Мастера печатей (общий файл)

Монро прокашлялся.

— Да, простите, — опомнился Николас. Превращать допрос в рассуждение о собственных достижениях, пожалуй, не стоило. — Небезызвестный вам маг Морриг, который вызвал Коллапс, решил не тратить годы на изучение разных разделов магии, а пойти другим путем. Он захотел преумножить свои способности, высосав волшебство сначала из всех людей Тенакса, а потом из самой тенаксийской земли. Он чуть не уничтожил магию в нашей стране, но, к счастью, погиб до этого момента, не справившись с приобретенной мощью. Для нас это важно потому, что за семьдесят лет волшебство так и не восстановилось в былом объеме, а маги — и без того редкое явление — сейчас всего лишь тени своих предшественников. Чтобы я мог поставить на этот ларец, — он указал на поломанную шкатулку, — печать по формуле Майерса, мне понадобилось тридцать лет постоянной практики, хотя сам Первый маг Тенакса в личных письмах называл меня весьма талантливым. Чтобы снять печать, нужен не меньший опыт или силы, которые значительно превосходят мои. Я не верю, что среди лесных разбойников может оказаться такой человек — с подобными умениями ему просто не надо было бы становиться разбойником!

— Я вижу, вы много знаете о разбойниках, — едко заметил Монро. — И никто, кроме вас и вашего помощника не может подтвердить, что поставленная вами печать действительно так хороша... Кстати, — вдруг сменил он тему, — а что до вашего помощника, мистер Катэн, он мог поставить или снять — как вы сказали? — формулу Майерса?

Детектив намеренно не смотрел на Эдварда, но оглянувшийся Николас обнаружил, что его щеки полыхают от гнева, а костяшки пальцев, вцепившихся в спинку стула, побелели от усилия.

— Вы уже второй раз намекаете, что мы с мистером Катэном можем быть замешаны в убийстве двух невинных людей, — с рычащими нотками произнес Эдвард. — Вы не имеете на это права. Если у вас есть доказательства, арестуйте меня, но я предупреждаю — вы идете по ложному следу.

— Успокойтесь, мистер Эркан, — мимолетный взгляд Монро скользнул по нему и снова вернулся к Николасу. — Я никого ни в чем не обвиняю, это будет выяснять суд. Моя работа — собрать улики и свидетельские показания, чем я и занимаюсь. Вы же не пытаетесь мне препятствовать?

На скулах Эдварда заходили желваки.

— Нет.

— Прекрасно. Мистер Катэн, я все еще жду ответа на свой вопрос.

Николас ссутулился, уставившись на заваленный бумагами стол детектива.

— Он мог.

Эдвард с шипением выпустил воздух.

— Детектив-сержант, будет ли препятствием вам напомнить, что я вечером во вторник находился в Солихолле, откуда направился прямиком домой, а утром снова, никуда не заходя, пошел на работу?

— Нет, не будет, — сухо ответил он. — Мы проверим ваши слова. А что до вашего суждения о маге среди разбойников, мистер Катэн, то вы ошиблись. Он там был.

— Мастер печатей? — ахнул Николас.

— Мы не знаем точно. Слуги рассказали, что нападение началось с тумана. Он упал на дорогу внезапно и был неестественно густым даже для Туманного леса. Охранники мистера Явора, бросившиеся ему на помощь, не видели собственных рук, поэтому не смогли его защитить. Как вы считаете, такой туман мог вызвать мастер погоды?

Николас пожал плечами.

— Если так, то он очень силен и родом не из Дивейда. В ратуше уже много лет ищут человека, который занял бы должность мастера погоды и сделал что-нибудь с этим ужасным дождем, — он махнул рукой на окно, за которым шла непрекращающаяся морось.

— Понимаю, — кивнул Монро. — Значит, вы считаете, что мастер погоды среди напавших на чету Явор не мог сломать вашу печать?

Соблазн солгать был слишком велик. Одно слово — и Николас больше никогда не увидит этого неприятного мужчину с колючими глазами, который явно уверен, что вина за смерть двух людей лежит на дивейдском мастере печатей и его помощнике. Он тяжело вздохнул.

— Я думаю, что не мог. Или он переплюнет в способностях самого Первого мага Тенакса.

— Ясно... — протянул Монро, и от этого звука по коже пробрал мороз. — Вы еще хотите что-нибудь добавить?

— Только то, что накануне мне пришло анонимное письмо с применением магии иллюзий. Может быть, это те же самые разбойники, что напали на мистера и миссис Явор. Я присылал в полицию своего дворецкого сообщить об этом и о том, что местные мастера иллюзий не признаются в его написании.

Металлическое перо детектива противно скрипнуло, выводя чернилами быструю запись на листе, который лежал поверх неаккуратной стопки заполненных узким шрифтом бумаг. Если все это были напоминания, то Николас не завидовал Монро — ни одна память не удержит столько вещей.

— Я разузнаю об этом, — проговорил полицейский. — Если у вас все, тогда вы с помощником свободны. Но помните, вы очень важные свидетели для следствия. Пожалуйста, будьте осторожны, и доброго вам дня.

Пожелание, сделанное многозначительным тоном, походило скорее на угрозу. "Ни один день до выяснения истинного убийцы Яворов не будет для меня добрым", — грустно подумал Николас, с кряхтением поднимаясь со стула. Эдвард, судя по всему, разделял эти мысли — он так сверкнул глазами на детектива, как будто осторожным следовало быть ему, а не Эркану.

Николас уже собирался покинуть участок, когда его внимание привлекли два громко беседующих человека: полицейский и мужчина в модном синем пиджаке с потрепанной записной книжкой в руках — наверное, репортер. Первый то и дело указывал пальцем на деревянный стенд с пришпиленными карандашными набросками разыскиваемых преступников. Николас не прислушивался к разговору и прошел бы мимо, если бы среди массы серых лиц на доске вдруг не мелькнули знакомые очертания.

Обогнув репортера, Николас подцепил ногтем один из рисунков и вытащил его из-под более свежих портретов. Изображенное на нем лицо заставило желудок болезненно заныть. Нахальный прищур, обнажившиеся в кровожадном оскале ряды мелких зубов, дышащая во всем образе жестокость — эти черты невозможно было забыть. Мужчине не хватало только ножа для полного сходства...

— Узнали кого-то?

Он вздрогнул и обернулся к Чарльзу Монро, который незаметно подобрался к самому его локтю.

— Нет, — торопливо ответил Николас и оглянулся на Эдварда. Помощник уже стоял у выхода из участка и смотрел в другую сторону. — Детектив, кто здесь изображен?

— Киллиан О'Брайен, убийца, заколовший пятерых работников дока. Мы ищем его уже год. Вы встречали его?

— Нет, — в черных глазах Монро, буравивших мастера печатей, отразилось недоверие, но Николас тихо повторил: — Нет.

Глава 7

В воскресенье выдался на редкость жаркий для Дивейда денек. Все парки и поляны в пригороде наверняка были заполнены влюбленными парочками и почтенными матронами в окружении многочисленных отпрысков — грех не погулять после утренней церковной службы, если этому благоволит капризная дивейдская погода. Однако окна в кабинете Николаса были плотно зашторены, а сам он сидел за столом в распахнутом халате и даже не думал куда-то выходить.

В комнате было темно, газовые лампы не горели. Вместо них Николас зажег свечу на покрытом патиной канделябре. Оранжевый огонек горел ровно, пока его не коснулся лоскут газетного листа — тогда он дрогнул и вдруг увеличился, пожирая протянутую ему пищу. Заполыхавший обрывок бумаги быстро скукожился до обугленного комка, и Николас, оберегая пальцы, отбросил его. Тихое слово короткого заклятья, еле заметное движение воздуха — и волшебная печать примяла горевшую бумагу, оставив на медном блюде отпечаток пепла. Затем Николас оторвал новый кусок газеты, и все повторилось сначала.

Зачем он это делал, Николас не знал. Последний раз чем-то подобным он страдал в двадцать лет, когда его возлюбленная Ирен прислала длинное письмо. Там она объясняла, почему отказывается выйти замуж за человека, который, вместо того чтобы играть в крикет, как положено джентльмену, посещать театры и заводить полезные знакомства, просиживает ночи за книгами и грезит волшебными печатями. Но тогда свидетельство его позора было всего одно. Избавляясь от него, Николас защищал себя от того, чтобы не возвращаться к этому письму и не перечитывать снова и снова причиняющие боль строчки. На сей раз свидетельств было не счесть, они лежали на обеденном столе у каждого почтенного дивейдца и вообще у любого, кто читает местные газеты.

Чертовы газетчики, чтобы опубликовать эту мерзкую статью, как будто специально ждали воскресного выпуска, когда даже самые ленивые заглядывают в утренние издания. Подумать только! Ее авторы каким-то образом узнали о краже драгоценностей баронессы, хотя полицейские не имели права ни о чем говорить, пока не будет предъявлено официальное обвинение. Но кому до него есть дело! Ведь куда проще свалить все на мастера печатей, который или не справился со своей работой, или — что, по прозрачному намеку писак, и случилось, — нарочно поставил бракованную печать. В другой газете шли еще дальше. Там вконец обнаглевшие журналисты сообщали сенсацию: Николас Катэн и его помощник вступили в сговор с грабителями и обманули честного мистера Явора, сделав вид, что на ларец поставлена печать высшего класса, хотя там и в помине не было никакой печати. Попросить подтверждения у Брендона Даггерта, который присутствовал при безуспешных попытках Явора сломать печать, конечно, никто не удосужился. Да и зачем? Ведь обществу нужно на ком-то выпустить пар!

Но пусть даже настоящие преступники будут найдены, Николасу это поможет мало. За все десять лет пребывания на должности он не поставил ни единого малейшего пятнышка на своей репутации — и вот она рухнула в одночасье. Жители Дивейда еще долго будут перемалывать слухи о том, что Николас Катэн врет по поводу качества созданных им волшебных печатей, не говоря уже о подозрениях в пособничестве убийцам и разбойникам. Получит ли он еще хоть один заказ? Доведется ли ему еще хоть раз сплетать ленты на любовных письмах, а не штамповать заклятья на приносимых из ратуши бездушных торговых договорах?

Николасу хотелось плакать. Не хотелось ни выпить чая, ни попробовать пирог, который кинулась печь Китти, ни читать книги... Разве что только сжечь все газеты в городе.

Мелкие частички пепла от очередного сжигаемого отрывка статьи разлетелись в стороны — в дверном проеме появился Джон. Его лицо было печальным.

— Мистер Катэн, может быть, вы...

— Нет, — отрезал Николас, уже зная, что дворецкий снова предложит ему отдохнуть или подремать. Это случалось уже третий раз за час и порядком раздражало. Сказано, что господин желает уединения, значит, так оно и есть!

Джон пожевал губами, притворяясь, будто не обижен.

— Вы просили никого не пускать, но я не уточнил, касается ли это мистера Эркана. Он желает видеть вас и настроен весьма... воинственно. Принять его?

Николас задумчиво повертел газету.

— Да.

В конце концов, он тоже был "героем" этих статей.

Эдвард ворвался в кабинет меньше чем через минуту. Его сюртук был расстегнут, шейный платок сбился на бок, а в руках был смят ворох газет. Он явно собирался что-то сказать, но, обведя взглядом задымленную комнату, проглотил заготовленные слова и медленно прошел дальше, сев в кресло перед Николасом.

— Вижу, вы уже прочитали сегодняшние газеты, — мрачно произнес Эдвард.

Он ничего не ответил, продолжая меланхолично сжигать "Дивейдскую утреннюю". До ее полного уничтожения осталось всего несколько страниц.

— И что, вы оставите все, как есть? — не вытерпел помощник. — Это же от начала до конца бредни, достойные пьяного трубочиста!

Николас непонимающе посмотрел на него.

— А что вы предлагаете? Написать опровержение? — он фыркнул, показывая, что это был риторический вопрос. — Кстати, я как раз сжег абзац, в котором говорилось о вашей вопиющей неблагонадежности. Например, что вы регулярно — буквально каждый вечер — общаетесь с некими подозрительными личностями, приводя их домой. Это правда?

Эдвард закатил глаза.

— Моей бывшей хозяйке слышались голоса, исходящие из снятых мной комнат. Естественно, она там ни разу никого не застала, потому личности и "подозрительные" — они же невидимые... После того как я посоветовал ей обратиться к врачу, мне пришлось переезжать на новое место, но репортерам было выгоднее обратиться к сумасшедшей старухе, чем ко мне.

— Охотно верю, — Николас кивнул. — Я тоже открыл о себе много нового.

Вот, например, один из авторов той злополучной статьи в "Дивейдской утренней" написал, что мастер печатей очень похож на того, кто стал бы якшаться с жителями ближайшего из Чужих королевств — Крысиного. Придумать оскорбление хуже — это надо было еще постараться. Граница с государством крыс пролегала недалеко от Дивейда, за Туманным лесом, и его чащи получили такую печальную славу во многом из-за постоянных налетов оборотней, которые разоряли ближайшие деревни. Это царство было одним из самых мелких среди Чужих королевств, зато наиболее беспокойным соседом для Тенакса, с которым у него хотя бы раз в сотню лет обязательно разгоралась война. Всему виной была неуправляемость, злобность и жадность его жителей, которые регулярно ввергали в хаос собственную страну и, разорив ее, начинали зариться на окрестные земли. К счастью, после Коллапса набеги почти прекратились — из-за проблем с магией оборотни плохо справлялись со своей формой и не могли колдовать, поэтому обворовывать местных фермеров стало сложнее, чем раньше. Так что эта инсинуация газетчиков не имела никакого отношения к убийству и была призвана исключительно унизить Николаса. Как будто бы он действительно мог общаться с такими презренными существами! Увы, сам Николас прекрасно понимал, что это несусветная глупость, но доверчивые дивейцы могли принять навет журналиста за чистую монету.

На первом этаже раздался грохот. Кто-то так ломился в дом, что было слышно даже на втором этаже. Впрочем, частично тут была вина Эдварда, который не запер за собой дверь кабинета. Помощник растерянно оглянулся.

— Полиция?..

— Кто там, Джон? — крикнул Николас.

— Репортеры, сэр. Снова, — ответил ему снизу глухой голос дворецкого. — Я выпровожу их, не беспокойтесь.

— Репортеры? — встрепенулся Эдвард. — Мистер Катэн, вы могли бы впустить их и попытаться объяснить, что произошло на самом деле.

— Но что произошло на самом деле? — он развел руками. — Я уже говорил, что поставил одну из самых надежных печатей, и я понятия не имею, как и у кого получилось ее сломать. Мне нечего добавить, и все, что я мог бы сказать, пойдет мне только во вред. Кроме того, я впустил того репортера, что разбудил меня утром... Его не интересовала волшебная печать, он задавал такие возмутительные вопросы и так себя вел, что слугам пришлось вывести его из Солихолла насильно!

— Ясно, — пробормотал помощник. — Значит, мне нужно радоваться, что газетчики еще не прознали, куда я переехал.

Они помолчали, пока стук внизу не утих.

— Этот Монро... — Николас развеял густые клубы дыма над столом. Они плавали по комнате, оседая на темной дубовой мебели, и от них уже начинало щипать горло. — Я думаю, это он выдал сведения о шкатулке и спровоцировал газетчиков нас атаковать.