Захват батарей Анатоли-Кавак и Румели-Кавак прошел быстро и без особых неожиданностей — к обороне с суши батареи подготовлены не были, пулеметов на них не имелось... Турецкие артиллеристы, попытавшиеся оказать сопротивление, были быстро и беспощадно уничтожены, но сбежавших было гораздо больше. Преследовать их десантники не стали — у них на сегодня было ещё полно забот: эти заботы, располагающиеся на том же европейском берегу, только несколько ближе к Стамбулу, назывались Киречь-Кени и Телли-Табия. Установленные на них, по четыре каждой, 150-мм пушки не были опасны для судов десантного отряда — вряд ли они могли до них достать. Да даже если бы и достали, то вряд ли попали бы — поскольку подготовка турецких артиллеристов допускала удовлетворительно меткую стрельбу только прямой наводкой на короткой дистанции. Но командование не могло оставить такие мощные для сухопутного фронта артсистемы там, где до них могут добраться турки. Добраться — и использовать против русского плацдарма. Это для современного броненосца 150-мм короткие пушки не намного опасней доисторического камнемета, для пехоты же... При удачном прицеле пары снарядов такого калибра достаточно, чтобы смести в небытие целый батальон.

Из шести батарей турецкой береговой артиллерии, размещенных на берегу Черного Моря в районе пролива, дым заметили только на батарее Анатоли-Фенер, да и то лишь потому, что в тот момент один из офицеров курил на верхней площадке маяка, для охраны которого и была возведена батарея. Но и он не придал увиденному значения: в последние полтора — два года слишком уж часто через Босфор ходили большегрузные пароходы с русским зерном, русской нефтью и русским лесом. Привыкли и "замылились" глаза даже самых истовых служак — а таких на береговых батареях Босфора и во флоте Его Величества Султана Абдул-Гамида II было не слишком много. Платили тут мало, грабить некого и никаких перспектив роста по службе. Поэтому большинству на службу было попросту наплевать. Султан не любил ни флота, ни береговой артиллерии, привлекательность службы в армии определялась возможностью добиться отправки в подразделение, стоящее в провинциях, населенных неверными — болгарами, македонцами, греками, армянами... Их можно было грабить безнаказанно, а если повезет или подмазать кого надо — так даже удостоиться за уничтожение "врагов турецкой нации" поощрения от командования. А тут?

Когда стало очевидно, что облако слишком велико для одного или даже двух — трех кораблей, это заметили только на лоцманском посту "Босфор Черноморский" — так что появление на горизонте целого леса мачт лоцманов уже не удивило. Попытки связаться с кем-либо по установленному на посту телеграфу успеха не имели (провода оказались перерезаны в нескольких местах), а к тому времени, когда гонец с поста добрался до ближайшей батареи, расписанные рыже-коричневыми и серыми разводами камуфляжной окраски туши русских броненосцев можно было уже видеть и без бинокля.

Кильватерную колонну Линейной Эскадры возглавлял эскадренный броненосец "Иоанн Златоуст" под флагом исполняющего должность командующего Черноморским Флотом вице-адмирала Копытова, за ним — "Три Святителя", "Чесма", "Георгий Победоносец", "Екатерина II", "Синоп" и "12 Апостолов". В кильватер эскадренным броненосцам пристроились четыре минных заградителя, охраняли эскадру восемь миноносцев типа "Сокол", минные крейсера "Гридень" и "Казарский" и два дивизиона номерных миноносцев.

Береговые батареи дали первый залп с дистанции без малого в тридцать пять кабельтов, заведомо запредельной для их престарелых катапульт. Броненосцы презрительно проигнорировали вставшие у них на пути водяные столбы — ни один из чугунных посланцев, выплюнутых изделиями фирмы Крупп, отлитыми и рассверленными в ох, каких далеких отсюда Руре и Эссене многие годы тому назад, не приблизился к ним и на пять кабельтов.

На высоко поднятой над рубкой флагманского броненосца площадке КДП, командно-дальномерного поста, влипли лицами в жаркую каучуковую оправу оптики старший артиллерист "Иоанна Златоуста" старший лейтенант Иванов 5-й и гальванер-кондуктор Вернер. Картина вопреки флотскому обычаю, где именно обладатели немецких фамилий, как правило, носят золотые погоны, и трудно, невероятно трудно человеку с незначительной фамилией "Иванов" выбраться наверх — при том страшном засилии немецких имен на русском флоте...

"Иоанн" — один из первых эскадренных броненосцев России, получивших новейшие приборы управления огнем. Стодвадцатисантиметровые горизонтально-базисные дальномеры "Барр&Струд" и оптические прицелы знаменитейшей немецкой фирмы "Карл Цейс" позволяли добиваться удовлетворительной точности даже на дистанциях, считавшихся до того совершенно нереальными. Согласно русским "Правилам артиллерийской службы" издания 1894 года дальность стрельбы в 7 — 15 кабельтов оценивалась как средняя, свыше 15 кабельтов как большая, а 25 кабельтов — как предельная. Корабли же, оснащенные подобно "Златоусту" — то есть все эскадренные броненосцы с 12/40-дм орудиями, "Наварин" и все броненосные и бронепалубные крейсера с артиллерией в сорок пять калибров и длиннее — могли достаточно уверенно вести прицельный огонь на дистанции в 50-60 кабельтовых!

К сожалению, закупаемые за границей оптические и электромеханические приборы были очень сложны и дороги, собственное же производство, только еще налаживаемое на заводах РОМО, Российского Оптико-Механического Общества, и РАО ЭТЗ "Динамо" пока было развито совершенно недостаточно. Поэтому устаревшие броненосцы и крейсера Имперских ВМС получили значительно более дешевые отечественные прицелы систем Мякишева, Гейслера и Перепелкина, а дальномеров не получили вовсе.

Перед глазами артиллеристов, в четком пересечении нитей, плывет близкий — рукой достанешь — турецкий берег. Скалы... камни... минареты...чайки... И — вот оно! В нескольких десятках метров от береговой линии высокие, прекрасно видимые земляные валы и развеиваемые сносящим их ветерком ватные клубы порохового дыма.

На табло в боевой рубке защелкали, повинуясь переданному с КДП электрическому импульсу, барабанчики указателей — быстро прокрутившись от нуля до девяти, они, крутнувшись ещё раз, застыли в окошечках цифрой "37". Шевельнулись, поползли по циферблатам стрелки ПУАО, диктуя командовавшим плутонгами лейтенантам направление на цель, тип боеприпасов, вид огня и начальные установки прицела и целика. Повинуясь им, дрогнули стволы орудий, нащупывая своими хищными жерлами желанную цель...

Когда до входных маяков Босфора оставалось около трех с небольшим миль, на кораблях эскадры зазвенели колокола громкого боя, призывая команды занять места по боевому расписанию. Первым стеньговые флаги поднял флагман, последним — "Георгий Победоносец", за что адмирал тут же впаял ему свое неудовольствие.

В тридцати кабельтовых от берега шестидюймовки "Иоанна Златоуста", сперва отхаркнувшись пристрелочными, начали лениво, не чаще выстрела в минуту, заплевывать небеса над турецкими батареями быстро тающими на свежеющем с каждой минутой ветру грязно-серыми облачками шрапнельных разрывов.

Конечно, один — два новейших мелинитовых фугаса главным калибром могли бы снести ту же Анатоли-Фенер вместе с маяком. К сожалению, стальных мелинитовых снарядов, дорогих настолько же, насколько эффективных, на весь флот имелся только один боекомплект, поровну разделенный между восемью орудиями флагмана и "Трех Святителей", имевших 305/40-мм орудия нового образца. Для старых "305/35", тем более "305/30" мелинитовые фугасы не выпускались, а старые чугунные "чемоданы", снаряженные вчетверо более слабым пироксилином, земляные валы брали с трудом. Во-вторых, живучесть ствола крупнокалиберного орудия составляет около трехсот выстрелов, после чего пушки теряют по проценту точности и дальности, почитай, на каждые десять выстрелов. Ну и, в-третьих, командование сочло, что чем больше неповрежденных орудий удастся захватить первому эшелону десанта, тем больше матушки-пехоты можно затолкнуть во второй. Потому-то корниловцы и лазаревцы и бежали сейчас, свесив язык через плечо, захватывать батареи с тыла — и потому-то скорострельные орудия стреляли так медленно и только шрапнелью. Впрочем, для приведения турецких батарей к молчанию хватило и этого.

Вот взмыла, лопнув на высоте версты в полторы, сигнальная ракета над батареей Каридже, первой к северу от зоны высадки "Е" — это матросы роты "Буки" 1-го батальона корниловского полка просили прекратить огонь: вскоре на батарее будет жарко и без шрапнели. В ответ на ракету звонко хлопнул над батареей ярчайший осветительный снаряд, приготовленный специально для отражения ночных атак миноносцев: сигнальных снарядов, вот уже год как обещаемых МорВедом, во флоте ещё не было, и приходилось проявлять смекалку. Через две минуты на батарее все было кончено — немногочисленные артиллеристы, оставшиеся верными присяге, были растерзаны гранатными осколками и добиты штыками, но большинство турок попросту разбежалась.

Сразу же за правобережной Каридже обозначила себя левобережная батарея Пайрас, куда нагрянули озверевшие от пятикилометровой пробежки штурмовики Лазаревского полка, вскорости взлетели ракеты над Фенераки...

С батареями Босфора все было кончено меньше, чем за два с половиной часа — считая с того момента, когда нога первого русского матроса вступила на землю Турецкой Империи. Броненосцы Черноморского Флота, задробив стрельбу и спустив боевые флаги, сторожко втягивались вглубь пролива — а к обоим берегам уже шли миноносцы со снятыми с крейсеров десантниками и канонерские лодки, несущие большую часть тяжелого вооружения.

Российская Средиземноморская Эскадра в августе 1900 года сократилась до минимума. Эскадренный броненосец "Император Александр II", посыльное судно "Гермес II", бывший экспериментальный "Теплоход N1", и четыре построенных на французских верфях по русскому заказу номерных миноносца типа "Циклон" — полтораста тонн сухого веса, 26,9 узлов, двухтрубный наводимый 456-мм ТА, 3/60-дюймовое орудие, два 37-мм автомата и три пулемета, спаренная установка скорострельных "МФС-97" на мостике и ручной.

В конце июля 1900 года из Триеста на Черное Море вышли шесть лихтеров, построенных австрийцами по заказу "Азовско-Черноморского Хлеботоргового Банка": уже действующие в Азовском море лихтеры "Юлия", "Диамантиди" и "Пророк Иона" показали высокую эффективность этой конструкции. Лихтеры имели плоское дно и "перекошенную" осадку (на корме она была почти вдвое больше, чем в нос), что позволяло им приставать и производить погрузку зерна с необорудованного побережья.

В Эгейском море лихтерный караван повстречался с производившей учения Средиземноморской эскадрой. Два лихтера остались с ней, а остальные четыре, на которые были пересажены четыре сотни матросов из экипажа броненосца и два штурмовых взвода МП, продолжили свой путь к Босфору.

С броненосца также были сняты восемь 120/45-мм орудий — четыре установлены на обращенные в канонерские лодки лихтеры "Мариуполь" и "Ростов", ещё четыре усилили вооружение теплохода "Гермес". Также с "Александра" демонтировали четыре 37-мм автомата, установленных на миноносцы, и шесть 75/50-мм пушек, установленных вместе с ещё шестью с "Гермеса" на превращенный во вспомогательный крейсер "Яуза" доброфлотовский пароход "Рязань", шедший из Севастополя в Порт-Аликс с генеральным грузом Фортификационного Командования ВМС. Две тысячи фугасных и осколочно-фугасных выстрелов к 120-мм орудиям и ещё три — к 75-мм пушкам, шесть сотен якорных мин заграждения и двадцать 87-мм орудий на казематных станках. По четыре этих орудия установили на "Мариуполь" и "Ростов", остальные двенадцать поставили по бортам "Яузы".

Остатки экипажа — сорок шесть человек вместо положенных шестисот тридцати восьми — довели ободранный, как липка, броненосец до греческого порта Пирей, где он и был благополучно интернирован греческими властями. Которым впоследствии и продан практически по цене металлолома. Греки же установили вместо снятых русскими 120/45-мм орудий 150/45-мм скорострельные пушки, аналогичные тем, что получили греческие броненосцы береговой обороны типа "Гидра" во время модернизации 1899 года, дополнили их двадцатью двумя стволами противоминной артиллерии (14х37-мм автоматов и 8х57/58-мм полуавтоматов) и новейшей системой управления огнем. Получив таким образом довольно дешево вполне боеспособный броненосец с тяжелым вооружением (2х305/30-мм, 4х203/45-мм, 8х150/45), мощной защитой (до 14 дюймов компаунд-брони) и отличной мореходностью. Корабль получил название "Саламин" и стал флагманом греческого флота.

А где-то в лабиринте, образованном тремя с лишним тысячами островов Эгейского моря, укрывалась русская эскадра — незаметная и смертельно опасная, как змея в траве.

Десантно-канонерские лодки "Ингул" и "Салгир" были разработаны на базе проекта австрийских лихтеров типа "Юлия", причем изначально имели экспериментальный характер. Лихтер был увеличен в два с лишним раза (с шести с половиной до четырнадцати сотен тонн), оснащен дизель-электрической двигательной установкой (восемь дизелей РД-180 суммарной мощностью 1450 л.с., два электромотора ЭТЗ-700 и два "малошумных" ЭТЗ-45), кормовой балластной цистерной, опускаемой носовой аппарелью и боевой рубкой из полуторадюймовой цементированной брони. Вооружение состояло из двух 120/45-мм морских орудий, одной 107/12-мм десантной гаубицы на тумбовом станке с бронещитом, двух 37-мм автоматических пушек (стандартная башня над боевой рубкой и щитовая установка на носу), трех 120-мм минометов и пяти пулеметов (одна счетверенная установка и пулемет спаренный с автоматической пушкой в башенной установке). Заполнение кормовой балластной цистерны уменьшало осадку в носовой части со 170 до 135 сантиметров, что, в сочетании с установленными в кормовой части корабля мощнейшими электрическими якорными лебедками, позволяло ДКЛ стаскивать себя с берега, на который был уже выброшен десант. Одна лодка могла доставить и высадить до тысячи штыков, либо до трех десятков десантных пушек и гаубиц в разобранном состоянии или до дюжины артиллерийских орудий дивизионных калибров. ДКЛ, как и практически все боевые корабли ВМС России за исключением броненосцев и броненосных крейсеров, могли нести и выставлять якорные мины заграждения (120 штук, при частичном демонтаже вооружения — 150 — 170), а небольшая осадка носовой части позволяла использовать канлодки в качестве тральщиков.

Канонерские лодки "Запорожец", "Черноморец", "Донец", "Кубанец", "Терец" и "Уралец" были построены во второй половине 80-х годов XIX века для службы возле побережья и на реках. От однотипных КЛ "Кореец" и "Манджур", построенных на Балтике для Сибирской флотилии (впоследствии вошли в состав эскадры БО Тихоокеанского флота) они отличались меньшим запасом угля с соответственно уменьшившейся почти на треть дальностью плавания и измененным составом артиллерийского вооружения. В ходе модернизации 1895 — 1899 годов тихоокеанские канонерки этого типа получили стандартное вооружение из двух 152/45-мм и одного 120/45-мм орудий, трех 37-мм автоматических пушек и двух счетверенных пулеметных установок, черноморские же сохранили два 203/35-мм и одно 152/35-мм орудия Бринка, заменена была только противоминная артиллерия. "Казаки" получили по четыре 37-мм автомата и три счетверенных "МФС". К берегу они могли подходить довольно близко, но все же не вплотную, мешала 3,6-метровая осадка. Однако же они могли спокойно пристать к корме выбросившейся на берег десантно-канонерской лодки!