Любовница

— И?

— Что "и"? — не поняла я.

— И он тоже ничтожество, — спокойно добавил снежный.

Затем добил:

— В ином случае вы не стали бы спешно организовывать свадьбу с сынком градоправителя, пытаясь избежать моего внимания.

То есть этот все знал?!

Оторопевшая я молча смотрела на лорда Эйна, даже не зная что сказать. Снежный все так же безразлично сообщил:

— Мужчина не способный защитить свою женщину — ничтожество.

Интересное заявление, особенно если учесть маленький факт:

— Или сорок своих женщин, — язвительно протянула я.

И вот тут снежный удивил:

— Все сорок под защитой. — Тут его губы слегка растянулись в странной улыбке и мужик добавил: — Точнее — сорок одна.

Появилось желание треснуть его чем-нибудь, но в место этого я заинтересовалась этим моментом, и поинтересовалась:

— Это как под защитой?

Этот который уро... лорд, вдруг совершил короткий замах бутылкой и швырнул ее столь быстро, что я не успела даже вскрикнуть, не то чтобы увернуться, но... Но в полуметре от меня склянка зависла. Точнее вросла в невесть откуда взявшийся лед! Живой лед! Который глянул на меня прозрачно-голубыми глазами, издал подражательное зимнему ветру "Ууу!" и начал исчезать, унося с собой бутылку. Исчез...

— Под защитой, — спокойно резюмировал лорд Эйн. — От меня не защищает, естественно, но при нападении кого-либо иного страж активируется.

И я таки рухнула на пол.

Потому как вдруг, совершенно неожиданно, я подумала — как здорово было бы сбежать отсюда, но такого защитника себе оставить. Это я бы тогда и ух... и эх... и сколько всего добилась бы, если бы у меня такая защита была бы! А кстати:

— Страж мой личный, или общий евнух на весь гарем?

— Личный, — обрадовал Эйн.

Не улыбаться, не улыбаться, не...

— У вас какая-то странная улыбка, — заметил совершенно не кстати снежный. — Больше похожа на торжествующий оскал.

Еще бы!

— А идемте-ка искать мастерскую, — доставая ключи из декольте, предложила я.

Но увидев взгляд снежного выходить передумала.

Красные глаза смотрели пристально, пронизывающе и трезво.

А таким трезвым после столь обильного возлияния может оставаться только знатный пропойца в первой стадии алкоголизма. Да-да — это их отличительная особенность пить и не пьянеть.

— Часто к бутылке прикладываетесь? — деловито поинтересовалась, поигрывая ключами.

— Вы смеетесь надо мной? — мрачно вопросил снежный.

— Да бог с вами, — я старалась не улыбаться, — в конце концов, лорд Эйн, поверьте — гораздо лучше когда смеются над мужчиной, а не под ним.

И сугроб завис, размышляя над фразой.

Я тоже как-то запоздало сообразила, что сказанула, поднялась с пола, но открывать свою клетку опять таки передумала.

— Интересное... замечание, — после долгого молчания выдал сугроб.

Кто бы спорил, я не буду.

-Идемте, — лорд Эйн отошел от решетки, — попробуем отыскать... — взгляд на меня, — искомое.

Окончательно расхотелось выходить, а то как-то неприятно было ощутить себя искомым, особенно если искателем натуральный сугроб выступает. Так что я осталась стоять с самым невозмутимым видом.

— Виэль, — позвал снегордик, в смысле сокращение от снежного лорда.

Сделала вид, что я его не слышу.

— Виэль, можете выходить безбоязненно, я вас и пальцем сейчас не трону, — произнес Эйн.

— Точно?— спросила недоверчиво.

Он у меня как-то вообще доверия не вызывал.

— Абсолютно, — заверил владетель местного гарема.

— Не выйду! — нагло заявила я.— А мастерскую можете на под чердаком поискать.

Снегордик чего-то прошипел, развернулся и ушел, оставив меня в обществе своего порезанного костюма. И странное дело — только он ушел, мне вдруг стало как-то грустно. Заскучала даже по нему. И к двери поближе подошла, и ключи нервно теребить начала, достав их из декольте и...

Э, а чего это со мной?! Постояла, посмотрела в пустой коридор, поняла, что мне чего-то не хватает. Точнее кого-то. Еще точнее — Эйна! Мне вдруг жутко стало не хватать Эйна! И тут этот снежный сбежал по ступеням, весь злой и раздраженный, остановился в метре от решетки и меня соответственно и прошипел:

— На чердаке нет. Под чердаком тоже нет.

А я смотрела на него огромными изумленными глазами, и неожиданно поняла — красивый же он мужик! И эта благородная бледность его лица, и эти невероятные красные глазенки, и редкие, но симпатишные волосы, и эти выпуклые скулы, и... Что происходит?! И почему это Эйн вдруг стал такой красивый?! Или не стал?

А сам снежный лордик перестав возмущенно сопеть, приподнял бровь, вглядываясь в меня. Затем усмехнулся, скорее пораженчески, чем победно, и устало произнес:

— Началось.

— Что началось? — исследуя взглядом его мужественную шею, выдохнула я.

Он не ответил, но улыбка стала какая-то насмешливо-коварная. Это первый миг. А потом мой мозг сам за меня решил, что это самая обольстительно-обворожительная улыбка на свете! И мужик самый красивый во всех мирах! И я его хочу! И я от него точно никуда не уйду — он меня тоже полюбит! И...

И тут я вспомнила любовниц лорда Эйна. И сначала ревность такая накрыла, а вот потом... Я так понимаю девицы все как одна тихо-скромно сидели в своих комнатках и голодали исключительно потому, что "лорду стройненькие нравятся"?! То есть, чтобы ему понравится! То есть...

— Я вот сейчас не поняла, — неловко отшагнула от решетки, — это сейчас что такое началось, а?

Лорд Эйн все с той же ухмылкой раскину руки, предлагая пасть в его объятья, и с некоторой скукой сообщил:

— Мы особо не разбирались, но женщины вашего мира сходят по нам с ума. Час, два, три — кто как, и появляется ничем не обоснованная любовь на грани обожествления. С одной стороны достаточно скучно, с другой — вы идеальные постельные игрушки.

Кто-то грохнулся. Вот как стоял, так и грохнулся на мягкое, но от этого ничуть не менее болезненное место. А этот невероятно красивый мужик с каждой минутой становился все красивее, и притягательнее! И вот уже перед моими глазами в рядок у стены с десяток белокожих красноглазых сыночков которых я хочу вот от этого индивида повышенной сексуальной привлекательности!

Одна проблема — попа болит и гордость ноет. Ух как гордость ноет! Потому что Виэль Мастерс вот уж точно ничьей постельной игрушкой никогда не будет. Секретарем, личным помощником, полноправной женой, но точно не постельной игрушкой! Встала, отряхнула рубашку у снегордика уворованную и хмуро произнесла:

— Всегда знала, что красивым мужикам мозгов недостает — серое вещество в накаченные мышцы уплывает.

Лорд Эйн потрясенно руки опустил и переспросил:

— Что?

— Я говорю меньше слов — больше дела! Нитки с иголками где, красноглазый?!

Нахмурившись, прекрасное снежное изваяние идеального отца моих будущих детей, выдало:

— Не нашел. И потрудись обращаться ко мне более уважительно, Виэль. Можешь называть меня "господин".

Видение десяти сыночков медленно истаяло — не люблю тупых мужиков, а этот явно тупой. Зато сразу ясно, что безопасный — он на меня теперь точно не набросится, потому как если что, я на опережение пойду.

— Ладно, — снова достала ключи из декольте, — идем, ледышка, твою халупу исследовать будем.

Но пока я открывала двери, этот поправив воротник своей рубахи, разъяренно прошипел:

— "Господин", Виэль. Я уже осознал, что у вас трудности с восприятием простых фактов, так что понимания не требую, просто — запомните.

Это у меня трудности? На миг перестала ключ в замке прокручивать, из-под ресниц взглянула на мужика, постаралась скрыть усмешку. Это не у меня, снегордик, это у тебя большие трудности возникли. Если уж ты так много обо мне успел выяснить, должен был бы знать, что Закари поначалу на мне жениться даже не собирался. Это я в него влюбилась. А влюбленная я хуже меня же просто злой и оскорбленной. Так что это у тебя проблемы, мужик. Большие проблемы. Имя им я! В смысле твоя жена будущая.

Открыла дверь, выскользнула, подплыла поближе к будущему супружнику, и ничего что тупой — поумнеет, деваться ему теперь некуда, окинула его с ног до головы влюбленным взглядом, преданно заглянула в красненькие уродливенькие глазенки и ласково так:

— Глупарик ты мой, а по каким уровням замка ты обычно вообще никогда не ходишь?

Снегордик изумленно моргнул, потом почти зарычал, потом...

— Да, с мозгами проблемы, — печально констатировала я.

То есть короче, наверное, и не выйду замуж, так его, просто поиспользую и брошу.

— Виэль! — прошипел разъяренный лорд Эйн.

— Да ладно, чего уж там, — я похлопала ресничками, — мы люди не чужие, даже уже практически близкие, так что можешь звать меня по-простому "госпожа моего сердца".

И пока снегордик зависал, говорю же — тупой, я пошла прочь, запоминая по ходу движения место расположение моего спасительного закуточка.

Разъяренный лорд Эйн догнал меня к тому моменту, когда я на середине лестницы уже была. Взбешенный мужик схватил за плечо, развернул к себе и собирался уже было скандал закатить, но... он такой весь потрясный, тощенький, страшненький, эротично-притягательный, что я решила на него не злиться — обняла, носом о его тощенькую грудь потерлась, щекой прижалась, сердечко гулкое послушав, развернулась да и продолжила свой путь. А этот завис снова.

И так он основательно завис, что когда я до верха лестницы дошла, пожалела его несчастного, обернулась и позвала:

— Снеготупик ты мой, идем уже, чего застыл?

Там что-то прогромыхало и кто-то сильно заругался, а я уже пошла искать мастерскую. И вот по логике — кухня была на первом этаже, любовницы на третьем, покои моей страшненькой радости на втором, на чердаке и под чердаком мастерской нет по словам снеголордика, на первом уровне подвала спасительный мой закуток, слуги получается прячутся на втором подвальном уровне... Вопрос, где могут быть мастерские?

Постояла, подумала... решила спросить.

— Снежик, — обернулась снежка как раз рядом уже был, злой как... сугроб, — снежик, а пристройки у твоего домишки имеются?

— Виэль, ты все еще пьяна?! — прошипел этот вместо ответа.

И вот тогда вся оскорбившаяся я, зло спросила:

— Мастерскую сам искать будешь?

Отрицательно мотнул головой, красные глазенки взбешенно поблескивают. Потом задумался, глядя поверх моей головы, затем слегка нагнулся и оп — подхватил меня на руки. Романтик какой, мрр.

— Холодно будет, — от чего-то предупредил.

— Мрр, — не знаю на счет холодно, мне от его объятий уже тепло и хорошо и на душе приятно.

Но затем тело снегордика вдруг в единый миг стало — снежным бураном! И этот вихрь, удерживая меня ледяными лапами, ринулся по коридору под мой истерический визг — холодно же! А я в одной шелковой рубашечке у этого красноглазого уворованной! А он мчит на такой скорости, что уши закладывает и окружающий пейзаж одним смазанным пятном стал! И так только темно-темно-темно-пятна света-темно-свет-холодно!

— Аааааааа! — мой вопль казалось тоже замерз.

— Виэль! — раздраженно прошипел буран, из снежного хаоса стремительнопермещающихся снежинок на меня смотрели знакомые красные глазенки. — Посмотри вниз и скажи где мастерские!

Кккакой вниз посмотри?!

Но потом посмотрела. Голову повернула, глянула, взвыла — мы висели в воздухе! Прямо в ярком синем искрящемся морозом воздухе! А там внизу был снежный замок! Смешной такой — как половина яйца, в смысле вроде яйцо врыто наполовину в землю более острым концом вверх. Только скорлупа вся из кирпичиков и с окошками красивыми резными. И такие эти окошки сверкающие были красивые, что я даже не сразу заметила еще пару яицестроений только гораздо, раз так в десять, поменьше замка, которые возле него имелись.

— Ддда вввоттт жжже онни, — пробормотала, дрожа от холода.

А этот ледяной тормоз язвительно так:

— Мастерские среди этих строений есть?

— Мне откуда знать?! — взвилась я. — Я тебе, управляющий или экономка?!

Потом, несмотря на то, что казалось даже мозг замерз, поняла одну странность — на поверхности виднелись только эти яйца и девственный нетронутый снег. То есть вообще ни следов, ни тропок, ни дорог — ничего. Один снег.

— Слушай, — на миг даже дрожать перестала, — а вы тут что — все летаете?

Буран снова взглянул на меня красными глазенками и прорычал:

— Холодно. Кроме нас, снежных, никто на поверхности находиться не может, поэтому все переходы подземные.

И вот тут я молча и выразительно посмотрела на этого тупого снежного лорда. Очень выразительно.

— Что? — не осознал моего негодования буран.

— Хххолодно ггговоришь? — прошипела разъяренная я. — А ничего, что я как бы тоже не сугроб, а?!

— А...— начал было Эйн.

И сосулька ринулся вниз.

Через минуту я уже сидела на кухне снеголордовского яйцезамка перед жарко пылающим камином в котором догорала туша кого-то большого и явно вкусного.

— Снежного быка готовили, — с тоской протянул снегордик, сидящий рядом со мной, только я на стуле, а он на корточках.

Мы посидели, посмотрели на догорающее мясо, потом я спросила:

— И что вот так все бросили как было и сбежали прятаться в подвале?

— Опытные, — тяжело вздохнул лорд Эйн.

Искоса посмотрела на него, потом осторожненько вместе со стулом отодвинулась. Этот глянул на меня недобро, протянул руку, за ножку стула ухватился, и придвинул обратно. Сидим. У меня все еще зубы стучат от холода, и мысли недобрые витают. В смысле мужик то не только тупой, он еще и невменяемый, раз все так предусмотрительно сбегают при малейшем намеке на ярость у буранчика.

— И как накатывает? — продолжила я. — По причинам, или просто из прихоти?

На этот раз сначала раздался скрежет, затем злое:

— После каждого заседания совета, ну и когда мать... заявится.

То есть у нас проблемы на работе и в семье тоже не сладко. В общем, мужик так себе, и даже хуже.

И тут этот, с большими проблемами, взял и положил руку мне на колено. Молча, властно и по-хозяйски. Молча, безапелляционно и тоже весьма по-хозяйски, в конце концов, это мое колено, убрала его руку. Последняя шлепнулась на колено снежика, от чего он удивленно воззрился на меня. Сидим. Смотрим на огонь, я лично отогреваюсь. И тут этот взял и положил ладонь мне на бедро. Молча взяла брезгливо за один его длинный холодный палец, подняла длань с себя, бросила ему на колено.

— Весьма странно, что не действует, — глубокомысленно заметил снежный.

— А как должно действовать? — проявила я любопытство.

— Ты должна томно вздыхать, восторженно смотреть на меня, таять от каждого прикосновения и быть на все согласной, — сообщил сугробик.

Представила себе. Повернулась к Эйну, косящему на меня глазом, томно вздохнула — страшненький, зато свой, любимый, восторженно глянула на стекло холодильного шкафа — я в нем такая красивая отражалась, и тут снегордик взял и положил опять свою лапу мне на колено. А лапа, кстати, холодная! А я еще не согрелась.

— Да убери же ты лапу! — взвилась я со стула.