Чёрный лес (Сказки чёрного леса-1)

— Прожив здесь всю свою жизнь, я много чего наслушался, — продолжал он. — Семью Морган всегда окружали тайны, о них всегда много чего говорили, но разговоры разговорами, а ничего реально плохого на моём веку не происходило. До недавнего времени... После твоего позавчерашнего визита я много думал о том, что сейчас творится в городе. Такое впечатление, что твоё появление здесь разбудило некие силы. Для вас было бы лучше уехать отсюда. Даже если не удастся продать дом, а удастся это вряд ли...

— Это мой дом, и я хочу, чтобы он остался мне. Дядя не имеет права его продавать. Они с адвокатом готовят фальшивые бумаги, чтобы отнять у меня наследство...

— Гвендолен, — мягко перебил библиотекарь, — я могу поговорить с одним своим знакомым юристом, чтобы тот помог тебе сохранить твою часть наследства, но сейчас я бы посоветовал вам всем и прежде всего тебе покинуть Блэквуд. Может, у вас есть где-нибудь родственники? На худой конец можно какое-то время перекантоваться в гостинице. Лучше уезжайте из Блэквуда и вообще из Моргентона. Кажется, теперь я начинаю понимать суть того, что когда-то говорила миссис Даут. Эта старушка жила с нами по соседству, когда я был ребёнком. Многие считали её чокнутой, и я в те времена тоже не относился к её словам серьёзно. Она говорила: "Рок, тяготеющий над семьёй Морган, всегда обрушивался не только и не столько на них. Всегда страдали другие. Каждый раз, когда в этой семье появлялась девочка со странностями, на город спускались сумерки, уносящие жизни". А последние полгода... Здесь бывали туманы, но так часто, как сейчас, никогда. Я такого не помню. И эти постоянные смерти. Каждый день мимо библиотеки по несколько похоронных процессий...

— Мистер Чидл, мы живём не в средние века. С медициной у нас в стране всё в порядке. Если человек умирает, его не хоронят без заключения врача...

— У меня есть знакомый врач. Он в полном недоумении от того, что тут творится в последнее время. Люди умирают непонятно от чего. В том числе молодые и совершенно здоровые. Участились самоубийства, причины которых полиция выяснить не может. Кроме того... Кое с кем из жителей города творится что-то совершенно непонятное. Вот, к примеру с моими соседями. Они в последнее время какие-то невменяемые. Как будто бы это и не они...

— И что? Причина всему этому я?

— Что ты, девочка, такого я не говорил. Но возможно, через тебя действуют какие-то силы. Ты не виновата в том, что над твоим родом тяготеет проклятие, но ты можешь стать его орудием. Кажется, теперь я понимаю, почему твоя мать отсюда уехала.

— Как видите, её это не спасло.

— Это спасло и её, и весь город. Уехав отсюда, Дженнифер Морган нашла любовь, родила тебя. Не знаю, почему, но уверен, что её смерть не была связана с семейным проклятием. Она всегда была болезненной и, скорее всего, из-за семейной традиции Морганов вступать в брак с родственниками. Ты крепче её, Гвендолен, это видно. Сколько тебе сейчас?

— Четырнадцать.

— Потерпи ещё немного свою несносную родню. До совершеннолетия не так уж и долго. Освободишься от них и заживёшь своей жизнью...

— Оставшись ни с чем? Не хочу сидеть сложа руки, пока они лишают меня последнего, что осталось от моего наследства. Этот дом...

— Этот дом не стоит того, чтобы продавать душу дьяволу. Гвендолен, я попрошу знакомого адвоката, чтобы он проследил за продажей особняка и позаботился о том, чтобы эти деньги достались тебе. Уезжайте отсюда. Твоя мать приняла верное решение, и благодаря ему на свет появилась ты.

— Мистер Чидл, откуда вы знаете, почему моя мать уехала отсюда? Как будто мало причин, по которым дети ссорятся с родителями и бегут из отчего дома. Я почему-то думаю, семейное проклятие — одно из последних в этом списке.

— Не в этом случае, Гвендолен. Поговори с пастором Хиггинсом. Он был духовником твоей матери и последним, с кем она беседовала перед отъездом. Многие в этом городе пытались выяснить, о чём они разговаривали, но пастор хранит это в тайне, хотя, вроде бы, тайна исповеди тут ни при чём. Я ведь не случайно решил дать материалы о Морганах именно тебе, а не твоему кузену. Он глуп и алчен. Похоже, каким-то образом он узнал, что некие силы издавна помогали обитателям чёрного особняка наживать богатство, и теперь с упрямством барана штурмует двери, которые никогда перед ним не откроются. Ты не такая, как он. Ты умная девочка. Не противься, если дядя с тётей решат покинуть этот город и продать этот дом, а я...

— А вы почему-то считаете, что этот проклятый дом можно продать кому-то, а я в нём жить не должна.

— Да лучше бы вообще никому в нём не жить, но особенно тебе. После смерти Рэйвен Морган он пустовал десять лет, и никто даже не связывался с твоими опекунами, не изъявлял желание его купить. Его всегда обходили стороной, хотя считали его дурную славу чем-то вроде местной легенды. Насколько мне известно, обстоятельства вынудили вас приехать сюда и поселиться в нём. Никто не придал этому особого значения, я поначалу тоже, но потом начались все эти странности. А теперь, когда ты рассказала о том, что с тобой происходит... Дитя моё, всё это неспроста, и лучше вам уехать.

Я покинула библиотеку с острым чувством обиды и разочарования. Ну почему я никогда и нигде не могу найти поддержку и понимание? Только я решила, что старый библиотекарь может стать мне другом, как он оказался на стороне тех, кто намерен отнять у меня всё. Я не хотела терять свой дом. Единственное, что у меня было в этой жизни. Я была бы не против, если бы дядя и тётя со своими ненаглядными чадами убрались из него, оставив меня здесь одну, но я знала, что они так не сделают. Что за чушь несёт мистер Чидл? Кого удивляют осенние туманы в наших широтах? И неожиданные смерти не такая уж редкость. Навалом случаев, когда от инфаркта умирает человек, который сроду не жаловался на сердце. Люди, как правило, не думают о здоровье, пока не прижмёт по-настоящему. Странные вещи тут происходят только со мной, и другие люди ни при чём! Если мой дом хочет мне что-то сказать, то это моё дело. Возможно, он хочет защитить меня. Предостеречь от судьбы той же Гвендолен, которая умерла так рано. Может быть, её погубили те, кто испокон веков ненавидел Морганов. Люди завидовали им и ненавидели их, так может, проклятием для моих предков стала людская ненависть? Да, какие-то духи вступили со мной в контакт, но, скорее всего, они хотят предостеречь и защитить меня. Зачем им губить этот глупый город?

СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ

Я всё-таки решила поговорить с пастором Хиггинсом. От библиотеки до городского собора было три квартала — десять минут ходьбы, и за это время навстречу мне попались две похоронные процессии. Роскошные чёрные катафалки, украшенные кистями и позолотой, везли огромные вороные кони. Золотисто-чёрные плюмажи размеренно покачивались над их горделиво поднятыми головами. Когда возница натягивал поводья, кони скалили зубы — такие длинные, что напоминали клыки. Оба возницы были молодые и симпатичные. Один их них улыбнулся мне странной, печальной улыбкой Пьеро. Идущие за катафалком люди в чёрном тоже казались какими-то странными. Некоторые косились на меня — как будто знали меня, но не решались заговорить. Вообще-то они вполне могли меня знать. Мы здесь уже полгода и живём в особняке, окутанном легендами. А если кто-то из этих людей помнит мою мать, то они вполне могли подметить сходство. У меня же фамильная внешность Морганов.

А город вновь заволакивало туманом. Когда я подошла к собору — старинной постройке из грубо отёсанного камня, его колокольня уже утонула в серебристо-белой дымке. Туман клубился над могильными плитами, резными крестами и ветхими гробницами — такой живой и плотный, как будто то нетленное, что остаётся от умерших, поднималось из могил и сливалось в одно огромное облако, пожирающее город. Обе похоронные процессии, двигаясь по главной аллее, вскоре скрылись, растворились в этом тумане, как будто их и не было.

— Отец Майкл уже там, — сообщил мне подросток в церковном облачении, встретивший меня в дверях собора. — Сегодня опять два покойника. Святой отец уже там — у могилы мистера Твинкла...

Он протянул тонкую руку, указывая куда-то в туман.

— А потом будет отпевать мисс Лидден. Он сегодня очень устанет и вряд ли сможет долго с вами разговаривать. Лучше вам пойти туда. Когда он закончит обряд, поговорите на обратном пути. Идите вон по той аллее, мисс. Не бойтесь, не заблудитесь. Она тут одна такая широкая, а могила для мистера Твинкла вырыта почти что рядом с ней.

Заблудиться я не боялась, однако заблудилась. Туман полностью скрывал всё, что было дальше трёх метров. Я долго шла, надеясь, что однажды он расступится, показав мне не только дорогу с ближайшими к ней могилами, но и людей, которые недавно провезли тут своих покойников, но я никого не видела, и до меня не доносилось ни одного голоса. И вообще ни одного звука, который говорил бы о присутствии поблизости кого-то живого. Лишь однажды где-то вдалеке, на возвышенности, вынырнули из тумана чёрные кони, катафалк и вереница фигур в чёрном. Показались лишь на мгновение и растворились не то в тумане, не то в облаках. Исчезли где-то на зыбкой границе между землёй и небом, бытием и иным миром, врата в который, согласно легендам, открываются именно в туманные дни. Я приняла бы эту так быстро исчезнувшую картину за мираж, если бы не знала, что похоронные процессии реальны. Или нет? Но я же видела их в городе совсем близко.

Дорога вдруг исчезла, хотя могилы остались. Я шла по ковру из палой листвы, а среди надгробных плит и старых склепов всё чаще попадались чёрные деревья. Туман стал гораздо реже. Как-то слишком неожиданно... Нет, просто я опять оказалась в другом времени. Интересно, надолго ли? И сколько времени пройдёт в моей реальности, пока я нахожусь здесь?

Туман приобрёл золотистый оттенок — опять из-за странного света, струящегося непонятно откуда, похожего и не похожего на солнечный. Света, который не столько освещал этот сумрачный пейзаж, сколько делал его более ярким. И ещё более зловещим. Он словно оживил окружающие меня деревья-тени. Они оставались неподвижными, как и любые деревья в безветренную погоду, но воздух вокруг меня наполнился тем беззвучным шёпотом, который я иногда слышала в своём чёрном доме. Я знала — сейчас что-то произойдёт. И почти не испугалась, когда в конце естественной аллеи из чёрных клёнов появилась фигурка девочки в белом платье. Волосы у неё были совсем как у меня — тёмные, прямые, но такие густые, что казались пышными. Чуть ниже плеч — тоже как у меня. Она шла мне навстречу, прижимая к груди куклу в кружевном платьице. Ещё немного — и я разгляжу лицо девочки, узкое и бледное. Возможно, очень похожее на моё...

Огромная тень, вырвавшись из сумрачной рощи, пронеслась между мной и девочкой. Кажется, это была птица, гигантский ворон, но в какое-то мгновение мне показалось, что я увидела прекрасный тёмный лик с глазами, горящими, словно раскалённые угли. Мощные крылья взметнули вверх целый фонтан желтовато-коричневой листвы. Когда же она улеглась, золотистый свет померк. Девочки больше не было. Зато впереди мутно белела надгробная плита.

Я подошла поближе и нисколько не удивилась, увидев на ней рельеф — девочка с куклой. Надпись, выполненную витиеватым готическим шрифтом, было трудно разобрать, но мне это удалось — отчасти потому что я и так уже знала, кто погребён под этой плитой.

Гвендолен Рэйвен Морган

1872 — 1882

Поблизости почти наполовину утопал в осенней листве покосившийся каменный крест. Я огляделась. Кругом были могилы, в основном очень старые. Многие надгробия осели, покрылись мхом, некоторые едва виднелись под слоем сухих листьев. Я вздрагивала, когда из-за какого-нибудь чёрного ствола выглядывал печальный мраморный ангел с грязными потёками на лице. Слёзы дождя. Похоже, больше никто не лил слёзы над этими могилами, на большинстве из которых была выбита фамилия Морган. Пару раз я встретила и более старый её вариант — Морген.

Я не могла не остановиться возле роскошной гробницы, с трёх сторон окружённой голым кустарником. Она была замшелая и грязная, но эта запущенность не портила её, а напротив придавала ей ещё более величественный вид. Сквозь приоткрытую дверь я видела край резного каменного саркофага, выхваченный из мрака лучом слабого света, наверное, пробивавшегося сквозь какое-нибудь маленькое окно.

Я хотела войти туда, чтобы получше всё рассмотреть, но едва я коснулась двери, как в глубине склепа что-то зашевелилось и устремилось мне навстречу. Там стало совершенно темно. Я больше не видела ни саркофага и ни единого проблеска света. В этой маленькой обители смерти копошилась тьма. Та, что спала там не один век, а теперь пробудилась, готовая выплеснуться оттуда — на меня, на весь этот лес...

Я со всех ног кинулась прочь и долго бежала, петляя среди чёрных деревьев. Туман снова стал сгущаться, и я чуть не упала, налетев на старую могильную плиту всё с той же фамилией — Морган. Семейное проклятие... Да, оно действительно преследовало меня. Да, возможно, именно я его и разбудила, как разбудила что-то в глубине того древнего склепа.

Я огляделась, всерьёз опасаясь, что тень, вырвавшаяся из гробницы, преследует меня и вот-вот настигнет, но было тихо. В серебристом тумане чернели лишь стволы деревьев. Я брела в этом тумане и успокаивалась по мере того, как выравнивалось моё дыхание. В гробнице вполне могли поселиться птицы или летучие мыши, а я испугала их, когда захотела войти.

Страх отпустил меня так же быстро, как и нахлынул несколько минут назад. Мною вдруг овладело чувство, что я сама сродни этому туману, то и дело размывающему границы между временами и посылающему мне видения. Духи предков говорили со мной. Тени предков, чьи могилы окружали меня со всех сторон в этом чёрном лесу. Они взывали ко мне с надгробий и старых фотографий, что-то шептали мне в коридорах моего чёрного дома. Нет, я не случайно оказалась здесь. В этом доме. В этом городе. В этом туманном лесу, который стал кладбищем для многочисленных Морганов, некогда владевших этими землями. Их духи взывают ко мне, надеясь, что я смогу вернуть нашему роду былое величие. Они помогут мне это сделать. Я устала от унижений. Я не бедная родственница в семейке Криклов. Я Морган, потомок тех, кто когда-то правил герцогством Моргентон, наследница древних магов. Если духи предков хотят мне что-то сказать, я не должна бояться.

Только я об этом подумала, как туман расступился, открыв мне картину похорон. Похоже, я всё-таки вернулась в своё время и вышла как раз к тому месту, где предавали земле тело усопшего. Чёрные кони замерли на фоне какого-то ветхого готического склепа, а толпа в чёрном молча внимала монотонному голосу священника, читающего молитву. Лакированный розовый гроб стоял на краю могилы — продолговатого чёрного зева, готового поглотить очередную жертву. Этот нежно-розовый гроб и светлые — в основном белые и розовые — цветы в руках людей казались здесь диссонансом, слишком резким контрастом с господствующими в этой торжественной и мрачной картине тёмными тонами. Всё это выглядело печально, но в общем-то вполне обычно, однако, подойдя поближе, я увидела лицо священника, и мне стало не по себе. Читая молитву, он смотрел не в книгу, которую держал перед собой, а на меня — скосив в мою сторону глаза и слегка улыбаясь. Никогда не видела более жуткой ухмылки. Высокий темноволосый пастор явно смотрел на меня уже давно, как будто заметив меня издали. Как будто бы заранее знал, что я приду, и ждал меня. И теперь посмеивался над моим удивлением.