Честное волшебное! или Ведьма, кошка и прочие неприятности

(Внимание! Ознакомительный фрагмент)

Честное волшебное! или Ведьма, кошка и прочие неприятности

Авторы: Ева Никольская, Кристина Зимняя.

Жанр: фэнтези, юмор, ЛР, приключения, детектив.

Глава 1

На одной из тихих улочек Готрэйма...

Ветер пролетел по узкой улочке, выложенной грубо отесанными камнями, поиграл тонкими стеблями вьюнков на подоконниках, ласково погладил остроконечные крыши и устремился прочь, оставляя за собой мерно качающиеся на цепях фонари и вывески. На одной из них — массивной, из потемневшего от времени дерева — изящная вязь металлических букв складывалась во фразу: "ПБ Последний цветок". Надпись на двери была куда прозаичнее и скромнее: слова, вырезанные чуть ниже небольшого окошка, в настоящий момент прикрытого изнутри заслонкой, всего лишь сообщали всем желающим о круглосуточном режиме работы загадочного "ПБ". На неоштукатуренной стене чуть правее входа имелась еще одна, обведенная рамочкой инструкция:

"Дерни за веревочку, — далее следовало изображение радушно оскаленного черепа и приписка, явно сделанная от руки — ...если ты по делу!".

Слева и справа от двери чернели провалы узких витражей. Если бы кто-то в столь поздний час рискнул заглянуть сквозь разноцветные стекла, то был бы глубоко разочарован царившей внутри темнотой. Но любители погулять в этой части города после полуночи, к счастью, встречались редко. Совсем иной вид открывался сквозь хорошо освещенное стрельчатое окно, выходящее во внутренний дворик мрачноватого с виду здания.

В длинном помещении с низким потолком за массивным столом сидел мужчина в черной одежде и, склонив голову, методично вычеркивал строки в огромной счетной книге. За резной спинкой его кресла, недвусмысленно намекая на род деятельности, висел гобелен с тщательно вытканной лопатой. Красивой, серебристой, с толстой рукоятью, элегантно украшенной серебристым же орнаментом. Если долго смотреть, эта самая лопата начинала напоминать не то меч, не то крест — любимый символ богини-сестры*, что, в общем-то, весьма соответствовало интерьеру похоронного бюро. А если кому-то и этого знака не хватало для того, чтобы проникнуться местной атмосферой, то последние сомнения рассеивались при взгляде на стойку с лентами да на стеллаж с венками, траурными гирляндами и букетами искусственных цветов, а главное, на ряд пустых черных ящиков на специальных постаментах, выстроившихся вдоль стены.

Хотя один из гробов был не пустым и не черным. Его привезли утром вместе с телом, попросили обтянуть лиловой тканью, и украсить, а также организовать завтра скромные похороны на городском кладбище. И хотя гробовщик не очень-то любил разноцветную обивку, считая черную масть торжественной и мрачной, а потому наиболее подходящей для траурной церемонии, он принял и этот заказ.

Захлопнув книгу, мужчина отложил ее в сторону, поднялся и направился к шкафу, стоящему в углу комнаты, его полки были заставлены такими же толстыми томами и прикрыты створками из темного стекла. Владелец похоронного бюро любил порядок во всем. Порядок, покой, одиночество, ночную тишину и легкий флер тлена, сопровождающий работу с покойниками, которые так напоминали ему о прошлом. С бумажными делами на сегодня он закончил, а значит, настало время заняться куда более приятными обязанностями. Придирчиво перебрав ворох лент и коробочки с тряпичными цветами, он вооружился гвоздострелом и принялся старательно украшать крышку самого дальнего от стола гроба, который следовало подготовить к утру. Процесс был несложным, но в определенном смысле творческим. Недавно приобретенная новая модель рабочего инструмента удобно лежала в руке и в отличие от своего предшественника стреляла крохотными гвоздиками почти бесшумно.

— Итак... Двойная кайма из присборенных шелковых лент по периметру гроба... — прочитал мастер запись, сделанную на вырванном из блокнота листе. Странный шорох отвлек его внимание, но, оглядевшись, гробовщик списал непонятный звук на происки крыс, вернувшихся после последней травли в его мрачную обитель. — Что дальше? Окантованные белыми ромашками даты рождения и смерти в ногах, хм... несколько вульгарно, но раз так хочет жена усопшего... — проворчал он, доставая со стеллажа нужную коробку.

Высыпав белые тряпичные цветы на черный гроб, мужчина аккуратно разложил их вокруг таблички и принялся пристреливать к обтянутому атласом дереву. Затем достал из мраморной урны, временно служившей вазой, большую алую розу и, приколов ее посередине крышки, отошел на шаг, чтобы полюбоваться результатами своего труда. Покачав головой, помянул недобрым словом пристрастия заказчицы, но, учитывая, что кроме скверного вкуса у той есть еще и увесистый кошель, сдернул с крюка один из тонких серебристых жгутов и приступил к формированию под красным цветком довольно крупной надписи: "Мы любили тебя, Ки...".

— Как там звать-то тебя, приятель? — пробормотал гробовщик. Он оставил в покое будущее прибежище некоего "Ки..." и потянулся за листком бумаги, висящим на стене, чтобы в очередной раз свериться со схемой.

В этот самый момент притихший некоторое время назад шорох сменился довольно ритмичным постукиванием. Тук... тук-тук. Тук... тук-тук...

"Умная крыса, — подумал мужчина, задумчиво глядя в сторону, откуда доносились звуки, — и музыкальная, — за скромным стуком последовала серия сильных ударов. — Большая крыса, — ударов с явным металлическим отзвуком, — и вооруженная".

Черная бровь хозяина ПБ стремительно поползла вверх, пальцы застыли, не коснувшись схемы, а гвоздострел едва не полетел на пол, однако был вовремя подхвачен отточенным движением хорошо тренированной руки.

Минимум час (а то и два-три) ежедневно владелец "Последнего цветка" проводил, упражняясь с оружием или способными оное заменить подручными инструментами. Он родился магом. Вот только от дара его в какой-нибудь переделке проку не было. А деньги, которых у довольно богатого мужчины водилось немало, очень уж притягивали всяких темных личностей, охочих до легкой наживы. Потому находиться в хорошей физической форме этот человек считал едва ли не таким же важным делом, как поддерживать безупречную репутацию собственной конторы. Вот и сейчас, судя по всему, настало время "вежливо" пообщаться с очередным воришкой, вломившимся в дом через... кхм, а интересный способ проникновения у нынешних грабителей! Ни дать ни взять, виртуозы своего дела!

Подойдя ближе к обтянутому лиловым атласом ящику, похоронных дел мастер прислонился спиной к стене и, скрестив на груди руки, в одной из которых по-прежнему держал гвоздострел, с интересом уставился на гроб. За работу с ним рассчитывалась пожилая заказчица с заплаканным морщинистым лицом. Сказала, что внучка хозяйки подхватила неведомую болезнь, покрылась вся язвами и померла. Ну-ну. А такая милая вроде старушка была, профессионально горе разыгрывала... с виду и не скажешь, что сообщница преступника! Да и сопроводительные бумаги от лекаря к закрытому гробу прилагались.

Из глубины ящика раздался очередной удар, сильно походивший на звук вгрызающегося в дерево лезвия. Затем еще и еще... Тяжелая крышка жалобно крякнула и... шевельнулась. Мужчина задумчиво почесал гладко выбритый подбородок, не делая никаких попыток помочь новоявленному "зомби". Еще несколько ударов, подозрительный треск, и крышка гроба, поддавшись, полетела-таки на пол, потревожив глухим "Бу-бум-м-м" тишину рабочего зала. Длинноволосый "труп" с лиловыми разводами под вытаращенными глазами стремительно сел на своем окрашенном в те же тона ложе и принялся озираться. Черный корсет обтягивал торс, полосатые чулки — ноги, а бледные пальцы — без каких-либо намеков на язвы — крепко держали топор.

— Кхе-кхе! — деликатно кашлянул мужчина за спиной "покойницы". Ну надо же... и правда "внучка". Хотя кто этих лиловых* колдунов разберет? Они себе и в семьдесят мордочку пятнадцатилетней "нарисовать" могут.

"Покойница" вздрогнула и повернулась в его сторону. Гробовщик скользнул взглядом по перепуганному личику без малейших признаков мифической болезни, но с явным отпечатком решимости, по стройной фигурке в наряде выпускницы лилового факультета ведьм, уделил особое внимание трепетно прижимаемому к груди топору, слегка покореженной крышке гроба, одиноко валявшейся на полу, и... недобро так хмыкнул.

— Госпожа Джимджеммайна из семьи Аттамс? — воскресив в памяти имя клиентки, осведомился он.

— ДжимджеммайЛа, — осторожно поправила его воскресшая особа и покосилась на свое увесистое оружие. В тонких девичьих руках оно смотрелось нелепо.

— Неважно, — сказал мастер, отталкиваясь плечом от стены и демонстративно взвешивая в руке гвоздострел.

Он, конечно, встречал случаи, когда безутешные родственники клали в гроб любимых покойников деньги, украшения, семейные портреты и даже музыкальные колокольчики, чтоб на том свете не скучно было, но... топоры и прочие колюще-режуще-рубящие предметы у хрупких девиц пока ему обнаруживать не доводилось. Она же не воин какой-нибудь с ритуальным ножом на поясе. А значит, догадка про запланированное ограбление была верной. Или нет?

Медленно проведя гвоздострелом сверху вниз, затем справа налево, гробовщик вздохнул. Девчонка не упала и не забилась в судорогах, только глаз ее с жуткими лиловыми тенями как-то странно дернулся, пока она внимательно наблюдала за движениями мужчины. Ну что ж, раз знак Саймы* на нее не подействовал, значит, "живая покойница"— вовсе не сюрприз от полоумного некроманта, проживающего в начале улицы, а всего лишь воровка... с топором. Да уж, о времена, о нравы!

— А вы сейчас что... — начала шепотом ведьмочка, косясь на гвоздострел, — меня крестом богини-сестры осенили... с помощью этой штуки? — она опасливо кивнула на инструмент и невольно сглотнула.

— За неимением святой воды из храма богини-матери* приходится пользоваться обычными гвоздями, — "мило" улыбнулся ей собеседник. — Безотказное средство, знаешь ли. И для нечисти... и для воров.

— Я не воровка! — воскликнула она и, продолжая удерживать топор одной рукой, будто планировала им отбиваться от упомянутых гвоздей, начала шарить свободной ладонью за спиной. Гробовщик прищурился, ожидая результата ее поисков, а потом едва заметно поморщился, когда девчонка достала большую остроконечную шляпу, опоясанную лиловой лентой, и, нахлобучив колпак на голову, гордо сообщила: — Я честная ведьма!

— Угу, которая предпочитает спать в закрытом гробу, — саркастически заметил хозяин ПБ.

— Иногда, знаете ли, приходится, — обиженно пробурчала она.

— Выспалась? — покачав головой, поинтересовался мужчина.

— Да!

— Вот и славно. Выход там! — он указал направление гвоздострелом и, потеряв интерес к "честной ведьме", неспешной походкой направился к недоукрашенному гробу.

Демонстрировать свои воинские таланты ему не хотелось. Ибо не так и много мужской силы требовалось, чтобы душонку из этого хрупкого создания вытряхнуть. Пусть идет с миром, раз честная... поверим на слово. А топор может и оставить, в хозяйстве пригодится. Гробовщику ведь еще крышку гроба латать да список претензий к заказчице сочинять. Шутка ли дело! Эта коварная карга под видом заразно больного мертвеца в заколоченном ящике подсунула ему живую ведьму. А если б она не проснулась, и он ее закопал?!

Девица тем временем немного подумала и решительно заявила:

— Никуда я не пойду!

Похоронных дел мастер замер на полушаге, медленно обернулся и спокойно проговорил:

— Тогда ложись обратно, Джимджеммайна.

— ДжимджеммайЛа! — воскликнула ведьма.

— Да хоть Джимджеммила, — пожал плечами хозяин ПБ. — Ложись! Утром вынесут, — и, как ни в чем не бывало вернулся к прерванному занятию. — Только крышку закрой поплотнее, — добавил, продолжая выкладывать буквы из серебристого жгута на черной обивке другого гроба. — Я, так и быть, забью.

Три часа спустя...

В подвальном помещении было сыро, от голых стен, покрытых специальной краской, исходило зеленоватое свечение. Босые, если не считать шерстяных чулок в полоску, ноги девушки отчаянно мерзли. Но ведьмочка не хотела действовать на нервы и без того негостеприимному хозяину, "громыхая своими колошами", как он изволил назвать ее новые туфли. Очнувшись не в разрытой могиле, а в похоронном бюро этого нелюдимого типа, за которым уже лет пять как закрепилась слава самого лучшего гробовщика Готрэйма, Джимджеммайла решила, что богиня дала ей шанс и... принялась за уговоры.

— Я вам совсем не помешаю! Честно-честно, — горячо заверяла она, тиская в руках до блеска начищенную обувь. Хорошо еще, что подошвы были чистые. В гроб ее, как следовало, уложили не в абы какой одежде, а в парадном костюме дипломированной лиловой ведьмы. Спасибо, что не в свадебном платье, как других девиц, скончавшихся незамужними. Хотя, судя по тому, как кривилась физиономия собеседника при каждом упоминании ее профессии, лучше бы в свадебном! — Марой* клянусь, не помешаю!

— Да хоть всем божественным триумвиратом*! — отозвался мужчина, невозмутимо засыпая желтую свель* в погасшую настенную лампу. Золотистые частицы волшебной пыльцы, смешавшись с газом в колбе, тут же засветились, озаряя мрачное помещение приятным светом.

— Я готовить умею! — с надеждой сообщила девушка, продолжая стоически подпирать спиной холодную стену, — иногда даже есть можно, — добавила в сторону где-то на грани слышимости.

— Готовить? — он хмыкнул. — И что, Джемма, ты умеешь готовить? Варенье?

— Ну-у-у, — протянула она, не зная, соврать или сказать правду? В конце концов, раз его интересует варенье, то она научится. Вот купит в книжной лавке лучший сборник рецептов и научится, лишь бы не выгонял на улицу и не доносил об ее выходке зятю.

— Я сладкого не ем, — одной фразой бесчувственный брюнет свел на нет все ее планы. — Они, — он кивнул в сторону пронумерованных ячеек хладокамеры, — тоже!

— А суп? — схватилась за новую "соломинку" ведьмочка. — Мясной, вку-у-у-усный!

— Из человечины умеешь? — бросив на нее заинтересованный взгляд, спросил мужчина.

Позеленев, ведьма выдавила:

— Я попробую... суметь, — затем более уверенно добавила: — Если вы такое блюдо любите, — и тут же перешла на любимую "песню". — Только, пожалуйста, возьмите меня в помощницы, дьер* гробовщик!

— Дьера* недопокойница, мне не нужна помощница, — в который раз повторил он, отворачиваясь, чтобы эта ненормальная "приставала" не заметила играющую на его губах улыбку. В том, что ее возраст соответствует датам, которые следовало написать на лиловом гробу, сомнений больше не было. — Тем более такая глупая, что уже три часа, как этого понять не может! А особенно мне не нужен этот проклятый колпак в доме!

— Я выброшу! — перекинув обе туфли в одну руку, девушка стянула с головы практически не ношеную шляпу, с сожалением посмотрела на нее, смяла и спрятала за спину. — Сожгу! Честное волшебное!

— С головой? — хмыкнул гробовщик.

— Э-э-э? — не до конца поняла его гостья. Ну, или сделала вид, что не поняла.

— Мне не нужна в доме ведьма! — предельно ясно выразился он.

— А... — она замялась, лихорадочно соображая, какой еще довод привести в свою пользу. — А у меня еще лицензии нет! — выдала, гордо вздернув подбородок: раньше бы и не подумала, что этим можно хвастаться, а тут вон как кстати получилось.

— Тем более ведьма-недоучка, — остудил ее радость хозяин ПБ.

— А я... я дом охранять буду по ночам! — не придумав ничего лучшего, предложила девушка.

— Лаять по-собачьи умеешь? Или зареванной физиономией планируешь темных личностей распугивать? — не скрывая насмешки, полюбопытствовал мужчина. Из-за ехидной ухмылки и целого ряда золотых колец в ухе он стал напоминать ей пирата. — А может, станешь отстреливать всех подряд прицельным метанием обуви?

— Топором! — прижав к груди туфли, заявила ведьмочка.

— Метанием топора? — изогнув черную бровь в фальшивом изумлении, переспросил гробовщик. — А кто потом будет соседям разбитые витражи оплачивать?

— Пуганием топора! — окончательно запутавшись в сути их диалога, выкрикнула девушка.

— И зачем мне напуганный топор? — вздохнул мужчина и снова отвернулся.

В черных, как бездна, глазах его плясали золотистые смешинки, а уголки рта едва заметно подрагивали, готовые растянуться в улыбке. Эта "честная ведьма" со сладким именем Джемма забавляла его своими продолжительными уговорами и нелепыми попытками заинтересовать, только поэтому он до сих пор не взял ее за шкирку и не вышвырнул на улицу, ну... или не вызвал сюда горгон* вместе с безутешными родственничками воскресшей покойницы.

— Ну не выгоняйте же вы меня, дьер гробовщик! — взвыла гостья из гроба и, плюхнувшись на холодный пол, положила рядом и туфли, и потерявшую презентабельный вид шляпу. — Мне правда очень нужны работа и место, где бы меня никто не нашел. Я все что угодно делать буду!

— Все? Хм...

Утром следующего дня...

На одной из аллей городского кладбища в тени раскидистого клена, в зеленой кроне которого уже виднелись золотые листья, было куда уютнее, чем среди массивных крестов*, белокаменных плит и традиционных серн*. Похожие на миниатюрные пирамиды, они росли возле большинства могил и походили на молчаливых часовых, охраняющих вечный сон мертвецов, особенно в полумраке. Их мелкие темно-серые иголочки испускали в темноте едкое вещество, которое освещало некрополь и отгоняло нечисть. Но защитить людей от лучей дневного светила эти полутораметровые деревья-карлики были не способны, да и смотрелись они, на вкус дьера Дорэ, весьма убого.

Гробовщик стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу, и задумчивым взглядом изучал окрестности. Все-таки северные кладбища с их однообразными рядами поросших мхом плит или даже засаженные кустами и деревьями так, что и могил не видно, нравились ему куда больше этого помпезного убожества присущего южным захоронениям. Все здесь было слишком приукрашено, и оттого напоминало набор декораций, а не настоящий некрополь. Только образующие крест главные аллеи в обрамлении раскидистых кленов-великанов более-менее соответствовали эстетическим вкусам Эдгарда.

Кладбище у Южных Ворот, на которое он явился по собственной инициативе, оставляло желать лучшего днем, чего уж говорить про ночи! Нет, пелена мерцающего тумана, нестерпимо воняющая хвоей серн, конечно, смотрелась эффектно, когда стелилась по земле, подсвечивая пейзаж, но... разве можно в таких условиях кого-то тайно отрыть? Или обряд во имя Саймы провести? Да просто выпить чего-нибудь крепкого, помянув мертвецов! Тьфу!

Мужчина скривился и жестом подозвал к себе рабочих. Когда те подошли, гробовщик снял с пояса четыре аккуратных мешочка и раздал каждому. По традиции он оплачивал вторую часть суммы, о которой договаривался с наемниками, после выполнения работы. Качественного выполнения! Сегодня ребята потрудились на славу. Впрочем, они никогда его не подводили. Гроб, обтянутый вульгарной лиловой тканью, был торжественно опущен в свежевырытую могилу под плач и скорбные вздохи собравшихся. А затем благополучно засыпан землей, цветами и венками с шелковыми лентами, на каждой из которых красовалась какая-нибудь пафосно-скорбная надпись. Некоторые из присутствующих уже начали потихоньку расходиться, другие продолжали стоять. Кто всхлипывал, кто шепотом переговаривался, а кто и просто молчал. Жрица из храма Саймы, закончив читать отходную молитву, о чем-то тихо беседовала с высокой дьерой в длинном черном платье и широкополой шляпе с вуалью. Делать владельцу ПБ тут больше было нечего, но уходить он почему-то не спешил.

"А славное Джемме досталось местечко, — думал мужчина, продолжая подпирать спиной клен, — не где-нибудь в углу у кованой ограды, а в центре... почти у самого перекрестья аллей. Кто же это так раскошелился? — скользнув взглядом по толпе присутствующих, гробовщик хмыкнул. — Бабуля, закапавшая накануне слезами мою контору? Не-е-ет. Судя по одежде, это экономка дома Аттамсов. Кучка девчонок в траурных плащах и остроконечных колпаках? Маловероятно. Эти не потянут, даже если всем факультетом скинутся! Хотя... если всем, то потянут, но... вряд ли скинутся. И кто же тогда? Та чопорная до тошноты особа, похожая на сушеную воблу, по надменной физиономии которой так и тянет съездить лопатой, чтобы приобрела выражение попроще? И как только молоденькая жрица умудряется сохранять спокойствие, общаясь с подобными людьми! Впрочем... это ее работа, чему тут удивляться?"

Эдгард Дорэ как-то болезненно усмехнулся, окинув взглядом белые одежды девушки с серебряными крестами на груди и на головном уборе специфической формы, напоминающем перевернутый полумесяц. Затем снова оценивающе посмотрел на дьеру в шляпе, и новая усмешка исказила его узкое лицо, на котором, словно два омута, чернели глубоко посаженные темные глаза. Эта женщина либо зарыла бы девчонку под собственным крыльцом, чтобы зря деньги не тратить, либо устроила ей похороны столетия, но только в том случае, если Джемма из ее любимчиков. То была бы церемония с ритуальными песнопениями, общегородским трауром и лентами скорби на каждой мимо пробегающей собаке. Ну и? Кто же тогда остается? Неужто тот долговязый мужик с изрядно помятой физиономией, что с трудом сохраняет вертикальное положение, опираясь на своих трезвых и хмурых друзей? Из присутствующих больше некому. Что-то там ведьма говорила про мужа сестры. Видимо, он и есть. Странно, что самой сестры не видать. Или у нее тоже... "неизлечимая" болезнь?

"М-да... — мысленно протянул гробовщик, постукивая указательным пальцем по черной трости с серебряным набалдашником в виде львиной головы. — Не врала, похоже, девчонка о домашних проблемах! С такой-то семейкой!"— он хмыкнул, немного еще понаблюдал за гостями и, наконец, решил, что пора бы и в привычную тишину любимой конторы вернуться.

— Злорадствуешь, Гард?! — раздался за его плечом звонкий девичий голос. Такой знакомый и в то же время чуть-чуть подзабытый. Сколько же лет он не слышал его? Восемь? Десять? А сколько из них жаждал вновь услышать? Чтобы справиться с накатившей волной не свойственных ему эмоций, дьер Дорэ помедлил пару секунд, и только после этого обернулся.

— Я злорадствую? С чего бы? — с невозмутимым видом поинтересовался он, глядя на фигурку без лица, испускающую ровный белый свет. Будь она полупрозрачной, наверняка бы напоминала привидение, выскользнувшее из-под могильной плиты. — Давно не виделись, Дис, — добавил гробовщик тихо. Сердце его учащенно билось под черным жилетом выходного костюма, но, силой воли уняв волнение, мужчина надел на лицо равнодушную "маску" и вежливо проговорил: — Чем обязан столь высокому визиту?

— Не стыдно тебе, а, Гард? — на месте белого пятна, обрамленного того же цвета волосами, начали проступать очертания: нос-кнопка, маленький ротик, большие миндалевидные очи неестественно-синего цвета и брови вразлет. Очаровательное дитя лет одиннадцати на вид... Если б не однообразная цветовая гамма, лед в глазах и пара коротких мечей в ножнах за спиной, Дис именно так бы и воспринималась.

— Мне? — черные глаза мужчины сузились, а правый уголок губ чуть приподнялся в кривой ухмылке. — С чего бы?

— Ну как же? — мерцающая девочка скрестила на груди руки и, склонив голову к плечу, принялась любоваться расходящейся толпой. — Тебе ли не знать, что Сайму провести невозможно! Джимджеммайлы Аттамс нет в списках, которые я отдаю жнецам*. Скажи мне, это ты сам придумал или подсказал кто? — скосив на него глаза, полюбопытствовала она. — Решил таким образом досадить нам и отыграться за свою преждевременную отставку? — пухлые губки этого бледного создания растянулись в не самой приятной улыбке. — Это глупо, Гард! Чего ты добьешься? Доставишь неприятности храму богини-сестры? Так он все равно свое возьмет! Я поставлю в известность вашей авантюры старшую жрицу, и она вытрясет из Аттамсов откупные или объявит девчонку в розыск. Правда вскроется, и скоро. Ты серьезно хочешь испортить свою репутацию из-за очередной ведьмы? — тонкая белая бровь вопросительно приподнялась, а в горящих синевой глазах мелькнуло странное выражение.

— Нет, — крепче стиснув любимую трость, ответил мужчина.

— Тогда зачем? — продолжала допытываться Дис.

— Может, я просто надеялся увидеть тебя, моя лучезарная? — подарив ей вполне дружелюбную улыбку, сказал он.

— Дурак! — фыркнула девочка и рассмеялась. Звонко, задорно... и в то же время холодно, словно перезвон горного хрусталя в ледяной пещере.

Будто услышав ее, жрица посмотрела в их сторону, резко замолчала, оборвав на полуслове беседу с "воблой", и... низко поклонилась. Дьера в шляпе проследила за направлением взгляда своей спутницы, окинула цепким взором гробовщика, стоящего в гордом одиночестве, после чего отвернулась и, кивнув двум мужчинам, поддерживающим нетрезвого третьего, распорядилась, тащить последнего к экипажу.

— У тебя три дня, чтобы все исправить, — перестав веселиться, сообщила координатор жнецов, она по-прежнему была рядом с Эдгардом, но оставалась невидимой для всех, кроме своих подопечных, служительниц храма Саймы и тех немногих, кого коснулся "поцелуй смерти" и... кто после этого выжил.

— Ты невероятно щедра, лучезарная, — улыбнулся бывший жнец, наблюдая, как тает, словно привидение, его собеседница.

Хотя почему же словно? Жнецы, заключившие контракт с богиней-сестрой Саймой, существовали как бы на грани жизни и смерти, передвигались по большей части в подпространстве и внешне напоминали именно призраков себя прежних. Белых, мерцающих, невидимых и неосязаемых... практически для всех.

"Все-таки соврала ведьма, — покачал головой гробовщик, равнодушно наблюдая за тем, как вырывается из рук своих спутников тот самый мужчина с помятой физиономией. Вырывается и падает на колени перед укрытой цветами могилой. — Надо было заплатить откупные, кретин, — глядя на него, подумал Эдгард. Затем отошел от клена, стряхнул со своего безупречного костюма невидимую пыль и, поудобней перехватив длинную трость со скрытой внутри шпагой, зашагал к катафалку, запряженному четверкой черных лошадей. — На Джимджеммайлу, значит, пал жребий храма! Ну-ну... Понятно теперь все. От перспективы десять лет на некрополях и поминках отходные бубнить кто угодно живым в гроб ляжет!"

Проходя мимо могилы с памятником, украшенным лиловой вязью орнамента, Дорэ поймал на себе задумчивый взгляд сидящей на скамье женщины. Она почему-то показалось ему знакомой, а еще слишком бледной и прозрачной для представительницы мира живых. Но мысли о странной дьере покинули голову мужчины, как только он добрался до своего экипажа. Немудрено ведь здесь призрак встретить — кладбище, оно и есть кладбище! Кто-то умер не в срок и потому не попал в заботливые руки жнеца, а некоторые просто не пожелали менять свою бестелесную сущность на мифическое перерождение и поэтому всячески избегали встречи с посланниками Саймы.

Глава 2

На чердаке ПБ "Последний цветок"...

Над городскими крышами медленно плыли облака. Лавки пестрели яркими витринами, пряничные* благоухали аппетитными ароматами, а различные салоны радовали глаз призывными вывесками, заманивающими посетителей. Люди сновали тут и там, радуясь теплым дням ранней осени. Кто-то спешил по делам, кого-то ждали в гости, кому-то просто хотелось окунуться в шумный мир торговых улиц или прогуляться по тихой набережной. А в стороне от мест, куда часто наведывались горожане, в проеме чердачного окна большого двухэтажного дома завязалась самая настоящая драка.

— Отдай, кому говорю! — ругалась ведьмочка, вырывая полотняный мешочек из лап крылатой обезьяны, облаченной в синий бархатный костюм.

— Чи-и-и-и-и-и-и-и-и! — верещал почтовик*, скаля свои хоть и мелкие, но довольно острые зубки и нетерпеливо подпрыгивая на широком каменном подоконнике.

— Ты уже сожрал пять орехов вместо одного! — возмущалась девушка, продолжая борьбу за предмет раздора. — Больше не дам! Неси письмо!

— Чи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! — снова взвыло противное создание, выпустив из когтистой лапки мешочек с последним орехом, чтобы потыкать корявым пальцем в пустующий шнурок на свитке, приготовленном к отправке.

Там должна была висеть бирка с адресом отправителя. Только ведьме, с трудом уговорившей гробовщика дать ей как работу, так и кров с едой, совсем не хотелось сообщать кому бы то ни было, где она поселилась. А жадная обезьяна настаивала на своем, корча наглые рожицы, хлопая кожистыми крыльями и противно вереща при этом. Конечно, по правилам почтовик не должен был доставлять такое письмо, но... далеко не все этим глупым правилам следовали. Анонимки давно уже стали обычным делом в Готрэйме. Главное, мохнатую рыжую лапку задобрить — и отправится тайный свиток к нужному адресату. Но кто ж знал, что именно этот молоденький с виду летун, подозванный специальным колокольчиком к окну, окажется таким жадным!

— А, морда рыжая, забирай! — девушка швырнула в обезьяну последним орехом, решительно захлопнула окошко и, скрючившись, потерла ладонью поясницу, после чего со вздохом похромала к диванчику, приютившемуся у стены.

Многочасовое отскабливание похоронного бюро не прошло даром: все тело ныло, платье требовало не просто стирки, а визита в зельемагочистку*, чулки же можно было смело выбрасывать. Эх, с согласием на любую работу Джемма несколько погорячилась. Одно только приведение в порядок небольшого помещения по соседству с холодильной комнатой чего стоило! Зато после оттирания со стен, пола и даже потолка бурых пятен и непонятных засохших масс, напоминавших впечатлительной девушке мозги, все прочее воспринималось, как сбор игрушек в комнате племянниц. Такие себе безобидные и несложные занятия: инструменты странные в горючке* прополоскать; пустые ячейки разморозить; непустые по списку проверить; несколько подпортившееся (если не сказать разложившееся) тело из барахлящей хладокамеры в нормальную переместить, отвалившуюся в процессе руку на место приладить... Мелочи, угу!

А ведь она, уговаривая дьера Дорэ взять ее в помощницы, наивно полагала, что тут только марафет покойникам наводят, сколоченные на заказ гробы украшают да церемонии похоронные организовывают. Ну, может, еще бальзамируют трупы по просьбам клиентов, не более того. Однако, ознакомившись в процессе работы с некоторыми "дивными" комнатками за тяжелыми дверями, обычно закрытыми на ключ, ведьмочка начала подозревать, что ее наниматель не обычный гробовщик, а еще и мастер вскрытия. Хотя, судя по перстню аза* на его пальце да по странной тяге к одиночеству, могла бы и раньше догадаться, что он не так прост. Около десятка замороженных тел, числящихся в перечне лишь под номерами ячеек, а также подробные описания причин смерти и состава последней трапезы не оставляли места сомнениям. Неясным оставалось одно — с какой целью этот мрачный тип режет трупы на кусочки. И куда девает потом? Неужели действительно варит?

Бр-р-р... мясное в этом доме лучше не есть.

Поморщившись от тошнотворной мысли, Джемма окинула взглядом небольшую комнату на чердаке ПБ, которую выделил ей "гостеприимный" хозяин, и устало улыбнулась. И правда, зачем всякие страшилки обдумывать, когда у нее есть повод для радости. Жаль только, что на уборку своей территории сил уже не осталось. Но завтра... или даже сегодня ночью, как только немного отдохнет и приготовит ужин, она непременно наведет здесь порядок. Хотя тут и так симпатично! Сюда бы еще книжек — пустые стеллажи заполнить, пару связок тряпичных летучих мышек на балках закрепить, любимую шкатулку-череп на полку поставить да котелок водрузить на стол у окна... Вот только все эти вещи остались дома, в ее личной комнате, одетой в лиловые тона магического дара. И если Джемма не хочет вернуться к тому, от чего сбежала таким оригинальным способом, ей стоит забыть и о черепе, и о книгах, и даже о мышах. Впрочем, их-то как раз можно будет купить у лавочника, как только появятся деньги.

Аа-а-а, к чирташу* мышей! Этой милой комнатке под самой крышей не хватает в первую очередь платяного шкафа (желательно с содержимым нужного размера и подходящего для незамужней ведьмы фасона*), а также нормальной кровати, ибо коротенький жесткий диванчик — далеко не лучший вариант для сна, разве что спать на нем сидя или сложившись буквой Z. Хотя второе из-за ноющей спины сейчас очень даже актуально. Видимо, раньше, при прежних хозяевах ПБ, в чердачной комнате с огромным окном был чей-то кабинет. Нынешний же владелец конторы, судя по следам, отпечатавшимся на толстом слое пыли, пользовался этим помещением исключительно из-за почтовиков, прикормленных к подоконнику. Оставалось надеяться, что письма дьер Дорэ пишет нечасто.

Дверь распахнулась, пропуская внутрь гробовщика, не затруднившего себя вежливым стуком.

— Прохлаждаемся? — с заметной угрозой в голосе произнес он.

Ведьмочка поспешно сунула под валик предательски пустой мешочек и вскочила с дивана, так и не сумев как следует выпрямиться. Ойкнула от боли, закусила губу и замерла, уставившись на работодателя.

— Я почти закончила... — начала говорить она.

Мужчина же, оценив ее скрюченную фигуру, хмыкнул и, стремительно приблизившись, бесцеремонно развернул Джемму лицом к дивану. Та открыла рот, чтобы возмутиться столь бесцеремонным обращением, но вместо этого громко вскрикнула совсем по другой причине. Одной рукой гробовщик сильно надавил ей на поясницу, другой потянул ведьму за плечо. Раздался тихий хруст — и тело приняло нормальное вертикальное положение.

— Так лучше? — моментально отпустив ее, поинтересовался дьер Дорэ.

— Д-да, спасибо, — запинаясь, поблагодарила она и на всякий случай отступила к стене.

— Не за что! — ответил мужчина, складывая руки на груди. Он смерил собеседницу придирчивым взглядом, после чего заявил: — В твой лиловый гробик только прямолежащий труп войдет.

— Э... — только и смогла выдавить его новоявленная помощница.

— Меня зовут дьер Эдгард! Могла бы уже и запомнить, ведьма, — продолжая гипнотизировать ее черными, как сама тьма, глазами, проговорил он.

— Я помню, — пробормотала девушка.

— Я рад, — улыбка, игравшая на губах гробовщика, смотрелась зловеще. — Так что насчет гробика, дьера избранница Саймы? — девчонка сглотнула, мужчина же продолжил: — Я не спрашивал тебя о подробностях, когда ты сказала, что сбежала от семьи, в которой тебе что-то там угрожало. Меня это просто не интересовало, дьера. Но! Будь ты самой лучшей уборщицей и поварихой в Готрэйме, я не стану портить из-за тебя отношения с храмом Саймы и ее служителями. Это понятно? — он чуть подался вперед, и, несмотря на то, что расстояние между ними было в пару шагов, ведьмочка попыталась сильнее вжаться в стену.

Чем-то холодным и темным веяло от ее нового работодателя, и от этих неприятных флюидов хотелось как-то отгородиться. За неимением лучшего Джемма приложила к груди ладони и уверенно кивнула, выражая полное понимание.

— Варианта два: или ты решаешь эту проблему, или занимаешь застолбленное место на кладбище. Не поленюсь и лично зарою! — совершенно серьезно сказал дьер Дорэ. — И на этот раз без топора и сонного зелья, которыми тебя сопроводили в "последний путь" доброжелатели. Еще и кол в сердце вобью для надежности.

— Да решаю я, решаю! — не выдержала его натиска ведьма. — В смысле, решают... за меня. Честно-честно, честное волшебное, дьер гробовщик, — она постаралась улыбнуться. Вышло, но не очень.

— Ну-ну, — покивал тот, наблюдая за ней, а потом совсем будничным тоном, в котором не было и намека на былую мрачность, произнес: — В кладовке должно быть что-то из одежды давно уволенной прислуги. Приведи себя в порядок. Через полчаса пойдем на рынок.

Полчаса? Это переодеться, причесаться, навести маскирующую иллюзию на лицо — и все за полчаса?!

— Час! — крикнула она закрывающейся за ним двери.

— Сорок пять минут, дьера копуша. И ни мгновением больше! — донеслось из коридора.

— А если опоздаю, вы сварите из меня суп, дьер людоед? — пробормотала себе под нос девушка, совершенно не чувствуя при этом страха. Ведь не выставил он ее за дверь ночью, не сдал горгонам и не рассказал о ней дьеру Аттамсу... значит, есть шанс, что не выгонит и сейчас.

Странная атмосфера похоронного бюро и темная личность его владельца разжигали любопытство, а пусть гипотетическая, но все же возможность применять тут свои магические умения — почти вдохновляла. Но размышлять о перспективах было некогда — часы тикали, отсчитывая минуты, отведенные на сборы.

В то же время в другой части города...

Окруженный ухоженным садом особняк в квартале Поющих Фонтанов радовал глаз свежей штукатуркой и сверкал идеально чистыми витражами. На шпиле декоративной башенки, украшавшей угол дома, сидел молоденький почтовик и потирал лапкой лоб, на котором стремительно росла и наливалась синевой шишка. Воодушевленный успехом у отправителя свитка, рыжий прохвост попытался и с получателя стребовать дополнительное лакомство. Ну и получил, как говорится, на орехи! Да еще и палкой по голове приложили. И даже не пожалуешься никому на произвол озверевшей тетки. За доставку анонимок можно на трое суток в клетку угодить, а значит, и без любимой еды остаться. Но ведь номера, вышитого между крыльями на спине, никто не видел? Нет? Значит, и жалобу подать у жадины не выйдет! Ободреная этой мыслью обезьянка спрыгнула с облюбованного насеста и полетела прочь, прислушиваясь, не зазвенит ли где-нибудь почтовый колокольчик.

Дьера Грэнна Ганн, спрятав свиток в карман траурного платья и поправив у зеркала свою широкополую шляпу, величаво спустилась на первый этаж и отправила восвояси двоих небогато одетых мужчин. Судя по письму, их услуги ей ночью уже не понадобятся. Да и сторожу кладбища платить не придется, что бесспорно приятно. Девчонка, как ни странно, сама справилась со своим воскрешением. И место, где прячется, указать не пожелала. Гордая? Или просто боится? Хм... похоже, подопечная Этьена не такая глупая, как казалась, раз хватает мозгов на страх! Ну, ничего, ничего... пусть прячется. Если надо будет — найдется. А вопрос с храмом все же нужно решить до конца дня. Не хватало еще, чтобы служительницы Саймы явились с претензиями к безутешному опекуну этой недопокойницы. Ен ведь тот еще псих! Заподозрит неладное, бросит с горя пить и... кинется искать девчонку. А кому это надо?

Дьере Ганн такой расклад точно был не нужен. Она прекрасно знала, что деньги в их мире могут если не все, то многое. Потому договорилась о тайной аудиенции с главной жрицей храма, чтобы внести в казну Саймы положенную сумму выкупа за сбежавшую ведьму. Грэнна ведь обещала решить этот вопрос Джимджеммайле — юной тетушке ее очаровательных внучек. А слов на ветер эта женщина не бросала. Довольная тем, как осуществляется ее план, дьера вышла на массивное крыльцо, чтобы полной грудью вдохнуть чистый осенний воздух и счастливо улыбнуться.

Слуги при виде этого выражения на лице хозяйки постарались слиться со стенами. Именно так она улыбалась, когда ее четвертый муж не добрал два голоса, чтобы попасть в городской совет. Именно так она улыбалась после поминок по нему же неделей позже. И очень похоже улыбалась, угощая домашней наливкой жену градоправителя полгода назад. Недавно овдовевшего градоправителя, которому так нужна теперь рядом "умная и понимающая женщина".

Тем же днем...

Улица, где находился дом дьера Дорэ, была довольно тихой, но отнюдь не бедной. В основном там располагались частные дома зажиточных горожан, ну и немного контор, которые занимали нижние этажи и подвалы, в то время как наверху были жилые помещения хозяев. Но стоило немного пройти в направлении центра Готрэйма, пару раз свернуть, а потом пересечь небольшой каменный мост с высокими перилами — и картина спокойного района сменялась буйством красок, звуков и запахов.

Ряды длинных двухэтажных зданий тянулись по обеим сторонам торговых улиц. Внизу поблескивали золочеными переплетами сплошные витрины из цветного стекла, выше находились квартиры, чьи окна также украшали пестрые витражи, над ними — мансарды с массивными подоконниками для почтовиков и закрепленными на стене ящиками для принесенных ими посланий. Крыши с множеством скатов покрывала разноцветная черепица, над которой возвышались большие каменные трубы. Фонари и еще по-летнему пышная растительность со слабой примесью алого и рыжего в зеленых кронах отделяли проезжую часть улицы от тротуаров, по светло-желтым плитам которых сновали люди... много людей! Разных: от напыщенных модниц, спешащих за новым нарядом или шляпкой, до строго одетых дьер и дьеров, идущих по делам.

Были тут и простые фермеры, приехавшие в город из соседней деревни, и облаченные в форменные цвета студенты, сбежавшие пораньше с занятий, и циркачи, стремящиеся заработать своим искусством, и воры с бродягами, желавшие пополнить на халяву карманы. На таких улицах возможно было встретить кого угодно: от рядовых горожан до самых выдающихся обитателей Готрэйма. Здесь всегда кипела жизнь, и продавалось все, что душе угодно. А еще тут было просто приятно прогуливаться, глазея на пестрые витрины, оформленные в соответствии с ассортиментом лавок, и неспеша поглощая мороженое, купленное на лотках, украшенных яркими синими лентами с символикой кондитерской, где оно изготавливалось. Джемма раньше очень любила подобные места. Сейчас же она предпочла бы любоваться торговыми рядами из большого окна на чердаке ПБ. Оттуда было видно далеко не все, но мост и часть одной из бойких улочек вполне просматривались.

— Куда прешь, разиня? — рявкнул на ведьмочку крупный мужик в потрепанной серой куртке и прослужившей не один год мятой шляпе.

— П-простите! — пискнула в ответ она, с трудом удерживая обеими руками громоздкую корзину, которой только что задела ногу хмурого прохожего.

— У-у-у, поганка! — скривился мужчина, зло глядя на нее. Бледная курносая мордашка девушки с россыпью светлых веснушек и почти сливающимися с кожей бровями явно не прибавила симпатии. — Сапог поцарапала, дуреха белобрысая!

— Я... эм-м... — делая осторожный шажок назад, невнятно промычала виновница происшествия. Растерянно хлопая чуть рыжеватыми ресницами, обрамлявшими тускло-голубые глаза, она принялась озираться по сторонам, словно искала кого-то.

— Проблемы? — вмешался в диалог подошедший сзади гробовщик. Он был в безупречном черном костюме и начищенных до блеска ботинках. Смерив грубияна недобрым взглядом из-под полей низко надвинутой на лоб шляпы с серебряной пряжкой в виде креста, он небрежно перекинул из руки в руку трость с массивным набалдашником. Именно в таких безобидных с виду "палочках" большинство совершеннолетних горожан мужского пола предпочитало носить жала — длинные тонкие шпаги с гибким, но очень острым лезвием, зачарованным на прочность у магов металла, которых обычно называли серыми из-за цвета их дара.

— Никаких проблем! — оценив исходящую от незнакомца тихую угрозу, вредный мужик поспешил убраться подальше вместе со своим пострадавшим сапогом.

— Ну, и какая от тебя польза, Джемма? — вздохнул, поправляя отворот перчатки, дьер Дорэ. — Полчаса на рынке, а ты уже дважды потерялась, чуть не угодила под колеса проезжающего экипажа, схлопотала дверью по лбу, нарвалась на агрессивного бугая и... — он угрожающе сдвинул брови и зловеще продолжил, — оттоптала мне ногу!

— Ой, простите, дьер Эдгард! — отпрыгнув от него на шаг, выпалила девушка. — Я не специально! Просто вы очень быстро ходите и подкрадываетесь тихо. А тут еще эта корзина, улица шумная... Извините! Ботинки я вам потом почищу, честное волшебное! — заверила светловолосая ведьма, стиснув тонкими пальчиками ручку тяжелой корзины.

Мужчина прищурился, глядя на нее. Эта белая моль в обносках его бывшей служанки очень мало напоминала ту лиловую ведьмочку, что он обнаружил в гробу прошлой ночью. У настоящей Джимджеммайлы Аттамс были густые каштановые волосы до середины лопаток, миловидная мордашка с хитрыми зелеными глазами и чувственные сочно-розовые губы, цвет которых не истаял после того, как ведьма сняла с себя иллюзорный макияж, делавший ее похожей на свежего зомби. Девушку же, что стояла напротив сейчас, можно было смело назвать "пустым местом", настолько невзрачно она выглядела. Блондинка с мелкими чертами лица, самой примечательной из которых был чуть курносый нос. Тонкие белые косички ее падали на плоскую грудь, заметно уменьшившуюся в сравнении с оригиналом, а коричневое платье висело на плечах, как на вешалке. У истинной Джеммы фигурка хоть и была довольно хрупкой, но приятные мужскому глазу округлости в нужных местах присутствовали. А у этой... м-да. Судя по результатам, которых девчонка умудрилась добиться за сорок пять отведенных на сборы минут, она была талантливой лиловой ведьмой, умело использовавшей и свой природный дар, и уроки преподавателей.

— А что не так с корзиной? — чуть морща лоб, поинтересовался гробовщик.

— Так это... — "блондинка" потупила глазки и принялась ковырять носком лакированной туфли (той самой, в которой ее собирались хоронить) тротуар. — Тяжелая она.

— Тьфу ты! Связался на свою седую голову! — преувеличенно печально вздохнул владелец ПБ. Джемма же невольно посмотрела на его черные как смоль кудри, на затылке доходящие до середины шеи, и недоверчиво хмыкнула. — Корзина ей тяжелая! — продолжал ворчать мужчина. — За покупками тебе ходить, раз захотела у меня работать. Так что привыкай, неженка! Надеюсь, память хорошая? — он тростью указал на противоположную сторону улицы и продолжил. — Гвозди будешь брать только у дьера Джи.

— Угу! — послушно кивнула ведьма и поспешила вслед за двинувшимся дальше хозяином.

Приноровиться к его широкому шагу ей никак не удавалось и приходилось время от времени бежать, чтобы не потерять из виду широкую спину, обтянутую черной тканью удлиненного пиджака. Пестро одетая толпа расступалась перед ним и, увы, тут же смыкала свои ряды, усложняя Джемме передвижение. А проклятая корзина немилосердно оттягивала руки, мешая получать удовольствие от прогулки. Раньше дьера Аттамс обожала походы за покупками. Но посещение торговых рядов в компании подружек сильно отличалось от нынешнего. Ведьмочка с тоской посмотрела на трех девчонок в остроконечных шляпах, полосатых чулках и изумрудных платьях с черными корсетами. Травницы с зеленого факультета местной школы ведьм. Наверняка младшекурсницы. Веселые, свободные... у них впереди беззаботные студенческие деньки, о которых Джемма теперь могла только вспоминать. Звякнув колокольчиком, закрылась дверь обувной лавки, куда зашла смешливая компания ведьмочек с зеленым даром, а новая помощница гробовщика перевела грустный взгляд на собственные ноги.

"Бр-р-р... грязно-коричневый! — она аж плечами передернула от отвращения. Все оттенки коричневого относились к форменной одежде прислуги, а также к магам земли с даром того же цвета. — Унылый колер древесной коры... Безобразие, а не чулки! — мысленно возмутилась ведьма. — Да и башмаки не разношенные ноги натерли. Эх... А это ужасное платье? Неудивительно, что и торговцы, и покупатели смотрят на меня, как на тень! Кому придет в голову обращать внимание на невзрачную служанку?"

С одной стороны, это было хорошо. Не зря же Джемма полчаса перед зеркалом над новым "лицом" трудилась. Хорошо получилось, да! Сколько б гробовщик ни хмыкал при виде ее измененной внешности, зеркало не обманешь. Никто из знакомых теперь не окликнет при встрече, да и тот, от кого она в бега подалась, не узнает. Хотя он как раз может... Особенно ее! Слава Марне, что район, где располагается похоронное бюро, находится на другой стороне их славного города. Пересечься с Этьеном Аттамсом здесь практически невозможно. Но... до чего же все-таки обидно вот так сразу превратиться из симпатичной ведьмочки в унылое ничто! "Блондинка" тяжело вздохнула, поудобней перехватив корзину, и принялась выискивать в толпе пропавшего из виду хозяина.

"А эти лавки, куда так тянет дьера гробовщика?! — продолжала ворчать про себя девушка. — Гвозди, молотки, искусственные цветы, зелья подозрительные, инструменты странные... Нет, чтобы в приличное место заглянуть! Например, сюда!"— девушка застыла у витрины, жадно разглядывая свисающий с кресла ворох чулок. Разноцветные, разной плотности, однотонные, с рисунком... полосатые.! Она невольно сглотнула, любуясь ими. Всем дьерам до замужества разрешалось носить юбки выше колен, и они просто обожали чулки. Джемма тоже не была исключением. Как обладательнице лилового дара, ей полагалось во время учебы и работы (да и в другое время тоже, если было на то желание) надевать полосатые чулки соответствующей расцветки. Девушки, не являвшиеся волшебницами, ходили в однотонных с узором или без. Замужние — в каких угодно, ибо из-под подола длиной до самых щиколоток мало что видно. Хотя по негласным правилам женщины, вступившие в брак в храме триумвирата, тоже придерживались чулочных традиций.

— Джемма! — донеслось до нее с другой стороны улицы.

Девушка бросила прощальный взгляд на витрину и рванула к хозяину. В попытке не наступить на чинно ступающую по тротуару кошку, она снова отдавила кому-то ногу, извинилась и побежала дальше. Лучше гнев прохожего, чем недовольство магически одаренного животного! Коты в Готрэйме и за его пределами по праву считались существами особенными. Они обладали изворотливым умом, независимым характером и особым зрением, недоступным людям. Потому, наверное, именно кошки зачастую являлись компаньонами ведьм и колдунов. У Джеммы до ее фальшивых похорон тоже была кошка. Только взять четвероногую подругу с собой в гроб и обречь на последующие скитания девушка не рискнула. В доме дьера Аттамса о ней позаботятся куда лучше. Да что там... муж сестры превратит жизнь Вишенки в сказку и лично будет приносить ей свежих мышек на завтрак, обед и ужин. Ведь это не чья-то кошка, а ее, Майлы, как любил называть Этьен свою подопечную. Ведьмочка на секунду зажмурилась, вспомнив черты мужчины, от которого бежала с еще большим рвением, нежели от служения в храме богини-сестры. Если второе можно было решить с помощью откупа, то с первым все было куда сложнее.

Хватит! Ее теперь зовут не Майла и даже не Джимджеммайла, а просто Джемма! И фамилию она возьмет ту, которая была у нее до оформления опекунства. Только удостоверится, что дьера Ганн уладила вопрос с храмом, заработает немного денег и... закажет у мастера-артефактора новый медальон, подтверждающий личность. К чему вообще надо было давать ей фамилию Аттамс? Глупость! Мало кто это делает, а он, став ее опекуном, зачем-то поступил именно так. И она, пребывая в трауре по единственному близкому человеку, легко согласилась с тем, что они теперь одна семья и фамилия у всех должна быть одинаковая. Но... Нет больше той Майлы... нет и точка! На южном кладбище она покоится в лиловом гробу. Ну... или там похоронена ее прошлая жизнь.

Дьер Дорэ укоризненно покачал головой, когда ведьмочка наконец до него добралась, однако на сей раз промолчал, отомстив иначе. Небольшой с виду сверток, опущенный им в корзину, сделал ее практически неподъемной. Девушка чуть не выронила свою ношу, но, кряхтя и пыхтя, словно древняя старушка, приготовилась стойко тащить отяжелевшее лукошко дальше.

— Что ж ты хилая-то такая? — насмешливо протянул гробовщик, наблюдая за ее стараниями. — Да и дар такой... бездарный! Лучше бы ко мне синяя или красная ведьма* попала. Не знаешь, на этой неделе никого с факультета стихийников хоронить не собираются? А то вдруг повезет, и я в гробу более подходящую безработную недопокойницу найду, — девушка угрюмо помотала головой и скорчила мину пожалостливее. — Ладно, поставь корзину и жди меня здесь, немощь бледная, — с этими словами Эдгард исчез за непрозрачной дверью лавки.

Джемма тут же приободрилась и принялась с удовольствием осматриваться. Витрины, вывески, экипажи — ей нравилось все. Главное, на свое отражение случайно взглядом не наткнуться, а то сразу настроение портится. И парням не улыбаться по привычке — а то они на эту личину "белой поганки" только кривятся. И, как назло, симпатичные попадаются. А вон тот рыжий, с зелеными глазами и длиннющими ресницами, так и вообще красавец! Дорогой костюм, ухоженные волосы, стянутые в короткий хвост, и манеры такие... аристократические. Явно "мальчик" не из бедных, возможно, даже сынок кого-то из местной знати. Эх, и где он был пару месяцев назад, когда Джемма еще сдавала выпускные экзамены в школе ведьм и жила в общежитии при ней! Словно почувствовав пристальный взгляд, парень медленно обернулся.

"Ну вот, сейчас ка-а-а-ак скривится, будто что-то кислое съел, — уныло предположила девушка, но, вопреки ее ожиданиям, рыжеволосый чуть прищурился, скользя взглядом по фасаду за "блондинкой", по людям за ее спиной и... остановился на Джемме. Нарочито медленно поправил рукой, затянутой в белую перчатку, отворот черного пиджака с какой-то изящной нашивкой, разглядеть которую ведьмочка со своего места не могла. А потом улыбнулся такой странной, загадочной улыбкой, превратившей его и без того красивое лицо в необыкновенно притягательное. Девушка даже дышать перестала, зачарованно глядя на незнакомца. А тот подмигнул ей и, махнув на прощание, скрылся в арке.

— Перегрелась? — раздался за плечом голос гробовщика.

— А? — с трудом вырвавшись из плена приятных мыслей, произнесла ведьмочка.

— Чего улыбаешься, как пришибленная? Перегрелась, говорю? Ничего, в холодильной в себя придешь! — как-то слишком уж зловеще прошипел Эдгард и тоже улыбнулся, но в отличие от рыжего красавчика мрачно-предвкушающе, словно задумал какую-то гадость.

"Неужели опять полы мыть заставит в надежде, что я воспользуюсь последним пунктом составленного ночью контракта и сама от него уйду? — загрустила Джемма. — А вот и нет, дьер гробовщик! Работой ты меня не напугаешь, трупами тоже... разве что приставать начнешь. Хотя..."— она смерила его оценивающим взглядом, но, заметив, как черная бровь мужчины вопросительно приподнялась, быстро переключилась на стоящую у ног корзину.

Возраста дьер Эдгард примерно такого же, как и Этьен. Внешностью обладает не отталкивающей, хоть и несколько мрачноватой из-за черной одежды и обычно угрюмого выражения лица. Так что пусть пристает... мастерски выкручиваться из подобных ситуаций ведьмочка умела блестяще! А если воздыхатель попытается перейти границы дозволенного, что ж... она всегда может отправиться искать счастья на материк или... сдаться на милость победителю, который в отличие от дьера Аттамса копию покойной жены в ней не видит.

— Домой пошли, бесполезная ты моя! — скомандовал гробовщик голосом далеким от того, которым общаются воздыхатели, и, легко подхватив корзину с покупками, зашагал вниз по улице. Ведьмочка, опомнившись, бросилась следом. Она была счастлива, что не ей приходится тащить эту громадину. А еще потому, что опасения ее беспочвенны, ибо дьера Дорэ куда больше интересуют гвозди да покойники, нежели женские прелести нанятой на работу девчонки. А может, причина ее хорошего настроения крылась кое в чем другом — в многообещающей улыбке рыжеволосого юноши. Отчего-то в душе жила уверенность, что эта их встреча отнюдь не последняя.

В доме дьера Дорэ...

Эдгард, достав со стеллажа коробочку с особо стойким гримом, задумчиво повертел ее в руках, глядя на голубоватый оттенок усеянной морщинами кожи одной из тех усопших, которым следовало завтра с утра выглядеть наилучшим образом. Ведь это будет последний парадный выход в их жизни. Две страрушки-близняшки прожили долгую жизнь и, как часто бывает с единорожденными*, — умерли в один день, дружно подавившись косточками из вишневого компота. Совпадение, конечно, навевало подозрения, но уверенные в воле судьбы потомки предпочли дорогому расследованию такие же недешевые похороны, тем самым сэкономив, ибо обряд погребения старым любительницам вишни проводить бы все равно пришлось. Будь бабушки моложе семидесяти пяти лет, причины их смерти выясняли бы городские власти, но... обе женщины разменяли уже девятый десяток, потому их случай мало интересовал горгон. А вот гробовщик, признаться, подумывал над тем, чтобы приглядеться к старушкам повнимательней. Причем не только снаружи, но и изнутри.

Вскрывать тела ему приходилось в трех случаях. Первый — в завещании покойного клиента содержалось его желание быть забальзамированным, чтобы покоиться в прозрачном гробу среди предков в фамильном склепе. Второй — в ПБ с таким невинным с виду названием "Последний цветок" являлись немногословные дьеры в черной форме с золотыми нашивками "Городских Гончих" и, передав Дорэ тело вместе с сопровождающими бумагами, так же молча покидали контору. Третьим пунктом, из-за которого гробовщик мог достать из тайника свой черный саквояж с набором идеально заточенных сверкающих инструментов, было его собственное любопытство. Как, например, сейчас... в присутствии двух бесповоротно мертвых дьер, которых якобы убила вишня. Однако на все требовалось время, а ему этих самых дьер еще нужно было загримировать, причесать, одеть и обложить цветами, за которые заплатили родственники. Невольно вспомнилась бледная личина нанятой ночью ведьмочки.

А может, не стоит ограничивать ее обязанности работой кухарки и прислуги? Ведь и дураку понятно, на что девчонка рассчитывала, набиваясь к нему в помощницы. Усопших она не боится, как показало испытание уборкой. Желудок тоже вроде у нее крепкий, во всяком случае, зеленела во время чистки рабочих помещений ведьма только поначалу, а потом, как говорится, даже во вкус вошла. Бормотала себе под нос какую-то песенку и трудилась на благо нового работодателя, упорно доказывая, что ей море крови по колено и горы трупов по плечо. Упорная девочка. Эдгард уважал таких.

Положив коробку с гримом на стол рядом с одной из умерших сестриц, мужчина покосился на вторую — ту, что возлежала на каталке чуть поодаль, затем на потолок с ярко горящими лампами, заправленными свежей порцией свели. Так уж получилось, что кухня в доме располагалась как раз над комнатой, где он сейчас находился. И, несмотря на толстые стены и массивные балки с плотной обшивкой, очередной концерт "колдующей" над плитой ведьмочки был слышен даже здесь. Слава Марне, медведь Джемме на ухо не наступал: голос у нее был довольно приятный, да и ритм она ловила хорошо. Но привыкшему к тишине гробовщику ее песни в стенах похоронного бюро все равно казались несколько... неуместными.

— Позвать или не позвать? — спросил мужчина лежащую на столе покойницу. Та, естественно, промолчала. — Глядишь, будет и от лилового дара польза, — продолжал рассуждать он вслух.

Хотя при таком раскладе девчонка вполне могла прописаться тут навечно, довольная возможностью практиковать полученные в школе ведьм знания на мертвецах. А он не хотел оставлять ее надолго. Он вообще не желал чужого присутствия в его личном "храме смерти". Только он... и покойники. Идиллия! А тут бегает по лестницам живое существо в полосатых чулках, песни мурлычет, орудуя шваброй, спину от усердия надрывает... Ну к чему ему это чудо лиловое в доме? Вот приедет его соседка, почтенная Рива Бланш, с континента, куда отправилась ухаживать за захворавшим внуком, и все снова вернется на круги своя. Она будет приносить ему горячую еду дважды в день, раз в неделю наводить порядок в доме, не задавая лишних вопросов и не напевая ничего при этом, а он — щедро оплачивать ее услуги. А пока пожилая дьера в отъезде, ее делами вполне может заниматься и ведьмочка.

Поэтому, наверное, он и не выставил Джему за дверь еще ночью. Решил, раз уж судьба послала ему этот "подарочек" в лиловом гробу, то пусть все идет своим чередом. Девушке, судя по сухому рассказу о сложных отношениях в семье, нужно было место для укрытия, ему — временная домработница. Так что, можно сказать, они нашли друг друга. А когда надобность в Джемме отпадет, Эдгард придумает, как выжить ненужную больше служанку со своей территории, не нарушая при этом рабочий контракт. У каждого есть слабые места, у девочки-выпускницы с "лиловыми тараканами" в голове тем более. Пока же пусть поет птичка. Эх... а хорошо все-таки поет!

Перестав изучать потолок, мужчина вернулся к ждущим своей очереди покойницам. Просить ведьмочку заняться их внешностью он не станет. Зачем давать ей ложную надежду. А вот зарядить прозрачную пыльцу из лаурита ее чарами, чтобы добавлять в грим, шампуни и кремы, купленные в лавке травников, — это да. Надо же извлекать пользу даже из такого дара, как иллюзии. Улыбка, гостившая на губах брюнета, из благодушной превратилась в мрачную.

Лиловых ведьм дьер Дорэ не любил. Потому что чуть больше десяти лет назад именно из-за особы с таким цветом магии он перестал быть жнецом — собирателем душ и верным служителем Саймы. Но вопреки своей стойкой антипатии к носительницам лилово-черных чулок и остроконечных шляп, недопокойница с топором вызывала скорее легкое любопытство, нежели раздражение. Это ходячее недоразумение слишком сильно отличалось от той ведьмы, знакомство с которой разрушило привычный уклад жнеца, влюбленного в свою профессию. Деятельность гробовщика в мире живых была лишь жалким суррогатом его прошлой жизни. Прошлой... Эдгард вздохнул, присаживаясь на край стола рядом с растрепанной старухой. Он провел рукой по ее белым волосам, словно прикидывая, как лучше их уложить.

Дар, которым обладал дьер Дорэ, был дымчато-серым и... довольно редким. К магам металла гробовщик не имел никакого отношения. Серый цвет их силы больше походил на сталь, чары же магов душ, к которым относился Эдгард, имели бледный голубовато-серый оттенок. Сложный, составной, штучный. Именно такие колдуны могли, доведя до совершенства свои магические способности, стать жнецами. Если, конечно, на них падал выбор Саймы. В обычной же жизни их талант был, мягко говоря, бесполезным, ибо влиял исключительно на призраков, чьи неупокоенные души досаждали живым. Свель, заряженная подобными чарами, отлично отпугивала или, напротив, притягивала полупрозрачных приставал, но.... не более того.

Эдгард, решив для ночных развлечений со скальпелем оставить тело второй клиентки, уже успел привести в надлежащий вид первую, когда деревянный молоток на стене ударился о такую же деревянную тарелку, издав глухой "Бом!" Прикрепленный к его рукоятке шнур змеился вверх по стене, исчезая в потолочном отверстии. "Бом! Бом!"— снова повторил этот своеобразный гонг. Кто-то у черного хода проявлял нетерпение, и хозяин ПБ прекрасно знал, кто именно. На смуглом лице мужчины сверкнула хищная улыбка, в глазах зажегся огонек нетерпения. Гробовщик быстро убрал обратно на стеллаж рабочие материалы и инструменты, после чего отправился встречать незваных, но всегда желанных гостей. Дверью, выходящей во внутренний двор, пользовались только он сам, горгоны, с ними у дьера Дорэ было несколько лет назад заключено официальное соглашение о сотрудничестве, и та самая приходящая домработница, которой сейчас не было в городе. Именно сквозь ее дом проходила единственная ведущая на улицу арка, закрытая глухими воротами, отпиравшимися только специальной печатью.

С соседкой Эдгарду необыкновенно повезло. Женщиной она была немногословной и нелюбопытной. Ее совершенно не волновало, что именно и кто проносит в общий для двух домов дворик, пока дьер гробовщик любезно позволяет ей и на его половине земли разводить обожаемые старушкой каракусы*. К тому же не узнать форму Городских Гончих дьера Бланш не могла, даже невзирая на слабое зрение. А связываться с законниками — себе дороже! Да и сосед заработком дополнительным обеспечивал. Чем не безоблачная старость? А что покойников у него полон дом, так это же ерунда! У сестры вон через улицу лавка мясника под боком и "веселый дом"*. Вонь от протухшей крови и полчища мух ей досаждают круглосуточно, да еще и визги-вздохи до самого утра спать не дают — и это все в приличном-то квартале!

В то же время на кухне...

Ведьмочка вовсю колдовала над плитой. Именно колдовала! Потому что иначе назвать этот процесс язык не поворачивался. К готовке Джемма всегда относилась творчески. Конечно, если изо дня в день варить кашу строго по рецепту, впору взвыть от скуки, но можно ведь и иначе. Покружиться вокруг стола, выстукивая на пустой сковородке незатейливый мотив. Зажмурившись, наугад схватить с полки баночку со специями и сыпануть от души в кастрюлю, а потом еще из парочки пузырьков добавить... и вот эту загадочную травку обязательно. Трижды провальсировать туда-сюда вдоль плиты со скалкой в качестве кавалера. Пяткой захлопнуть открывшуюся от этих плясок дверцу духовки. Скорчить рожицу своему отражению на гладком боку начищенного до блеска чайника. Пожонглировать ложками (ножами не стоит!). Да мало ли развлечений на кухне? А если все это еще и песенкой сопроводить... М-м-м... Красота! А получится не слишком съедобное блюдо, так всегда можно чуть-чуть вкусовой иллюзией подправить. Хоть это и не ее специализация была в школе ведьм, но основы этого предмета Джемма знала.

Впрочем, прибегать к настоящим чарам в вопросах кулинарии девушке приходилось крайне редко. Обычно еда выходила из-под ее умелых рук невероятно вкусная, а еще зачастую совершенно уникальная, ибо повторить свое творение ведьмочка просто не могла. Вот и сейчас загадочное варево из того, что купили на рынке, и продуктов, что нашлись на кухне, аппетитно булькало на слабом огне. И пахло это нечто тоже ну о-о-очень соблазнительно. Как там говорят? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Что ж... надо проверить! А то прежде Джемме приходилось баловать своей готовкой только подруг-ведьм в общежитии, в доме же Аттамсов полноправной королевой кухни была экономка дьера Валия.

Приоткрыв ведущую в небольшой коридорчик дверь, девушка так и застыла с половником в руке. Прямо пред ее глазами оказалась широкая мужская спина, облаченная в черную кожаную куртку с вытесненным посередине гербом Готрэйма. А повязанный на голову косырь* и тройная нашивка на рукаве отметали всякие сомнения насчет должности незнакомца — нэрл*! В дом пожаловали горгоны! Неужели бабушка не оплатила откупные храму Саймы, и они пришли за ней? Или за хозяином? Ведьмочка сглотнула, отступая назад. Мысленно послав благодарность сразу всему триумвирату за нескрипучие петли, оставленные под столом туфли и удачную позу визитера, Джемма тихонько прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щелочку для наблюдения. А посмотреть было на что.

Нэрл повернулся боком, открывая девушке обзор, и отрывисто скомандовал "Заносите!". Два молоденьких нэрлиса*, чье низкое звание наглядно демонстрировали лишенные нашивок рукава, прошагали по коридору с носилками, накрытыми простыней. Под тонкой белой тканью легко угадывалось человеческое тело. Начальник отправился за ними, и вся скорбная процессия скрылась в дверях хозяйского кабинета.

"Так значит, суп ему из человечины! Ну-ну", — вспомнила ночные торги Джемма и довольно улыбнулась. Каннибализм и сотрудничество со стражами порядка никак не вязались между собой в понимании девушки. А вот догадка о том, что дьер Дорэ мастер вскрытия, на глазах обретала все больше интересных подтверждений. Немного подумав, ведьма аккуратно положила половник в мойку и на цыпочках прокралась к кабинету гробовщика вслед за горгонами.

— Что известно о клиенте? — донесся до нее заинтересованный голос Эдгарда. Через узенькую щель осторожно приоткрытой двери ей, увы, была видна только одна стена помещения.

— Вот сопровождающие бумаги. Имя, возраст, привычки — все, как обычно, — глухим басом ответил нэрл. — Пока основная версия следствия — объект принял что-то из запрещенных зелий и под воздействием болезненных видений покончил с собой. Но вам ли не знать, дьер Дорэ, как это бывает? Ему двадцать пять, и он уже мертв. Семья в ужасе — без расследования никак. Мамаша бьется в истерике, папаша жаждет крови, тетка строчит жалобы в столицу, — гость тяжело вздохнул.

— Все как всегда! — без толики сочувствия отозвался владелец ПБ и подошел к стене, находившейся в поле зрения Джеммы. Он отодвинул ширму и надавил ладонью на небольшой рычаг, скрывавшийся за ней. Часть стены чуть выдвинулась вперед и практически бесшумно поползла вбок, обнажая глубокую продолговатую нишу, полностью занятую узким столом на тонких ножках. — Кладите! — скомандовал гробовщик.

Нерлисы* осторожно водрузили носилки на указанное место и отошли. Эдгард, потянув на себя, вытащил утопленное в глубине ниши колесо и принялся медленно его проворачивать. Стол вместе с носилками в сопровождении противного скрежета и скрипа невидимых веревок начал плавно опускаться и вскоре совсем исчез из виду.

— К утру определите точную причину и время смерти, дьер Дорэ? — поинтересовался невидимый ведьмочке горгон.

— Узнаю все, что сможет рассказать мне тело, — уклончиво ответил мастер вскрытия, промолчав о том, что при желании может допросить и душу, если она еще не отправлена одним из жнецов за белый полог Саймы.

Осторожно закрыв дверь, ведьмочка поспешила обратно на кухню. Любопытство это хорошо, вкусный суп — и вовсе замечательно, но попадаться на подслушивании в первый же день работы точно не стоило! Нужно было немного подождать, придумать повод поправдоподобней и... навестить хозяина вместе с его мертвым клиентом в отсутствие горгон.

Спустя полчаса, пронаблюдав в окно кухни, как облаченные в черную форму люди покидают двор, Джемма зачерпнула в половник наваристой жижи и принялась медленно спускаться в подвал, чтоб предложить дьеру Дорэ снять пробу с его позднего ужина. А еще через пять минут половник с мерзким звоном ударился о каменный пол, расплескав ароматное содержимое, — на столе гробовщика лежал тот самый рыжеволосый парень, который улыбался ей днем на улице.

— Тоже узнала? — криво улыбнулся гробовщик и, получив в ответ нервный кивок, вздохнул. — Неси тряпку, горе лиловое. Уберешь с пола суп, а потом проконсультируешь меня по долгосрочности и надежности ваших внешних иллюзий.

— Зачем? — в хриплом голосе Джемма с трудом узнала свой.

— Затем, моя недогадливая, что конкретно этот рыжий мертв уже как минимум сутки. И если у него нет брата-близнеца, сегодня на рынке тебе "мило" скалился не кто иной, как твой коллега по цеху. Ну, или кто-то, кого вы, лиловые, замаскировали под этого беднягу.

Глава 3

В квартале Поющих Фонтанов...

Город мерцал в ночи лентами уличных фонарей. Час был поздний, вокруг царила тишина, ведь устраивать среди недели приемы считалось признаком дурного тона, которого за благопристойными обитателями этой части Готрэйма не водилось. Лишь одно окно нарушало общую картину сонной безмятежности. В угловой комнате на втором этаже не спал мужчина. Он сидел на голой, лишенной даже матраса кровати, понуро опустив голову. В полурасстегнутой мятой рубашке, с растрепанными пепельно-русыми волосами, с залегшими под глазами темными кругами усталости и с чуть кривящимися в скорбной улыбке губами. Напротив, как свидетельство его недавней ярости, валялся разломанный стул. Дьер Аттамс окинул помещение тяжелым взглядом и стиснул зубы. Повод для злости был и еще какой! Пока он заливал горе алкоголем, эта старая ведьма (нехорошо так о собственной матери, но против правды не попрешь) похозяйничала в комнате Майлы. И ладно бы просто выбросила, раздала, продала вещи подопечной сына — нашел бы, вернул, выкупил. Эта молодящаяся помесь змеи и пираньи, знающая все лучше всех, их сожгла!

Глаза мужчины, мутные из-за не до конца выветрившегося хмеля, ненавидяще воззрились на опустевший туалетный столик у окна. Еще вчера на нем стояли резные флакончики и незакрытая шкатулка в виде черепа, белел островок рассыпанной пудры и валялась кверху зубьями щетка для волос — обычный девичий беспорядок. Казалось, что хозяйка вышла на минутку и вот-вот вернется. А теперь о владелице спальни напоминали только бежевые обои с ненавязчивым сиреневым орнаментом и мебель. Ни одежды, ни книг, ни милых тряпичных мышек с растопыренными крыльями, что висели на занавесках... Да что там мышки! Эта старая карга даже сами шторы уничтожила! Хоть бы подумала, как он этот опустевший интерьер малышкам объяснять будет, когда их привезут из загородного поместья. Уехала любимая тетушка учиться, попрощаться не успела — это одно. А исчезла вместе со всеми вещами — совсем другое. Они ведь не маленькие уже, в шесть лет дети все понимают. Всплывшие в памяти образы дочерей чуть притупили завладевшую мужчиной злость. Но взгляд на разоренную комнату, из которой он был готов сделать музей своей умершей подопечной, вернул былую ярость. А все эта... и слова-то не подобрать! Когда уже мать перестанет вмешиваться в его жизнь? На том свете? Может, устроить? Да нет, конечно нет, родня все-таки.

Этьен поднялся на ноги и, чуть покачнувшись, подошел к плотно закрытому окну. Темные стекла витража отразили его осунувшееся лицо с запавшими щеками, "украшенными" трехдневной щетиной. Или уже не трех, а недельной? Ведь он не брился с того злополучного вечера, как узнал о болезни Майлы. А потом начался самый страшный кошмар в его жизни. Перед внутренним взором, как живое, стояло бледное личико обессилившей девушки с расцветающими на нем уродливыми язвами, ее слабые улыбки и подернутые мутной пеленой глаза. Обычно ярко-зеленые, а тогда будто выцветшие, белесые. Он готов был заплатить любые деньги, купить любые лекарства, лишь бы она выжила. Его не пугали раны на девичьей коже... его ничто не пугало, кроме ее смерти. А она не заставила себя долго ждать. Незримый жнец явился за той, кто был ему дороже всех. Заключение о кончине ведьмочки подписал один из самых уважаемых лекарей Готрэйма. После получения проклятой бумажки обычно спокойный и собранный Этьен ушел в свой первый в жизни запой.

В этом неопрятном типе сейчас было трудно узнать всегда подтянутого и энергичного мужчину, владельца сети оружейных лавок и мастерских под вывеской "Аттамс". Он был человек-кремень — несгибаемый, целеустремленный, жесткий. Пронзительного взгляда его очень светлых серых глаз опасались даже самые смелые, словно он видел их насквозь. Всегда идеально одетый, причесанный и гладко выбритый — этот мужчина умел произвести впечатление как на клиентов, наемников, так и на женщин. Заходившие к сестре его покойной жены подружки вздыхали украдкой по отлично сложенной фигуре, мужественному лицу и располагающей улыбке дьера оружейника. Он был способен расположить к себе всех, кого хотел, кроме той, кто был ему действительно нужен.

Идиот! Следовало отступиться, заплатить за Майлу откупные храму и не трепать ей нервы, быть может, тогда она не заболела бы так неожиданно и... не умерла. Чувство вины и боль рвали сердце. В глазах защипало и, на мгновение зажмурившись, Этьен часто заморгал, а потом нахмурился, со всей силы впечатав кулак в стену у окна. Разбитые костяшки заныли, отрезвляя разум. Для дочерей он был лучшим в мире папой, для матери — великовозрастным упрямым болваном, нуждающимся в ее "чутком руководстве", для Джимджеммайлы... покровителем и другом, готовым поддержать в любой ситуации. Лучше бы так все и оставалось. Но прошлого не изменить. Кем дьер Аттамс не был ни для кого и никогда, так это жалким подобием человека, на которое он больше всего походил сейчас. Хватит пить! Пора взять себя в руки. И в первую очередь поставить на место вездесущую дьеру Ганн.

Откинув со лба прядь спутанных волос, мужчина резко развернулся и решительно направился к двери, но на пороге зачем-то оглянулся. Взгляд невольно привлек комок, темнеющий под кроватью. Вернувшись, он подобрал его, да так и замер посреди комнаты, держа в руках находку. Чулок. Простой полосатый чулок. Всего один, но такой... бесценный. Спрятав последнее, что осталось от его Майлы, в нагрудный карман поближе к сердцу, Этьен вышел из комнаты ведьмочки. Пройдя по широкому коридору, зачем-то заглянул в пустующую детскую, потом спустился на кухню, где очень удачно обнаружились свежий хлеб и кусок холодного мяса. Наскоро сделав себе пару больших бутербродов, мужчина отправился в кабинет к накопившимся пустым бутылкам и стопкам бумаг, первые из которых следовало выкинуть, вторые — разобрать. Дверь тихонько скрипнула, пропуская хозяина. Очутившись в полумраке хорошо знакомого помещения, он, не зажигая верхний свет, прошел к удобному кожаному креслу и опустился в него. Затем достал из ящика массивного стола коробку с желтой свелью, сыпанул горсть пыльцы в прозрачный плафон настольной лампы. Вспыхнувший ночник озарил рабочее место дьера оружейника, а заодно и добавил четкости интерьеру. В углу за диваном мужчине померещилась чья-то тень, стремительно метнувшаяся к окну. Чуть колыхнулась портьера, демонстрируя приоткрытую створку.

"Сквозняк! "— решил Этьен, застегивая верхние пуговицы рубашки. Светло-серой, как и его заметно прояснившиеся глаза. Серой, как и большая часть вещей в гардеробе одного из самых искусных магов металла в Готрэйме. Хозяин дома сгреб в принесенный с кухни мешок пустые бутылки, сложил в аккуратную стопку раскиданные по столу листы и... замер. Серебряное ожерелье с заключенными в оправу кусочками зеркал, которое он сделал своими руками и подарил Майле на выпускной в школе ведьм, пропало. Последние дни он сидел тут, пил и бессмысленно крутил его в руках, думая о ней. Потом оставил среди бумажного хлама и ушел в ее комнату. И теперь на месте исчезнувшего украшения красовалась лужица пролитого вина, а рядом с ней отчетливо виднелись следы похитителя.

Дьер Аттамс прищурился, побарабанил пальцами по столу и вместо запланированной работы с документами... отправился бриться.

Два часа спустя в другом районе города...

В кладовке оказалась целая куча полезного хлама. Благодаря прежним хозяевам похоронного бюро к ночи комнатка под крышей приобрела странноватый, изрядно потрепанный, но вполне жилой вид. В углу, за выдвинутым в качестве ширмы стеллажом разместился старенький матрас в компании с пестрым лоскутным одеялом и валиком с дивана. Окошко обзавелось "веселенькой" занавеской из погрызенного мышами черного бархата, стол — скрипучим стулом с подозрительной дырой в высокой спинке, прозрачным фужером, сияющим внутри благодаря крупицам свели, а главное, симпатичным зеркалом на кованой ножке. Для лиловых магов зеркала имели особое значение и служили им талисманом удачи. Да и для работы эти отражающие поверхности были просто необходимы, ведь на ощупь сам себе новое лицо не сделаешь.

Перед закованным в серебряную раму другом каждой девушки (а порой и злейшим врагом — в зависимости от внешности) Джемма сидела уже часа два, примеряя одну за другой все новые "маски". После разговора с дьером гробовщиком на предмет лежавшего в подвале мертвеца ведьмочка никак не могла уснуть, хотя мышцы и ныли от усталости. А может, она просто выспалась впрок в гробу под действием запрещенного зелья, которое сумела раздобыть ее всемогущая родственница, желая помочь то ли ведьмочке избавиться от ухаживаний своего сына, то ли сыну выкинуть из головы беспреданницу-подопечную. Или эта бессонница — результат нервной встряски? Точной причины девушка не знала. Да и не очень-то она ее волновала. Думать об опекуне Джемма себе запрещала, потому что сердце начинало болезненно сжиматься, и вовсе не от ненависти. Мысли же о Грэнне Ганн то и дело скатывались к теме откупных храму Саймы, и от этого тоже ныло в груди, правда, теперь причиной являлись ожидание и страх. Хоть пожилая дьера и не нарушала никогда данное ею слово, кто знает... ведь все случается впервые.

И почему на нее не пал жребий богини-матери Марны, покровительницы всех магов? Ну, или хотя бы бога-отца Жиля. Ведь после работы в их грамах жрецы не отбирали дар у своих бывших служек. У Саймы же были иные правила. Поэтому идти в послушницы к богине смерти ведьма совершенно не желала. Это означало полный крах ее мечтаний. Каждый год в храм богини-сестры забирали несколько колдуний, выбирая их наугад из общего списка одаренных девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати двух, населяющих Готрэйм и близлежащие деревни. Эти несчастные проходили обряд посвящения, который лишал их магических способностей в пользу "прожорливого" до чужих чар алтаря смерти, а заодно отнимал и память, превращая в послушных кукол, призванных ближайшие десять лет служить верой и правдой Сайме.

По окончании этого срока женщинам давали выбор: вернуться к мирской жизни или остаться и дальше в рядах храмовников. Первым возвращали память, но не дар. Да только куда с этой памятью и с потерянной молодостью идти? Разве что сесть на шею родственникам или попробовать выучиться какому-нибудь ремеслу, да только удовольствия от подобных перспектив было немного. Джемме нравилось колдовать, она обожала свой лиловый дар, полностью раскрывшийся лишь недавно, после ее совершеннолетия, и мечтала довести до совершенства свои умения, чтобы "рисовать" не только кратковременные "лики", но и постоянные — те, которые срастаются с телом, изменяя его, и становятся настоящей внешностью, а не "маской".

Девушка всегда думала, что ей несказанно повезло родиться лиловой ведьмой. Она прекрасно относилась к зеленым магам, серым, красным, золотым и прочим, но свой цвет любила больше других. Пожалуй, лучше лилового, по ее мнению, был только редчайший изменчивый, позволявший носителю сочетать в себе магические способности разных видов и окрасок.

— А если так? — пробормотала сидящая у зеркала ведьмочка.

Указательный пальчик прочертил дугу, почти касаясь лица. Бровь под воздействием исходящей от него лиловой дымки послушно изогнулась, принимая заданную форму. Палец выписывал линии, круги и восьмерки, переплавляя исходные черты. Уголок глаза опустился, веко потяжелело, ресницы поредели, на щеке образовалась ямочка, нижняя губа надулась, став заметно толще верхней. Джемма с интересом следила за метаморфозами, которые отражало зеркало с треснувшим верхним уголком, но результаты опять были не те. Оставшаяся неизменной правая половина лица все равно выглядела куда живей и симпатичней наколдованной.

Дар лилового мага требовал практики и исключительного чувства меры. Вот стихийники, к примеру, ценились в зависимости от силы, ведь чем ее больше, тем мощнее воздействие, а значит, и заряженного лаурила маг может много произвести за сутки. Для иллюзий же гораздо важнее была точность. Неловкое движение, и вместо миндалевидного разреза глаз на лице клиента нарисуется косоглазие, лишняя капля магии — и брови уползут к вискам, а ресницы вымахают так, что и веки не поднимешь. А если с вложенной силой переусердствовать всерьез, на что, впрочем, были способны далеко не все лиловые чародеи, то прежнюю внешность и вовсе не вернешь. Впрочем, некоторым такие длительные "маски", плавно переходящие в постоянные, очень даже требовались. Они ведь не только меняли облик, но и убирали морщины, надолго сохраняя молодость. И хотя годы брали свое даже при наличии стойкой иллюзии, процесс старения заметно замедлялся. Но природа не терпела вмешательств, а потому мстила людям, которые подвергали себя подобным процедурам, тем, что лишала их детей возможности повторить черты измененного родителя. Ни прежние, ни нынешние. Маска — она и есть маска, по наследству не передается.

Проще всего ведьмочке удавалось копирование. Именно так она и поступила днем, воскресив в памяти образ знакомой девушки, год назад переехавшей с семьей на материк, и до мельчайших деталей повторив ее внешность. Куда труднее было "нарисовать" абсолютно новый лик, а еще сложнее — лицо, которое будет выглядеть настоящим. Для этого кроме магии требовался еще и опыт. У Джеммы "маски" пока получались не очень естественные. Слишком красивые, чересчур правильные... сказывался недостаток практики.

В устах лектора — дьеры Крю — все звучало так просто.

"Помните, девочки! — постоянно повторяла она. — Люди несовершенны! Один глаз чуть-чуть больше другого, слегка кривоватые зубы, след от прыщика на щеке — и ваша маска будет живее всех живых!".

Легко сказать, угу... А на деле получаются или идеальные куклы, или уродливые монстры! Придется пока ходить с позаимствованной внешностью блеклой блондинки. И тренироваться, тренироваться, тренироваться... чтобы рано или поздно стать настоящим мастером своего дела и, быть может, получить после решающего экзамена перстень Аза. Такой же, как был у Клариссы. Джемма печально вздохнула, вспомнив покойную сестру, ее дочек и их отца, затем решительно тряхнула волосами, отгоняя грустные мысли, вытащила спрятанную под столом остроконечную шляпу, которую так и не отважилась выбросить, и водрузила ее на голову. Пару минут она любовалась своим отражением и... вернув лицу исходный вид, снова начала создавать иллюзию. Практиковаться в похоронном бюро дьера Дорэ ведьмочка надеялась на покойниках, но, судя по всему, придется делать это на себе, ибо гробовщика куда больше интересуют развитие ее кулинарных способностей и физические упражнения со шваброй, нежели таланты лилового мага.

Через час...

В тишине чердачной комнаты раздался противный скрежещущий звук. Джемма замерла, прислушиваясь. Что это? Нечисть какая-то? А может, противный рыжий почтовик?

"Пш-ш-ш!"— за скрежетом последовало шипение.

Ведьма встала из-за стола и огляделась: занавеска, диван, стеллаж, матрас, камин, а в нем...

— Аа-а-а! Змея! — заорала девушка, запрыгивая на стол. В глубине почерневшего от сажи очага действительно шевелилось что-то узкое и длинное. Это что-то мерно раскачивалось, спускаясь из дымохода. Точно змея! Здоровая! Полосатая! Э-э... Полосатая?

"Змея" плавно опустилась на дно пустого камина, а вслед за ней из трубы вывалился чихающий черный комок.

— Ви?! — недоверчиво воскликнула Джемма и, спрыгнув на пол, рванула к очагу. — Ви! Моя милая, хорошая, маленькая Ви! — счастливо приговаривала она, тиская чумазую кошку, сжимавшую в зубах чулок хозяйки. — Вишенка! Нашла, моя хорошая! Не забыла, не оставила...

Дверь хлопнула, открываясь с ноги.

— Что здесь происходит? — грозно вопросил с порога дьер гробовщик, поудобней перехватив свою трость. — Грабители? Храмовники? Род... — он запнулся, уставившись на перепачканную сажей ведьму, стоящую напротив камина с черным комком в руках.

— Мяу! — раздалось в повисшей тишине.

— Ну конечно! — протянул мужчина, расслабляясь. — Ведьма есть, колпак есть, только черного блохастого клубка шерсти и не хватало!

Джемма хотела тоже жалобно мяукнуть, но промолчала, только стянула с головы шляпу и спрятала ее за спиной. Эдгард перевел взгляд с вырывающегося зверька на искаженное чарами девичье лицо и задумчиво прищурился.

— Ну-ка, дай сюда! — протянув руку к животному, сказал он. — Кот или кошка?

Вишенка в мужских ладонях затихла, поджала хвостик, скрестила передние лапки. Ушки медленно опустились, в больших зеленых глазах, почти таких же ярких, как и у ее хозяйки, отражалась трогательная беспомощность, и даже маленькие острые рожки будто бы втянулись в пушистую шерстку.

— Кошка, — сам себе ответил дьер Дорэ. — Хитрая маленькая киса, — добавил чуть мягче, вертя в руках изучаемый объект. Та, прикинувшись плюшевой игрушкой, продолжала стойко молчать. — Еще и бракованная! — заявил мужчина, задержав взгляд на чуть более светлом пятне вокруг левого кошачьего глаза. По-настоящему ценными представителями рогатых кошачьих считались только однотонные особи, примесь же других цветов в окрасе свидетельствовала об ослаблении магического зрения животного.

— Вишня не бракованная! — возмутилась ведьмочка, пытаясь отобрать у хозяина свое четвероногое сокровище.

— Как-как? — гробовщик посмотрел на девушку, потом на кошку и рассмеялся. — Вишня? Эту шерстяную варежку зовут Вишней? Мда-а-а, — протянул он. — Ну и привалило мне "счастье" в гробу. Лиловая ведьма с именем, похожим на сладкий джем, и ее кошка-ягодка. Нарочно не придумаешь!

— Я...

— Вымыть! — распорядился Эдгард, возвращая животное хозяйке и брезгливо отряхивая вымазанные сажей ладони. — Чтобы у себя в кабинете, спальне и на рабочей территории я это мелкое чудовище не видел! — проговорил он тоном, не терпящим возражений. Потом развернулся и направился к двери, но на пороге чуть помедлил, сказав: — Ах, да, ведьма! Через полчаса жду тебя в кабинете. Дело есть по твоей специальности.

"Неужели опять будет выспрашивать про иллюзии и утверждать, что тот рыжий парень на рынке — лиловый маг? — с грустью подумала девушка, глядя на захлопнувшуюся дверь. — Или ему после вскрытия трупа требуется уборка?"— вздохнув, она посмотрела на прижатую к груди кошку и улыбнулась:

— Ничего, Вишенка, уж вдвоем-то мы этого непробиваемого дьера как-нибудь да заставим признать наши таланты. Да? — Ви согласно мяукнула, мигнув тем самым глазом, что был в обрамлении темно-бордового, словно переспелая вишня, пятна, более светлого, чем остальной угольно-черный мех. — А что это ты принесла? Из моей комнаты утащила? — начала "щебетать" ведьмочка. — Как там Этьен? Он в порядке? А как... — Джемма замолчала, держа в руке грязный чулок, внутри которого мерно поблескивало ее ожерелье. То самое, что подарил ей опекун несколько месяцев назад. То, которое она так хотела забрать с собой в гроб, но дьера Ганн запретила. И вот оно здесь, с ней... благодаря Вишенке. — Спасибо! — В порыве чувств девушка крепко обняла кошку, чмокнула ее в нервно дернувшееся ухо и, лишь услышав сдавленный писк четвероногой любимицы, нехотя отпустила.

Еще через пару часов...

В Готрэйме уже светало, а в стенах похоронного бюро "Последний цветок" все еще горел свет. Джемма приладила к траурному венку последнюю ленточку с надписью "От скорбящих правнуков" и отошла на пару шагов, любуясь проделанной работой. Несмотря на навалившуюся усталость, ведьмочка была счастлива. Прошло чуть больше суток с момента преждевременного пробуждения, непредусмотренного планом, а у нее уже есть крыша над головой, бесплатное питание и возможность на практике применять свои магические способности. Жаль только, что денег нет. Небольшой мешочек с десятком золотых трэймов*, зашитый в подушечку, что лежала в ее лиловом гробу, бесследно исчез — наверняка, пока она спала "мертвым" сном, кто-то особо ушлый в лечебнице его заметил и вытащил. Деньги, конечно, дело наживное, но сейчас ведьме даже чулки было не на что купить.

Девушка покосилась на заштопанную наспех прореху на черно-лиловой коленке и тяжело вздохнула. Ничего! Лиха беда начало! Если подумать, то у нее есть все шансы на достойную оплату труда в недалеком будущем. Это с виду дьер гробовщик такой суровый, а в действительности человек хороший. Вишенку вон позволил оставить! Сокровище, а не работодатель! А что запретил кошке по дому бродить — так это конечно же временно. Джемме он тоже сперва сказал, что ее место — кухня, а дело — тряпка да кастрюля. И где сейчас тряпка, а где ведьма? Правильно — в рабочем зале ПБ. И не полы намывает, а профессионально растет!

Ведьмочка улыбнулась, потянулась, разминая затекшую спину, и покосилась на стойку с лентами у стены, за которой располагался рычаг подъемника. Посмотреть, что ли, как он работает? Нет, лучше дьера Дорэ не сердить понапрасну излишней инициативой. Во всяком случае, пока он дома. С этими мыслями девушка вышла из зала и направилась к лестнице. Но вопреки намерению подняться в свою комнатку, чтобы потеснить оккупировавшую матрас Ви, Джемма зачем-то пошла в подвал. Любопытство у них с кошкой было общей чертой и, как надеялась ведьма, отнюдь не той, которая их погубит.

"Я только одним глазком взгляну и все, — убеждала себя девушка, бесшумно спускаясь по деревянным ступеням. Туфли она по привычке сняла и теперь несла их в руках, намереваясь обуть внизу, чтоб ноги не сильно мерзли на холодных плитах каменного пола. — Ведь отчет о выполненном поручении — это достойный повод для позднего... вернее, раннего визита к хозяину, правда?"

Зеленоватый свет ламп в подвальных помещениях уже не пугал, а воспринимался неотъемлемой частью интерьера, который радовал чистотой, — можно было по праву гордиться проделанной за день работой. Ведьма уверенно шагала к приоткрытой двери, за которой несколько часов назад остался гробовщик в компании рыжеволосого трупа, и не боялась наступить в какую-нибудь подозрительную лужу.

— Повторяю: это твоя проблема! — долетел до слуха девушки голос хозяина. — Ты парень сообразительный, справишься!

Хм... это он так заработался, что с покойником беседует? Или слегка тронулся от одиночества в своей мрачной конторе? Если первое, то чашка травяного отвара, бутерброд и сон решат вопрос. А если второе — то она, Джемма, очень вовремя появилась в местном царстве тоски и уныния. Осталось только донести эту свежую мысль до дьера Дорэ, и можно смело требовать повышения жалованья! Ну, или для начала хотя бы появления этого самого жалованья в виде небольшого аванса.

Ведьмочка хотела постучать, но потом передумала, надеясь увидеть незабываемую картину "беседа мастера вскрытия с подопытным" во всей красе. Однако мечтам ее не суждено было сбыться: толкнув незапертую на засов дверь, она узрела отполированную до блеска поверхность, излучающую слабое мерцание. Взгляд девушки скользнул выше по забранной в белый металл шее, по гладкой коже подбородка, бледным губам и наконец добрался до лазурных глаз, обрамленных белоснежными ресницами. Джемма растерянно моргнула — и незнакомец тут же исчез.

Девушка шарахнулась назад в коридор и прижалась к стене. Эдгард, отложив тетрадь, в которую что-то записывал, устало потер переносицу и повернулся к ведьме:

— Ну что еще тебе надо, дьера "мне не сидится на месте"?

— Я это... закончила оформление гробов к утренней церемонии, — осипшим голосом проговорила она и невольно уставилась на блеснувший на пальце гробовщика перстень аза. Он по-прежнему был прозрачным, скрывая цвет магии, которой владел мужчина. Но ведьма не сомневалась больше в специфике его дара.

— Так иди спать, пока есть возможность! Дрыхнуть до обеда не дам! — распорядился хозяин, возвращаясь к своим записям. Поспать в это время он планировал сам, ее же хотел оставить принимать заказы.

— Дьер Эдгард, а вы... — Джемма помедлила, но все же рискнула продолжить, — вы ведь маг душ? Да?

Он поднял на нее вопросительный взгляд, чуть нахмурившись.

— Ну-у-у, — продолжила бормотать ведьма, — вот это вот странное, белое, с которым вы недавно разговаривали, это же душа?

— Белое? — вновь отложив тетрадь и развернувшись всем корпусом в сторону девушки, с неожиданным любопытством уточнил гробовщик.

— Это? — в унисон ему возмутился незнакомый мужской голос.

— Мама! — пискнула Джемма, прижав к груди туфли. — Оно разговаривает, — в ужасе прошептала она, озираясь по сторонам, но кроме живого хозяина и неживого мертвеца никого в комнате не увидела.

— Шла бы ты, девочка, спать, — покачал головой первый. — А то тебе уже не только души, а еще и мама мерещится! — изогнув губы в ироничной ухмылке, проговорил гробовщик.

— Брось, Гард! — возразил бесплотный голос. — Она меня видела.

— А ты заткнись.

— Видела-видела, — вопреки требованию не унимался невидимка. — Это такая редкость! — щеки девушки коснулось что-то холодное... Ладонь? Нет? Джемма замерла, временно перестав дышать. Незримые пальцы скользнули к подбородку, запрокидывая ее голову. — Скажи, ведьмочка, ты уже умирала? — шепот, коснувшийся уха, больше походил на шелест осеннего ветра, играющего жухлой листвой. И то ли из-за возникшей ассоциации, то ли еще по каким причинам, но девушке почудилось, что в комнате и правда пахнуло осенью. Не той ранней, что была на дворе, а холодной и пасмурной, мрачной и серой... осенью из далекого прошлого, которое она почти не помнила.

— Я не... — сглотнув, начала Джемма.

— Эл, отстань от нее! — гробовщик весь подобрался, будто готовился к прыжку. Черные глаза его сузились, черты лица заострились, а руки сжались в кулаки. Однако, несмотря на напряженную позу, мужчина не двинулся с места. Он просто смотрел на застывшую у коридорной стены девушку и кого-то еще... того, кого мог видеть только он, а не она.

— Не будь таким жадным, Гард. С друзьями принято делиться! — в голосе призрачного собеседника, словно грани первых льдинок в осеннем озере, сверкнули острые интонации далеко не мягкой иронии. — Когда еще мне выпадет шанс пообщаться со столь прелестной особой. Тем более без нарушения правил. Она ведь уже поцелована смертью.

— Подавай в отставку и общайся, сколько влезет! — мрачно проговорил гробовщик и, оттолкнувшись от края стола, направился к ним.

— Завидовать нехорошо!

— Зариться на чужое тем более, — не меняя тона, заявил Эдгард.

— Да кто зарится-то? Я же так... просто поговорить, — примирительно сказал голос.

— А... — сделав первый решительный вздох после продолжительной задержки дыхания, вмешалась в их диалог ведьма. — А можно я спать пойду? — жалобно прошептала она, чуть отклоняясь от невидимой руки, продолжавшей поглаживать ее щеку.

— Иди! — разрешил хозяин. Хотя скорее уж приказал, только улизнуть от наглого "призрака" оказалось не так-то просто.

— Куда? — возмутился тот. — А поцелуй на прощание?

— А? — выдохнула Джемма.

— Не смей! — заорал гробовщик.

Но губ девушки уже коснулось что-то холодное. Ведьма перепугано замычала, пытаясь вжаться в стену. Воздух перед ее глазами задрожал, стал словно плотнее, побелел и через пару мгновений превратился в высокого белокожего парня в того же цвета латах. А ледяное прикосновение переросло в жаркий, жадный поцелуй.

— Ну ты... Совсем обнаглел, Эл! — как сквозь слой ваты донесся до Джеммы возглас Эдгарда.

— Хватит придираться, Гард, — сказал голубоглазый парень, оторвавшись от губ внезапно озябшей девушки. От него по-прежнему веяло холодом, но теперь он был видим и осязаем. Мягкое свечение, исходящее от фигуры, этому ничуть не мешало. — Всего лишь невинный поцелуй жнеца, чтобы девочка видела, с кем разговаривает.

"Жнеца, — пронеслось в голове ведьмочки, — меня только что поцеловал жнец! Мама дорогая... а я еще жива или уже нет? Может, дьер гробовщик потому так странно на меня и смотрит: прикидывает, на какой стол класть новый труп?"

— Невинный, угу, — с легкой толикой сочувствия глядя на дрожащую помощницу, покачал головой брюнет. — А если бы она прямо тут от этой невинности померла? — обратился он к блондину.

— От восторга? — белые губы собеседника сложились в самодовольную улыбку.

— От страха, идиот! — закатил глаза гробовщик. — Да отойди ты от нее, заморозишь же! Кто потом будет ее от простуды лечить?! — жнец хотел что-то сказать, но хозяин ПБ продолжил свою тираду, не дав ему вставить и слова. — Зачем ты вообще к ней полез? Она же теперь на всю жизнь проклята тем, что будет видеть таких, как м... ты!

"Значит, я жива", — с облегчением подумала Джемма.

— Она и так видела, — отступив от нее, возразил тот, кого дьер Дорэ называл Элом.

— Мельком. В ее прошлом имел место мимолетный "поцелуй смерти", а теперь...

— Э-э... поцелуй смерти? — стараясь усмирить стучащие то ли от холода, то ли от нервного потрясения зубы, пролепетала ведьма. — Я слышала, что так жнецы убивают тех, кому пора за полог Саймы. А вы... — передернув плечами, девушка посмотрела на беловолосого. — Вы всех ТАК целуете? — от воспоминаний о сморщенных лицах старушек в зале наверху, ее слегка замутило. Если этот "ледяной рыцарь" в сверкающих доспехах и длинном белом плаще и в их уста так же страстно впивался, то...

— Так, моя милая, в губы я целую, — оборвал полет ее фантазии жнец, — только хорошеньких девушек! Остальных — исключительно в лоб, — он ласково улыбнулся ей и, подмигнув, добавил: — Будь добра, красавица, организуй нам чайку... с вареньем?

Джемма, как зачарованная, медленно отлепилась от стены, развернулась и пошла по коридору к лестнице, но, не дойдя до нее нескольких шагов, остановилась, оглянулась и спросила:

— А разве жнецы едят варенье?

Там же...

Как только шаги девушки затихли, жнец осторожно прикрыл дверь и, пройдя к свободному столу, расположенному по соседству с тем, на котором лежал украшенный Y-образным швом труп, присел на край металлической столешницы и вкрадчиво поинтересовался у бывшего сослуживца:

— И что это сейчас такое было, Эдгард Хладнокровный?

— Что именно, Элрой Стальной?

— Что-что! Весь этот пафос и наигранное возмущение... ты ведь даже пальцем не пошевелил, когда я ее целовал. А сколько было воплей по этому поводу, — скрестив на груди руки, проговорил блондин. — Почему, кстати, не остановил?

— Думал, — разглядывая тело доставленного горгонами покойника, ответил гробовщик.

— О чем? — когда пауза излишне затянулась, напомнил ему Эл.

— О том, какой вариант меня больше устроит: то, что Джемма будет видеть жнецов, или то, что нет.

— Судя по всему, второй, — усмехнулся блондин, поправляя металлический наплечник. — А собак на меня зачем спустил? Чтобы девчонка тебя защитником считала?

— Чтобы не считала равнодушным монстром. Во всяком случае, пока.

— А потом, значит, можно и монстром?

— Даже нужно. Но, как ты верно заметил, только потом, — натянуто улыбнулся ему хозяин ПБ.

— А эта...

— Джемма, — подсказал Эдгард.

— Хм... Джем-м-ма, — словно пробуя на вкус ее имя, протянул визитер. — Милое имечко, сладкое... Люблю десерты. Так эта клубничная девочка у тебя служанкой работает?

— И служанкой тоже. А почему клубничная?

— Потому что вкусная, — облизав белые губы, все еще хранившие след поцелуя, жнец опустил ресницы. — Любовница? — хитро улыбнулся он.

— Не твое дело, Стальной! И хватит уже рассиживаться на моем столе, — подойдя к гостю, мужчина бесцеремонно столкнул его с облюбованного места. — Иди давай... если не хочешь разозлить Дис. Работа не ждет. Я не собираюсь искать Варфаламею. Ни по старой дружбе, ни за твои красивые глаза, ни...

— А за сокровища капитана Бристоука?

— Это еще кто? — вздернув черную, как бархат ночи, бровь, спросил гробовщик.

— Один довольно известный пират, — пожал плечами собеседник. — Я его прогнившую душонку забирал некоторое время назад, а он мне с чего-то вдруг решил поведать о кладе, спрятанном в скалах Корлуна*.

— Так вот вдруг и решил? — недоверчиво прищурился Эдгард.

— Именно, — отведя сияющий неземной лазурью взгляд, отозвался жнец. — Я поклянусь своей службой, что скажу, где хранится подлинная карта пиратских сокровищ, если ты поможешь мне найти эту многоликую тварь. Послушай, Гард... из-за нее погиб твой рыжий парнишка? — блондин кивнул на юношу на столе. — Узнаешь почерк хорошо известной нам лиловой ведьмы? Ну же... сокровище, благородное дело... соглашайся! — гробовщик молчал, и Элрой, вздохнув, продолжил: — Я так понял, что благими делами Эдгарда Хладнокровного не соблазнить.

— Я не спал больше суток... для моего человеческого тела это слишком. Так что поверь: сейчас меня ничем не соблазнить, — криво усмехнулся брюнет.

— Даже местью? — не сдавался гость. — Ведь это из-за Варфаламеи ты вылетел из жнецов.

— Иди работай, Эл, — скрипнув зубами, посоветовал гробовщик.

— Да я бы ушел, — как-то понуро отозвался блондин. — Только Дис поручила мне отвести за полог именно Варфаламею. А я ее не чувствую. То есть совсем, будто и нет мерзавки среди живых, — тихо закончил он.

— Ба-а-а! — протянул дьер Дорэ, пакостно ухмыляясь. — Так ты, Элрой Стальной, очередной кандидат на преждевременную отставку? — он откровенно заржал, любуясь кислой физиономией бывшего соратника.

— Зря радуешься, — сдув со лба длинную прядь сияющих белизной волос, сказал жнец. — Уволят — к тебе приду и буду нависать над душой молчаливым... или не очень молчаливым укором.

— Гремя цепями... то есть доспехами и пугая мою ведьму? — в черных глазах мужчины прыгали смешинки.

— Обязательно, — согласно кивнул блондин и широко улыбнулся.

— Тащи сюда пиратскую карту, Эл — ржавый гвоздь, — вспомнил одно из смешных прозвищ друга Эдгард и, немного помолчав, сдался: — Так и быть, обсудим условия нашей сделки.

Вообще-то дьер Дорэ был богат. Даже очень богат, и по большей части не из-за доходов похоронного бюро. Работа здесь являлась для него удовольствием, ну а состояние накручивалось за счет выгодных вложений и банковских процентов. Однако помогать кому-то, пусть даже не постороннему чел... эм... жнецу, за просто так было не в духе расчетливого гробовщика. Сокровища? Что ж, пусть будут сокровища! Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Ваш чай, — открыв носком туфли дверь, в комнату вошла Джемма.

— А почему только две кружки? — удивился жнец, спрыгивая с высокого стола. — Разве ты не составишь нам компанию, сладкая девочка?

"Он это серьезно? С воплощенной смертью чаи гонять — задачка не для моего усталого рассудка, — мысленно вздохнул ведьмочка, аккуратно поставила поднос на стеллаж, бочком обошла мерцающего гостя и встала рядом со своим хозяином. — Сладкая... и этот туда же! Может, стоило настоять на сокращении Майла, а не Джемма?"

— Что-нибудь еще, дьер гробовщик? — сказала она вслух.

— Нет, дьера ведьма, иди поспи пару-тройку часов, потом приготовишь мне завтрак, сходишь на рынок за продуктами и посидишь за стойкой в приемной. Деньги и список продуктов я занесу тебе чуть позже.

Девушка кивнула и под внимательным взглядом Элроя, от которого бежал холодок по коже, выскочила за дверь.

Глава 4

На торговой улице...

Четыре стальса* выторговала у зеленщика, еще два у мясника... такими темпами через полгодика как раз получится на новые чулки наэкономить. Джемма тяжело вздохнула, перекинула корзину с покупками в другую руку и уныло побрела дальше. Это чудовище, которое она по наивности успела счесть приличным человеком, заявилось с проклятым списком, едва утро вступило в свои права. Поспать ведьме удалось всего часа полтора, не больше. И теперь уже вряд ли получится добраться до вожделенного матраса раньше полуночи. Ведь надо приготовить обед и ужин, помыть полы в рабочем зале и других помещениях, а также встретить потенциальных клиентов в приемной, чтобы, не приведи Марна, не упустить ни одного из них.

Покойников дьер гробовщик любил почти так же, как тишину. Без них, как он выразился вчера, ему, видите ли, скучно. Да и репутация заведения требовала своевременного и качественного проведения заказанных мероприятий. А из этого следовало, что Джемме придется весь день курсировать между плитой, шваброй и скорбящими родственниками, к которым, по словам Эдгара Дорэ, еще и особый подход нужен. Маг душ, мастер вскрытия... человек, который водит дружбу со жнецом смерти. Мама дорогая, и вот это ее новый хозяин?!

Ведьмочка вздохнула, продолжая устало плестись по многолюдной улице к лавке молочника. Было немного обидно, ведь пока она тут работает, кудрявый деспот благополучно отсыпается в своей спальне. Проследив за церемонией прощания родни с двумя усопшими старушками, он отправил катафалк с гробами и специально нанятыми носильщиками на кладбище, а сам заперся в кабинете с горгоном, пришедшим по поводу рыжего парня. После чего проводил облаченного в форму гостя до порога, закрыл за ним дверь и, сожрав остатки приготовленного Джеммой завтрака, отправился отдыхать. Несправедливо! Но с начальством, как говорится, не поспоришь. Хотя... еще пара-тройка таких "веселых" рабочих дней, и можно будет смело идти к дьеру эксплуататору с требованием... нет, с просьбой о повышении зарплаты и об авансе. Ведь общаться с заказчиками в потертом и местами заштопанном платье горничной — нехорошо для такой уважаемой конторы, как "Последний цветок". Именно! Вот эту умную мысль девушка и преподнесет своему хозяину через неделю. Нет, через три дня... да лучше завтра! Или сегодня вечером, когда он выспится, вкусно поест и получит в свои загребущие лапы свеженького покойничка, тело которого должны привезти из лечебницы к обеду. Во всяком случае, именно так обещал Джемме убитый горем сын умершего, приходивший час назад, чтобы заказать богатую похоронную церемонию для любимого отца.

"Итак, всего пока шесть стальсов, — вернулась к финансовой теме ведьма. — Мало. А будет вожделенный аванс или дьер Дорэ пошлет меня с этой просьбой куда подальше — неизвестно, — она запустила руку под ворот старенького жакета, накинутого поверх коричневого платья, и принялась перебирать пальцами изящное ожерелье, которое ночью принесла в чулке Вишня. — Что если заложить его? — девушка вздохнула, расставаться со своим памятным сокровищем ей не хотелось. Все девчонки завидовали, когда она пришла на выпускной бал с этим восхитительным украшением на шее. Этьен сделал его сам, использовав вместо драгоценных камней тончайшие зеркала, в которых, как известно, обитают отражения духа-покровителя лиловых магов. — Как отдать такое ожерелье в ломбард? А вдруг не будет возможности выкупить или еще какая напасть... Нет уж! Лучше в драных чулках похожу и в этом жутком тряпье, если дьер гробовщик сам не раскошелится на новую форму для своей помощницы".

Принятое решение согрело душу, а гладкий металл украшения потеплел в пальцах. Если бы не пестрые витрины, зазывавшие своим ассортиментом, настроение ведьмочки повысилось бы еще больше. А так... оставалось идти и тихо вздыхать, пропуская вперед торопливых прохожих. Ну, и обдумывать заодно: как бы раскрутить хозяина на скорую оплату ее услуг, при этом не вызвав его недовольства. Ведь оказаться на улице, лишившись возможности практиковаться в магии иллюзий, Джемма не желала. Ей просто хотелось немного разнообразить свой скудный гардероб да наконец положить в рот дольку шоколада, который принципиально не ел дьер Дорэ. Эх... Неужели этот "деревянный" тип не понимает, что молодая девушка просто не может существовать без конфет, лент, духов и прочих милых сердцу безделушек? А главное, без чулок!

Поравнявшись с витриной, которая еще вчера привлекла ее внимание, ведьма застыла и, практически прильнув носом к стеклу, принялась жадно разглядывать выставленные образцы, стараясь игнорировать ценники. Никогда прежде не нуждаясь в деньгах, на такие вот маленькие бирочки с противными надписями она ориентироваться не привыкла. А теперь эти мерзкие цифры отравляли все удовольствие от созерцания. Полгода копить, не меньше! А на те, из черно-лилового кружева ручной работы, так и вовсе года два откладывать стальсы придется! Правда, такие чулки только на романтический ужин с любимым мужчиной и оденешь, но... до чего же красивые!

Джемма заставила себя отвернуться от воплощенного соблазна за стеклом и поспешила прочь, крепко зажав в ладони мешочек с оставшимися деньгами. И, как это всегда и бывает, тут же налетела на прохожего, оттоптав ему ногу.

— Простите, дьер, я не видела... — начала оправдываться она, поднимая взгляд от серой шелковой рубашки, в которую чуть не уткнулась носом, к лицу пострадавшего от ее башмака мужчины, и умолкла. Безразличный взор льдисто-серых глаз скользнул по ее невзрачной личине и замер в районе шеи. — Ой! — растерянно пискнула ведьма, рефлекторно стягивая ворот жакета там, где мог виднеться кусочек ожерелья. Она отступила на шаг, другой рукой прижимая к груди корзину. — П-простите! — пробормотала, запинаясь, и крикнув неестественно высоким голосом: — Я очень, очень тороплюсь! — резко развернулась и пошла по улице, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Сердце бешено колотилось, в висках стучало, а перед глазами все плыло. Джемма двигалась, словно в тумане, инстинктивно огибая живые препятствия. В голове ее царил хаос, множество противоречивых мыслей смешались в одну неразборчивую "кашу", и единственной здравой идеей среди всего этого безобразия было — "Бежать!"

Дьер Аттамс, чуть склонив к плечу голову, посмотрел вслед удаляющейся блондинке с неестественно прямой спиной и какой-то странной походкой, после чего решительно развернулся и вместо того, чтобы продолжить путь на назначенную в соседнем доме встречу, медленно двинулся за незнакомкой, на ходу пытаясь понять, зачем ему это нужно. Внутреннее чутье буквально вопило: "Не упусти!", а здравый смысл продолжал анализировать ситуацию со всей присущей ему скрупулезностью. Девушка, служанка, совсем еще молоденькая, довольно бесцветная, если не сказать — страшненькая... С несколько кривоватым, словно помятым спросонья лицом, левым глазом, отливающим зеленью, странной реакцией на безобидное происшествие и... блеснувшим из-под ворота ожерельем.

Майла?

Сворачивая за угол, Джемма не выдержала и обернулась. Заметила идущего в некотором отдалении Этьена и невольно ускорила шаг. Он ведь не мог ее узнать? Конечно, "маску" она с недосыпа наложила не идеально, но ведь не настолько, чтобы та испарилась в самый неподходящий момент. Не мог он увидеть в этой бледной горничной прежнюю Джимджеммайлу! Не мог, и все тут! Но... почему тогда преследует? А может, ему просто в эту же сторону?

Девушка скользнула за угол очередного дома, а дьер оружейник все так же тенью шел за ней. Закусив губу от нервного напряжения, ведьмочка прибавила шагу. Арка, захламленный дворик, еще одна арка... и вот Джемма уже почти бежит по узкой улочке мастеровых. К сапожнику, что ли, заглянуть? Ага, за шесть стальсов полшнурка купить, если хватит! Поворот — снова торговый ряд и толпа праздно шатающегося народа. Может, здесь удастся оторваться?

— Простите! — прошептала Джемма, протискиваясь между спорящими мужчинами. — Извините! — вывернулась в последний момент из-под колес экипажа, но свою нелестную характеристику из уст возницы не дослушала, ибо спешила. — Фу! — двинула не до конца укомплектованной корзиной по носу оскалившей зубы собаке. — Брысь! — крикнула едва не попавшему под башмак полосатому коту. — То есть, пожалуйста, пропустите, — исправилась на бегу, помня о том, что кошки даже смешанных окрасов — существа непростые.

Девушка неслась по улицам и дворам, то и дело натыкаясь на препятствия. А перед дьером Аттамсом, как назло, подобных помех не возникало. Ну конечно, высокий представительный мужчина в дорогом темно-сером костюме, расстегнутом из-за жаркой погоды, — это не невзрачная девица с облезлой корзиной. Его и пропустить можно! Нет в мире справедливости!

Не выдержав гонки, Джемма юркнула в первую попавшуюся подворотню и припустила со всех ног до ближайших зарослей: больших, раскидистых, с ажурной лавочкой поблизости. Самое место для того, чтобы затаиться, спрятавшись за пышной листвой. Да простят ее местные садовники, но другого варианта отделаться от опекуна девушка не видела. Во дворе, к счастью, было безлюдно и тихо. Ветки довольно высоких кустов, в гуще которых затаилась Джемма, неприятно кололись и рвали старенький наряд, но ведьмочка стоически сносила эти неудобства, мысленно умоляя Этьена пройти мимо. Или все-таки не проходить? В потоке противоречий, "наводнивших" ее голову, разобраться было сложно.

Дьер Аттамс мимо не прошел. Зайдя в тихий двор, он огляделся и, прищурившись, неспешной походкой направился к кустам. Плавные движения, в которых удивительным образом сочетались сила и грация, завораживали. Девушка, словно зачарованная, неотрывно следила за мужчиной из своего зеленого укрытия и... ждала. Один удар сердца, второй... он все ближе, еще каких-то пять-шесть широких шагов, и ей уже не ускользнуть. Зачем она вообще побежала, глупая? Надо было разыграть неуклюжую дурочку, которая впервые видит дьера оружейника. А ожерелье... ну почему не сказать, что ночью на кладбище подобрала бесхозную кошку с чулком. Угу... ночью! На кладбище! Самое место для благопристойных девиц. Пф-ф-ф, и почему в голову лезут лишь одни глупости? Да и сидеть в кустах, на которых разве что табличка не висит "лучшее место для игры в прятки", — тоже верх сообразительности!

— Дьера? — тихо позвал Этьен. — Вы здесь, дьера? — повторил он чуть громче, остановившись напротив скамьи. А голос-то какой! Вкрадчиво-мягкий, даже ласковый... И на бледных губах улыбка: легкая, едва заметная, но такая искушающе-коварная, что Джемма невольно поблагодарила куст за его колючесть. Отрезвляют, знаете ли, острые ветки от гипнотического воздействия, которое оказывает на нее этот мужчина.

"Врать... нагло врать, не глядя в глаза, — мысленно настраивала себя ведьма. — Скажу, что он похож на кого-то, кто меня обидел... Такие же пепельно-русые волосы, в которых едва наметилась седина... Седина?! О С-с-сайма! Не из-за моих ли похорон она там появилась? — укол совести оказался куда более болезненным, чем укол ветки. — И лицо осунулось, заострилось... а в глазах словно навечно прописался серый лед..."

— Я-то здесь, — женский голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Джемму насторожиться. — А ты почему тут, а не в назначенном месте, дьер оружейник? — в речи незнакомки проскользнули насмешливые нотки. Ведьмочка вытянула шею, стараясь рассмотреть ее, хотя и рисковала при этом засветиться сама. Однако любопытство оказалось сильнее осторожности.

— Дьера Олли-о*, вы тоже предпочитаете шумным улицам тихие дворы? — Этьен подарил подошедшей к нему девице такую красивую и располагающую улыбку, что Джемма вновь закусила губу, на этот раз от досады.

Она никогда раньше не видела эту рыжеволосую Олли-о, а он ей так улыбается, будто они давно знакомы. Неужели роман? Пока подопечная в гробу... нет, в лечебнице... да нет же! Еще до лечебницы, значит, у них отношения завязались. А она, а он... В порыве раздражения ведьмочка слишком резко дернула ожерелье, которое опять неосознанно теребила пальцами, и порвала его. Звякнув, украшение упало на руку.

"Ну все, заметят!"— вынесла себе вердикт беглянка.

— Майла? — Этьен уставился на кусты.

— Это кот, — махнув рукой в тонкой перчатке на выпрыгнувшее из зарослей животное, сказала рыжеволосая. Усатый зверь предупреждающе зашипел, проследив за движением ее узкой ладони. Желтые глаза его сузились, а шерсть на загривке встала дыбом. Кошачьи недолюбливали оборотней, а загадочная Олли-о, судя по вертикальным зрачкам и приставке к имени, была именно из них. — Идем, дьер оружейник, — игнорируя поведение кота, предложила девушка и, взяв мужчину под руку, повела его к арке. — Ты хотел обсудить со мной что-то очень важное...

Джемма с силой сжала порванное ожерелье, неотрывно глядя вслед удаляющейся парочке. Оба высокие, статные... и двигаются в унисон, словно давно привыкли так прогуливаться. Она с внешностью хищницы, красивой и опасной. А он... Он даже не обернулся! Ни разу! Так и ушел, тихо переговариваясь с этой долговязой акулой, безвкусно одетой в мужской костюм. Ну ладно, не безвкусно, но ведь и не по последней моде! Да и акулы, увы, не на "о" начинаются. Тогда какая у нее вторая ипостась? Орлица? Ослица? Обезьяна рыжая! Криво усмехнувшись своим мыслям, ведьмочка грустно вздохнула.

Может, зря дьера Ганн беспокоилась за доброе имя семьи и помутившийся разум ее глупого сына? Не нужна ему молоденькая сестра покойной жены, у него вон целая дева-оборотень есть! А она, Майла, была всего лишь забавной игрушкой для скучающего взрослого мужчины. Настроение девушки окончательно испортилось. Посидев еще какое-то время в кустах, Джемма подняла с земли корзину и выбралась на свет, отряхивая платье. Лежащий на скамье кот тихо мявкнул, привлекая к себе внимание. Это был тот самый, полосатый, перед которым она извинилась на бегу.

Вежливо поклонившись, девушка поблагодарила зверя за отвлекающий маневр, а кот подмигнул ей в ответ и снова смежил веки, намереваясь подремать на солнышке. Воистину волшебные существа! Умные, хитрые, одаренные... и верные, как ее любимица Ви. Вот уж кому никто больше не нужен, кроме хозяйки, так это ей. Помахав на прощание мохнатому спасителю, ведьмочка отправилась в похоронное бюро. К молочнику она не пошла. Обойдется дьер гробовщик сегодня без сметаны и творога. Тем более в холодильной камере на кухне есть еще немного вчерашних запасов.

— Найдет, не найдет, — бормотала ведьмочка, бредя по улице. — А будет ли искать? Джимджеммайла Аттамс официально мертва, а Ен... что ж, у него своя жизнь, где есть малышки-дочки, деспотичная мамаша и... нет ее, Майлы, — подобный вывод, вопреки ожиданиям, облегчения девушке не принес.

Отмахнувшись от жужжащего насекомого, увязавшегося за ней от самых кустов, Джемма прибавила шагу, насильно заставляя себя думать не об опекуне, а о меню на обед для дьера Дорэ.

Через двадцать минут...

В самом узком, словно втиснутом между двумя другими, доме на оживленной торговой улице Готрэйма располагалась контора со скромной вывеской "СБ О-О-С". На втором этаже, в кабинете владелицы сыскного бюро за рюмочкой дорогого коньяка велась оживленная, хоть и немного странная беседа.

— Ты же сам говоришь, что кошка у нее была бракованная, не однотонного окраса. У такой не может быть стопроцентно надежной привязки к хозяйке, — уверенно доказывала Олли-о Сомс своему гостю. Она сидела, вопреки всем правилам приличия, на подоконнике, подтянув одну ногу к груди. Он — в удобном кожаном кресле с чуть потертой спинкой. А на стеклянном столике между ними стояла початая бутылка янтарного напитка. Хозяйка потягивала его неспеша, заедая шоколадом. Мужчина же последние минут десять задумчиво вертел узкую рюмку в руках, так и не пригубив содержимое.

— Вот именно поэтому я не удивился, когда Вишня не умерла вслед за хозяйкой, а просто лежала сутки напролет, свернувшись клубочком на ее подушке, — подтвердил версию собеседницы Этьен. — Но когда кошка ни с того ни с сего покидает свой дом с регулярной кормежкой, да еще и утаскивает хозяйкино ожерелье, поневоле призадумаешься.

— Не доказательство! — оборвала нить его рассуждений высокая девушка в черном брючном костюме, сшитом на манер мужского, но по женской фигуре. Она с тихим стуком поставила на стол недопитую рюмку и, спрыгнув с окна, принялась расхаживать по комнате. Ее ярко-рыжие, обрезанные чуть ниже плеч волосы подпрыгивали в такт шагам, выдавая возбуждение хозяйки. Дневной свет, проникая в помещение сквозь открытые ставни, играл на чуть растрепанных прядях, заставляя вспыхивать их, точно пламя.

— Ее хоронили в закрытом гробу, — продолжал гнуть свою линию дьер Аттамс. — Болезнь возникла без каких-либо предпосылок, и трое лекарей дружно провозгласили ее уникальность, неизлечимость и крайнюю заразность. Не удивляет?

— С чего бы? — пожала плечами рыжая, стягивая с себя теплый жакет. Под ним была надета шелковая блузка кремового цвета с едва заметным узором на манжетах и воротнике. — Всякое бывает.

— При этом, дьера сыщица, в лечебнице не объявили карантин, а в городе не провели ни одной проверки, ни одного предупреждения о возможном заражении так и не последовало.

— Странно, да, но... может, халатность?

— Возможно, Олли-о. Однако мой утренний визит в банк, где хранит свои сбережения "драгоценная" матушка, доверенным лицом которой я являюсь, добавил подозрений в общий котел несостыковок. Многоуважаемая дьера Ганн за последние дни дважды затребовала крупные суммы денег: первую — неделю назад и вторую — вчера.

— В карты проиграла? — предположила девушка, скептически заломив бровь.

— Моя мать?! — решивший было отпить немного коньяка оружейник едва не подавился от такой версии.

— Снимаю вопрос! — поспешила согласиться с визитером хозяйка СБ. Его стервозную родительницу она помнила хорошо, несмотря на то, что последние лет семь практически не пересекалась с этой дьерой. Официально разрешенные азартные игры Грэнна считала чем-то непристойным, предпочитая не менее увлекательное плетение интриг.

— По дороге к тебе я встретил неестественно страшненькую... — снова заговорил Этьен.

— А тебе только смазливые попадались раньше? — хмыкнула сыщица, перебив его.

— Повторяю: неестественно! — чуть нахмурился мужчина. — Поверь, человеку, не один год прожившему под одной крышей с лиловой ведьмой, разница между настоящим лицом и иллюзорной "маской" видна. Так вот — страшненькая девица с зеленым глазом и подозрительно знакомым ожерельем, выглядывающим из-под ворота, перепугалась до полусмерти и рванула от меня, как от жнеца.

— Н-ну ты же не можешь всем нравиться! — попыталась сыронизировать рыжая.

Теперь уже мужчина, выгнув темную бровь, насмешливо посмотрел на собеседницу.

— Ладно-ладно, — примирительно сказала та и снова уселась на подоконник. — Согласна, не очень правдоподобно звучит. Но, может, наоборот, дурочка была так поражена твоей мужественной, хоть и несколько синюшной после запоя физиономией, что засмущалась и задала стрекача?

— Смущалась три квартала подряд? Настолько, что чуть под колеса не угодила?

— Ну, если ты так уверен, что твоя драгоценная Майла жива, то почему бы для начала не получить разрешение на эксгумацию... или не получать, а заплатить кладбищенскому сторожу, и ночью разрыть могилу, чтобы проверить ее содержимое? Если там пусто...

— А если нет? Обнаружение в гробу чужого тела выставит мою подопечную не в лучшем свете. А я не хочу добавлять девочке неприятностей. Исследование могилы — это на самый крайний случай, и только когда буду полностью уверен, что удастся все провернуть действительно тихо!

— Этьен! Ты такой лопух! — скривилась рыжая сыщица. — Эта твоя ненаглядная Майла не просто сбежала, а раскрутила вас всех на собственные похороны! Заставила тебя ее оплакивать, уйти в запой, поседеть, в конце-то концов! А ты все печешься о жестокой девчонке. Плюнь ты на нее, а? Ты ведь даже не опекун ей уже, она совершеннолетняя!

Мужчина отрицательно мотнул головой.

— Не совершеннолетняя? — вздернула бровь оборотень

— Это не имеет значения, она — моя семья. Я в ответе за нее независимо от возраста. И плевать не буду! — заявил он, упрямо поджав губы.

— Ладно, не плюй, — покладисто отозвалась сыщица. — Но тогда смени хотя бы тактику. Как найдем, возьми ведьму за шкирку, пригласи лилового аза, чтобы снял иллюзию с мордашки, и оттащи мерзавку волоком в храм Саймы. Десять лет нудных ритуалов и лишение магического дара — достойное наказание для глупой девицы, играющей твоими чувствами, Этьен. Там, глядишь, и поумнеет.

— Олли-о, дорогая, — чуть подавшись вперед, вкрадчиво произнес дьер Аттамс, — давай ты будешь делать то, за что тебе платят, а уж как поступать с моей девочкой, я решу сам.

— И что, даже не накажешь? — с нарочитой грустью, скрывающей иронию, спросила рыжеволосая. — А то у меня тут симпатичный ремешок завалялся, длинный, крепкий...

— Олли, ты извращенка! — ухмыльнулся мужчина и пригубил-таки немного ароматного коньяка.

— Это ты извращенец, — откусив кусочек от шоколадной плитки, сказала собеседница. — Я ремнем хотела предложить ей задницу надрать, а ты что подумал?

— Ох, Олли-о... лучше тебе не знать, что именно я подумал, — рассмеялся Этьен. — Просто найди ее для меня, узнай, где, с кем, почему там? Хорошо ли устроилась, не нуждается ли в деньгах... узнай все, что сможешь, и последи за Майлой. Я хочу быть в курсе каждого ее шага, хочу узнавать свою ведьмочку под любым из ее новых ликов. Еще мне нужна полная информация о людях, которые сейчас рядом с ней. Понятно? И да... заплачу за работу двойной гонорар. Договорились?

— Хорошо, я поищу, — нехотя согласилась девушка, пряча под ресницами хитрый блеск светло-карих глаз. — Дня два-три...

— Два? — недоверчиво переспросил мужчина.

— Ну-у-у, день, — скромно потупившись, улыбнулась она.

— Думаю, час — максимум, — выразительно посмотрев на правую руку оборотня, где не хватало мизинца, поправил ее оружейник. — Ты ведь уже отправила пчелку за Майлой.

— Не пчелку, а осу! — привычно возмутилась Олли-о. — Ну я же не дура, чтобы не заметить сидящую в кустах блондинку с круглыми от страха глазищами.

— Вот именно, что от страха, — поморщился дьер Аттамс.

— Так ты поэтому в кусты сходу не ломанулся? — допив коньяк, сыщица налила себе еще. — Совсем перепугать беглянку побоялся?

Мужчина неопределенно пожал плечами, а собеседница насмешливо фыркнула.

— Ты мне вот что скажи, дорогой, — ехидно поинтересовалась она, — чем ты ее так достал, что она вообще помирать надумала? Плохо в постели ублажал?

— Какая к чирташу* постель?! Ты в своем уме, Олли? — проворчал Этьен.

— Как? Не было постели? — в притворном ужасе воскликнула сыщица, прижав к губам ладонь и наивно похлопав ресницами. — Ну хоть поцелуи-то были?

— Нет, — раздраженно буркнул мужчина.

— Даже не целовал?! Ну ты даешь, друг, — едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос, сказала хозяйка СБ. — Я б тогда тоже на ее месте сбежала.

— Олли... — с тихой угрозой произнес Этьен.

— Ты как ее в себя влюблять-то планировал? На прогулки водить на расстоянии вытянутой руки? Или стихи читать перед сном с соседнего балкона? Девочка-то созрела, ей уже двадцать один годик стукнул, она ласки хочет... а ты...

— А я предложил ей после выпускного в школе ведьм уехать со мной и малышками из Готрэйма, где полгорода знает, что я был женат на ее сестре.

— Вот так в лоб и предложил? Не соблазняя, не подготавливая... стихи с балкона не считаются! — хихикнула оборотень, тряхнув своими огненными волосами.

— Я... я ухаживал за ней, заботился, дарил подарки. Мне казалось, она знает о моих чувствах и тоже... неравнодушна, — последнее слово он произнес совсем тихо и как-то глухо.

— И что она сказала на твое предложение?

— Ничего хорошего, — тонкие губы его сжались в линию, а потом резко разомкнулись, "выплюнув" горестное: — Мне она предпочла гроб!

— Оригинальный подход к делу у современных ведьм, угу. А просто послать тебя подальше девочка не пробовала? — продолжала допытываться Олли-о.

— Пробовала, наверное... но невнятно.

— И?

— И я совершил ошибку.

— О! Дьер безупречность умеет ошибаться в чем-то еще, кроме выбора объекта своих нежных чувств?

— Я сказал, что либо она переезжает со мной и племянницами, либо я не выплачу храму Саймы отступные за нее. Как раз этот проклятый жребий подвернулся и...

— И от храма, и от тебя девочка сбежала через фальшивые похороны — это я уже поняла, да, — оборвала его сыщица. — А что? Творчески подошла к решению вопроса! Надо запомнить на будущее.

— Я уже сделал один промах, — тихо повторил Этьен и, подумав, сам себя поправил, — или не один... И пережил ее смерть. Больше такого не повторится! На этот раз я сплету сеть, из которой моя прыткая лиловая бабочка не выскользнет. И в эту сеть она залетит сама, по доброй воле и собственному желанию.

— А если упрямства в девчонке больше, чем стремления быть пойманной тобой, дорогой? — лукаво щуря свои светло-карие глаза с тонкими нитями зрачков, осведомилась рыжая.

— Тогда придется поработать пауком, дорогая, — в тон ей ответил мужчина.

— О-о-о-о... а дальше уединенный загородный дом, ремень и бурные эротические фантазии престарелого опекуна на предмет его юной подопечной, — рассмеялась Олли-о.

— Какой я тебе престарелый! — мрачно рявкнул Аттамс. — Я всего-то на пятнадцать лет ее старше, и она уже не так и юна, как ты ранее заметила. Многие девушки в ее возрасте давно замужем, а некоторые их мужья гораздо старше меня.

— Многие, но не все! — глубокомысленно заявила дьера Сомс.

— Ну да... — теперь настала очередь гостя отпускать колкости в адрес хозяйки, — некоторые, здесь присутствующие, и в двадцать шесть еще с выбором не определились.

— Какой выбор? Никто не берет! — изобразила тяжелый вздох Олли-о.

— Так ты никому не даешь... в смысле, не даешься! — ухмыльнулся оружейник.

— Как не стыдно?! — округлила глаза рыжая. — Пошлый старый извращенец!

— Но-но, дьера сыщица! Не стоит наговаривать на порядочного вдовца, который носил траур по жене целый год, а потом так и не стал ни с кем больше официально встречаться.

— Во-о-от! — подняв указательный палец, протянула Олли-о. — Воздержание и сказалось — налицо помутнение рассудка! Нафига тебе эта беглая ведьма? Не понимает она своего счастья, ну и пусть дальше бегает! Хочешь колдунью, да? Лиловую, чтобы разнообразить облик постельной грелки? Так сходи в школу ведьм! Десяток студенток сразу на шею к такому симпатичному и состоятельному дьеру кинутся. Только свистни!

— Мне не нужны десятки, — чуть поморщился он. — И недостатка в "постельных грелках" у меня нет. Было бы желание. Впрочем, его сейчас тоже нет. Все, чего я хочу, — это найти и вернуть Майлу.

— Говорю же, псих! — залпом допив коньяк, девушка со звоном поставила рюмку на стол. — Одержимый к тому же... — махнув рукой, она повернула голову и уставилась в окно.

— Может, я и псих, а ты — наемница психа, — поднявшись с кресла, констатировал дьер Аттамс. — Ладно, Олли, мне пора. Первый отчет о Майле жду к вечеру.

— Как скажешь, Этьен, как скажешь. Встретимся на обычном месте?

— Да, — подтвердил мужчина и, обернувшись на пороге кабинета, добавил: — Деликатно, дорогая, все сделай тихо и деликатно. Я не хочу, чтобы моя девочка что-то заподозрила, или чтобы у нее из-за слежки возникли проблемы.

— Иди уже, — отмахнулась дьера Сомс. — Будто я когда-нибудь что-то делала иначе.

Он ушел, а она, вздохнув, подтянула к себе и вторую ногу, после чего взяла со стола бутылку и, хлебнув прямо из горла, поморщилась. Этого мужчину Олли-о знала давно. Знала и уважала как предпринимателя с отличной деловой хваткой, талантливого мастера-оружейника и просто хорошего человека. Восемь лет назад, сбежав на остров из Общины Ос*, совсем юная девушка-оборотень переходила от одной конторы к другой, пытаясь найти заработок, кров и пищу. Но сильны в народе предрассудки: заметив форму ее зрачков, люди либо шарахались от рыжей, как от прокаженной, либо вежливо отказывали, стремясь поскорее выпроводить за дверь.

А дьер Аттамс не отказал. Дал ей работу и исправно платил до тех пор, пока не заметил способности юной двуипостасной к сыскному делу. Именно этот мужчина помог ей открыть собственную контору: снял помещение, одолжил денег, порекомендовал начинающую сыщицу знакомым и просто поддержал ее, когда эта самая поддержка была так нужна. С тех пор они и поддерживали отношения. Не явно и не часто, но встретиться порой за рюмочкой дорогого коньяка с шоколадом и поговорить за жизнь любили оба.

Олли-о и жену его несколько раз видела, когда та заходила в лавку мужа, где работала тогда еще только будущая владелица СБ. Вот чего никак не могла понять дьера Сомс, так это зачем мужчина, за которым вилась куча девок, решил жениться на довольно странной ведьме, работавшей в прошлом личным иллюзионистом его матери. Сплетни об этом союзе не один год по городу ходили. Ну, подумаешь, дьера Ганн прилюдно оскорбила "безродную нищую девицу", высмеяв ее шансы на отношения с сыном. Это же не повод так же прилюдно делать предложение потерпевшей стороне?! А ведьма-то ушлая оказалась, взяла и согласилась в присутствии кучи свидетелей. Ну и... понеслось.

Хотя, чтобы деятельная мамочка наконец перестала устраивать ему под любым предлогом смотрины невест, может, и стоило жениться на лиловой азе. Жили Этьен с Клариссой неплохо, но недолго. Большой и чистой любви в этом браке не было, однако взаимная выгода, уважение и симпатия присутствовали. Ну, а шесть лет назад супруга Аттамса умерла при родах, подарив жизнь двум очаровательным близняшкам, так похожим на отца, а заодно и оставив мужу на попечение свою пятнадцатилетнюю сестру. К девочке, проводившей почти все время в школе, Этьен всегда хорошо относился и воспринимал как члена семьи. А потом Майла подросла...

Олли-о, высунувшись из окна, проводила взглядом шагающего по тротуару мужчину. Красивый, благородный... не ее. Но грустная улыбка, скользнувшая по губам девушки, очень быстро сменилась довольной. Спрыгнув с подоконника, сыщица потерла в предвкушении ладони, на одной из которых не хватало пальца. Сейчас ее частичка, обратившись рыжей осой, "пасла" ту самую идиотку, которая не разглядела своего счастья и сбежала, инсценировав смерть. Бывают же дур-р-ры! Впрочем, именно на этой дуре она планировала в ближайшее время весьма неплохо заработать. Хочет дьер оружейник знать все о своей ведьме? Чудесно! Олли из рода ос ему это обеспечит. Главное, чтоб платили в срок!

Через час...

Дьер Аттамс редко ошибался, не ошибся он и на этот раз. Не прошло и часа, как в сыскное бюро сквозь небольшое отверстие, спрятанное от посторонних глаз под подоконником, проскользнуло крылатое насекомое.

— Иди ко мне, моя хорошая, — улыбнулась сыщица и протянула руку к тихо жужжащей летунье. Коричневая оса с ярко рыжими полосками, привычно опустившись на хозяйскую ладонь, сперва расплылась по ней неопрятным пятном, а потом и вовсе стала впитываться в кожу. По мере слияния крошечного существа с телом девушки фаланга за фалангой восстанавливался мизинец дьеры Сомс. Когда все закончилось, она пошевелила пальцами, проверяя подвижность, и прикрыла глаза, погружаясь в просмотр картинок и звуков, впитанных осой. Конечно, зрение насекомого отличалось от человеческого, но и восприятие оборотня было иным. В том, что для другого казалось бы отражением в беспорядочной мозаике осколков, сыщица без труда видела все необходимое. Проследив мысленно весь путь крылатой посланницы от примятого куста до кухни в похоронном бюро, Олли-о довольно ухмыльнулась.

Надо же! Девчонку приютила контора, которая, судя по сведениям, содержавшимся в бумагах, оставленных Этьеном, занималась погребением хитроумной ведьмы с непроизносимым именем Джим-Джем-Майла. Просто-таки три в одном. И кто, интересно, так невзлюбил девчонку, что нарек ее подобным "ассорти"? А может, в имени крылась какая-то тайна из туманного прошлого? Ведь об их родителях Кларисса так никому и не поведала, даже сестре. Она вообще была особа скрытная. А еще странная и, как казалось Олли-о, слишком уж расчетливая. Был под слоем ее радушных улыбок, вежливых слов и чрезмерного сюсюканья с уже довольно большой сестрой какой-то неприятный "душок", который способны учуять только оборотни и маги, видящие истину. Но таких разве что в храмах встретишь да в окружении сильных мира сего. Дьера Аттамс же обходила стороной как первых, так и вторых. Неспроста это, ох, неспроста!

А теперь вот и ее подросшая родственница эстафету чудаковатого поведения перехватила. Да только неумело ведьмочка скрывается. С фальшивых похорон всего ничего прошло, а про ее маскарад уже знают как минимум трое: Этьен, Олли-о и... дьер гробовщик. Не побоялся же он рискнуть, прикрывая девчонку. Впрочем, репутация Эдгарда Дорэ, как и его связи с горгонами, сыщице были хорошо известны. Такой тип, случись что, от всего отмажется и сухим из воды выйдет. А если и не выйдет, то откупится. И все-таки... Что-то ведь побудило его помочь глупышке, неужели смазливая мордашка? Ох, Этьен, как бы не пролететь тебе со своими "сетями" мимо "лиловой бабочки". Ее, похоже, уже другой "паук" в свой кокон замотал.

Рассмеявшись собственным мыслям, девушка повесила на прикрученный к двери ящик для заказов табличку о своем временном отсутствии и принялась собираться. Раз уж взялась следить за Майлой, то надо этим и заниматься. И лучше не в человеческой ипостаси, хотя... наведаться в ПБ "Последний цветок" стоило сначала в образе молодой дьеры, якобы опечаленной кончиной какого-нибудь родственника. Выводы насчет беглянки и приютившего ее гробовщика делать пока было рано. Версии версиями, а работа профессионального сыщика требовала доказательств.

Спустившись вниз, Олли-о надвинула на лоб шляпу, так, чтобы тень по возможности скрывала глаза, взяла со стойки одну из тросточек со скрытым внутри жалом и направилась к выходу. Вот только покинуть стены конторы ей так и не удалось. Стоило подойти к двери, как раздался решительный стук. Сыщица досадливо вздохнула и, нацепив на лицо любезную улыбку, приберегаемую исключительно для заказчиков, открыла.

На пороге стояла высокая худая дьера. Из-под густой вуали выглядывали только подбородок и чопорно поджатые губы. Хозяйка СБ сделала шаг в сторону и приглашающе махнула рукой. Не удостоив ее даже кивком, посетительница гордо вплыла в приемную и небрежным движением ладони в кружевной перчатке откинула назад вуаль.

— Думаю, вы знаете, кто я! — надменным тоном произнесла Гренна Ганн.

По счастью, пять лет сыскной работы приучили дьеру Сомс отменно владеть собой. Иначе если бы она и не выдала своего изумления в первый момент, то непременно продемонстрировала бы его после поручения, озвученного гостьей.

— Простите, я правильно поняла, — внимательно выслушав ее, проговорила Олли-о, — вы хотите, чтобы я нашла сестру вашей покойной невестки, которая... якобы тоже умерла? Причем "умерла" не без вашего непосредственного участия.

— Совершенно верно! — ровным голосом подтвердила мать Этьена.

— При этом вам известно, что с вашим сыном меня связывают... — рыжая помедлила, подбирая слова, — не только деловые отношения.

— О своем сыне я знаю все! — усмехнулась дьера Ганн.

— Угу. И вы рассчитываете, что я не поделюсь с моим близким другом чрезвычайно важной для него информацией? — девушка недоверчиво прищурилась.

— Дьера Сомс, давайте начистоту! Какая может быть дружба между мужчиной и женщиной? Я вас умоляю, — смех Грэнны был бы довольно мелодичным, не будь он насквозь пропитан сарказмом. — Вы ведь не глупы и наверняка осознаете уровень помешательства моего сына на этой безродной девчонке, у которой за душой ни приданого, ни положения, ни семьи, не считая Аттамсов, с которыми она так удачно порвала все связи своей "скоропостижной кончиной". А еще вам прекрасно известно упрямство и целеустремленность Этьена. Майлу необходимо найти и отправить куда подальше, пока она не попалась ему на глаза или не вляпалась в неприятности, которые заставят ее обратиться за помощью к моему мальчику. Не сомневайтесь, я хорошо вам заплачу за работу, — холодные серые глаза ее встретились с заинтересованными светло-карими.

— Ваши мотивы мне ясны, — немного подумав, сказала сыщица, — но что заставляет вас считать, что я рискну потерять расположение Этьена ради этого плана? Боюсь, деньги в данном случае несколько утрачивают свое значение, — вздохнув, добавила она.

— Я прекрасно знаю своего сына! — светлые радужки гостьи сверкнули колючим льдом. — Возможно, лучше, чем он сам. Если он получит то, что хочет, ваша... "близкая дружба" ему уже не понадобится, — тонкие губы женщины изогнулись в неприятной улыбке.

— А вы так печетесь о моих интересах? — наигранно удивилась Олли-о. — Я тронута.

— В этом вопросе наши с вами интересы, дьера Сомс, тесно переплетаются, — снисходительно произнесла Грэнна. — Вам же хорошо известно, что на такой, как вы, Ен никогда не женится. Одно дело лиловая ведьма с перстнем азы на руке, другое... оборотень. Даже в своем упрямстве мой сын весьма расчетлив, поверьте, дьера, — усмехнулась женщина. — А я могу вам гарантировать, что супруга, которую подберу ему я, не будет препятствовать мужу... ни в чем. Так что скажете теперь про небольшую коррекцию планов? — искушающе промурлыкала эта интриганка.

— Хм... кажется, я начинаю находить некоторую привлекательность в ваших рассуждениях, — вертя в руках черную трость с серебряным набалдашником, ответила Олли-о. — Я возьмусь за ваш заказ. В два раза больше заплатите, значит? — визитерша кивнула, а сыщица, немного помолчав, спросила: — Только — исключительно для интереса — скажите, чем вас так не устраивает... м-м-м... Майла? — Олли-о выразительно поморщилась, с удовольствием отметив, что эта ее гримаса пришлась по вкусу собеседнице. — Девочка, как я понимаю, хорошенькая, воспитанная, образованная...

— А еще совершенно не перспективная, да к тому же сестра его покойной жены, — проворчала Грэнна Ганн. — Кларисса была проходимкой, а эта и вовсе невесть кто! Хотя... мне бы не хотелось, чтобы она пострадала. Ведьмочка хочет свободы и магической практики? Мы хотим для нее того же, но подальше от Этьена. Значит, просто надо помочь девочке принять верное решение и уехать, — холодная улыбка на ее губах смотрелась весьма решительно. — Вы согласны, дьера Сомс?

— Сделаю, что смогу, — уклончиво ответила сыщица. — А сейчас давайте заключим контракт на работу и обсудим мой будущий гонорар, — повернувшись к столу, рыжеволосая хозяйка дружелюбно предложила: — Чай, кориф*, коньяк?

Спустя двадцать минут Олли-о выпроводила наконец визитершу за дверь и, вернувшись наверх, плюхнулась в свое любимое кресло, непроизвольно погладив подлокотник, на котором совсем недавно лежала рука дьера Аттамса. Прокрутив в голове события последних часов, девушка от души расхохоталась. Что мать, что сын — одного поля ягоды. Заказ на эту Джимджеммайлу, надо отметить, вырисовывался все более любопытным. А главное, весьма прибыльным! Но не успела довольная сыщица отойти от второго визита, как ей нанесли третий. Прямо наплыв какой-то!

"Медом намазано, что ли? — мысленно проворчала дьера Сомс, поднимаясь навстречу закутанному в плащ мужчине. Такую одежду обычно носили в северной части континента, но никак не на острове ранней осенью. — То никому не нужна, то всем понадобилась".

Темно-коричневая накидка скрывала фигуру, надвинутая на лоб шляпа — большую часть лица, а перчатки — руки. Гость, представившийся дьером Дэгором, вопреки законам вежливости не стал снимать головной убор. Он даже пройти в кабинет не удосужился. Просто уточнил с порога, является ли здесь присутствующая рыжеволосая особа дьерой Олли-о Сомс, после чего протянул ей конверт и, дождавшись, когда она его вскроет и прочтет, спросил, согласна ли сыщица, рекомендованная ему как лучшая в городе, взять заказ.

Искать еще одну лиловую ведьму без имени и внешних характеристик, не считая родимого пятна в виде капли на правом бедре, осе не хотелось. Но сумма, которую, как оказалось, готов заплатить странный тип за работу, быстро исправила ситуацию. Где одна ведьма, там и две... подумаешь! В конце концов, она профессионал, который вполне может вести несколько дел сразу.

Глава 5

В городской школе ведьм...

В общежитии, где располагались комнаты учениц лилового факультета, царил переполох. Молоденькие волшебницы верещали на все лады, носились по коридорам и швырялись мелкими заклинаниями, метя в крохотную, но очень подвижную мишень. Все началось с душевых, где сонные девушки по традиции получали свой "заряд бодрости" перед занятиями. Именно в это царство обнаженных красавиц, чьи тела омывали прохладные струи воды, и залетела рыжая оса. Противно жужжа, она петляла между ведьмами, которые, заметив кусачее насекомое, принялись истошно визжать и метаться по облицованным каменной плиткой кабинкам. Они поскальзывались, вскакивали, выбегали в раздевалку, вооружались полотенцами, простынями и даже метлами, а потом те, кто посмелее, отправлялись на охоту за гадким насекомым. Остальные, второпях собрав вещи, неслись прятаться от ядовитой (а про рыжих ходила именно такая слава) летуньи. Однако проворная оса, изучив их бедра на предмет наличия родинки в форме капли, давно уже смылась с места преступления, улизнув через так часто открываемую дверь. Навестив еще несколько комнат и вдоволь поплутав в складках ведьминских юбок, полосатая нарушительница спокойствия, чудом оставшись невредимой, вылетела на улицу.

"И чего верещали, дуры? Ну, подумаешь, страшно... и щекотно... и вообще... Любить надо иные формы жизни в природе, а не пытаться пристукнуть или временно обратить в безобидную бабочку с помощью магии иллюзий. Наивные! Показала бы им эта "бабочка" ядовитое жало за подобное проявление гостеприимства... ж-ж-ж", — раздраженно жужжала оса, кружа над поставленным на уши корпусом, чтобы немного успокоиться и перевести дух.

Все-таки уворачиваться от всего, чем пытались достать ее ведьмы, и при этом еще и не забывать смотреть на их бедра — было той еще задачкой! Хорошо, что кошек девчонкам запрещено держать в общежитии. А то от хозяек свалить — это одно, а вот от рогато-усато-хвостатых зараз, обладающих магическим зрением, — совсем другое. Эти достанут своими когтистыми лапками и прихлопнут, дай только волю!

Придя в себя после разведки, оса направилась в противоположную от школы ведьм часть города: туда, где нес вахту целый рой ее соратниц. Добравшись до "Последнего цветка", оса скользнула в щель под самой крышей и затаилась, глядя сверху на ворвавшуюся в комнату девушку с каштановыми волосами, забавно торчащими из-за ушей. Схватив со стола ожерелье, она положила его в карман черного передника и снова выскочила за дверь. Полосатая гостья выползла из своего укрытия и отправилась следом.

Дважды по пятнадцать ступенек вниз, поворот, коридор и еще два лестничных пролета... Глухой топот босых ног и тишина. Эта юная особа в заштопанных полосатых чулках выглядела совсем не так, как та блондинка, что пряталась вчера в кустах. Но тем не менее это была именно она. Ее движения, ее запах... Майла! Чертами лица девчонка напоминала покойную жену Этьена, но, несмотря на сходство, была куда ярче и красивее Клариссы. Подвижная, деятельная, словно маленький вихрь, носящийся по обычно мрачному ПБ. Туда-сюда-обратно: тут завтрак подгорает, там потенциальный заказчик дверной молоток терзает, здесь мертвый клиент без присмотра лежит... бедненький! Дел у ведьмы (удивительно живой для покойницы!) сегодня было невпроворот. А все началось с утреннего визита горгон...

Некоторое время назад...

Когда в ПБ явился нэрл, который недавно так уважительно беседовал с дьером Дорэ, Джемма не придала этому особого значения. Зато когда горгон надел на гробовщика лауритовые браслеты и повел его под конвоем к украшенному городским гербом экипажу, девушка заволновалась. Она поспешно выскочила на крыльцо, да так и застыла, не зная, что делась и говорить. Куда его, почему, за что?! Неужели дьер Дорэ из тех, кто практикует запрещенную магию? Вопросы вертелись на языке, но не спешили складываться в слова. Нэрлисы смущенно отводили взгляд, ведьма испуганно таращилась то на хозяина, то на нэрла, а тот лишь слегка, словно с ехидством, улыбался, бросая на нее косые взгляды. Странная улыбка и отчего-то знакомая... вот только где Джемма могла ее раньше встречать?

— Дьер Эдгард... — собравшись с духом, начала девушка.

— Спокойствие, дьера помощница, — перебил ее тот, кто, вопреки сложившейся ситуации, это самое спокойствие и источал. — Я принял с утра два заказа, твоя задача — выполнить их в лучших традициях "Последнего цветка", пока меня не будет, — сказал он, неотрывно глядя на бледную как мел ведьмочку. Он словно передавал ей свою уверенность, гася тем самым всплеск паники. — Приступай к работе, Джемма! — приказал мужчина. — По ее результатам и обсудим потом жалование, о повышении которого ты вчера просила, — добавил насмешливо и повернулся к нэрлу. — Теперь я готов, идемте дьеры.

— Не будь вы уважаемым горожанином... — проворчал глухим басом главный горгон.

— К счастью, я именно такой, — хмыкнув, отозвался Эдгард и, звякнув пропитанными магией наручниками, сел в карету.

— А... за что вы его? — когда экипаж отъехал, пробормотала та, кого только что из должности кухарки официально повысили до заместителя хозяина, а заодно и сбагрили на нее все дела. Мама дорогая! И как же с этим справиться?! А дьер гробовщик даже не удосужился выдать денег на поддержание жизнедеятельности своей конторы. Или она должна устраивать похороны на ту самую призрачную зарплату, которую, быть может, он ей выдаст... потом... когда вернется... если вернется. А-а-а, чирташ вездесущий! За что?!

Вот с этой памятной сцены во дворе ПБ и начались злоключения ведьмочки.

Как выяснилось путем тщательного исследования всех закутков кухни и кладовой, имеющихся в наличии продуктов ей должно было хватить на неделю. За это время следователи наверняка во всем разберутся и, признав ошибку, отпустят дьера гробовщика и дальше провожать в последний путь городских мертвецов. Джемме очень хотелось верить в то, что будет именно так. Вариант, что загадочное преступление хозяина вовсе не вымысел и его ожидает долгое тюремное заключение, а возможно, и казнь, девушка даже не допускала. Пусть она знала этого мужчину всего пару дней, но он ей нравился. И очень. Меньше всего она хотела видеть его шею в петле. Так что прочь... прочь мрачные мысли! Работа не ждет, да и вопрос зарплаты зависит от ее стараний, значит, надо быстрее вникать в процесс. Подбадривая саму себя, ведьма начала действовать.

С заказами дела обстояли менее радужно, чем с продуктами. Дьера Клю завещала похоронить ее в украшенном золочеными розочками и кремовым шелком гробу. Ни того, ни другого в запасах похоронного бюро не наблюдалось. Вот интересно, за шесть стальсов, сэкономленных вчера на рынке, ей хоть ленточку продадут? Вряд ли! И что тогда остается? Организовать уже заказанные похороны с помощью того, что найдется в рабочем зале, а с завтрашнего дня повесить на дверь "Последнего цветка" табличку "Закрыто"? В принципе, можно. Благо хоть с подручными дьер Дорэ успел частично рассчитаться, а то пришлось бы самой в катафалк впрягаться и лопатой махать. Вот только репутацию его конторе после простоя долго придется восстанавливать. И Эдгард, когда вернется, по головке за такое свою помощницу не погладит. В лучшем случае опять разжалует до кухарки, в худшем — отправит пинком за дверь без стальса в кармане. Этот может, угу... А что будет, если он все-таки не вернется? Что делают с имуществом осужденных? В городскую казну передают? Ужас!

Ее еда, кров, работа... все исчезнет в один миг из-за того, что гробовщик в чем-то напортачил. Вот же... гад! Накатившая было злость уступила место тоске. Главное, и не сделать ведь ничего! Ну не может же Джемма к горгонам пойти, чтобы все выяснить и по возможности помочь хозяину. Кто она такая? Попросят предъявить медальон с информацией о личности. А нету у нее такого. Вернее, есть, только вот принадлежит мертвой подопечной дьера Аттамса, которого в городе каждая "горгона" знает. А может, к чирташу все эти инстанции? И прямиком к Этьену? Он, конечно, устроит ей разнос за фальшивые похороны, но не убьет же! И в храм не отправит, так как дьера Ганн уже заплатила откупные. Позлится, попсихует и... поможет. Хотя бы денег в долг даст... И не в долг тоже.

— Даст, — мрачно покивала своим бредовым идеям девушка. — Все что угодно даст, ну и возьмет тоже. Как он тогда сказал? "Если не согласишься переехать со мной и девочками на материк — пойдешь послушницей к Сайме?" Шантажист проклятый! — Джемма закусила от досады губу и гордо вздернула подбородок, идя в рабочий зал. — Извращенец! Бабник! Любитель рыжих "ш-ш-швабр"! — шипела она, находя в этой вспышке раздражения некое лекарство от безысходности. — Дурак проклятый! — усевшись за стол, где обычно работал Эдгард, девушка взяла в руки гвоздострел, повертела его, прицелилась к невидимой цели и, прищурив один глаз, выстрелила.

"Пив!"— несколько гвоздиков врезались в каменную стену и, отскочив от нее, упали на пол.

— И почему ты любишь не меня, а образ сестры в моем лице? — вздохнула она грустно. — Права была Грэнна... во всем права. Идея с похоронами — лучший выход для всех нас, — проговорила тихо, словно убеждая в этом саму себя.

Позор, насмешки, косые взгляды и презрение. Переезд опять же... Это здесь дьер оружейник — фигура известная, при связях и деньгах. А там что? Все начинать с нуля? Разве Джемма могла обречь зятя на такое? А девочки? Им новая мама нужна: чужая тетка... та рыжая, к примеру. Чем не вариант? Чужая! Р-р-р! Да разве сможет чужая вырастить малышек лучше, чем она, родная?! Зажмурившись на мгновение, девушка открыла глаза и уставилась на подставку с ленточками. Размышляя, она принялась раскачиваться на стуле, не обращая внимания на его протестующие поскрипывания. Думы о самом близком человеке в стрессовой ситуации выглядели вполне нормально. Ненормально было от него сбегать, да еще и прикидываться умершей. Но что сделано — то сделано. И как бы ни нашептывал трусливый внутренний голос, что стоит вернуться да попросить о помощи, Джемма ни за что не сделает этого. Этьен не простит обиды, а Грэнна... эта хитрая грымза четко дала понять, что деньги... большие, к слову, деньги, которые она отдаст храму, — последнее, что Майла получит от их семьи. Своего рода прощальный подарок. Не считая мешочка с трэймами в гробу. А может, сама дьера Ганн его и забрала, решив, что два подарка для ведьмочки — это слишком.

Поморщившись, Джемма отогнала прочь неприятные мысли. У нее есть дела поважнее! Что ж, нет безвыходных ситуаций. В конце концов, это Эдгарда арестовали, а не ее. Если не справится с управлением ПБ, то найдет другую работу и кров, а если не повезет сходу, то подружится с бродягами, ночующими под мостом, уж они-то не откажут в гостеприимстве еще одной бездомной. Но лучше все же остаться здесь. В тепле, комфорте, с трупами, готовыми смирно лежать, пока она над ними колдует, с хозяином, который водит дружбу со жнецами, и с хорошей — в перспективе — зарплатой на должности помощницы гробовщика.

Решив так, ведьмочка погрузилась в работу. Украсила два гроба, придумала в процессе, как будет объяснять, почему дизайн не соответствует заказанному. Затем отправилась в подвал, чтобы заняться той самой дьерой Клю, чьи прижизненные вкусовые пристрастия так сильно расходились с тем, что имелось в запасах ПБ. Привела в порядок покойницу, несмотря на то, что стук дверного молотка постоянно отвлекал от плетения чар и приходилось бегать наверх, общаться с визитерами, рассказывать небылицы на тему временного отсутствия дьера Дорэ, после чего снова возвращаться к работе. Закончив с мертвой клиенткой, Джемма отметила, что та, небось, при жизни никогда так шикарно не выглядела, и, зайдя по пути за учетной книгой, проведала пару холодных покойников, одним из которых был тот самый рыжий, оставшийся здесь после вскрытия, чтобы быть достойно погребенным на городском кладбище послезавтра.

— Ай! — книга полетела вниз, неудачно приземлившись Джемме на ногу. Девушка дернулась, и приоткрытая, чтобы было видно лицо покойного, ячейка хладокамеры захлопнулась, при этом больно прищемив ей пальцы. Ведьма взвыла, выдернула руку из металлического зажима, пнула коварный талмуд и уселась прямо на холодный пол, прижав к груди пострадавшую кисть.

— Мур-р-р? — Вишенка, спрыгнув со стула, подошла к хозяйке и потерлась головой о ее ногу.

Джемма втащила кошку на колени и почесала между рожками. То, что Ви теперь могла бродить где угодно, было, конечно, прекрасно, только причина этой вседозволенности, увы, не вызывала восторга. В здании ПБ ведьмочка была одна. Одна, если не считать нескольких трупов, мурлычущей любимицы и парочки надоедливых насекомых, у которых наверняка где-то под крышей пряталось гнездо. Тоже вот... надо будет поискать и выбросить, пока весь дом не начал походить на один жужжащий улей.

Тяжело вздохнув, девушка в последний раз подула на пальцы, затем поднялась, сунула под мышку книгу и отправилась на кухню. Ей просто необходимо было обдумать кое-какие вопросы. И лучше совместить это занятие с припозднившимся обедом, пока на входной двери висит одноименная табличка, потому как потом явится еще кто-нибудь и потребует принять заказ/встретить карету с покойником/заплатить по счетам или просто проконсультировать. И все это придется делать ей — лиловой ведьмочке без лицензии, которая так жаждала стать помощницей гробовщика. Стала, угу! Теперь вот наслаждается... сбывшимся желанием. Вчерашний день казался ей ужасным, но по сравнению с сегодняшним он был просто замечательным.

— Ви, — обратилась девушка к кошке, невозмутимо восседающей на обеденном столе, — если бы ты была серьезным нелюдимым мужчиной средних лет, где бы ты хранила деньги? В столе рабочем нет, в письменном, что стоит в его кабинете, — тоже. Под матрасом пусто, в шкафу ничего... — рассуждала ведьма. — Да отвяжись ты! — отмахнулась она полотенцем от зависшей у самого уха осы. Насекомое отлетело, недовольно жужжа, и... превратилось в безмолвную лепешку под лапкой шустро подскочившей Вишенки. — Спасибо, моя хорошая! — почесав любимице шейку, Джемма тяжело вздохнула и подперла кулачком щеку. — Нет, я же не дура, понимаю, что основные сбережения дьера Дорэ в банке. Но ведь и дома что-то должно быть, хотя бы на мелкие расходы. Значит, где-то есть тайник. Вопрос — где именно?

Кошка спрыгнула со стола и, выгнув спину, направилась к выходу.

— У тебя есть идея? — обрадовалась ведьма и устремилась за ней. Вишня целеустремленно помчалась к лестнице, девушка следом. — В моей комнате? — удивилась Джемма, но открыла пушистой напарнице дверь. Ви, в пару прыжков преодолев расстояние до дивана, запрыгнула на него, устроилась на облюбованном ранее валике и, широко зевнув, свернулась калачиком. — Ты... ты... — от возмущения хозяйка даже слова подобрать не могла. — Хулиганка ты!

— Мур-р-р! — отозвалась киса, приоткрыв один глаз. И тут же взвилась в воздух, на лету перекусив слишком близко очутившуюся осу. Рядом с кошкой зажужжала еще одна и принялась летать вокруг вошедшей в азарт охотницы.

— Да что ж такое! — возмутилась Джемма, взяла стоящий у стены башмак и прицелилась. — Кругом эти мерзкие полосатые твари! Ядовитые к тому же, — насекомое, легко увернувшись от просвистевшей мимо обуви, тут же стало жертвой острых зубок животного. Но жужжание почему-то не смолкало. Сразу три рыжих летуньи угрожающе зависли над пушистой черной макушкой с заинтересованно дергающимися ушками. — Ах, так! — ведьма взяла второй башмак и подкинула его на ладони. — Ничего, Ви! Не перебьем всех, так отраву у зеленых ведьм купим! Будут знать, как гнезда в похоронном бюро вить и над ухом его обитателей жужжать. У, гадины!

Из щели под потолком начали одно за другим появляться рыжие насекомые. Быстро, стремительно, в сопровождении звука, больше походившего на угрожающий вой... Джемма попятилась к двери, но десяток ос преградил ей путь. Метнулась к дивану, но с потолка на пол у ее ног обрушился целый рой полосатых тварей. Джемма вскрикнула и, швырнув в шевелящуюся гущу последний башмак, бросилась в свой спальный закуток, где накрылась с головой покрывалом. Ви же, напротив, бежать не собиралась. Она яростно шипела и скалилась, выгнув спину и распушив хвост. А рой кружился и уплотнялся, быстро приобретая очертания человеческой фигуры.

Через минуту с пола поднялась высокая девушка с ярко-рыжими волосами и коричнево-оранжевыми полосами по всему обнаженному телу.

— Сама ты гадина! — обиженно буркнула Олли-о и, ловко ухватив за шкирку, потрясла Вишню, воинственно размахивающую когтистыми лапками. — И кошка твоя — ведьмино отродье. Крокодил зубастый... в миниатюре.

Не снимая покрывала, Джемма вскочила, метнулась к столу, схватила зеркало и решительно повернула его к девушке-осе:

— И... и... изыди, чирташ! — проговорила грозно. — Именем духа отражений заклинаю...

— Сбавь обороты, ведьма, а? И это... пафоса поменьше в голос добавляй, а то коробит, — криво усмехнулась полосатая особа. Она швырнула на диван кошку и будничным тоном сообщила, рассматривая отражение. — Надо бы волосы подстричь немного, а то что-то быстро путаются.

— Вы... вы кто? — запинаясь, пробормотала ведьмочка. Она, по-прежнему держа перед собой зеркало, словно щит, сделала шаг назад и прислонилась к стене. Ви тут же бросилась к ней, вскарабкалась по пестрой ткани покрывала и устроилась на хозяйском плече.

— Дай сюда эту тряпку! — скомандовала незваная гостья и, не дождавшись реакции, сама сдернула с собеседницы клетчатое полотно, едва не скинув кошку. Обернув его вокруг тела, завязала узлом над грудью — И зеркало поставь! Такая большая ведьма, а все веришь в сказки, что духи-покровители на зов приходят, фи, — рыжая направилась к дивану и подобрала ос, пострадавших от охотничьих инстинктов и острых зубов Вишни. — Эх... Не годятся! — разочарованно пробормотала она, усаживаясь на диван. Двуцветные полосы на ее теле стремительно светлели. — Ты посмотри на это! — девушка задрала ногу и пошевелила единственным пальцем. — Из-за твоей хвостатой мерзавки мне теперь дня два новые отращивать. Тоже мне, охотница! Куча ведьм в общаге не поймала, а эта бракованная киска... Да ты садись, Майла! Чего как не родная стоишь? — сыщица приглашающе похлопала рукой по дивану. — Поговорим за жизнь.

— Я вас знаю? — лицо рыжей, которое почти приобрело нормальный цвет, действительно показалось ведьме знакомым.

"Да это же та "ослица", что с Этьеном во дворе была!"— осенило наконец Джемму. И вместе с открытием пришла и странная волна злости. Со стуком водрузив зеркало обратно на стол, девушка сложила на груди руки и мрачно посмотрела на оборотня.

— Вот сейчас и познакомимся! — очаровательно улыбнулась ей та, подмигнув светло-карим, почти желтым глазом с вертикальным зрачком. — Садись, кому говорю, ведьма! Буду вести с тобой воспитательную беседу! — иронично добавила она. — Только чудовище свое держи от меня подальше! Хотя бы ближайшие часа два...

Через два часа...

— Ну, Олли, ну пожалуйста!

— Нет! — отрезала сыщица и, чуть зажмурившись от удовольствия, облизала ложку с остатками варенья. — Я даром не работаю!

— Я заплачу! Честное волшебное!

— Чем? — посмотрела заинтересованно рыжая.

— Ну-у-у... — протянула Джемма, на ходу придумывая достойный ответ. — Дьер Дорэ заплатит, когда вернется.

— Если! Если вернется, — скептически хмыкнула гостья и с сожалением покосилась на практически чистую ложку. — Значит, и заплатит — если! Это "если", видишь ли, меня не устраивает.

— А...

— Нет!

— Но...

— Нет, я сказала! — брови осы съехались на переносице. — И вообще, что это я с тобой разговоры разговариваю? За шкирку и домой! — ведьмочка испуганно попятилась, и собеседница сжалилась. — А еще варенье есть? — спросила как ни в чем не бывало.

— Есть! — кивнула Джемма, поспешно доставая из шкафа украшенную цветным ярлыком банку. — И пирожки с повидлом будут! И торт я тебе испеку! Только узнай хотя бы, в чем Эдгарда обвиняют. Ну что тебе стоит, а? Слетай к нему, поговори. Может, он сам тебя и наймет его дело расследовать.

— Я в противостояние с горгонами не полезу, — скривилась рыжая, повыше подтянув сползающее с груди покрывало. — Мне вполне хватает заказов на слежку, поиск и прочие мелкие поручения. А против властей идти...

— Ну почему против?! Почему? — всплеснула руками Джемма. — Просто выясни все, осмотрись и... потолкуй с моим хозяином. Потому что пока он не вернется, — ведьма поставила банку перед гостьей и, оперев руки на стол, нависла над ней, — я отсюда никуда не пойду. А попробуешь отвести за шкирку, хм...

— Хм? — насмешливые карие глаза посмотрели в зеленые.

— Наколдую тебе бородавок, Олли-о, и будешь три дня ими щеголять! — вновь распрямив спину, сказала ведьмочка. А дьера Сомс, посмеиваясь, принялась откручивать крышку.

— Торт, говоришь, испечешь? — слопав еще полбанки лакомства, сыщица покосилась на свою босую ногу, где теперь вместо одного пальца красовались уже два. Сладкое всегда благотворно влияло на ее регенерацию. Да и чего уж там, любила оса десерты... а еще коньяк. Второго в ПБ "Последний цветок" ей не предложили, зато первого... м-ням! Олли-о снова оценивающе посмотрела на палец, восстановленный из недобитого насекомого, поэтому пока что больше похожий на один сплошной синяк, и сказала: — Два торта! А еще, деточка...

— Какая я тебе деточка?! — возмутилась Джемма. — Ты всего на несколько лет меня старше.

— Ключевое слово тут "старше", — запустив ложку в остатки варенья, заметила рыжая. — Так вот, деточка... Ты молча, вдумчиво — можешь конспектировать — выслушаешь все, что я скажу тебе насчет твоей безмозглости и Ена.

— Э... — Джемма слегка опешила от такой резкой перемены темы.

— Второй раз предлагать не буду! — многозначительно заявила сыщица. — Торт и... конспект!

— Ладно-ладно, — примирительно подняла руки девушка. — Я все выслушаю, но только после того, как ты поможешь мне вернуть дьера Дорэ.

— Вернуть?! — взвилась оса.

— Э-э-э... ну-у-у... я имела в виду, что ты поговоришь с ним и предложишь ему свои услуги сыщика... не бесплатно, конечно.

— Угу-угу, — криво усмехнулась Олли-о. — Предложить я конечно могу. Думаю, он сильно впечатлится предложением сыскных услуг от голой девки в рыжую полосочку.

Ведьма подавилась смешком, представив, как рой ос обращается человеком в тюремной камере Эдгарда, но быстро взяла себя в руки и спокойно проговорила:

— Зачем же так сложно, тебе всего то и надо — навестить его в заключении. С лицензией сыщика тебя обязаны пропустить.

— А если он политзаключенный? — не хотела сдаваться оборотень.

— А если я у тебя сейчас варенье отберу? — нехорошо так прищурилась Джемма. — И торты печь не стану, и Этьену твоему драгоценному всю морду расцарапаю, если он решит ко мне приблизиться?

— У, какие мы злые, — поморщилась рыжая, покрепче обняв банку.

— Оказалась бы ты в моем положении, тоже злой бы стала, — проворчала ведьмочка, растеряв весь свой воинственный запал. — Олли, пойми! Дьер Дорэ дал мне кров и работу, прикрыл мою выходку с похоронами... Я не могу подвести его, когда он нуждается во мне. К тому же здесь отличное место, чтобы практиковаться в лиловой магии, и мне совсем не хочется его потерять. Пожалуйста, не сообщай Аттамсу, что нашла меня, — глядя в глаза собеседнице, попросила Джемма. — Хотя бы до тех пор, как все устаканится в ПБ.

— Три торта! — немного подумав, заявила обнаглевшая сластена. — Ни к чему Ену такая дурища! Вот воспитаю тебя немного, мозги на место поставлю, тогда и предъявлю пред светлые очи дьера оружейника, — вскочив со стула, она положила в рот еще одну ложку клубничного варенья и, водрузив на стол банку с его остатками, покинула кухню. — Жди! Пеки! И не тронь мое варенье! Скоро вернусь! — последняя фраза этой деятельной особы долетела до слуха Джемы откуда-то с лестницы.

Постояв еще немного, будто ожидая, что рыжий вихрь с именем Олли-о передумает и вернется за лакомством, Джемма устало опустилась на стул. Общение с осой ее совсем вымотало. Страх, растерянность, злость, решительность, любопытство, раздражение — череда эмоций была слишком насыщенной, слишком яркой и стремительной.

Теперь вот еще и десерт печь. А из чего? Имеющийся набор продуктов подобных изысков не предполагал. Да и прежняя проблема так и не решилась. Где взять денег на оформление заказанных похорон? Дьера Сомс категорически отказалась одолжить ведьме хоть сколько-нибудь, а больше ведь и не у кого. Неужели из попыток ведьмочки справиться с делами ПБ ничего не выйдет?

Рука невольно легла на спрятанное в кармане ожерелье. Ради конфет и чулок Джемма точно не стала бы с ним расставаться, но в нынешней ситуации выбора нет. Может быть, сыщица согласится взять украшение в качестве оплаты ее услуг? От одного только предположения стало тоскливо. От желания разреветься удержала лишь мысль о том, что не пойдет серебро к золотистой коже осы и ее рыжим волосам. Занятая мрачными думами, девушка не заметила, как в углу кухни начал постепенно уплотняться воздух, образуя небольшую, испускающую слабый свет воронку. Сияние нарастало, пока не превратилось в высокую фигуру в длинном плаще и белых латах. Взвесив в руке огромный меч, будто он был не опасным оружием, а муляжом или детской игрушкой, жнец еще с минуту полюбовался затылком погруженной в размышления ведьмы, после чего радостно изрек, увидев на столе на четверть полную банку.

— О, варенье! А чайку нальешь, моя сладкая?

Там же через полчаса...

— Говорю же тебе, не могу я! — возмущался жнец, делая очередной шаг назад и с опаской посматривая на подбоченившуюся ведьмочку, бросающую на него грозные взгляды.

— Что значит "не могу"? Ты ему друг или кто? — наступала Джемма. — Как за помощью к Эдгарду являться — так это пожалуйста, а как самому хоть палец о палец ударить — так сразу не могу!

— Сладкая моя, клубничная... — начал парень, подумывая вынуть клинок из ножен на спине.

Не для того чтобы пускать его в дело, конечно... да и не вышло бы это с мечом жнеца, а затем, чтобы хоть немного отрезвить слегка спятившую девчонку видом грозного оружия. Ситуация, в которой она оказалась, не повергла ведьму в уныние, а, наоборот, подстегнула к решительным действиям. И ладно бы девчонка сама действовала, так она же упорно пыталась привлечь к этому процессу и его — жнеца смерти! Докатился.

— Я не сладкая! — возмутилась Джемма.

— Очень даже сладкая, — белые губы Эла сложились в плутоватую улыбку.

— А почему клубничная? — чуть нахмурившись, уточнила собеседница.

— Так фея же, — развел руками он.

— Я ведьма! — она умудрилась зашипеть, несмотря на то, что в словах, сказанных ею, не было ни одной шипящей буквы.

— Это для всех ты ведьма, а для меня самая настоящая фея. Клубничная, малиновая... сладкая. Джемма, — произнес он, смакуя ее имя, словно сочные ягоды. — Фея моего сердца.

— Ладно, можешь называть меня этой мифической коротышкой со стрекозиными крылышками, да простит нас Марна! Но ради всего триумвирата, помоги! — состроив жалобную мордашку и умоляюще сложив руки, попросила девушка.

Смена тактики ничуть не обрадовала Элроя. То агрессивно настроенная ведьма, то готовая расплакаться страдалица... и что ему с ними всеми делать?! Зашел к старому другу на чай, называется. Эх! Нет, чтобы опасалась его девчонка, как вчера. Стороной обходила, вареньем кормила... А тут схватила банку, спрятала в шкаф и... началась вербовка жнеца на службу на благо несчастного похоронного бюро и его арестованного владельца. А то, что Эл уже лет тридцать как завербован куда более могущественной организацией, это не считается, да?

— Чем помочь, сладкая? — вздохнул жнец. — Я не могу пойти к Гарду, во всяком случае, пока. Посланники Саймы вообще не могут бродить среди людей, мы перемещаемся иначе. По сопредельному миру, если ты понимаешь, что я имею в виду. Или, правильней будет сказать, по подпространству. И, чтобы передвигаться, нам нужны "точки-якоря". Либо люди из списка, выданного координатором, либо... маги душ и такие как ты, помеченные смертью.

— Дьер Дорэ — маг душ, — не желала сдаваться Джемма.

— И? Хочешь, чтобы его сочли умалишенным после беседы с незримым для всех жнецом? Да и что он мне скажет? — проходя мимо ведьмочки, Элрой чуть приобнял ее за плечи, скользнул пальцами по руке к запястью и на несколько секунд сжал ладонь. Затем сел на тот самый стул, который полчаса назад занимала Олли-о. — Рано еще, фея, — сказал, глядя, как она оттаивает после холода его прикосновений. — Если это не ошибка, а происки недоброжелателей (хотя скорее уж, недоброжелательницы) и Гард не вернется к ночи домой, обещаю, я навещу его в промежутке между работой. Может быть, даже сегодня. Но сначала дай мне чаю, сладкая, — потребовал блондин.

— Дай мне денег, ледышка, — сложив на груди руки, тем же тоном ответила Джемма.

— Ну ты... — выдавил ошарашенный ее заявлением жнец.

— Фея? — мило улыбнулась та.

— Ведьма! — рявкнул он.

Девушка хихикнула и налила-таки потустороннему гостю чай. Даже варенье отдала, хоть и подумала, что влетит ей за это от сластены-осы.

— Нет у меня денег! Нет! — уплетая лакомство с не меньшим аппетитом, чем сыщица, оправдывался жнец. — Я не принадлежу вашему материальному миру. Я бесплотен, понятно?

— Ах, бесплотен? — Джемма прищурилась. — Как целоваться и десерты трескать, так ты вполне материален!

Элрой раздраженно рыкнул, неожиданно поднялся из-за стола, шагнул вперед и... резко ударил девушку кулаком.

— Ай! Ты что делаешь... — взвизгнула та и осеклась, глядя на мужскую руку, до середины предплечья утонувшую в ее животе.

От места пересечения (назвать это иначе было сложно) с конечностью жнеца по телу расползался холод. Джемма подняла голову и, посмотрев в лицо блондина, попыталась коснуться его щеки кончиками пальцев. Но ее кисть ощутила лишь холодный воздух. Эл... Не осязаемый Эл, который касался ее несколько минут назад, а призрачный белый жнец, молча взиравший с высоты своего роста на обескураженную девушку, отступил. Ведьма округлившимися от удивления глазами следила за тем, как медленно выплывает из ее тела рука белого посланника.

— Убедилась? — прислонившись к стене, устало спросил он. — Я могу остановить твое сердце, но просить у меня взаймы, увы, бестолку. С тем же успехом ты можешь обратиться к чьему-то портрету. Ты и видишь-то меня и чувствуешь холод только потому, что уже была помечена смертью.

Джемма угрюмо кивнула и вдруг застыла, осененная внезапной идеей.

— Погоди-ка! Портреты чай с вареньем не пьют!

— Вчера у меня подпитка была. И сегодня была, но слабая. На чай с вареньем только и хватило, — хитро улыбнулся Элрой.

— Какая подпитка? — насторожилась девушка.

— Ты, фея, — его улыбка стала шире.

— Как это? — ее зеленые глаза сузились, вглядываясь в него.

— Вчера поцелуй, сегодня объятия. Немного твоего тепла, дыхания, жизни... и на время я становлюсь рядом с тобой похожим на обычного человека, способного чувствовать и осязать.

Ведьмочка подумала. Кивнула и еще подумала, потом решительно подошла к нему и, наклонившись, спросила:

— Твои прикосновения сокращают мою жизнь?

— Нет, только поцелуи.

— На сколько?

— На срок, пока длится контакт, — нехотя признался жнец.

Она кивнула, принимая к сведению его слова, еще чуток поразмыслила над принятым решением, а потом коснулась его губ своими. Несмело и осторожно, готовая в любой момент отскочить, убежать, спрятаться от этого холода, по каплям ворующего ее жизнь. Но если такова цена за мужскую помощь, столь необходимую ей сейчас, что ж, можно стерпеть и поцелуй жнеца... нежный такой поцелуй, теплый. И пока он не стал "горячим", как вчера, Джемма оттолкнула вошедшего во вкус блондина и деловым тоном заявила:

— Так, а теперь за работу, мой белый эльф.

— Кто?! — вылупился на нее обалдевший Эл.

— Клубничные феи, светящиеся эльфы, — пожала плечами ведьмочка, пряча в уголках губ лукавую улыбку. — Добро пожаловать в сказку, Эл — Ржавый Гвоздь. Идем, у меня есть к тебе дело, пока ты снова не превратился в тыкву... в смысле, в призрака, и не сбежал косить души своим тесаком.

Тем же днем...

— Чуть вниз, правее и поднажми! Ага, вот так! — руководила Джемма, нетерпеливо ерзая и тем самым полируя мятой юбкой рабочий стол в холодильной.

— Ты... ты не... — пропыхтел в ответ Элрой, на его белом виске от напряжения вздулась голубая жилка. — Ты могла бы не комментировать?

— Могла бы! — скрестив руки на груди, сказала девушка. — Если бы ты держал его правильно. Давай помогу!

— Ну, знаешь ли, он не для этого предназначен! — помахав перед лицом ведьмочки свежепоцарапанным клинком, жнец вернулся к прерванному занятию. А именно — к выковыриванию из каменной кладки сейфа, обнаруженного в одной из хладокамер.

Вот тебе и заглянул чайку попить с прелестной девочкой да о делах поговорить с бывшим сослуживцем! Чирташ свидетель, знал бы, во что вляпается, — парил бы и дальше в вязкой белизне полога, ожидая нового задания от Дис.

— Мне вообще сложно представить, для чего может быть предназначен этот тесак, — наблюдая за блондином, проговорила Джемма и сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот. — Трехполосную* дорогу в лесу прорубать? — усталость и сонливость одолевали девушку гораздо сильнее, чем вчера, что не добавляло ей доброжелательности.

Может, причиной было то, что она перенервничала, или что на сей раз жнец предупредил ее о последствиях "смертоносных ласк", хотя, вероятнее всего, причина недомогания крылась в том, что белобрысый нахал одним поцелуем не ограничился. Ему, видите ли, для поддержания осязаемого облика требовалась регулярная подпитка. Ну а ей — сильный и ловкий помощник.

Джемма прикрыла глаза, вспоминая и оценивая собственные ощущения. Пожалуй, целоваться Эл умел. И, судя по уверенным и крепким объятиям, ставшим еще более пылкими после первого же соприкосновения губ, — не только целоваться. Ведьмочка, чуть склонив голову, принялась задумчиво разглядывать жнеца. Высокий... даже чересчур высокий, где-то на голову выше Эдгарда и на полголовы — Этьена. Худощавый, плечи широкие, глаза — чистая лазурь, к тому же светящаяся. Мечта, а не парень! Вот только два маленьких минуса: во-первых, Джемма не любила альбиносов, а во-вторых, парень был неживой. То есть не то чтобы мертвый... Но, пожалуй, зомби — и то более удачный выбор, чем жнец. Если он за пару поцелуев ее до такой усталости довел, что же будет, если с таким в постель лечь? Как минимум заснешь на самом интересном, а как максимум — не проснешься вовсе!

— Бз-з-з-бам-м-м! — с противным звуком сейф вылетел из плена стены и грохнулся у ног девушки, расколов пару плиток пола.

— М-да, — задумчиво протянула она, рассматривая литой металлический куб с диском замка, открыть который новоявленные грабители так и не сумели. Вместилище предполагаемых сбережений дьера Дорэ гордо лежало на покоцанном полу аккурат под свисающими со стола девичьими ножками в заштопанных чулках. — И что с ним теперь делать? Кувалдой расплющить? — растерянно спросила ведьма, пытаясь затолкать подальше мысль о том, как бы ей сейчас пригодилась помощь Этьена в качестве мага металла. И в качестве мецената для ПБ "Последний цветок" тоже, а еще в качестве... Стоп! Решила же не думать о нем, значит, надо не думать!!!

— А я откуда знаю? — фыркнул жнец. — Ты сказала выломать ящик из хладокамеры — я выломал.

— Вообще-то я надеялась, что ты только крышку отдерешь, — принялась теребить свой передник Джемма.

— Крышку? У этого металлического "крокодила"?! — мрачно усмехнулся парень. — Только через его "труп", — попинав носком сапога куб, заявил жнец. — Узнаю Гарда, он к любому вопросу всегда подходил серьезно.

— Ладно! Забудем пока про сейф, — ведьмочка спрыгнула со стола и, пошатнувшись, ухватилась за Эла. — Будем работать с тем, что имеем. Кажется, я видела в шкафу простыню подходящего цвета, — мило улыбнулась ему она, глядя снизу вверх в насмешливые голубые глаза.

— Из нее тоже попробуем немного денег выжать? — хмыкнул жнец, придержав одной рукой свою сообщницу.

— Не попробуем, а выжмем! — с энтузиазмом ответила Джемма.

— Это как? — подозрительно прищурился он.

— Мы обтянем ею гроб, если не хватит — скомбинируем. А еще пустим пару наволочек такого же кремового оттенка на ленточки и сделаем из них розочки. Ну, а когда тело достопочтенной дьеры Клю наконец обретет покой на дне могилы, родственники заплатят оставшуюся часть суммы за услуги нашей конторы мне, а не Эдгарду. И у меня будут тогда деньги на то, чтобы достойно организовать остальные похороны, — на ходу рассказывая план действий, Джемма потащила Эла в коридор.

— Куда? — прихватив в последний момент свой слегка поцарапанный меч, взвыл блондин.

— Учиться шить, забивать гвозди и мастерить цветочки из шелка! — сообщила девушка, крепко держа его за рукав, так как до холодной кожи дотрагиваться было не очень приятно.

Спустя час...

"Дзынь-тук, дзынь-тук!"— разносилось по рабочему залу, перемежаясь с шорохом ткани.

— Вомафки пофай!

— Чего?

— Ромашки, говорю! — выплюнув зажатые в зубах гвозди, огрызнулась девушка и, многозначительно махнув молотком в нужную сторону, сказала: — Вон лежит коробка.

С гвоздострелом у нее отношения не сложились. Зато с ним поладил Элрой, довольно быстро (и относительно качественно) натянув кремовый шелк поверх черного атласа на крышку одного из гробов. Заслужил свое варенье, сладкоежка!

От разговора обоих отвлекла нестерпимо яркая вспышка, озарившая угол рабочего зала. Свет померк, привидение осталось. На этот раз взору ведьмочки предстала такая же белая, как Эл, девочка лет десяти-одиннадцати на вид, только глаза ее были ярко-синие, а не лазурно-голубые, как у парня.

"Еще один жнец", — подумала Джемма, прижав к груди молоток.

— Что здесь происходит? — спросила гостья, окидывая ошалелым взглядом Элроя, восседающего на подоконнике с банкой клубничного варенья, и Джемму, ползающую на коленках вокруг раскрытого гроба, стоящего прямо на полу. На шее ведьмы красовались похоронный венок и несколько странных лент с обожженными краями, а в руках был крепко зажат небольшой молоток.

— И тебе привет, Дис, — тяжело вздохнул блондин, пряча лакомство за занавеску.

— А ты, как я погляжу, не скучаешь без работы, — проводив взглядом варенье, белоснежная гостья повернулась к помощнице гробовщика и насмешливо продолжила: — Хорошо смотришься среди похоронного барахла, детка. Зря в жрицы не пошла. Могла бы шикарную карьеру сделать.

— Нет уж, спасибо! — ответила Джемма, продолжая сидеть у гроба и смотреть на мерцающую пигалицу, которая только что назвала ее... как? Деткой?! Однако!

— Заметь, Эл, — снова обратив взор на жнеца, девочка склонила голову к плечу и поправила челку, — я даже не спрашиваю, что ты здесь делаешь.

— А я даже боюсь интересоваться, чего мне это будет стоить! — на лице парня появилась кислая мина.

Дис улыбнулась. Широкая улыбка, как ни странно, сделала ее по-настоящему страшной. Губы совсем побелели, странным образом ввалились щеки и глазницы. Хорошенькое личико с курносым носиком и красивыми в своей идеальности очами превратилось в обтянутый белым пергаментом череп, скалящий зубы в мерзком оскале. Джемма невольно отшатнулась, плюхнувшись на пол, и схватилась рукой за горло, будто ей вдруг стало нечем дышать.

— Дис, прекращай ее пугать! — воскликнул Элрой.

— Вот еще! Между прочим, смерти положено бояться! Это, знаешь ли, жизнь продлевает, — возмутилась "девочка", возвращая свой обычный облик. — А ты тут развел панибратские отношения с клиентом!

— К-как это... с клиентом? — полузадушенно просипела ведьма и с ужасом покосилась на траурный венок на своей груди. Вот же, как в тему-то все!

— А так! — прошла... хотя эта крошка скорее проплыла по залу до окна, едва касаясь пола подошвами белых тапочек. — Или ты думала, что будешь жить вечно? — усмехнулась она, встав рядом с блондином. — Другое лицо и имя не помогут спрятаться от Саймы, когда придет твой черед, — невежливо указав на девушку пальцем и зловеще понизив голос, проговорила Дис, а потом добавила более спокойно, если не сказать печально. — Никто не уходит от смерти дважды, ведьма!

— Дважды? — едва шевеля губами, переспросила Джемма.

— Что не понятно? — холодно посмотрела на нее призрачная гостья. — Ты помечена смертью в детстве. Это означает, что уже умирала. Ненадолго: всего на несколько секунд твое сердце останавливалось, а душа покидала тело. Потом вернулась обратно, так как рано тебе было еще за полог Саймы. Эл не сказал?

— Сказал, — ответил за нее жнец. — Ну... почти. И кстати, насчет того, что никто не уходит от смерти. Я знаю как минимум один пример обратного!

— На твоем месте я бы этот пример не упоминала, — ухмыльнулась девочка. — У тебя осталось не так много времени, как тебе кажется. Уже по меркам мира живых прошла неделя, еще три — и... ты сам знаешь, что тебя ждет. Самонадеянность не одного дурня в мир иной отправила.

— Подумаешь! Нашла, чем пугать, — отмахнулся Элрой. — Эдгард вон неплохо устроился в этом самом ином.

— Хочеш-ш-шь в отставку? — нехорошо так прищурилась Дис.

— Ну, что ты! — примирительно поднял руки жнец. — Просто ищу плюсы даже в самой скверной ситуации.

— Вижу я, — она перевела взгляд своих искрящихся синих глаз на притихшую Джемму и сказала, — твои "плюсы". Лучше бы Варфаламею искал, а не ублажал первую встречную, смертью помеченную.

— Я не ублажаю, — насупился Эл. — Я веду бурную деятельность по розыску проклятой ведьмы.

— Да ну? — съехидничала Дис, но блондин продолжил:

— Если она неуловима для нас, жнецов, то, может, есть шанс найти ее с помощью живых людей?

— Угу, и в каком из гробов вы ее искать изволите? — не скрывая сарказма, полюбопытствовала "девочка".

— Ах, если бы в гробу... — мечтательно протянул парень.

— Ладно, Элрой, — вновь стала серьезной гостья. — Пошутили и будет. Мое дело — предупредить тебя. Хотя нет... даже не дело, а добровольный вклад нужной информации в твою пустую голову, ибо, хвала Сайме, предупреждения не входят в обязанности координатора! Исключительно в силу моей природной доброты говорю тебе: не отвлекайся от заказа на Варфаламею! А пока... — Дис перевернула руку ладонью вверх, сжала в кулак и медленно раскрыла. Темный комок, зависший над тонкими девичьими пальчиками, начал сам по себе расправляться, превращаясь в небольшой чернильно-черный лист, испещренный ярко светящимися строками. — Держи! — она протянула список блондину.

— Такой маленький? — с сомнением уточнил тот.

— Ты с этим-то успей справиться, прежде чем срок истечет, бабник отмороженный! — под ногами девочки закрутился вихрь из белесого тумана.

— Я тебя тоже очень люблю, мелкая! — не остался в долгу жнец и послал воздушный поцелуй своей непосредственной начальнице. А та, успев скорчить на прощание недовольную гримасу, исчезла.

— И что это было? — Джемма медленно поднялась с пола и, угрожающе похлопывая молотком по раскрытой ладони, направилась к Элрою.

Но стук в дверь оповестил о приходе еще одного гостя. Отложив расспросы на потом, ведьма поспешила ему навстречу. От души надеясь, что это вернулась Олли-о, а не явился еще кто-нибудь неизвестный с угрозами и издевками, вроде призрачной девочки. Или не пожаловал очередной заказчик, успевший оплатить часть услуг хозяину ПБ до его ареста. Втроем с жнецом и оборотнем они уж точно сообразят, как выручить дьера Дорэ. Про то, что видеть собирателей душ дано далеко не всем, ведьмочка почему-то не подумала. Как не подумала и о том, что у блондина с неподъемным мечом могут быть другие планы. Когда в сопровождении рыжей сыщицы Джемма вернулась в рабочий зал, от беловолосого гостя осталась лишь пустая банка на подоконнике. А ведь она собиралась еще расспросить, что сказала Дис по поводу ее кратковременной смерти в детстве.

— Что-о-о? — от возмущенного вопля дьеры Сомс, застывшей разъяренной фурией напротив окна, зазвенели стекла. — Кто съел мое варенье?!

Вечером того же дня...

Джемма все-таки испекла торт. Даже два, но от первого ничего не осталось в процессе готовки. Олли-о, которая не поленилась сходить на рынок и закупить все необходимые продукты, слишком часто снимала пробу. Там кусочек, тут еще один, здесь чашка крема, ложка глазури, мед, изюм, джем малиновый... в результате того, что эта сластена попробовать еще не успела, хватило на один, но большой торт с красивой шапкой из кремовых розочек. После кулинарных экспериментов сил на мертвецов, дожидающихся ее внимания в хладокамерах, у ведьмочки не осталось. Она жутко устала за этот день. Но, к своей гордости, могла спать спокойно, ибо уважаемая дьера Клю, ее гроб, венки с лентами и зал для церемонии прощания были в полной боевой готовности. Кладбищенские же вопросы обещали уладить два наемных работника, с которыми Эдгард сотрудничал несколько лет.

Взяв с собой книгу, где подробно описывались все нюансы профессии гробовщика, включая несколько сценариев для похорон, Джемма отправилась наверх. Не раздеваясь, завалилась на диван и, раскрыв учебник, начала листать. Олли-о, изъявив желание не расставаться с тортом, запертым на несколько часов в холодильном шкафу, чтобы он как следует пропитался до того, как рыжая снимет и с него пробу, решила переночевать в ПБ "Последний цветок". Помощница хозяина не возражала. Несмотря на прошлую неприязнь, которую девушка испытала, увидев осу с Этьеном, сыщица нравилась ей все больше.

Она восхищала ведьмочку своей энергией, своим заразительным смехом, уверенностью, которой Джемма пока что не обладала, и самостоятельностью. Дьера Сомс давно уже ни от кого не зависела и ни в чем не нуждалась. Разве что в развлечениях и сладостях. В столь мрачной конторе, как похоронное бюро, сыщица, если верить ее словам, нашла и то, и другое. Но, несмотря на зарождающуюся симпатию к рыжеволосой гостье, Джемма по-прежнему отказывалась воспринимать ее как потенциальную пару для своего опекуна. Даже думать о такой перспективе не желала! Впрочем, тем для раздумий у нее хватало и без этого.

Например, хозяин. Олли-о все-таки побывала в главном здании горгон, в подвале которого обычно держали арестантов до принятия решения об их судьбе. Через знакомого нерлиса сыщица попыталась выяснить, в чем же обвиняют законопослушного гробовщика. Вот только так ничего толком и не узнала. Дьера Дорэ безо всякого допроса заперли в одиночной камере с семью уровнями защиты, будто он был опасным преступником, а не мирным жителем Готрэйма. Хотя кто ж эту мрачную личность разберет? Вдруг и правда маньяк?

Джемма всего несколько дней, как с ним познакомилась. А дьера Сомс и вовсе раньше не встречалась, разве что наслышана была о мастерстве и профессионализме владельца "Последнего цветка". А что он за человек, чем живет, чем дышит, оса не знала. Зато знала ведьмочка, вернее, догадывалась. Смертью этот тип живет... чем же еще? Вот только от вспарывания трупов до вскрытия живых — рукой подать. Были бы желание, смелость и больная фантазия! И почему-то Джемме казалось, что у ее работодателя все вышеперечисленное имеется в избытке. Это ж надо — дружбу со жнецами водить! Кому скажи — не поверят. И живет гробовщик уединенно, ни экономки, ни горничной... даже кота нет! У Этьена целых два серых питомца дома как сыр в масле катаются. И Вишенку он всячески баловал. А Эдгард один, как перст. Он, гробы и трупы... бр-р-р! Как есть маньяк! Вопрос: насколько опасный?

Но как ни пыталась девушка представить своего начальника в роли душегуба, потрошащего на безлюдной улице невинную жертву, ничего у нее не получалось. Нравился ей черноволосый гробовщик, пусть на уровне банальных инстинктов, призрачных предчувствий и особого ведьминского чутья, но нравился, и все тут! А потому, чтобы там ни говорила сыщица, не мог он быть опасным преступником, и точка! Просто вышло недоразумение, которое быстро исправит один из городских судей — маг, видящий истину.

А может, проблема в том, что перешел дьер Дорэ кому-то дорогу? Как там Элрой говорил, пока они с ним гробы двигали? Всему виной какая-то таинственная женщина, причем ведьма, да еще и лиловая! Вот и вскрылась причина неприязни гробовщика к дару этого цвета и к остроконечным шляпам, жаль только, что при столь печальных обстоятельствах. Почему "белый эльф" так поспешно смылся, лишив девушку возможности черпать из него важные и интересные сведенья? Эх!

Джемма вздохнула, отогнав прочь мысль о том, что жнец может и не зайти больше на чашечку чая. Это к Гарду он приходил, пытаясь уговорить того помочь в розыске проклятой ведьмы. А какой ему толк от неопытной колдуньи, едва окончившей магическую школу? Правильно! Никакого! Разве что та самая чашка чая да варенье. Хотя есть еще шанс сорвать с девичьих губ пару поцелуев вместе с секундами жизни, но это дело сугубо добровольное и влечет за собой отработку в роли помощника гробовщика. Или правильней будет сказать, гробовщицы? Ведь пока дьер Дорэ отсутствует, Джемма тут за главную. А вот когда он вернется... когда увидит и оценит ее старания... да обнаружит свой выкорчеванный из хладокамеры сейф... у-у-у, что будет! Вспомнив о последнем, ведьмочка побледнела, резко поднялась и, захлопнув книгу, бросила ее на матрас рядом с нагло дрыхнувшей там Вишенкой. Через пять минут Джемма уже была в подвале и пыталась затолкать обратно вырванный из ячейки ящик.

— Тебе помочь? — насмешливый голос Олли-о, стоящей в дверях, отвлек ее от дела.

— Нет, спасибо, — переведя дух после таскания металлической тяжести, отозвалась девушка, она искренне надеялась, что преуспевающую сыщицу не заинтересует чужой ящик и его содержимое. Ошиблась. Карие глаза гостьи заблестели, а руки с острыми ноготками потянулись к новой "игрушке".

— Что это? Сейф? Дьера Дорэ? Давай открою!

— Не с-с-стоит, — загородив проход к хранилищу чужих секретов, прошипела Джемма.

— Да ладно тебе, Майла! — улыбнулась рыжая, искренне стараясь придать лицу невинное выражение. Куда там! В глазах с вертикальными зрачками так и плясали хищные огоньки. — Мы только посмотрим, что за страшные тайны прячет этот арестант, и вернем все обратно. Должно же быть хоть что-то, намекающее на причину его заключения под стражу. Ты ведь хотела выяснить...

— Я хотела, чтобы ты перекинулась в рой ос, навестила пленника и спросила об этом его, — продолжая стоять между сыщицей и ее целью, сказала ведьма.

— Язык насекомых твой дьер вряд ли понимает, а щеголять перед ним в чем мама родила мне неохота, — перестав улыбаться, проговорила Олли-о. — К тому же там высший уровень защиты. Это значит, окон нет, щелей... хм, даже если они и имеются, зачем рисковать, когда среди горгон есть хорошие знакомые, должники и просто болтуны?

— Угу, — кисло усмехнулась ведьмочка. — Может, среди твоих знакомых и нерл Гэлвин числится? Он Эдгарда и увел в лауритовых браслетах.

— Гэлвин, — рыжая чуть наморщила лоб и потерла большим пальцем подбородок. — Гэлвин, Гэлвин... это который третий по старшинству нэрл, без пяти минут начальник отдела расследований?

— Ты его знаешь?! — теперь уже глаза Джеммы загорелись алчным любопытством.

— Лично не знакома, но слышала, а позавчера заходил ко мне один милый мальчик из довольно влиятельной в Готрэйме семьи, просил выяснить кое-какие сведения именно об этом человеке...

— И?

— Я ему отказала. Вежливо. Первый принцип частного сыщика, который ценит свою работу, репутацию и клиентов — не ссориться с городскими властями.

— Ясно, — вздохнула ведьма. — А хоть что хотел твой несостоявшийся клиент?

— Ну-у-у... Что хотят мальчики нетрадиционной ориентации знать об объекте своих больных фантазий? Все! Где бывает, куда отдыхать ходит, с кем встречается-общается, что ест на завтрак и прочее-прочее-прочее, — с легким раздражением, замешанным на иронии, ответила девушка-оса.

— Нэрл Гэлвин г... г... — сев от удивления на сейф, как на низкую табуретку, Джемма никак не могла выговорить последнее слово, так как образ огромного мужчины с хрипловатым басом в ее голове никак не ассоциировался с тем, кто любит представителей своего пола. Хотя много ли знала Джемма о таких людях?

— Понятия не имею, таков ли Гэлвин, а вот тот рыжий красавчик, что пытался меня нанять...

— Рыжий? — в голове ведьмочки будто что-то щелкнуло — вспыхнул огонек догадки, которую она тут же решила проверить. Вскочив на ноги, ведьмочка метнулась к одной из хладокамер, открыла дверцу и, с усилием потянув за металлический поддон, выкатила наружу ту его часть, на которой покоилась голова мертвеца.

— О! — только и сказала сыщица. — Это ж кого парнишка нанял, раз оказался в похоронном бюро? Или его сам Гэлвин и порешил? За домогательства.

— Олли! — воскликнула Джемма, глядя на собеседницу так, будто та только что раскрыла страшную тайну последних столетий. — Вдруг так оно и было?! Только зачем тогда нэрл притащил труп сюда? Неувязочка выходит, — ведьма задумалась. — И потом Эдгард сказал, что парень был мертв уже сутки, тогда как я его видела на торговой улице живого... Нет, здесь что-то не то. Дьер гробовщик тогда настаивал, что вместо рыжего мы встретили лилового мага под личиной мертвеца. Лиловый маг, лиловый... или не маг, а ведьма? Так может... — девушка снова вдохновилась, поймав очередную догадку за хвост. — Все сходится, я чувствую! Ведьма, о которой говорил Элрой, настолько искусная, что распознать ее иллюзию практически невозможно. Тот фальшивый рыжеволосый парень, его улыбка... мне ли? Или, может, она адресовалась дьеру Дорэ, который стоял за моим плечом? Да точно же! Раз ведьма его знала в прошлом, улыбалась она именно ему! А в настоящем эта тварь, позорящая весь лиловый дар, каким-то образом подставила Гарда, чтобы он не успел принять предложение Эла и отыскать ее...

— Стоп! — сыщица попыталась вклиниться в словесный поток собеседницы. — Остановись, Майла! — она легонько тряхнула ее за плечи, когда поняла, что девушка говорит больше сама с собой, нежели с ней, озвучивая вслух очередную цепочку безумных идей. — Для начала скажи, — глядя в упор на притихшую ведьмочку, рявкнула дьера Сомс, — кто такой... Эл?

Немного позже...

Они проговорили часа полтора, сопоставляя кусочки имевшихся данных и додумывая варианты отсутствующих. О сейфе, оставленном в запертой холодильной, больше не вспоминали, зато рыжего дьера Эсми, чью фамилию вспомнила оса, лежащего там в одной из ячеек, и его улыбчивого двойника обсудили по всем статьям. Так и просидели на кухне, делясь предположениями, за чашечкой свежезаваренного корифа, который Джемма разбавляла молоком, а сыщица — коньяком, купленным вместе с продуктами для торта. Последний, кстати, тоже принимал активное участие в поздней трапезе... в качестве подпитки для ума дьеры Сомс. Как сообщила она ведьме по секрету, от сладкого ей гораздо лучше думается. Умяв половину лакомства, в то время как Джемма съела всего кусочек, оса благосклонно разрешила вновь спрятать десерт под замок. Ведьмочка же невольно позавидовала хваленой регенерации оборотней. Если бы обычный человек ел столько сладкого, да еще и на ночь — наверняка выглядел бы, как пять Олли-о вместе взятых, а в эту... как не в коня корм! Худая, подтянутая, бодрая — мечта, а не женщина! Любой бы мужчина был счастлив обладать такой. Даже Этьен.

Эта мысль больно царапнула сердце, и Джемма насильно заставила себя переключиться на обсуждаемую за столом тему. Последнюю порцию корифа разливала по чашкам рыжая. И вопреки ожидаемой бодрости, которую должен был дарить напиток, ведьмочку начало клонить в сон. Пожелав сыщице хороших снов, Джемма вялой походкой побрела на чердак. Уже обжитый и почти родной, а еще светлый днем из-за огромного окна и загадочно-волшебный ночью из-за него же.

За тонированными стеклами мерцал огнями Готрэйм, на темно-синем небосводе горели звезды, а в тени раскидистого дерева стоял человек и неотрывно наблюдал за хозяйкой комнаты под крышей. С такого расстояния сквозь полупрозрачный витраж с раскрытой наполовину створкой он видел лишь очертания девичьей фигурки, но и этого было достаточно, чтобы понять, чем она занята. Вошла, зажгла палочку с покрытым свелью кончиком и... так и застыла напротив окна. Губы мужчины тронула понимающая улыбка, а сердце сжалось от наплыва нежности. Он отчетливо представил изумление, переходящее в радость, которое сейчас наверняка отражалось на милом личике его любимой ведьмочки.

Врывающийся в комнату ветер развевал черный бархат занавесок и трепал ее волосы, а она все стояла и смотрела на лежащий на подоконнике мешочек, туго набитый монетами. Потом стряхнула оцепенение, протянула руку и, вытащив из-под неожиданной находки лист бумаги, принялась читать записку. После этого сильнее раскрыла окно и высунулась на улицу, вглядываясь в темноту. Мужчина невольно подался вперед, едва не переступив границу спасительной тени, но недовольное жужжание над ухом быстро охладило его неосознанный порыв.

Так ничего и не разглядев в ночи, девушка захлопнула створки, тщательно проверила надежность запора и, прижав к груди драгоценную ношу, села на диван. Золоченый шнурок послушно поддался под натиском ее дрожащих пальчиков, открывая взгляду ведьмы такое необходимое ей содержимое. Треймы... много треймов! Штук двадцать или даже тридцать. Джемма задумчиво уставилась на нежданное богатство, теребя в руке записку, которая к нему прилагалась. Там было всего три слова печатными буквами, но какие!

"Когда сможешь — вернешь".

И подпись: "Э".

Вот и гадай теперь, кто этот таинственный благодетель, не побоявшийся одолжить бедной ведьмочке столько денег. Эдгард каким-то образом прислал весточку из своей темницы? Элрой нашел способ помочь "клубничной фее" или все-таки Этьен? Если Олли-о проболталась, то... то...

Джема хотела вскочить и кинуться на разборки с рыжей прохвосткой, но вместо этого сладко зевнула, погасила свет и, спрятав мешочек под подушку, легла спать в обнимку с тихо мурлыкнувшей Ви. Завтра... все завтра. Завтра она выяснит, причастна ли к подарку сыщица, а заодно и наймет ее на работу. Ведь теперь деньги у нее есть и на гонорар оборотню, и на покупку необходимых материалов для работы похоронного бюро, и на оплату услуг кладбищенских наемников. Да что там! Здесь на все хватит! Даже на новый наряд и на пять пар дорогих чулок в черно-лиловую полоску.

Ведьмочка так и уснула, не раздеваясь, со счастливой улыбкой на губах. А прятавшийся в тени дерева мужчина, отведя взгляд от потемневшего окна ее комнаты, поправил глубокий капюшон куртки, отмахнулся от жужжащей над ухом осы и, посмотрев на серебряные часы на длинной цепочке, направился к дому с вывеской "ПБ "Последний цветок". Как только ночной визитер скрылся за гостеприимно открывшейся дверью, на месте, где он недавно стоял, проступила еще одна фигура. На этот раз женская. Дьера с мрачным интересом уставилась на окно ведьмочки, брови ее сошлись на переносице, а водянисто-зеленые глаза раздраженно сверкнули. Она стояла, прислонившись к стволу, как и ее предшественник, но в отличие от него эта особа была призраком.

Глава 6

В доме градоправителя Готрэйма...

В уютной гостиной загородной резиденции дьера Эсми ярко полыхало пламя камина, потрескивали дрова. Свечи, плавающие в пузатой настольной чаше, источали дурманящий аромат. Их теплый свет, проникая сквозь разноцветные стенки стеклянного сосуда, пестрыми бликами ложился на светлую обивку дивана, на пушистый ковер и на лица засидевшихся за полночь собеседников.

— Так что вы думаете насчет рудников, дорогая? — глубокий голос мужчины был приглушен, но отчетливо слышен в каждом уголке не самой маленькой комнаты.

Это, как и идеальная дикция, сразу выдавало в нем публичную персону. Услуги магов-искусников стоили недешево. За совершенствование кого-либо эти чародеи брались весьма неохотно, а потому и цену заламывали приличную. Обладатели бирюзового дара настолько ревностно относились к своим талантам, что соревноваться с ними на этом поприще было не под силу никому. Чтобы кто-то кроме них мог очаровать балладой, покорить танцем, написать великолепную картину? Вот еще! Разве что самородки, от природы одаренные музыкальными и художественными талантами, смели претендовать на свой "кусок" от пирога "сферы искусств". Остальным оставалось наслаждаться зрелищем и услаждать слух чужим творчеством. Даже за очень большие деньги бирюзовые волшебники не доводили работу до совершенства. Всегда оставляли небольшой изъян. Вот и в голосе Вэйдмара Эсми время от времени проскальзывала еле уловимая нотка, выдавая ненатуральность. Но кому какое дело, если свою задачу зачарованные искусником связки выполняли на "отлично"? Голос лился, как песня, завораживая, убеждая...

— Думаю, использовать для разработки опасного участка осужденных — великолепная идея. Даже с учетом почти иссякнувшей жилы это значительно выгоднее новых неизведанных шахт, каждая из которых, что кот в мешке, — женщина подалась вперед и, проведя пальцем по краю чаши, улыбнулась. — Потому что практически даром. Вы как всегда правы, мой дорогой Вэйд.

— Я знал, что Вы меня поддержите, Грэнна, — дьер Эсми улыбнулся, взял за руку собеседницу и, склонившись, поцеловал ее холодное запястье. На его указательном пальце мигнул красным перстень аза. Словно откликнувшись на зов родственной магии, в камине сильнее вспыхнуло пламя, выхватив из полумрака рыже-белые пряди на голове мужчины. — Только с Вами и можно разделить... бремя экономии городской казны.

— Вы мне льстите!

— Ну что Вы! Чтобы польстить такой женщине, нужно быть как минимум поэтом, а я, увы, всего лишь скромный служитель народа, — в черных глазах градоправителя плясали рыжие огоньки насмешки. А может, так просто казалось из-за проскальзывающей в голосе иронии и отблесков пламени, отражающихся в расширенных зрачках.

Дьера Ганн высвободила руку из плена мужских пальцев и, откинувшись на спинку кресла, смерила потенциального супруга оценивающим взглядом. Все-таки Вэйдмар Эсми должен стать достойным экземпляром в ее небогатой пока коллекции мужей. Старше Грэнны лет на десять, но возраст выдают лишь частая проседь, морщинки у глаз и едва наметившиеся складки, сбегающие от крыльев носа к уголкам рта. Хотя последние скорее прозрачно намекают на склонность к цинизму и гордыне. А эти качества умная женщина всегда сумеет обернуть себе на пользу. Особенно если они прилагаются к подтянутому сильному телу, которое вполне позволяет хозяину отлично смотреться даже в такой непритязательной домашней одежде, как рубашка с закатанными рукавами и простые домашние штаны.

Добавить к привлекательности состояние, положение в обществе, и вот он — ценный приз. Единственное, что смущало дьеру Ганн в претенденте на ее руку и сердце, — это едва уловимое сходство градоправителя с ее первым мужем, которое она порой замечала. Было что-то общее между этими мужчинами. То ли скрытая под дорогими костюмами мощь, то ли слишком уж проницательный взгляд, от которого возникало неприятное ощущение, словно тебя видят насквозь. Видят все твои тайные помыслы и надежды. Видят и снисходительно посмеиваются про себя. Впрочем, Грэнне уже давно было не семнадцать. И отказываться от своих планов из-за призрака первой любви она уж точно не собиралась.

Вэйдмару Эсми не требовалось смотреть на женщину, сидящую по ту сторону круглого стола, чтобы ее оценить. Его великолепная память хранила множество различных сведений, в том числе и облик дьеры Ганн, знакомый до мелочей. По-прежнему красива, несмотря на возраст (спасибо лиловым магам), все так же холодна и надменна. Под ледяным взглядом ее прозрачно-серых глаз покорно склонятся и заместители, и секретари, и высокомерная знать. Чего еще желать от будущей супруги овдовевшего градоправителя? Постельных талантов?

Кстати о них! А не пора ли перевести отношения на новый уровень? Так сказать, для подтверждения взаимовыгодной сделки, в народе именуемой словом "брак". Мужчина прищурился и практически беззвучно побарабанил пальцами по подлокотнику, раздумывая. Пожалуй, не сегодня. Даже выбирая разумом, а не инстинктами, он предпочитал полностью владеть мыслями партнерши. А Грэнна весь вечер была непривычно рассеянна. Да и Рози расстроится, если он не навестит ее будуар этой ночью.

Градоправитель Готрэйма поднялся, галантно подал руку дьере Ганн и сопроводил ее до гостевой спальни, в дверях чувственно приложился губами к узкой ладони, после чего пожелал потенциальной супруге волшебных снов и отправился в объятия содержанки. Грэнна закрыла дверь на ключ и подошла к окну. За красно-рыжими стеклами закованного в золотую раму витража темнел чуть подсвеченный луной лес. Женщина заметила и то, какое направление приняли мысли Вэйда, и то, к какому нелестному для нее решению он пришел, но сегодня ее куда больше волновал совсем другой вопрос. Ей было о чем подумать кроме рыжего дьера, недавно потерявшего племянника, из-за грядущих похорон которого дьера Ганн и остановилась в этом доме. Ее куда больше беспокоил внезапно протрезвевший и странно оживившийся сын.

Грэнна достала из кармана записку от своей доверенной особы — экономки, работавшей в доме Аттамса, — и еще раз перечитала. Кроющийся за сухими строчками смысл за последние несколько часов ничуть не изменился. То, что Этьен перестал искать забвение на дне бутылки, безусловно, радовало. Вот только быстрота перемены в его поведении и, что важнее, настроении откровенно настораживала. Куда, интересно, он сегодня отправился, велев не ждать его к ужину и не готовить завтрак? Заподозрил обман в смерти Майлы или, может, девка-оборотень, пользуясь тем, что мужик нуждается в утешении, заманила его к себе на всю ночь? Это плохо... ой, как плохо! Одно дело — роль тайной любовницы, другое — не тайной. И что бы там не наплела Грэнна сыщице, пытаясь переманить ее на свою сторону, видеть звероглазую осу в качестве пары для своего единственного отпрыска дьера Ганн не желала. Не хватало ей в семье еще одной проходимки!

Женщина чуть поморщилась, откинув с лица пепельно-русый локон без намека на седину, и злорадно улыбнулась. Кларисса ей много крови попортила, пока близняшек не родила. Зато потом могла бы стать послушной игрушкой в руках свекрови. Даже жаль, что умерла. Грэнна присела на кровать и ласково погладила резную крышку массивной шкатулки, что стояла на тумбочке. Аккуратно переложив ее на колени, женщина проколола палец шипом замка. Еще в юности она поняла, что информация порой куда надежнее и денег, и оружия. Знания — вот истинная власть. За долгие годы у нее накопилось много бумаг, свидетельствующих о чьих-то ошибках и промахах, грешках и преступлениях. И большая часть компромата хранилась дома в сейфе. Но самые важные документы дьера Ганн предпочитала всюду возить с собой.

Втянув каплю хозяйской крови, замок тихонько щелкнул. Крышка послушно поднялась, открывая доступ к бархатному нутру, защищенному от взлома, кражи, пожара и наводнения. Холодные пальцы бережно перебрали лежавшие там сокровища и извлекли нужный свиток. Тот самый, на котором уважаемый лекарь с незапятнанной репутацией и государственной лицензией написал несмываемыми чернилами, что "дьера Кларисса Аттамс такого-то числа такого-то года произвела на свет двух абсолютно здоровых младенцев, но сама погибла из-за большой потери крови, редкий состав которой не позволил найти подходящего донора, и из-за отторжения целительских чар, предположительно возникшего вследствие значительного магического вмешательства в облик пациентки в прошлом". Более того, Грэнна прекрасно помнила, что кровь Джимджеммайлы, сданная девушкой для сестры, оказалась не только совершенно другой, но еще и более уникальной по своему магическому наполнению, что полностью исключало их родство. И, будучи женщиной дальновидной, попросила сделать об этом приписку на обратной стороне документа.

Личная печать главного лекаря Готрэйма подкрепляла его слова, но использовать раскрытую в них тайну Грэнна так и не успела. О ведьме, неожиданно ставшей женой Этьена, вездесущая дьера Ганн, к своему огромному сожалению, знала очень мало. Кларисса явилась на остов с континента, где следы ее терялись. Она словно возникла из ниоткуда лет десять назад, а до этого будто и не было такой дьеры на свете. Фальшивое имя, фальшивый медальон, фальшивая младшая сестра... разве что перстень азы настоящий, да только какой с него прок? Такие знаки высшей степени мастерства выдавались магам в любом храме Марны, если претенденты на получение проходили испытания жрецов.

Увы, сей милый сердцу Грэнны документ так и не принес ей пользы, а ведь мог обеспечить годы покорности наглой невестки, останься Кларисса по эту сторону белого полога. Мог послужить весомым аргументом для устройства нового брака Этьена с правильной женщиной. Мог... да только к чему это все теперь? Разве что использовать тайну странных уз Майлы с ее "сестрой" в качестве приманки для беглой ведьмочки. Любопытная, деятельная, не битая жизнью девочка... стоит правильно подкинуть ей нужную информацию, и она сама умчится на континент в поисках истины. Жаль, конечно, будет, если пропадет в полном опасностей мире, но сын, его нервы, репутация и благосостояние для матери дороже, нежели судьба безродной ведьмы!

В похоронном бюро...

"Мур-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р! — от низкого раскатистого звука, казалось, вот-вот завибрируют стены, — мур-р-р-р, мур-р-р, мур-р-р-р", — урчала Вишенка, то медленно поворачиваясь, то потягивая лапки. Мол, да-да, хозяин, и вот тут, за ушком почеши... мур-р-р!

Ведьмина кошка вела себя, словно последняя бездомная бродяжка, и нисколько этого не стеснялась. Она выгибала спинку, жмурилась, подставляла для ласки шейку, набитое вкусной колбаской брюшко и громко без остановки мурлыкала. Нет, Ви, конечно, любила свою ведьмочку. Даже без магической привязки, наверное, любила бы. Джемма была доброй, заботливой, нежной. Не жалела вкусняшек, делилась кроватью и никогда не наказывала четвероногую компаньонку за подранные чулки. Но что делать, если у нее такие маленькие, прохладные лапки и острые коленки, на которых не уляжешься без риска свалиться? То ли дело большие и теплые лапы хозяина! Мур-р-р-р!

Этьен, откинувшись на спинку передвинутого им диванчика, привычными движениями гладил довольную кошку и смотрел на ее мирно посапывающую владелицу. Просто смотрел и наслаждался тем, что она спит отнюдь не мертвым сном. Такая милая и смешная под этим клетчатым покрывалом, из-под которого выглядывают лишь макушка, лицо, полускрытое спутавшимися прядями волос, да узкая ладошка. Его девочка... нежная и желанная, а главное — ЖИВАЯ! Пусть здесь, в чужом доме и под чужим именем, пусть... Дьеру Аттамсу на данный момент хватало и этого.

Он готов был просидеть напротив ее импровизированной постели не одни сутки, любуясь тем, как скользят по девичьим щекам прозрачные тени, как касается губ легкая улыбка. Как забавно Майла чешет во сне кончик носа или болтает что-то неразборчивое, а порой чуть закусывает нижнюю губу или хмурится. Она спит зачарованным сном и видит разные сны. Его маленькая ведьмочка, его бесценное сокровище... Мечта, которая уже год как должна была стать реальностью, но... Этьен боялся.

Сильный, уверенный в себе мужчина, не знавший поражений у женщин, терялся, словно зеленый юнец. Скажи кому — засмеют! Риск спугнуть ее, обидеть, упустить сковывал решимость. И дьер Аттамс медлил. Идиот! Правду говорят, любовь делает людей глупее. А он именно любил. Впервые в жизни по-настоящему влюбился по уши, как мальчишка, готовый в порыве чувств слагать стихи для ведьмочки, похитившей его сердце. Смешно...

Губы мужчины тронула ироничная улыбка. Было бы смешно, не будь все так грустно. Мать твердила ему, что он одержим. Или что назло ей решил заменить одну безродную ведьму ее же копией. Она была настолько уверена в своей правоте, что убедила в этом и Майлу. А как объяснить обратное молоденькой девочке, попавшей под пресс заверений дьеры Ганн? Ведь младшая сестра и правда была очень похожа на старшую. Причем Кларисса будто специально культивировала это сходство, воспитывая Майлу по своему образу и подобию. Она делала им одинаковые прически, покупала похожих фасонов платья, словно действительно старалась вырастить свою маленькую копию. Когда Этьен как-то спросил жену, зачем она так поступает, та ответила, что не желает видеть в сестре даже намек на их отца. Тогда Аттамса подобное объяснение вполне устроило, а потом Кларисса умерла, оставив после себя двух чудных близняшек и привыкшую быть ее тенью Майлу.

Проклятье! Ну как? Как донести до ведьмочки такую простую истину?! Разве имеет значение поверхностное сходство? Ведь даже два одинаковых бокала судят не по виду, а по содержимому. Наполни один густым, как кровь, тягучим вином, за которым и дна не видно, а другой прозрачной, как слеза, родниковой водой, и их никто не перепутает. Иной цвет, иной запах, иной вкус. Вот и с Майлой так же. Глаза бесстрастно отмечают знакомый оттенок кожи и завитки волос, похожую линию подбородка, излом бровей, а чувства кричат — другая. Особенная, единственная... моя!

Когда старая гадалка, что приезжала в город на праздник, нагадала семилетнему Этьену любовь всей его жизни и даже показала слегка расплывчатый образ будущей возлюбленной в прозрачном шаре, взрослые посмеялись, а он запомнил. Через много лет встретил Клариссу и, заметив в ней знакомые черты из эпизода далекого детства, решил приглядеться к женщине поближе. А дальше все сложилось само собой. Скандал, устроенный Грэнной, помолвка, свадьба... Они неплохо жили и хорошо ладили. Но каково это — по-настоящему полюбить, Этьен узнал лишь после смерти супруги. Когда у него на глазах повзрослела ее сестра.

Девочка нравилась ему всегда, но раньше она была ребенком, и он воспринимал ее как любопытное маленькое "солнышко", поселившееся в его доме. Майла буквально излучала энергию, свет, радость и заражала этим всех вокруг. А потом она выросла. И больше не было сомнений, чье именно лицо показывала мальчишке гадалка в детстве. Сердце не умеет лгать, его глупым сходством не обманешь.

Дверь тихонько скрипнула, открываясь. И на пороге, изображая деликатное покашливание, появилась Олли-о. Этьен нехотя отвел взгляд от лица спящей ведьмочки и вопросительно посмотрел на свою сообщницу. Та стояла, подперев плечом стену, и насмешливо изучала их обоих.

— Тебе еще не надоело? — громким шепотом спросила оса. — Целый час уже несешь почетный караул возле ее убогого ложа. Знала бы, что ты опять будешь пылинки сдувать со своей ведьмы да романтическим мечтаниям предаваться, не стала бы сонное зелье зря переводить.

— А что ты предлагаешь? — рука мужчины на миг замерла, чем тут же вызвала недовольство Вишенки. Кошка ревниво зашипела на рыжеволосую дьеру, посмевшую узурпировать внимание хозяина, и предупреждающе вонзила когти в его ногу.

Олли-о ехидно хмыкнула и закатила глаза:

— Вот уж не думала, что ТЕБЯ, дьер оружейник, по этому вопросу консультировать требуется! Ты мужик или кто? Не знаешь, что с женщиной делать?

— Олли! — одернул сыщицу Аттамс и укоризненно покачал головой.

— Что Олли? Что? Я уже двадцать шесть лет как Олли! Дело же предлагаю, вот смотри, — перешла на заговорщический шепот сыщица. — Первый шаг ты сделал правильно — девку в койку отправил. Осталось совсем чуть-чуть: одежду долой, и тело по прямому назначению использовать. Утром, конечно, всплакнет твоя ведьма по утраченному. Ну ничего, ничего... Утешишь, приласкаешь — и никуда она уже от тебя не денется! — пряча в уголках губ хитрую улыбку, с жаром закончила оборотень.

— Да ну? — Этьен скептически хмыкнул в ответ на горячие убеждения осы. — Посмотрел бы я на твою реакцию в подобной ситуации.

— А ты не да-нукай! — отмахнулась Олли-о. — И не сравнивай. Я бы плакать не стала. Если бы мужик нравился, так с утра сама бы его зацеловала! А если нет — молча и без сантиментов кастрировала, — последнее предложение рыжая сопроводила красноречивой жестикуляцией, после чего задумчиво почесала бровь и продолжила абсолютно спокойным тоном. — Ну, может, еще расчленила бы заживо, — с губ собеседника сорвался сдавленный смешок, сыщица же скромно потупилась и одернула полу длинного пиджака. — Так, ладно... не обо мне сейчас речь. Ты будешь что-то делать с этой спящей красавицей или как?

— Я уже делаю, Олли, — улыбнулся он. И улыбка эта была такой искренней, мальчишеской, что девушка невольно залюбовалась. Решив, что выглядит как полная дура, взирая на него восхищенными глазами, натянула на лицо свою любимую маску: чуть-чуть насмешки, побольше цинизма и поменьше реальных чувств.

— И что же?

— Смотрю на нее, осознаю, что это именно она, живая и невредимая. Ну и... наслаждаюсь зрелищем.

— И тебе этого достаточно? — нарочито-разочарованно поинтересовалась сыщица. — Эх, а я надеялась подсмотреть в замочную скважину горячую сцену...

— Олли!

— ...а тут дальше невинного ослабления узлов на ее одежде и трепетного поправления покрывала дело не идет. Обидно!

— Олли-о! — простонал мужчина. — Чем тебе Майла так не угодила?

— Она-то? — сыщица пожала плечами, изобразив на лице глубокую задумчивость. — Она-то угодила. Очень даже угодила! Добрая, не глупая... торты к тому же печет, м-м-м, восхитительные!

— Торты? — брови Этьена поползли вверх. — Ты что? Ее готовить заставила? Олли!

— Ну что опять Олли? — проворчала рыжая, а потом, лукаво улыбнувшись, добавила: — Впрочем, ладно, повторяй мое имя, в твоих устах оно звучит как песня.

— Ол... — хотел было осадить ее собеседник, но вовремя осекся и, не сумев сдержаться, рассмеялся. Тихо, прикрыв ладонью рот, чтобы, не приведи Марна, не разбудить спящую ведьмочку. Хоть оса и подлила ей зелье в кориф, но кто ж знает, как быстро молодой организм справится с его воздействием.

— Насчет девчонки, — ухмыльнувшись, продолжила оборотень, — должна же она была как-то за мое молчание и содействие рассчитаться. А торт... ну ты же знаешь, что я люблю сладкое.

— Ты порой такой ребенок, дьера Сомс, что мои шестилетние малышки старше кажутся, — с особой теплотой в голосе проговорил Аттамс, будто перед ним действительно стояла не взрослая женщина, а рыжая школьница. Только он один видел в циничной сыщице девчонку. Только ему одному она показывала свое истинное лицо.

— В общем, меня ТАКАЯ твоя жена вполне устроит, — сделав вид, что не услышала его тихих слов, заявила Олли-о. — Против меня возражать не будет — это раз; на вкусные семейные ужины позовет, так как добрая, — это два. И, наконец, самое сладкое! Это для меня как вишенка на торте... Да не про тебя я, чирташево отродье, — покосившись на подобравшуюся кошку, усмехнулась оса, — не шипи! Так вот, Ен... самое "вкусное" в этом деле — щелкнуть по носу твою мамашу! Как тебе план?

— Мне нравится, — качнул головой мужчина.

— Угу, — в тон ему отозвалась собеседница, а потом как-то слишком уж серьезно спросила: — Шутки шутками, друг мой, однако я хочу кое-что у тебя прояснить. Девочка мне правда нравится. Хорошая она, неизломанная жизнью, не обиженная людьми. Светлая, чистая. И я прекрасно понимаю, что ты смог бы сберечь этот драгоценный камень, став ей достойной оправой, но... А если Джемма... Майла откажет? Что ты будешь делать, если она не ответит взаимностью на твои чувства? Если все планы и интриги, которые ты намерен сплести вокруг ведьмочки, ни к чему не приведут? Что тогда, Этьен? — она выдержала паузу, чтобы потом с нажимом проговорить: — Отпустишь?

С минуту в комнате раздавалось только мерное урчание Ви, а потом прозвучало хриплое:

— Не знаю, Олли... — словно у мужчины вмиг пересохло в горле, и каждое слово давалось ему с большим трудом.

— Ну, "не знаю"— это не то же самое, что "нет", — вздохнув, отозвалась сыщица. — Даю тебе еще пятнадцать минут, дьер мазохист! — сказала, возвращаясь к прежнему насмешливому тону. — Не спустишься на кухню пить коньяк, я тебя сама рядом с ведьмой уложу. Честное осиное! — донеслось уже из-за двери.

— Иду, Олли... уже иду, — мужчина бережно переложил недовольно сверкнувшую глазом кошку на подлокотник дивана и, откинув с глаз пепельно-русую челку, поднялся.

Бесшумно ступая, подошел к матрасу, осторожно опустился рядом с ведьмочкой и поправил сползшее с ее плеча покрывало. Не удержавшись, Этьен легонько скользнул кончиками пальцев по девичьей щеке. Она не должна была почувствовать и тем более не должна была проснуться, но... Ресницы ведьмы дрогнули, открывая затуманенные сном глаза, губы изогнулись в счастливой улыбке.

— Нашел меня? — прошептала девушка. Тихо и не совсем разборчиво, но он понял. Сердце пропустило удар, дыхание сбилось.

— Нашел, — ответил еле слышно, стараясь не делать лишних движений, чтобы не разбудить Майлу окончательно. Она сейчас пребывала на границе сна и яви, и в его интересах было, чтобы девушка вернулась обратно в страну грез, решив, что он ей просто приснился. Но как же тяжело порой даются правильные решения.

Уголки рта ее поползли вниз, превращая улыбку в гримасу печали.

— А Гарда арестовали, — вздохнув, поделилась наболевшим девушка.

— Не страшно, — пробормотал дьер оружейник. Как же ему хотелось сейчас обнять это растрепанное чудо, прижать к себе, поцеловать, успокоить. И только боги знают, чего мужчине стоило сдержаться. — Все наладится, Майла.

— Обещаешь? — дождавшись его уверенного кивка, ведьмочка опять улыбнулась. — Тогда точно наладится, — сказала она больше самой себе, чем ему. И, снова закрывая глаза, пробормотала: — Завтра надо перенести гробы, ну, ничего... поцелую пару раз Эла... перенесет.

— Ш-ш-ш-что? — неожиданно громко зашипел Этьен, враз забыв о конспирации, но его собеседница уже спала крепким сном, продолжая чему-то сладко улыбаться. Ему? Гарду? Таинственному Элу? Или, может быть, лиловым бабочкам в мире снов?

Этьен поднялся с пола, в пару шагов добрался до двери и, плотно закрыв ее за собой, вперил тяжелый взгляд в невозмутимо подпиравшую стену сыщицу: — Олли-о, — подозрительно сладким голосом начал он, — скажи-ка мне, милая... Кто такой Эл?!

Глава 7

В одной из камер горгонария...

Небольшой столик, казалось, прогибался под тяжестью разнообразных блюд. Чего здесь только не было: всевозможные колбасы и копчености, салаты, пирамида экзотических фруктов и восьмигранная бутыль с терпкой ореховой настойкой. На подносе под столом ютился чайник. Платформа под ним, заправленная огненной свелью, пульсировала красным светом, поддерживая нужную температуру. На кресле в углу перебирала струны дитэры* полупрозрачная рука, сотканная из серебряных, золотых и ярко-бирюзовых нитей. Такая "игрушка", насквозь пропитанная магией искусства, стоила не меньше парочки хороших лошадей или годовой аренды небольшого домика в не самом скверном районе Готрэйма.

В воздухе над дитэрой пощелкивали, добавляя отчетливости ритму, плоские костяные кругляши. С узкой койки свисало меховое покрывало, сшитое из серебристых шкур диких коз. Поверх него была спущена на пол нога, обтянутая черной штаниной. Босая ступня притопывала в такт музыке по начищенным до блеска плитам, заставляя подпрыгивать стоящие рядом массивные ботинки. Вторая нога, согнутая в колене, служила подставкой для раскрытой книги. Пожелтевшие от времени страницы переворачивались с тихим шелестом. Пузатый бокал с темно-коричневой настойкой медленно прокручивался в смуглых пальцах... Дьер гробовщик отдыхал.

Ему нисколько не мешали ни грубые каменные стены, ни низкий потолок, ни решетка на крохотном окошке, выходящем не на улицу, а в один из многочисленных коридоров здания горгон. Конечно, Эдгард бы не отказался от компании парочки интересных трупов, "разделочного" стола и саквояжа с начищенными до блеска инструментами. Ну, или хотя бы от одной из девиц матушки Лью, которые время от времени навещали одинокого гробовщика в его мрачной обители. Дьер Дорэ предпочитал любовь, оплаченную звонкой монетой, когда можно было смело получать удовольствие и не беспокоиться о последствиях. Однако тот, кто превратил камеру предварительного заключения в комнату отдыха, не озаботился притащить сюда еще и трупы со шлюхами. А жаль. Было бы весело. Впрочем, редчайший иллюстрированный справочник по воздействию ядов на время разложения жертвы тоже неплохо скрашивал унылые часы.

Нэрлисы, с раннего утра таскавшие в камеру подушки, покрывала, еду, посуду, книги и расписную шелковую ширму, чтобы прикрыть удобства в углу, всерьез подозревали, что нэрл Гэлвин свихнулся. Ничем иным это обустройство "любовного гнездышка" в крыле для особо опасных задержанных рядовые горгоны объяснить не могли. Правда, самый младший из них, Краш, недавно переведенный в Готрэйм из столицы, предположил, что начальник просто сдуру связался с кем-то из местных аристократок. У знати, мол, не редкость извращенные фантазии, вот и захотела его зазноба провести незабываемую ночь в застенках камеры предварительного заключения. Или же шеф по-умному придумал сдавать "клетку" для свиданий.

Но привыкшие к провинциальным нравам коллеги от него отмахнулись. А зря... Глядишь, не были бы потом шокированы, узнав, кого уважаемый нэрл разместил с таким неслыханным комфортом. Краш, видавший всякое, только плечами пожал. А вот остальные твердо решили помалкивать и по возможности держаться от начальника подальше, пока вся эта катавасия с загадочным арестом дьера гробовщика не закончится. Судьи в Готрэйме, как и во всех больших городах страны, были золотыми магами. Уж они-то, видящие истину, невиновного не накажут. А судя по тому, как устроил пленника Гэлвин, дьер Дорэ либо попал сюда по ошибке и ненадолго, либо... за долгое сотрудничество арестованный, по мнению нэрла, заслуживает уважения и некоторых поблажек.

Заскрежетал ржавый замок, громыхнул засов — и дверь противно заскрипела, медленно открываясь. Массивная фигура заслонила поток тусклого света, льющегося из коридора. Неловко пригнув обтянутую косырем макушку, чтобы не стукнуться о слишком низко расположенную перемычку, гость вошел внутрь. Печатая шаг, приблизился к столику, развалился на одном из кресел и, забросив в рот виноградину, рявкнул:

— Оставьте нас!

Дежурный по крылу нэрлис невольно втянул голову в плечи и бросил на арестанта сочувствующий взгляд. Поспешно прикрыв тяжелую кованую дверь, загремел засовом. Дьер Дорэ спокойно дочитал до конца страницы, бережно закрыл книгу и аккуратно отложил в сторону. После чего повернулся и сел, спустив обе ноги на пол и прислонившись спиной к стене.

— Развлекаешься? — вкрадчиво поинтересовался он.

Нэрл Гэлвин усмехнулся и сменил позу. Его грузное тело с идеально ровной спиной, скрещенными в щиколотках мощными ногами, руками на коленях и чуть склоненной головой смотрелось на редкость несуразно.

— Не без этого, — голос горгона заскрипел, словно плохо смазанные петли. — Жизнь так коротка и ненадежна! Нужно радоваться каждому дню, — добавил он, стягивая с головы косарь. Пальцы кокетливо взбили темные пряди. — Неужели не рад меня видеть? — обиженно надув губы и почти срываясь на фальцет, спросил нэрл.

— Это еще вопрос, КОГО я вижу? — ухмылка, искривившая рот гробовщика, была недоброй.

— Фи! Какой ты противный, — Гэлвин вздернул поросший густой щетиной подбородок и похлопал короткими ресницами. — Неужели тебе недостаточно ЗНАТЬ? Ты же сразу догадался, не отрицай, — его крупные белые зубы сверкнули в довольной усмешке.

— Дело в том, — Эдгард вздохнул и, помедлив, словно подбирая слова, продолжил, — что я знал и человека, чей облик ты так бесцеремонно используешь и чью репутацию так основательно гробишь. Причем посмертно. Тебе не стыдно, Варя?

— Фу, не называй меня так! — черные брови мужчины съехались на переносице, демонстрируя фальшивое возмущение.

— Прости, но называть Гэлвином клоуна, сидящего напротив, как-то не получается, — вполне серьезно ответил арестант.

— Ну ладно, жнец, — отозвался "нэрл".

— Я не жнец, — скрипнув зубами, возразил пленник.

— Жнец-жнец, — насмешливо посмотрев на него, повторил "Гэлвин". — Был, есть и будешь. Для таких как ты, отставка ничего не меняет. Как любил смерть, так и любишь. Как работал на нее, так и работаешь.

— Я не жнец, а гробовщик. Прочувствуй разницу, — спокойно пояснил Эдгард.

— Так и я не Варя, — подмигнул ему собеседник.

— А кто тогда? Монстр в человеческой шкуре? Лживая тварь, беспринципная убийца и банальная трусиха, которая боится показать свое настоящее лицо тому, кто однажды спас ее от смерти? — улыбка, промелькнувшая на губах мужчины, была холодной.

— Сволочь ты, Гард. Очень дурно воспитанная и совершенно не галантная сволочь, — в него полетело с силой брошенное яблоко. Дьер Дорэ ловко поймал его, потер о рубашку на груди и, откусив, выжидающе посмотрел на посетителя. — Ладно! Так и быть. Исключительно по старой дружбе...

Лицо Гэлвина на миг будто сплющило. Все черты смазались и поплыли. Образовавшаяся "маска", похожая на жидкую глину, забулькала словно закипая. Сначала из вязкой массы показался маленький носик, потом пухлый розовый ротик, изогнутые брови, гладкий лоб и, наконец, кукольно-большие глаза.

— Ну что, так лучше? — голос тоже изменился, став более женственным.

Гробовщик с сомнением покачал головой:

— Что-то я не уверен.

— Ну вот! Опять ты недоволен. А я так старалась. Так старалась... — загорелая мужская пятерня поднесла к демонстративно шмыгающему изящному носику платок. Рядом с тонкими девичьими чертами она казалась особенно громоздкой. Впрочем, парочка золотистых кудряшек, затесавшаяся в темной шевелюре "нэрла" возле самой кромки волос, гладкие щеки, постепенно перетекающие в грубую щетину и острый подбородок над толстой шеей с заметным кадыком смотрелись еще нелепей. — Только не думай, жнец, что твои соратники успеют меня засечь. Поверь, у них нет ни единого шанса, — в глазах... в прекрасных голубых глазах этого существа отразилась такая самоуверенность, что Гарда передернуло.

— Я не об этом думаю.

— А о чем тогда?

— К чему весь этот спектакль? Арест, камера со всеми удобствами...

— Скажем так, это предупреждение, — перестав дурачиться, сказала Варфаламея. — При всей моей привязанности к тебе я не люблю вмешательства в свои дела. Вот и решила напомнить, чем может быть такое вмешательство чревато. Пять лет назад ты оставил затею найти меня. И это было правильно. Не стоит возвращаться к прошлому и повторять былые ошибки, друг мой, — ведьма, продолжая большей частью пребывать в чужой личине, окинула камеру взглядом и, остановившись на невозмутимом лице гробовщика, подалась вперед, прикрыла рот ладонью и прошептала: — Пока еще друг.

Эдгард странно улыбнулся, но продолжить беседу не успел. На запястье гостьи запульсировал белым светом небольшой крест.

— Еще пообщаемся! — неожиданно ловко поднявшись на ноги и послав арестанту воздушный поцелуй, посетительница метнулась к выходу, по пути восстанавливая личину.

Через минуту за "нэрлом Гэлвином" захлопнулась дверь. А еще через пару минут из облака светящегося тумана в углу камеры появился жнец. Белый, в доспехах и с огромным сверкающим мечом, идеально дополнявшим его рыцарский облик. На самом деле, чтобы перерезать незримые нити, соединяющие тело и дух, достаточно было и обычных ножниц, но посланцы Саймы предпочитали разнообразие в выборе холодного оружия. Элрой, в первый момент не поверив собственным глазам, помотал головой и даже пару раз зажмурился, но обстановка в камере оставалась той же. И, что самое странное, как нельзя лучше соответствовала выражению непреодолимой скуки на лице арестанта.

— Э... это что? — с некоторой опаской помахав мечом над вазой с фруктами, поинтересовался жнец.

— Не видишь, что ли? Последний ужин приговоренного, — лениво отозвался Гард и потянулся за ранее отложенной книгой.

— К чему приговоренного?

— Как минимум к вынужденному безделью.

— Дурак ты, Эдгард! — рассмеялся жнец, устраиваясь в кресле, лишь несколько минут назад покинутом лже-Гэлвином. — И шутки у тебя дурацкие! Я уже почти испугался...

— Только почти? Как там мои контора и ведьма поживают?

— Твоя контора еще стоит, а у ведьмы имя есть и...

— И?

— И море энтузиазма! — Эл поморщился и потер плечо. Болеть оно, конечно, после таскания тяжестей и прочей нагрузки у жнеца не могло, но воображение с ненужной услужливостью подсовывало почти реальные неприятные ощущения. — Даже меня умудрилась в свою бурную деятельность втянуть. А ты тут прохлаждаешься под музыку зачарованной дитэры. Я-то думал, тебя вызволять надо. Ломал голову, как мне — существу, принадлежащему к иной реальности, это сделать. Подозревал происки Варфаламеи, а ты...

— Правильно подозревал.

— Уверен? — Элрой, мгновенно подобравшись, вперил в друга пристальный взгляд.

Гробовщик перевернул страницу и спокойно ответил:

— Более чем. У меня сегодня сплошной поток визитеров. Как раз перед тобой наша общая знакомая и заглядывала.

— Ты... — Эл задохнулся от возмущения, а потом процедил сквозь зубы. — Не мог сразу сказать? — он метнулся к стене, отделявшей камеру от коридора, и растворился в ней облаком белого тумана.

— Мог, — вздохнул арестант, которого, вопреки всем законам, так до сих пор и не просветили, в чем именно обвиняют. Впрочем, Варфаламея прямо сказала, в чем: в желании выследить и поймать ее. Забавно. — Мог, но не захотел. Долг платежом красен, Варя, — добавил он еле слышно. — Ты мне ужин с музыкой обеспечила, я тебе — фору.

Мужчина отложил книгу и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Ему было о чем подумать. Например, о том, откуда на руке лиловой ведьмы, слишком давно и успешно избегающей смерти, взялась метка, заблаговременно предупреждающая о появлении посланников Саймы.

Немного позднее...

Элрой словно охотничья собака несся по следу. Едва заметному, уже почти исчезнувшему следу незнакомой ауры. Последним в камере гробовщика был именно этот человек. Значит, он и есть новая "маска" неуловимой ведьмы. Если бы работала метка смерти, поставленная Гардом на Варфаламею десять лет назад, Эл просто переместился бы к беглянке, как делал это с Джеммой или своими клиентами из списков Саймы*. Души-якоря были видимы особым зрением жнецов как светящиеся точки на карте. Стоило лишь пожелать встречи с таким вот "светлячком" и, сделав шаг в мерцающий провал перехода, он оказывался рядом с искомым объектом.

Но с пресловутой лиловой ведьмой, которая обвела вокруг пальца уже не одного посланника богини-сестры, всегда было непросто. Поэтому сейчас жнец, вместо того чтобы использовать преимущества своей профессии, примитивно преследовал покинувшую кабинет фальшивку. Беловолосый мужчина в длинном плаще и сияющих доспехах быстро шагал по коридорам, словно обычный человек. Хотя нет, не человек... призрак!

"Гард, чирташев сын, нашел время в игры играть! — мысленно костерил он гробовщика. — А еще друг называется! Конечно, тебе-то уже терять нечего — из жнецов выгнали, так что никому ты теперь ничего не должен, и угроза увольнения над тобой больше не висит. Зато она висит надо мной!"— его четко очерченные губы сжались в напряженную линию, а белые как снег брови сдвинулись на переносице.

Налет юности, который его лицу придавали привычная улыбка и хитрый блеск в лазурных глазах, растаял, как вышеупомянутый снег, проявив истинный возраст этого НЕчеловека. Ему уже исполнилось тридцать, когда явилась "малышка" Дис и предложила особую работу. И хоть маниакальной страстью к своей нынешней профессии Элрой не страдал, быть жнецом ему понравилось куда больше, нежели малоперспективным магом душ. Возвращаться к былым временам, когда охота за привидениями являлась основной статьей дохода, не хотелось. Заказов кот наплакал, доход еще меньше — не работа, а... да ну это все к чирташу в пасть!

Как говорится, и на старуху бывает проруха, так что выследит жнец Варфаламею, просто потому, что кто-то ведь должен это сделать. На Эдгарда, к сожалению, надежды мало. И обещанная карта сокровищ, увы, делу не поможет. Потому что лиловая тварь гробовщику не враг. Особой надобности в ее отлове он не чувствует. Если судить по обстановке в камере, так многоликая ведьма дьера Дорэ разве что в порыве страсти случайно придушить может. А он... Он по-прежнему к ней что-то испытывает. Иначе бы сразу сказал, что беглянка поблизости.

Постовые совершенно не замечали вестника Саймы. Лишь одного пробрало внезапной дрожью от пролетевшей сквозь тело полы белого плаща. Для жнеца не существовало замков, дверей, стен. Ни вода, ни пламя, ни камень, ни даже живая плоть не были для него препятствием. Эл не ощущал веса доспехов и с легкостью управлялся со своим мечом, весившим не меньше одного из тех самых охранников, но... скорость блондина была ничуть не больше обычной человеческой. Не предусмотрела Сайма для своих слуг необходимости догонять кого-то пешком. А жаль.

Элрой пролетел сквозь массивную дверь, окованную металлом и зачарованную от всего на свете, кроме жнеца, и очутился на улице. Призрачный след еще виднелся на остывающей земле, шлейф ауры чувствовался в прохладном ночном воздухе, но здесь, за пределами душных стен, он растворялся куда быстрее, чем внутри здания. Блондин безнадежно опаздывал. На стороне Варфаламеи было преимущество во времени, ему же повезло лишь с длинными ногами, неплохо тренированными еще в прошлой жизни. Учитывая же, что маги душ, становясь служителями богини-сестры, застревали в своей последней физической оболочке и словно выпадали из времени на все последующие годы, бегал Эл — Ржавый Гвоздь быстро. Но кто сказал, что нынешний облик ведьмы двигался медленней?

Узкие грязные улочки за следственным управлением так же отличались от благополучных районов Готрэйма, как мутная лужа от родниковой воды. Темные глазницы окон с ободранными рамами и дешевыми зернистыми стеклами, обшарпанные стены, разбитые фонари... Ни пестрых витражей, ни цветов, ни ажурных заборчиков вокруг палисадников. Лишь кучи мусора, чахлые неухоженные кусты, несколько бродяг, коробка с бездомной собакой и... истаявший след.

Эл в растерянности остановился, озираясь по сторонам. Направо? Налево? Прямо? Или сразу повернуть назад и вытрясти из дьера бывшего жнеца все, что он успел узнать у проклятой лиловой стервы? На втором этаже скрипнула рама, в оконном проеме мелькнула чумазая детская мордашка. Вплотную к Элрою, чуть не задев его плечом, прошаркала худосочная старушка с миской в руке. Она куталась в драный плащ, придерживая его дрожащей от старости рукой, и что-то бормотала себе под нос. Кажется, кличку собаки. В подворотне кто-то сладострастно застонал, и снова воцарилась тишина. Ни топота ног, ни удаляющегося силуэта, ни-че-го!

"Направо! — решил жнец. — Вдруг повезет? А Гард... хм... да куда он из своей комфортабельной клетки до утра денется?"

Старуха, краем глаза проследив за маневрами призрачного блондина, неловко склонилась, ставя возле собачьей морды наполненную объедками миску, и ухмыльнулась. На сморщенном желтоватом запястье, на миг показавшемся из-под обтрепанной ткани плаща, сверкнул белый крест. Женщина погладила по голове недоуменно таращившееся на нее животное, выпрямилась и неуклюжей походкой отправилась дальше. Ведьма еще не успела завернуть за угол, а щедрое угощение перед сильно озадаченным псом растаяло как дым вместе с миской.

Ноги в тяжелых мужских ботинках, не скрытых второпях под слоем иллюзии, как было с одеждой, переставлялись с трудом. Менять облик пришлось быстрее, чем планировала Варфаламея. Хорошо еще, что старая нищенка, и без того стоявшая одной ногой за пологом Саймы, вовремя под руку подвернулась. Скопировать эту дряхлую немощь оказалось проще, чем кого бы то ни было. Беглянка в новой "маске" уже добралась до своего укрытия, когда в одном из темных переулков Готрэйма Элрой Стальной наткнулся на призрак недавно убитой старухи, мечущийся возле остывающего тела и опрокинутой миски.

Помянув недобрым словом себя, Варфаламею, Дис и особенно Гарда, упустившего ведьму десять лет назад, жнец привычно "распорол" мечом грань призрачного полога и практически силой втолкнул перепуганный дух в светящийся проем. Освобожденная не по списку душа могла так и не пересечься с мерцающим посланником Саймы и затеряться среди живых надолго, если не сказать — навсегда. Перепуганная нищенка, к счастью, не сильно сопротивлялась, чем помогла избавить улицы города от очередного неприкаянного призрака. Жнец проследил за быстро срастающейся прорехой и, тяжело вздохнув, шагнул в привычный переход. Настало-таки время получить от бывшего коллеги более четкие ответы.

Следующим утром в "душевном" корпусе главной городской лечебницы...

Узкое, вытянутое по горизонтали окно было забрано прочной решеткой. Оно ютилось под самым потолком, пропуская в комнату рассеянный свет. Вместо традиционного для Готрэйма витража квадратные ячейки заполняли одинаковые чуть рыжеватые стекла, добавляющие освещению теплых красок. Раскосые ярко-голубые глаза внимательно следили за солнечным зайчиком, пляшущим на бледно-зеленой стене. Крупный снежно-белый кот с длинной ухоженной шерстью лениво тронул лапой переползшее на пол пятнышко и настороженно шевельнул ушами, уловив шум в коридоре.

"Мр-р-р... Еда?"

Мгновенно позабыв об охоте на "зайца", зверь метнулся на середину квадратной комнаты и выжидающе уставился на практически незаметную дверь, обитую тем же материалом, что и стены. Заскрежетал замок, и тяжелая с виду створка бесшумно распахнулась, пропуская внутрь полноватого мужчину в длинном балахоне. Вслед за ним вошли еще двое. Они, поддерживая под руки, практически внесли в помещение хрупкую женщину, облаченную в белый костюм.

Гладкая ткань плотно облегала ее тело, захватывая и лишенные обуви ступни, и кисти, и голову. Свободным от плена материи оставалось только лицо. Бледное, усталое, с морщинками на лбу, кожа которого лоснилась от выступающих капелек пота. Женщину осторожно усадили на пол, прислонив спиной к стене. Руки ее, похожие на обрубки из-за стянутых вместе пальцев, безвольно вытянулись вдоль тела. Белый кот, неслышно ступая, подошел ближе, замер, словно прислушиваясь и, довольно мяукнув, влез на колени к пациентке. Его загнутые, как у барана, рожки, похожие на хрустальные, замерцали сперва белым, потом синим и наконец засветились ровным голубым светом.

Мужчина в балахоне облегченно вздохнул:

— Ну, хвала Марне, может, хоть эту в чувство приведем, — пробормотал он, потрепав по холке своего пушистого помощника. — Третья уже за месяц! Что за напасть? — проворчал он, ни к кому особо не обращаясь.

— И какие будут указания, дьер Леар? — спросил один из помощников, скользнув по несчастной полным сожаления взглядом. Такая молодая, хорошенькая и... здесь. — Поступим, как с остальными?

— Нет! Раз Крем от нее не отказался, — лекарь задумчиво почесал подбородок, вновь погладив кота, — пусть работает. Проверять пациентку трижды в сутки. Чуть что — сразу вызывать дежурного лекаря, — он помолчал и неохотно добавил: — И в горгонарий* записку отправить надо. Там будут просто "счастливы" узнать, что уже не первый раз какая-то неведомая дрянь за ночь сводит с ума абсолютно нормальных женщин. Глядишь, и след возьмут... гончие, — последнее слово он произнес с нескрываемым сарказмом. Как-то так повелось, что лекари, дающие клятву своим духам-покровителям помогать каждому нуждающемуся независимо от того, преступник он или нет, недолюбливали тех, кто этих самых преступников в столь плачевное состояние обычно и приводил.

В специальные пазы в скрытой под обивкой нише поместили две узкие цилиндрические колбы, заполненные лиловой и оранжевой свелью. По мягким стенам и полу палаты тут же зазмеились причудливые темно-зеленые узоры, призванные успокаивать, а из спрятанных в потолке крохотных отверстий в помещение начала проникать первая порция рыжеватой дымки, подпитывающей жизненные силы несчастной девушки. Мужчины вышли, дверь тихо закрылась, оставляя больную наедине с ее белоснежным "лекарством". Кот довольно заурчал и сыто зажмурился:

"Хорошая Еда, вку-у-усная! Не то что предыдущая — холодная, пустая, словно мертвая".

Крем мурлыкал, а его полупрозрачные рожки мерно светились, вытаскивая все страхи, таящиеся за безразличным с виду девичьим лицом.

Глава 8

Если у вас есть желание оставить комментарий, напишите его в гостевой:

http://samlib.ru/comment/n/nikolxskaja_e_g/k-o