| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Эдгард, решив для ночных развлечений со скальпелем оставить тело второй клиентки, уже успел привести в надлежащий вид первую, когда деревянный молоток на стене ударился о такую же деревянную тарелку, издав глухой "Бом!" Прикрепленный к его рукоятке шнур змеился вверх по стене, исчезая в потолочном отверстии. "Бом! Бом!"— снова повторил этот своеобразный гонг. Кто-то у черного хода проявлял нетерпение, и хозяин ПБ прекрасно знал, кто именно. На смуглом лице мужчины сверкнула хищная улыбка, в глазах зажегся огонек нетерпения. Гробовщик быстро убрал обратно на стеллаж рабочие материалы и инструменты, после чего отправился встречать незваных, но всегда желанных гостей. Дверью, выходящей во внутренний двор, пользовались только он сам, горгоны, с ними у дьера Дорэ было несколько лет назад заключено официальное соглашение о сотрудничестве, и та самая приходящая домработница, которой сейчас не было в городе. Именно сквозь ее дом проходила единственная ведущая на улицу арка, закрытая глухими воротами, отпиравшимися только специальной печатью.
С соседкой Эдгарду необыкновенно повезло. Женщиной она была немногословной и нелюбопытной. Ее совершенно не волновало, что именно и кто проносит в общий для двух домов дворик, пока дьер гробовщик любезно позволяет ей и на его половине земли разводить обожаемые старушкой каракусы*. К тому же не узнать форму Городских Гончих дьера Бланш не могла, даже невзирая на слабое зрение. А связываться с законниками — себе дороже! Да и сосед заработком дополнительным обеспечивал. Чем не безоблачная старость? А что покойников у него полон дом, так это же ерунда! У сестры вон через улицу лавка мясника под боком и "веселый дом"*. Вонь от протухшей крови и полчища мух ей досаждают круглосуточно, да еще и визги-вздохи до самого утра спать не дают — и это все в приличном-то квартале!
В то же время на кухне...
Ведьмочка вовсю колдовала над плитой. Именно колдовала! Потому что иначе назвать этот процесс язык не поворачивался. К готовке Джемма всегда относилась творчески. Конечно, если изо дня в день варить кашу строго по рецепту, впору взвыть от скуки, но можно ведь и иначе. Покружиться вокруг стола, выстукивая на пустой сковородке незатейливый мотив. Зажмурившись, наугад схватить с полки баночку со специями и сыпануть от души в кастрюлю, а потом еще из парочки пузырьков добавить... и вот эту загадочную травку обязательно. Трижды провальсировать туда-сюда вдоль плиты со скалкой в качестве кавалера. Пяткой захлопнуть открывшуюся от этих плясок дверцу духовки. Скорчить рожицу своему отражению на гладком боку начищенного до блеска чайника. Пожонглировать ложками (ножами не стоит!). Да мало ли развлечений на кухне? А если все это еще и песенкой сопроводить... М-м-м... Красота! А получится не слишком съедобное блюдо, так всегда можно чуть-чуть вкусовой иллюзией подправить. Хоть это и не ее специализация была в школе ведьм, но основы этого предмета Джемма знала.
Впрочем, прибегать к настоящим чарам в вопросах кулинарии девушке приходилось крайне редко. Обычно еда выходила из-под ее умелых рук невероятно вкусная, а еще зачастую совершенно уникальная, ибо повторить свое творение ведьмочка просто не могла. Вот и сейчас загадочное варево из того, что купили на рынке, и продуктов, что нашлись на кухне, аппетитно булькало на слабом огне. И пахло это нечто тоже ну о-о-очень соблазнительно. Как там говорят? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Что ж... надо проверить! А то прежде Джемме приходилось баловать своей готовкой только подруг-ведьм в общежитии, в доме же Аттамсов полноправной королевой кухни была экономка дьера Валия.
Приоткрыв ведущую в небольшой коридорчик дверь, девушка так и застыла с половником в руке. Прямо пред ее глазами оказалась широкая мужская спина, облаченная в черную кожаную куртку с вытесненным посередине гербом Готрэйма. А повязанный на голову косырь* и тройная нашивка на рукаве отметали всякие сомнения насчет должности незнакомца — нэрл*! В дом пожаловали горгоны! Неужели бабушка не оплатила откупные храму Саймы, и они пришли за ней? Или за хозяином? Ведьмочка сглотнула, отступая назад. Мысленно послав благодарность сразу всему триумвирату за нескрипучие петли, оставленные под столом туфли и удачную позу визитера, Джемма тихонько прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щелочку для наблюдения. А посмотреть было на что.
Нэрл повернулся боком, открывая девушке обзор, и отрывисто скомандовал "Заносите!". Два молоденьких нэрлиса*, чье низкое звание наглядно демонстрировали лишенные нашивок рукава, прошагали по коридору с носилками, накрытыми простыней. Под тонкой белой тканью легко угадывалось человеческое тело. Начальник отправился за ними, и вся скорбная процессия скрылась в дверях хозяйского кабинета.
"Так значит, суп ему из человечины! Ну-ну", — вспомнила ночные торги Джемма и довольно улыбнулась. Каннибализм и сотрудничество со стражами порядка никак не вязались между собой в понимании девушки. А вот догадка о том, что дьер Дорэ мастер вскрытия, на глазах обретала все больше интересных подтверждений. Немного подумав, ведьма аккуратно положила половник в мойку и на цыпочках прокралась к кабинету гробовщика вслед за горгонами.
— Что известно о клиенте? — донесся до нее заинтересованный голос Эдгарда. Через узенькую щель осторожно приоткрытой двери ей, увы, была видна только одна стена помещения.
— Вот сопровождающие бумаги. Имя, возраст, привычки — все, как обычно, — глухим басом ответил нэрл. — Пока основная версия следствия — объект принял что-то из запрещенных зелий и под воздействием болезненных видений покончил с собой. Но вам ли не знать, дьер Дорэ, как это бывает? Ему двадцать пять, и он уже мертв. Семья в ужасе — без расследования никак. Мамаша бьется в истерике, папаша жаждет крови, тетка строчит жалобы в столицу, — гость тяжело вздохнул.
— Все как всегда! — без толики сочувствия отозвался владелец ПБ и подошел к стене, находившейся в поле зрения Джеммы. Он отодвинул ширму и надавил ладонью на небольшой рычаг, скрывавшийся за ней. Часть стены чуть выдвинулась вперед и практически бесшумно поползла вбок, обнажая глубокую продолговатую нишу, полностью занятую узким столом на тонких ножках. — Кладите! — скомандовал гробовщик.
Нерлисы* осторожно водрузили носилки на указанное место и отошли. Эдгард, потянув на себя, вытащил утопленное в глубине ниши колесо и принялся медленно его проворачивать. Стол вместе с носилками в сопровождении противного скрежета и скрипа невидимых веревок начал плавно опускаться и вскоре совсем исчез из виду.
— К утру определите точную причину и время смерти, дьер Дорэ? — поинтересовался невидимый ведьмочке горгон.
— Узнаю все, что сможет рассказать мне тело, — уклончиво ответил мастер вскрытия, промолчав о том, что при желании может допросить и душу, если она еще не отправлена одним из жнецов за белый полог Саймы.
Осторожно закрыв дверь, ведьмочка поспешила обратно на кухню. Любопытство это хорошо, вкусный суп — и вовсе замечательно, но попадаться на подслушивании в первый же день работы точно не стоило! Нужно было немного подождать, придумать повод поправдоподобней и... навестить хозяина вместе с его мертвым клиентом в отсутствие горгон.
Спустя полчаса, пронаблюдав в окно кухни, как облаченные в черную форму люди покидают двор, Джемма зачерпнула в половник наваристой жижи и принялась медленно спускаться в подвал, чтоб предложить дьеру Дорэ снять пробу с его позднего ужина. А еще через пять минут половник с мерзким звоном ударился о каменный пол, расплескав ароматное содержимое, — на столе гробовщика лежал тот самый рыжеволосый парень, который улыбался ей днем на улице.
— Тоже узнала? — криво улыбнулся гробовщик и, получив в ответ нервный кивок, вздохнул. — Неси тряпку, горе лиловое. Уберешь с пола суп, а потом проконсультируешь меня по долгосрочности и надежности ваших внешних иллюзий.
— Зачем? — в хриплом голосе Джемма с трудом узнала свой.
— Затем, моя недогадливая, что конкретно этот рыжий мертв уже как минимум сутки. И если у него нет брата-близнеца, сегодня на рынке тебе "мило" скалился не кто иной, как твой коллега по цеху. Ну, или кто-то, кого вы, лиловые, замаскировали под этого беднягу.
Глава 3
В квартале Поющих Фонтанов...
Город мерцал в ночи лентами уличных фонарей. Час был поздний, вокруг царила тишина, ведь устраивать среди недели приемы считалось признаком дурного тона, которого за благопристойными обитателями этой части Готрэйма не водилось. Лишь одно окно нарушало общую картину сонной безмятежности. В угловой комнате на втором этаже не спал мужчина. Он сидел на голой, лишенной даже матраса кровати, понуро опустив голову. В полурасстегнутой мятой рубашке, с растрепанными пепельно-русыми волосами, с залегшими под глазами темными кругами усталости и с чуть кривящимися в скорбной улыбке губами. Напротив, как свидетельство его недавней ярости, валялся разломанный стул. Дьер Аттамс окинул помещение тяжелым взглядом и стиснул зубы. Повод для злости был и еще какой! Пока он заливал горе алкоголем, эта старая ведьма (нехорошо так о собственной матери, но против правды не попрешь) похозяйничала в комнате Майлы. И ладно бы просто выбросила, раздала, продала вещи подопечной сына — нашел бы, вернул, выкупил. Эта молодящаяся помесь змеи и пираньи, знающая все лучше всех, их сожгла!
Глаза мужчины, мутные из-за не до конца выветрившегося хмеля, ненавидяще воззрились на опустевший туалетный столик у окна. Еще вчера на нем стояли резные флакончики и незакрытая шкатулка в виде черепа, белел островок рассыпанной пудры и валялась кверху зубьями щетка для волос — обычный девичий беспорядок. Казалось, что хозяйка вышла на минутку и вот-вот вернется. А теперь о владелице спальни напоминали только бежевые обои с ненавязчивым сиреневым орнаментом и мебель. Ни одежды, ни книг, ни милых тряпичных мышек с растопыренными крыльями, что висели на занавесках... Да что там мышки! Эта старая карга даже сами шторы уничтожила! Хоть бы подумала, как он этот опустевший интерьер малышкам объяснять будет, когда их привезут из загородного поместья. Уехала любимая тетушка учиться, попрощаться не успела — это одно. А исчезла вместе со всеми вещами — совсем другое. Они ведь не маленькие уже, в шесть лет дети все понимают. Всплывшие в памяти образы дочерей чуть притупили завладевшую мужчиной злость. Но взгляд на разоренную комнату, из которой он был готов сделать музей своей умершей подопечной, вернул былую ярость. А все эта... и слова-то не подобрать! Когда уже мать перестанет вмешиваться в его жизнь? На том свете? Может, устроить? Да нет, конечно нет, родня все-таки.
Этьен поднялся на ноги и, чуть покачнувшись, подошел к плотно закрытому окну. Темные стекла витража отразили его осунувшееся лицо с запавшими щеками, "украшенными" трехдневной щетиной. Или уже не трех, а недельной? Ведь он не брился с того злополучного вечера, как узнал о болезни Майлы. А потом начался самый страшный кошмар в его жизни. Перед внутренним взором, как живое, стояло бледное личико обессилившей девушки с расцветающими на нем уродливыми язвами, ее слабые улыбки и подернутые мутной пеленой глаза. Обычно ярко-зеленые, а тогда будто выцветшие, белесые. Он готов был заплатить любые деньги, купить любые лекарства, лишь бы она выжила. Его не пугали раны на девичьей коже... его ничто не пугало, кроме ее смерти. А она не заставила себя долго ждать. Незримый жнец явился за той, кто был ему дороже всех. Заключение о кончине ведьмочки подписал один из самых уважаемых лекарей Готрэйма. После получения проклятой бумажки обычно спокойный и собранный Этьен ушел в свой первый в жизни запой.
В этом неопрятном типе сейчас было трудно узнать всегда подтянутого и энергичного мужчину, владельца сети оружейных лавок и мастерских под вывеской "Аттамс". Он был человек-кремень — несгибаемый, целеустремленный, жесткий. Пронзительного взгляда его очень светлых серых глаз опасались даже самые смелые, словно он видел их насквозь. Всегда идеально одетый, причесанный и гладко выбритый — этот мужчина умел произвести впечатление как на клиентов, наемников, так и на женщин. Заходившие к сестре его покойной жены подружки вздыхали украдкой по отлично сложенной фигуре, мужественному лицу и располагающей улыбке дьера оружейника. Он был способен расположить к себе всех, кого хотел, кроме той, кто был ему действительно нужен.
Идиот! Следовало отступиться, заплатить за Майлу откупные храму и не трепать ей нервы, быть может, тогда она не заболела бы так неожиданно и... не умерла. Чувство вины и боль рвали сердце. В глазах защипало и, на мгновение зажмурившись, Этьен часто заморгал, а потом нахмурился, со всей силы впечатав кулак в стену у окна. Разбитые костяшки заныли, отрезвляя разум. Для дочерей он был лучшим в мире папой, для матери — великовозрастным упрямым болваном, нуждающимся в ее "чутком руководстве", для Джимджеммайлы... покровителем и другом, готовым поддержать в любой ситуации. Лучше бы так все и оставалось. Но прошлого не изменить. Кем дьер Аттамс не был ни для кого и никогда, так это жалким подобием человека, на которое он больше всего походил сейчас. Хватит пить! Пора взять себя в руки. И в первую очередь поставить на место вездесущую дьеру Ганн.
Откинув со лба прядь спутанных волос, мужчина резко развернулся и решительно направился к двери, но на пороге зачем-то оглянулся. Взгляд невольно привлек комок, темнеющий под кроватью. Вернувшись, он подобрал его, да так и замер посреди комнаты, держа в руках находку. Чулок. Простой полосатый чулок. Всего один, но такой... бесценный. Спрятав последнее, что осталось от его Майлы, в нагрудный карман поближе к сердцу, Этьен вышел из комнаты ведьмочки. Пройдя по широкому коридору, зачем-то заглянул в пустующую детскую, потом спустился на кухню, где очень удачно обнаружились свежий хлеб и кусок холодного мяса. Наскоро сделав себе пару больших бутербродов, мужчина отправился в кабинет к накопившимся пустым бутылкам и стопкам бумаг, первые из которых следовало выкинуть, вторые — разобрать. Дверь тихонько скрипнула, пропуская хозяина. Очутившись в полумраке хорошо знакомого помещения, он, не зажигая верхний свет, прошел к удобному кожаному креслу и опустился в него. Затем достал из ящика массивного стола коробку с желтой свелью, сыпанул горсть пыльцы в прозрачный плафон настольной лампы. Вспыхнувший ночник озарил рабочее место дьера оружейника, а заодно и добавил четкости интерьеру. В углу за диваном мужчине померещилась чья-то тень, стремительно метнувшаяся к окну. Чуть колыхнулась портьера, демонстрируя приоткрытую створку.
"Сквозняк! "— решил Этьен, застегивая верхние пуговицы рубашки. Светло-серой, как и его заметно прояснившиеся глаза. Серой, как и большая часть вещей в гардеробе одного из самых искусных магов металла в Готрэйме. Хозяин дома сгреб в принесенный с кухни мешок пустые бутылки, сложил в аккуратную стопку раскиданные по столу листы и... замер. Серебряное ожерелье с заключенными в оправу кусочками зеркал, которое он сделал своими руками и подарил Майле на выпускной в школе ведьм, пропало. Последние дни он сидел тут, пил и бессмысленно крутил его в руках, думая о ней. Потом оставил среди бумажного хлама и ушел в ее комнату. И теперь на месте исчезнувшего украшения красовалась лужица пролитого вина, а рядом с ней отчетливо виднелись следы похитителя.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
