Уикэнд

Я глубоко вздохнула.

— Благодарю вас, Виктор. Конечно, все это может подождать. Это несущественно.

— Посидим немного?

Мы вышли на террасу.

— Так что у Рэя с сердцем?

Врач посмотрел на меня с осторожностью.

— О, так вы не в курсе? Тогда видимо, я не должен вам рассказывать...

— Нет уж, сказав 'а', говорите и 'бэ'! Насколько все серьезно?

— Ему уже давно предлагают шунтирование коронарных сосудов. Операция достаточно безопасная, отработанная, но Рэй, как человек, проживший всю жизнь здоровым, никак не может решиться и согласиться с тем, что это ему необходимо. Может быть, сейчас, когда вы об этом узнали, вы могли бы поговорить с ним, убедить...

— То есть, он может в любой момент?.. — медленно начала я. А я-то начала уже думать, что составление завещания — не насущная необходимость, а... придурь великого человека.

Виктор поспешно возразил: люди годами и десятилетиями живут с таким диагнозом, а в самой в операции нет ничего особенного или опасного, даже начал рассказывать подробно, как именно это делается. Я пыталась вникать в детали, но в основном просто наслаждалась приятным тембром его голоса. Стоило только поговорить с нормальным человеком — и я словно очнулась от кошмара, испытывала невыразимое облегчение. Господи, да Сагану до таких ли... недобрых развлечений сейчас? Что это было? Гипноз? Наваждение? Тим, этот озлобленный, проклятый, так и не выросший мальчишка, почти заставил меня поверить, что все эти люди... и Виктор...

На веранду выпорхнула Кристи. Оглядела нас блестящими глазами сплетницы.

— Мы едем на катере смотреть Синий грот. Вы с нами?

— Нет, мне нужно в город, — сказал Виктор. — Повеселитесь за меня, Кристи.

— Спасибо, я устала, Кристи. В другой раз.

— Ну, не буду вам мешать!

И упорхнула.

Виктор поставил стакан и неожиданно взял мою руку в свои ладони — сухие, прохладные, легкие, профессиональные ладони врача. Придвинулся ко мне. В его голосе была забота.

— Вы тоже неважно выглядите, Камилла. Плохо спите?

— Какой тут сон? Вы же понимаете...

— Да-да, конечно. Весь этот ужас... Еще, я слышал, вас не оставляет в покое младший Саган?

Я вздрогнула. Вспомнить сейчас о Тимоти — словно получить удар по затылку, даже в висках запульсировало.

— Вам придется очень трудно, и не только в первое время. Необходимо будет научиться лавировать, налаживать отношения... Не мое дело, конечно, но прошу — будьте тверды. Не давайте задурить себе голову. Не слушайте инсинуаций. Не поддавайтесь на провокации. Поберегите себя и Рэя. Рано или поздно Тимоти сдаст позиции, вы понимаете? Кроме того, должен вас предупредить, что у меня есть некоторые сомнения в его душевном здоровье...

— Да? — сказала я, глядя за его плечо. Там стоял возникший неизвестно откуда Саган-младший и, засунув руки под мышки, внимательно слушал Виктора. И внимательно следил за пальцами Виктора, гладившими мою руку.

— Да, — повторила я, почти не слыша слов собеседника. Тим встретился со мной глазами, и на его неподвижном лице появилась ухмылка. Он отступил и исчез в доме своей окаянной бесшумной походкой.

— Да, — последний раз сказала я и вырвала руку.

* * *

Литагент позвонил после обеда — сквозь треск и помехи я с трудом слышала его голос. Какие-то неувязки с договором, требующие моего немедленного присутствия в издательстве...

Напевая, я собирала вещи. Чувствовала при этом огромное облегчение — наконец-то заканчивается мое тягостное пребывание в доме Сагана! Меня действительно здесь ничего не держит. Следовало, конечно, попрощаться с хозяином. Но ведь двух дней, таких... сумасшедших и трагических, вполне достаточно для выполнения данного ему обещания 'ненадолго задержаться'. А об его здоровье я могу осведомиться и по телефону. Я старательно гнала от себя мысли, что здоровью остальных может грозить нечто большее, чем сердечный приступ. Все, что наговорил Тим, было дурацкой выдумкой. Или бредом душевнобольного. А если нет... Тогда это дело полиции.

Я передала через прислугу записку хозяину с соответствующими извинениями и объяснениями необходимости отъезда. Напевая, села в машину. Напевая, помахала рукой огромному, пустому сейчас дому. Прощай, мой неудавшийся отдых! Прощай, неожиданная помолвка и нежданное наследство! Прощайте, всяческие несчастные случаи и самоубийства! Прощай, закрученный сюжет для детектива, который никогда не случается в жизни.

Прощай и ты, беспокойный дух, Тимоти Саган...

Настроившись на двухчасовой путь по вполне приличной пустынной магистрали, я включила приемник и рассеянно прикидывала, не уцепиться ли мне за подброшенный жизнью сюжет: несколько человек на отдаленной вилле, завещание, загадочные убийства... В духе Агаты Кристи.

Но не в моем.

Я ехала вперед, а упрямые мысли все возвращались и возвращались назад: Тим, Глория, Марианна. Глория. Маринна. Тим. И охваченная внезапным гневом, я ударила рукой рулю — длинный сигнал полетел по пустой дороге и недоуменно растворился в воздухе полей с редкими перелесками. Черт бы побрал этих сексуально озабоченных Саганов! Есть ли в их окружении хоть одна не бывшая любовницей одного из них, а то и обоих сразу? Они что, устроили меж собой негласное — а то и гласное — соревнование? Кто больше — отец или сын?

Хотя, с другой стороны, это меня не касается никоим образом. Да и вряд ли, конечно, они ни с того ни с сего начали уничтожать поднадоевших им женщин...

Уже начало смеркаться, но небо было по-летнему светлым, когда я увидела стоявшую на обочине машину и голосующего человека.

Притормозив, я вглядывалась в показавшегося мне знакомым мужчину.

— Ну слава богу! — сказал он. — Это, наконец, вы!

...Я застонала еще прежде, чем открыла глаза. Дотронулась тяжелой непослушной рукой до ноющего виска и тут же отдернула пальцы: казалось, у меня вытекает мозг, плотный, горячий...

Но это была только шишка. Я осторожно пошевелилась и с удивлением обнаружила, что могу сесть. Чьи-то руки помогли мне в этом. Замедленно оглянувшись, я прищурилась — свет больно резал воспаленные глаза.

И устало вздохнула.

Такое впечатление, что других людей на свете больше не существует!

Рядом со мной на коленях в траве стоял Тим. Уловив какое-то движение, я опять осторожно повернула голову. Чуть поодаль, в странной, сжатой позе от нас медленно пятилась Кристи.

— Крис... — я схватилась за голову — мой полувыдох-полушепот отозвался в ней такой болью!

— Она жива, — растерянно сказала Кристи. — Она жива... Тим, она жива!

— Жива... — просипела я, пытаясь этим словом передать все недоумение от ее слов, от состояния моей головы, нежданного пробуждения в этом утреннем зеленом росистом лесу...

— Тим, она жива! — завопила Кристи.

Железные руки сгребли меня в охапку, встряхнули так, что я чуть не потеряла сознание, прижали, притиснули... Когда я оторвала лицо от его твердой шеи и смогла вздохнуть, то увидела, что Кристи стоит где-то внизу — такая маленькая, такая растерянная, сцепив на груди руки.

— А что... где это я... мы?

Кристи тараторила так быстро, что я не поспевала за ее рассказом.

— ... и вдруг видим — твоя машина и дверь открыта... Тим ка-ак затормозит — я даже носом ударилась, видишь? — ка-ак выскочит... а ты лежишь, и я думаю — все... а что с тобой случилось? Авария?

— Авария, — повторил близко Тим, я почувствовала вибрацию его груди и только сейчас осознала, что Кристи такая маленькая, потому что он держит меня на руках.

— Не знаю... Тим, отпустите меня... Что-то с головой. Наверное, я ударилась, и... Отпустите меня, ну Тим же...

Тим дышал мне в щеку, а глаза его неотрывно следили за Кристи. Она сделала несколько шагов по поляне, влево, вправо... И вдруг, отпрянув, закричала так пронзительно, что я вцепилась в Тимоти.

— Там! — кричала Кристи, тыкая пальцем. — Там!

И мы увидели торчащие из кустов ноги, обутые в светлые элегантные ботинки.

В полицию я ехать отказалась. Констатировав легкое сотрясение мозга и прописав полный покой, постельный режим и лекарства, врач сдал меня на руки подоспевшему инспектору Брауну. Тот был мрачен. Выслушал мой рассказ (не помню... не знаю... не видела...) безо всяких комментариев, со вздохом несколько раз перевел глаза с меня на Тимоти и обратно, и попросил нас дождаться его визита на виллу Сагана. Быть может, я становлюсь мнительной, но показалось, что в свое пожелание он сложил надежду застать нас живыми...

Врач увез Кристи, которая, несмотря на успокоительные, продолжала бурно рыдать. Тим договорился о доставке моей машины и сел за руль своей. Ехали мы быстро и молча. Меня почти все время мутило, и потому я вяло воспринимала свое возвращение в дом, из которого с таким облегчением вырвалась — слово-то какое выразительное! — полсуток назад.

Вместо того, чтобы подъехать к зданию по центральной аллее, Тим свернул на узкую боковую, долго петлял и наконец остановил машину так, что из-за деревьев далеко внизу виднелась серая глухая стена дома. Я устало посмотрела вниз, потом на Тимоти. Он молчал, постукивая пальцами по рулю.

— Три ночи — три трупа, — сказал, наконец, задумчиво. Я промолчала, зябко кутаясь в куртку.

— По-моему, пора остановиться, — он резко повернулся ко мне. — А вы как считаете?

Я пожала плечами. Сказала устало:

— Наверное, да. Послушайте, Тим...

— Тогда зачем вы убили Виктора?

Я медленно и сильно зажмурилась и вновь открыла глаза. Не помогло: Тимоти Саган, со своими ошеломляющими вопросами и злыми глазами, никуда не делся.

— Зачем я что сделала?

— Вот. Узнаёте?

На колени мне плюхнулся тяжелый металлический предмет.

— Я нашел пистолет там, на поляне, — сказал Тимоти. — Никто не видел, как я его подобрал. Зачем вы убили парня? И как и когда стащили у меня пистолет?

Я смотрела на него, онемев. А он ведь говорит вполне серьезно!

— Я мог бы понять, — мрачно продолжил он, — если б вы ожидали нападения и прихватили пистолет на эту... встречу. Ведь он назначил вам встречу, так?

— Нет.

— Если бы вы сказали полиции, что он кинулся на вас, и что вы выстрелили, защищаясь... но вы тупо твердили, будто ничего не знаете... зачем?

— Я не стреляла! — крик отозвался болью в ушах. — Я никого не убивала! Я не брала ваш пистолет!

— Тогда как он там оказался?

— Я не знаю! Не знаю. Господи, оставьте меня, наконец, в покое — вы, Саганы, с вашими пистолетами, трупами, бабами! Мне надо в город. Распорядитесь, чтобы меня отвезли домой. Мой литагент ждет меня со вчерашнего дня, наверное, с ног сбился, разыскивая...

— Не ждет, — хмуро сказал Тим.

— Что? Я сама вчера с ним говорила по телефону...

— Он вам не звонил.

Я беспомощно уставилась на Тима: это что еще за фокусы?! Меня убеждают, что мне это показалось, или утверждают, что я вру? Он наблюдал за мной — настороженно и подозрительно.

— Звонок был, — сказал с нажимом. — Я узнавал через телефонную станцию. Только кто его организовал? Виктор? Вы? Кто-то еще?

— Зачем кому-то надо было меня разыграть?

— Чтобы случилось то, что случилось. Вы — и рядом труп на поляне.

— Так вы считаете, что все это...

Тим дернул плечами.

— Подстроено, конечно. Только кем?

— Ну конечно, мною самой! — с сарказмом сказала я. — Может, заодно и расскажете — зачем?

— Я надеялся, вы мне это объясните.

— А может, это вы мне объясните, откуда знаете про звонок? И как вы вообще там оказались? Откуда вы знали, куда именно ехать?

Я почувствовала торжество при виде его замешательства. И тут же была повержена, когда Тимоти нехотя сказал:

— Когда я не нашел вас вечером, я решил...

Пауза.

— ...расспросил прислугу, прочел вашу записку. Это раз. Разыскал вашего агента — он утверждает, что даже и не вспоминал о вас эти дни. Два. Если не верите, свяжитесь с ним сами. И просто поехал за вами в город. Три. Вы удовлетворены?

— Да, — пролепетала я. — Вполне.

— Я был готов к тому, что вы по своей глупости могли отправиться на тот свет. Но что вы захотите прихватить с собой кого-то еще, да еще при помощи моего пистолета...

— Я не брала пистолет! И вообще, почему вы забрали его с поляны? Ведь это улика...

— Да потому что это мой пистолет, идиотка! — заорал Тим. — Потому что вы подставили меня, хотели вы этого или не хотели! Потому что мне теперь уже не выбраться из этого дерьма!

— Значит, по-вашему, это сделала я?

— Вы одна знали, что пистолет все-таки остался у меня.

— Выкрала и выстрелила?

— Выкрала и выстрелила, — безнадежно повторил Тим.

Откинувшись на сиденье, я начала размышлять, причем вслух:

— В вашем обвинении никакой логики — ведь все думают, что оружие у меня. Зачем бы я крала его, стреляла, да еще оставляла поблизости, подставляя саму себя? И кто меня тогда?.. — я коснулась шишки.

Поглядела на Тима — тот внимательно слушал.

— А о том, что пистолет так и остался у хозяина, знает еще один человек... — я прямо взглянула в глаза Тиму. — Вы сами. Так что с равным правом я могу заявить, что это сделали вы!

Тим дернул уголками губ и промолчал. Не стал ни возражать, ни доказывать свою невиновность — к сведению принял.

— После той... демонстрации силы на галерее, знаете, что я подумала?

— Наверняка что-то для меня нелестное, — предположил Тим.

— Что таким... замысловатым способом вы получили отпечатки моих пальцев на пистолете.

Тим вытянул губы, подумал и кивнул:

— А ведь неплохая идея, согласны?

И опять ни да, ни нет. Ну не мерзавец ли?

А еще я помню — как смотрел он на Виктора, когда тот взял меня за руку. Но попробуй-ка скажи это вслух... Меня просто на смех поднимут.

Но если все это все-таки не подстроено самим Тимом, и кто-то еще знает, что оружие осталось у него...

— Нас подставили!

— Нас?

— Нас! Обоих! Либо вы, либо я — убийца. Наверное, кому-то выгодно разъединить нас... заставить подозревать друг друга.

— А мы были вместе? — с большим интересом спросил Тим.

— Ну... я... мне казалось...

Повернувшись, Тим внимательно смотрел на меня. Неожиданно протянул руку, убрал волосы с виска.

— Очень больно? — спросил тихо.

Его прикосновение было осторожным, почти ласковым, и я вздрогнула — но вовсе не от боли. В молчании, воцарившемся в машине, не было уже отчужденности, но я предпочитала, чтобы оно поскорее закончилось, потому что атмосфера становилась уж слишком... интимной. Поэтому я заявила:

— Зато теперь вы не скажете, что ничего для них не значите!

— Да уж, — усмехнулся Тимоти, — я удостоился высокой чести стать козлом отпущения. А вы заметили, как вела себя Кристи? Она ведь знала, что искать!

— Ну уж... нет. Нет, чтобы Кристи... Кому вообще верить?

— Я говорил — никому.

— И вам?

— А это уж как вам угодно. Я не собираюсь ничего вам объяснять и доказывать.

— Тим! — с чувством сказала я. — Вы самый мерзкий, упрямый и несносный...

— Да, я такой, — согласился Тим. — Поехали?