Митран

— Камнемёты должны быть, видимо, ещё не собрали. А на стены они обычно забираются с помощью шестов. Но это ночью, днем не рискнут.

— А где они берут землю? — спросил я, наблюдая как кочевники, закрывшись сверху большими щитами, подносят ко рву мешки с землей.

— Ход под землёй где-то роют, — ответил Волт.

— А почему они своих людей не прикрывают?

— Это рабы, — ответил Волт и добавил: — Сегодня ночью пойдут на пробный штурм, а завтра всё будет уже серьёзно.

Упоминание о рабах заставило меня поёжиться, не хотелось бы закончить свои дни в качестве одного из них. В княжестве Митран рабства как такового не было, то есть отсутствовали невольничьи рынки и люди в рабских ошейниках, но существовала система закупов, своеобразный гибрид кредитных отношений современной России и Древней Руси. Человек попадал в экономическую и юридическую зависимость за свой долг или долг своей семьи (практиковалось передача детей кредитору за долги). По возвращении долга свобода возвращалась. Кредитор, даже если это сам Князь, не мог безнаказанно убить должника, но имел право направить его на тяжелые работы, а также подвергнуть телесным наказаниям. Долг мог передаваться по наследству или прекращаться в связи со смертью должника (при отсутствии наследников или наличии доброй воли кредитора). Кредитором или должником юридически мог стать любой человек. Разумеется, у князя и лэров могла возникнуть только экономическая зависимость, но никак не юридическая. Договор займа заключался в письменной форме и заверялся двумя уважаемыми людьми или жрецом.

Княжеское общество было сословным: в самом низу находились пленные и осужденные преступники, затем закупы, чуть выше крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы и ростовщики, простые воины, городские стражники, люди искусства. Следующую ступень занимали богатые торговцы (купцы первой гильдии) и банкиры, высококвалифицированные специалисты, такие, как лекари, инженеры, рудознатцы, ювелиры, учителя, воины, относящиеся к командирскому составу, и другие. Ступенью выше находились лэры-землевладельцы и безземельные, затем лэры — близкие кровные родственники князя. Наверху пирамиды находился князь. Жрецы существовали вне системы, своеобразная надстройка над обществом. Юридически они не были в подчинении князя, но на практике им приходилось налаживать с ним отношения, поскольку их храмы и паства находилась на территории княжества.

Сословное общество не было закрытым, то есть, между сословиями не существовало непреодолимых границ: например, крестьянин мог выучиться на лекаря или воин за заслуги мог быть пожалован приставкой лэр и земельным наделом.

Крестьяне юридически не были привязаны к земле, то есть, не являлись крепостными. Но поскольку почти вся земля княжества Митран принадлежала князю, лэрам и храмам, то им приходилось отдавать хозяину земли большую часть урожая. Таким образом, фактически они находились в зависимости от своего арендодателя и часто становились закупами.

В соседних княжествах дела обстояли аналогично. Вообще, княжество Митран, как и соседствующие с ним, являлось частью распавшегося около полувека назад Великого Княжества, а Князья этих княжеств являлись потомками правящей династии Великого Княжества. После распада Великого Княжества часть его юго-восточных территорий заняли кочевники, а соседствующие с ними мелкие княжества, в том числе и Митран, на территории которого я оказался, уже несколько десятилетий страдали от этого неудачного соседства.

Между тем, зашло солнце, противника стало не видно, так что пришлось бросать камни на слух, а также сбрасывать со стены зажженные факелы Лучники же нас покинули ещё час назад. Бросали мы камни по очереди, сейчас была моя очередь отдыхать, я уселся, прислонившись к стене и задремал. Вырвали меня из дрёмы звуки горна.

— Приготовиться к отражению атаки, — прокричал, пробежавший мимо, Волт и буквально через минуту из бойниц стали вылезать кочевники. Орудуя булавами и боевыми топорами, издавая ужасный рык, кочевники буквально сметали защитников города. Мне сразу же прилетело чем-то по спине и швырнуло об стену. Приложившись лбом, я упал на четвереньки.

'Защитничек хренов, воин недоделанный', — матерясь, я стал отползать от дерущихся в сторону лестницы. Не так я себе всё это представлял, воображение рисовало меня в образе бравого рубаки, крошащего врагов направо и налево, а в действительности — что? Ползу в темноте на выход.

Отползая, я наткнулся на катающихся по полу, вцепившихся друг в друга, людей, кочевник одерживал верх, вжимая защитника в пол.

'Это же Волт', — пронеслось у меня в голове. Я успел в последнюю секунду: перерезал кочевнику ножом горло, после чего стащил его с Волта, который хрипя стал подниматься. Мне ничего не оставалось, как тоже встать на ноги и помочь.

'Надеюсь, он не заметил, как я тут ползал', — пронеслось в голове.

— Ты как? — спросил я и поморщился.

Блин, американский боевик какой-то, сейчас он ответит, что всё окей, и мы обнимемся. Но Волт не ответил, а выдал приказ:

— Прикрывай лестницу!

'Блин, надо было ползти мимо' — успел подумать я, прежде чем на меня налетел кочевник. Сшибка. Я кувырком слетел с лестницы и, собственно, всё.

* * *

Очнулся я у себя в комнате на кровати с перебинтованной головой. В окно ярко светило солнце, а рядом с кроватью сидела Ида.

— Мама, господин очнулся, — крикнула она, когда наши взгляды встретились.

В комнату вошли женщины. Иза, после того как приоделась и сняла с головы свои ужасные тряпки, оказалась симпатичной тридцатилетней женщиной с длинными, густыми, светло-русыми волосами.

— Вы очнулись, мы так переживали!

Я стал ощупывать и осматривать себя, вроде бы ничего не сломано. Голова болела, сотрясения мозга мне ещё не хватало. Дора принесла натертую медную дощечку, в которой я смог разглядеть свое лицо. Зеркала в этом мире были еще редкостью.

Выяснилось, что штурм мы отбили. Когда рассвело, а я всё не возвращался, женщины отправились меня искать. Нашли они меня в бессознательном состоянии, лежащего среди таких же неудачников у стены, после чего, сгрузив на телегу, привезли домой.

Как таковой системы здравоохранения в княжестве не было, больницы отсутствовали. За больными и ранеными ухаживали их родственники, а если в семье были деньги, то нанимали лекаря. Во время осады городов, централизованных госпиталей также не создавалось. Забота о раненых ложилась полностью на плечи их семей, и после каждого штурма родственники забирали раненых и тела убитых по домам.

Заварив травок, я принялся промывать себе раны.

Надо бы маску сделать, а то стрела через бойницу прилетит, и прощай зрение. А так хоть какая-то защита, — думал я, ощупывая голову, — Впрочем, о чём это я? Не навоевался, что ли, сэр рыцарь?

Ещё бы шлем усилить, ощупывая шишку на лбу, — продолжил я размышлять над совершенствование экипировки. Оказывается, голова — это моё больное место. Кто бы сомневался.

— А где мальчики? — спросил я, заметив, что чего-то не хватает.

— Они собирают камни для защитников, — ответила Иза.

Как мне позже пояснили, при штурме городов мальчишки, не достигшие возраста шестнадцати лет, должны были оказывать посильную помощь ополченцем, например, собирать камни.

Входная дверь с шумом распахнулась и в дом вошел Волт.

— Ты как, на стене сможешь стоять? — спросил с порога он.

— Да, конечно, — пробормотал я, и подумал о себе, — 'Вот кретин'.

— Ну, тогда жду тебя у башни, — сообщил он и вышел из дома.

Облачаясь в доспехи, обратил внимание, что они вычищены, дыры залатаны, видимо, женщины постарались. Приятно, когда о тебе заботятся. Сделанную для лица маску надевать пока не стал.

Выйдя из дома, сразу же услышал грохот. Уже со стены, приняв дежурство, увидел два камнемета — трёхметровые махины, метающие камни диаметром около сорока сантиметров, а я думал, они должны быть больше. Один из камнеметов был нацелен на стрельбу по нашему участку стены, второй же стрелял навесом: снаряды, перелетая через стены города, обрушивались на территорию Модира. Как я узнал позже, обстрел города вёлся из пяти камнеметов, с нашего участка стены мы могли наблюдать только два из них. Осаждающие, помимо камней, забрасывали в город живых змей и головы казненных модирцев, что не лучшим образом сказывалось на эмоциональном состоянии защитников города.

Со стороны осажденных велась ответная стрельба из камнеметов поменьше, преимущественно зажигательными снарядами. Насколько я понял, наши метили во вражеские камнеметы.

Из двадцати ополченцев в строй вернулась ровно половина, Волт сказал, что пятерых, включая меня, ранило, а шестерых убило. Из раненых пришел только я. Среди профессиональных воинов потерь на нашем участке стены было намного меньше, убитых не было, только двое раненных.

Настроение людей разительно отличалось от вчерашнего. Если накануне все были на подъеме, в предвкушении геройств, то сегодня все как-то приуныли. Мы стояли на стене, прилипнув к бойницам, и следили за полетом снарядов. Когда снаряд летел в нашу сторону, мы, пригнувшись, прятались за щитами. Со стены сегодня никто не стрелял, наши лучники до камнеметов, к сожалению, не доставали. И какого хрена, спрашивается, мы здесь торчим?

Словно услышав мои мысли, к городу стали приближаться кочевники. Одна группа атакующих подводила к воротам таран, громоздкое сооружение пяти метров в длину и двух в ширину. Одновременно с ними вражеские лучники, проезжая на большой скорости вдоль стен, осыпали защитников города градом стрел. Я как-то читал описание 'карусели' монголов, и вот довелось увидеть. Мы уже не поднимались, так и сидели со щитами над головами, да молились. Прибежавший от начальства Волт дал приказ спускаться. Наши места заняли лучники.

В городе творилось что-то невообразимое. Крики, плач, мечущиеся по улицам люди. Пахло гарью, у нескольких домов были проломлены кровли. Спустившись, мы сразу же присосались к бочке с водой. Рядом сидели и лежали раненые с нашего и соседнего участков стены. Вот чего меня опять дернуло? Сидел бы себе спокойненько, отдыхал, так нет — из меня попёр лекарь. Стал переходить от одного раненного к другому, оказывать им первую медицинскую помощь: останавливал кровь, доставал щепки от деревянного частокола, промывал раны, перевязывал. Ко мне присоединились местные женщины, родственники раненых.

— Господин, помогите моему сыну, — попросила подошедшая ко мне пожилая женщина.

Привела она меня к молодому парню не старше восемнадцати лет, ополченцу с соседнего участка стены. У паренька из ключицы торчала стрела и, судя по положению, была сломана правая нога. Видимо, после того, как получил стрелу, он упал со стены.

И как мне её без хирургических инструментов вытаскивать? — задумался я.

Решив сначала заняться нагой, я дал указание матери парня принести палки, а сам начал осторожно распарывать штанину. Диагностировав закрытый перелом, я зафиксировав кость с помощью принесенных палок и порванных штанов парня, после чего приступил к извлечению стрелы.

— Мужики, помогите, — крикнул я своим ополченцам.

Стрела прошла навылет, и пока ополченцы удерживали парня, я с помощью ножа отрезал наконечник стрелы и, взявшись за её оперение, вытащил стрелу из тела. От боли парень очнулся. Остановив кровотечение, я перевязал рану. Антисанитария конечно полная, но без моей помощи, у парня вообще не было бы шансов.

— Да благословят тебя боги, господин, — плача, проговорила женщина.

Отвлекла меня от лекарской деятельности команда Волта:

— Ополченцы, на стену!

После процедуры камнеметания частокол на нашем участке стены напоминал щербатый рот бомжа. Через дыры хорошо просматривались бегущие на нас кочевники с шестами и лестницами. Каждый шест тащили двое кочевников.

— Гимнасты хреновы, — в сердцах сплюнул я.

В это время наши притащили кипящую смолу, которую будут лить через отверстия в полу небольших выступов на стене. Лучники обменивались стрелами.

Добежав до стены, кочевники полезли вверх. Мы метали в них камни, дротики, стрелы, лили на них кипящую смолу, но без толку, они как тараканы лезли и лезли, место убитого тут же занимал другой кочевник.

Обернувшись, я увидел Брита с ополченцами — подошло подкрепление, которое было нам сейчас необходимо. Одновременно с подошедшей помощью, кочевники полезли через бреши в частоколе. Что произошло дальше, помню смутно. Я наносил и отбивал удары, уворачивался, падал, совершал какие-то немыслимые кувырки, катался по полу, резал, бил, опять резал, кричал и рычал, как полоумный. Пришел в себя от звуков горна.

'Опять этот горн, никак к нему привыкнуть не могу', — поморщился я от шума.

— Отбили, уходят, — услышал я крики людей.

Всё, что ли? Не поверив, я выглянул за частокол. Кочевники отходили, горел один камнемет, второй был сломан.

— Ура! — закричал я во всё горло.

Люди вокруг радостно кричали, размахивали оружием, показывали кочевникам неприличные жесты, один умник, сняв штаны, демонстрировал им свой голый зад.

— Мы победили? — спросил я, оказавшегося поблизости Волта.

— Сегодня — да, — ответил он, устало прислонившись к остаткам бруствера.

— Думаешь, это не последний штурм? — уточнил я, напрягшись.

— Вряд ли. Какой им смысл уходить, если стены почти разрушены, — ответил Волт.

Откат после боя настиг меня внизу. Я сидел, прислонившись к стене башни и уставившись в одну точку. Мыслей не было совсем, накатила ужасная усталость и апатия. Не знаю, сколько бы я тут просидел, но меня нашли Иза с Дорой, подхватили под руки и увели домой.

* * *

Проснулся я у себя в комнате, лежащим на кровати. Дежавю. От доспехов меня, видимо, освободили ещё вчера. Встав с кровати, первым делом промыл отваром лечебных трав вчерашнюю рану на голове и свежие по всему телу. Ничего серьезного, но даже небольшие порезы в этом мире могут привести к смерти.

— Обед готов, господин, — сообщила, вошедшая в комнату Иза.

— Слушай, Иза, не называй меня господином, просто Виктор, хорошо? — раздраженно потребовал я.

— Хорошо, господин.

В комнате меня уже все ждали, но за стол никто не садился. Как только я уселся во главе стола, все остальные разместились в странном для меня порядке. Напротив меня села Дора, возле меня по левую руку — Иза, сразу за ней — Ида, справа — Курт и Крим.

Осмотрев скудный стол, вспомнил, что читал про голод в осажденных городах.

— А как у нас с продуктами? — задал я мучивший меня вопрос.

— На половину месяца должно хватить, — ответила Дора.

— А воду где берете?

— В городе есть колодцы, один из них недалеко от дома, — опять ответила Дора.

— Мальчики, нужно будет траву в городе поискать, ну которую мы с вами по дороге собирали. Помните? Подорожник точно здесь должен расти.

— Да, господин, — ответили хором Курт с Кримом.

— Меня нужно называть Виктор, а не господин. Понятно? — сказав, я грозно обведя всех взглядом.

В комнату вошел Волт и я непроизвольно вздрогнул. Сглотнув, я все же поздоровался и спросил про обстановку.