Насколько она была права, я имел возможность убедиться уже за завтраком. Алина всячески демонстрировала мне своё расположение, пытаясь устроиться рядом и прижаться бедром, и распускала под столом руки, отчего я подавился кашей и был вынужден позорно спасаться от служанки бегством в свою комнату. Клара вначале потешалась надо мной, но, видя, что Алина не унимается, сделала ей выговор и заставила заняться делом.
Вскоре после завтрака мы с Кларой направились к Маркусу. Маг был дома и, узнав, что Клара идёт расплачиваться с Лонаром, отдал ей и свой кошелёк.
— А теперь займёмся с тобой, — сказал он мне. — Завтра ты должен быть на занятиях, а после них будет только одна мысль — быстрее добраться до кровати. Может быть, останутся силы на чтение. А для магии ты мне нужен свежий и полный сил.
Мы прошли в ту же полутёмную комнату, где я уже был два раза.
— Сначала я хочу посмотреть твой потенциал, — сказал Маркус, усаживаясь напротив меня. — Посиди спокойно, это недолго.
Мы сидели минут пять, и на этот раз я ничего не почувствовал.
— Как я и предполагал, почти полное отсутствие способностей, — со вздохом констатировал Маркус. — Тебя нет никакого смысла обучать магии. Но всё же кое-что я тебе дам. Во-первых, значительно улучшу память. Это довольно сложная магия, и не всякий маг может сделать, но польза будет большая. Память станет почти абсолютной. Ты сможешь не только всё быстро запоминать, но даже по желанию забывать отдельные события. Иногда у человека есть воспоминания, которые мешают жить, для тебя они не будут проблемой. Во-вторых, я усилю твою интуицию. Это не предвидение ближайших событий, которое бывает у магов, но очень на него похоже. И наконец я постараюсь, насколько это возможно, ускорить твою реакцию. Такое можно делать только с согласия короля или его наместника, но тебе это не подходит. Чем позже о тебе узнают наместник и его окружение, тем лучше.
— А насколько я буду быстрее?
— Трудно сказать. Любое движение можно разбить на три части. Первая — это реакция мозга на опасность. Её можно ускорить только тренировками, чтобы ты всё делал, не раздумывая. Вторая часть — это сигнал от мозга, например, руке. Я его вижу как слабую вспышку света, бегущую от головы к мышцам руки. Вот это можно существенно ускорить. Ну а третья — это действие самой руки. Здесь скорость зависит от силы мышц и эластичности связок и тоже увеличивается тренировками. Реально общее время реакции редко удаётся уменьшить больше чем в два раза, но даже такое улучшение даёт человеку громадное преимущество. Только об этом никто не должен знать. Если узнают, что я это сделал без одобрения наместника, у меня будут неприятности.
— От меня не узнают, — обещал я. — А это долго делать?
— Всё, кроме памяти, делается быстро, а с ней придётся повозиться. До обеда в любом случае закончим.
Было нелегко просидеть неподвижно больше двух часов, и магия Маркуса на этот раз сопровождалась неприятными ощущениями.
— Постарайся не делать резких движений, — предупредил маг. — Сначала Лонар займётся твоим телом, а когда будешь похож на человека, можно будет показать, на что ты способен.
— Я не чувствую в себе никаких изменений, — сказал я.
— А что ты хотел почувствовать? Скорость реакции будет возрастать постепенно в течение нескольких дней, интуиция сработает, когда тебе будет угрожать опасность, а вот память проверить легко. Возьми на столике книгу.
Я прочёл раскрытую наугад страницу. Это был какой-то заумный философский трактат, и я не понял ничего из прочитанного, но легко повторил текст по памяти.
— Теперь тебе будет нетрудно изучить те книги, которые я дал, — сказал Маркус. — Но это заработала только короткая память, и ты почти сразу запоминаешь всё необходимое. Прочитанное сейчас можешь забыть. Там написана чушь, а книга лежит здесь для солидности. Самое интересное начнётся через несколько дней, когда проснётся дальняя память. Ты сможешь по желанию выборочно вспоминать любые события своей жизни, начиная с момента рождения. Правда, человек запоминает не всё, а только треть увиденного. Такое опасно давать очень старым людям, потому что они нередко полностью уходят в свои воспоминания и теряют связь с миром.
— У меня тоже есть для вас подарок, — сказал я магу. — Продавец оружия говорил, что вы играете в лаш. Я не знаю, что это за игра. Мой переводчик подсказывает слово "нарды", но я дома в них не играл, знаю только, что это доска с лунками, по которым передвигают круглые фишки в зависимости от того, сколько очков выпадет в кубиках. Но я могу предложить вам игру получше. Когда-то в неё играли только короли и полководцы, но потом приобщились и другие. Сейчас играют во всём мире самые разные люди. Повсеместно проводятся соревнования. Самые сильные игроки одной страны встречаются, чтобы выявить, кто из них сильнейший, а потом и эти сходятся на мировых соревнованиях, определяя лучшего из лучших.
— Интересная идея, — задумчиво сказал Маркус. — С разными странами у нас не получится, но можно устроить такой турнир в королевстве. Так что это за игра, в чём её суть?
— В неё нетрудно научиться играть. Правила простые, но возможности очень большие. У нас её называют шахматы, и для игры используют доску и два набора резных фигурок разных цветов. Если дадите чем писать и бумагу, я всё подробно разрисую. На этой доске можно играть и в менее сложные игры.
— Ты меня заинтересовал. Будет тебе бумага и перо с чернилами, только мы засиделись, а госпожа Альша, наверное, опять ждёт на кухне. Я только предупрежу, что мы уже закончили, а ты пока иди в соседнюю комнату. Там светлее и будет удобнее рисовать.
Клара не стала меня ждать и передала через служанку, что идёт домой, поэтому я не торопясь нарисовал гусиным пером шахматную доску и все фигуры, с непривычки посадив несколько клякс, и дал Маркусу необходимые разъяснения. Не знаю, какая будет судьба у меня в этом мире, но, глядя на горящего предвкушением новой игры мага, понял, что у шахмат она будет завидной. В запасе у меня были шашки, карты и домино. Шашки я не любил, а в козла часто играл со своим дедом в Азове. Там же играли и в карты, в подкидного дурака, но уже всей семьёй.
Когда я закончил с рисованием, Маркус начал уговаривать задержаться у него на обед. Я вспомнил Алину и согласился. Еда и в доме Маркуса была вкусной, но не отличалась разнообразием. Та же каша с мясом и те же тушёные овощи и хлеб. Только у Клары был неизменный компот, а здесь для разнообразия подавали чай, который очень нравился хозяину. Пообедав, я попрощался с магом, выклянчив у него ещё томик законов королевства Орсел. Законов было множество, причём в каждом городе свои, но это больше касалось простолюдинов. Благородное сословие судили по законам, изложенным во взятой книге. Едва я успел сделать полсотни шагов, как впереди раздались азартные крики и из-за поворота улицы выбежал юноша в одежде горожанина, но без шляпы, с перекошенным отчаянием лицом. Увидев меня, он в нерешительности остановился. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я отступил и махнул рукой в переулок, куда он и бросился. Через несколько секунд появилась толпа преследователей, среди которых были городские стражники, легко узнаваемые по беретам с кокардами. Меня быстро окружили, а стражники обнажили мечи.
"Ну вот, — подумал я, — сколько ходил с Кларой, и всё было нормально. Стоило один раз выйти самому, как сразу влип в историю".
— Что нужно господам? — вежливо спросил я, обращаясь к самому наглому из них.
— Если дорожишь жизнью, бросай меч на землю! — приказал он.
Было совершенно ясно, что, упустив беглеца, они решили отыграться на мне. Я помнил предостережение об опасности, связанной с сопротивлением городской страже, но эти хамы меня разозлили. К тому же если бы я бросил меч, то отгрёб бы с их стороны кучу неприятностей. И когда бы ещё со мной разобрались! Поэтому я поступил противоположным образом.
— Может, тебе заодно отдать мой кошелёк? — спросил я, стараясь выглядеть не менее наглым, чем стражник. — Вам не пройдёт даром нападение без причины на сына барона!
— Покажите браслеты! — потребовал другой из стражников.
Я приподнял руки, чтобы рукава рубашки не прикрывали браслеты.
— Действительно, благородный, — сказал один из горожан.
— Это ничего не значит! — не захотел сдаваться наглый. — Он мог украсть эти браслеты или снять с тела. Мне не нравится, как он говорит. Его надо отвести в магистрат!
— Значит, вместо того чтобы ловить преступников, вы занимаетесь ловлей честных горожан? — спросил я.
— На вас не написано, что вы честный!
— А где на мне написано, что я преступник?
Мои слова вызвали у стражников замешательство, они собрались вместе и принялись тихо совещаться. Чтобы их дожать, я сообщил, что недавно вышел из дома городского мага Маркуса Страда, и они могут это проверить, послав кого-нибудь к господину магу, дом которого совсем рядом. Только я не обещаю, что он не проявит неудовольствия тем, что хватают его гостей. Последнее сыграло решающую роль. Маркуса в городе знали и побаивались.
— Прощения просим, — примирительно сказал один из стражников. — Обознались. Вы не скажете, куда побежал вор?
— Туда он побежал, — сказал я правду, показав рукой в переулок.
За то время, пока они меня мурыжили, вор мог пробежать полгорода. Они и сами это понимали, поэтому быстро собрались и ушли в другую сторону.
Дома я сразу же рассказал Кларе о случившимся.
— Ты всё сделал правильно, — сказала она. — И это ещё раз показывает, насколько ты повзрослел за те дни, что живёшь у нас.
— Как можно повзрослеть за несколько дней? — спросил я, осматривая себя, насколько это было возможно без зеркала.
— Ты повзрослел не внешне, поэтому можешь себя не рассматривать, — засмеялась она. — Изменились твои слова и поступки. Когда ты рассказывал о своём мире, это была речь ребёнка, эмоциональная и не очень связная, хотя я заметила, что ты пытался говорить так, чтобы мне было понятно. Сейчас ты говоришь как умный взрослый. И со стражей ты поступил так, как это сделал бы умудрённый опытом и очень предусмотрительный человек. Если бы ты сдался, бить не стали бы из-за браслетов, но пришлось бы просидеть в нашей тюрьме. Прошло бы немало времени, пока кто-нибудь из чиновников соизволил послать за мной или Маркусом.
— Я и сам заметил изменения в своём поведении, — сознался я, — только пока не могу их объяснить.
— Может, это связано с тем, что дома ты вёл беззаботную жизнь ученика, и все важные вопросы решали другие? — неуверенно предположила Клара.
— Об этом я тоже думал, — со вздохом сказал я. — Не получается. Так измениться за каких-то два дня... Может, это из-за того, что было с Алиной?
— Ерунда! — махнула рукой Клара. — От двух раз в тебе ничего не поменялось бы. Тут что-то другое. Не виноват ли в этом тот бог, который тебя послал?
— Я думаю, что они должны играть честно, иначе какая может быть игра с их способностями?
— Это если вмешиваться по-крупному и так, чтобы было заметно. У нас мужчины почти всегда играют на деньги, там за жульничество могут и убить. А у женщин есть своя игра — млашка. Правила в ней проще, чем в лаше, но допускается обманывать. Если никто не заметил и ты выиграла, то потом можно даже похвастаться, и все будут восхищаться твоей ловкостью. А если заметили, заработаешь штрафные очки и можешь проиграть. Может, и у них так?
— Может быть, — отозвался я, пытаясь понять, радоваться тому, что у меня украли кусок детства, или это повод для огорчения.
Если бы я вернулся сейчас домой, такое изменение вызвало бы нешуточные осложнения. Мне просто нечего было бы делать в своём классе. Меня уже совершенно не интересовало всё то, чем мы там занимались, помимо занятий, а сами занятия с моей теперешней памятью... С другой стороны, моя неожиданная взрослость серьёзно повышала шансы на выживание и победу в игре. Конечно, это при условии, что все остальные не получили того же самого.
Я уже обедал, поэтому сразу пошёл к себе, удостоившись по пути в комнату многообещающего взгляда Алины. Вот тоже проблема. Если бы я узнал дома, что моего внимания домогается взрослая девушка, то просто в это не поверил бы. А если бы она доказала это делом, преисполнился бы гордости и вряд ли много думал о последствиях. Наверное, она вертела бы мной, как хотела. Здесь же я сам от такого отказываюсь и не потому, что неприятно общество Алины или то, что она вытворяет, а только из-за возможных последствий. Что это, если не признак зрелости?
Щеколда, на которую изнутри запиралась дверь в мою комнату, напоминала шпингалеты, поэтому, запирая дверь, я напевал:
— Первым делом, первым делом — шпингалеты, ну а девушки, а девушки потом!
К сожалению, мой голос не отличался красотой и не получалось правильно воспроизводить мелодию. Надо будет поговорить с Маркусом, может, он что-нибудь сможет сделать. Надо пользоваться возможностью себя улучшить. Даже если я и не выиграю, вряд ли долго задержусь в обывателях, значит, всё равно попаду домой, а там это пригодится.
Первая попытка проверки новых способностей на книгах немного разочаровала. Теперь я всё запоминал с первого прочтения, но пока не получалось быстро читать. Кроме того, мои движения приобрели порывистость и я чуть было не порвал лист книги. Хорошая реакция — это неплохо, но быть таким дёрганным... Я попробовал контролировать движения, сделать их более медленными и плавными. Не сразу, но получилось. Через некоторое время скорость чтения увеличилась. Буквы уже не казались чужими, и текст воспринимался не словами, а фразами. Если так пойдёт и дальше, то эти книги прочитаю дня за три. Я до темноты занимался попеременно чтением и письмом и впервые зажёг лампу с помощью огнива. Процедура оказалась несложной. Как и объясняла Клара, снял с лампы стеклянный колпак, положил прямо на фитиль лампы небольшой кусочек трута и, пока он не успел пропитаться маслом, начал ударами кремня по железу высекать сноп искр. Уже от второго удара трут начал тлеть, а после того как я осторожно подул, вспыхнул небольшой язычок пламени, от которого тут же занялся фитиль. Потом осталось только пальцем сбросить чадящий комок трута и надеть колпак. Быстро и ненамного больше мороки, чем со спичками. Один раз Алина подошла и подёргала дверь, сначала тихо, а потом сильней. В коридоре за дверью раздались шаги, и голос Клары выговорил служанке всё, что она думает о девицах, которые мешают мальчику заниматься из-за того, что у них зуд в одном месте. После этого всё стихло, и меня больше никто не беспокоил. Утром хмурая девушка, подавая еду, чуть не разбила тарелку, грохнув передо мной на стол, за что тут же получила выговор от Клары. Я поймал себя на том, что мне её немного жаль, но усилием воли выбросил жалость из головы. Ей были нужны мои браслеты, а не я, а мне сейчас нельзя было связывать себя с девушками. И рановато, и сильно отвлекало бы от основных задач, да и кто может сказать, что будет со мной завтра?
Учитель предупредил Клару, чтобы я утром не наедался, поэтому съел пустую кашу, запил компотом и направился на первое занятие, забрав уже выстиранную тренировочную одежду и оставив дома меч и браслеты. Клара порывалась проводить, но я отказался, справедливо полагая, что один доберусь быстрее.
