Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

Глава 4. Работа не волк, отдых не тётка

Рогов побарабанил пальцами по столу и, откинувшись на спинку кресла, уставился на меня. Но, нет-нет, да соскальзывал его взгляд на подсунутые мною бумаги. Наконец, Георгий вздохнул и, взяв со стола ручку, поставил подпись под первым документом. Затем, под следующим... а когда вся кипа была подписана, Жорик аккуратно сложил её ровненькой стопочкой и с ожиданием воззрился на меня.

— А теперь, можно подробности? — осведомился он.

— Запросто, но сначала закончим с делом, — кивнул я в ответ, проглядывая документы и, одновременно, фиксируя их коммуникатором. Секунда, и Рогов, поморщившись, принял комплект отправленных ему виртуальных экземпляров. Ещё одна, и все они обзавелись подтверждающей цифровой подписью. — Вот, другое дело.

Я кивнул и, не теряя времени, отправил сформированный пакет на инфор Владетельного Приказа. Всё. Теперь осталось только закинуть оригиналы в их присутствие, но с этим уже можно не торопиться. Главное дело сделано.

— Итак? — дождавшись, пока я закончу работу с коммуникатором, Георгий вновь напомнил о себе.

— Да-да, — отозвался я. — Рассказываю. Не далее как три дня назад мне пришло уведомление из Владетельного Приказа с требованием разрешить коллизию с принадлежащим мне имуществом. То есть, с "Бореем" и "Атлантом". Я, знаешь ли, тоже был удивлён, так что, внимательно ознакомившись с их посланием, не поленился и связался с единственным хорошо знакомым мне владетельным боярином... ну, не считая Громовых, да. И надо заметить, что Валентин Эдуардович был удивлён не меньше чем я. Собственно, тут нет ничего странного, поскольку сам он позиционирует себя именно как служилого боярина, и от своих прав владетельного, можно сказать, шарахается как чёрт от ладана. Ну да, то его личное дело...

— А можно ближе к тому самому делу, а? — заёрзал в кресле наш майор. — У меня, между прочим, и своих хватает, а ты, кажется, просто время тянешь.

— Ну извини, — развёл я руками. — Сам же просил подробности, вот я и...

— Ладно-ладно, я понял, — замахал длинными руками Рогов. — Так что там с боярином? Что он сказал?

— Сначала — узнал, — уточнил я. — Валентин Эдуардович связался со своими друзьями-товарищами из числа именитых, и по результатам переговоров с ними, поведал мне офигительную новость: отныне, любым НЕ государевым людям запрещено владеть абсолютно любой летающей техникой, какого бы то ни было назначения. Вообще. Боярская дума постаралась и, пусть не без споров, но решение это бояре продавили. А Собор и спорить не стал. Подмахнули с лёту. Уж государевы-то люди мгновенно поняли, какой куш им от боярских щедрот отвалился. Так что, на столе государя это решение оказалось раньше, чем на нём чернила просохли.

— Ну... положим, зачем этот запрет самим именитым, я понимаю. Дескать, если нам нельзя, то и опричникам со служилыми владеть подобным транспортом невместно. Государевы люди... да, тут и так понятно. Рынок авиаперевозок полностью и, главное, очень надолго уходит в их руки, да ещё с гарантией отсутствия конкуренции в лице боярских капиталов. Чего бы им не радоваться-то? А что государь? — в голосе Георгия явно слышались изумлённые нотки. И я его понимаю. Сам, узнав об источнике запрета был удивлён.

— А государь сходу подтвердил решение Думы и Собора, — развёл я руками. — Да так скоро, что никто и пикнуть не успел.

— Ему-то это зачем? — опешил Георгий.

— Хм... как бы сказать-то? — я почесал вдруг засвербевший нос. — Если верить боярину Бестужеву, то всё это — суть, обычные внутриполитические танцы. Прежним своим запретом на обладание владетельными личным авиатранспортом, благодаря которому я, собственно, и разжился "Бореем" и "Атлантом", государь чуть поприжал вольности именитых. Тогда они с этим согласились. Мятеж был ещё на слуху, и противиться монаршей воле владетельным было совсем не с руки. Чуяла кошка, чьё мясо съела. А теперь, вроде как, ситуация смягчилась, и бояре решили напомнить, что они всё ещё представляют немалую силу. Такой себе намёк, дескать, мятеж мятежом, месть местью, но пора бы и честь знать. Вот и продавили они это решение, по пути задавив фракции опричных и служилых.

— Ну, допустим, — протянул майор. — Но почему государь так легко и быстро согласился с решением Думы? Для него же, опричники и служилые бояре — первейшая опора. Зачем подрывать их доверие, идя на поводу у владетельных?

— А ты много знаешь опричников да служилых, обладающих собственным авиатранспортом... кроме меня, конечно? — осведомился я. Точно так же, как недавно тесть переспрашивал меня самого, вместо прямого ответа на заданный ему мною аналогичный вопрос.

— М-м, пожалуй... нет, — задумавшись на мгновение, покачал головой Георгий. — Но я и не знаю всех опричных и служилых страны. Их же миллионы!

— И я не знаю, — покивал я согласно. — А вот Валентин Эдуардович выяснил, что в государстве нашем всего три десятка родов опричных да служилых обладают собственным авиатранспортом, да и те, в основном, проживают за Урал-камнем, так что ехать в столицы, чтоб там воду мутить, им не с руки. Невелика потеря, в общем. А весь авиапарк перекочёвывает в руки государева люда.

— Стоп-стоп-стоп, — Рогов нахмурился, пошевелил безмолвно губами и вдруг удивлённо проговорил: — так это получается... получается, он просто переложил активы из одного кармана в другой?! Опричные-то по закону поддерживают исключительно государево слово в Думе и Соборе. Служилые и вовсе лишь его волю исполняют, а государев люд...

— Точно так, — кивнул я. — И думается мне, именитые это понимают не хуже. Но, это для "танцующих" такие реверансы ничего не стоят. Одни уже потеряли, другой и вовсе ничего не лишается. А для нас... сам видишь, их танцы — сплошная морока и суетная беготня. Впрочем, думается мне, какую-то компенсацию "за беспокойство" мы всё-таки получим. По крайней мере, такие намёки Бестужев после беседы со своими осведомителями мне делал. Но что это будет за компенсация, как и когда государь её выдаст, чёрт его знает. А лишиться "Борея" и "Атланта" мы могли бы в самое ближайшее время. Или на штрафах разориться... в общем, как-то так.

— Хм, Кирилл, а ты уверен, что вот эта затея с передачей сработает? — после недолгой паузы спросил Георгий. — Всё-таки, как ни крути, а я твой сын боярский по ряду. И если вспомнить Боярское Слово, то мне, выходит, как аффилированному и, более того, подчинённому тебе лицу, практически, вассалу, владеть авиацией теперь тоже невместно.

— Именно поэтому ты и вкладываешь "Борей" и "Атлант" своей майорской долей в имущество наёмного отряда "Гремлины", — отозвался я. — То есть, это теперь уже не мои и даже не твои экранолёты, а отрядные. "Гремлины" же, наёмники, а не боярская дружина. На коште я отряд не держу... официально. Он вообще работает по найму и де-юре является вполне самостоятельной организацией, в которой наша с тобой, то есть, боярская доля участия в принятии решений составляет менее пятидесяти процентов. А это значит, что?

— Отряд не может считаться боярским делом и, соответственно, не подпадает под сословные ограничения, прописанные в Боярском Слове, — продолжил за меня уже немного подковавшийся в подобных вопросах майор "Гремлинов".

— Понимаешь, — удовлетворённо кивнул я в ответ, откидываясь на спинку кресла. Георгий неопределённо хмыкнул, но по глазам долговязого любителя полётов было заметно, что лёгкий ненавязчивый комплимент пришёлся ему по душе. Ну так и я не соврал.

Став из градского обывателя, то бишь, "государева человека" сыном боярским, Рогов не только всеми зубами вцепился в доставшуюся ему должность майора отряда "Гремлины", но и показал, что предельно серьёзно отнёсся к смене сословия. Иначе, чёрта с два бы он сейчас продемонстрировал такое знание и понимание не только межсословных отношений, но и своих новых прав и обязанностей. Государевым-то людям оно попросту ни к чему. Ну, по большей части. О правах и обязанностях их просвещают на школьных уроках, в случае трений с боярским сословием, их защитит сам государь в лице своих служилых людей... А с боярами... с нами всё иначе. Защиты от государя, за о-очень редким исключением, можно не ждать. Сами-сами-сами. Всё сами. И понимание того, что может и не может представитель боярского сословия, что ему грозит и от кого, да за какие проступки-действия... играет здесь первостепенную роль. Без этих знаний любой, даже самый знатный и именитый боярин — груша для битья, не более. И тем приятнее мне видеть, что Георгий не поддался искушению пустить происходящее с ним и вокруг него на самотёк, не положился полностью на сюзерена, и сам старается, учится, вникает в новые для него реалии. Достойно.

Да и в качестве майора отряда, Рогов устраивает меня чуть более чем полностью, несмотря на то, что изначально решение о его назначении на должность было вынужденным и, фактически, безальтернативным. Как бы то ни было, а за прошедшее время он показал себя толковым, пусть и неопытным командиром. Но последнее, дело наживное, а при наличии хороших советчиков, к тому же, процесс набора опыта обещает быть довольно спорым. И в них, к счастью, нужды нет. Что Гдовицкой, что Толстый с Ведьмой, с готовностью делятся своими знаниями с Георгием, а тот впитывает их, словно губка. Ха, в этом плане, они с сестрой чрезвычайно похожи. Инга тоже тянется к любым новым знаниям, а за ней и Анна старается не отставать, чем радует своего дражайшего братца. Кста-ати... надо бы наведаться к нашему "мужу любечанскому", поговорить о некоторых интересностях. Глядишь, с его помощью, удастся не только Инге с Жорой помочь, но и самого артефактора в порядок привести получится. Пусть он и привык к своей травме, но здоровым-то быть всяко лучше, верно? Главное, не обещать ничего заранее. Рано. Ещё не факт, что мои гипотезы подтвердятся на практике, а обнадёживать людей, чтобы потом развести руками, дескать, звиняйте, дорогие, фигня вышла... не дело.

Расставшись с командиром Гремлинов, я хотел было сразу отправиться к Вячеславу, но тот, как выяснилось, слинял на стрельбище в компании с Елизаветой, так что, полюбовавшись издали на воркующих у оружейных столов голубков, я решил их не беспокоить и двинулся на кухню. И вовремя. Как раз подходило время обеда, и в столовой я оказался первым посетителем. Набрав на огромный поднос всяких вкусностей, я от души поблагодарил повара и, открыв окно, шагнул в огороженный закуток сборочного зала СЭМов, оборудованный Ольгой под свой рабочий кабинет.

Понятное дело, что он оказался пуст. Жена, как обычно, скакала по цеху, контролируя работу техников, а порой и сама влезая по пояс в потроха очередной готовящейся к продаже машины. Вот и сейчас я обнаружил её туго обтянутую комбинезоном филейную часть, торчащую из развороченного нутра... "Гусара"? Хм, по-моему, из тяжей мы ещё СЭМы не делали. Или я что-то путаю?

Вздохнув, я прошёл мимо замерших сусликами техников и, решительно водрузив изумлённо крякнувшую супругу на плечо, двинулся к её закутку.

— Там обед стынет, а она железки крутит, — ворчал я по ходу движения, чувствуя, как за моей спиной разливается веселье среди ставших свидетелями этой сцены, подчинённых Ольги, а сама жёнушка, моментально опознавшая взявшего её в плен наглого "агрессора", изо всех сил борется с возмущением и радостью. Ну да, со всеми навалившимися заботами, у нас стало чрезвычайно мало времени для встреч. Не более половины суток... И да! Для молодожёнов, это чрезвычайно мало. Тем более, в медовый-то месяц!

— Кирилл! — рассерженной кошкой зашипела Оля, когда я, наконец, снял её с плеча и усадил в кресло у стола, на котором уже парили принесённые мною из столовой блюда. — Не смей рушить мой авторитет среди подчинённых!

— Я тоже рад тебя видеть, золотая моя, — нежно чмокнув жену в щёку, проворковал я и, устроившись на табуретке по другую сторону рабочего стола, уставился на неё влюблённым взглядом. Очень влюблённым. Прям до приторности. Помогло.

— Паяц! — фыркнула Ольга. Но возмущения в голосе и эмоциях у неё сильно поубавилось. А вот радость осталась. Или это от предвкушения обеда, который она чуть не пропустила... в очередной раз. Да-да, Елизавета мне докладывает. Так что, будем проводить профилактическую беседу-внушение о необходимости правильного и своевременного питания. Раз уж слова штатного отрядного медика не действуют должным образом, так может быть, хоть нотации учителя возымеют успех? По крайней мере, Лиза на это надеется.

Ну, что я могу сказать. Зря она надеется. Ольга, конечно, клятвенно обещала следит за собственным режимом питания, но в эмоциях... в эмоциях у неё был такой шторм, что, кажется, все мои увещевания и уговоры она попросту пропустила мимо ушей. А стоило ей закончить с обедом, как я понял, что предвкушение, испытываемое женой никак не было связано с желанием продолжить работу над первым тяжем среди СЭМов. Иначе, сложив приборы на опустевшую тарелку, она не потащила бы меня в наш с ней жилой модуль. М-да...

Выбрались мы из спальни только к ужину. И то, если бы не настойчивый звонок моего коммуникатора, то неизвестно, сколько бы мы ещё валялись-нежились в постели, купаясь в чувствах друг друга. Но звонок был, и он, пусть и с трудом, но вырвал меня с женой из состояния ленивого счастья.

— Кирилл, я правильно поняла, что ты сейчас на Апецке? — недовольно-нахмуренное личико Марии Вербицкой возникло на экране коммуникатора.

— Именно так, — кивнул я, краем глаза наблюдая, как обнажённая Ольга дефилирует мимо меня в ванную. — А что?

— Владимир Александрович просил меня по возможности быстрее прибыть на базу, — протянула Маша. — Я думала просить Георгия выслать аэродин, но, шеф упомянул, что задание для меня, ты дал ему лично... вот я и подумала... Ты не мог бы открыть окно для меня на Апецку? Так же быстрее будет...

— Ты одна придёшь? — уточнил я. Мария на миг замялась.

— Я бы хотела пригласить с собой Лёню, — честно призналась она. — Всё равно он в московском имении Бестужевых с ума сходит.

— О как? А занятия?! — удивился я. — Я же ему целый комплекс расписал! И кто-то, напомню, обещал следить за его неукоснительным выполнением. Не помнишь, кто это был, а?

— Только ими и спасается, — фыркнула Маша и, с лукавинкой в голосе добавила: — ну, если не считать моей компании. Так что, можешь не волноваться, учитель. Твоё задание я исполняю со всей тщательностью. Слежу в оба глаза, контролирую каждый шаг. Вот!

— Понятно, — рассмеялся я. — Ладно уж. Открою я вам окно. Время?

— Можно через полчаса, — довольно улыбнулась Вербицкая. — Лёня, как раз закончит дневную тренировку... ещё и время предупредить отца достанет.

— Договорились, — кивнул я. — Через полчаса. А теперь, прошу прощения, ученица. У меня тут ещё кое-какие дела имеются. Неотложные.

— Всё-всё, — весело прощебетала та. — Отключаюсь.

Я же погасил экран коммуникатора и, бросив его на прикроватный столик, выскользнул из-под одеяла. Шаг, другой и вот я уже стою у нарочито оставленной приоткрытой двери, ведущей в ванную комнату, из-за которой доносится шум льющейся в душе воды и тихая музыка, которой подпевает мелодичный голос моей жены. Сирена, как есть сирена... И вообще, у нас медовый месяц!