Подарок судьбы из Страны Фей

— А та рубашка? — уже подозревая, что услышит в ответ, поинтересовался Джеймс.

— Я просто хотел, чтобы ты передумал, — честно признался Додо, и прижался к нему всем телом. — Пожалуйста, Джеймс. Я обещаю, это только на один раз, честно. Сделай для меня исключение.

Капитан сдался, прекрасно понимая, что капитулировал перед этим загадочным существом уже давно, еще в самом начале, когда согласился на его условия. Толкнув фея в плечо, он склонился над ним, помня, что тот против поцелуев в губы, и не желая больше пререкаться на этот счет, он начал целовать его в шею, скользя руками по бокам, пересчитывая пальцами ребра. Мальчика, или все же уже взрослый парень, выгибался ему навстречу, целовал в щеки, сжимал коленями бедра, и притирался к нему с каждым вздохом все сильней. Дыхания стало не хватать на двоих очень быстро, губы немели от жажды поцелуев, но в голове настойчиво билась мысль "Нельзя! Запрет". И Джеймс не пытался этот запрет нарушить, лаская губами не губы, а грудь и соски, спускаясь ниже, и сожалея, что масло из своей каюты он так и не захватил. Но фей вцепился в его волосы, вынуждая ненадолго отстраниться и отвлечься от вылизывания его впалого животика, и прошептал, раскрасневшись и сбиваясь с дыхания.

— Масло... оно тебе все еще нужно?

— Да, — кивнул Джеймс, подтянулся чуть выше, заглянул в раскосые глаза и прочел в них все тот же запрет, вздохнул и порывисто обнял своего мальчишку, подхватив под плечи, а когда снова отстранился, увидел что обнимает уже не человека, а фея. Тот смотрел на него просто огромными глазами, и нервным жестом облизывал губы.

— Джеймс, — прошептал он, что-то вкладывая ему в ладонь, — Масло.

— Да, сейчас. — Словно очнувшись, кивнул капитан, и пальцами одной руки отвинтил фигурную крышку, раскрытой ладонью другой поглаживая раскинувшегося перед ним мальчишку по животу.

Тот напряженно ждал. Казалось, все струны в его теле были натянуты с такой силой, что вот-вот должны были не выдержать напряжения и лопнуть. Но Джеймс не хотел ничего ломать, не хотел причинять лишней боли. Он вылил на пальцы немного масла и по комнате тут же поплыл просто восхитительный аромат. Ноздри фея, за которым он наблюдал, затрепетали, мальчишка принюхался, как щенок, расплылся в блаженной улыбке, прикрыл глаза ресницами и облизал губы таким непередаваемо развратным жестом, что капитан не смог удержаться, сглотнул и снова склонился к его лицу. Медленно-медленно, но в тот момент, когда ему начало казаться, что поцелуя уже не избежать, глаза фея резко распахнулись.

— Джеймс? — пискнул он почти испуганно

Капитан моргнул и отстранился.

— Извини, — бросил он, опуская руку вниз, и проводя смазанными маслом пальцами между ягодиц, слегка надавливая, — Я помню, что ты не хочешь.

— Не хочу, — в очередной раз подтвердил фей и коротко вскрикнул, когда мужчина без предупреждения протолкнул в него палец почти на две фаланги сразу.

— Больно? — с непрошибаемым спокойствием вопросил Джеймс, которого снова задел отказ мальчишки.

— Нет... — сбиваясь с дыхания, отозвался тот, — Просто... странно.

— Хорошо, что не больно, — резюмировал капитан и продолжал.

Но нельзя сказать, что все это действо оставило его безучастным, напротив, Джеймс чувствовал, как кружиться голова и все плывет перед глазами, и даже на краю сознания не переставал недоумевать, почему он так отчаянно отказывался от этого. Мальчишка изнутри на ощупь был таким узким и бархатно-нежным, что при мысли о том, как это будет ощущаться не пальцами, а уже пульсирующей от возбуждения плотью, сводило зубы и хотелось одного, вдавить, вогнать, проникнуть сразу и до предела. Поймать губами болезненный вскрик, дать успокоиться, привыкнуть и начать движение, что он и проделал, перевернув мальчишку на живот, и быстро проведя масленой ладонью по себе самому.

— Джеймс! — прогибаясь в пояснице, вскрикнул Дон-Дон. На что капитан лишь коротко хохотнул и толкнулся сильнее. — Джеймс... — повторил мальчишка, расставляя ноги еще шире и впиваясь пальцами в подушку.

Капитан же продолжал погружаться в него короткими, не глубокими толчками. Видя, как заискрились на взмокшей спине все еще сложенные крылья.

— Джеймс... — как заклинание повторил мальчишка, позволяя проникнуть в него до конца. И резко дернулся, когда одна рука мужчины соскользнула с его бедра на живот, неожиданно для себя обнаружив, что у мальчишке в истинной форме и вовсе нет впадинки пука, и пробралась чуть ниже, обхватила плотно и задвигалась вдоль.

— Джеймс... — простонал фей, выгибаясь и позволяя ему двигаться в себе, не быстро, а мучительно медленно. Капитан и сам не понимал, что вынуждает его так мучить их обоих, но он не желал увеличивать темп, даже когда мальчишка заметался под ним и заскулил, перемежая его имя с то короткими, то длинными и проникновенными стонами.

— Джеймс... о... Джеймс...

— Да, мой хороший? — пробормотал капитан, толкаясь в него чуть резче и прихватывая губами ухо, — Да?

— Твои руки... — отчаянно задыхаясь, и подмахивая всем телом, откликнулся мальчика, двигаясь ему навстречу и щекоча грудь, склонившегося к нему мужчины все еще искрящимися крыльями.

— Что с ними?

— Их так много!

— Всего две, глупый, — Расхохотался ему на ухо пират и продолжил их совместное движение, блаженствуя от своей власти на этим обманчиво хрупким и беспомощным существом. И пусть вся сила фей была основана на человеческой вере, сейчас ему на все эти тонкости было глубоко плевать, как говориться на материке, с высокой колокольни.

— Больше! — протестуя, выдохнул фей и резко дернулся под ним, насаживаясь полностью, отчего между стонами послышался шлепок бедер о бедра, и у Джеймса окончательно кончилось терпение. Да и было ли оно?

Он резко вышел из него, отчего мальчишка вскрикнул и тут же попытался повернуться, чтобы возмутиться, но Джеймс уже и сам одним рывком перевернул его на спину, подхватил под коленями, складывая его почти пополам, и резко вошел снова. По вискам фея на подушку покатились слезы.

— Джеймс! — вскрикнул Дон-Дон и сжался внутри, непроизвольно напрягая мускулы.

— Да, мой хороший, — опускаясь в его объятия, прохрипел капитан, — Вот так... все правильно. Сделай так еще, малыш...

— Как? — вскрикнул фей и снова сжался, впиваясь губами ему в шею, как сам капитан Кук до того.

— Так! — воскликнул пират, и дальше не осталось ничего, кроме его стонов, бешеной пульсации плоти где-то там, внутри, в обволакивающей глубине чужого тела, и блаженных всхлипов мальчишки, так и не позволившего себя поцеловать.

Джеймс проснулся резко, как от толчка. Словно во сне вспомнил нечто важное, но, проснувшись, опять забыл. На соседней половине кровати никого не оказалось и он резко сел, вспомнив, что именно вынудило его вынырнуть из мягких объятий сна.

— Дон-Дон, — позвал он, увидев мальчишку стоящим возле окна. На нем была лишь черная Джеймсова рубашка, едва прикрывающая бедра, на внутренней стороне которых виднелись уже подсохшие струйки.

Мальчика медленно обернулся к нему. Улыбнулся. Глаза смотрели прямо, но были пустыми и словно бы лишились цвета.

— Додо?

— Знаешь, вы считаете нас ветреными и коварными, — отозвался тот, — Но на самом деле, как бы не лукавили и как бы не выворачивали все шиворот на выворот, мы всегда держим свои обещания.

— О чем ты?

— Мне было хорошо, Джеймс, — фей улыбался, — Так хорошо, как никогда в жизни, — Но глаза его оставались пустыми, — И я жалею лишь о том, что не могу поцеловать тебя. — Теперь померкла даже улыбка. — Прощай, Джеймс.

И фей исчез. Капитан закрыл глаза ладонью и откинулся на подушки. Неужели это все?

Эпилог

Эпилог

Джеймс думал, что нашел разгадку неуловимости Страны Фей. Остров мигрировал по Архипелагу параллельно самому мощному пространственному водовороту, которому моряки дали прозвище Дорога в Ад, хотя ничего страшного с кораблями, попавшими в него, не случалось. Они просто переносились к одному из крупнейших островов Архипелага. Чаще к Северному, но бывало всплывали и у Южного, Западного или Восточного. Просто сам вид гигантской водяной воронки вселял ужас даже в закаленные сердца. И не каждый капитан был готов провести свой корабль Дорогой Ада.

Капитан Кук был из тех рисковых, которые ни раз водили свои корабли и команды не по морю, а сквозь него. Он думал, что цикл появления Страны Фей в том самом месте, в котором его высадили на безымянный остров, составляет полгода, ведь Дорога в Ад в том районе скручивала море в жгут дважды — в сухой сезон и в сезон дождей. Но Остров Фей не появился в указанном месте не через полгода, не через год, не через полтора. Сердце выло белугой, и чтобы заглушить его обреченный, трубный глас, Джеймс брался за самые рисковые дела, пугая команду своей безрассудностью, но после каждого выходил победителем и с наваром. Пираты не роптали, лишь шептались за спиной. Что же случилось с их капитаном? Что раз за разом гонит его в сторону Дороги в Ад? И куда делся ловкий и улыбчивый юнга с раскосыми глазами? Ни он ли причина потускневшего взгляда капитана?

А через два годы, наконец, исполнив свою мечту — уговорами, взятками, а где и шантажом, капитан Кук приобрел свой личный маленький остров посреди океана и стал первым легальным капитаном пиратов на свете. И в этот год по Дороге в Ад он вел свою "Легкокрылую Бестию" в последний раз. Надежды не осталось, впрочем, как и места в сердце для чего-то кроме повседневных забот. Он, мечтатель и романтик, даже предположить не мог, что будет так сложно ломать стереотипы и просто жить не в море, перебиваясь лишь непродолжительными заходами в различные порты, а поднимать, развивать и содержать собственный остров.

Странно, что даже умершим надеждам свойственно оживать, не так ли? Ведь на этот раз остров был. Тот самый, с песчаным пляжем и зеленью леса. Тот самый. Джеймс не поверил собственным глазам и заставил посмотреть в подзорную трубу и первого помощника, и боцмана, и даже кока. Все подтвердили, остров есть. И долго мялись возле шлюпки, в которую капитан забрался один, приказав ждать его здесь трое суток, а потом уходить без него.

Он взял с собой минимум еды и питья. Не на три, на два дня. Корабль ждал его четыре. На пятый, проснувшись, Джеймс обнаружил, что "Легкокрылой бестии" нет больше на горизонте. Вот и все, — подумалось ему, — А мальчик-фей так и не вышел. Да, и какой он мальчик в сто двадцать восемь лет? Взрослый, сознательный, состоявшийся. Дон-Дон знал, чего хотел и, получив, сделал осознанный выбор. Сердцу снова, как когда-то, было неспокойно и больно. Словно тянул кто-то маленькую жилку, как нить через ушко иголки, и тянул, и тянул, и тянул.

И почти ровно в полдень того же дня, если судить по солнцу, к нему вышла фея. Да, да, не фей, которого он так долго ждал, в которого все эти долгие два года так отчаянно верил, а именно фея. Маленькая, не больше ладони в высоту, с прозрачными стрекозьими крылышками. Она появилась прямо у него перед лицом, когда капитан Кук, разувшись, шел по линии прибоя.

— Привет. Хочешь, я исполню твою мечту? — с милой улыбкой вопросила феечка.

— Нет, — отрезал капитан, обогнул её и пошел себе дальше.

— Как это нет?! — возмутилась она у него за спиной, но Джеймс даже не обернулся, тогда малышка, отчаянно затрепетав в воздухе крылышками, снова облетела его, и опять зависла перед лицом. — Ты, наверное, не так понял, — попыталась она начать по-другому, — Я ничего не попрошу взамен, просто скажи, чего ты хочешь, и я исполню.

— А как же ваше правило, что за любое желание следует платить свою цену?

— В любом правиле бывают исключения.

— И с чего это вдруг мне оказана такая честь? — безрадостно хмыкнул капитан.

— Потому что Его Величество повелел убрать тебя отсюда, не причиняя тебе вреда.

— Так убери. Зачем тебе мое желание?

— Я не могу, — бесхитростно призналась фея. Ведь, если верить рассказам Дон-Дона она была еще так юна и неопытна, глупо было бы ожидать от нее коварства и скрытых мотивов. — Ты должен сам захотеть.

— Ты же видишь, что не хочу, — отозвался капитан, снова обогнул её и побрел себе дальше.

— Ну, пожалуйста. — Опять нагнала его фея, — Ну, хочешь золота, алмазов, самоцветов?

— Нет. Я вполне способен достать их для себя и сам.

— Хорошо. А власти? Хочешь властвовать и повелевать над другими?

— Уже. И что-то безрадостна мне эта власть.

— А хочешь любви?

— Благодарю покорно, но любви у меня тоже вдосталь. Сам не знаю, куда от нее деваться.

— Так давай я помогу? — воодушевилась поникшая было фея, — ты забудешь её, как страшный сон.

— Ну, уж нет. Вот её-то я как раз предпочту пронести через всю жизнь, пусть и с болью в сердце, — отозвался Джеймс, и феечка отстала.

Еще какое-то время покружила у него над головой и скрылась в заповедном лесу. Джеймс снова остался один на песчаном берегу и долго еще бродил, зачерпывая морскую воду ногами, бесцельно и бездумно. Сердце тлело и осыпалось пеплом, как лист бумаги, испещренный так и неотосланным письмом. Душа все пыталась смириться, но взгляд все равно то и дело цеплялся за зеленые заросли, в которые Джеймс проникнуть не смог бы, даже если бы очень захотел.

А солнцу и небу были безразличны муки сердца. Они неуклонно скользили вдоль нити времени, отмеряя секунды и часы. Солнце клонилось к закату, небо примеряла кроваво-красное платье в его остывающих лучах. Джеймс стоял возле шлюпки, на которой и приплыл сюда, и собирался открыть последнюю бутылку рома, подсунутого ему коком вместе со снедью, от которой уже ничего не осталось.

— Почему ты не хочешь просто уйти? — голос раздался со спины, но капитан даже не вздрогнул. Он знал, кому он принадлежит, и медленно обернулся.

Сердце ожило, душа проснулась, все сомнения развеялись, как дым. Мальчишка-фей хмурил брови, замысловатыми витушками сползающие на виски, за спиной трепетали на легком ветерке желто-зеленые крылья, искрясь и переливаясь. Но весь этот его недовольный, почти воинственный вид не имел значения по сравнению с тем, что одет Дон-Дон был не в уже знакомую юбчонку из зеленых листьев пальмы, а в его Джеймсову черную рубашку, едва прикрывающую бедра, и обвисающую на слишком узких для нее плечах.

Джеймс улыбнулся. Фей нахмурился сильнее. Но ни это, ни даже золотой венец, сияющий изумрудной капелькой у него на лбу, уже не могли остановить капитана. Он шагнул к нему, перехватил за локоть. Дон-Дон попытался вырваться, но не успел. Джеймс дернул его на себя и впился в губы поцелуем. Мальчишка опешил в первый момент, Джеймс, не закрывая глаз, увидел, как неожиданно капельки, которыми заканчивались витушки его бровей на висках, словно бутоны лопнули, распускаясь красными цветами, но в этот момент опомнившийся фей ударил крыльями, и пират плюхнулся в воду, отброшенный волной неведомой силы.

— Как ты смеешь! — раскосые глаза метали молнии.

А пират улыбался, не обращая внимания на соленые капли морской воды, повисшие на ресницах, на промокшую одежду, и на волосы, струящиеся в легких волнах вечернего прибоя, словно диковинные водоросли, черные, волнистые.