Балтийский фактор

— У генерала нет армии, нет солдат, нет оружия — как же вы сумеете подавить сопротивление красных, за спиной которых стоит большевистская Россия?

Тогда я рассказал ему о своем сношении с главой французской военной миссии генералом Нисселем и заверил, что не сомневаюсь в успехе. Потом добавил, что нам необходимо срочно создать армию. Заявил, что уверен в стрелковом искусстве и лыжном мастерстве финнов из отрядов шюцкора, а офицеров и унтер-офицеров можно очень быстро набрать из людей, обученных в 27-м егерском батальоне.

Моя уверенность произвела на Свинхувуда сильное впечатление. Он пообещал, что сенат не будет обращаться за военной помощью ни к Швеции, ни к Германии. Но не поставил меня в известность о том, что уже имеет с ними договорённости. Когда речь зашла о егерях, я высказался за то, чтобы немедленно отозвать домой 27-й егерский батальон.

На этой встрече председатель правительства, тайно назначил меня Главнокомандующим всеми войсками Финляндской республики. После этого я сказал ему, что завтра выезжаю в Ваасу (между своих мы старались не упоминать русское название Николайштадт) и организую там свой штаб. Я поделился со Свинхувудом своими мыслями о пребывании в стране русских войск. Как я полагал, они должны были быть разоружены. Свинхувуд придерживался того же мнения, но рекомендовал мне не спешить с этим.

На улице я встретил своего старого товарища Акселя Эрнруута, который был директором-распорядителем "Приват-банка". Он спросил:

— Ты принял предложение возглавить Военный комитет?

— Да, принял, и завтра собираюсь выезжать в Ваасу, но финансовая сторона дела еще не обсуждалась.

— Я сам решу эту проблему, — заверил меня Аксель.

На следующий день он сообщил мне, что перевел в Ваасу на военные нужды 15 миллионов марок.

3 января на секретном заседании Сейма я был утверждён в должности Главнокомандующего войсками Финляндской республики. Через два дня, взяв с собой полковника Мартина Ветцера, я выехал в город Вааса. Там меня встретил генерал-майор Павел фон Генрих, который занимался формированием военизированных отрядов в провинции Этеля-Похьянмаа и перед моим приездом стал командиром отрядов шюцкора в Ваасе.

После приезда я сразу же занялся созданием штаба — руководящего органа, первейшими задачами которого были набор личного состава и приобретение оружия и снаряжения. Нам существенно не хватало людей, имевших военную подготовку и годных к командованию, поэтому я рассылал письма бывшим офицерам финской армии, а также тем, кто до революции служил в России или каких-либо других иностранных армиях. Многие офицеры приняли мое приглашение. Среди них было немало тех, кто ранее уже принимал активное участие в деятельности шюцкора. На первых порах я старался удерживать войска от каких-либо активных выступлений, пока не соберу достаточно большие силы — такие, которые могли бы сыграть важную роль в предстоящих военных действиях.

Но вечером 12 января я принял судьбоносное решение приступить к боевым действиям. В ночь на 15 января отряды шюцкора должны были внезапно напасть на гарнизоны, расположенные в Этеля-Похьянмаа, и разоружить их.

.

(За месяц до дня "Д")

Полковник Михаил Степанович Свечников, выборный начдив 206-й дивизии, командующий российскими войсками на юго-западе Финляндии, советник командующего Красной гвардией Финляндской советской рабочей республики

В середине января 1918 года в Финляндской республике одновременно произошли два выступления: революционное на юге страны и контрреволюционное в её центральной части. Пик обоих выступлений пришёлся на 15 января.

Десятого января 1918 года на заседании совета социал-демократической партии Финляндии с докладом о создавшемся положении выступил Отто Вильгельмович Куусинен. Он охарактеризовал сложившуюся обстановку как революционную, в которой неизбежна схватка с буржуазией за власть, и предложил образовать Революционный комитет, включив в него сторонников решительных действий. Это предложение было поддержано Иваном Абрамовичем Рахья и Юрием Карловичем Сиролой. 13 января после бурных споров было принято решение о создании Рабочего Исполнительного комитета, в который вошли представители партии, профсоюзов и Красной гвардии. Председателем комитета был избран Ээро Эрович Хаапалайнен. Дальнейшие события помчались кавалерийским галопом.

Исполнительный комитет совместно с Главным штабом Рабочей гвардии и Штабом Гельсингфорской Красной гвардии опубликовал обращение к организованным рабочим и гвардиям рабочего класса и издал приказ о мобилизации.

На следующий день (14 января) Исполнительный комитет обратился к народу с Декларацией о переходе власти в стране в руки организованных рабочих. В этот же день Рабочая гвардия объединилась с Красной гвардией в единую структуру под общим командованием Ээро Эровича Хаапалайнена.

Пятнадцатого января был опубликован приказ Исполнительного комитета о введении военного положения. Запрещалось ношение и хранение оружия всем лицам, не входящим в состав милиции и революционной гвардии, и было предложено добровольно сдать его в течении 24 часов. Разумеется, это требование не распространялось на российские войска, находящиеся на территории Финляндской республики. В случае неподчинения милиции и красногвардейцам разрешалось применять оружие. Если белогвардейцы не сопротивлялись, то их следовало разоружать, а командный состав доставлять на милицейские пункты. Приём оружия следовало осуществлять с составлением акта, в котором должна стоять подпись владельца.

Гельсингфоргский сейм рабочих организаций принял решение о начале всеобщей забастовки. В этот же день Красная гвардия, усиленная прибывшими из окрестностей подразделениями, заняла здания сената и других государственных учреждений. В том числе Финляндский банк и все частные банки, редакции и типографии буржуазных газет, почту и телеграф. Белогвардейцы сопротивления не оказывали. Гельсингфорсская милиция сразу признала революционную власть и обеспечила порядок в городе.

Были, разумеется, и недоработки. Арестовать никого из сенаторов не удалось, так как они успели разбежаться и в последующем в большинстве своём перебраться в Ваасу, как теперь они называли Николайштадт.

В этот же день было опубликовано извещение Исполнительного комитета о формировании революционного правительства — Совета Народных Уполномоченных.

Председателем Совета Народных Уполномоченных стал Куллерово Ахиллес Маннер, с 1917 года возглавлявший социал-демократическую партию Финляндии. Уполномоченным по иностранным делам — Юрий Карлович Сирола. На внутренние дела назначили двух уполномоченных: Ээро Эровича Хаапалайнена, продолжавшего руководить Красной гвардией, и Адольфа Петровича Тайми, члена РСДРП с 1902 года, в дальнейшем сменившего Ээро на этом посту. Мне довелось поработать советником и у того, и у другого. Отто Вильгельмович Куусинен стал уполномоченным по делам просвещения.

Верховным органом Финляндской социалистической рабочей республики должен был стать Главный Рабочий Совет из 35 членов, в который войдут 10 человек от социал-демократической партии, 10 человек от профсоюзов, 10 человек от Красной гвардии и 5 членов Гельсингфорсского сейма рабочих организаций.

16 января Совет Народных Уполномоченных отправил телеграмму Совету Народных Комиссаров Российской социалистической республики, в который сообщил о свержении буржуазного правительства и переходе власти в руки рабочего класса.

Практически одновременно с революцией в столице Финляндской республики рабочие взяли власть в свои руки на всём юге Финляндии.

Российские армия и флот в этих событиях не участвовали (до тех пор, пока нас не трогали), но помощь, разумеется, оказывали. Триста винтовок, которые я передал Красной гвардии, были каплей в море. Оружия требовалось намного больше. Поэтому незадолго до Гельсингфорсского восстания я отправил Ивана Рахья в Петроград. Там он напряг своего брата (Эйно Рахья), и тот договорился с Лениным об отправке в Финляндскую республику большого эшелона с оружием, который тащили два паровоза.

Воинский эшелон, который сопровождали бойцы Красной гвардии из отряда Ивана Рахья, вышел из Петрограда 13 января. Эйно тоже поехал на этом эшелоне вместе со своим младшим братом.

Контрреволюционеры не дремали, и кто-то предупредил об отправке эшелона начальника финского шюцкора в Выборге, позвонив ему по телефону прямо с Финляндского вокзала.

Небольшой отряд шюцкора погрузился в два вагона, и маневровый паровоз отвёз их на станцию Кямяря, расположенную примерно в двадцати километрах от Выборга.

Захватив без боя станционный посёлок, шюцкоровцы устроили засаду. Эшелон остановился у закрытого семафора, когда уже начало темнеть. Шюцкоровцы открыли огонь по выскакивающим на насыпь красногвардейцам. Завязался бой. Четверо красногвардейцев были убиты, 30 человек, в том числе и Иван Рахья, получили ранения.

Но, быстро сориентировавшись, красноармейцы сняли с задней платформы трёхдюймовку и, поддержанные её огнём, выбили шюцкоровцев из станционных зданий, после чего по телефону сообщили о засаде в Выборг. Выборгские красногвардейцы оперативно выехали навстречу эшелону на дрезинах и атаковали белых с тыла. Объединёнными усилиями отряд шюцкора был рассеян. Немногочисленные выжившие скрылись в лесу.

В Выборге местные красногвардейцы и солдаты выгрузили убитых и раненых. После этого эшелон пошёл дальше, периодически останавливаясь для вооружения отрядов Красной гвардии. К вечеру 14 января он добрался до Гельсингфорса.

12 января 1918 года я получил телеграмму за подписью председателя Армейского комитета 42-го корпуса товарища Родионовского, адресованной кроме Военного отдела Областного комитета еще комитетам рабочих ополченских дружин, в которой указывалось, что на пленарном собрании Выборгского Совета, комитета 42-го армейского корпуса, крестьянской секции и военного комиссариата решено образовать Главный штаб Революционной Финляндии. Членами Главного штаба были выбраны товарищи Власенко, Половов и Паньшин. В дальнейшем деятельность этого Главного штаба ограничилась исключительно районом Выборга, где слабые белогвардейские части фактически не могли предпринять никаких действенных шагов против Выборгского гарнизона.

15 января белогвардейцы генерала-лейтенанта Маннергейма внезапно напали на русские войска, расположенные в центральной части Финляндии в районе Николайштадта, Якобштадта, Торнео и Сейнайоки. Нападению подверглись части пограничной охраны: 1-го Финляндского пограничного полка, 1-го Петроградского конного пограничного дивизиона и подчинённые командованию 42-го армейского корпуса, в частности 2-й отдельной Прибалтийской конной бригады и 423-го пехотного Лужского полка моей дивизии. Это нападение дало в руки белых приблизительно около двух тысяч винтовок, двадцати пулеметов и одну легкую шести-орудийную батарею с наличным комплектом боевых припасов.

Первоначальному разгрому подверглись части пограничной стражи и 423-го пехотного Лужского полка, находившиеся в районе Николайштадт — Улеаборг. Затем белые быстро продолжили свои операции и к 15 января заняли район Каске — Кристиненштадт — Сейнайоки, захватив остальные части 423-го полка, одну легкую батарею 106-й пехотной дивизии, позиционную батарею (шестидюймовые орудия) и части пограничной стражи.

Солдаты были арестованы в своих бараках, большевики расстреляны, а офицеры выпущены на свободу без оружия. В числе расстрелянных находился командир 423-го пехотного Лужского полка прапорщик Юшкевич.

Согласно плану белых, они предполагали произвести нападение на русские войска и финскую Красную гвардию по всей территории Финляндии, но в других местах это им не удалось. В частности, финская Красная гвардия Таммерфорса, имевшая отличную тайную агентуру, заранее знала о готовящемся нападении белых на русские войска и своевременно предупредила меня и Дивизионный комитет. Это обстоятельство дало нам возможность своевременно раскрыть и ликвидировать часть белогвардейских очагов. У белых было отобрано оружие, спрятанное ими в разных складах, и передано в распоряжение финской Красной гвардии.

16 января по приказу Областного комитета Финляндии Военный Отдел Областного комитета совместно с Центробалтом образовали Совет, составленный из трех членов — товарищей Глазунова, Дыбенко и Бальзама (командира артиллерии Свеаборгской крепости). Всем российским частям, расположенным на территории Финляндской республики, было приказано подчиняться этому комитету, информировать его о передвижении белой гвардии и своих действиях.

После нападения на гарнизоны, где Маннергейм захватил около двух тысяч винтовок и двадцати пулемётов, а также лёгкую батарею и большое количество обмундирования, он привёл свои войска, численность которых составляла около десяти тысяч человек, в порядок и сформировал из них два пехотных полка и один кавалерийский.

Следующей целью, которую он перед собой поставил, был Таммерфорс, являющийся железнодорожным узлом и крупным промышленным центром. Очевидно, он рассчитывал, что гарнизон останется нейтральным, а с Красной гвардией, которой в городе было всего около пятисот человек, он легко справится. Поэтому генерал отправил на имя начальника гарнизона телеграмму, в которой он обещал неприкосновенность русским войскам, если они не будут вмешиваться в финляндские дела. В гарнизоне на этот счёт общего мнения не существовало. Одни, и таких было много, считали, что нам не нужно вмешиваться в чужую гражданскую войну. Другие, в основном большевики, кричали, что мы должны проявить солидарность с финскими рабочими и защитить их революцию. Среди Дивизионного комитета тоже не было общего согласия.

Разведка доложила, что передовой отряд белых захватил станцию Оривесси, от которой до Таммерфорса было всего двадцать километров. Никаких инструкций и указаний от вышестоящего начальства я получить не мог, так как связь с Гельсингфорсом, Выборгом и Петроградом была нарушена. Поэтому мне нужно было принять самостоятельное решение. За себя я всё решил сразу, но, неся ответственность за тысячи других людей, должен был крепко подумать.

Я не мог допустить, чтобы гарнизон постигла та же участь, что пришлась на долю войск, расквартированных в Северной Финляндии. Ронять авторитет русских войск тоже не следовало. Поэтому принял решение встать на защиту финской революции, подняв на борьбу с буржуазией только добровольцев. Их оказалось неожиданно много.

Первым делом я отправил смешанные отряды, состоящие из солдат и красноармейцев, для занятия станций Оривесси и Ноккиа, чтобы перекрыть какое-либо движение по железнодорожным веткам, идущим к Таммерфорсу с северо-запада и северо-востока. Потом начал сосредоточение частей дивизии вдоль идущей на юг линии железной дороги Таммерфорс — Рихимяки. Вслед за этим я вызвал в Таммерфорс из Раумо пулеметную команду 421-го пехотного Царскосельского полка. Самому полку приказал сосредоточиться в Або.