают — этакая разновидность шапки-невидимки.

Эльвиру пришлось уводить силой — она не сопротивлялась, просто не шла, словно Зов накрыл и её саму. Будь она обычной Тёмной, я бы попробовал слегка похлопать по щекам, чтоб быстрее пришла в себя. Однако лечить таким образом вампиршу — дураков нет: чисто рефлекторно она могла ответить оплеухой, мимоходом раздробив мне челюсть.

В подъезде напарница слегка отошла. По-моему, принцип "с глаз долой — из сердца вон" действует и в отношении вампиров: стоило несостоявшейся жертве исчезнуть из поля зрения, как Эльвире заметно полегчало.

— Так, сейчас идём наверх и беседуем, — проинструктировал я. — Ты смотришь, запоминаешь, но не вмешиваешься. Ясно?

— Ясно, — неуверенно отозвалась Эльвира. Её взгляд по-прежнему довольно ощутимо плыл.

Я покачал головой. Не стоило сейчас тащить её с собой, однако выпускать вампиршу из-под контроля было нельзя. После Зова, после настройки на человека она вполне могла пойти на браконьерство.

Интересующая нас квартира располагалась на втором этаже, и с первой лестничной площадки дверь была прекрасно видна. В реальности она выглядела так же, как и в мыслеобразе.

— Пойдёшь один? — спросила наконец-то очнувшаяся до конца Эльвира. — Или своих вызовешь?

— Брать я его пока не собираюсь — пока не за что, — ответил я. — И почему один?

— А с кем же? — Эльвира картинно осмотрелась, точно ожидая увидеть группу захвата Светлых, выглядывающую из мусоропровода.

— С тобой, раз уж пришли вместе.

— Не дождёшься! Я у вас, слава Тьме, не служу!

Я пожал плечами.

— Теперь служишь. С этой минуты ты — вольнонаёмный сотрудник Ночного Дозора. Не против?

Судя по выражению лица, Эльвира могла бы кое-что сказать относительно моего предложения, однако промолчала. После того, как она передала мне информацию и собственноручно упокоила одного из своих родичей, дёргаться уже не имело смысла. Статус вольнонаёмного сотрудника, по крайней мере, давал ей право требовать от нас защиты.

Добросовестно прождав ответа секунд пять, я поднялся по лестнице и нажал на кнопку дверного звонка. Эльвира, как тень, безмолвно маячила чуть сзади. Что ж, я ведь не нежить, которая во всех сказках тени не отбрасывает...

Ждать пришлось достаточно долго. За дверью я чувствовал движение, но открывать нам никто не собирался. Не знаю, способен ли хозяин квартиры читать ауру сквозь дверь (я, например, не умею). Скорее всего, Кеша изучал нас в глазок.

Наконец лязгнул стальной засов, и дверь чуть приоткрылась. В образовавшейся щели показалась заспанная и недовольная физиономия.

— Ну какого чёрта... Элла, ты, что ли? Кто это с тобой?

Что ж, нашу спецгруппу можно поздравить — попадание оказалось стопроцентным. Эльвира действительно вывела нас на того самого мага. Лицо Иннокентия и реконструированный нами по воспоминаниям информатора образ совпадали полностью.

Маг тем временем, похоже, окончательно проснулся и присмотрелся к нам повнимательнее. Эльвиру он знал уже давно, но моя скромная персона подверглась пристальному изучению.

И вот это изучение мне сильно не понравилось.

Взгляд Тёмного мага ударил в мою ауру, как струя воды из пожарного шланга. Упругий, ледяной и чудовищно сильный. Защитный кокон, подкрепленный парой амулетов в карманах, выдержал, но ощутимо прогнулся.

Свет и Тьма, какой же у него уровень?!

— Ты кто? — с раздражённым недоумением поинтересовался хозяин квартиры.

— Иной в пальто! — отозвалась из-за моей спины Эльвира. — Ночной Дозор!

Недоумения во взгляде парня прибавилось раз этак в пятьдесят. Он оторопело переводил взгляд с Эльвиры на меня и обратно.

— Александр Яковлев, Иной, Светлый, старший оперативник Ночного Дозора города Старый Оскол, — по всей форме представился я. — У нас к вам есть несколько вопросов. Не соблаговолите ли выйти к нам для беседы?

— А...

— Эльвира Шахова, Иная, Тёмная, вольнонаёмный сотрудник Ночного Дозора, — поспешил разъяснить я, не дожидаясь, пока наш собеседник сформулирует наконец вопрос.

— Вампир в Ночном Дозоре! — Парень наконец собрался с силами для членораздельной фразы

Элла пожала плечами, точно служила у нас всю сознательную жизнь.

— Нам не о чем говорить!

Маг попытался закрыть дверь, но я предусмотрительно успел подставить ботинок.

— Ошибаетесь. Мы находимся здесь в связи с официальным расследованием, проводимым Ночным Дозором под патронажем Инквизиции, — Как и положено Светлому, я не лгал. В конце концов, разве нельзя "карт-бланш" Инквизиции приравнять к патронажу? — У нас есть к вам несколько вопросов.

Видя, что Тёмный по-прежнему колеблется, я, по примеру Олега, добавил ту же цветистую фразочку:

— Отказ в сотрудничестве является недружественным актом по отношению как к Ночному Дозору, так и к Инквизиции.

Маг явно был в курсе относительно последних событий в городе. Когда приостановлено действие Великого Договора, понятия "недружественный акт" и "враждебное действие" легко меняются местами.

— Ладно, поговорим... — с явной неохотой сказал парень. — Извините, войти не приглашаю. Говорить будем здесь, — Он выразительно покосился на Эльвиру.

Моя напарница, привыкшая к подобному обращению, высокомерно взглянула на Тёмного с заоблачной высоты всех своих ста шестидесяти сантиметров. Я вздохнул и, мысленно плюнув на её выкрутасы, обратился к парню:

— Для начала предъявите регистрацию.

Поморщившись, маг расстегнул рубашку, и я уверенным пассом считал метку. Что ни говори, а практика — великое дело. В воронежском Дозоре я три месяца дежурил на вокзале, встречал прибывавших в город Иных. Естественно, что на такой работе умение мгновенно считывать регистрацию приходит само собой.

Иннокентий Волков. 21 год. Маг-прорицатель шестого уровня силы. Нарушений Договора не отмечено, зарегистрирован в городе Губкине Белгородской области...

Чудны дела! В этом городке, лежавшем всего в двадцати километрах от Оскола, отродясь не было Иных. Формально там имелся свой Ночной Дозор, состоявший из комнатушки три на четыре, стола, стула и Тимура Хаджибаева — семнадцатилетнего мага-целителя седьмого уровня Силы. Реально же Тимка большую часть времени пропадал или в Белгороде, или у нас. В родном Губкине ему было решительно нечем заниматься — разве что строить козни против резидента белгородского Дневного Дозора — такого же слабенького Иного, изредка приезжавшего в город с проверкой. Впрочем, что касается козней, то противоборствующие стороны в них не преуспели и лишь взаимно довели друг друга до белого каления. Распалённый Хаджибаев однажды даже вызвал конкурента на дуэль. От трибунала Инквизиции их спас исключительно безобразный характер самой дуэли: оба дозорных всего лишь набили друг другу морду — к счастью для этих остолопов, в реальной схватке оба с перепуга напрочь забыли все боевые заклятия.

Тем временем Кеша успел поправить одежду и выйти к нам на лестничную площадку. Оставалось только раскинуть вокруг нас всё то же заклятье незначительности, и можно приступать к беседе...

— Скажите, — начал я. — Вы были знакомы с ведьмой Марией Будинцевой?

Маг вздрогнул.

— Да, — ответил он. — Мы встречались с Машей почти полгода.

— Как часто?

— Ну... Когда как. То каждый день, а то раз в месяц. Да вон эта, — Волков презрительно кивнул в сторону Эльвиры, — может подтвердить. Мы пару раз пересекались.

— Прошу воздержаться от неуместных замечаний в адрес сотрудников Ночного Дозора, — одёрнул его я. — Когда вы видели Будинцеву последний раз?

— В ночь шабаша.

— Какого именно?

— А то сам не знаешь? Большого ежегодного, шестого июня.

— Шабаш длился почти всю ночь. Уточните время.

— Ну... Не знаю, я на часы не глядел. Уже ближе к утру. Мы вернулись в город, я поехал домой на трамвае, а Маша пошла пешком.

Так, ночью трамваи не ходят. Значит, расстались они уже на рассвете...

— После этого вы Будинцеву видели?

— Нет, конечно! Её же через несколько минут убили!

Что-то тут не чисто. Кеша ответил слишком быстро, точно у него заранее был готов правильный ответ.

— Я не говорю, что вы с Марией встречались. Но вы могли её видеть издали. Например, из окна трамвая...

Ещё не договорив, я понял, что попал в точку. Не знаю как, но Тёмный явно наблюдал за действиями своей подружки-ведьмы. Наблюдал, очень сильно желая сохранить в тайне результаты своих наблюдений.

— Не мог я её видеть! — категорично заявил маг. — Трамвай по проспекту идёт, а Маша пошла домой напрямую через дворы. Так что я не знаю, что она там творила.

— Вы сказали, что были знакомы с Марией Будинцевой полгода, — задумчиво произнёс я. — Скажите, при вас она совершала какие-либо магические действия?

Кеша взглянул на меня как на идиота:

— Слушай, дозорный, ты сам только что при мне совершил магическое действие! Естественно, совершала, мы же Иные!

— А какие именно заклятья она предпочитала? — не обращая внимания на оскорбительный тон, поинтересовался я.

Маг задумался.

— Разные. Незначительность, иногда — Паранджа, другие... Маша ведь, если честно, практикующей ведьмой не была. Так, по мелочи колдовала... для души...

— Что она обычно применяла по отношению к людям?

— Ничего не знаю! — поспешил откреститься маг. — Если и было что-то незаконное, то я не в курсе. И вообще, Тёмный на Тёмного доносить не обязан!

— А никто и не говорит, что до шестого числа были нарушения, — ответил я. — Мария мертва, ей ваши показания повредить уже не смогут. Меня интересует другое: она пыталась использовать какие-либо нестандартные заклятья?

— Да нет, ничего необычного. Чему в конторе учили, то она и делала.

— В конторе?

В глазах Тёмного появилась лёгкая паника.

— Ну да... — ответил он. — На курсах подготовки при Дневном Дозоре.

Интересно... Что-то я никогда раньше не слышал, чтобы Тёмный молодняк называл курсы "конторой". Обычно они выражались — "школа". Вообще-то "контора" — это место, где работают или служат, но никак не учатся.

— А чему именно там учили? — продолжал давить я.

— Не помню, давно заканчивал, — отмахнулся Волков. — Если хочешь, обратись к своему начальству, пусть пошлёт запрос и поинтересуется нашей программой обучения... И вообще, есть какие-то конкретные претензии?

Я покачал головой.

— Ну тогда желаю здравствовать, я пошёл! — воодушевился Кеша. — Или мне наших вызвать, из Дневного Дозора?

Вот этого стерпеть уже было нельзя. Вежливость вежливостью, но задета уже честь дозорного!

— Если бы у нас были бы конкретные претензии, мы беседовали бы совсем в другом месте, — ледяным тоном произнёс я. — Пока что вас никто ни в чём не обвинял.

— Ага, знаем-знаем! — фыркнул Тёмный. — "Отсутствие вашей судимости — это не ваша заслуга, а наша недоработка", "вопросы здесь задаём мы", и всё такое! Ты в ЧК раньше не служил, дозорный? Или в нашей родной ментовке?

Наглеем? Ну-ну, брат-Иной, ты бы попробовал как-нибудь воспользоваться головой не только для приёма пищи! Глядишь, и дошло бы, что с дозорным при исполнении так не разговаривают...

— Кстати, вы ведь зарегистрированы в Губкине? — невинно поинтересовался я.

— Ну да.

— А у нас здесь что?

Тёмный осёкся.

— Правильно, здесь у нас — Старый Оскол, — кивнул я. — И вы в нём проживаете без регистрации уже месяца два, не меньше. Будем составлять протокол?

— А куда я отсюда денусь?! Вокруг города — "колпак", как я домой вернусь?

— "Колпак" существует всего несколько дней, — возразил я. — Кто вам раньше не давал вернуться?

Та-а-ак, ещё одно попадание... Сам того не ожидая, я нащупал вторую болевую точку. Тёмный очень, очень не хотел возвращаться к себе в Губкин.

И ему почему-то было крайне нежелательно внимание Ночного Дозора к своей персоне. Даже в таких мелочах, как простая регистрация по новому месту жительства.

— Слушай, дозорный... Давай обойдёмся без протокола, а? Соглашение, что ли, заключим?

— О чём? Вы не в праве прощать Светлым какие-либо нарушения Договора. Стало быть, мне нет никакого смысла идти на соглашения. Так что жду вас сегодня у нас в офисе. Будем вносить запись в вашу регистрационную метку. Откажетесь явиться... ну, в общем, я вам тогда не завидую.

— А если я расскажу всё, что знаю про последнее заклинание Маши? То, которое она на человеке испытала?

Боюсь, что теперь уже Волков обнаружил мою "болевую точку". Я не сумел скрыть своей реакции, и Тёмный маг торопливо продолжил:

— Учти, я говорить не обязан! Давай так: я рассказываю всё — а ты ограничиваешься устным замечанием, без занесения! Как старший оперативник ты вправе так поступить!

— Соглашение заключено, — согласился я. Волков прав, я могу и не давать делу ход. Половина Иных проживает без регистрации.

Мы обменялись ритуальным рукопожатием, и маг принялся рассказывать:

— Я правду сказал: когда мы с Машкой расстались, я её больше не видел. Вот только до этого я на неё повесил "глазок"... Ну, это заклятье такое следящее. Сунул ей амулет в карман плаща. Так что я мог чувствовать, где она и что делает.

— Зачем? — удивился я.

— Если по логике — то чёрт меня знает, зачем. Я её... Ну, в общем, она мне очень сильно нравилась. Вот и хотел, чтоб мы были ближе.

Странные, однако, у них представления о близости...

— В трамвае я настроился на "глазок". Всё на моих глазах случилось... Мелкие проклятья, файрболы — в этом ничего особенного нет, а вот последнее — это изюминка! Комбинация принудительной инициации и "оттянутого проклятия". Плюс ещё кое-что, но уже по мелочи, — Кеша полез в карман и вытащил оттуда листок бумаги, покрытый символами Тёмной магии. — Я потом попробовал записать структуру. Если нужно, возьми себе.

Я протянул было руку, но Эльвира меня опередила. Выхватив бумажку из пальцев Тёмного, она аккуратно сложила её вчетверо и сунула в карман, после чего снова замерла, как мумия в саркофаге.

В принципе, с точки зрения Тёмных её поведение было правильным. Если на листок с записью наложено какое-то вредоносное заклятье, то лучше пожертвовать наименее ценным членом группы.

Вот только мне самому и в голову бы не пришло рассчитывать сравнительную ценность напарников.

— Что ж, если это всё, что вы можете сообщить по этому поводу... — Я подождал несколько секунд, но Волков не счёл нужным ничего добавить к своим словам. Покопавшись в своём "патронташе", я вытащил "штампик" — амулет, используемый при налагании отметок. — Приготовьтесь к получению временной регистрации.

Через полминуты, завершив процедуру, мы спустились по лестнице на первый этаж. Кеша проводил нас не слишком дружелюбным взглядом и скрылся за дверью своей квартиры.

В подъезде я жестом остановил Эльвиру и вытащил сигарету. Курить хотелось смертельно, да и торопиться не стоило — "допрошенный" нами мужчина наверняка ещё лежал на скамейке у подъезда. Элла держалась очень хорошо, но не стоит её лишний раз провоцировать.

— Ну что, напарница? Что скажешь о проведённой операции? — поинтересовался я.

— Саш, ты знаешь... — Эльвира замялась, не решаясь закончить фразу. Наконец она собралась с духом и выпалила: — В квартиру Волкова идет "тропа".

— Что?! Ты уверена?!

Меня легко можно понять: для любого из нас, Светлого или Тёмного, дом — это нечто большее, чем помещение, где можно переночевать. Дом — это святыня, последний рубеж обороны Иного. Многие не приглашают к себе даже близких друзей.

И уж точно никакой маг, пока он ещё не сошёл с ума, не впустит к себе вампира.

— Не веришь? Ну и зря, — совершенно спокойно ответила Эльвира. Похоже, именно такую реакцию оно и ожидала. — Ты не можешь её видеть, потому что она очень старая. По ней никто не ходил лет пять, а после этого пытались уничтожить, но не слишком успешно. Такие "тропы" видим только мы, вампиры.

Пять лет назад... Зря я орал на девчонку. Как раз в это время в квартире проживал Драгомир... пусть ему будет пухом городская свалка. Странно, конечно, что маг не смог стереть "вампирскую тропу", но спишем это на слабосилие Кеши.

Волков, кстати, мне сильно не нравился. Если верить метке (а не верить ей нет оснований), он был магом шестого уровня — не то, чтобы, как выразилась Эльвира, фуфло, но и ничего выдающегося. Не исключено, кстати, что шестой уровень у него только на пике — иногда Тёмные повышают своих в ранге, так сказать, авансом за хорошее поведение. Однако, судя по короткой попытке просканировать меня, навыки этого парня намного превышали шестой уровень. Даже если считать, что он сейчас в максимальной фазе, то уровень примерно соответствует моему — пятый-четвёртый, не меньше. А это уже серьёзно.

Я поделился своими опасениями с напарницей.

— Да, пожалуй, — нехотя согласилась Элла. — Он сильнее, чем я думала.

— Ошиблась?

— Наверное. А как иначе?

Я прекрасно знал — как. Однако рассказывать Эльвире про историю с Марией Будинцевой сейчас не хотелось категорически. Хотя я и произвёл её в вольнонаёмные сотрудники, допусков она не имела, а сообщать служебные сведения Иному, не владеющему навыками информационной безопасности — лучший способ вдвоём угодить навеки в Сумрак.

Прежде чем уйти из подъезда, я тщательно проверил свою защиту от магического наблюдения — какой-нибудь "глазок", как выразился Волков, мне сейчас был совершенно без надобности. Убедившись, что никто из Тёмных то ли не может, то ли пока не хочет следить за нашими действиями, я позвонил в дверь квартиры напротив.

Открыла мне пожилая, но ещё крепкая женщина лет шестидесяти. Бабулька-пенсионерка... что ж, это к лучшему... Легонько коснувшись её сознания (серьёзно заморачивать мозги и без того не слишком счастливой женщине не хотелось), я начал:

— Обращаю тебя к Свету...

Стандартная формула привлечения волонтёра. Самое забавное, что сейчас меня даже нельзя обвинить в нарушении Договора. Использование волонтёров-наблюдателей было обычной практикой, и я имел полное право привлечь эту женщину к работе на Ночной Дозор.

Завершив формулу традиционным "Свет с тобой", я показал пальцем на квартиру Тёмного:

— Там живёт молодой человек. Зовут Кешей. Он в большой опасности. Ты забудешь наш разговор, но будешь за ним присматривать. Каждый день в двенадцать часов будешь звонить по этому телефону, — Я махнул перед носом бабушки карточкой с напечатанным номером своего мобильника, — и будешь рассказывать обо всём, что увидишь. Разговоры по телефону ты сразу забудешь... Да, если случится что-то странное — тоже звони... Всё, за работу!

Новоиспечённая волонтёрша кивнула и, не отрывая от меня восторженных глаз, попятилась назад в квартиру, закрывая за собой дверь.

Я вздохнул. Эх, люди, люди, потомки обезьян... Как же легко из вас сделать послушных марионеток... Нет у вас в душе ни Света, ни Тьмы. Вот и вертят вами, как хотят и когда хотят, и Светлые, и Тёмные...

Хотя что, собственно, жалеть... У меня самого в подъезде живёт такой же наблюдатель от Тёмных — за мной следит, бедняга... После того, как я его вычислил, целую неделю ходил домой только через Сумрак. Потом ничего, примирился. А уж если вспомнить про наблюдение, которое ведут Инквизиторы с их неудобопонятными методами... Нет уж, за бабушку совесть меня мучить не будет. Тем более, что со своими волонтёрами мы расплачиваемся щедро. Забудет эта женщина про свой радикулит, и сердце её как минимум полгода не будет беспокоить.

Выйдя на улицу, я первым делом позвонил в Губкин. Везение продолжалось: Тимка оказался на месте. Минуты три у меня ушло на то, чтобы втолковать ему, что, собственно, от него требуется. Добившись понимания, я попрощался и оборвал связь. Компьютерной базы данных по Губкинскому району не было, а ждать, пока Тимур переберёт свою картотеку (если, конечно, этот растяпа её вообще ведёт), не хотелось — у меня карман не резиновый. Можно было бы, конечно, дозвониться в Белгород и затребовать данные областного Дозора, но вряд ли это дало бы больше: областная база велась по данным, которые передавали с мест, так что если Тимка чего-то не знает, то и Белгород не поможет.

Звонок раздался всего через час — для Тимура это рекорд, достойный Книги Гиннеса. Однако толку от этого рекорда было где-то около нуля: никакой новой информации, кроме заложенной в метке, он найти не смог. Самого Волкова он с трудом, но всё же вспомнил, но, опять-таки, ничего серьёзного: да, мол, есть такой, один из пяти Иных, зарегистрированных в Губкинском районе, слабенький и законопослушный.

Пряча мобильник в карман, я пожаловался Эльвире:

— Совсем мышей не ловят наши резиденты... Элла, раз уж ты у нас теперь вольнонаёмный сотрудник, может в штат пойдёшь?

— Шурик, тебя последние дня два ничем тяжёлым по голове не били? — поинтересовалась вампирша.

— Да нет, я серьёзно... Переедешь в Губкин, будешь резидентом вместо этого балбеса. У тебя небось бардака в картотеке поменьше будет.

— Значит, не били... И кирпич не падал? И слон не наступал? Ну, тогда я даже не знаю, как тебя лечить. Если уж ты вампира собираешься зачислять в штат Ночного Дозора — значит — всё, пришёл большой северный зверь. А это не лечится.

— Какой ещё зверь?

— Песец!

Я демонстративно надулся:

— Ну вот, так всегда... Я к тебе от чистого сердца, а ты... Упырь ты, больше никто!

Эльвира резко остановилась. Глаза её сверкнули уже знакомым зелёным пламенем.

— Слушай... ты! Светлый, твою мать! Тебе обязательно напоминать было?!

Оторопев, я уставился на неё. Элла не трансформировалась, но если бы хоть один из "дикарей", посетивших меня, был в таком же настроении — я плюнул бы на честь Светлого и присягу. Драпанул бы из Оскола прямо сквозь "колпак", быстрее собственного визга.

— Ты что?!

— Я сама прекрасно помню, кто я! И я сама это выбрала! И вообще, не твоё дело!.. — Развернувшись, Эльвира быстрым шагом пошла в противоположную сторону.

Я был, мягко выражаясь, в шоке. До сего момента Эльвира спокойно относилась к своей вампирской сущности и даже сама подшучивала над этим. Объяснить её теперешний взрыв было выше моих сил.

Через Сумрак я посмотрел ей вслед. Особыми цветами аура вампиров не отличается — я замечал это сотни раз. Вот только сейчас в Сумраке Эльвира казалась окутанной облаком ярчайшего лимонно-жёлтого пламени — обида, ярость и боль.

Свет и Тьма, что же её так задело?

Я догнал напарницу и взял за плечо, разворачивая к себе лицом.

— Элла, успокойся, я пошутил!

В ответ Эльвира подробно обрисовала, по какому маршруту мне надлежит сию же минуту двигаться, и что именно следует делать по прибытии на место.

— Согласен, согласен... Я свинья, как и все Светлые, как и вообще все мы, мужики. Ну, перестань, я действительно не хотел тебя обидеть. Ну что, мир?

Эльвира, дёрнув плечом, стряхнула мою руку, с полминуты презрительно разглядывала мою несчастную персону, после чего кивнула:

— Мир. Но ты за языком-то следи! Это на будущее.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Спорить с женщинами всегда тяжело, если женщина — Иная, то это вдвойне глупо. Доказать же свою правоту Тёмной вообще нереально, а пререкания с вампиршей — кратчайший путь к вечному пребыванию в Сумраке.

Через пару минут я, желая разрядить обстановку, осторожно поинтересовался:

— Слушай, Элла, а как ты ухитрилась обойти клятву?

— Какую ещё?

— Ты клялась, что не будешь участвовать в войне Дозоров.

Вампирша хмыкнула:

— Сразу видно, что ты не юрист... Что было сказано буквально? Мы тогда клялись Тьмой, что не причиним вреда ни одному из сотрудников Ночного Дозора, если он не нападёт первым. Ещё — что будем удерживать других вампиров от участия в разборках Агона и Твердислава. Я лично хоть слово сказала, что не буду помогать Светлым? Или что, я хоть пальцем тронула кого-то из твоих друзей?

Что ж, по части изворотливости юристам равных нет... Действительно, в своё время Эльвира закончила техникум, так что среднее специальное у неё имеется.

Мне в голову пришла шальная мысль, требующая немедленной проверки.

— Да уж, видно профессионала... — Я поцокал языком с ироническим восхищением. — Слушай, напарница, а что ты доучиваться не стала?

— А зачем? — удивилась Эльвира. — Работу по специальности в Осколе не найти, а переезжать куда-то я не хочу.

— Ну что значит — "не найти"? У нас куча контор, адвокатов тех же немеряно... Устроилась бы куда-нибудь в ЦАК на Ленина, или в ту же "Шикану"...

— "Шикана"... — Эльвира брезгливо поморщилась. — Нет уж... Светлый, если уж тебя интересует эта богадельня, мог бы прямо спросить.

— Ты согласна говорить про "Шикану"? — насторожился я. — Элла, учти, что это уже будут официальные показания, которые могут быть использованы на Трибунале.

— А мне уже терять нечего, — просто ответила Эльвира.

Мы дошли до небольшого парка и присели на первую же свободную скамейку. Я вытащил из гнезда небольшой шарик-амулет: полноценной "сферы", намертво вырубающей не только следящие заклятья, но и обычные "жучки", у меня, конечно же, не было, но кое-что в наших арсеналах ещё имеется. Когда я активировал защиту, в Сумраке полыхнула мгновенная вспышка, как от петарды, и сразу же стало ощутимо тише — вокруг нашей скамейки образовалась локальная "нулевая зона". Минут пятнадцать здесь никакая магия действовать не будет, если не вмешается кто-то из "внекатегорийных" Иных. Обычному магу просто не хватит сил сломать барьер — мой оберег был работы самого Исфахара, лучшего Светлого мага-оружейника в России. "Шарик" у нас был всего один на весь Дозор, и мне сильно повезло, что я успел наложить на него лапу раньше коллег.

Краем глаза я успел заметить, как "взрывной волной" оборвало ниточку следящего заклятия, наложенного шефом. Что ж, Твердислав, если нужно, найдёт другой способ присмотреть за мной.

Эльвира настороженно наблюдала за моими действиями.

— Знаешь, что ты сейчас сделал? — сказала она. — Ты привлёк к себе внимание всех Иных, которые находятся поблизости. Это всё равно, как если выйти на площадь и заорать: "Эй вы, я тут веду секретный разговор, не вздумайте подслушивать!"

— Вампирша и Светлый маг из Ночного Дозора, идущие вместе, внимания привлекают ещё больше, — пожал я плечами. — Ты что-то хотела рассказать о "Шикане"?

Эльвира кивнула:

— Да. Это место — настоящее гадючье гнездо. — Она вздохнула. — Мы, штатские вампиры, обычно стараемся не вмешиваться в ваши разборки, но глаза у нас есть. В "Шикане" собирают Силу, призывают и инициируют Тёмных... А ты, я вижу, в курсе?

— Да. Скажи лучше, когда это всё началось?

Эльвира задумалась.

— Ну... Про Зов Тьмы я услышала ещё весной, от своих. А где-то в начале лета мы начали замечать, что в городе появляются Тёмные Иные без регистрации, но набитые Силой под завязку. Уровень, правда, у них был низкий — пятый-шестой, не выше. Мне показалось, что... — Вампирша замялась. — Не знаю, как это выразить... В общем, что это даже не совсем Иные. Полулюди, недоинициированные, что ли... Не знаю. И вели они себя как-то странно, как зомби. Точно ими кто-то управлял.

— Ты уверена?

— Ой, Светлый, поверь моему профессиональному опыту! — отмахнулась Эльвира. — Уж кто лучше вампира разбирается в этом? Все они были, как нашим Зовом пришибленные.

Полулюди, недоинициированные... Халферы? Серых работал в "Шикане"... Неужели Агон смог найди какой-то свой способ превращать людей в Иных? Тогда, получается, он шёл другим путём, чем Фуаран — по всем легендам её книга делала из человека не халфера, но полноценного Иного...

Мимо нас по дорожке прошла рыжеволосая девушка с собакой на поводке. Я задумчиво проводил их взглядом. Посмотреть было на что, особенно сзади. Впрочем, собака тоже была симпатичная — чистопородная колли, такая же рыжая, как её хозяйка.

С собакой, кстати, что-то было не в порядке. Какая-то яркая неправильность резала глаз — точно танк Т-80, изображённый на подлинной древнегреческой амфоре. Нечто абсолютно не собачье, неуместное для животного... Стоило бы, наверное, разобраться, но у меня сейчас на это не было времени.

— И куда девались эти "пришибленные"?

— Не знаю. Я сама видела только двоих, всего один раз. Ими интересовался Драгомир, но нам он ничего не рассказывал.

— А ксерокопии? Их тебе тоже дал Драгомир?

— Да. Только у него были подлинники, ксерила я сама. Мы хотели передать их в Белгород, в Дневной Дозор области... Агон — сволочь! С вами воюет, а подставляет нас...

— И ты из-за этого пошла против своих?

— Свои-и-их? — оскалившись, протянула Эльвира. — С каких это пор маги для нас — свои? Они же нас за Иных не считают! Лично мне что Тёмные, что Светлые — по барабану... Хищники мы, видите ли, кровь пьём... Так ведь по необходимости, для забавы не убиваем.

— Не аргумент. Оборотни скажут то же самое.

— Ты их работу видел? — огрызнулась Элла. — Порвут человека, а съедят-то кусочек!

Я пожал плечами. Тратить драгоценное время работы амулета на бессмысленные препирательства не хотелось. Бывало всякое — и оборотни, убивающие ради убийства, и вампиры в кровавом запое, и ведьмы, проверяющие смертоносные заклинания на людях...

То что Тёмные недолюбливают вампиров, я знал всегда, но эта нелюбовь, оказывается, полностью взаимна. Обольщаться, впрочем, не стоило: при любом раскладе упырь остаётся Тёмным.

Ничего интересного я больше не услышал. Эльвира честно попыталась перебрать все подозрительные случаи, так или иначе связанные с "Шиканой", но ничего достойного внимания так и не прозвучало.

— Ладно, спасибо и на этом, — Неяркая вспышка в Сумраке известила нас о том, что амулет отработал своё время и до следующей "зарядки" превратился в простой кусочек резной кости. — Мы не забываем добра. Я думаю, Ночной Дозор достойно наградит тебя за эти сведения.

Эльвира бросила на меня короткий быстрый взгляд — как мне показалось, с изрядной долей презрения.

— Служу Свету! — буркнула она.

— Элла, вот этого не надо! Ты — Тёмная, вот и будь ей. О Свете надо было думать раньше.

— До того, как я стала вампиром?

— Если на то пошло — да.

— Ну что ж, извини, тебя не спросила!

С моего языка чуть было не сорвалось: "А зря!". Однако я помнил, чем кончилась моя шутка в прошлый раз. Эльвира тем временем продолжала:

— Да, конечно, вам было бы проще. Ещё одна тихая смирная овечка в вашем человеческом стаде... Кто бы я ни была — теперь я Иная!

— Ты не хотела быть овечкой и стала волчицей? — Я не выдержал.

— Собакой на цепи! — огрызнулась Эльвира. — Да, мы — звери, двуногие хищники! Вы нас убиваете. Тёмные — дрессируют и подкармливают. А если не слушаемся — сдают на вашу живодёрню... Но скажи мне, Светлый: так ли уж велика между нами разница? Чего стоишь ты сам без человеческой Силы?

— Я не убиваю ради Силы.

— А мы убиваем. Чтобы напиться крови. Чтобы забыть о нашем голоде. Чтобы выжить. Но мы никогда не убиваем людей для того, чтобы остальные зажили лучше и справедливее! — Последние слова Эльвира буквально выплюнула мне в лицо.

— Элла! — Я невольно повысил голос. — Это старый спор, и не нам его вести! Борьба за души людей идет тысячелетия. Да, и Свет, и Тьма устилали свою дорогу трупами — но мы-то хотя бы понимаем, что это неправильно, что так быть не должно!

— Понимаете? Что ж, блажен, кто верует... Ладно, всё это слишком давние и слишком громадные дела, нам их не понять. Вернёмся к тому, что ближе. Наша лотерея — как она тебе?

— Абсолютно справедливо. Мы не вправе решать, кто достоин жить, а кто — умереть.

Честно сказать, здесь я вынужден был покривить душой — слепой жребий вампирской лотереи никогда не казался мне справедливым. Уж если мы позволяем вампирам убивать людей, то не лучше было бы дать им возможность самим выбрать жертву? Чудовищную историю, произошедшую в Москве лет семь назад, в подробностях разбирали со всеми молодыми дозорными.

Как ни странно, на случайности жребия настаивали прежде всего сами Тёмные: неизвестно почему, но вампиры и оборотни, если у них была такая возможность, предпочитали нападать на убийц, насильников, мошенников и прочих негодяев. Тьма в человеческой душе делала наслаждение от охоты ещё острее.

И для таких жертв не было ласкового и милосердного Зова. Только размытая серая тень, падающая на спину, бросающаяся на грудь — или медленно выступающая навстречу из темноты. И ледяной, смертельный, нечеловеческий ужас на лицах тех, кого находили поутру.

Я ошибаюсь, или в голосе Эльвиры действительно скользнуло что-то личное?

Свет и Тьма, кто же ей достался?

— Справедливо? Ну что ж, пусть будет так... — Эльвира отвернулась.

Да уж, послала судьба напарницу... По сравнению с ней гремучая ртуть — абсолютно инертная и безопасная субстанция.

Однако нужно отдать ей должное: сегодняшний успех — это целиком заслуга Эльвиры. Не сомневаюсь, что рано или поздно мы бы отыскали этого мага, но наша свежеиспечённая сотрудница сэкономила нам кучу времени. По сути, нашу спецгруппу можно распускать или переключать на новую задачу.

Когда мы вернулись в офис, Твердислав был уже в курсе дела. Мои ребята, не дожидаясь приказа, уже успели рассказать ему обо всём, так что мне оставалось лишь гордо выложить на стол листок.

Выслушав мой доклад и внимательно просмотрев записанное заклинание, шеф хмыкнул:

— Неплохо их там учат... Структурной записью обычно пользуются только маги-теоретики. А тут, гляди-ка, обычный Тёмный — и так подробно... Ладно, передадим экспертам, пусть разбираются. Кстати, а ты уверен, что это именно та запись?

— Нет, — честно ответил я. — С тем же успехом это может быть и заговор для выведения бородавок. Я же чистый практик, читать такие символы не умею. Он вполне мог сунуть мне что угодно, лишь бы я побыстрее отвязался. Но я думаю, что большего нам сейчас не узнать.

Шеф кивнул:

— Пожалуй, ты прав... Вообще, что-то с этим Волковым нечисто. Я попросил белгородцев проверить его поплотнее, но пока они доберутся до Губкина, да пока что-то раскопают... Надеюсь, нам не придётся обращаться к этому Тёмному повторно. Ты ставил следящие Знаки?

— Нет. Он оказался сильнее, чем ожидалось, я побоялся, что он их заметит.

— Заметит — и что дальше? Твоя идея с волонтёром-информатором — это полумеры... Впрочем, может, оно и к лучшему...

— Может быть, стоит организовать полноценное наблюдение? — спросил я. — Можно послать кого-то из "резервистов". Или даже я сам проеду и посмотрю, что там творится?

— Нет! — категорично заявил шеф. — Вот этого делать мы не будем точно... Скажи-ка мне лучше вот что: ты полагаешь, что внезапно возросший уровень Силы у Волкова — это след "пятки"?

Я вздрогнул. Ничего подобного сказать я ещё не успел. Неужели Твердислав действительно умеет читать мысли сотрудников? Или это настолько очевидно?

— Похоже на то. Он как минимум на два уровня выше, чем записано в его досье. Очень похоже на Будинцеву в вашем изложении, Твердислав Владимирович.

— А сам халфер? Он, по-твоему, мог подвергнуться влиянию?

— Я не знаю. Тут требуется полноценная исследовательская группа, а не трое дозорных-оперативников. Ведь про халферов, как я понял, никто ничего толком не знает?

Твердислав кивнул.

— Вот именно, что ничего... — с досадой произнёс он. — Исследовательская группа — будет... если доживём... и если он сам выживет. Серых проклят, ты не забыл?

Он тяжело вздохнул и подвёл итог:

— Ну что ж, работа сделана. Плохо ли, хорошо ли, но вы справились... Только ответь мне, пожалуйста, на один вопрос — а какого чёрта вы с самого начала не взялись за дело? У меня что, другой заботы нет, как раздавать розыскникам пинки?

Глава 5. Свет и Тьма.

Может быть, я и ошибся, не применив для слежения за квартирой Кеши Волкова магических средств, но вот обычное человеческое наблюдение сработало на редкость удачно.

Звонок от нашей волонтёрши-наблюдательницы раздался почти сразу же после возвращения в офис: полминуты назад Волков покинул квартиру и отбыл в неизвестном направлении на подъехавшем такси.

Я бросил трубку, чудом попав на рычаг.

События начали развиваться. Вот только в каком направлении?

— Что-то случилось? — встревожено поинтересовалась Инга при виде моих физкультурных упражнений с телефоном.

— Волков сбежал, — ответил я. — Нужно срочно сообщить Твердиславу.

— Считай, что уже сообщил, — раздался за моей спиной знакомый голос. Твердислав сидел за столом начальника отдела, грустно разглядывая нашу команду. — Что-то конкретно известно?

— Уехал на такси. Белая "Волга", номер С 343 НК нашего региона. Нужно срочно организовать перехват! Или хотя бы найти шофёра и снять память.

— Это нужно, — согласился шеф. — Только, во имя Света, не рвись туда сам. Это работа для патрульных... или вообще для стажёров. Какой там номер, ты говоришь?

Телефон взмыл с моего стола и плавно перелетел к Твердиславу. Оставив его висеть в воздухе, шеф снял трубку и быстро отстучал трёхзначный номер.

— Алло, девушка? Будьте добры, машину... Белая "Волга", С 343 НК... Срочно! Спасибо, жду.

Твердислав повесил трубку и позволил наконец телефону занять штатное место на столе.

Да уж, если то, что делаем мы, считается магией, то как тогда назвать вот это? Дело ведь даже не в летающем телефоне — телекинез у Иных осваивают даже троечники. А вот дистанционное вербальное воздействие — это уже высший пилотаж, без дураков! Теперь стоит только шофёру довести пассажира, как он сразу же получит срочный приказ ехать прямо к нам.

— Ну, что уставились? — с чуть наигранной досадой и нескрываемым удовольствием проворчал Твердислав. — Доживёте до моих лет — научитесь делать и не такое.

— Всё равно здорово! — сказал Кирилл. — Скажите, а откуда вы знали, в какой фирме работает таксист?

— А я и не знал, — ответил шеф. — Хотел по очереди звонить во все, а сразу попал в нужную... Александр, будь добр, разыщи-ка нашу новую коллегу!

— Эльвиру Шахову?

— Нет, Марфу Лукошкину! Не задавай глупых вопросов. Ты же сам её привлёк к работе!

Странно. Во время недавней беседы Твердислав ни словом не помянул такой вопиющий факт, как включение вампира в состав дозорных. Интересно, он настолько был доволен нашими результатами, что одобрил мои действия? Или факт всё же не был таким уж вопиющим?

Эльвира охотилась в сквере. Распахнув окно, я некоторое время понаблюдал за размытым серым пятном, мечущимся среди деревьев — Элла не входила до конца в Сумрак. То ли экономила силы, то ли это был своеобразный вампирский эпатаж. Разумеется, люди могли при желании её увидеть — но только кто согласится поверить своим глазам, узревшим этакое вот зрелище? Голову на отруб, все прохожие сейчас крестились или бормотали что-то вроде: "Уйди, глюк!"

Вот кто её точно видел — так это голуби. Перепуганные птицы пытались взлететь, но туманная полупрозрачная рука буквально выдёргивала их из воздуха. Секунда — и обескровленная тушка мягко шлёпалась в кусты, а хищная тень устремлялась к новой жертве.

— Резвится, родимая... — пробормотал за моей спиной Твердислав, как всегда, видевший больше, чем можно было ожидать. — Что-то она сегодня не в духе. Вот и стравливает дурь... Сашка, уйми дубинушку и позови сюда!

Я послушно приложил ладонь ко рту так, чтобы тень падала на губы, сосредоточился и вполголоса позвал:

— Элла!

Тень, уже изготовившаяся к очередному прыжку, послушно замерла на месте, а через секунду растаяла, полностью уйдя в Сумрак.

— Чего тебе? — донёсся до меня сердитый голос.

— Зайди, пожалуйста, в наш кабинет. Помнишь, где он находится?

— Нет! А какая разница? Я тебя вижу...

Убраться с дороги я успел только чудом. Нечто невидимое с грохотом обрушилось на подоконник, и через мгновение Эльвира материализовалась уже внутри кабинета.

— Ну и к чему эти фокусы? — меланхолично поинтересовался Твердислав.

— Нигде не сказано, что вампир обязан входить только через дверь! — огрызнулась Эльвира, отряхивая с кофты перья.

— Прыгать с разбега на третий этаж вампир тоже не обязан, — ответил шеф. — Сударыня, вы меня поражаете. Взрослая разумная Иная, в Дозоре работаете... на полставки... А ведёте себя, как только что инициированный вампирёныш. Скажите на милость, на что вам сдались эти несчастные птицы?

— Не люблю голубей! — Эльвира закончила приводить в порядок свою одежду и придирчиво оглядела себя в зеркало. Зеркало, опровергая мифы, послушно отразило довольно растрёпанную брюнетку лет двадцати. — Те же крысы, только с перьями... Расчески ни у кого нет?

Страдальчески вздохнув, точно монахиня при виде проститутки, Инга раскрыла свою косметичку:

— Такая подойдёт?

— Стоп! — Повинуясь словам Твердислава, складная массажка сама собой закрылась и легла на мой стол. — Извините, но красоту вы наведёте и потом! Госпожа Шахова, вы не могли бы уделить хотя бы пару минут вашему непосредственному начальнику?

— Вышестоящему, господин начальник, вышестоящему! — Интересно, лопнет ли земля, если Эльвира хоть раз оставит колкость в свой адрес без ответа? — Мой непосредственный начальник — это господин Яковлев!

Твердислав покосился на меня, и взгляд его обещал немало хорошего как мне лично, так и моей протеже. Я торопливо сделал вид: я не я, и вампирша не моя!

— Ладно, оставим в стороне субординацию. Эльвира Вячеславовна, вы сегодня принимали участие в операции Ночного Дозора и были у дверей квартиры Иннокентия Волкова, Тёмного мага. Вы можете проникнуть в эту квартиру?

— Однозначно нет, — без колебаний ответила вампирша.

— Подожди, — вмешался я. — Ты же сама говорила, что там есть "тропа"...

Элла кивнула:

— Есть. Но она очень старая и полустёртая. Чтобы пройти по ней, нужно быть Высшим вампиром, причём — на пике способностей и полным сил. Если бы кто-то был внутри и пригласил меня войти... Но тогда, как я поняла, в моём участии не было бы нужды.

Что ж, ещё одна гениальная идея шефа приказала долго жить... Я, правда, пока ещё не понял, в чём именно она заключалась.

— Кроме того, — безжалостно продолжала Элла, — вам нужна скрытность операции. Верно? Так вот, даже если бы я или кто-то ещё из вампиров смог проникнуть в квартиру, то "тропа" стала бы свежей. А такой след видят даже Иные седьмого уровня.

— А зачем нам скрытность? — поинтересовался я. — В городе чрезвычайное положение. Мы можем просто обыскать квартиру.

— Можем, — согласился шеф. — Но что ты будешь делать, если Волков в ответ активирует "пятку"?

Немая сцена длилась не меньше полминуты.

— Светлый Твердислав... — запинаясь, проговорил Кирилл. — Это что же... "пятка" у него?

— Тогда какого чёрта мы тут сидим?! — Я вскочил со стола, на который только что примостился, и торопливо охлопал себя по карманам "сбруи", проверяя снаряжение. — Шеф, его надо брать!

— Сядь! — прикрикнул на меня Твердислав. — Кого ты собрался брать? Волкова? Ну так успокойся — я не знаю точно, есть ли у него "пятка", или нет!

— Вы же сами сказали...

— Я лишь предположил самое худшее! Сашка, ты в Ночном Дозоре работаешь, или в МЧС? Не дёргайся, не пожар! Пока что никто не знает, где артефакт. Волков так или иначе, но с ним связан — через уровни просто так не прыгают. Если так, то он нас выведет к тайнику. Но если мы сейчас начнём суетиться, дёргаться и проявлять прочую несоразмерную активность — Дневной Дозор доберётся до него первым. Мне вам объяснять, что тогда будет?

Твердислав обвёл нас ледяным взглядом.

— Ребята, я боюсь, что после окончания нынешнего кризиса всех вас придётся отправить на переподготовку. Почему я должен растолковывать оперативникам суть их работы? Вы уже спугнули Волкова — но тут уже виноват я сам. Вы опередили мою группу на несколько часов. Я понял, с кем мы имеем дело, только после доклада Яковлева... Кстати, Александр, Эльвира — спасибо вам. Вы сэкономили нам кучу времени.

Вопреки похвале, я почувствовал себя полным идиотом. Не скажу, чтобы ощущение было новым, но чтоб настолько всеобъемлющее... Волонтёрша-наблюдательница, которой я так гордился, была нужна, как амбарный замок на ракетной шахте. Шеф наверняка уже организовал наблюдение по всем правилам. То-то я с утра не видел Олега...

Стоп! А какого лешего тогда вызывать таксиста? Ребята его и так найдут...

Нет, темнит Твердислав. Хоть он и Светлый.

Шеф тяжело поднялся из кресла.

— Ладно, герои, не обижайтесь на старика, — сказал он. — Научитесь, какие ваши годы... За Волкова — спасибо. Эдуард говорит, что это действительно то самое заклинание, что пробудило в Седых способности халфера. Да, Александр, он тебя зачем-то искал, так что будь добр, зайди к нему... На сегодня можете быть свободны, а завтра сориентирую вашу команду на что-нибудь другое.

— Твердислав Владимирович, можно вам задать вопрос?

Маг усмехнулся:

— Шурка, не притворяйся вежливым и дисциплинированным сотрудником, всё равно не поверю... Что ты хотел спросить?

— Юрий Серых, — сказал я. — Что с ним теперь будет?

— Честно? Не знаю, — ответил шеф. — Сам понимаешь, Инквизиция мне особо не докладывает о своих планах.

— Я о "воронке".

Твердислав помрачнел.

— Этого я тоже не знаю. Как показывает опыт, халфер обычно погибает, принося при этом несчастье окружающим. Обычное проклятье можно снять, но халферская воронка — это то, что мы до сих пор только наблюдали издали. Никто не пробовал работать с этими полу-Иными. Так что вариантов множество: Инквизиторы, например, теоретически могут снять проклятье Будинцевой, а Юрий в свою очередь может спалить к кошкам всю их городскую штаб-квартиру... Над твоим приятелем сейчас ломают голову лучшие спецы Гесера и фон Кисселя, но даже они не могут сказать ничего внятного.

Не прощаясь, Твердислав исчез — то ли ушёл через Сумрак, то ли открыл мгновенный локальный портал.

— Я пойду? — не сколько спрашивая, сколько утверждая, сказала Эльвира. Она шагнула было к окну, но, заметив наши укоризненные взгляды, вздохнула и ушла всё-таки через дверь.

Кирилл поглядел ей вслед.

— Меняется наша коллега... — вполголоса проговорил он. — Следопыт, по-моему, мы выращиваем чудовище.

— Обычная низшая вампирша, — возразил я.

— Да ну? А ты припомни её прыжок. Много вампиров способно на такое? Я не спорю, магией она почти не владеет. Но вот физические данные... Если честно, не хотел бы я встретиться с ней где-нибудь в подворотне.

Спорить с ним мне не хотелось. Действительно, равных Эльвире по скорости и силе среди её собратьев почти не было — во всяком случае, в Осколе. Если бы не печать, вампиршу пришлось бы упокоить — слишком страшным противником могла она оказаться в схватке.

Впрочем, в бою между Иными всё решает магия, а уж по этой части Элла уступала даже магам пятого-шестого уровней. Я думаю, мы бы с ней всё-таки справились — не без труда, но справились бы.

— А почему — выращиваем? — спросил я.

— Вспомни, какой она была раньше, — ответил Кирилл. — Ты ведь знал её?

— Как и ты. Знать в лицо всех оскольских вампиров и оборотней — это, вообще-то, наша работа.

— Всё равно. До того момента, как она попала к нам, за Эльвирой никаких сверхспособностей не водилось. Когда погибла команда Драгомира, Элла уцелела буквально чудом. Если бы она тогда уже была способна на фокусы вроде сегодняшнего, ещё не известно, чей прах мы бы сметали поутру.

— А вот ещё, — вмешалась в разговор Инга. — Вы заметили, что Твердислав не сказал ни слова против, хотя теперь в нашем Дозоре служит Тёмная, да ещё — вампирша?

Спустившись на второй этаж и дойдя до двери аналитического отдела, я постучал и, дождавшись невнятного приглашающего возгласа, вошёл.

В аналитическом отделе я не был уже давно, но никаких особых перемен за это время здесь не случилось. По-прежнему стояли у боковой стены два на редкость обшарпанных письменных стола, ещё в советское время позаимствованных из какого-то учреждения. На крышках столов мерцали компьютерные мониторы и магические кристаллы — современный маг-аналитик куда чаще имеет дело с файлами, сетями и базами данных, чем с волшебными "линзами", "палантирами" и "кристаллами памяти". Вдоль противоположной стены тянулись два стеллажа, их полки были до отказа набиты канцелярскими папками и коробками с разнообразным снаряжением. В промежутке между стеллажами стоял новенький сейф воронёного металла — судя по слабо светившейся замочной скважине, доступ к его содержимому преграждал не только навороченный замок. Что именно хранилось в сейфе, толком не знал никто, кроме начальника отдела, да, пожалуй, Твердислава — впрочем, относительно шефа я был далеко не уверен.

В дальнем конце кабинета, напротив входа, размещался третий стол, куда старше, но, как ни странно, куда как приличнее на вид. Это и было рабочее место Эдуарда.

При виде меня начальник аналитического отдела оторвался от вороха жёлто-серых бумажек с записями, которые он раскладывал на манер пасьянса, бросил на меня рассеянный взгляд поверх очков и произнёс что-то вроде "Бареф!" — судя по тону, приветствие. После этого Эдуард снова погрузился в свои загадочные манипуляции.

Не дожидаясь приглашения (а при теперешнем состоянии доктора Овсепяна ждать бы его пришлось весьма долго), я присел рядом с его столом и тоже поздоровался:

— Коннити-ва!

Японским Эдуард Сергеевич точно не владел — как и я армянским.

— Здравствуйте, здравствуйте, Александр! — До Эдуарда наконец дошёл идиотизм ситуации. — Прошу прощения, заработался...

— Ну ещё бы! Похоже, вы сейчас один волочёте всю работу отдела. А куда делись эти два лодыря?

Я имел в виду помощников Овсепяна — Евгения и Ефима, наших штатных аналитиков, магов четвёртого уровня

— Работают. Вы же знаете, что у наших задержанных заблокирована память? Вот они как раз и ищут что-то получше, чем наш обычный Элос... Александр, хорошо, что вы зашли. Дело в том, что наш отдел обнаружил кое-что странное. Раз уж Твердислав Владимирович решил перебросить вашу спецгруппу на вампиризм, то, как мне кажется, вам нужно на это посмотреть.

Интересно... А какого лешего я узнаю такие новости от Эдуарда Сергеевича? С шефом мы расстались всего пять минут назад, и уж он-то мог сказать о том, что грядёт переброска?

Тем временем доктор Овсепян достал из кармана небольшой тёмно-синий кристалл, упакованный в целлофановый пакетик. Похоже, что кто-то накладывал заклятье памяти на медный купорос — наши алхимики иногда так делают, если запись нужна срочно, но ненадолго.

Эдуард Сергеевич положил кристалл в центр левой ладони и скрестил пальцы в знаке "анги-каа".

— Посмотрите сюда, Александр, это довольно любопытно.

Он повёл правой рукой, и перед нами в воздухе повисли десятка полтора радужных облачков.

— Это образы аур тех "диких" вампиров, которых нам удалось обнаружить на данный момент... Вы не замечаете ничего странного?

Я пожал плечами:

— Слишком яркие ауры для вампиров, пожалуй...

— Ну нет, это всего лишь недостатки моей визуализации. В этом плане они ничем не отличаются от ауры нашей доброй знакомой Эльвиры Шаховой или покойного Драгомира.

— Тогда сдаюсь, доктор. Что вы обнаружили?

Эдуард снова пошевелил пальцами, и размытые пятна аур принялись выстраиваться рядами.

— Знаете, Александр, если человек подвергается инициации со стороны вампира или другого низшего Тёмного, то в структуре его ауры можно проследить некоторое сходство с аурой инициатора. Я называю это "линией". Методика разработана лично мной, объём статистики пока что невелик, но кое-какие выводы делать уже можно...Так вот, все зарегистрированные вампиры города до сего момента принадлежали к пяти основным линиям. Это значит, что все старооскольские "обращённые" были когда-то инициированы одним из пяти вампиров. Мои методы позволяют проследить "родство" до десятой степени, так что это довольно точно. А теперь глядите!

Радужные облачка выстроились в фигуру, чем-то напоминающую ствол сухого дерева с несколькими развилками.

— Это — шестая линия! Все "дикари" — "крестники" нового, неизвестного нам вампира-инициатора. Впоследствии некоторые из них начали сами инициировать людей, отсюда ветвления в схеме. Однако суть от этого не меняется... Я попытался представить, как должна была выглядеть аура предполагаемого "прародителя", и вот что получилось...

Пасс — и в стороне от выстроившихся "свиньей" образов возник ещё один.

— Среди оперативных работников вы лучший специалист по низшим Тёмным. Вам знакома эта аура?

Я покачал головой:

— Нет. Вот если бы вы могли хоть что-то сказать о личности этого... "прародителя"...

— Что ж, кое-что я вам скажу с абсолютной уверенностью. Он сам — местный уроженец. В нём явно прослеживаются черты второй оскольской линии, идущей от Трофима Остапенко — упыря, развеянного лично Твердиславом в 1897 году. Кстати, к этой же линии, но тремя "поколениями" позже, принадлежит ваша напарница. То есть Остапенко инициировал другого вампира, тот, в свою очередь — третьего...

— Спасибо, Эдуард Сергеевич, я понял. Что ещё о нём известно?

Аналитик задумался.

— Всё остальное исключительно на уровне предположений... — нехотя проговорил он. — С вероятностью в 60 — 70% можно утверждать, что это — мужчина. Инициирован, скорее всего, более шестидесяти лет назад. Последние пятнадцать-двадцать лет он непрерывно проживал в Старом Осколе... Это всё, чем я могу вам помочь. Остальное, прошу прощения, уже ваша работа.

— Как вы думаете, может быть, стоит привлечь Эльвиру к опознанию?

— Едва ли это будет разумно. До сих пор её действия не причинили вреда никому из "легальных" вампиров города. Когда мы обнаружим инициатора, его придётся казнить. Станет ли Эльвира помогать нам в этом?

Я пожал плечами. Мотивы, заставлявшие молодую вампиршу сотрудничать с Ночным Дозором, для меня до сих пор оставались загадкой.

— Ну что, Эдуард Сергеевич, вы сообщили уже о своём открытии? — Твердислав, как всегда, появившийся из ниоткуда, присел на соседний стул. — Я не шучу, это действительно открытие. Только что пришёл запрос из Европейского бюро Ночного Дозора — они требуют срочно переслать им описание вашей методики расчета "линий". Вы уж постарайтесь, ладно?

— Твердислав Владимирович, вы действительно ориентируете мою команду на вампиризм? — поинтересовался я. — Вроде бы это работа для боевиков...

— Может, ты меня ещё поучишь Дозором руководить? — Твердислав фыркнул, как рассерженный кот. — Нет уж, боевики — боевиками, но сейчас нужен именно розыск. Больше того, лично тебе будет особое задание. Любой ценой нужно захватить живьём несколько "дикарей" — как минимум двух — трёх.

— Для суда?

— Нет, для исследования. Доктор, вы разве не рассказали ещё об этом?

— Прошу прощения, не успел, — Эдуард Сергеевич кивнул на листки, которые тасовал перед моим приходом. — Дело в том, что с этими "дикими Тёмными" связано ещё одно загадочное обстоятельство. Мы до сих пор не можем определить механизм инициации. Ясно одно — это далеко не всегда обычный вампирский укус. Из десяти замеченных "дикарей" только трое было инициировано стандартным образом. Как стали вампирами семеро остальных — пока непонятно.

— Ясно... — задумчиво протянул я. Ясного-то как раз не было ни на грамм, но это — сейчас. Может быть, позднее, когда мы ознакомимся со всеми материалами, то сможем понять больше? — Пойдём охотиться на вампиров... Когда приступать?

Твердислав и Эдуард переглянулись.

— Чем быстрее, тем лучше, — ответил мне шеф. — Но не раньше послезавтра. По соглашению с Тёмными, следующие сутки у нас — перемирие. Оба Дозора воздерживаются от каких-либо акций, не будет даже патрулирования. Так что можешь спокойно планировать операции своей спецгруппы, а ещё лучше — просто отдыхать... Кстати, не "на вампиров", а "за вампирами". В чём разница — понимаешь?

— Не совсем.

— Когда охотятся за кем-то, его собираются поймать. А когда на кого-то — то убить... Ладно, иди и отдыхай.

— "Штирлиц, можете расслабиться", — непочтительно хмыкнул я.

— Вот именно. Только не нужно спьяну доставать карту Воронежа... — Твердислав негромко засмеялся и махнул на меня рукой. — Всё, свободен! Уйди с глаз моих! Штандартенфюрер хренов...

Шеф явно припомнил не только старый анекдот, но и наши наскоки на Инквизитора.

Покинув аналитический отдел, я направился в курилку — маленькую комнатушку два на полтора рядом с мужским туалетом. Только что полученные сведения надлежало тщательнейшим образом обдумать, а размышлять, к сожалению, я предпочитаю с сигаретой в зубах.

Пообещав своему организму долгий и основательный курс очистки и "апгрейда" (когда-нибудь... в отдалённом будущем... или хотя бы когда закончится это невнятное дело с "пяткой", дикими вампирами и прочей чертовщиной...), я вытащил наконец пачку "Честера". Организм, давно уже приученный верить обещаниям своего владельца (как правило — совершенно пустым), смирился и приготовился получать если не пользу, так хотя бы удовольствие.

С наслаждением затянувшись крепким ароматным дымом, я расправил мозги и взмахнул извилинами.

Итак, первое. Мы имеем некоего вампира, который — будем называть вещи своими именами! — откровенно забил на Договор и принялся штамповать "детишек" в промышленных масштабах. Не скажу, чтобы это было в порядке вещей, однако подобное уже случалось не раз -сводки из других Дозоров листать доводилось частенько. Эдуард прав: свою работу он сделал, и теперь настала наша очередь. Привычная работа оперативника-"сыскаря": нашёл, поймал, развоплотил... или сдал Трибуналу — это уж как получится.

Второе — загадочный механизм инициации, по поводу которого ничего не может сказать толком даже великий и могучий доктор Овсепян... Кстати, сколько бы я не подтрунивал над Эдуардом Сергеевичем, факт остаётся фактом — из провинциальных аналитиков в России он лучший — всех специалистов классом повыше давно уже сманил в Москву сам Пресветлый Гесер. Так что если Эдуард сказал, что новоиспечённые вампиры становились таковыми каким-то нестандартным способом — значит, способ этот действительно нестандартный.

Забавно, между прочим, звучит само понятие — "нестандартный способ инициации"... Насколько мне было известно, механизм превращения человека в Иного, пусть даже и низшего, никем до конца не исследован. Маги-теоретики роют носом землю уже не первое тысячелетие, но до сих пор все результаты их исследований сводятся к одной фразе в наших учебниках: "Укус вампира или оборотня, желающего инициировать жертву, при её на то согласии, может сделать человека соответственно вампиром или оборотнем". О каком уж тут стандарте можно говорить...

Стоп! А вот теперь помедленнее!

В чём может заключаться этот пресловутый "способ"? Вариантов немного:

— жертва инициируется без согласия вампира;

— жертва инициируется помимо собственного желания;

— жертва инициируется не укусом — например, бесконтактно и на расстоянии.

Последнее, кстати, мне показалось наиболее правдоподобным. Как известно, вампиры хоть и являются низшими Иными, но способности к дистанционному воздействию на людей у них не отнять. Та же Эльвира всего пару часов назад весьма эффектно продемонстрировала, что такое настоящая вампирская магия.

Для очистки совести я мысленно прокрутил и два первых варианта, пытаясь найти в них возможную выгоду для Тёмных.

Первый, на мой взгляд, совершенно бесполезен: ничего, кроме неудержимого возрастания "поголовья", он не даст — а ведь, как говорил ещё Суворов, в бою берут не числом, а умением. Толпа "новообращённых" окажется негодной даже на пушечное мясо. Да и зачем искать способ инициации против воли вампира, если практически любой упырь с радостью "обратит" кого угодно?

Второй вариант показался мне более многообещающим. Всё-таки, что ни говори, благодаря книгам и фильмам ужасов имидж у вампиров... мягко говоря, не очень привлекательный. Человек, чья инициация нужна позарез, может и заупрямиться... Вздор, о чём это я? Когда горла касаются клыки — тут уже не до геройства! Как ни обидно, в такой ситуации большинство людей предпочтут вампирскую не-жизнь честной человеческой смерти.

Кроме того, среди "рекрутов" могут оказаться люди, больше склонные к Свету, чем к Тьме. И что тогда прикажете делать с нежитью, имеющей отчётливые Светлые замашки?

Такой, как Эльвира?

Свет и Тьма, неужели — это реальность?

Невообразимым усилием воли я заставил себя успокоиться. Нет, этого не может быть. Я уже достаточно долго общаюсь с этой девушкой. Она — не Светлая, и дело тут даже не в профиле Силы. Её слова и поступки — это всё-таки Тьма. Та Тьма, которая не равносильна примитивному злу.

Ведь даже Свет — это не всегда добро...

Скрипнула, открываясь, дверь, и в курилку ворвался Николай. Широким скользящим шагом он пересёк комнату, остановился под самой вытяжкой и зашарил по карманам.

— Добрый день, Николай Тихонович! — поздоровался я.

Боевой маг вздрогнул и оторопело поглядел в мою сторону. Только сейчас до меня дошло, что, несмотря на энергичность движений, Николай был совершенно погружен в свои мысли.

— Маскируемся? — поинтересовался он. — От кого же, интересно?

— Да я, вроде бы, и не прятался...

Так оно и было. Маскироваться от мага второго уровня для меня — занятие совершенно бессмысленное. К тому же прятаться сейчас действительно было не от кого.

— Жаль... — протянул Николай. — Если бы ты маскировался, я бы доложил Твердиславу, что у нас подрастает талантливая молодёжь. А так придётся только признать, что я старею.

— Не прибедняйтесь. Вам ещё до старости...

Николай усмехнулся:

— Как говорится, ни один подхалим ещё не пострадал... Кстати, мы же вроде бы успели перейти на "ты"? — Маг вытащил руку из кармана, точно забыв, что собирался курить. — Хорошо, что ты мне попался, Следопыт. Ты всё ещё руководишь своей группой?

— Да. Сейчас вот новую задачу поручили...

— Знаю, — перебил меня Николай. — Больше того, именно я и подкинул эту идею Твердиславу. Мои ребята уже уничтожили троих "дикарей", а выследили почти полтора десятка. Попутно и выяснилась вот эта вот... чертовщина. Что ты сам об этом думаешь?

Выслушав мои выводы, Николай задумчиво кивнул:

— Интересная версия, не хуже любой другой. Впрочем, не обольщайся — и не лучше тоже. Если Овсепян отмалчивается, значит, он и сам ничего толком не знает...

— Странная история, — сказал я. — Да у нас сейчас вообще много странного происходит. Взять хотя бы этот загадочный тайм-аут. В городе кризис, на счету каждый час. И вдруг ни с того ни с сего подарить врагу целые сутки...

— Это не тайм-аут, — возразил Николай. — Это пат. Мы заигрались в войну, забыв, что у Тёмных на этот счёт может быть своё мнение. Я не знаю точно, однако мне кажется, что в ответ на нашу охоту за "дикарями" Агон начал уничтожение штатских Светлых. Волшебница, убитая на Макаренко — однозначно работа Дневного Дозора. Мы рискуем получить город без Иных... Сам понимаешь, что Твердиславу это не нужно. Он вызвал Агона на переговоры. Тот согласился, но поставил условие о суточном перемирии... Обычные игры.

Я почувствовал, что Николаю сейчас до смерти охота с кем-нибудь поговорить на глобальные темы, и не ошибся.

— Отношения Дозоров, чтобы тебе было понятнее, можно уподобить отношениям США и СССР во времена "холодной войны", — начал он — Точнее, это сверхдержавы неловко копировали нас... Всё то же самое: накопление сил, борьба разведок, интриги... Но иногда стороны сходились в прямом противостоянии, и тогда американские самолёты накрывали бомбами советские сухогрузы в гаванях Вьетнама, а ракетчики с типично азиатскими именами — типа Ли Си Цын — валили "Фантомы"... Так вот, Оскол — это и есть Корея, Вьетнам или Афганистан для Дозоров.

— Преувеличиваешь...

— Да? Ну что ж, сам подумай: почему в городке с населением, не дотягивающим и до трехсот тысяч человек, оба Дозора состоят из трёх десятков сотрудников каждый? Для сравнения — всё черноморское побережье Украины контролируют всего две дюжины Иных.

— Сложная оперативная обстановка... — начал было я.

— Да, сложная. Вот только создают её лично оба руководителя городских Дозоров.

Мой собеседник несколько секунд помолчал.

— Знаешь, Светлый, что касается Твердислава с Агоном и их маленькой личной войны, то я всегда вспоминаю одну байку — именно байку, за историческую достоверность не ручаюсь... В своё время СССР имел великолепный подводный флот. Субмарины всё время оказывались в абсолютно ненужных, с точки зрения американцев, местах. И тогда Америка стала принимать меры. У них как раз поступила на вооружение новейшая лодка с исключительно крепким корпусом. Её предназначали для сверхглубоких погружений, для прохода сквозь арктический лёд, но она оказалась идеальным оружием подводной войны. Старомодный таран — и советские подводники навсегда уходили на дно Мирового океана. Эту лодку прозвали "убийцей субмарин"... В Москве рвали и метали, но никаких обвинений предъявить не могли — с глубины не возвращаются, а американцы всё могли списать на трагическую случайность. И тогда был найден ответ: в океане исчезло несколько уже американских подлодок Из экипажей не выжил ни один человек. Русские действовали проще: они торпедировали врага... Обе стороны, естественно, не стали предавать огласке эту необъявленную подводную войну, но с тех пор хитроумные янки стали несколько менее хитроумными.

— История поучительная, однако в чём аналогия?

— В том, что когда, например, в бою с оборотнями-браконьерами погибли твои старшие коллеги, Твердислав не стал передавать дело в Трибунал Инквизиции. Он предпочёл втихомолку отправить в Сумрак двух сильных Тёмных — тех, до кого смог добраться так, чтобы не подставить Ночной Дозор. Ты не знал? Разумеется, Дневной Дозор предпочитает не афишировать свои потери. Да и не было никаких Светлых киллеров, ожидавших в подъезде своих жертв. Всё сделано куда тоньше... Только вот и действия Агона были только "обороткой", ответной акцией... Эта маленькая война тянется уже почти сто лет, не прервавшись даже во время фашистской оккупации. За это время погибло несколько десятков рядовых дозорных с обеих сторон и без счёта штатских Иных.

Честно говоря, мне не очень нравились рассуждения Николая. Слишком уж много в них было застарелого цинизма, снова напомнившего мне об Инквизиторах.

И Тёмных.

Я не решился задать вопрос, но он и не потребовался.

Старый маг кивнул:

— Ты прав, Александр. Я — Тёмный.

Он замолчал, и я снова не рискнул ни о чём спрашивать. Однако через полминуты Николай заговорил сам:

— Много лет назад я служил в Дневном Дозоре одной маленькой европейской страны. Молодость, романтика... Однажды мой руководитель спланировал операцию против Светлых — гениальную и простую. В случае выигрыша Дневной Дозор получал право на пять-шесть воздействий первого уровня, а это гарантированный перехват баланса, обращение к Тьме пяти-шести миллионов людей. Однако с моей точки зрения операция имела один неустранимый недостаток — в ходе её проведения мне предстояло погибнуть.

— И...

— И я дезертировал. Ты бы так не сделал, я уверен. Все вы, Светлые — идеальные камикадзе. А я, как и положено Тёмному, был эгоистом до мозга костей и ставил собственное существование куда выше дела Тьмы. Тогда я и не помышлял о переходе на сторону Света. Мне просто хотелось выжить. Но Оордаз, мой начальник и учитель, слишком много поставил на эту операцию. Он играл втёмную, не ставя в известность никого из руководства, и рисковал не только карьерой, но и жизнью — провала бы ему не простили. Оордаз решил добиться силой того, что не вышло хитростью. И трое бывших коллег явилось по мою душу. Я убил их всех... Потом был Трибунал, и я первый и последний раз в жизни видел растерянных Инквизиторов — оказывается, Оордаз имел право наказать ослушника, но и я имел право защищать свою жизнь. Великий Договор вообще не регламентировал эту ситуацию.

У меня всегда была хорошая память на дополнения и прецеденты. Протокол N1 от 1848 года... так вот почему он был принят... Но всё равно, ни одна сила в мире не защищает Тёмных друг от друга.

— Я всё равно не понимаю, Николай. Ты мог бы остаться штатским магом, раз уж обвинения с тебя были сняты. Или стать Инквизитором, как это обычно бывает. Почему ты пошёл в Ночной Дозор?

— Я ненавижу дело Тьмы, — ответил он. Спокойно и негромко... вот только почему-то от голоса Николая повеяло мёртвым холодом. — Не стоило бы этого говорить... но ты слишком хорошо умеешь слушать, Следопыт. Среди тех, кого я тогда убил, была ведьма... Тебе ничего не скажет её имя. Но её хладнокровно натравили, надеясь, что у меня не поднимется рука защищаться... что моя любимая убьёт меня... Вышло наоборот. И я пошёл в Ночной Дозор, чтобы отомстить Оордазу, который заставил меня сделать это. И всем Тёмным, для которых подобное — норма. Я отмстил, сдал своего учителя с потрохами. Через две недели его не стало.

Чиркнула спичка, меня окатило волной дыма от дешёвых крепких папирос — ничего другого Николай не курил.

Что ж, чего-то подобного я и ожидал. В конце концов, недаром Твердислав при мне дважды оговорился: "Агон надеялся, что я воспользуюсь "пяткой"... Для нас она практически бесполезна..." Следовательно, в Ночном Дозоре был кто-то, кто мог применить в бою этот артефакт Тьмы.

Маг, проживший на свете десять веков, не бросает слов попусту. Твердислав умышленно выдал мне тайну Николая. Интересно, зачем ему это понадобилось?

Проходя по коридору, я увидел Эльвиру. Вампирша сидела боком на подоконнике, легкомысленно покачивала ногой и с откровенным сожалением рассматривала ногти. Вампирская регенерация имеет свои пределы: хотя все раны давно уже были залечены, маникюр у Эльвиры особой красотой пока что не блистал. Впрочем, на её месте я бы радовался и тому, что руки вообще уцелели — пользоваться Светлым оружием вампирам противопоказано.

Странно. На этом этаже Эльвире делать было абсолютно нечего. Хотя она и числилась внештатным сотрудником Дозора, но допуск у вампирши был минимальный, и в большинство кабинетов она не имела права даже заглядывать.

Заметив меня, Эльвира моментально отвернулась и с преувеличенным вниманием начала рассматривать внутренний двор, куда выходило окно.

Во исполнение приказа Твердислава "отдыхать и на весь день забыть о работе", мы принялись готовиться к полноценному отдыху.

Традиционно все "дозорные посиделки" проходили у меня. Устраивать грандиозный "сейшн" я, конечно же, не собирался. Тихо, мирно посидим небольшой компанией, немного выпьем...

Ага, щаз-з! Разбежались! Я сильно недооценил напряжение, царившее у нас в Дозоре, и желание наших расслабиться, благо на то имелось благословение шефа. Вечеринка сразу же вышла из рамок "тихих посиделок только для своих".

Вообще-то я приглашал только Андрея и Олега с Кириллом — Инга идти ко мне отказалась, прибившись к другой компании. Андрей, явившийся первым, прихватил с собой Бориса — своего коллегу из ГБР. Я, впрочем, не протестовал — Борис отличался лёгким компанейским характером и был лучшим гитаристом среди дозорных-оскольчан. Слушать магнитолу, конечно же, приятно, но иногда хочется и живой музыки.

Кирилл ввалился чуть ли не в обнимку с Иваном — вот это было уже удивительно. Неужто наш мизантроп наконец-то нашёл родственную душу? Пользуясь своим правом хозяина, я загнал обоих на кухню и заставил строгать салат — припасённой закуски на всю ораву уже не хватало.

Но вот Палыч меня удивил. Командир всегда поглядывал на нас немного свысока — как и положено молодому начальнику. Тут же он не только согласился придти, но и притащил за компанию наше "мышиное семейство" — Олю из техслужбы и Лену из арсенала, двух юных волшебниц, которых обычно никто не слышал и не видел.

— Привет, — несколько удивлённо поздоровался я. — Оль, а где ты Вадима потеряла?

Вадим Сергеевич, начальник нашей техслужбы, был универсальным специалистом — автомеханик, сантехник, электрик и системный администратор в одном лице. Собственно, только из-за его незаурядных талантов наша техслужба уже год состояла всего из двух Иных — после ухода на повышение Сергея Вадим заявил, что ему (цитирую) "второй алхимик на хрен не сдался", а Иных-работяг, у которых руки растут из природой назначенного места, в поле зрения пока что не появлялось. С текущей работой они с Олей как-то справлялись вдвоём, лишь изредка привлекая рабочих-людей. Ходили слухи, что их связывают не только служебные отношения, но уж это меня точно не касалось.

— Кинул он нас всех, — ответил вместо неё Олег. — Там своя компания собралась, Сергеич с ними. Следопыт, тут, в общем...

Наблюдать, как нерешительно мнётся наш железобетонный командир, было одно удовольствие.

— В общем, мы не одни приехали. Только я не знаю, пустишь ли ты этого гостя...

— Кто? — обречённо поинтересовался я.

— Эльвира, — Олег покосился через плечо назад и вниз. Вампирша пока оставалась на площадке этажом ниже.

У Кирилла, выглянувшего из кухни, где он отбывал трудовую повинность, отвисла челюсть:

— Палыч, ты рехнулся! Ты что, серьёзно притащил сюда вампира? Сашка, гони её в шею!

— Ша! — прикрикнул на него я. — Это ещё что за бунт на корабле? Квартира моя, пускаю кого хочу! И вообще, даёшь равенство дозорных во всём мире!

— Да нормально всё, Кирыч, не парься! — пробасил с кухни Андрей. — Вампиры водку не пьют, так что нам больше достанется! Корпоративная вечеринка, чтоб её... Чёрт с ней, пускай будут и вольнонаёмные!

Забегая вперёд, скажу, что Эльвира повела себя на редкость правильно — весь вечер она отсиживалась где-то в углу со стаканом сока и внимания к себе привлекала не больше, чем стоявшая там же тумбочка. Даже наши боевики меньше чем через час стали воспринимать вампиршу лишь как предмет обстановки.

При всей моей безалаберности есть у меня одно железное правило: я никогда не курю в комнате. Вот и сейчас я стоял у настежь распахнутого окна на кухне и усердно старался слепить из табачного дыма облако в виде букв "НДСО" — по идее, это должно было означать "Ночной Дозор Старого Оскола".

Сизые волны наконец-то сложились в нечто похожее на наш вензель, и я без сожаления подул на них, выгоняя за окно — на радость соседям. Если кто-то сейчас наблюдает за моим окном, то тема для разговоров у него уже появилась.

Свет и Тьма, чем только не развлекаются подвыпившие Иные... Вот так и возникают городские байки про барабашек и посадку НЛО в Воронеже. Впрочем, если даже визит компании местных вампиров остался без особого внимания, то вряд ли кто-то обратит внимания на мои шалости с дымом.

Вспомнив о бурной ночке, я провел пальцами по оконному переплёту. В том месте, где впивались когти вампирши, до сих пор чувствовалась шероховатость — всё-таки слабовато я владею бытовой магией. Окно стеклил так и вовсе по-человечески, этими вот нежными ручками... Хорошо ещё, что хотя бы дверь мне поставили за счёт конторы.

За дверью как раз грянули во всю мощь трёх молодых глоток наш неофициальный гимн:

И треснул мир напополам — дымит разлом,

И льётся кровь, идёт война добра со злом,

И меркнет свет, в углах паук плетёт узор,

По тёмным улицам летит Ночной Дозор!

Что ж, есть разные способы обеспечивать маскировку... Как-то полгода назад мне довелось общаться с отцом Никифором — молодым прогрессивным священником одного из местных храмов. Он тогда сказал: "Самая подлая выдумка дьявола — это говорить людям: "Меня нету!"". Забавно, но Пресветлый Гесер лет восемь назад поступил в точности как тот самый дьявол: контакт, лёгкое воздействие, дозированная утечка информации — и писатель-фантаст, талантливый, но тогда ещё не слишком известный, пишет роман "Ночной Дозор". А дальше уже покатилось: продолжения (тут уж и наши оппоненты-Тёмные подключились, да и Инквизиция в стороне не осталась), дико раскрученный фильм; песенка, которая не звучала в своё время разве что из утюга... И всё, и ни один нормальный человек никогда уже не поверит в существование Иных.

Что ж, у милиции есть "Наша служба и опасна, и трудна...", "Опера". А у нас теперь — "Ночной Дозор". Интересно только, каково было несчастному Городецкому слушать каждый день детали своей биографии из любого приёмника?

Тем временем песня продолжалась, но уже совсем "не в ту степь":

Жил-был на свете Яковлев Сашка,

И было в Осколе ему плохо и тяжко.

Пришел к Твердиславу: "А ну-ка отпусти!"

"Легко, мой хороший, только хлопну в ладоши —

И служба прервётся, карьера оборвётся,

И весь Ночной Дозор от тебя отвернётся!"

Но тут налетели на Сашку вампиры,

Выгнали его из любимой квартиры...

Ну, гады! Я щелчком отправил окурок в открытую форточку и решительно распахнул дверь, готовясь к разборке с нашим доморощенным пиитом и его корешами. Светлые, блин! Поймаю — они у меня все грачами-оборотнями станут, чтобы слететь с балкона вниз...

Кроме шуток, действительно довелось познакомиться в Воронеже с одним Тёмным, который оборачивался в гигантского грача. Как там пел Высоцкий? "Толку было с него, правда, как с козла молока, но вреда, однако, тоже никакого...". Вот-вот. Оборотень не причинял никакого вреда людям — ну, разве что, вгонял в ступор случайных прохожих, заметивших в небе этакое вот чудо...

Когда я вошёл в комнату, наш бард, даже не оборачиваясь, ухитрился понять, что продолжение песенки чревато неприятностями. Хлопком ладони по струнам он заставил гитару замолчать, после чего с места в карьер загорланил что-то новое:

Раз один Светлый маг из Оскола

Прогулялся по улице голый.

Он ходил, не стеснялся,

Всем вокруг улыбался,

Очень странный Иной из Оскола.

Лимерики, конечно же, были корявенькими... мягко выражаясь, да и мелодию он явно содрал у кого-то. Но уж лучше пускай поёт эту вот белиберду...

Успокоившись, я вошёл во вкус и даже начал подпевать:

Один старый вампир из Марокко

Стал поклонником русского рока.

Подкрепившись слегка,

Он врубал Шевчука,

Оглушая всех граждан Марокко.

Н-да... А что, пожалуй, даже забавно.

Вечеринка затянулась до поздней ночи. Где-то в полтретьего я начал вежливо, но непреклонно выпроваживать коллег по домам — завтра (точнее, уже сегодня) кончалось перемирие с Тёмными, и нас ждала работа. Мы все, конечно, умеем не спать по нескольку суток подряд, но лучше не злоупотреблять этим. Да и само магическое взбадривание — далеко не удовольствие, уж поверьте Иному, не раз на своей шкуре испытавшему эту процедуру.

Ребята меня понимали и уходили без скулежа и попыток остаться — зачем ночевать на полу, если можно потратить полчаса и выспаться в своей кровати? Два вызванных такси приняли в себя всю компанию. Подвыпивший Олег, правда, решил изобразить мага вне категорий и начал было провешивать портал, но вовремя заметил наши иронические взгляды и благоразумно решил не срамиться. Его второй уровень в принципе позволял такие фокусы, но — именно в принципе. До этого вечера, насколько я знал, Олег никогда даже не пытался создавать порталы.

Проводив взглядом красные огоньки отъехавших машин, я неожиданно обнаружил, что по крайней мере один гость у меня ещё имеется. У дверей подъезда зябко куталась в ветровку Эльвира. Ветровка, кстати, была моя.

— А ты что? — поинтересовался я.

Вампирша пожала плечами:

— Мне некуда идти.

— Домой вернуться не пробовала?

Она не ответила, а через секунду сквозь алкогольный туман до меня дошло, что идея была не самая лучшая. Элла жила вместе с родителями-людьми и, пока "дикие" не оставили ещё её в покое, показываться там вампирше было нельзя.

— Извини. Приглашаю тебя войти, — Я рывком распахнул дверь. — Сейчас вызову машину и отправлю тебя в дежурку.

Эльвира снова промолчала. Обратно в офис Ночного Дозора ей явно не хотелось.

После секундного колебания я махнул рукой:

— Ладно, переночуешь у меня!

Грех сомневаться в напарниках, пусть даже они и Тёмные. А если я в ней ошибся... Что ж, смерть во сне — не самый плохой вариант.

Однако меры принять стоило. Как можно незаметнее я постарался наложить на себя одно небольшое заклятье, ускоряющее реакцию — глядишь, при внезапном нападении успею активировать "метку". У заклятия, правда, имелся один неустранимый недостаток — оно ускоряло и метаболизм, заставляя организм быстрее расщеплять алкоголь. Это ослабляло защиту, но тут уж ничего не поделаешь. Специализированных защитных амулетов у меня с собой не было, а "кольцо Перуна" — не щит, а, скорее, меч (а если уж быть совершенно точным — кинжал).

Поглядев на будильник и убедившись, что стрелки неуклонно приближаются к трём, я полез в шкаф за постельным бельём.

— Поспишь на кресле, оно раскладывается. Я, конечно, Светлый до мозга костей...

— Так что приходится носить абажур... — закончила за меня Элла.

— Вот именно, но уступать тебе единственный диван не собираюсь — моя доброта так далеко не простирается.

Вампирша, уже забравшаяся с ногами в то самое кресло, пожала плечами:

— Да кто бы сомневался... Уютного гробика, обитого бархатом, у тебя всё равно не найдётся... И вообще, вампиры недосыпания не боятся.

— А чего же вы боитесь? — полушутя спросил я.

После секундного колебания Эльвира ответила:

— Огня. Раны у нас исчезают через пару минут, а вот ожоги... Я как-то руку на костре прижгла, так на пальцах вся кожа слезла, месяц заживало. Может, поэтому про чеснок легенды ходят — он ведь жгучий...

— Погоди, но ведь после боя на лестнице тебя привезли обугленную до костей!

— Ну правильно. Только вы же сами потом меня кровью с ложечки поили. Да и потом, огонь огню рознь. Я про настоящий говорила, а не про магический — хотя тоже гадость неимоверная... Для человека единственный способ справиться с кем-то из нас — это сжечь в прах.

— Или искупать в чистом спирте.

Вампирша покачала головой:

— Нет. Это очень больно, но не смертельно. Впрочем... если действительно искупать... Нет, глупости! Я что, дам себя затащить в ванну со спиртом?

— А серебро?

— Полкило как минимум. Если возьмёшь автомат и пару "рожков" с серебряными пулями... да ещё ни разу не промажешь... Тогда да. С серебром — это к оборотням. Их оно почему-то валит с одного попадания.

— Осина? — продолжал я перечисление.

Эльвира кивнула:

— А вот это смертельно. Не знаю почему, но осина делает нас в чём-то людьми. Раны заживают медленно, а если попадёшь в сердце — мгновенное развоплощение... Да ты ведь сам знаешь, убивал уже...

— Я был при исполнении.

— Знаю, — Эльвира замолчала.

Разложив диван, я снова покосился на свою сегодняшнюю квартирантку. Чёрт её знает, проснусь ли утром? Пойти покурить напоследок, что ли?

Не зажигая света, я распахнул окно на кухне и вытащил всю ту же пачку "честера".

Свет и Тьма, во что же ты вляпался, дозорный? Решил переплюнуть ведьмака Геральта, проведя ночь с упырицей под боком? Какого лешего ты оставил её в своём доме?

За спиной скрипнула дверь и раздались осторожные шаги.

— Угощайся, — не глядя, протянул я сигаретную пачку через плечо. — Хотя ты вроде бы не куришь? Скучно сидеть одной?

— Светлый, будь добр, помолчи, а? — Элла откинула занавеску и встала рядом, глядя в раскрытое настежь окно.

Внизу в розоватом свете уличных фонарей спал притихший проспект. Прошуршала запоздалая машина, да мелькнул сгорбленный силуэт ночного покупателя у круглосуточного киоска — вот и всё. Тишина и темнота, словно во всём городе из людей остались только мы.

Впрочем, мы-то как раз не люди...

— Люди... — с непонятным выражением произнесла Эльвира. — Пища... Ресурсы... Тебе вот их жалко...

— Я же Светлый,.— ответил я, лишь секунду спустя осознав, что произошло.

Тёмная Иная прочла мои мысли!

Я наскоро проверил свой "защитный кокон". Пробоев не было, следящих заклятий — тоже. Лишь едва заметно тлела ниточка экстренной связи с Твердиславом, но тот, похоже, сейчас уже спал или был занят совсем другими делами, совсем не интересуясь одним из подчинённых.

Значит, это не было магическим сканированием. Просто сейчас мы думали об одном и том же.

— Воинствующий идеалист, как и все вы... — продолжала тем временем Эльвира. — Вон, смотри. Видишь, как горит аура? Не знаю, кто это, но он — редкостная сволочь... Знаешь, жребий — жребием, но почему-то именно такие достаются нам чаще всего. И тогда я радуюсь тому, что я — вампир.

Спорить не хотелось, как не хотелось и глядеть через Сумрак. Нет ничего приятного в разглядывании ауры "редкостной сволочи". А самое главное — мне не хотелось сейчас видеть ауру самой Эльвиры.

— Ты уже получала лицензии? — спросил я.

Едва различимая в темноте Элла кивнула.

— Да. Как и положено — одну, при регистрации... А ты что, не смотрел моё досье?

— Нет.

— Ясно... Не хотел вдруг узнать, что я не такая невинная девочка, что на мне уже висят одна-две смерти... Ну так не переживай. Я охотилась. Но не убивала.

— Что?

— Что слышал... Знаешь, почему умирает человек, укушенный вампиром? Не от кровопотери — сколько мы там выхлебать успеваем, грамм двести-триста, и то не всегда... Нет. Просто обычно мы жадничаем и высасываем всю жизненную силу. Можно остановиться, но этого почти никто не делает. А мне пришлось научиться...

Эльвира вздохнула.

— Не повезло мне тогда... У меня подруга была, мы в школе десять лет за одной партой просидели. Она уже замуж собиралась, меня на свадьбу пригласила... А жребий выпал на её парня. Представляешь? И мне деваться некуда — ломает страшно, голод жуткий. И убить его я не могла — как мне потом Светке в глаза-то смотреть? Я всё-таки решилась. Подгадала, когда никого не будет дома, пригласила его... — Эльвира хохотнула, коротко и неестественно. — Не знаю, что он там себе вообразил, но клеиться начал со страшной силой. Обниматься полез, козёл, меня на диван завалил... Но ничего он толком не успел. Я его только разок поцеловала, нежно так — в шейку... и улыбнулась ласково... — В темноте блеснули клыки. — Он безо всякого Сумрака сквозь дверь проскочил. Трусы его у меня до сих пор лежат где-то как сувенир...

— Бурная у тебя личная жизнь, — усмехнувшись, сказал я. Усмешка тоже вышла не совсем натуральной.

— Да уж... Бурная, хоть и не жизнь. Я же нежить, забыл?

— Забыл.

Эльвира оперлась руками на подоконник и подалась вперёд.

— Ну так не забывай... Всё бы отдала, чтобы стать обычной Иной! Хоть ведьмой, хоть кем... Оборотни, суккубы... Вроде бы тоже — низшие Тёмные, а всё равно — они-то живые...

— А ты что, хотела бы стать суккубом?

— Нет, — после короткого раздумья ответила Эльвира. — Тот же вампиризм, только Силу забирать не из крови, а из спермы... Нет уж, лучше убивать по ночам, чем ложиться под первого встречного!

— Ты же не убиваешь.

— Это временно. Я не хочу коротать жизнь двуногой пиявкой. Если уж быть вампиром — так высшим! — Эльвира раскинула руки в стороны. — Взлететь над городом, чувствовать силу в крыльях, ветер в лицо! Свобода и небо! Вот только...

Её руки опустились, повиснув как плети.

— Не будет этого. Ничего не будет... "Серый молебен" — от вас... или "спайдерфлейм" — от своих, Тёмных...

— Ты ещё жива.

— Пять лет как мёртвая.

— Живая.

Я обнял её за плечи и прижал к себе. Наши губы соприкоснулись.

Никто тебя не тронет. Пусть сначала переступят через меня! Я никому тебя не отдам, Тёмная!

Я знаю. Я выпью кровь из любого, кто посмеет поднять на тебя руку, Светлый. Мой Светлый!

Наши мысли сплетались воедино, и больше не нужны были слова — глупые, медленные и лживые.

Ты — мой Свет... Ты — моя Тьма... Только ты.

Её кожа была холодной, как лёд.

— Некрофил... — задыхаясь, прошептала Эльвира, лихорадочно расстёгивая пуговицы на моей рубашке.

Я подхватил её на руки и понёс в комнату.

Как назвать то, что происходило между нами той ночью? Секс — всего лишь телодвижения без чувств, своего рода парная гимнастика. Любовь — да какая может быть любовь между теми, кто служит силам, между которыми нет и не может быть ничего общего? Мы просто стали единым. Мысли, тела и души.

И мне было всё равно, что простой хорошей девушки Эльвиры Шаховой нет в живых вот уже пять лет. И ей было всё равно, что руки, которые её обнимают, уже оборвали существование двух других вампиров. Мы были вместе — и сейчас имело значение только это, и ничего больше.

Мы забылись под утро тяжёлым глубоким сном. Ночь вымотала нас до предела. Впрочем, я не знал, нужен ли Эльвире на самом деле сон.

Я вообще слишком мало ещё знал про неё, но надеялся исправить это как можно быстрее.

Проснулся я раньше и долго лежал, опершись на локоть и глядя на Эллу попеременно обычным и Сумеречным зрением.

Вампир. Абсолютное зло, не имеющее права на существование. Встретил — развей. Именно так должен относиться любой Светлый к Эльвире и ей подобным.

Вот только я сейчас видел совершенно другое. Несчастную одинокую девчонку, выросшую на книгах и высосанных из пальца идеях. Иллюзии и наивность, детская жажда справедливости толкнули её когда-то на самую большую ошибку, которую только может совершить человек.

Эльвира чуть приоткрыла глаза. Секунды три её взгляд, ещё мутный и полусонный, скользил по моему лицу. Потом она вдруг покраснела (это голодная-то вампирша!), резко перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

— С добрым утром... — задумчиво протянул я.

— Отвернись! — сдавленно донеслось из недр подушки. — Пожалуйста!

— Тебе не кажется, что для девичьей стыдливости уже немножко поздновато? — Моя рука легла на её плечо, скользнула между лопаток к пояснице, остановившись несколько ниже.

Эльвира дёрнула ягодицей, как лошадь, которой на круп села муха:

— Да отвернись же ты, зараза! Будь человеком!

— Я не человек, я — Иной! — вредным голосом ответил я.

— В лоб дам! — Эльвира приподнялась на локтях, и отворачиваться мне расхотелось окончательно. — Станешь бывшим Иным! Скотина ты, Сашка, хоть бы простыню вчера положил!

Я засмеялся, обнял её и, не обращая внимания на возмущённые крики и невнятные угрозы типа "Голову оторву, и всё остальное — тоже!", притянул Эльвиру к себе. Через пару секунд крики и угрозы стали совершенно нечленораздельными. Ещё через минуту кричать захотелось уже мне: от объятий Эльвиры у меня захрустели рёбра.

В нашу штаб-квартиру мы примчались всего за пару минут до начала рабочего дня — и до истечения срока перемирия между Ночным и Дневным Дозорами. Несмотря на практически бессонную ночь, я был готов на всё: сворачивать горы, распрямлять реки, обращать людей к Свету.

Или выдерживать взгляды коллег, прекрасно осведомлённых о том, что Эльвира осталась ночевать у меня.

— Александр, это, конечно, не моё дело, я никогда не вмешивался в личную жизнь других дозорных, — Холода в голосе замначальника хватило бы на "фриз" для пары десятков Тёмных. — Однако мне кажется, что ты совершаешь ошибку. Очень большую ошибку.

— Павел Васильевич, вы совершенно правильно заметили, что это не ваше дело, — огрызнулся я. Отступать было уже некуда. — На сто процентов — не ваше. Мой опыт меньше вашего раз этак в двести, но я разберусь сам... И, кстати, мы с вами на брудершафт, кажется, не пили...

Павел Васильевич вздохнул.

— Мне не хотелось бы обострять отношения, но, Александр Николаевич, если уж вы так настаиваете... Опыт действительно имеется. Вы далеко не первый, кто поддался обаянию Тёмных. И поверьте, никогда ничем хорошим это не кончалось. Мне глубоко наплевать, с кем вы спите в свободное от службы время. Однако уже невооружённым взглядом заметно, что эта девушка...

— Вампирша, — перебил я, припомнив реакцию Эльвиры на подобные иносказания.

— Эта вампирша, — поправился Павел Васильевич, — успела стать для вас значительно большим, нежели обычное романтическое приключение.

— Да, вы правы. Я люблю её, — ответил я, глядя в глаза магу.

Павел выдержал мой взгляд, не дрогнув.

— Именно этого я и опасался... Несколько лет назад произошла очень похожая история — Светлый маг влюбился в ведьму. В итоге погибли и он, и она... Мы не хотим такой судьбы для тебя, Следопыт! Да и твоя подруга заслуживает лучшей участи.

Я кивнул, соглашаясь с последним утверждением.

— Вам нужно расстаться, и как можно быстрее. Поверь мне, дальше будет хуже.

— "Светлый понимает и принимает свои несовершенства, но не позволяет другим использовать их", — ответил я цитатой. — Никто не совершенен, и я — тем более. Прошу прощения, но я не намерен отказываться от своей любви, пусть даже она и ошибочна... Это бессмысленный разговор, Павел Васильевич. Я очень ценю вашу заботу и беспокойство за мою судьбу, но — это моя жизнь и моя судьба. За свои ошибки я заплачу сам...

— Или за тебя заплатит весь Ночной Дозор! — перебил меня Павел. — Ты же всех нас подставляешь, Следопыт!.. А, ладно, будь что будет! Не обижайся. Я действительно хотел как лучше.

Что ж, в том, что наш замначальника действительно не желал ничего, кроме добра, я не сомневался. Однако его извинения, если последние слова считать таковыми, были очень уж странными.

"Не принимай, дорогой, близко к сердцу мой нож..."

Елкин корень, до чего же замечательно иметь начальством Светлых магов, Тьма их всех побери! Беспокоятся о подчинённом, по-отечески беседы ведут... после которых, прав Олег, так и тянет врезать — "прямо по наглой Иной роже".

Видно, мои чувства были уж слишком отчётливо выражены уже на моей физиономии (допускаю, что не менее наглой). Павел Васильевич вздохнул и, страдальчески сморщившись, кивнул мне на дверь:

— Свободен, Александр!

Коротко поклонившись, я вышел из кабинета.

Тогда я не представлял, насколько плотно за меня взялось наше руководство. Следующим номером программы была задушевная беседа с самим Твердиславом.

Как обычно, шеф некоторое время рассматривал меня, затем неожиданно произнёс, иронически вздёрнув бровь:

— Думаешь, небось: "И этот старый хрыч ко мне привязался?" Верно, Следопыт? Лезет, зараза, прямо в душу, да ещё в грязных лаптях... Я знаю, о чём говорил с тобой Павел. Что и в каких выражениях ты ему ответил — тоже.

— Кому какое дело до моих чувств? — не выдержал я. — Со своей душой я разберусь сам, Твердислав Владимирович! Или всё дело в том, что наши отношения запрещены Уставом?

Шеф вздохнул.

— Устав, Шурка, как говорится, это такая книжица, где каждая запятая поставлена кровью умников, пытавшихся делать по-своему... Но дело тут вовсе не в нём — в Уставе Ночного Дозора как раз ничего не сказано относительно таких ситуаций. Шесть веков назад, когда его писали, никто и помыслить не мог, что мы доживём до нынешней безлепицы... Свет и Тьма, скоро выйдешь из дома — непременно наткнёшься на парочку влюбленных разного цвета!

Вздохнув ещё раз, Твердислав вытащил из ящика стола трубку и кисет.

— Кто курит табак, тот хуже собак... — пробормотал он. — Но с вами не то что табак — гашиш закуришь... Скажи-ка мне, пожалуйста, вот что: тебя не смущает то, что твоя возлюбленная полностью в твоих руках? Ты — Светлый, сотрудник Ночного Дозора. Твой приказ — и её Печать будет сломана.

— Мы полностью равны, — Я пожал плечами. — В любой момент она может впиться клыками мне в шею, защититься я не успею. Полное равновесие, как и должно быть.

Твердислав оторвался от трубки. Его взгляд скользнул по моему лицу, прощупывая ауру и, возможно, читая мысли. Впрочем, мне сейчас скрывать было нечего.

— Твердислав Владимирович, вы в пятьдесят раз старше и в тысячу раз опытнее меня. Вы повидали больше, чем весь остальной Дозор нашего города вместе взятый. И я ни за что не поверю, что вам не приходила в голову мысль о том, что Свет и Тьма равно необходимы для мироздания. Никто из нас — ни мы, ни Тёмные — не должен победить окончательно! Только пока существует Тьма, люди могут делать выбор в пользу Света. В конце концов, мы же за них и воюем! А моя вампирша — это лишь частный случай равновесия.

— Ты пока что служишь не в Инквизиции, Сашка, и просто не понял ещё, что такое настоящее равновесие, — возразил шеф. — Знай я тебя чуть хуже, я бы решил, что ты тронулся умом. Эльвира — это тебе не ведьма, которая может навести порчу, а может и вылечить. Твоя подруга умеет только одно — сосать кровь, убивать людей, сразу или постепенно. Каждый отдельный вампир может быть добрым, честным, умным... белым и пушистым... Но это всё до тех пор, пока его пищей служат незнакомые люди.

— "Работник Ночного Дозора защищает людей от Тёмных всегда и везде, на любой территории, невзирая на личное отношение к ситуации", — медленно процитировал я. — Шеф, я помню. Если Эльвира начнёт охотиться — мы немедленно расстанемся. Если она займётся браконьерством...

Я запнулся — окончание фразы было слишком очевидным.

— В этом случае именно тебе придётся её остановить, Александр. Упокоить навсегда. Ты уверен, что сможешь сделать это?

— Да, — не сразу, но произнёс я. — Твердислав Владимирович, если вы сомневаетесь во мне, вы всегда можете меня уволить!

Шеф покачал головой:

— Как показывает опыт, без контроля ты начинаешь творить невесть что, Следопыт. Я просто боюсь себе представить, что ты выкинешь в следующий раз: вызовешь на дуэль Агона, напоишь Гесера касторкой или покрасишь Завулона в зелёный цвет?

— А почему в зелёный?

— А, так первые два варианта тебе в голову уже приходили? — нахмурился было Твердислав, но не выдержал и расхохотался. Я засмеялся вслед за ним: попасться на доисторический розыгрыш!

Отсмеявшись, шеф откинулся на спинку кресла и подвёл итог:

— Нет уж, лучше тебе быть в Дозоре, под моим приглядом! Парень ты умный... хоть и дураковат немножко, раз связался с нежитью. Иди и думай! В наказание же... — Маг задумался. — В наказание выучишь Устав наизусть! Послезавтра проверю.

Однако уходить я не торопился. Моё колебание, разумеется, не осталось незамеченным, и Твердислав поинтересовался:

— Ну что там ещё? Уже коробит слово "нежить"?

— Насколько мне известно, ни один врач не сможет отличить вампира от человека. В чём же между нами разница? — спросил я.

— Вампир действительно нежить. Каждый из них мёртв. Сердцебиение, температура тела, усваивание обычной пищи — это лишь маскировка. Нынешние вампиры принимают её инстинктивно, сами того не замечая, но я застал время, когда они ещё разгуливали в своём истинном обличье. Уверен, если бы твоя подруга не притворялась живой, ты не смог бы к ней даже подойти — из одной брезгливости... По-настоящему, вампиру почти не нужны ни пища, ни вода, ни даже воздух. У них есть определённый обмен веществ, но в действительности их существование поддерживается магией, — Твердислав вздохнул. — Но это не самое главное отличие. Ты помнишь теорию "магической температуры"?

— Вы же сами рассказывали.

— Так вот, вампиры не излучают Силу. Их "температура" — абсолютный ноль. Как у любой неживой материи.

— Тогда все они были бы абсолютными Иными! — возразил я. — "Разница потенциалов"...

— Всё правильно, но есть ещё одна маленькая деталь, — Твердислав не стал меня дослушивать. — Для них самих эта разница не имеет ни малейшего значения. Они почти не могут пользоваться внешними источниками Силы. В их сознательной власти — только тот запас, который они получают из выпитой крови.

— В сознательной власти?

— Да. Сила разлита вокруг нас, и какие-то крохи их организм использует, но только для поддержания своей не-жизни. Не совершая магических действий, не растрачивая запаса Силы, питаясь человеческой пищей, вампир может существовать неопределённо долго. Правда, такое существование для них крайне мучительно, — Шеф задумчиво кивнул. — Вечный голод, жажда, резь в дёснах... Иногда мне даже становится их жаль. Ни один нормальный Иной просто вообразить себе не сможет того ада, в котором протекает их не-жизнь. Или не-смерть...

Твердислав не так уж часто позволял себе вести с подчинёнными подобные беседы, хотя ему всегда было, что рассказать. Я жадно слушал, стараясь не пропустить ни слова.

— Отношение вампиров к жизни и смерти вообще очень сложно. Любой живой человек для них — в первую очередь пища. А вот мёртвый... До конца это понять, наверное, может только вампир. Смерть для них — это то, чего они панически боятся и в то же время жаждут всей душой. Душой, которой у них нет... Тебе придётся помнить про это постоянно, Александр.

Шеф замолчал. Подождав пару секунд, я благодарно кивнул ему и вышел из кабинета.

Когда я закрывал за собой дверь, меня догнал голос Твердислава:

— А старому дьяволу из Москвы зелёный цвет действительно не идёт. Крась лучше в синий!

Глава 6. Расколотый щит.

Результатом всех этих бесед стал приказ Твердислава: отныне мне официально запрещалось держать дома какую бы то ни было служебную документацию и снаряжение, числящееся на балансе Ночного Дозора.

Шеф, разумеется, был абсолютно прав — Эльвира могла, сама того не желая, привести с собой парочку "родственников", однако зачем потребовалось разводить все эти бюрократические процедуры, я так и не понял. Исполнение приказа заняло ровно три секунды: я послушно снял браслет и отдал его Лене, хранительнице нашей оружейной комнаты. Таскать домой отчёты или рабочие файлы было не в моих правилах, а воронежские амулеты давно уже не числились ни за одним из Дозоров.

Когда Лена запирала дверцу сейфа, в коридоре раздался шум. Выглянув туда, я остолбенел. Впрочем, причины для этого очень даже имелись.

По коридору, матерясь во весь голос, шёл Николай, а поперёк шеи у него лежал, бессильно свесив руки и ноги, Андрей Тихомиров, бледный и какой-то размытый. Я не сразу понял, что это — признак сильнейшего, фатального пробоя ауры. Вражеское заклинание продолжало действовать, выгрызая дозорного изнутри. Андрюха уходил, растворялся в Сумраке, и удастся ли его задержать в этом мире — знает один Свет. За шиворот Николай тащил по полу второго дозорного — Ивана. Тот выглядел немногим лучше, но аура ещё переливалась живыми огнями.

— Свет вашу Тьму, да где этот недоделанный лекарь?! — взревел в этот момент Николай. Лицо его было багрово-красным — от натуги и крика. — Лариоша, гадюка, вылазь!

Илларион Яковлевич пулей выскочил из-за дверей медсектора.

— Николай Тихонович, что... — Лекарь осёкся, увидев раненых.

— Кончаются парни, вот что! Давай, принимай, херувима тебе в глотку! — Николай скинул Тихомирова на носилки, услужливо поданные ему кем-то из патрульных.

— Это не по моим силам... — проговорил Илларион Яковлевич, растерянно глядя на умирающего дозорного. — Нужно вызывать Твердислава, собирать Круг...

— Вызывай, собирай, мать твоя ведьма! Делай, что хочешь, но спаси их!

Суетясь, словно муравьи, дозорные оттащили обоих ребят в медсектор, и наш лекарь моментально ушёл вслед за ними.

— Что случилось? — спросил я у Николая, к тому времени уже несколько успокоившегося.

— Дневной Дозор, — точно выматерившись, бросил Николай. — Мы накрыли пятерых "дикарей" на Приборостроителе. Двоих, вампира и оборотня, положили сходу, но остальные, маги, оказались посильнее. Не хотел я рисковать, Следопыт! Начал с ними возиться, побираться поближе... И тут нам прямо на головы свалились четверо Тёмных дозорных — Сангомар, Артём и ещё парочка младших. Кинулись на нас... Ивана и Андрея я вынес, а вот Борис... Он там и остался.

Николай нервно закурил, но сразу же затушил окурок прямо об стену.

— Нас на убой послали, Александр! И всегда посылают. Сам-то ты тогда, как с Олегом поехали халфера брать — тоже ведь чудом ушёл! Если бы не Инквизиторы — развеяли бы вас по ветру...

Я пожал плечами и пошёл к медсектору. Спорить с Николаем не хотелось. Все мы добровольцы, и обижаться на шефа за то, что он использует нас так, как лучше для Света — бессмысленно. Кто не согласен, может в любой момент подать заявление об отставке.

Круг Силы. Крайние меры против крайних зол.

Мы снова собрались в конференц-зале — уцелевшие дозорные и штатские Светлые, кого удалось спешно мобилизовать. Вся мебель отодвинута к стенам, лишь посредине стоит широкий письменный стол. На столе — раненые. Андрюхе совсем плохо, он почти прозрачный. Мне кажется, ещё немного — и я смогу разглядеть сквозь него коричневое дерево столешницы.

Возле стола замер в странной, предельно неестественной позе Твердислав. Выкрученные в плечах руки были направлены одна вперёд, к Андрею и Ивану, вторая — к нам.

— Это воздействие... вне категорий... — Маг с трудом выталкивал из себя слова, точно воздух застревал у него в горле. — У кого есть... резерв... сбрасывайте... на меня...

Я молча кивнул и взял за руки стоявших рядом со мной Кирилла и Олега.

То, что собирался сейчас делать наш шеф, было смертельно опасно и граничило с некромантией настолько близко, насколько это вообще дано Светлому. Мне пока что не дано видеть линии вероятностей, тот тугой каркас, на который натянута реальность. Однако сейчас я чувствовал: линии, держащие судьбу Андрея, истончены до предела, дрожат от натуги и вот-вот готовы лопнуть, как лопнули только что нити его друга Бориса. В самом ближайшем будущем дозорный должен был умереть. И Твердислав хотел — ни много, ни мало — изменить судьбу. Вернуть назад того, кто уже скользил в глубины Сумрака.

Судорога скрутила моё тело — замкнулся круг, и Сила трёх десятков Иных хлынула на Твердислава.

Интересно, что чувствует провод высоковольтной ЛЭП?

Сила. Сила. Сила. Меня почти не осталось, я растворялся в потоке энергии, изливаемой в пустоту. Где-то там, в далёкой реальности, моё тело билось в эпилептическом припадке, и рядом колотило Кирилла, Олега, Ингу, Эдуарда, Павла. Лишь закостеневшие, сжатые намертво пальцы не давали нам упасть, разорвать цепь, в которой крутился бешеный вихрь нашей Силы.

В те редкие мгновения, когда пелена перед глазами чуть истончалась, я видел чёрную застывшую фигуру Твердислава, окутанного паутиной светящихся, пульсирующих линий — потоков Силы. Не знаю, творил ли он сейчас заклинания или работал с энергией напрямую. Но никогда и ни за что я не хотел бы оказаться на месте шефа. Малейшая ошибка в его действиях погубила бы и Андрея, и самого Твердислава, и даже кого-то из нас. Реальность лопнет, как весенний лёд под ногами, Сила хлынет в Сумрак. Прежде, чем мы успеем разорвать Круг, кто-то мгновенно выложится, выложится весь, вплоть до неприкосновенного жизненного запаса.

Поток нарастал, вихрь скручивался всё туже. Огненная паутина вокруг Твердислава казалась сплошным полотном белого пламени. Пламени, в котором сгорала наша Сила.

Господи, сколько же это может продолжаться? Я долго не выдержу... Шеф гробит самого себя — ведь свою Силу он вкладывает в первую очередь. Он что, хочет размена — его собственная жизнь в обмен на жизнь Андрея?

Быстрее бы это кончилось. Чем угодно. Лишь бы поскорее.

И в этот миг всё действительно кончилось. Поток Силы остановился, цепь Иных распалась. Твердислав, осунувшийся и бледный, точно голодный вампир, вытер пот со лба.

— Всё, — произнёс он. — Жить будет. Спасибо вам, Светлые.

Медленно, едва волоча ноги, мы разбрелись по рабочим местам. Меня ощутимо пошатывало, перед глазами всё было подёрнуто какой-то серой мутью. Гипогликемия, чтоб ей провалиться, последствия тяжелейшего перенапряжения...

В кабинет я вошёл последним. Ребята уже расселись, а Инга с Кириллом уже успели по своему обыкновению задремать, уронив голову на скрещённые руки. Поскольку Кирилл занял моё место, пришлось довольствоваться стулом для посетителей, на который я даже не сел — шмякнулся.

— Ну что, Следопыт, как ощущения? — поинтересовался Олег.

— Паршиво, Палыч... Слушай, у нас где-то аптечка была. Там глюкозы в ампулах не осталось?

Вместо ответа Олег высыпал передо мной на стол горсть леденцов.

— Это тебе вместо. Глюкозу мы после штурма всю извели... Ничего, сейчас чайник вскипит, будем кофе пить. Наш, особый...

Мы через силу усмехнулись. "Кофе по-Сумеречному" — это сахарный сироп, приправленный для вкуса ложкой растворяшки. Любимый напиток Иных, выложившихся до донца.

— Ты ещё работаешь у Твердислава? — спросил я, с наслаждением чмокая леденцом.

— Ага, — невнятно ответил Олег, дробя зубами свою конфету.

— Что там с Волковым? Нашли?

Олег поморщился:

— Нет. Мы расспросили таксиста. Он отвёз Волкова на окраину города. Не доезжая до авторынка, Тёмный остановил машину, расплатился и двинул куда-то вправо от трассы. Я сам прошёлся там, но следов нет, всё очень грамотно стёрто... Потеряли мы его, Следопыт. Где теперь искать этого... недоделанного... — Палыч тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Я тебе даже завидую. Будешь сидеть на своём вампиризме, "дикарей" ловить...

— Это если Твердислав ничего нового не поручит, — возразил я.

— А что он может поручить? Не хуже меня знаешь, что у нас сейчас только две заботы — сгинувшая "пятка" и эта ползучая инициация. И ты особо не расслабляйся. Доиграемся, у нас полгорода в упырей превратится!

— Знаешь, Палыч, лучше б я всё-таки работал с вами...

— А я с тобой спорю? Я б не отказался от твоей помощи. Но кто будет разбираться с "дикарями"? Нашим боевикам вместе с Николаем — ребята крутые...

— Прямо как я в молодости.

— А, ты тоже начинал в ГБР... Ну так вот, они своё дело знают: поймал — развоплотил на месте. Вот только осталось-то их после сегодняшнего... Бориса больше нет, Андрей восстановится не раньше, чем через месяц. Иван тоже с неделю проваляется — а из патрульных он самый сильный... В ГБР остаются только сам Николай да Стас. Всё. Так что сам видишь — по вампирам работать некому, кроме вашей тройки, — подвёл итог Палыч.

— Четвёрки, — поправил я.

Олег приоткрыл глаза и уставился на меня.

— Сашка, ты что? Всерьёз решил, что вампирша станет работать в Ночном Дозоре?

— Но ведь работает же!

— Работает, — согласился Олег. — Из-за тебя, балда! Тебе Твердислав об этом ещё чёрт знает когда говорил! Дисциплины у неё никакой. Если что с тобой случится — не дай бог, конечно! — она в тот же день свалит на все четыре стороны.

Вскипевший наконец чайник прервал наш спор.

Круг Силы поломал всю сегодняшнюю работу нашего Дозора. Вместо того, чтобы идти в город и ловить "дикарей", вся моя команда полтора часа лежала пластом, поглощая сладости в неимоверных количествах. "На охоту" мы смогли выбраться лишь ближе к полудню.

Никто из нас не жаловался: выбиты из колеи были все дозорные, а мы отделалась сравнительно легко. Тот же Олег, как бы он ни хорохорился, выложился куда больше, и потому остался в офисе.

Никакого осмысленного плана у нас не было, да и быть пока не могло. Единственное, что нам оставалось — это пойти по следам Николая и его команды "чистильщиков" в надежде, что мы сможем отыскать кого-то из недобитых ими "дикарей".

Я в очередной раз осмотрел свою группу. Н-да, душераздирающее зрелище... И Кирилл, и Инга были, мягко говоря, не совсем в форме. В другое время стоило бы отложить операцию, но сейчас нельзя было терять ни минуты. Суточное перемирие и неудачные переговоры с Тёмными и без того слишком дорого обошлись Ночному Дозору.

Самой свежей из нашей команды выглядела Эльвира. Когда она добровольно вызвалась идти с нами, я не смог ей отказать, и сейчас наша вампирша деловито шла вместе со Светлыми дозорными охотиться на своих сородичей.

— Все помнят, что делать? — на всякий случай поинтересовался я. — Ищем только вампиров-"дикарей"! На другую Тёмную мелочь не отвлекаемся, на провокации не реагируем. Вампира берём только живым — любой ценой.

— А если столкнёмся с Дневным Дозором? — спросил Кирилл.

— Только защищаемся! Если они в драку не полезут — проходим мимо!

Последнее было категорическим приказом шефа. Приказ этот мне абсолютно не нравился, но возмущаться не приходилось: как ни горько было сознавать это, но в сегодняшнем бою на Приборостроителе Дневной Дозор был в своём праве. Они защищали Тёмных Иных, приговорённых нами к уничтожению. Мстить за Бориса сейчас означало лишь бессмысленно рисковать своей жизнью и жизнями ребят.

До места утренней стычки мы решили идти пешком. Особой надежды на случайную встречу с кем-то из "дикарей" мы не питали, но — попытка не пытка. Должно же нам хоть в чём-то повезти? Так что сейчас наша четвёрка открыто двигалась по улице, разглядывая прохожих через Сумрак. Для верности нас троих прикрывали простенькие, но надёжные маскировочные "личины", и для Иных невысокого уровня мы выглядели Тёмными. По идее, наши "личины" должны были прикрыть нас и от нежелательного внимания Дневного Дозора, но шансы на это были невелики: к сожалению, Оскол — это большая деревня, и большинство сотрудников обоих Дозоров просто знало друг друга в лицо.

Эльвира, будучи вампиршей, в маскировке, естественно, не нуждалась. Именно Элла первой и заметила "объект".

— Тёмная Иная... Вампир... Без регистрации, — меланхолично проговорила она, глядя куда-то вдоль улицы. — Ну что, Светлые?

Никогда раньше не доводилось командовать полноценной опергруппой. Наш дуэт с Эльвирой не в счёт — работал, если честно, один я, а вампирша была лишь на подхвате. Что ж, будет боевое крещение мне как командиру...

— Инга, сопровождение! — скомандовал я, с трудом уняв нервную дрожь. — Кир, перекрёсток — твой! Я на перехвате.

— Один? — настороженно поинтересовался Кирилл.

— Очистишь место — подключайся! Инга, ты не лезешь ни в коем случае. Без обид, но мы сильнее, — пресёк я попытку возразить. — Работаем, Светлые, работаем!

При всей своей вредности, ребята были в первую очередь дозорными. Не задавая лишних вопросов и стараясь не привлекать к себе внимания, Инга неторопливой походкой направилась вслед за "дикаркой". Сумочку с магическим жезлом она, правда, схватила наперевес, точно автомат на ремне. Н-да, служила мышка в "наружке"... Если вампирша, не дай бог, оглянется, у нас сразу же возникнут проблемы весьма немалых габаритов — жезл, заряженный Сферой Неприятия, при всём желании нельзя использовать как оружие.

Кирилл шагнул через Сумрак в проезжавший мимо автобус. Его задачей было достигнуть перекрёстка раньше вампирши и разогнать людей — массовка в сцене "охота на городского хищника" нам сейчас абсолютно без надобности.

Оставался последний член нашей команды. Я вопросительно взглянул на Эльвиру. Интересно, как далеко может зайти её преданность делу Света?

Элла нервно облизнула губы.

— Ну что, пошли? — хрипло проговорила она.

Свет и Тьма, вампир ловит вампира! Может, её обездвижить — для верности, а? Но ни времени, ни лишней Силы уже не было.

Коротко пискнул оборванным сигналом мобильник — Кирилл занял позицию. Теперь всё, капкан почти готов, и дело только за пружиной — вашим покорным слугой...

Тень послушно легла под ноги, в лицо дохнула безжизненная прохлада Сумрака. Уже не заботясь о маскировке, я со всех ног бросился вслед за "дикаркой".

Стоило приблизиться к объекту, как в Сумраке полыхнули две вспышки отработавших амулетов — Кирилл ставил барьер, а Инга накрыла нас "сферой".

— Ночной Дозор! — рявкнул я, задыхаясь от спринтерского рывка. — Выйти из Сумрака!

Вампирша крутанулась волчком и пригнувшись, как под обстрелом, кинулась к ближайшей подворотне. Удар "кольца Перуна" пришёлся ей между лопаток. Бил я вполсилы, чтобы не получить вместо задержанной кучку праха, но и этого хватило. "Дикарку" швырнуло вперёд и, пролетев кубарем пару метров, она неподвижно растянулась на асфальте. Подбежавший Кирилл для верности наложил на неё "путы".

— Слабенькая совсем, — сказал он, без лишних церемоний переворачивая вампиршу на спину. — Недавно инициированная, голодная... Но печати нет.

— Была бы печать, стали б мы за ней гоняться... — переводя дыхание, проговорил я. — У кого мобильник под рукой? Вызовите транспорт и конвоиров.

Приятно всё-таки быть начальником, хотя бы и временным.

Однако властью насладиться в полной мере мне не пришлось — телефон зазвонил у меня самого.

— Слушаю, Твердислав Владимирович! — произнёс я, не глядя на дисплей. Всё-таки любовь к мелкой показухе у меня в крови.

— С добычей тебя, Следопыт! — довольно пророкотал в трубку шеф. — "ГАЗель" выехала. Конвоиров не будет, сами доставите. Операцию сворачивайте — твоя команда мне нужна здесь.

Задержанная по-прежнему лежала не шевелясь. Молоденькая рыжеволосая девчонка лет восемнадцати, с виду — ещё человек. Я осторожно оттянул ей верхнюю губу. Так и есть, метаморфоз достиг лишь первой стадии, клыки едва намечены. Инициация прошла всего два-три дня назад. Господи, как же обидно, что процесс необратим! А вот мы, как всегда, опоздали...

Оглушенная вампирша наконец открыла глаза и испуганно уставилась на меня.

— Вы арестованы Ночным Дозором города Старый Оскол, — как можно более сухо произнёс я. — Вы подозреваетесь в незаконной инициации, проживании без регистрационной метки и браконьерстве.

— Каким браконьерством, у меня и ружья-то нет... — чуть слышно пробормотала вампирша.

Я щёлкнул ногтем по её правому клыку:

— Оно вам и не нужно. Ночной Дозор подозревает вас в незаконной охоте на людей.

Паника в глазах вампирши сменилась недоумением.

— Незаконной?! А что, разве можно... охотиться? На людей?

Мы переглянулись. Однако... Вампир, знающий о Дозоре, но никогда не слышавший про лицензии? Что-то новенькое...

— Если вы ни в чём не виноваты, мы не причиним вам вреда, — Я ухватил скованную "дикарку" за шиворот и помог сесть. — Сейчас проедете в офис Ночного Дозора, там с вами разберутся.

Говоря всё это, я постарался загнать подальше воспоминания о нашем инструктаже относительно "радикального пресечения". Кто знает, может, для неё сделают поблажку? Молоденькая девчонка-вампир с ещё не завершённым метаморфозом... Строгого наблюдения хватит за глаза.

— Ничего себе — "не причините вреда", — Девушка потихоньку успокаивалась. Как видно, ей внушали, что Светлые уничтожают вампиров на месте. — У меня из-за вас точно синяки будут, всё болит...

— Кончай придуриваться! — не слишком вежливо прикрикнула на неё Инга. — Не будет у тебя синяков. Разве что трупные пятна.

— Так вы что, меня всё-таки убьёте?!

— Нас нельзя убить, сестрёнка. Мы с тобой уже мертвы.

Эльвира присела на корточки рядом с девушкой и подхватила за плечи, не дав снова повалиться на асфальт.

— Как Тёмная Иная я требую справедливого разбирательства, — глядя мне в глаза, произнесла она. — А как сотрудник Ночного Дозора я протестую против любой внесудебной расправы над задержанной!

— Эльвира Вячеславовна, никто пока не собирается упокаивать эту несчастную, — так же официально ответил я. — Сопротивления она не оказывала...

— Она пыталась сбежать, — возразил Кирилл.

Элла покачала головой:

— Вы объявили, что действуете от имени Ночного Дозора и потребовали выйти из Сумрака. Формула ареста произнесена не была. К тому же попытка скрыться как сопротивление не рассматривается. Мне что, напомнить вам ваш же Устав?

Ну что ж, один-ноль в пользу вампиров... А девчонка, похоже, получила-таки личного адвоката. Ладно, оно и к лучшему.

"Дикарка" тем временем принялась настороженно разглядывать самозваную защитницу.

— А ты что, тоже...

Вместо ответа Эльвира чуть оскалилась, продемонстрировав фирменную саблезубую улыбку. Девчонка отшатнулась: клыки полноценного, пусть даже низшего вампира — это не то зрелище, которым стоит любоваться.

— Ужас... — дрожащим голосом пробормотала она. — Это что же, и у меня будет... такое?

Эльвира снова улыбнулась, на сей раз уже по-человечески.

— Они прячутся... Успокойся. Ты уже не человек. Ничего хорошего, конечно, нет, но бывает и хуже.

— Но реже, — добавила Инга. — Эльвира, перестань нянчиться с этим вампирёнышем!

Элла лишь высокомерно хмыкнула и крепче обняла нашу пленницу.

Для допросов особо опасных арестантов у нас имелась специальная камера. Нет, никаких "инструментов для чистосердечия" в ней отродясь не было, да и Твердислав — далеко не профессор Преображенский ("Я буду обедать в столовой, а допрашивать — в пыточной!"). Просто слишком много Тёмных уходили отсюда только в глубины вечного Сумрака. Терять им было уже нечего. Случалось всякое, и потому стены помещения окутывал толстый слой защитной магии.

Бывать в этом помещении мне не доводилось уже месяца три. Последний раз по прямому назначению камеру использовали весной, когда в Осколе арестовали Иного-контрабандиста. Тёмный маг пятой категории ухитрился тогда протащить с Украины десятка два боевых амулетов — и старинных, из знаменитого полесского схрона, и толковый "новодел". В принципе, такое нарушение не слишком серьёзно, но Тёмный оказался на редкость неадекватен: когда наши белгородские коллеги попытались его задержать для досмотра, он активировал один из жезлов и прорвался из города, серьёзно покалечив двоих дозорных. Взяли преступника только в Осколе, и первые допросы проводили мы.

Скованная вампирша сидела в кресле напротив нас. Руки, ноги и голова были надёжно зафиксированы — совсем не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с кровососущей братией. С другой стороны, с тем же успехом можно было использовать и стандартную Арахну: едва ли у девчонки хватило бы сил порвать опутывающие заклинания. А раз допрос вёл сам Твердислав, всё это и вовсе смахивало на чистую паранойю.

Кроме задержанной, в камере было ещё трое Иных. Твердислав устроился за письменным столом, стоявшим в трёх шагах от кресла с прикованной вампиршей. По обыкновению, вид он имел отрешённый и абсолютно равнодушный. Впрочем, давно уже сказано: самое страшное, когда тебя пытает не враг, а чиновник.

Двое остальных расселись вдоль стены. Я прекрасно понимал, почему здесь нахожусь — как-никак, мероприятия вроде теперешнего входили в мои прямые обязанности. Но вот что здесь делает Эдуард? Однако начальник экспертно-аналитического отдела присутствовал собственной персоной.

— Ну что ж, пожалуй, начнём... — нехотя проговорил Твердислав. — Фамилия, имя, отчество?

— Моё? — донеслось с кресла.

— Моё — мне известно, — разглядывая вампиршу из-под полуприкрытых век, сказал шеф. — Не валяйте дурака и отвечайте на вопросы.

Зря он так, пожалуй. Девчонка и без того напугана до чёртиков. Впрочем, не мне его учить.

— Люда... Артёменко Людмила Ивановна, — тут же поправилась вампирша.

— Людмила Ивановна, вам известно, почему вы здесь?

— Мне говорили, но я ничего не поняла.

— Хорошо, тогда я поясняю. Как низший вампир вы обязаны принять регистрационную метку. Вы этого не сделали. Почему?

— Я не знала! — Голос задержанной заметно дрожал.

— Это ваши проблемы. И проблемы очень серьёзные. Патруль имел право уничтожить вас на месте. Как давно вы стали вампиром?

— Не знаю! Я не виновата! Я ничего не знаю про ваши правила!

— Враньё, — всё так же бесстрастно сказал Твердислав, не обращая внимание на крики. — Инициация происходит только добровольно. Кто вас инициировал?

— Никто! Я не знаю, о чём вы говорите!

— Перестаньте лгать. Вы не можете не знать вампира-инициатора. Кто он?

— Я ничего не знаю!

— Слушай, ты, дохлая пиявка, — не повышая голоса, произнёс шеф. — Того, что за тобой имеется, уже хватит на упокоение. Говорю последний раз: перестань притворяться идиоткой. Иначе — применим меры.

— Я ни в чём не виновата! — Девушка была уже на грани истерики. — Вот он мне так и говорил!

"Вот он" — это, очевидно, я...

— Что это у вас? — неожиданно вступил в игру Эдуард, касаясь пальцем обнажённой руки вампирши. Чуть пониже локтя багровел свежий шрам от зубов животного.

— Где? А, это... Собака укусила, — ответила она. — Позавчера.

Мы насторожились. Вампиры регенерируют на порядок быстрее других Иных, уступая разве что лишь оборотням. Чтобы укус не разгладился за два дня, упыриха должна была очень сильно постараться.

— Собака? Вы уверены? — спросил я.

— А зачем мне врать? Собаку выгуливала, с ней играла, а она перестаралась...

Только теперь я наконец вспомнил, почему мне кажется знакомым лицо этой девушки. Жаркий летний день, мы с Эльвирой только что вышли от Волкова и беседуем, странная аура у собаки... Идиот, и что мне стоило обратить внимание на эту чёртову колли ещё тогда?!

Аура животного была мёртвенно-серой. Вампирской.

— Молодец, Людочка! — Твердислав неожиданно улыбнулся. — Наконец-то сказала хоть что-то дельное!

Он щёлкнул пальцами, и зажимы на руках и вокруг шеи вампирши звякнули, разжимаясь.

— Вы к нам с добром — и мы тоже по-хорошему... — Маг был теперь воплощением самой вежливости. — Значит, собака, позавчера... Я смотрю, вы любите животных?

— Да, — ответила Люда, потирая ладонями следы от браслетов. — Люблю, и что? За это тоже... упокаивают?

— Нет, конечно! Я собак и сам обожаю, дома две овчарки живут. Старенькие, правда — одной восемь лет, а другой уж скоро десять.

— А у меня колли, Лайма. Три года пока.

— Колли? Странно, порода вроде бы мирная... Часто она у вас хозяйку-то кусает?

— Да нет. Играет, конечно, но чтобы до крови — это первый раз. Ну она вообще последнее время какая-то странная стала, мы её даже к ветеринару водили. А так она у меня очень хорошая, ласковая, — Разговор о любимице явно успокоил вампиршу. Она перестала дёргаться и даже попыталась устроиться в кресле поудобнее. — Когда спать ложусь, она всегда ко мне на кровать рвётся, носом в ухо тычет, лижется... А тут вот укусила.

— Ну, это с ними бывает, — признал шеф. — Собака молодая, порезвиться захотела, сил не рассчитала...

Никто из нас не успел заметить, откуда в руке Твердислава взялся амулет — медный перстень-печатка с несколькими глубоко вырезанными знаками. Неуловимо быстрым движением шеф надел его на палец и протянул руку к вампирше:

— Цаго! Вспомни всё, что знаешь, скажи всё, что помнишь!

Глаза вампирши остекленели и она застыла, точно превратившись в статую. Шеф встал из-за стола и подошёл к Людмиле.

— Развяжись, язык... — напевно начал он.

— Уйди, склероз, — вполголоса продолжил я.

— Цыц! — не оборачиваясь, буркнул шеф.

Он коснулся перстнем лба вампирши и зажмурился. Несколько секунд его губы шевелились, точно маг вёл с кем-то неслышимый диалог. Наконец Твердислав раскрыл глаза.

— Всё, — сказал он. — Упыриха нам больше не нужна. Приготовьтесь, сейчас получите всё, что она смогла вспомнить.

— Твердислав Владимирович, что у вас за амулет? — поинтересовался я. — Я про такие даже не слышал.

— Неоткуда тебе о них слышать! — усмехнулся шеф. — Это Кольцо Истины. Жил когда-то в Афинах Светлый маг по имени Элэй. У него было две страсти: мастерить полезные артефакты — и давать им громкие имена, — Твердислав снял кольцо с пальца и подкинул на ладони. — Перстенёк неплохой, но не более того. Да ещё и рабочее заклинание подвешено на голос... Для серьёзной работы неудобно, но ничего другого у меня не нашлось. Обмануть эту штуку нельзя, но сильный Иной легко закроется и не скажет ничего.

— А, так вот зачем вы над ней издевались!

— Вот именно. Эмоциональная раскачка — есть такая старая, но верная техника. Как раз для меня. В Осколе все шепчут, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно... — Шеф усмехнулся. — Ладно, ловите слепок!

Мы сосредоточились, приготовившись к приёму образа.

То, что Твердислав только что сделал, было именно допросом — но магическим: мысленно заданные вопросы и куски воспоминаний в ответ. Это не развёртывание памяти, когда невозможно солгать, и память раскручивается единым свитком. Вампирша показала лишь то, что сочла нужным, и вся надежда была лишь на то, что старинный амулет заставил её отвечать правдиво.

Образы были обрывочные, но очень чёткие и реальные — куда лучше, чем те, что получались у нас.

Обычная семья — мать, отец и двое детей, у Людмилы есть младший брат. Жизнь как жизнь, ничего странного... Та самая собака — ауры, естественно, не разглядеть, это же не память халфера Серых... Вечерняя прогулка в парке. Колли играет, ластится к хозяйке, носится в кустах... Возвращается, прыгая на трёх лапах — в подушечку правой передней впилось стекло от разбитой бутылки...

Несколько дней спустя: плохо обработанная рана гноится, собака лежит пластом и почти не встаёт...Ветлечебница...Человек в белом халате осматривает собаку...

Спустя два дня Лайма уже здорова. Снова прогулка. Люда протягивает любимице палку, та хватает её зубами, рычит, мотает головой... Люда смеётся, обнимает собаку за шею... Рычание из игривого мгновенно становится злобным, лязг зубов, обжигающая боль в руке...

И вот тут мне стало по-настоящему плохо. Твердислав не просто принял то, что вампирша видела или слышала, он взял у неё полноценный кусок памяти.

Укушенная рука пылает изнутри, точно кровь в венах превратилась в кислоту. Разъедающая боль ползёт вверх, волнами расходится по телу. Наваливающаяся дурнота, кружится голова, в глазах темно... Колющая боль в груди. Страх, мерзкий и липкий, точно прокисший клейстер...Неимоверная тоска — нет, не надо, не хочу! Что угодно, только бы жить!

Сердце заходится в последнем бешеном стуке — и пропускает удар.

Останавливается.

И тёмно-синие пряди мха — прямо перед глазами.

Всё.

Так вот как это происходит... Лучше тебе было умереть в том проклятом парке, девочка.

Но ты и умерла.

Чужая память продолжала разворачиваться:

Медленный, тягучий мир, закутанный в серый туман, тает и блекнет, растворяется... Сердце, застывшее в груди, делает первый неуверенный толчок. Тело наливается жизнью — "не-жизнью" вампира.

Наваждение "слепка" рассеялось. Я снова был самим собой — Светлым дозорным, призванным защищать людей. И меня ждала новая работа.

Встретившись со мной глазами, Твердислав отвёл взгляд.

— Найди его, Александр, — попросил он. — Это страшнее "пятки". Найди.

Эдуард Сергеевич сжался на стуле, его била дрожь.

— Неслыханно... — с трудом выговорил он. — Это чудовищно... Твердислав Владимирович, что можно сделать с инициатором? Упокоение — слишком мягко!

— Успокойтесь, доктор, сейчас нам нужны ваши знания! Что это было?

— Инициация... Оттянутая инициация через животное-посредник... Не знаю, как это было сделано, но нет такого наказания, которое было бы тут по заслугам!

Похоже, наш коллега слишком засиделся в кабинете и совсем отвык от работы "на земле". У доктора элементарно сдали нервы, и толку от него сейчас было немного. Твердислав поморщился и отошёл от лежащей в обмороке вампирши.

— Всё мерзко... — проговорил он. — Ну что ж, теперь уже начинается работа для вас, розыскников...

Городская станция переливания крови размещалась в небольшом одноэтажном здании, стоявшем в тихом уголке города. Я остановил машину за пару домов от нужного места: отступать будет труднее, но зато не спугнём.

— Он там? — спросил Кирилл, осматриваясь по сторонам.

— Не знаю. Сканировать не буду и тебе не дам. Спугнём — уйдёт с концами, лови его...

Не слишком торопясь, мы прошли внутрь здания. Никто из людей нас не пока не замечал, а Иных здесь и не было.

Кроме одного. Того, по чью душу мы явились.

Найти инициатора оказалось куда проще, чем мы думали вначале. Да, у этого экспериментатора-самоучки хватило ума не вступать в контакт со своей жертвой, но полностью уберечься ему не удалось. Мимоходом, не отдавая себе в том отчёта, Люда заметила странное отражение, мелькнувшее в зеркале. Раз за разом погружаясь в транс, она смогла совершенно чётко вспомнить лицо отразившегося невидимки. Дальше всё было уже делом техники, и к утру мы уже точно знали, кого и где нам нужно искать.

Можно было собой гордиться: мы раскрыли это дело всего за сутки.

Следы с каждым шагом становились всё отчётливее. Видно было, что объект ходил здесь часто.

— Третья дверь от нас, — вполголоса проговорил я.

Тихо приоткрыв белую облупившуюся дверь, мы один за другим скользнули внутрь.

Входя, я не удосужился прочесть табличку, поэтому не знал, как называется это помещение. С виду же оно напоминала лабораторию для анализа крови: стеллажи, заполненные загадочными приборами, штативы с пробирками на столе. А около стола имелся и хозяин этого медицинского богатства — полный невысокий мужичок лет пятидесяти в чистейшем белом халате. Он стоял к нам спиной, разглядывая на просвет бурую вязкую жидкость в пробирке. Его лица мы видеть не могли, но даже мясистый затылок выражал сложную смесь чувств — что-то вроде задумчивой жадности.

— Митрофан Яковлевич? Здравствуйте, здравствуйте... А что это вы тут делаете, а? — поинтересовался я, сам себе напоминая Твердислава.

Мужичок отпрыгнул от стола, опрокинув на себя пробирку с кровью. Тёмная струйка пробежала по рукаву халата и скатилась на браслет старых механических часов. Вот только рука в промежутке между обшлагом и часами осталась чистой — кровь моментально впиталась в кожу.

— Фу, как неаккуратно! Прямо как человек какой-нибудь... — Я укоризненно поцокал языком

— Что тебе надо, дозорный? — с ненавистью в хриплом голосе пробормотал мужичок.

— Да вот проведать захотел, как вы тут. Вообще, как не-жизнь ваша? Не слишком напрягает? А то ведь трудно небось вампиру на станции переливания крови — как алкоголику на ликёро-водочном...

— Всё законно! Я тут работаю! — огрызнулся вампир. — Пропуск показать?

— Законно? Митрофан Яковлевич, да вам ли говорить о законности? Вы в курсе, что низшим вампирам категорически запрещено заниматься любой деятельностью, связанной с использованием цельной человеческой крови? Распоряжение Европейского бюро Дневного Дозора — они хоть и Тёмные, но мозги имеют... в отличие от вас. Собирайтесь.

— Я никуда не пойду! — Вампир попятился к стене и начал трансформироваться, выпуская клыки.

— Тем хуже, — ответил я. — Вы арестованы. Вы имеете право давать показания. Вы имеете право на урегулирование ваших человеческих отношений...

Дочитать права я не успел — Митрофан прыгнул на меня и попытался вцепиться в горло.

Разумеется, наши ловчие амулеты сработали раньше. Я печально покачал головой, глядя, как вампир корчится на полу в коконе силовых линий:

— Ну чего вам не хватало? Здоровье идеальное, женщины любят, с лицензиями проблем никогда не было... А теперь придётся отвечать — за всё сразу и за каждое в отдельности.

— Я ничего вам не скажу! — прохрипел полузадушенный вампир и лязгнул клыками, пытаясь цапнуть меня за ногу.

— Опаньки! Тебя ж никто ещё ни о чём не спрашивал! — удивился Кирилл, на всякий случай подпитывая Силой "паутину".

— А сказать-то есть что, верно, упырёк? — добавила Инга. — Расскажешь, милый, всё расскажешь...

Сейчас я уже скажу, что именно меня насторожило — то ли простота, с которой мы взяли нарушителя, то ли ещё что-то. Не раздумывая, я скользнул в Сумрак и подхватил с пола тени Инги и Кирилла, набросив их на ребят.

В отличие от реала, в Сумраке комнатка отнюдь не пустовала. Лично я оказался нос к носу со здоровенным мрачным типом, напоминавшим помесь обезьяны с ящерицей — этакий чешуйчатый урод ростом под два метра, с вытянутой вперёд мордой и руками ниже колен. Не знаю, был ли это Сумеречный облик конкретно этого субъекта, или нам повезло напороться на какую-то редкую разновидность Тёмных Иных. Ещё трое примерно таких же созданий блокировали моих коллег, оттирая их в угол лаборатории.

— Стадо ёханых бабуинов... — проговорил я. — Из какого зоопарка сбежали, родные?

"Родные" несколько стушевались. Очевидно, они собирались напасть на нас из Сумрака, и перспектива драки на равных с тремя Светлыми дозорными их не слишком прельщала.

— Отпусти его! — наконец проревел тот, что стоял ближе ко мне — очевидно, "вожак стаи". Голос у него был громкий, а Сумрак ещё добавил низких, басовых тонов. Имидж был соблюдён.

— Пошли в реал? — предложил я. — Там и поговорим.

— Не о чем говорить! Отпусти его и проваливай!

Ревел "бабуин" здорово, но всё-таки уверенности в его голосе явно не хватало. Я не мог точно определить, что из себя представляют наши гости, но то, что они относились к категории низших Тёмных — это сто процентов. Даже вчетвером они едва ли смогли бы противостоять нашей команде.

— Браво, браво, браво! — Я пару раз хлопнул в ладоши. — Классное представление, с меня три кило бананов... А теперь выбирайте: или мы забираем вампира, а вы сидите на попе ровно — или мы всё равно его забираем. А вы, недоумки, навсегда остаётесь здесь, в Сумраке.

"Бабуины" (для простоты буду теперь называть эту разновидность "Дремучих" именно так) нерешительно переглянулись.

В ту же секунду мы атаковали.

"Вожака" я сразу же достал Фризом, выведя из игры как минимум на полчаса. Обезвредив его, я повернулся к ребятам и обнаружил, что за это время Кирилл успел всадить по полновесному Ступору ещё в двоих "бабуинов", начисто парализовав им руки и язык. Так, отлично, творить заклинания в ближайшее время они не смогут, да и из Сумрака без посторонней помощи не выйдут... А вот Инга немного оплошала. Брошенная ею Арахна лишь чиркнула по корявой защите Тёмного, безвредно растворившись в глубине Сумрака. "Бабуин" отскочил к стене, и из его правой руки с шипением развилась длинная упругая лента, усаженная шипами.

Мать его горилла, так этот урод владеет Бичом Яньло! Полновесное боевое заклинание второго уровня, два-три точных удара с гарантией развоплотят даже мага вне категорий. Комната маленькая, отступать некуда — кто-то из нас неизбежно оказывался в зоне поражения. Какой бы хорошей не была наша защита, на Бич она не рассчитана.

"Бабуин" не спешил нападать. Очевидно, он понимал, что даже если ему сказочно повезёт, он сможет уничтожить только одного дозорного, а остальные тем временем разотрут его в мелкую пудру.

— Убери плеть, придурок! — Я шагнул вперёд. Если ударит — то пусть по мне. — Мы пока никого из вас не убивали. Не сдашься — будешь первым!

Тёмный оскалился и замахнулся:

— Не подходи, гад! Развею!

— Не тупи, мы сильнее! Сдавайся, Тёмный — доживёшь до суда!

Вместо ответа "бабуин" наотмашь хлестнул по нам своим оружием. Я ждал этого и попытался перехватить руку на замахе, но удар по касательной, отозвавшийся во всём теле жгучей болью, отбросил меня в сторону. Падая, я успел заметить, как Тёмный снова замахнулся. Я мгновенно вскочил с пола, но в этот момент "бич" щёлкнул второй раз — прицельно, в полную силу.

По Инге.

Тело волшебницы, изломанное и скрученное, отлетело к стене, безвольно сползло по ней на пол. Инга не двигалась. Я увидел, как её аура, только что полная жизни и силы, блекнет и растворяется в Сумраке.

Мы не произносили заклинаний, не делали пассов. Мечи, пылающие белым огнём, возникли в наших руках сами собой. Тёмный замахнулся в третий раз, но ударить уже не успел. То, что мгновение назад было его тушей, забрызгало стены лаборатории.

Как во сне мы шли к нашей "ГАЗели". Я вёл на силовых "поводках" трёх задержанных — вампира и двух "бабуинов", тащивших за руки и за ноги своего вожака. Кирилл нёс Ингу.

До самого офиса никто из нас не произнёс ни слова. Кто-то из Тёмных, сидевших сзади, попытался задать вопрос, но встретился взглядом со мной, и слова застряли у него в горле.

Очень давно, когда мы ещё считали себя бессмертными, Инга — теперь уже никто не скажет, в шутку или всерьёз — попросила, если что, похоронить её под "ДДТ". Кто же мог знать, что "если что" случится так скоро...

И вот теперь в кабинете звучала песня — в кабинете, куда Инга никогда больше не войдёт:

На небе вороны, под небом монахи,

И я между ними в расшитой рубахе,

Лежу на просторе, легка и пригожа,

И солнце взрослее, и ветер моложе.

Меня отпевали в громадине храма.

Была я невеста, прекрасная дама.

Душа моя рядом стояла и пела,

Но люди, не веря, смотрели на тело.

Умирая, мы уходим в Сумрак. Может быть, Инга сейчас стояла рядом с нами? Не знаю. Никто из нас не покинул реала, чтобы взглянуть. Мы не люди, но поступать по-человечески — наше право.

Свеча догорела, упало кадило.

Земля, застонав, превращалась в могилу.

Я бросилась в небо за легкой синицей,

Теперь я на воле, я белая птица...

Взлетев на прощанье, кружась над родными,

Смеялась я, горя их не понимая.

Мы встретимся вскоре, но будем иными.

Есть вечная воля, зовет меня стая.

Когда-нибудь все мы уйдём вслед за ней. Мы встретимся вскоре, мы были Иными...

Мы слишком быстро научились терять друзей. Всего несколько дней назад ещё был жив Сергей — шок от его гибели стоил мне отстранения от работы. Позавчера Дневной Дозор убил Бориса. Его смерть мы просто приняли к сведению.

А сегодня мы провожаем Ингу.

Расколотый щит на кресте... Кто будет следующим?

На моё плечо легла тяжёлая горячая ладонь.

— Прекрати есть себя поедом, Александр, — услышал я голос Твердислава. — Заработаешь несварение желудка.

— Я подставил ребят... Из-за меня погибла Инга...

— Ты первым почувствовал опасность. Если бы не ты, перебили бы всю команду. И ты успел обезвредить самого сильного из Тёмных.

— Не самого.

— Амулет, заряженный Бичом Яньло был у каждого из этой троицы. Очень маленькая и страшная вещица. Не заметишь, пока не ударит... Перестань. Во время операции ты совершил не больше ошибок, чем любой из нашего Дозора на твоём месте. Если бы вы не атаковали первыми, то полегли бы там все.

— Я не должен был рисковать. Мы напали втроём на четырёх магов второго уровня...

— Александр, не заставляй меня разочаровываться в тебе! — резко оборвал меня Твердислав. — Эти недоноски имели всего лишь шестой-пятый уровни Силы. Я же сказал — у них были амулеты, заряженные кем-то посильнее! И этот "кто-то" скоро ответит нам за всё...

Шеф перевёл дыхание.

— Что же до уровней, то вы с Кириллом смогли создать Белые мечи. Это — третий уровень Силы. Я знал, что вы оба сможете подняться, но не думал, что так быстро... Маг-оперативник третьего уровня — это серьёзно, Следопыт, очень серьёзно. Даже в Москве далеко не все могут этим похвастаться. У тебя большие задатки, Александр. Когда-нибудь ты выйдёшь из категорий... или отправишься в Сумрак после очередного срыва. Сейчас тяжело всем. Держись.

Твердислав отошёл, снова оставив меня наедине с моими мыслями.

Как прошёл остаток дня, я с трудом могу вспомнить. Всё было как в тумане. Как в бреду. Мы бесцельно бродили по зданию, натыкаясь на стены. Очень хотелось заплакать, но глаза были сухи.

И лишь поздно ночью, в запертой на три замка квартире, слёзы прорвались наконец наружу. Я затыкал себе рот кулаком, вжимал лицо в подушку, чтобы не услышала Элла. Это было не рыдание — из глотки рвался звериный вой.

Всё рано или поздно заканчивается. Обессилев, я затих. Через некоторое время, я смог собраться с силами и поплёлся в ванную — надо было умыться, смыть сопли с лица...

Элла сидела на кухне. Сквозь дверной проём я видел её напряжённую, неестественно прямую спину. Когда началась истерика, Элла молча встала и ушла, не пытаясь как-то утешить или успокоить. Сейчас я был ей искренне благодарен за это.

Я подошёл к ней, обнял за плечи и прижал к себе. Прошептал:

— Прости...

— За что, Саш? — с грустным недоумением отозвалась Элла. — Я же знаю, кто ты... Мой Светлый...

Помолчав, она добавила:

— Это ты меня прости.

— За что... Тёмная?

— За то, что больше не умею жалеть о чужой смерти.

— Не за что извиняться, Элла. Я же не соболезновал тебе.

— Ты и не мог. Они были вампирами. И хотя бы раз убивали.

— Ты тоже вампир.

Элла не ответила. Лишь молча поднялась с табуретки, обняла меня и спрятала лицо на моей груди.

Стыдно... Она же держалась. Как дозорный, я знал о тех странных отношениях, складывавшихся порой внутри общины городских вампиров. И среди тех, кого уничтожили "дикари", у Эллы были не просто друзья. Я не ревновал — глупо ревновать к тем, кто дважды мёртв, да и всё, что было у неё раньше, меня мало беспокоило.

Но в тот день Эльвира потеряла не меньше моего.

Элла разжала руки и подняла голову.

— Пойдём спать, — сказала она. — Нужно отдохнуть. Тебе и так досталось.

Мы пришли в офис на рассвете, часа за три до начала рабочего дня, но никто этому не удивился. Почти все уже были на своих местах. Похоже, никто отсюда и не расходился со вчерашнего дня. Я кожей ощущал ту ауру боевой собранности, ледяного спокойствия, окутывавшую сейчас здание. Ночному Дозору надоело проигрывать, расплачиваясь жизнями своих сотрудников.

Мы несём Свет? Да, наверное.

Но сегодня это был свет зимнего солнца над намертво выстуженной степью.

Глава 7. Последняя операция.

— Скажи мне, Александр... Если бы тебе потребовалось спрятать некий магический предмет — как бы ты его прятал? И где?

Я сидел в кабинете Твердислава. Шеф вызвал меня к себе, едва только я переступил порог. Со времени моего прошлого визита в кабинете почти ничего не изменилось — лишь на крышке сундука, где раньше хранилась книга Алхазура, стоял средних размеров ящичек из тёмного дерева, да на рабочем столе была расстелена карта Оскола, покрытая сыпью карандашных пометок. Готовилась операция, и судя по сегодняшнему настроению шефа, от неё зависел исход затянувшегося кризиса.

— В Сумраке, — не задумываясь отозвался я.

Услышав ответ, Твердислав поморщился, точно ждал от меня именно этих слов, и покачал головой:

— Не выйдет. Никакая вещь из реального мира не может долго находиться в Сумраке. Да, чем глубже ты её запихнёшь — тем дольше она там пробудет. Но даже с шестого слоя она рано или поздно всплывёт... в реал, как вы выражаетесь, — Шеф поморщился. Наш жаргон ему никогда особо не нравился.

— Тогда — где угодно, но под маскирующим заклинанием. Или в толще земли, — Я невольно вспомнил ту книгу, которую мы нашли в подвале у Руслана. — Или внутри серебряного слитка.

— Уже лучше. А если у тебя нет под рукой ни буровой установки, ни пары центнеров серебра? Да и грамотно наложить маскировку нет ни времени, ни умения?

— Не знаю... Наверное, рядом с какой-нибудь местной магико-энергетической аномалией, чтобы скрыть фон Силы... Твердислав Владимирович, уточните вводную. Где именно я должен находиться, когда понадобится спрятать артефакт?

— А где ты сейчас находишься, Следопыт?

Ирония в голосе шефа мне не понравилась. Похоже, решение было куда проще, чем я думал.

— Если в Осколе... В районе промкомзоны. Там достаточно много чисто технических источников энергии, а Иных шатается мало... Твердислав Владимирович! Мы потеряли Волкова именно там!

— Потеряли — а теперь нашли, — кивнул шеф. — И, кажется, вместе с багажом... Тут только одно "но", Александр... В том районе действительно появилась магическая аномалия — самая крупная на моей памяти. "Мёртвая зона" поперечником почти пятьсот метров.

"Мы — Иные. Мы те, кто умеет входить в Сумрак и пользоваться Силой". Так маги-наставники отвечают новичкам на первые вопросы, общие для Светлых и Тёмных.

Наша основа, суть наших способностей — Сила. Разлитая вокруг нас, неощутимая для людей. Её уровень колеблется, но в среднем остаётся одним и тем же многие сотни, если не тысячи лет. Соответственно, где бы ни оказался Иной, он везде может рассчитывать на свою магию.

Однако "средний уровень Силы" — из той же оперы, что и "средняя температура по больнице", где кто-то пылает в лихорадке, а кто-то уже остывает в морге. Есть места, где само пространство наполнено Силой, и в Сумрак войти проще, чем в соседнюю комнату.

И есть места, где магия не действует.

"Мёртвая зона". О них не знает никто из людей. Да, информация просачивается, и мы не успеваем пресечь её распространение. Изредка Иные сами идут на контакт с людьми. Но тайна "мертвых зон" навсегда останется тайной — Светлые мы или Тёмные, но мы не самоубийцы.

"Мертвая зона" — большой соблазн даже для Иных. Слишком просто прятать в них запрещённые артефакты, готовить засады, скрывать нарушивших Договор. И поэтому о таких местах знают немногие.

Но куда меньше тех, кто умеет их создавать.

Твердислав с заметным усилием поднял ящик и поставил его на стол.

— Тяжёлый, зараза... — пробормотал он, снимая крышку и откидывая её в сторону.

Внутри на слое промасленной ветоши тускло поблескивали воронёной сталью шесть револьверов.

Я покачал головой. Конечно, смешно в XXI веке пользоваться штучками из арсенала средневековых магов, но в нашем деле далеко не всякое новшество уместно. Огнестрельное оружие в бою Иных совершенно ни к чему. Как совершенно справедливо заметила Эльвира, в упыря нужно всадить пятьдесят-шестьдесят серебряных пуль — трудно убить того, кто и без того мёртв. На оборотня серебряных боеприпасов уйдёт чуть меньше, а мага или ведьму теоретически можно отправить в вечный Сумрак с первого же выстрела, обычной пулей... н-да, увы, но только теоретически. На практике же любой из нас, Иных, способен залатать какую угодно рану, кроме однозначно смертельных.

— Что кривишься, Шурка? — поинтересовался Твердислав. — Не сомневайся, машинки старые, но надёжные. Этими "наганами" можешь хоть гвозди забивать, ничего им не сделается. Бьют точно, пристреляны ещё в гражданскую. А главное — никакой магии, никто вас не почует.

— Твердислав Владимирович, а ковбойских "кольтов" у вас нет? — поинтересовался я.

— Смейся, смейся... — проворчал шеф. — Доведёшь, Алексашка, я лично тебе стрелецкую пищаль вручу. Где-то у меня лежит одна, ещё с шестнадцатого века... Ты-то у нас, Брюс Ли районного масштаба, и с голыми руками справишься. А ребятам как прикажешь быть?

— Я понимаю, что огнестрел нужен, — возразил я. — Но почему "наганы"?

— Ну, если у тебя есть собственный арсенал... — развёл руками Твердислав. — А у меня — уж извини, только это! Эх, сколько тут во время войны всего валялось... Так кто же знал, что однажды Иные пойдут в бой с человеческим оружием?

Иные, которым предстояло идти в бой, нерешительно переглянулись. Похоже, всем не слишком хотелось встретиться с врагом, имея из оружия лишь самовзводный револьвер образца позапрошлого века, но деваться было некуда.

Поисковая партия, четверо дозорных — я, Станислав из ГБР и двое ребят из патруля. Нашей задачей было всего лишь разыскать внутри "мёртвой зоны" тайник с "пяткой" (что легче сказать, чем сделать — поди прочеши вчетвером почти восемьдесят гектаров...) и вытащить его наружу, туда, где уже действовала нормальная магия. Там нас должны были ждать группа прикрытия и "стратегический резерв" — сам Твердислав вместе с Павлом и Эдуардом.

В этой операции участвовал практически весь наш Дозор, и это мне очень сильно не нравилось. До сих пор кланы "дикарей" почти всегда действовали невнятно, а Дневной Дозор ограничивался мелкими, но болезненными укусами, уступая нам инициативу. Что, если именно сейчас они попытаются перейти в контрнаступление? Нет, устраивать генеральное сражение, а попросту говоря — бой "стенка на стенку", они вряд ли станут... Но если сегодня мы добудем наконец этот проклятый артефакт и передадим его Инквизиции — для Агона всё будет кончено. Он не может не сделать ответный ход, и мне очень хотелось бы знать — какой именно?

— Я связался с Паулем, — Шеф как всегда то ли читал, то ли в точности угадывал мои мысли. — Инквизиция в курсе нашей операции. Более того, вместе с вами пойдёт их представитель — вы его подберёте по пути. С момента обнаружения "пятки" мы все переходим в подчинение Инквизиции. Будем охранять объект до тех пор, пока они не снимут "колпак" и не провесят портал до Праги.

Твердислав тоскливо вздохнул: отдавать артефакт Инквизиции ему явно не хотелось.

— Ладно, это всё потом, — продолжил он инструктаж. — Теперь опять об оружии. Все умеют пользоваться?

После некоторого колебания поисковая партия дружно кивнула. Владение огнестрельным оружием входило в обязательный набор "экстренных навыков".

— Хорошо. Имейте в виду — патронов у вас будет впритык. Только те, что в барабане. Не думаю, что вам придётся стрелять, но если потребуется — не увлекайтесь. Патроны обычные револьверные, но с небольшим дополнением...

Твердислав порылся в кармане и вытащил один патрон с ярко блестящим кончиком.

— Пули серебряные, с надпилами. Можете считать меня старым параноиком, но так надёжнее. Работа, конечно, кустарная, но сделано очень добротно, так что осечек быть не должно.

— Твердислав Владимирович, патронов маловато, — заметил я. — Даже на одного упыря не хватит.

— Хватит, Александр, — ответил шеф. — Даже с избытком. Вы идёте в "мёртвую зону", где не действует магия. Ни вампиры, ни оборотни не смогут там восстановиться... как, собственно, и вы сами. К тому же убивать врагов вовсе не обязательно. Можете тому же вампиру, например, просто всадить пулю в позвоночник — он не упокоится, но будет лежать пластом, пока его не вынесут из "зоны". Не станет путаться под ногами.

— А если не вынесут? — поинтересовался Станислав.

— Без притока Силы из Сумрака нежить может существовать только за счёт внутреннего запаса. Чем меньше крови он выпил в своё время... и, кстати, чем тяжелее его раны... Тем быстрее он рассыплется.

На выезде, недалеко от рынка, нас ждало подкрепление. Возле дорожного знака с перечёркнутой надписью "Старый Оскол" стоял тёмно-синий "Фольксваген" — я плохо разбираюсь в моделях иномарок, но уж две металлических "галочки" на кромке багажника не узнать было трудно. Европейская Инквизиция из каких-то своих соображений давала нам понять, что на территории города не действует.

"ГАЗель" притормозила рядом, и навстречу мне из "Фольксвагена" вылезли двое. Как ни странно, обоих я знал.

— Здравствуйте, Пауль! — сказал я, пожимая протянутую мне руку. Интересно, уж не ему ли местная Инквизиция обязана выбором машины?

Жмурившийся на солнце куратор благодушно кивнул. Похоже, Пауль уже не обижался на меня за тот случай на Дубраве. Впрочем, кто его знает, умеют ли Инквизиторы обижаться?

Вторым Инквизитором оказался тот самый француз, которого я когда-то встретил возле каплинского поста ГАИ. Теперь я смог разглядеть его получше. Среднего роста, черноволосый и смуглый, Инквизитор больше походил на араба, чем на француза... хотя какое мне, собственно, дело до его происхождения? Как и Пауль, этот Инквизитор сейчас был в штатском и, я бы сказал, одет подчёркнуто неофициально: свободные летние джинсы и сине-зелёная клетчатая рубашка с короткими рукавами, надетая навыпуск. Судя по выпуклости над правым бедром, на ремень он прицепил сумочку с каким-то снаряжением.

— Артур Синьяк, — Рукопожатие Инквизитора оказалось неожиданно сильным для его далеко не богатырского сложения.

Кто-то из ребят в машине довольно громко хихикнул. Артур удивлённо нахмурил брови.

— Что-то неправильно? — поинтересовался он.

— Non, tout est correct. Mais votre nom est assez Иtrange pour les Russes, — ответил я.

Инквизитор поморщился — мой южнорусский акцент явно резал ему ухо.

— Господин дозорный, — сказал он. — Я ещё в первый раз отметил ваш язык. Довольно хорошо, хотя вам нужно брать больше практика. Но мы есть в России, и я прошу вас говорить по-русски. Что такое "синяк" — я знаю, но я не вижу, что здесь смешно.

Я пожал плечами. Подтягивать Инквизитора в русском разговорном и объяснять ему второе значение этого слова сейчас явно не стоило.

— Хорошо. Прошу прощения, — Я с трудом удержался от "pardonnez-moi", — вы правы. Я Александр Яковлев, старший оперативник Ночного Дозора, командир поисковой группы.

— В вашей группе только сотрудники Ночного Дозора? — поинтересовался Пауль.

— Да. Мы не сотрудничаем с Тёмными.

Пауль покачал головой:

— Я в курсе относительно Эльвиры Шаховой... Впрочем, Александр, Инквизиция по этому поводу к вам претензий не имеет. Более того, — Инквизитор неожиданно улыбнулся, — мы в чём-то готовы пойти навстречу. Мой коллега, который поедет с вами, в прошлом был Светлым.

Велика, однако, разница... Любой дозорный, от стажёра до Великого Гесера знал: сотрудниками Инквизиции становились только те из Иных, кто уже стал равнодушен к борьбе Света и Тьмы. Наблюдатель, ехавший с нами, мог быть кем угодно — это ничего не меняло.

Тем временем Артур без особых церемоний успел забраться в салон "ГАЗели" и устроиться на моём месте. Мне не оставалось ничего другого, как попрощаться с Паулем и сесть на второе пассажирское сиденье впереди. Наша смешанная дозорно-инквизиторская команда отправилась в путь.

Водитель — Матвей из патрульной группы — включил магнитолу, и голос ещё молодого Юрия Шевчука завёл глумливым речитативом:

Чревата наша сторона,

Царит покой и тишина,

Навоз целует сапоги,

Кого-то мочат у реки...

"Периферия"... К месту песенка. До жути — к месту.

У Иных по-другому и не бывает.

До цели мы доехали за пять минут. Всё это время я ожидал, что "зона" будет хоть как-то выделяться на фоне остальной местности, но ничего подобного не было. Громадный пустырь, две жидких лесополосы, край заросшего бурьяном поля и солидный кусок соснового леса ничем не отличались от окружающего пейзажа.

— Уныло... — пробормотал кто-то из ребят за моей спиной.

— Ещё бы, — не оборачиваясь, согласился я. — А чего ты хочешь? Промкомзона! Ещё не город, уже не деревня...

По наскоро распечатанному на компьютере плану я прикинул: до условной границы "зоны" от нас метров пятьдесят. До "эпицентра", где, очевидно, находится тайник с "пяткой" — все пятьсот. Быстрым шагом можно дойти минут за пятнадцать-двадцать. Впрочем, мы — группа Ночного Дозора, а не спецназ ГРУ, так что смело берём за основу полчаса — не та у нас физподготовка, чтобы бодро скакать по этим жутковатым рытвинам и канавам.. Учитывая же, что двигаясь к "эпицентру" мы всё равно не будем терять времени и хоть наскоро, но станем прочёсывать местность, срок этот смело умножаем на два...

Ладно, хоть перед самим собой не буду изображать из себя доблестного офицера в "горячей точке"! Какая разница, сколько времени придётся потратить на поиски тайника? Если он здесь, рано или поздно мы его найдём.

Стоило посмотреть на мир через Сумрак, и "условная граница зоны" моментально перестала быть условной. Мутная белёсая пелена, точно слой густейшего тумана, расстилалась перед нами насколько хватало глаз. Всё правильно, нельзя смотреть через Сумрак туда, где Сумрака-то, родимого, и нет вовсе... Граница оказалась куда ближе, чем мы думали — туманная стена возвышалась всего в пяти-шести метрах от нас.

Продолжая глядеть через Сумрак, я первым шагнул вперёд. "Туман" ближе, ближе, вот уже и носок кроссовки исчез из вида... Все, "зона"!

По коже пробежала волна озноба: то ли это меня так "зона" встречает, то ли нервишки у Иного шалят... И сразу же навалилось странное чувство слепоглухоты. Я по-прежнему слышал, как хрустит сухая трава под нашими ногами, как стрекочут кузнечики, как гудят на трассе моторы проносящихся невдалеке машин. Глаза чётко различали каждый камешек, каждый стебелёк под ногами. Но вот другие... точнее — Иные чувства, те самые, что отличают нас от людей... Их больше не было. Совсем. Здесь мы были всего лишь людьми.

Первые две сотни метров мы шли, настороженные до предела. Группа плотно сжалась вокруг безоружного Инквизитора и ощетинилась стволами "наганов". Ребята — да и я сам тоже — больше смотрели по сторонам, каждую секунду ожидая увидеть вампира, скалящегося из-за кучи бетонных блоков на заброшенной стройплощадке, или выскакивающего на нас из ближайшей лесополосы оборотня. Честно говоря, я был искренне благодарен Волкову — или кто там на самом деле похитил "пятку" и создал "мёртвую зону"? — за то, что он выбрал это глухое место, забытое людьми и Иными. Боюсь, что если бы нам тогда навстречу неожиданно вышел обыкновенный человек-прохожий, то кто-нибудь из нас рефлекторно выстрелил бы. И что с того, что Светлый-убийца немедленно покончил бы с собой? Мужику, получившему девять граммов надпиленного серебра в лоб, это покаяние было бы — как прошлогодний снег.

"Зона" оставалась мирной. Обыкновенный пустырь на окраине города, там, где жилые кварталы и корпуса заводов уже кончились, а ближайшее село ещё не начиналось. Постепенно мы все расслабились и начали больше глядеть под ноги, разыскивая тайник. До всех наконец дошло, во что же мы умудрились влипнуть: найти то, что спрятано неизвестно где и неизвестно как — задачка явно не для слабонервных.

Когда до "эпицентра" по моим расчётам оставалось метров сто пятьдесят, раздался какой-то странный звук — точно кто-то, сильно дёрнув, порвал пополам кусок плотной ткани. Только через секунду я понял, что это включилась рация, которую нам перед выходом на задание всучил шеф. На мои робкие возражения — мол, зачем нужна эта милицейско-таксистская бандура, если у каждого в Дозоре уже давным-давно имеется собственный мобильник? — Твердислав отрезал: "Так надёжнее". Ну что ж, сейчас и проверим ...

— Яковлев на связи, — как можно более солидно произнёс я в тяжёлый чёрный агрегат, невольно подражая героям приключенческих фильмов. — Жду указаний...

— Александр, у вас гости! — перебил меня шеф. — Около десяти. Только что пересекли границу зоны с противоположной от тебя стороны.

— Кто?

— Определить не можем, но, похоже, почти все вампиры. Двое — оборотни в зверином облике.

Чуть поколебавшись, Твердислав добавил:

— Уводи ребят. Вам не справиться.

Так, мы сейчас почти в центре "зоны", до точки выхода — почти четыреста метров... Вампиры — да и чёрт с ними! Но оборотни настигнут нас намного раньше.

— Не успеем.

— Тогда держитесь, сколько сможете. Я посылаю к вам вторую группу, — Шеф отключился.

Убрав рацию, я коротко объяснил коллегам, во что мы влипли. Ребята ощутимо приуныли.

— На вампира с револьвером... — пробормотал Станислав, пытаясь сотворить файербол. Естественно, ничего у него не вышло.

— Шеф приказал отходить, — сказал я. — Нас слишком мало. Отступаем навстречу второй группе...

— Твердислав не имел права давать такой ордер! — перебил меня Синьяк. — Мы должны найти "пятку".

Он что, с ума сошёл?

— Господин Инквизитор, — как можно спокойнее начал объяснять я, — вы, наверное, не поняли. В нашу сторону движется группа из десяти вампиров и оборотней. У нас четыре револьвера и двадцать четыре патрона к ним. Для того, чтобы уничтожить врагов, этого не хватит. Без магии вампира или оборотня не одолеть.

— Ваша операция слишком важная! — возразил Артур. — Как Инквизитор, я отменяю вас. Командовать буду я. Мы продолжаем поиск. Дайте ваш телефон, я сам скажу Твердиславу.

Ну всё, нам теперь точно хана. Вся надежда на то, что, пока этот курсант будет связываться с моим начальством, успеет подойти резерв. Ещё два револьвера, серебро и осина — глядишь, и отобьёмся.

Если нам навстречу мчатся "дикари" — тогда всё, будут трупы. Причём с обеих сторон. Но если Тёмные, вошедшие в зону, окажутся штатными сотрудниками Дневного Дозора, они обязаны будут подчиняться приказам Инквизитора. Может быть, даже помогут искать артефакт?

Вся наша эскапада изначально попахивала безумием, но, Свет и Тьма, должно же нам наконец хоть в чём-то повезти?

Падёт пехота, встанет танк —

Проскочит идиот.

Оставалось надеяться только на это.

Тем временем Инквизитор остановился, откинул полу рубашки и извлёк что-то из поясной сумки. Маленькая вещица целиком скрылась в ладони Артура, так что я не мог разглядеть, что именно он достаёт. Инквизитор поднёс кулак ко рту и шёпотом произнёс несколько слов. Остановившись в паре шагов от него, мы с интересом ждали результата его манипуляций — всё-таки не каждый день можно понаблюдать за настоящей магией Инквизиции. Однако никакого ощутимого эффекта не последовало. Артур вздохнул, спрятал свой амулет обратно в сумку, и мы двинулись дальше.

Мы успели пройти всего лишь метров тридцать, когда снова затрещала рация. Я утопил кнопку и поднёс аппарат к уху.

— Александр, ты меня слышишь? — Судя по тону, Твердислав собирался объявить нам не меньше, чем о начале Третьей мировой. — Александр?

— На связи, Твердислав Владимирович!

— Бегите оттуда! Как можно быстрее! Вокруг вас "барьер", резервная группа не может пробиться. Уходите!

— "Барьер"?

— Слава Свету, односторонний! Выйти вы сможете... Не теряй времени, Следопыт! Уводи группу!

Связь оборвалась.

Докаркался... "Барьер" — на редкость приятная новость. Пожалуй, сойдёт за и Третью мировую... Свет и Тьма, а ведь я, кажется, догадываюсь, кому мы обязаны этим сюрпризом!

— Господин Инквизитор! — обратился я к Артуру. — Несколько минут назад вы попытались применить какой-то артефакт. Могу я узнать, какой именно?

— Это вас не трогает, дозорный, — Артур на секунду отвёл взгляд в сторону. — Кроме, здесь не действует магия всё равно.

— Только что мне сообщили, что резервная группа не смогла пробиться внутрь "зоны", — возразил я. — Мы окружены силовым барьером. Уж не из-за ваших ли действий?

— Я не имею к этому никакой связи! — развёл руками Инквизитор и достал из своей "кобуры" небольшую бронзовую вещицу, напоминающую стилизованную подкову. — Да, я пробовал применять "Врата Януса". Но этот амулет не служит для барьеров!

— "Врата Януса"?

— Он должен сделать вокруг небольшую часть полусвета... Сумрака, — поправился Артур. — Думалось, что этот амулет может пробить "мёртвую зону". Это не так. Он не идёт.

Не идёт... Вот это верно. А что у нас вообще последние дни "идёт"?

— Тем лучше, — сказал я. — Вы сами убедились, что надо уходить. До "барьера" отсюда — минут десять хода. Мы ещё можем успеть.

— Вы не хуже меня понимаете, что это совершенно нельзя, — ответил Инквизитор. — Второй раз мы уже не сможем сюда попасть. Вы хотите отдать артефакт преступникам?

— Нет. Но ещё я не хочу отдавать своих на растерзание оборотням! — возразил я.

— Это глупый спор. Он не имеет резона. И... И уже поздно. Оглянитесь!

Я резко обернулся.

Метрах в тридцати от нас, между деревьями лесополосы, на мгновение показался человеческий силуэт. Через секунду вслед за ним мелькнул второй, такой же неразличимо-чёрный на фоне неба.

Но это были явно не люди.

— Приготовились... — вполголоса скомандовал я. За моей спиной уже раздавался треск последний раз прокручиваемых барабанов и звонко щёлкали взводимые курки.

Нам повезло — мы обнаружили врага слишком рано, и засада, если она планировалась, не сработала. Поняв, что они обнаружены, незваные гости с обманчивой медлительностью двинулись в нашу сторону. Им оставалось преодолеть всего лишь около двадцати метров пустого пространства.

Теперь мы уже могли разглядеть, с кем имеем дело. Вампиры в трансформированном облике. Серая кожа, изъеденная язвами, когти на руках, в пасти белеют клыки.

Всё-таки "дикари".

— Именем Договора! Стоять! — крикнул Инквизитор. — Будем стрелять!

Цепочка серых фигур неумолимо приближалась.

Мы колебались. Наша миссия слишком важна, чтобы церемониться... Договор приостановлен... мы действуем по прямому указанию Инквизиции...

Но стрелять в безоружных, ещё не успевших причинить тебе ни малейшего вреда?

— Огонь! — рявкнул я во весь голос, первым нажимая на спусковой крючок.

Выстрел из "нагана" оказался намного громче, чем в кино, руку ощутимо толкнула отдача. Голова ближайшего вампира разлетелась на куски. С такой раной без притока Силы извне не выживет даже нежить. Что ж, одним меньше...

Вслед за мной огонь открыли остальные дозорные. Конечно же, наскоро активированные перед операцией экстренные навыки не заменят реального опыта, но никто и не пытался изображать "ганфайтера" с Дикого Запада. Мы били одиночными, тщательно выбирая цели. Для "нагана" с его относительно длинным стволом двадцать метров — не расстояние.

Нападавшие заметались. Похоже, они не ожидали, что Светлые Иные воспользуются человеческим оружием, и оно окажется столь эффективным. Умея входить в Сумрак, никогда не научишься уклоняться от пуль и скрытно подбираться к стрелку в реальном мире. Выскочив на открытое пространство, вампиры были обречены и сами это понимали. Заложенный в них приказ гнал вперёд — схватиться в ближнем бою, рвать чужую плоть, высосать кровь. Банальнейший инстинкт самосохранения требовал немедленно убраться из-под огня — и как можно дальше.

Большая часть упырей разрешить эту дилемму просто не успела — в первые же секунды трое из них были выведены из строя. В двух победила чужая воля — и последнего из них Станислав свалил, едва не упершись стволом в перекошенное трансформацией лицо. Оставшиеся успели развернуться и бросились врассыпную к зарослям бурьяна. До укрытия добежали не все — после моего выстрела один свалился с начисто перебитым хребтом.

Я провёл пальцем по каморам барабана — три уже зияют мирной пустотой. Остаётся всего три пули.

— За ними! Добить! — крикнул Артур.

Пожалуй, скромный хранитель Договора чересчур увлёкся. Да, покончить разом со всеми неплохо — не нужно потом гадать, из-за какого куста на нас выскочит новый враг. Но мы же поисковая партия, а не карательный отряд! Нам нужно не преследовать отступающих "дикарей", а наоборот, самим уносить ноги!

Эту мудрую мысль я додумывал уже на ходу, со всех ног мчась за убегающими вампирами.

До зарослей оставалось всего несколько метров, когда нас встретили.

Твердислав ошибся — оборотней было не двое, а трое. Здоровенные матёрые волчары, почти метр в холке, бежали на нас, сомкнувшись штурмовой тройкой.

Ни я, ни наш новый командир-Инквизитор не успели отдать команду "огонь", но она сейчас была не нужна — ребята сами знали, что делать. Раскатисто загрохотали выстрелы. Передний оборотень споткнулся и упал, кувыркнувшись через голову. Надпиленные пули раскрывались в теле жертвы, вырывая кусок мяса размером с чайное блюдце — никаких шансов выжить у оборотня уже не было.

Но двое других успели добежать.

Первый прыгнул на грудь Инквизитору, сбил его с ног и одним движением клыков перерубил горло. Второй буквально мимоходом сшиб Станислава и обрушился всей массой на стоявшего за ним парня из патруля, чьё имя я так и не успел запомнить. Ярко-алая кровь из распоротых артерий залила траву.

Ничего больше волки сделать уже не смогли — наши пули буквально разнесли их в клочья. Мёртвые оборотни превращаются обратно в людей, но здесь, в "нулевой зоне", их трупы оставались звериными тушами.

Победа... виктория... мать её так...

Нас осталось только трое.

— Стас, Матвей! — позвал я. — Пошли. Им уже не помочь.

Возвращаться уже не имело смысла. Оставалось только одно — найти тайник.

Прямоугольный клок порыжевшего дёрна обнаружил Стас. Я поддел его, и дёрн отвалился в сторону, с шорохом осыпая с себя пересохшую глину. Пара взмахов лопаткой, и показались куски досок. Похоже, изначально в земле было выложено нечто вроде ящичка, но затем кто-то небрежно продавил стенки внутрь и наскоро засыпал схрон. Тайник, разумеется, был пуст.

Тщательно растерев несколько комков глины между пальцев, я нашёл лишь крошечный клочок сухой человеческой кожи.

— Похоже, мы опоздали... — пробормотал Матвей.

Я кивнул, продолжая разглядывать приставшую к пальцу жёлто-серую чешуйку. Несмотря на заработанное три года назад прозвище, по-настоящему читать следы я не умел — как и Стас с Матвеем. Тайник выглядел совсем недавним — но это можно было сказать и без осмотра. Волков был тут всего два-три дня назад, а забрал артефакт он и того позже. Но вот откуда он пришёл и куда затем направился... Боюсь, это удастся сказать лишь когда "пятка" сработает. О том, что случится после этого, не хотелось даже думать.

Пальцы начало слегка покалывать. Эманация Тёмной Силы от "пятки" была настолько чудовищна, что действовала даже здесь, в "эпицентре". Я попробовал сосредоточиться, и тонкая, чуть заметная ниточка "чувства Сумрака" протянулась к клочку кожи, присохшему к моей руке.

Неужели получится? Здесь, в "мёртвой зоне"?

И в этот момент меня накрыло. Сработал ли наконец "амулет Януса", взятый нами с тела Инквизитора, ослабло ли "поле отрицания", случилось ещё что-то — я не знаю. Пусть об этом судят маги-теоретики.

А я стоял на коленях рядом с разрытым тайником, сжимал в кулаке сапёрную лопатку и пытался осмыслить пришедшее из ниоткуда знание. Это была не "картинка", ни слуховой, зрительный или моторный образ — для этого ещё не придумано названий ни людьми, ни Иными. Очень трудно будет объяснить и пересказать то, что я узнал... что узналось мной...

Но пересказать придётся — эта информация оплачена кровью наших ребят, и она должна спасти тех, кто пока ещё жив.

"Пятку" невозможно уничтожить, её бесполезно укрывать в спецхранах. Она нашла нового хозяина, который пройдёт к ней через любые преграды.

Есть лишь один способ защититься от той силы, что уже готова пробудиться.

Вот только кто сможет использовать его?

Я вытащил рацию и попытался связаться с шефом, но ничего не вышло — она не работала. Вместе с рацией загадочным образом вышли из строя и наши мобильные телефоны. Что ж, придётся сообщить о находке, когда мы выйдем из-под "барьера". Прикинув на плане местности, мы поняли — возвращаться уже не имело смысла, быстрее будет пройти "зону" насквозь. Плохо, что идти нам придётся в ту же сторону, в которой скрылись уцелевшие "дикари".

Сработал естественный отбор — самые глупые из упырей первыми полегли под нашими пулями.

Вампир действовал так, как нужно было им поступать с самого начала: притаившись за деревом, он пропустил нашу тройку мимо и напал со спины на замыкающего. Прежде чем Матвей успел хотя бы крикнуть, клыки кровососа впились ему в шею.

Гулко хлопнули два выстрела. Вампира отбросило в сторону. Прежде, чем он успел подняться, подскочивший Стас ударил его осиновым колышком в сердце.

Я склонился над Матвеем. Дозорный был ещё жив. Он пытался рукой зажать дыру, но всё было уже бесполезно — упырь прокусил сонную артерию. Пульсирующая струя крови пробивалась сквозь стремительно бледнеющие пальцы.

В любом другом месте нам хватило бы пары секунд, чтобы остановить кровотечение. Здесь мы могли только беспомощно наблюдать, как умирает друг. Человеческая медицина бессильна против таких ран.

Судорожно вздохнув, Матвей разжал руку.

— Инициация... — успел выговорить он. — Не хочу...

Последний короткий всхлип — и его голос прервался.

У нас не было времени даже попрощаться с погибшим дозорным. Где-то рядом ещё бродили двое уцелевших упырей, и чем быстрее мы выйдем из "зоны" — тем больше у нас самих шансов уцелеть.

С неисправной рацией, разряженными телефонами и двумя пулями в стволах мы продолжали путь.

Запасшись пистолетами и серебряными пулями, Твердислав оказался предусмотрительнее Агона. У Тёмных огнестрельного оружия не было, а добыть его они не успевали — у нас маленький провинциальный городок, и стволами так просто не торгуют.

Но оно им было не нужно.

Враг взмахнул рукой — и Станислав упал навзничь. Изо лба у него торчал ржавый стальной диск.

"Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое...". Зачем тратить время, если в лесополосах до сих пор валяются детали от сельхозтехники?

До сегодняшнего дня я никогда не стрелял из револьвера. Если бы догадаться заранее оттянуть курок, то, может быть, успел бы выстрелить первым. У девяностолетнего "нагана", пусть даже и лежавшего под магической консервацией, очень тугой механизм — палец с трудом проворачивает барабан для нового выстрела. Но что уж теперь...

Всё, что я смог сделать — это чуть повести стволом в упреждение и всё-таки нажать на спуск. Вампира мотнуло в сторону, он упал на колени, рассыпаясь в прах.

Я наклонился над телом Станислава и подобрал его револьвер.

— Покойся с миром, Стас, — шёпотом произнёс я. — Даст Свет, свидимся... Может, уже сегодня.

У меня оставалась всего одна пуля. Но и враг был всего лишь один.

Последний из вампиров встретил меня у самого "щита". Высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти стоял открыто, привалившись спиной к стволу берёзы, и ждал моего приближения.

— Тебя только не хватало... — пробормотал я, взводя курок. — Я не хочу больше никого убивать, понимаешь? Пропусти меня!

Вампир не ответил. Он молча следил взглядом за моей рукой, надеясь, очевидно, угадать момент выстрела, отпрыгнуть в сторону и кинуться на меня. Что ж, может быть, ему это и удастся — есть же у людей такая техника, как "маятник"? Упырю с его чудовищной реакцией и скоростью движений сам бог велел ей воспользоваться. Впрочем, когда стреляет боец Ночного Дозора, "маятник" помогает мало...

Дуло револьвера смотрело точно в переносицу врага. Промах невозможен. Выходя наружу, пуля вынесет полчерепа. Очень удивлюсь, если враг сможет выжить.

— Я тебя предупредил! — произнёс я, нажимая на спуск.

Выстрела не было, лишь сухо щёлкнул курок. Не стоило Твердиславу полагаться на качество дореволюционных патронов — в Российской Империи тоже умели халтурить. Я отбросил бесполезный кусок металла в сторону.

Вампир ухмыльнулся, отлип от берёзы и неторопливо двинулся мне навстречу.

Драться врукопашную с "диким" вампиром — это даже не глупость. Это откровенное самоубийство. Примерно то же самое, что, упершись руками в накатывающийся асфальтовый каток, надеяться остановить его.

Практически бесконечная живучесть. Невообразимая для человека — и даже для Иного — скорость движений в реальном мире. Когти. Клыки. Обыкновенная физическая сила, позволяющая даже Эльвире, тогда ещё девчонке-доходяге по вампирским меркам, разнести в клочья стальную дверь.

Но выбора сейчас у меня не было.

Удар. Блок. Ответный удар. Нет времени думать, кто думает — тот уже проиграл; доверься телу, тело знает само... Голые рефлексы, вбитые пятнадцатью годами занятий в додзё и спортивных секциях.

Нет, не думать я не могу... Мой первый сэнсэй говорил: "Дерутся не кулаками, дерутся головой. Кто кого передумает, тот и победит". Но мысли проносятся только простые и стремительные. Как удар молнии. Как болиды "Формулы-1". Как кирпич, летящий в темя.

Моя рука прорывается сквозь оборону вампира, и его голова отлетает назад, затылком касаясь спины. Человеку этот удар сломал бы шею. Упырь лишь скалится и контратакует с такой силой, что меня поднимает в воздух и отбрасывает на два шага назад. Рука, выставленная в блок, немеет от кончиков пальцев до плеча и перестаёт слушаться. Секунды три этим боком к противнику поворачиваться нельзя.

Я умею учиться на своих ошибках. Добром помянув Влада, борцовский зал ВГУ и секцию жёсткой самообороны с её комбинированной техникой, я посылаю подальше каратистские замашки и не блокирую — свожу удары. Так фехтуют на шпагах: встретишь удар под прямым углом — сломаешь клинок, и хорошо, если вражеский. Нет больше ни блоков, ни ударов — каждый удар преграждает путь атаке врага, каждый блок готов взорваться мгновенным ударом.

Теперь отшатывается вампир. Кожа на его виске распорота, и струйка густой вязкой крови стекает по щеке.

"Светлый не беспечен и не беззащитен. Просто жить в гармонии ему приятней, но он не позволит её разрушить. Он на страже Света, легко переходя из покоя и радости — в серь-ёзность и отражение атаки. И его рука не дрогнет в правомерном карающем действии". Что ж, как и велит наш кодекс чести, рука моя не дрогнула, даже когда жёсткие, напряжённые пальцы впились в глазницу вампира, раздирая склеру... когда на возвратном движении "клешнёй" я оторвал ему ухо...

Грязные, подлые приёмы. Им не учат спортсменов, их не демонстрируют на показательных выступлениях. Но по-другому нельзя. Я не имею права погибнуть здесь, я обязан донести знание. Иначе всё окажется зря.

Удар в пах, с разворота — лоу-кик на уровне коленей... проклятье, кости у врага слишком крепкие! Вампир наотмашь бьёт сверху вниз, пытаясь достать меня когтями, и я чётко ловлю его руку на шихо-нагэ. Дедушка Уэсиба-сан, где ты там? Айки-до, "путь мягкости"? Что ж, преклоняюсь перед твоим учением, мягко и гуманно ломая врагу плечевой и лучезапястный суставы.

И в этот момент он меня наконец достал по-настоящему. Когти указательного и среднего пальца левой руки вспороли мой живот под левыми рёбрами, погрузившись в моё тело до костяшек. Ослепительная, невыносимая боль, сквозь стиснутые до хруста зубы рвётся крик. Тело отказывается повиноваться, но я заставляю его двигаться — отпрыгиваю в сторону, уходя в кувырок, разрываю контакт. Нельзя сейчас лезть в ближний бой, это смерть, он просто разорвёт меня на куски...

Перекатываюсь, встаю на ноги. Упырь уже совсем рядом, замахивается для второго удара — по-прежнему левой рукой. Правая бессильно болтается. Есть магия, но есть и обыкновенная механика: рычаг не работает, если разрушено его плечо. С трудом уклоняюсь, вампира разворачивает инерция его собственного замаха — и я что есть сил пинаю его в коленную чашечку, сверху вниз и под нужным углом. Мокрый хруст, противник тяжело валится на землю. Я с размаху наступаю ему каблуком на кисть ещё целой руки и двумя ударами ноги ломаю кости, напрочь выбиваю плечевой сустав.

Вот теперь всё.

"Светлый не мстит и не добивает поверженных противников". Всё правильно. Вот только эта нечисть всего через час или два будет как новенькая. А я — нет.

Применять заклинания по-прежнему нельзя, и я достаю из кармана короткий остро заточенный колышек. Последний мой резерв. Каким чудом я не сломал его во время драки? Осина — материал довольно хрупкий.

Вампир с трудом переворачивается на спину. Уцелевший глаз — громадный, с узким вертикальным зрачком — не отрываясь следит за мной. Шагаю к нему, чувствуя, как что-то горячее и липкое стекает по моему телу. Хорошо, если это всего лишь кровь.

Крепко сжимаю кол. Заношу руку для удара... и встречаюсь глазами с искалеченным вампиром.

— Нет... Не надо... Пожалуйста, не надо... — хрипло шепчет он.

Боль и страх — больше ничего не осталось в его голосе.

"Светлый знает, что милосердным может быть не только прощение, но и наказание: по заслугам, без мести, адекватно моменту и степени вины. Он знает, что порой всепрощение зла равноценно преступлению перед теми, кому это Зло принесёт страдания". Передо мной — вампир. Зло в чистом виде. Он уже убивал людей и пил их кровь. Один удар — и те, в кого он ещё не вонзил свои клыки, останутся жить.

Вот только я не могу сейчас ударить.

Упырь не виноват. Он — "обращённый". Когда его шеи коснулись клыки вампира-инициатора, у него был только один выбор: стать нежитью — или умереть. Он выбрал существование — но кто я такой, чтобы судить его? Да, совсем недавно Матвей предпочёл смерть вампирской не-жизни. Но кто скажет, что выбрал бы я сам?

"Светлого не мучают вопросы: Кто ты такой, чтобы помогать другим? Неужели не способен ты увидеть собственные пороки? Кто ты, чтобы указывать дорогу к Свету? Он живёт так, как ему велит его сердце и Свет в нём: помогая, поддерживая, указывая, вдохновляя, утешая, карая, останавливая зло, прощая — всё это в меру сил и разума". Разум велит добить врага. Сердце — запрещает.

Свет во мне... Что ж, если Свет требует убийства — я не Светлый.

Будь оно всё проклято!

Я наношу несколько неприцельных ударов. Колышек проникает неглубоко, раны вампира не фатальны. Но теперь он оправится не через час-полтора, а как минимум через неделю.

— Я не мясник. Я не палач. Я — оперативник Ночного Дозора. Я — Светлый!

Не знаю, для кого я бормочу это. Мой противник не воспринимает сейчас ничего, кроме собственной боли. Значит — для себя?

Распрямляюсь и иду. Кровь уже хлюпает в ботинках. Разрываю майку и зажимаю рану грязной тряпкой. Кровь почти чёрная — задета печень. Для человека такая рана смертельна. Я — Иной, я могу выжить — если повезёт.

Ухожу. Меня шатает. Боль выгрызает внутренности. Не капли — лужицы крови отмечают мой путь.

Только бы не упасть!

Глава 8. Без цвета.

Что было со мной дальше, я не помню. Иной — это всё-таки не бессмертный горец Дункан Маклауд. Не пройдя и двадцати метров, я свалился от острой кровопотери и болевого шока.

Меня подобрал Андрей. Подобрал и дотащил до машины. Оказав первую помощь, он ещё минут двадцать стоял, ожидая, не выйдет ли из-за "барьера" кто-то ещё. Чего стоили ему эти минуты ожидания, я вряд ли когда-нибудь смогу представить.

Меня чинил Илларион Яковлевич. Процедура была не столь зрелищной, как в тот раз, когда вытаскивали Андрея, но я успел, на короткое мгновение придя в себя, от души позавидовать киношному Городецкому. Халявщик, знал бы он, что это такое — крепкие мясистые пальцы доктора, зашивающие твою печень едва ли не суровой ниткой и деловито копающиеся в кишках... Ремеслом своим Илларион владел куда лучше любого филиппинского хиллера, но вот тратить Силу на обезболивающие заклятья доктор сейчас не мог. Так что очередное погружение в беспамятство оказалось как нельзя кстати.

Очнувшись окончательно, я обнаружил, что лежу на до боли знакомой койке в нашем медсекторе. Не хватало только штатива и капельницы с донорской кровью, да ещё Эльвиры...

Впрочем, вампирша-то как раз имелась. Она сидела на табуретке слева от моей кровати, привалившись спиной к стене и, похоже, задремала. Стоило мне пошевелиться, как Эльвира открыла глаза.

— Паршиво выглядишь, Светлый! — с чувством произнесла она, бесцеремонно разглядывая меня. — Кто это над тобой постарался?

— Твой сородич, — с трудом ворочая одеревеневшим языком, выговорил я.

— Вампир? — удивилась Эльвира. — Ты что, пытался с ним драться?

Я кивнул. Голова, как ни странно, не отвалилась.

— Н-да... Это не лечится! — убежденно заявила вампирша. — Ты, наверное, и бензопилу останавливаешь только голыми руками... Старый опытный камикадзе, блин! Ох, Сашка, не было бы тебе сейчас так хреново, я б тебе ещё сама добавила — чтоб в следующий раз думал головой, а не...

Эльвира махнула рукой, не уточняя локализацию моих мозгов.

Я с трудом приподнялся и сел на кровати.

Комната была пуста. За те дни, что длилась наша маленькая война, я уже привык к тому, что медсекция никогда не простаивает без дела. Однако сейчас здесь валялся я один.

— А где остальные? — спросил я.

— Кто жив — экстренно восстановили, — пожала плечами Элла. — А те, кто отправился вместе с тобой... Назад пришёл только ты. Ваша операция, похоже, провалилась.

Я с силой потёр руками лицо. Вот, значит, как... Операция провалилась...

Интересно, а когда они у нас последний раз удавались? По-настоящему удавались, без проклятого размена? Засада на "дикарей" — и в Сумрак уходит Борис. Пресечение вампиризма — и не возвращается Инга...

— Долго я валялся? — спросил я.

— Почти сутки, — ответила Элла. — Тебя вчера притащили в это же время... Я думала, вашего лекаря рядом с тобой уложат. Бледный он был... ну прямо как я. Не поймёшь, кто тут нежить. Столько сил на тебя истратил — до сих пор в Сумраке тепло...

Эльвира неожиданно расплылась в воздухе — казалось, она одновременно ещё продолжала сидеть на стуле и уже нависала надо мной. В лицо ощутимо толкнуло воздухом, точно от пронёсшейся рядом машины.

— Скотина светлая... — прошипела она, глядя мне в глаза. — На самого себя плевать — так хоть обо мне подумай, урод!

— Элла...

— Двадцать лет Элла! Ты почему пошёл туда один? Какого чёрта я сидела тут, как последняя дура? Чуть с ума не сошла, всё гадала, выживешь ты или нет!

— Это моя работа... — вяло начал я.

— Запихни свою работу... сам знаешь куда! — От голоса Эльвиры стекло в окне жалобно звякнуло.

Чуть успокоившись, Элла села на койку рядом со мной.

— В общем так, — заявила она. — Выбирай сам. Или я буду на операциях рядом — или ты к чертям собачьим сваливаешь из Ночного Дозора!

— Это что ещё за новости? — возмутился я. — Элла, ты что, собираешься ставить мне условия?

— Собираюсь! — ответила она. — Я — твоя, но и ты — мой. А я не хочу, чтобы моего любимого когда-нибудь принесли сюда в виде фарша!

— Ты же знаешь, я не смогу работать в паре с вампиром! Если мне завтра придётся ловить браконьера...

— То тебе останется только выбрать, как ты хочешь его получить, — закончила мою фразу Элла. — Могу привести целым, могу притащить по частям! Ты что, так ничего и не понял? Мне плевать на всех! На магов, ведьм, вампиров. Я хочу быть с тобой — и я буду!

В то, что на вампиров Эльвире плевать, верилось слабо — я слишком хорошо помнил, как она защищала ту несчастную девчонку.

— Но ты же не выдержишь! — Я нашёл наконец-то первый логичный довод. — Если придётся работать Серым Молебном — тебя тоже развеет по ветру!

Элла усмехнулась.

— Серым Молебном будешь пользоваться лет через двести, когда из категорий выйдешь! — заявила она. — А то я не знаю ваших рабочих заклинаний!

— Слушай, но это же не принято... — уже совершенно беспомощно проговорил я.

— Заключать перемирие между Светлыми и Тёмными тоже когда-то было не принято! — возразила она. — И ничего, уже не первый век при Договоре живём!

Свет и Тьма, и зачем же я тебя привлёк к работе? Знать бы тогда, что Элла воспримет роль дозорной совершенно всерьёз...

Что самое паршивое — я не мог ей отказать. Эта сумасшедшая вампирша уже успела стать мне слишком близка, и я не смогу с ней расстаться. И из Дозора уйти — тоже.

Остаётся только ждать, когда она поймёт, что в Ночном Дозоре ей не место.

— Влипли мы с тобой... — Я обнял Эллу за плечи и прижал к себе. — Ни Свет, ни Тьма, болтаемся между... Давай уйдём в Инквизицию?

Элла покачала головой:

— Не возьмут. Я низшая вампирша, такие там не нужны...Да и какой из тебя Инквизитор? Ты же ещё Светлый, как лампочка!

— Ты б ещё с пивом сравнила, — улыбнулся я и провёл рукой по её волосам. — Эх ты...

— А чего ты хочешь от нежити? — ворчливо отозвалась Элла и потёрлась затылком об мою руку. — Имею право на глупые сравнения! Может, у меня мозги уже разложились?.. И перестань портить мне причёску!

Я послушно переложил руку на её плечо.

— Об Инквизиции подумаем потом... когда лампочка перегорит. А сейчас... Элла, ну пойми, я не могу тебя привлекать к оперативной работе. Я ведь даже не начальник отдела...

Отдел... Господи, хоть кто-то в нём ещё уцелел, кроме меня?

— Твердислав разрешит! — упрямо мотнула головой Элла.

Я не ответил и лишь крепче прижал её к себе. Время стремительно утекало, но пока что мы были вместе. И неважно, что ждёт нас впереди.

— Твердислав Владимирович... — начал было я.

— Всё знаю, — перебил меня шеф. — Прости, но у меня не было времени ждать твоего доклада. Я просмотрел твою память.

Н-да... Умом я понимал, что Твердислав поступил совершенно правильно, но в глубине души всё-таки лягушкой ворохнулась нелепая обида. То, что кто-то чужой смог войти в моё сознание, смотреть моими глазами, вспомнить то, что помнил только я... Это не слишком приятно.

Перехватив мой взгляд, Твердислав пожал плечами.

— Я всегда плачу за то, что взял, — сказал он — Информация за информацию. Для начала — посмотри вот на это!

Стена кабинета протаяла, и в образовавшемся проёме возникла картинка. Это не было полноценным магическим экраном, вывешиваемым в пустоте, но так создавать образы было куда проще.

Серое приземистое здание — один из бесчисленных корпусов оскольской промзоны. Склад, цех, мастерская — не принципиально. Таких сооружений в городе море, и это, на взгляд любого человека, ничем не отличалось от десятков своих близнецов.

Вот только мы были Иными.

Над крышей мерцала Тьма. Именно мерцала — клочья абсолютной черноты, как языки костра, плясали и рвались в низкое небо.

— Пламя... — заворожено пробормотал я.

Твердислав мрачно кивнул:

— Вот именно. Час назад "пятка" была активирована. Примерно через минуту возникло Чёрное Пламя. Мы едва-едва успели вывести оттуда людей.

— Что... это? — с трудом выговорил я, не отрывая глаз от экрана.

— Одно из зримых воплощений чистой Тьмы, — ответил шеф. — Очень редкое. За всю историю Иных оно было замечено лишь однажды — в Австралии.

Австралия... Единственный населённый материк, где почти не было Иных. Кажется, теперь я знал почему.

— Тёмный маг, укравший "пятку", надеялся с её помощью обрести силу, — медленно, точно в раздумье, произнёс Твердислав. — Его надежда оправдалась. Вот только получил он больше, чем хотел. Эту силу никто не в силах удержать. Никто не может ей воспользоваться. Такая сила просто перерождает своего владельца. Несчастный Волков сейчас — всего лишь дверь, врата, открытый шлюз. Сила "пятки" хлещет через него в наш мир...

Рука старого мага коснулась переплёта книги, лежавшей перед ним на столе.

Собравшись с духом, я решился наконец задать тот вопрос, который мучил меня уже не первый день:

— Твердислав Владимирович, что там написано?

— Слово, — ответил шеф. — На его поиски мой учитель потратил всю свою жизнь. Слово Алхазура... Заклинание, Шурка. Самое странное, какое только можно себе вообразить. Оно соединяет воедино Свет и Тьму. Немудрено, что Пресветлый Алхазур так и не решился им воспользоваться... Это тот случай, когда из лекарств допустимы только гомеопатические — подобное подобным. Действие артефакта может остановить только сила Тьмы. Агон мог бы уничтожить "пятку" без особого труда, но ему это даже не пришло в голову. А мы... Мы — Светлые. Этим всё сказано.

Помолчав, Твердислав добавил:

— Но очень редко бывает, чтобы в душе жили только Свет или только Тьма. Недаром мы так бьёмся за каждого из потенциальных Иных — ведь почти любого из них можно инициировать на Тёмную или Светлую сторону.

— "Светлый знает и понимает некоторые пути Тьмы, потому что ему случалось ошибаться и действовать так, как было нужно, а не как хотело сердце. Пройдя Тьму своих ошибок, но, не озлобившись и не потеряв надежду, он стал сильнее и остался Светлым...", — вспомнил я слова из "Кодекса чести Светлого".

— Так и есть.

— Зачем я вам нужен? — прямо спросил я.

Твердислав вздрогнул, но ничего не ответил.

— Я обычный Иной. Светлый маг четвёртого, на пике — третьего уровня, — продолжал я. — Таких в нашем Дозоре почти два десятка. Да, многие из нас куда слабее. Но ведь есть вы, есть Павел, Николай. С Кириллом мы равны, а Олег куда сильнее нас обоих вместе взятых. Почему именно я?

— Нужен тот, кто сможет, пусть даже ненадолго, соединить в себе Свет и Тьму. Стать бесцветным Иным.

Вот, значит, как...

— Это может любой Инквизитор.

— Нет. Инквизиция — это тупик. Они не соединяют Свет и Тьму — они их отрицают. "Сила Ночи, сила Дня — одинаково... фигня", — Твердислав чуть запнулся, явно подбирая цензурный синоним. — Можешь считать это официальным девизом Инквизиции... Ты вспомнил про Николая, Тёмного боевика Ночного Дозора? Он не носит серого балахона лишь потому, что никому там не нужен. Инквизиция — не место для Иных, ещё не наигравшихся в войну.

— Всегда мечтал быть избранным... — Я попытался усмехнуться, но сам почувствовал, что улыбка вышла кривой.

— Не льсти себе, — покачал головой шеф. — Сделать это могли бы многие...

— Но готовили вы именно меня, — договорил я за Твердислава.

То, что раньше казалось странным и лишённым всякой логики, становилось понятным. Разговоры "за жизнь" и лишняя информация, невнятные поручения, нелепые оговорки — всё вставало на свои места, точно патроны в обойму.

И даже то, что шеф не возражал против моего самоуправства, когда я принял Эльвиру в свою группу.

Эльвира... Вампиша, чудовищно сильная и быстрая, но лишённая почти всех магических способностей. Вампирша, не желающая причинять вред людям... Никто из низших Тёмных, прирождённых Иных или инициированных людей, таким быть не может.

Но изредка встречались упыри, чей профиль Силы не соответствовал обычному вампирскому. В конце концов, инициированным может быть не только человек, но и Иной — случалось, что слабый духом Светлый после укуса предпочитал не-жизнь смерти. И всех оперативников, использующих для поиска браконьеров настройку на Зов, предупреждали об опасности этого метода — бывали случаи, когда Светлый дозорный не выдерживал и становился настоящим вампиром. Грань тонка, и изначальный выбор может быть изменён. И кому-то могла придти в голову идея — обратить вампиршу к Свету... И получить второго бесцветного. Резерв — на всякий пожарный...

Господи, что же с ней сделали?!

— Хорошо, что ты сам всё понял, Александр, — Шеф не отрывал взгляда от крышки стола и лежащей на ней книги. — Не собираюсь перед тобой оправдываться. Поверь, у меня не было другого выхода.

"Я воюю уже тысячу лет, Следопыт. У меня нет ничего, кроме войны с Тьмой. Ты даже представить не можешь, скольких вас я уже похоронил..."

Может быть — слишком многих?

— Почему вы ещё в Дозоре, Светлый Твердислав? — негромко спросил я.

— Ты уже сам ответил, — Впервые за время разговора шеф поглядел мне в глаза. — Я здесь, потому что я — Светлый. Ты так любишь цитировать Кодекс — ну так вспомни и это: "Светлый не может объяснить свою склонность расчётом или модой — он просто не может жить иначе". Стать бесцветным я уже не смогу — и не захочу. Ты — сможешь. А вот захочешь ли — решать уже тебе.

Я молчал. Слова здесь были уже ни к чему.

Мы не можем использовать Светлые заклятия, снимающие проклятие и рассеивающие Тёмную Силу. Слишком велика мощь того, что пробудилось сейчас, и от нашего удара Пламя лишь сожмётся в комок — с тем, чтобы вспыхнуть вновь и пойти на город, как лесной пожар.

И нам придётся сделать Свет из Тьмы — ведь больше его сейчас не из чего делать.

— Как я должен действовать? — спросил я наконец.

Твердислав вздохнул.

— Инквизиция согласилась выдать нам халфера, — сказал он. — Твоя задача — забрать Серых у Инквизиции и направить его к эпицентру. "Воронка" над ним — это всё-таки инферно, одна из его разновидностей. Когда Пламя коснётся "воронки", произойдёт прорыв, и артефакт просто рассыплется в пыль. Если всё произойдёт именно так, как мы ожидаем, твоя миссия закончится. Если же нет — произнесёшь Слово Алхазура, наш последний козырь.

— А что будет с самим Юрием?

— Может быть, вся сила удара придётся на "пятку", и халфер потеряет все свои способности, но останется жив. Но может случиться и так, что он погибнет вместе с артефактом. Я не знаю. И никто не знает.

Юрий остановился в паре шагов от меня и неловко полез в карман за сигаретами. Достал их он не сразу: карман был набит под завязку — ключи, монеты, пара мятых червонцев, синяя тряпочка для протирки очков, нож... Какое-то время Юрий пихал свои богатства в другой карман, затем махнул рукой и стал просто выбрасывать под ноги.

— Сколько у меня ещё времени? — невнятно пробормотал он, зажав наконец в зубах сигарету и ловя её кончиком трепещущий огонёк зажигалки.

— Минут пятнадцать, — честно ответил я.

Юрий кивнул и глубоко затянулся. Рубиновый ободок тлеющего табака передвинулся к фильтру почти на полсантиметра.

— Я могу уцелеть? — выпустив струю дыма из ноздрей, поинтересовался халфер.

— Вряд ли. Скорее всего, меня тоже накроет. Вместе веселее, верно?

Он покачал головой:

— Нет. Если можешь — беги.

— Я — Светлый. Я за тебя отвечаю.

Юрий не ответил. Он сосредоточенно втягивал в себя дым, точно это было сейчас самым важным на свете занятием.

Примерно с минуту мы молча стояли у стены. Столбик горячего белёсого пепла упал на руку Юрия — халфер даже не шелохнулся.

— Знаешь... — неестественно ровным голосом произнёс мой спутник. — Я ведь часто думал — как это будет. Мне даже снилось однажды... А оно — вот так...

Я промолчал, но Юрий и не ждал ответа. Его аура пылала ярким жёлто-зелёным огнём пронзительной, невыносимой тоски.

— Вы... — откашлявшись, начал было Юрий.

— Мы позаботимся обо всех.

Юрий кивнул и одним дыханием вогнал в лёгкие остаток сигареты. Затем он поднял было голову, но почти сразу его взгляд снова уперся в асфальт под ногами.

Последний раз поглядеть в небо... Он не позволил себе даже этого, устыдившись патетики.

Сигарета мигнула в последний раз. Юрий щелчком отбросил обугленный фильтр.

— Пора, — хрипло произнёс он.

Я коснулся ладонью его плеча.

— Юр, мне очень жаль. Если бы я мог, пошёл бы сам. Но...

— Но из нас двоих проклят именно я... — перебил он, стряхнув мою руку. — Не переживай, Светлый! Всё нормально.

— Ни хрена не нормально! Это — наши дела, ты не должен был в них влипнуть!

Юрий криво усмехнулся:

— Но ведь влип же... Ладно. Даст бог, всё обойдётся. А если нет... Ave, Caesar, morituri te salutant!

Он поднял руку в дурашливом римском приветствии и зашагал к арке — туда, где над крышами билось Чёрное Пламя.

— Deadman walk! — обернувшись в последний раз, крикнул он мне и скрылся за углом.

"Смертник пошёл..."

Что было сил я хватил кулаком по стене.

Юрий Серых, наша живая торпеда, шёл к эпицентру Чёрного пламени, и тугая иссиня-черная воронка над его головой отсчитывала последние обороты до прорыва инферно. Юрия было уже не спасти.

Но собирались ли мы вообще спасать его?

По начисто стёсанным костяшкам стекала кровь. Горячие тяжёлые капли падали на землю.

Кровь... За последние дни я пролил её много — чужой и своей.

Искупит ли она хоть часть моей вины?

Неподвижный, как статуя, я стоял и ждал, когда схлестнутся две силы, и Тьма пожрёт Тьму.

Время почти остановилось. Я ждал.

Но всё равно, прорыв застал меня врасплох. Не знаю почему, но я ожидал, что он будет похож на взрыв — вспышка, грохот. Но не было ничего. Лишь мгновенная дурнота и короткая судорога в теле, точно чья-то невидимая рука на секунду сжала в кулаке мои внутренности, сжала — и отпустила.

И опустевшее серое небо Сумрака над далёкой крышей.

Я вздохнул и зашагал по следам Юрия, уже готовый к тому, что найду его тело — или не найду вообще ничего. Но может быть, он всё-таки уцелел при прорыве, и его можно спасти?

То, что я нашёл не лезло ни в какие ворота. На секунду мне показалось, что я попал в какой-то дешёвый боевик.

Пустырь под грязно-серым городским небом. Такие же серые крыши цехов вдали — казалось, они торчат прямо из чащи сухого бурьяна. Рытвины, расплывшиеся от времени колеи и сглаженные дождями кучи земли пополам со строительным мусором. И напротив друг друга — две группы людей, готовых к драке.

Ролевая игра по фильму "Бригада". Детский конструктор "Крутые разборки". Светлый авторитет Твердислав кинул предъяву бригаде Агона, забил стрелку, и сейчас перетирают базар, кто будет держать город... блин!

Свет и Тьма, кто сошёл с ума — я или все дозорные вместе?

Медленно, как в дурном сне, я подошёл к кучке сослуживцев и встал рядом.

— Что тут творится? — вполголоса поинтересовался я у Иллариона Яковлевича, оказавшегося рядом.

— "Воронка", — ответил доктор, лихорадочно подвешивая к пальцам криво сплетённые боевые заклятья. — Процесс ещё нестабилен. Чуть толкнёшь — и халфер погибнет зря.

— Ну и?

— По-моему, Агон не согласен с нашей идеей. Ему всё-таки нужна "пятка".

Глянув вперёд, я заметил на узкой полоске земли, разделявшей Дозоры, две фигуры — одну высокую, сухощавую, вторую пониже и помассивней.

— Последняя попытка договориться миром, — Илларион Яковлевич проследил за моим взглядом. — Они там стоят уже минут шесть. Даже если не договорятся, мы хоть успеем приготовиться толком...

Это верно. Вот только Тёмные тоже не теряли времени. Сумеречным зрением я видел, как дрожит пространство над их строем от потоков Силы, стягиваемых в заклятья и закачиваемых в амулеты. Если переговоры закончатся ничем, нам тоже мало не покажется...

И этот момент меня снова скрутило — но теперь уже намного сильнее. В лицо ударил порыв ледяного ветра, словно тёплая летняя ночь мгновенно сменилась стылым февральским мраком. Я обернулся и увидел, как там, где недавно плясало Тёмное Пламя, в небо взвивается исполинский столб инферно.

— Доигрались... — прошептал Илларион. Я с трудом различил его голос в свисте ветра, несущегося к "воронке".

Иссиня-чёрный вихрь медленно полз в нашу сторону. Это было чуть похоже на торнадо, какими их показывают в фильмах, вот только вихрь был абсолютно бесшумным, и за собой он не оставлял разрушений. На моих глазах "воронка" прошла сквозь одну из крыш и двинулась дальше, оставив здание нетронутым.

Вместо того, чтобы уничтожить артефакт, наведённое инферно лишь впитало хлещущую из него Силу и тысячекратно усилилось. Значит, пришло время для Слова...

Твердислав, по-прежнему стоявший рядом с Агоном, обернулся и яростно махнул мне рукой, подзывая к себе.

Приблизившись, я смог наконец толком рассмотреть руководителей обоих Ночного и Дневного Дозора. Твердислав в своём вечном свитере и джинсах и растрёпанной ветром шевелюрой внешне сильно проигрывал своему Тёмному коллеге, однако шефа, как всегда, имидж заботил меньше всего.

Агона своими глазами мне видеть раньше не доводилось. Тёмно-коричневый костюм, ослепительно белая сорочка, галстук с чёрно-красным узором — начальник старооскольского Дневного Дозора явно не желал ударить лицом в грязь даже перед врагами.

— Так вот он ты какой, Александр Яковлев... — проговорил Тёмный маг, бесцеремонно разглядывая меня. — Последняя надежда Света... Мог бы и поздороваться, что ли... Всё-таки я, пожалуй, раз в десять старше тебя.

Ленивый сарказм в его голосе мне сильно не понравился, а терпеть подобное от Тёмного — будь он даже самим Завулоном! — я не собирался.

— Я не желаю, чтобы ты здравствовал.

Стоявший сбоку Твердислав укоризненно покачал головой, но всё-таки по его лицу пробежала короткая усмешка — шеф явно оценил свою школу.

— Хороший ты парень, Александр, хоть и Светлый, — вздохнул Агон. — На вид так не дурак, не подлюка... Ты наверняка думаешь, что всё это я затеял, что мне эта "пятка" позарез нужна. А зачем? Что мне с ней делать прикажешь? Силу из неё сосать? Так пока не жалуюсь, своей хватает... Твердислава вашего вконец извести? Да на что он мне сдался, грех над больными издеваться. Его как в десятом веке сосной по голове ударило, так он до сих пор в себя придти не может, вояка наш местный...

— Откуда мне знать? Проверить твои мысли я не смогу — у нас слишком велика разница в силе.

— Ну что поделать? — вздохнул Агон. — Вижу, что ты меня боишься, а зря. Но выдать тебе амулет я не могу — нет их у меня с собой, ты же понимаешь, в чём дело... Учись, подымайся в уровне — это всё, что могу посоветовать.

— Прекрати балаган, Тёмный! — вмешался наконец в беседу Твердислав. — Яковлев может остановить "воронку", и это сейчас самое главное. После этого сможешь продолжить пикировку с ним, со мной или с кем угодно. Поэтому я прошу тебя — убери отсюда свою шваль! Вы не хотите нам помочь, так хоть не мешайте!

— Ну да, — кивнул Агон. — Ты впервые за все эти дни решил унизиться до просьбы, Твердислав? Или это — только способ проинформировать меня о своих намерениях? Но учти, пока что мне не ясно, с какой стати я должен вам верить. Всё, что я вижу — это вот этот вихрь. Ты ведь не станешь отрицать, что он — ваша работа?

— Александр пойдёт туда, — резко бросил шеф. — И попробуй только его остановить!

— Ладно, пусть идёт. Не понимаю, правда, зачем, — Агон сокрушённо покачал головой. — Это твой сотрудник, ты и распоряжайся его жизнью. Но тогда и я имею право послать кого-то из Тёмных, верно?

— Посылай, — согласился Твердислав. — Но только не выше третьего уровня. Это справедливо, Агон! Даже не вздумай спорить!

Главе Дневного Дозора наверняка хотелось бы сейчас многое сказать своему Светлому коллеге, но он смолчал. Похоже, Агон прикидывал, кто из его подчинённых годится для этой миссии.

— Хорошо, будь по-твоему, — наконец произнёс он. — Пойдёт...

— Пойду я! — Из расступившегося Сумрака шагнула Эльвира и встала рядом со мной.

— Вот уж ты точно никуда не пойдёшь! — раздражённо бросил Агон. — Раз вы заговорили о справедливости...

— Светлый Твердислав, — перебила его Эльвира. — Я прошу уволить меня!

— Да будет так! — торопливо ответил шеф. — Вольнонаёмная Шахова, с этого момента вы исключены из рядов Ночного Дозора.

— Было сказано, что пойдёт один из Светлых и один из Тёмных, — торжествующе глядя на Агона, сказала Эльвира. — Я — вампир. А вампир не может быть Светлым по определению. Работником Ночного Дозора я тоже не являюсь. Так что никаких препятствий для меня больше нет.

— Мы не в суде, — ответил Тёмный. — Дурной казуистикой вы ничего не добьётесь. Я не согласен.

— Прекрати, Агон! — Твердислав взмахнул рукой, указывая на разворачивающееся за нашими спинами светопреставление. — Ты что, сам не видишь? Это не по зубам ни тебе, ни даже Великому Завулону! Использовать "пятку" ты не сможешь. Это она использует тебя! Мы можем только уничтожить её — если хватит сил. И тут уже не важно, кто Светлый, а кто Тёмный. Пусть ребята идут вместе. Вдвоём у них есть шанс.

Агон снова покачал головой.

— Я тебе не верю, Твердислав! Даже сейчас ты всё-таки думаешь о своей войне, а не о том, как обуздать эту силу. Вспомни, для чего ты использовал карт-бланш Инквизиции? Если хочешь, пусть идёт твой Яковлев и берёт с собой эту сумасбродку. Но тогда от Дневного Дозора пойдёт...

Назначить нам провожатого глава Дневного Дозора не успел. Прямо на наших глазах "воронка" ускорила своё вращение и двинулась прямо на нас.

— Хватит торговаться! — крикнул Твердислав. — Александр, ты помнишь заклинание?

Я неуверенно кивнул.

— Тогда — действуй!

"Воронка" нависала уже над самыми головами. Сейчас она уже не казалась тем странным пульсирующим образованием, что крутилось над головой у Юрия. Её чёрно-серые стенки мчались по кругу так быстро, что казались замершими на месте.

Мы шагнули вперёд

— Сила... — заворожено выдохнула за моей спиной Эльвира. — Сколько силы...

Чем ближе мы подходили, тем лучше можно было разглядеть основание воронки — узкий конус, начинавшийся от самой земли. И за ним сквозь мутную круговерть бешено вращавшихся потоков Силы отчётливо виднелась человеческая фигура, шедшая вслед за вихрем.

Кеша Волков.

— Элла, задержи его! — крикнул я.

Всё произошло очень быстро. Вампирша бросилась к Волкову, обходя вихрь по широкой дуге. Маг заметил её и успел вскинуть руки для "щита", но не успел — Эльвира прыгнула на него, сбивая с ног. Падая, маг чиркнул рукой по краю "воронки" — и в ту же секунду неведомая сила втянула их обоих внутрь.

Не раздумывая, я кинулся вслед за Эльвирой — прямо в бешеную круговерть вихря.

Позднее, когда можно было обдумать те события, я сам не мог понять своего поступка. Сила, с которой мы столкнулись, был однозначно смертельной для любого Светлого — и моя смерть была бы далеко не самой лёгкой. Как и все дозорные, я слышал много рассказов о том, что делает со Светлыми выброс инферно. Почему я тогда уцелел? Было ли дело в загадочных свойствах "нетипичной воронки", хранила ли меня та "бесцветность", о которой говорил Твердислав — не знаю, и вряд ли когда-нибудь смогу узнать.

Изнутри "воронка" оказалась куда больше, чем можно было подумать, глядя со стороны. Как и у природных вихрей, внутри неё был участок свободного пространства, и на этот пятачок метров пяти в поперечнике вынесло всех троих. Эльвира стояла, опустившись на одно колено, и очумело трясла головой. У её ног стонал и слабо копошился, пытаясь встать, Кеша — то ли ему путешествие сквозь стенку вихря обошлось дороже, чем нам, то ли Элла слегка погорячилась при задержании.

А в самом центре примерно в метре над землёй плыла "пятка". Я впервые видел её человеческим взглядом. Жёлто-серая кость окаймляли размахрившиеся лохмотья кожи, а среди них мерцала искорка золотой прожилки — она мерцала даже в том глубоком полумраке, который окружал нас.

— Кошмар! — пробормотала Эльвира. В центре "воронки" стояла абсолютная тишина, и я отчётливо слышал каждое её слово. — Думала, разорвёт! Сколько Силы... Сможешь её остановить?

— Да, — без особой уверенности в голосе ответил я. — Приготовься, начинаю.

Элла поднялась на ноги и подошла к "пятке".

— Подожди! — сказала она. — Ты уверен, что это нужно делать? Здесь прорва Силы! Мы сможем сделать всё, что захотим! Исполнить любое желание! Тут хватит на всё, что угодно!

— Мы не сможем её использовать, — ответил я. — И что ты хочешь сделать?

Несколько секунд Эльвира молча разглядывала артефакт.

— Я хочу стать человеком... — услышал я её шёпот.

Я не успел её остановить.

Пальцы Эльвиры коснулись "пятки".

Фигура девушки раздвоилась. Одна Элла медленно оседала на землю, но вторая, серая и размытая, шагнула вперёд и вбок. Она успела сделать три шага, обходя артефакт по быстро скручивающейся спирали, прежде чем из "пятки" навстречу вырвался такой же мутный серый сгусток — вырвался, на секунду слился и также резко втянулся обратно внутрь.

Вторая Эльвира неподвижно лежала на земле.

— Дура.

Волков стоял в метре от меня. Он был бодр и свеж, точно не его полминуты назад оглушило прохождение. Перехватив мой взгляд, он равнодушно повторил:

— Дура. Нашла, чего пожелать. Нашла, чем воспользоваться. Вот и получила. Давно мёртвая. Теперь умерла совсем. Как человек.

— Кто ты? — спросил я. Здесь, в центре пространства, изломанного и скрученного потоками Силы, я не мог взглянуть сквозь Сумрак. Но мне и не нужно было видеть чужую ауру.

— Я? Он? — поинтересовался тот, кто был Кешей Волковым. — Он — не знаю. Не интересно. Я...

Он замялся.

— Имя... Было давно. Сейчас не нужно. Я — просто есть. Снова живу. Тебе этого хватит.

Я чувствовал лишь безмерную усталость. Больше не было сил ни для горя, ни для страха, ни даже для любопытства. Быстрей бы всё это кончилось.

— И это всё затеял ты... Зачем?

Глаза моего собеседника блеснули.

— Я ушёл вглубь, когда на севере ещё лежал ледник! Был враг — такой же, как ты. Светлый. Мы дрались, он проиграл. И я — тоже. Он утащил меня с собой! Я ждал, долго. Копил силы. Искал путь. Знал — найдут кости. Ловушка. Умный — не тронет. Сильный — не поддастся. Слабый — бесполезен. Попался он, — Древний маг ткнул себя пальцем в грудь. Точнее, ткнуло его новое вместилище, тело Кеши Волкова.

За тысячи лет, проведённые в Сумраке, Тёмный явно отвык говорить вслух. Но сейчас он нуждался в слушателе — и зрителе, способном оценить зрелище.

— Все хотят силу, — продолжал маг.— Все хотят власть. Он тоже хотел. Взял. Получил, что хотел. Но не так, как хотел! Его нет. Есть я.

— И что же ты будешь делать дальше?

Маг пожал плечами.

— Я буду сильнее всех. Сейчас ослаб. Нужна сила, много. Много Тьмы. Вас здесь много, людей — ещё больше. Убью вас, убью людей. Заберу силу. Вы мне должны. Долг — отдадите.

В кончиках пальцев закололо — безумный древний Иной действительно готовился сосать Силу. Может быть, он и ослаб, но и теперешней его мощи хватило бы на то, чтобы расправиться со всеми собравшимися Иными.

А затем он разрушит город. Триста тысяч жителей. Горя и ужаса ему хватит надолго.

И вряд ли кто-то сможет его остановить. Даже если объединятся Дозоры, подключится Инквизиция, присоединятся к нам штатские Иные — всё равно он сильнее. И никто не успеет придти на помощь.

У нас остался только один козырь. Слово Алхазура.

Я глубоко вдохнул безвкусно-прохладный, точно в Сумраке, воздух "воронки". Длинное старое заклинание, хорошо бы произнести его на одном дыхании. Смогу ли я сделать ещё один вдох?

Колени отчаянно дрожали.

— Остановись, кто бы ты ни был! Твоё время прошло! Заклинаю тебя Светом — возвращайся в Сумрак! Заклинаю тебя Тьмой — оставайся там навеки! Ункмадаль, аарсушэд...

Ещё недавно мне казалось, что разорванная печень — это и есть та самая страшная боль, свыше которой мне не дано испытать. Я ошибался. Когда две великие Силы сшиблись внутри меня, сплетаясь в тугой вихрь, мне показалось, что рвётся пополам каждая клетка тела.

В правой руке возник ослепительно сияющий шарик. В левой — клубок иссиня-чёрного мрака.

— Свободой Тьмы... Законами Света... — продолжал я чувствуя, как Сумрак содрогается в такт моему голосу. Лёгкие жгло и резало, точно воздух в них превратился в раскалённое стекло. — Нааркмэден... Вэйлюртидэт...

Эти слова не имели смысла ни на одном из человеческих языков — ни живых, ни мёртвых. Никогда раньше я не слышал их и никогда больше не смогу повторить. Но сейчас они сами собой срывались с моего языка, и мой враг зашатался, точно каждое из них было пудовой гирей на его плечах.

Пространство скручивалось, точно знак "Инь-Ян". Серая полутьма "воронки" вокруг нас расползался, точно ветхая ткань, и сквозь одни прорехи я видел ослепительное сияние, сквозь другие — непроглядный мрак.

— Мажелэй... Эшнаэм...

Он пытался защищаться. Я видел, как пальцы воскресшего мага сплетаются в незнакомые пассы, как губы шепчут давно забытые нами заклинания. Но я видел и то, как растёт вокруг него пустота — "мёртвая зона", подобная той, где погибали мои друзья. Нас окружали потоки, волны, водопады Силы — но он стоял в пустоте.

Искажалась перспектива, зрение отказывалось воспринимать мир в том виде, который сейчас представал передо мной. Рваная в клочья "воронка" наращивала витки, сжимаясь всё туже — и расползаясь с каждым оборотом.

— Гутоджэлтир...

Внезапная судорога разорвала скрученное пространство, в котором мы находились. "Воронка" лопнула тысячами тоненьких волокон, разлетающихся вокруг, истаивающих на лету. Мир выравнивался, успокаивался, точно скомканный и вновь расправленный листок бумаги.

Волков лежал в нескольких шагах от меня, и я не мог определить, мёртв он или просто без сознания.

"Пятка" валялась у его ног. Теперь это был просто кусок древней кости.

Всё кончено.

Я опустился на колени рядом с телом Эльвиры. Мой враг, ушедший в Сумрак уже без возврата, оказался прав: той Силы, что он стянул воедино, хватило на то, чтобы обратить вапирскую инициацию и снова сделать Эллу человеком. Вот только человеческую смерть обратить не может никто. Не-мертвая уже пять лет, сегодня она умерла окончательно.

Моя рука легла на лицо Эльвиры, закрывая ей глаза.

Она всё-таки стала человеком. Пусть даже ненадолго.

Сквозь пелену в глазах я заметил бегущих ко мне людей... Иных... Осталось продержаться совсем чуть-чуть. Всё же кончилось, мы победили!

Я попытался встать и шагнуть вперёд, навстречу коллегам — но ноги подогнулись, и вставшая дыбом земля больно ударила меня по лицу.

ЭПИЛОГ

Никаких чувств, никаких эмоций. Абсолютная пустота.

Интересно, это и есть — вечный Сумрак, куда уходят мёртвые Иные?

Я открыл глаза... Или мне только показалось, что я их открыл? Ничего. Бесконечная ровно светящаяся плоскость. Или объём. Или интервал. Какая геометрия тут действует? Смотреть абсолютно не на что, глаза не фиксировались и плавали, как у новорождённого.

Белый Сумрак — в нём оказываются все Светлые? Или это что-то вроде рая для дозорных, погибших при исполнении?

Если это так — то что сейчас видит мой "оппонент" и все те Тёмные, которых я убил? Наверное — такое же бесконечное пространство, но заполненное мраком...

Постепенно светящаяся плоскость померкла, превращаясь в обыкновенный белёный потолок. С трудом шевеля глазами, я огляделся вокруг.

Кровать, на которой я лежал, стояла возле стены в небольшой комнате. Небольшой — потому что я видел только три стены, оклеенные тускло-жёлтыми обоями, и до них было рукой подать. То, что находилось справа, я видеть не мог — обзор загораживала большая грязно-белая ширма.

Что-то слишком часто приходится мне последнее время "восставать из мёртвых"... Интересно, к добру это или худу? Смешно, но мы, Иные, тоже бываем суеверны.

Ширма чуть колеблясь: то ли сквозняк, то ли совершенно бесшумно работал кондиционер. Почему-то мне было жутко любопытно — что за ней?

Конечно же, это глупость. Наверняка за ширмой — такие же больничные кровати, как и моя. На кроватях лежат люди — самые обычные больные, которым, разумеется, совсем ни к чему знать, что их сосед — не совсем человек. Или же — совсем не человек, это уж как посмотреть. Почему я их не слышу — а очень просто, ведь валяюсь-то я в реанимации, они и шевельнуться-то не могут, не то что шуметь или разговаривать...

Спустя час или полтора, заполненных такими вот рассуждениями, я на собственном опыте убедился, что искусство самообмана требует очень большой практики и врождённого таланта. Не был я в обычной палате обычной городской больницы. И сосед мой — я не сомневался, что за ширмой кто-то есть, и этот кто-то один — не был обычным больным.

В то же время я не лежал в медсекторе Ночного Дозора — уж хозяйство Иллариона Яковлевича за эти проклятые дни я изучил слишком хорошо.

Проще всего было бы встать и проверить всё самому, но я не был уверен в том, что смогу подняться, а поднявшись — устою на ногах.

Интересно, что со мной случилось? Рану, полученную на пустыре, наш лекарь заштопал на совесть — всего через несколько часов я вернулся в строй. Слово Алхазура порядком меня пожевало, но это было, наверное, обычным магическим истощением и гипогликемией — в заклинание я ухнул немало и собственной Силы. Обычное истощение, скоро оправлюсь...

Я прищурил глаза — и не увидел Сумрака.

Значит, вот оно как... Дела-то совсем плохи. Похоже, в "воронке" я истратил всё, чем обладал, и сейчас опустошён до дна. Как и любой дозорный, я знал, как это бывает. Из Иного я снова стал человеком. Восстановление — если оно вообще возможно — займёт теперь долгие годы...

Незаметно для самого себя, я уснул.

Проснувшись, я почувствовал, что боль и слабость чуть отступили, и можно было уже рискнуть и подняться с кровати. С большим трудом я встал на ноги, держась за стенку — словно без снаряжения забрался на Эверест. Колени отчаянно дрожали, в глазах пугающе темнело. Стиснув зубы, на одном озверении, я смог сделать пару шагов вперёд — к той самой загадочной ширме.

Отодвинув её, я наконец смог увидеть вторую половину комнаты — она ничем не отличалась от моей, но тут были дверь и окно с распахнутой настежь створкой. За окном было пасмурно и пахло сырой землёй, по подоконнику чуть слышно барабанили дождевые капли.

Здесь тоже стояла кровать. А на кровати, в такой же больничной пижаме, как и я сам, сидел Кеша Волков.

Мы молча разглядывали друг друга. Это было явно невежливо — стоило, наверное, с поклонами поинтересоваться самочувствием "досточтимого господина врага"... К чёрту! В конце-то концов, мы же в России. Лично из меня такой же самурай, как из него — нукер Чингиз-хана.

Волков не выдержал первым.

— Здравствуй, Светлый, — проговорил он.

— Привет, Тёмный, — нехотя отозвался я. Говорить не хотелось совершенно — да и не о чем. Всё, что могли, мы уже сказали друг другу в "воронке".

Я не фанатик дела Света. Среди Тёмных Иных найдётся немало тех, кого при другом раскладе я с радостью бы назвал своими друзьями. Даже среди откровенных врагов есть те, кого я искренне уважаю, и о ком, пожалуй, всплакну, когда отправлю навеки в Сумрак.

Но вот этот...

Именно он утащил "пятку" из-под охраны Инквизиции. Стражам Договора и в голову не могло придти, что Иной воспользуется для кражи человеческими методами — а Волков был слишком слаб, чтобы использовать магию.

Зачем она ему понадобилась? Неужели тот древний Иной был прав, и Кеша всего лишь хотел для себя силы и власти? Что ж, он действительно получил, что хотел — но не так, как хотел...

За распахнутым окном чуть шелестели листвой мокрые деревья. Шёл дождь — один из тех миллионов прохладных летних дождей, что изливались до нас и будут идти после. Ему не было дела до двух бывших Иных, лишившихся своих способностей.

Да, мы нахлебники. Наша Сила — заёмная, и всё, что мы можем — это лишь отводить на время тонкий ручеёк от того потока, что струится сквозь миры в вечном круговороте. Безличная, равнодушная сила, с одинаковой лёгкостью подчиняющаяся любому — так мы привыкли думать.

Я вспомнил ужас на лице мага-титана, когда он понял, что стоит внутри "мёртвой зоны"

Безличная и равнодушная?

И что будет с Иным, которому однажды она откажется подчиниться?

Те короткие приветствия были единственными словами, которыми мы обменялись с Волковым. В тот же день нас развели по разным комнатам. Больше я его никогда не видел.

В загадочной больнице я провёл целый месяц, и это было самое тоскливое время в моей жизни. Вокруг меня крутилась целая куча народу, но в моём присутствии никто никогда не произносил ни слова. Я даже не знал, где именно нахожусь. Выйти я не мог, а в окно не было видно ничего, кроме клумб, деревьев и кромки высокого забора вдалеке.

Однако всё когда-то кончается. В один прекрасный день дверь палаты открылась и один из безмолвных людей положил на кровать свёрток. Я понял, что меня выписывают — что бы это ни означало.

Едва я успел переодеться, как дверь распахнулась вторично. Если честно, то увидеть такого визитёра я не ожидал — хотя и стоило, наверное.

— Здравствуйте, господин Инквизитор! — как можно более вежливо произнёс я.

— Мы же знакомы, — Инквизитор откинул за спину капюшон серого плаща. — Привет, Сашка! Как ты тут?

— Привет, Руслан, — ответил я без особого удивления. — Рад, что тебя взяли. Поздравляю с повышением.

— Поздравления немного запоздали, — усмехнулся Руслан. — Я работаю в Инквизиции уже почти семь лет. Точнее, семь без одного дня — как раз завтра будет годовщина.

Я кивнул:

— Вы знали про останки. И ты следил, чтобы Агон, не дай бог, не добрался до них первым. Поэтому ты выдал нам схрон с книгой Алхазура и страховал халфера...

— Всё не так просто, — возразил Руслан. — "Пятка" и всё, что с ней связано — это возникло уже потом. Хотя ты прав, я работал и по ней. Но меня внедряли, чтобы покончить с вашей войной Дозоров.

— А просто отстранить Агона с Твердиславом от руководства — не судьба?

Инквизитор покачал головой:

— Напрямую они Договор никогда не нарушали, у нас не было повода вмешаться. Если бы Инквизиция своей волей сместила начальников городских Дозоров, у нас возникли бы проблемы с из коллегами из других городов. Особенно с Тёмными — они очень не любят, когда под ними шатаются кресла. А Оскол — да и чёрт с ним! Что с того, что у вас из года в год хоронят двух-трёх дозорных и полдюжины штатских Иных?

— И поэтому в городские Дозоры были внедрены два сотрудника Инквизиции, — закончил его мысль я. — Ведь Николай тоже работал на вас?

Инквизитор слегка улыбнулся и не ответил. Впрочем, я и не ждал от него подтверждения.

— Вот его вы замаскировали хуже. Тёмный в Ночном Дозоре — это, согласись, куда как бросается в глаза.

— Ты собираешься нас учить нашей же работе? — засмеялся Руслан. — Всё верно, бросается. Но куда больше проблем возникло бы с неизвестным Светлым, неведомо откуда переведённым под крылышко к Твердиславу. А Николай сотрудничал с Ночным Дозором с восемнадцатого века. Все, кому положено, его знали. И, уж коли о том зашла речь — он никогда не был штатным сотрудником Инквизиции. Мы привлекли его так же, как ты — свою вампиршу...

— Об этом не надо, — перебил я.

— Прости, — Руслан чуть склонил голову. — Я не знал, что это было для тебя так серьёзно.

— Ладно, проехали... Слушай, Инквизитор, ты меня, если честно, удивляешь. До сих пор я думал, что Иные твоей профессии должны быть загадочными, скрытными и молчаливыми — как вот, например, здешний персонал. А ты вывалил на меня столько всякой всячины — между прочим, ни с какого бока меня не касающейся! — что просто делается страшно. Это что, компенсация за месяц бойкота?

Руслан снова хмыкнул:

— Я тебе не рассказал ничего нового. Обо всём ты мог догадаться и сам. Ну а кроме того, — Инквизитор шельмовски улыбнулся, — считай это профессиональной солидарностью. Всё-таки я тут пять лет просидел простым оперативником — таким, как ты.

— Коллеги, — согласился я. — Два бывших опера... Руслан, уж одно к одному... Не объяснишь, зачем вы мариновали меня здесь почти месяц?

Руслан замялся, но потом махнул рукой:

— Ладно! Это больше не секрет. Кто-то из наших аналитиков решил, что Титан не изгнан, а по-прежнему сидит в одном из вас. Тебя и Волкова проверили всеми возможными способами. Кстати, сенсорный голод — это часть проверки, так что не обижайся на наших волонтеров.

— Ну и какие результаты проверки? — поинтересовался я. — Мы перестали быть Иными?

— Нет, — ответил Руслан. — Ни влияния, ни перерождения — просто выложились насухо. Всё чисто. А лично с тобой — так даже чересчур чисто. Ты в курсе, что у тебя сейчас белая аура? Знак инициации стёрт. Когда восстановишься, сможешь убедиться сам. Если захочешь, можешь стать Тёмным.

Я покачал головой:

— Спасибо за предложение, но — не захочу... Скажи ещё вот что. На промкомзоне, когда Волков активировал "пятку"... Почему там не было никого из ваших?

— Мы наблюдали, но не вмешивались, — сказал Руслан. — Ты тогда зря волновался: если бы этот спятивший в Сумраке маг решился напасть на город, мы бы его остановили.

Хотелось бы верить. Вот только я слишком хорошо помнил, какими силами играючи распоряжался тот маг. Остановить его могла бы только соединённая мощь обоих Дозоров и Инквизиции, но вот собраться для отпора Иные уже не успевали. Да, Белгород, Воронеж, Курск или Харьков они бы отстояли. Но Оскол или Губкин, а заодно и многочисленные сёла, были бы разрушены.

— А что творится в городе? — спросил я. — Что было после того, как Титан убрался восвояси?

— Много чего, — уклончиво ответил Руслан. — Да тебе сейчас всё расскажут. Пойдём, провожу до выхода.

Когда мы вышли из здания, от прохладного свежего воздуха у меня закружилась голова. Листва на деревьях ещё была зелёной, но я уже чувствовал — даже не запах, а ту слабую, едва уловимую нотку запаха, по которой всегда узнавал приближающуюся осень. Вот и прошло это лето... Если Руслан не обманул, и я — по-прежнему Иной, то впереди у меня будут ещё многие десятки, а если повезёт — сотни и тысячи лет.

И хорошо бы, чтобы среди них поменьше оказалось таких, как это...

На ступеньках при входе Руслан остановился.

— За тобой уже идут, так что — прощай, Александр! — сказал он. — А может — до свиданья. Чует моё сердце, мы ещё с тобой пересечёмся.

— Дай бог, чтоб не на Трибунале, — ответил я, пожимая протянутую мне руку.

Руслан согласно кивнул и скрылся за дверью.

Обернувшись, я увидел приближающегося Онфима. Начальник воронежского Ночного Дозора ничуть не изменился — маги его уровня если и старели, то не настолько быстро, чтобы за те три года, что мы не виделись, заметить разницу.

Интересно, что он делает здесь, в Осколе? Или меня в бессознательном состоянии переправили к нему в Воронеж? Странно, но я даже не додумался поинтересоваться у Руслана, где, собственно, нахожусь.

— Здравствуйте, учитель.

— Здравствуй, Александр.

Мы обменялись коротким рукопожатием, и Онфим хлопнул меня по плечу:

— Наконец-то тебя выпустили! Я уже и надеяться перестал, что до конца года с тобой увижусь... Наслышан, наслышан о твоих подвигах, дозорный...

— Пока что не дозорный, — Я вздохнул. — Пока что — инвалид со стёртым знаком...

— Не беда. Снова войдёшь в Сумрак, снова выберешь Свет... Но это потом. Александр, сейчас тебе прежде всего необходим отдых, — Онфим попытался по-отечески приобнять меня за плечи. Я вежливо, но решительно высвободился. — Вся эта кровавая каша слишком дорого тебе обошлась, так что до осени тебе следует куда-нибудь уехать... подальше, в тёплые края. А где-то в октябре-ноябре, когда ты окончательно оправишься, я жду тебя в Воронеже. Есть вакансия в аналитическом отделе, а ты у нас — прирождённый аналитик. Хватит, навоевался! Хорошая логика, прекрасная память, умение делать правильные выводы из неполной информации — таким не разбрасываются... — Маг улыбнулся с добродушным лукавством и вполголоса пропел: — "Наплява-ать, наплявать, надоело воевать..."

— Спасибо за доверие, учитель, но моё место — здесь, в Осколе, — ответил я.

Онфим помрачнел.

— Тебе разве не сказали? — после ощутимой паузы сказал он. — Ваш Дозор распущен. Организуется территориальное подразделение, подчинённое напрямую Белгороду. Никакого самостоятельного Дозора в вашем городе уже не будет. Все твои бывшие коллеги сейчас в отставке. Кто-то уже прибился к другим Дозорам — в Курке, Тамбове, Харькове... Остальные разъехались, и я ничего о них не слышал.

Что ж, пусть будет так... Полк, потерявший знамя, расформировывают. Мы до конца выполнили свой долг, остановив рвущуюся в мир Тьму — но слишком дорогой ценой.

И нас больше нет.

Даже если бы Ночной Дозор Старого Оскола сохранился — с кем мне там служить?

— Где сейчас Твердислав?

Мой учитель отвёл глаза.

— В Праге, — после ощутимой паузы произнёс он. — Всё руководство обоих Дозоров Старого Оскола пошло под трибунал. Решение ещё не принято, но... Я бы не стал надеяться на оправдательный приговор.

... В этот миг я увидел Твердислава. Он стоял в центре большого круглого зала, вымощенного мрамором двух цветов — справа белым, слева чёрным. Линию, разделявшую зал пополам, на одном из краёв расклинивал небольшой участок серого камня. На нём, в старинных креслах с высокой спинкой застыли несколько фигур в серых плащах с островерхими капюшонами.

Под ногами у Твердислава была решётка, закрывающая провал колодца.

— Обвиняемый, вы можете что-то сказать в своё оправдание? — скрипучим голосом произнёс один из Инквизиторов, не отрывая неподвижного взгляда круглых глаз от противоположной стены.

Твердислав медленно обвёл взглядом зал. Я отчётливо чувствовал эмоции, переполнявшие старого мага — презрение и туго скрученная боевая ярость. Он был готов к схватке, как был готов к ней всю свою жизнь. И что за беда, если она окажется последней?

Но что было сказано... и счёл ли Твердислав нужным вообще что-то говорить — этого я уже не узнал. Видение задрожало и развеялось, точно его никогда не было.

Онфим явно не заметил того секундного транса, в который я мимолётно погрузился. Он продолжал говорить:

— Конечно, если ты хочешь, можешь остаться при белгородцах, тебя с радостью возьмут. Но, если честно, я бы очень хотел снова видеть тебя в своём Дозоре.

Я прикрыл глаза. Сейчас мне не хотелось видеть никого из живущих — ни людей, ни Иных. И уж совсем невыносимо было смотреть на своего прежнего учителя.

— Спасибо, Светлый Онфим. Я подумаю.

Кажется, старый маг меня понял. Он ещё раз крепко сжал моё плечо и замолчал.

Заходящее солнце било косыми лучами в окна автобуса. Мерный рокот мотора, негромкий разговор соседей, едва слышная музыка из приёмника у водителя... Обычная дорожная симфония. Сколько вот так мной наезжено?

Если бы я сейчас обернулся, то мог бы увидеть, как уплывает назад Оскол — проклятый и любимый город. Но я не хотел сейчас оборачиваться.

Я ещё не знал, куда направлюсь. Выходное пособие, выплата за ранение плюс премия от Инквизиции — позволить себе можно многое. Податься, что ли, действительно "в тёплые края", как выразился Онфим? Или просто съездить в Москву, пообщаться с коллегами уже неофициально?

Вот только куда бы я ни направился, рано или поздно придётся возвращаться.

Операция закончена. Павших хранит Сумрак — пусть лёгким будет их путь в глубинах.

Живые... научил ли их этот кошмар хоть чему-то?

Вечный волчок — Свет-Тьма-Свет-Тьма... Иногда это — легкомысленная детская игрушка. Чаще — жернов, перемалывающий судьбы.

Мы очень редко можем сознательно выбрать сторону в бесконечной войне. Но иногда всё же находятся те, у кого хватает сил изменить случайный выбор инициации. Тёмный маг Николай, ставший Инквизитором, но оставшийся боевиком Ночного Дозора. Вампирша Эльвира, пошедшая против своей природы...

Я покосился на пустое сиденье сбоку от меня. Сложись всё чуть-чуть по-другому — здесь сидела бы она...

Тёмный маг, вампирша... Неужели будет и третий в этом списке — Светлый дозорный, добровольно ушедший во Тьму?

Я больше не в силах служить Свету.

Ледяная мудрость Инквизиции — не для меня.

Что остаётся?

Тьма?

Ну уж нет, этого не будет. Что бы не случилось, но я остаюсь Светлым — как лампочка... Во мне больше нет враждебности к Тёмным, я могу их понять — но стать одним из них для меня так же немыслимо, как дышать серной кислотой.

Любой компромисс — это неизбежно подлость по отношению к одной из сторон. Но что поделать, я снова оказался вне Света и Тьмы. Бесцветный Иной. Человек.

Как и Эльвира.

Я щёлкнул кнопкой плеера.

Чёткий и медленный, точно метроном, ритм гитарных ударов, редкие вкрапления клавишных и флейты. И высокий женский голос.

Я так и не успел узнать, что она любила слушать. Но думаю, что сейчас больше всего подошла бы эта.

Авось, и я своя

Выйду гулять по улице

И буду словно твоя,

Словно твоя

Авось, и ты, словно мой,

Выйдешь со мной, пойдёшь со мной.

Авось и мы вдвоём

Вместе пойдём

И будет в небе свет,

Выпадет снег из глаз на место слёз,

И мы пойдём по нему,

Ставя следы.

И я открою тетрадь

И запишу стихи на чистый воск

О самом светлом дне

На дне воды.

И звучал, всё звучал в наушниках голос Ольги Арефьевой:

И не узнаем мы,

Что этой улицы на свете нет,

И мы по ней не идём,

По ней не идём.

Авось, и мы вдвоём

Не догадаемся, что гаснет свет,

О том, что ни меня,

Ни тебя нет.

В повести использованы тексты песен групп "ДДТ", "Уматурман", "Пилот", "Зимовье Зверей", "Король и Шут".

Текст песни О.Арефьевой "Авось и Ёри" использован с любезного согласия автора.

"Кодекс чести Светлого" составлен GURD'ой, главой юридического отдела проекта "Виртуально-реальный Дозор" (http://www.dozorny.ru).

Авторы благодарят Maria Bier за помощь в русско-немецком переводе.

16.01.2005 г.

Старый Оскол