Канун Зла

Она попыталась просто охватить его, не вступая в контакт, но сущность выпростала часть своих щупалец, чтобы схватить её. Она отпрянула, не открывая свою тонкую кожу, удерживая сущность внутри. Несмотря на отвращение, она не убирала щупальце с ворсинки Абнорма, которая утолщалась и проникала глубже, ища её душу. Она прощупывала дальше, пока Дарли не почувствовала, как она проникает в её разум, лихорадочно перебирая её воспоминания в поисках низменных эмоций, чтобы поглотить их. Она выборочно позволила ему питаться несколькими недавними воспоминаниями, незначительными страхами, краткими приступами стыда. Она рассказала о недавнем изнасиловании Милденом, но скрыла драматические события своей жизни.

Она начала отступать, пробираясь сквозь паутину к Периблиме. Другие Абнормы обезумели, поняв, что один из них превратился в добычу. Их чёрные нити неистово колыхались, а ядра пульсировали и хаотично разделялись. Они метались в хаосе, и в любой момент один из них мог коснуться расширенной формы Дарлай. Теперь она не могла превратиться в копье, иначе потеряла бы захваченную сущность. В таком виде она никогда не смогла бы пробраться сквозь извивающуюся массу.

Казалось, что её Абнорма не волнует, что он заключен в оболочку. Со злобным ликованием он продолжал высасывать её душу, поглощая обрывки воспоминаний и эмоций, которые она ему позволяла. Сцены её унижения в классах Программы, мелкие обиды от других стажёров, подростковое разочарование из-за несправедливых обвинений — всё это ускользало от неё в Абнорма. Дарли знала, что у неё больше никогда не будет этих воспоминаний, но её прошлое было ничем не примечательно. Сама её душа была расходным материалом, пока она поддерживала её жизнеспособность, чтобы вернуться с сущностью. Она обнаружила, что эта форма подходит ей, являясь истинным отражением формы, которую принимала её душа: тонкая и расплывчатая, с пустым ядром, способным вместить чуждое зло.

Она никогда не смогла бы пробраться сквозь яростно колышущуюся сеть. Она уклонялась и лавировала, избегая тянущихся к ней щупалец, но не продвигалась к Периблиме. В то же время она сосредоточилась на мучительной дрожи от контакта со своим пленённым Абнормом, посылая в его голод всё более острые воспоминания. Неловкие сексуальные встречи, болезненные предательства и ревность, равнодушные ответы её Кураторов — всё это уходило в его холодную пасть через переплетённые щупальца.

Но Дарли обнаружила, что может втянуть в себя часть сущности Абнорма. Сначала она сделала небольшой глоток и поморщилась от ощущения неправильности. Но эта неправильность могла ей помочь!

Она сделала ещё один глоток, принимая в себя холод и маниакальную ненависть Абнорма, с ужасом и надеждой наблюдая, как они распространяются по её душе. Ей так хотелось слиться с ним, позволить его холодной сущности поглотить её слабую искру и положить конец этой агонии... Вместо этого она сосредоточилась на этой агонии, зная, что это признак того, что она всё ещё отделена от него. С яростной решимостью и стойкостью она использовала это, чтобы снова двигаться по паутине.

Вскоре к ней прикоснулся чёрный отросток, но Дарли отпрянула, оттеснив сущность своей души к внутренней поверхности мембраны и вытолкнув сущность Абнорма, которую она впустила в себя, к внешней поверхности. Отросток замер, снова ударил по этой странной раздувшейся форме и в замешательстве отпрянул. Он столкнулся с тем, что, должно быть, казалось ему просто ещё одним Абнормом, хотя и странно деформированным и пропитанным странной энергией. Через это прикосновение Дарлей почувствовала, что множество других Абнормов затаились в ближайшей паутине. Она старалась не вздрагивать, но превратила отвращение в стремление двигаться вперёд. Другие щупальца и даже центральные тела тянулись к её причудливой гибридной форме, царапали её поверхность краями тёмных пастей, но никто не мог распознать её, скрытую под внешней оболочкой сущности Абнорма. Она могла продираться сквозь них, но Абнорм требовал всё больше её воспоминаний, всё быстрее поглощая некоторые её части, драмы из её детства. Время, когда её наказывали за спонтанный танец, вырвалось наружу, чтобы утолить ненасытный голод. Дарли старалась сдерживать более старые и формирующие её воспоминания, эти слабые стремления подавленного ребёнка к радости, любви, играм, позволяя проскальзывать лишь небольшим вспышкам, но едва боролась с нарастающей силой голода. Части Абнорма, которые она впустила в себя, стали более активными, стремясь проникнуть внутрь с внешней поверхности, растворяя края её души на границе, словно шипящая кислота.

Всё, что она могла сделать, — это поторопиться. Если бы даже крошечная прореха была прожжена насквозь, её собственная сущность оказалась бы на виду, и случайное щупальце могло бы коснуться её, предупредив всех Абнормов о присутствии добычи. Тогда она была бы обречена. Миссия провалилась бы, и вся её боль осталась бы невознаграждённой. Она бы разочаровала Милдена, Великую, всех жителей Энджолоса, всё огромное население Долинных Городов и их бесчисленные нерождённые поколения.

Она спешила. Другие щупальца и тела ударяли её, и она больше не пыталась их избегать. Она бросилась прямо к Периблиме, проталкиваясь сквозь толпу Абнормов, оставляя за собой след замешательства и нерешительности. Абнорм внутри неё всё глубже проникал в её душу. Она слышала, как плач отчаявшегося младенца внутри неё становился всё громче. Абнорм тоже слышал его и пытался зарыться в неё глубже. Дарлей ожесточила части своей души на его пути, стараясь удержать его, даже когда сама пыталась прорваться сквозь липкую, сдерживающую паутину.

Наконец она выбралась на относительно открытое пространство. Некоторые щупальца соскользнули с оболочки Абнорма вокруг неё, другие потянулись за ней, а затем отпрянули, извиваясь. Ещё несколько чёрных сфер пронеслись мимо неё, а затем остановились.

Дарлей поспешила дальше. Она врезалась в орду сущностей третьего класса, оттолкнув их, и от её ненависти они разбежались. Они могли почувствовать только сущность Абнорма, которая составляла её внешнюю оболочку, и не стали препятствовать более могущественному существу.

Но почему другие Абнормы остановились? Конечно, они могли прорваться через Инимику, как и она, и продолжить погоню вплоть до неприступной для них поверхности Периблимы. И почему эти Абнормы третьего класса были такими вялыми, едва двигались, пока она не коснулась их и не отбросила прочь?..

Её пленённый Абнорм сосал всё сильнее, поглощая воспоминания о тайных играх с куклами, сделанными из набитых носков и верёвок, проникая глубже в младенца, спрятанного в её сердцевине. Дарли отмахнулась от своих потерь и нырнула в орду третьего класса. Вскоре она увидела впереди Периблиму, мрачную, тёмно-серую, как клубящийся туман. Но с этой стороны Периблима всегда казалась светлее, почти призрачно-белой. Почему она стала темнее?..

Дарлай ощутила Его присутствие даже сквозь терзающее её изнутри желание стать Абнормом. Оно было огромным, но расплывчатым, источающим ужасающую силу Зла, которая не знала себе равных. Преисполненное ненависти и злобы, это существо охватывало всю поверхность Периблимы и простиралось на все огромные расстояния Внешнего Мира. Оно кипело и в то же время излучало спокойную силу, как статичный шторм. Волны рока прокатились от него и сотрясли Дарлай и всех Инимику вокруг неё.

Первый Класс. Бог Зла.

Дарлей знала, что не сможет прорваться сквозь его мощное поле. Она не могла заставить свою душу даже приблизиться. Оно стояло между ней и спасением не только для неё, но и для всего известного человечеству будущего. Программа останется невыполненной, её добрая сущность смешается со злой противодействующей силой, которую несла Дарлей. Душа Дарлей была бы окончательно потеряна.

Сквозь серый туман проступил туннель, образованный вихрями тёмной субстанции. Его вход располагался на пути Дарли к Периблиме. Ей показалось, что в глубине туннеля она увидела далёкую вспышку радуги. Не раздумывая, поддавшись своему ужасу, она бросилась в туннель и помчалась к Периблиме. Крошечные вихри тьмы срывались со стен туннеля и обволакивали Дарли, словно влажный туман, пока она неслась вперёд. Некоторые просачивались и кружились в крошечных уголках её души, почти незаметные на фоне свирепого голода Абнорма. Постепенно они начали сливаться.

Податливая масса слизистого кресла ощущалась как-то отстранённо. Ни привычного тепла, ни успокаивающей ласки Дарли не чувствовала. Всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы сохранить свою душу. Абнорм, словно дрель, крушил стену, которую она возвела вокруг своего ядра, где теперь безмолвно сидел этот жалкий младенец, застывший в ужасе. Неистово Абнорма вонзилось в неё, рыча и разрывая твёрдую материю её душевного барьера, истекая слюной в стремлении поглотить её сущность.

Она преуспела! Миссия выполнена. Сущность второго класса поймана и обезврежена.

Дарли едва слышала взволнованные послания Милдена, едва ощущала, как снимают шлем, покалывание на коже головы почти не имело значения. Она направила все свои силы на внутренний барьер. Она знала, что если Абнорм прорвётся, то поглотит эту последнюю часть её самой, которая, как она теперь понимала, была сердцем её существа. Тогда она навсегда станет рабой этого демона. Может ли это быть началом появления гибридных монстров, о которых говорится в пророчествах? Она не могла смириться с тем, что стала тем, чему посвятила свою жизнь, чтобы предотвратить это.

Абнорм почувствовал её решимость и пришел в неистовство, вонзаясь в её барьер, как раскаленное копьё. Дарлей начала слабеть под натиском этой ужасной силы. Младенец сжался в беспомощном страхе.

Затем внутри неё поселилось мягкое присутствие. Её коснулась спокойная энергия, которая побудила Дарли посмотреть вверх. Её сопротивление было не просто бесполезным, оно препятствовало тому самому избавлению, в котором она так нуждались.

Просто уступите и откройте себя...

Великая! Но Дарли поняла, что не может сдаться, даже по настоянию этого мудрого существа. Такая капитуляция не могла бы послужить Программе и сделать все их усилия успешными. Дарли знала, что если она хоть на мгновение отступит, то Абнорм заберёт её. И гибридное существо, которым она станет, никогда не сможет стать тем, кто нужен Великой. Ей действительно нужно было...

— Дарлей-19. Твое последнее задание: предоставить сущности полный доступ ко всем психическим материалам.

Теперь, когда шлем был снят, она могла слышать гневный голос Милдена, и та часть её, которая была обучена, импульсивно подчинилась. Она чуть не опустила внутренний барьер по привычке. Однако Элдрин показал ей слишком многое из её прошлого, раскрыл слишком многое из ранних импринтов Программы. Она знала, что была чем-то большим, чем просто продуктом грубого отбора и тщательно перенаправленного отчаяния. И всё же это было у неё на уме, когда она открыла глаза и, преодолевая внутреннее смятение, огляделась.

Её зрение затуманилось, исказилось от внутреннего давления, а голова раскалывалась от боли. Эта пухлая фигура, должно быть, Милден, он стоит над ней и злобно смотрит вниз. Рядом с ним уродливая фигура, сидящая на чёрном постаменте и спокойно наблюдающая — Великая.

Покажи Ему выход, дитя, а затем подари Его той, кто сможет по-настоящему управлять Его силой. Это то, для чего тебя вырастили и воспитали.

Дарлей увидела алчную улыбку на бесцветных губах Великой.

Милден наклонился ближе, его глаза пылали гневом.

— Прекрати дергаться, шлюха! Ты всё испортишь! Последний императив Программы — слиться с сущностью в пределах психико-биологических границ. Разрешить немедленное слияние!

Абнорм усилил свою яростную атаку, и Дарли пришлось направить последние остатки энергии на барьер, чтобы не дать ему прорваться. В глазах потемнело, и она едва могла разглядеть комнату.

Однако она поняла, что имела в виду Великая. Она протянула руку и, прежде чем Милден успел отстраниться, схватила его за запястье. С неистовой силой, почерпнутой из безумной энергии Абнорма, Дарли почувствовала, как её ногти удлиняются и твердеют, превращаясь в когти, которые пронзают рукав Куратора и впиваются в его плоть. Милден закричал и попытался вырваться, но её хватка была слишком сильной. Воздух наполнился резким запахом крови.

Внутри Абнорм остановился. В маниакальном голоде он закружился в поисках источника. Дарлай открыла в себе канал, ведущий к её разуму, глазам, обонянию. Абнорм тут же устремился по этому каналу и заглянул ей в глаза. Она уставилась на растекающееся красное пятно вокруг её сжимающихся когтей. Она принюхалась и зарычала, почувствовав сильный запах свежей крови. Дарлей ощутила, как у неё вывихнулась челюсть, когда Абнорм широко раскрыл её рот, и бросилась на Милдена, чтобы укусить его.

Он завизжал, когда её зубы сомкнулись на его жирной щеке. Плоть была мягкой, и Абнорм откинул голову Дарли назад, оторвав кусок мяса. Она почувствовала медный привкус. Милден мог только скулить, прикрывая изуродованное лицо, пока Абнорм жевал и проглатывал, и Дарли бросалась вперёд, чтобы вцепиться в горло Куратора.

Присутствие Великой теперь внушало спокойствие. Ощущение умиротворения от кровавого зрелища наполнило её душу.

Дарлей наконец-то освободилась от защиты своего внутреннего "я" и использовала высвободившуюся энергию, чтобы снова сразиться с Абнормом. Она научилась сдерживать его и создала ментальную цепь, которая на мгновение удержала монстра подальше от Милдена. Абнорм рычал и сопротивлялся, но не мог вырваться. Дарлей боролась с ним за контроль над своими глазами и в конце концов заставила себя — и его — посмотреть на Великую.

Хрупкая фигурка замерла на своём троне, ожидая вожделенного подарка.

Увидев Великую, Абнорм зарычал и облизнул окровавленные губы Дарли.

Дарли услышала всхлип и снова привлекла внимание Абнорма к Милдену. Он прижал одну руку к дыре на щеке, а другую Дарли держала в своей хватке. Его глаза смотрели на неё в животном ужасе. Это была самая сильная эмоция, которую она когда-либо в нём видела. Дарли снова перевела взгляд с Куратора на Абнорма.

Абнорм наконец-то понял. В его дикой душе знание означало действие. Дарли разорвала ментальную цепь, когда существо бросилось из неё, и его дух вырвался из клетки плоти Дарли. Она увидела, как чёрная вспышка, похожая на летящую тень, вырвалась из её лица и хлынула в Милдена через его глаза, нос и рот, несколько струек просочились даже через рану под его пальцами. Он набрал воздуха, чтобы закричать, но так и не издал ни звука. Его глаза тут же стали полностью чёрными, и он, забыв о своей ране, с безумной гримасой повернулся к Великой.

Дарли отпустила руку Милдена и с трудом поднялась со стула. Всё её тело болело, и у неё едва хватало сил стоять. Она успела бросить короткий взгляд на Милдена, чьи руки превратились в жёсткие когти, медленно скользящие по ножкам-палочкам Великой, и на Великую, поднимающего свои палочки-руки, чтобы обнять его. Затем Дарли собрала последние силы и, шатаясь, вышла из комнаты в коридор.