Экспедиция на юг. Часть 1

— Фу, он пахнет так, — поморщилась Рита.

— А что поделаешь? Жужжалки здесь не фурычат. В июне б нас вообще сожрали. Слушай, пока­рауль две минуты, я схожу на Тимьяновку посмотрю.

— Там смотреть нечего. Я ночью ходила. Свет везде, кроме ворот, погашен, сторожей не видно, то ли по домам ушли, то ли в будке дрыхнут. В общем, заходите, люди добрые, берите, что хотите. Ни­какой дисцип­лины.

— Раздолбаи. Видно, давненько их никто не беспокоил.

— Может, и нет тут никаких банд?

Я только плечами пожал.

Позавтракав, мы двинулись по дороге на юг. Вернее, вдоль неё, сначала через монастырскую ро­щу, потом держась ольшаника и перелесков. Ни к чему было афишировать нашу смешанную компа­нию. По мере того, как удалялись от Тимьяновки и монастыря, вокруг попадалось всё меньше следов деятель­ности человека. Засеянные поля и скошенные луга сменились нетронутым разнотравьем, ро­щицы ста­новились крупнее. После двух деревень и расположенного на отшибе, у леса, хутора, че­ловеческое жильё нам больше не встречалось. Дорога пошла вдоль густой дубравы, а затем лес под­ступил к ней и с другой стороны. Тут по дороге уже не ходили пешие, не ездили на телегах и бричках, она опустела. Постепенно характер местности менялся, среди дубов появились берёзы и ёлки, а за глубоким оврагом, по дну которого шумела вода, пошёл сплошной еловый лес. Это не был "мёртвый бор", как тогда, возле первого болота, в нём жили, по крайней мере, птицы. Марина, отойдя от нашей маленькой колонны на десяток метров в сторону, набрала у еловых корней два толстых пучка лесной кислицы, один сунула в рот и принялась жевать, жмурясь и мурча от удовольствия.

— Хочешь? — предложила она мне.

— Чуть-чуть. Рите дай.

— Мр, она кислое не очень любит.

И тут впереди грохнул винтовочный выстрел. За ним второй, потом несколько более слабых. Мы замерли.

— Дослать патроны, — шёпотом распорядился я. — Товарищи учёные, держите лошадей. Дим, по­смотри, что там.

Следопыт беззвучно нырнул в кустарник, отделяющий лес от дороги. Через минуту он возник сно­ва, словно выметнуло язык рыжего пламени:

— Банда. Морфы. Хвостов двенадцать-пятнадцать. Купца грабят.

— Никита здесь, остальные — за мной!

Выскочив на дорогу, я увидел, что серые, бурые и коричневые лохматые фигуры бандитов окружи­ли небольшой караван из полдюжины возов. Мужики-возчики трусливо жались в кучу между двух охра­няющих их волколаков с тесаками в руках. Здоровенный кобель держал, вывернув ему руки на­зад, дородного мужчину, по одежде которого любой знающий историю сразу определил бы купца: доб­ротный картуз, дорогой пиджак, жилетка с золотой часовой цепочкой, хромовые сапоги. Другой об­шаривал карманы его пиджака. Ещё трое пытались утихомирить тонконогую верховую лошадь, на которой, вцепившись в гриву, трепыхалась богато одетая дама.

— А ну, все на землю, руки за голову!!! — проорал я.

Бандиты обернулись... и дружно кинулись на нас. Я прыгнул в сторону, чтобы не задеть купца и его свиту, и дал длинную очередь от живота. Колебаний не было ни на миг. Эти немытые лохматые шкуры и оскаленные в рыке пасти у меня не ассоциировались с чем-то разумным. Дикие опасные зве­ри, вроде бешеного ризена, что мне пришлось недавно застрелить в городке. Браги, Галушкин и Залез­ский тоже открыли огонь. Несколько пуль нашли цель. Двое варваров свалились, третий схватился за пробитую ногу.

— Атас! — взвизгнул белый с дымчато-серыми патлами на голове, волк-главарь. Он понял, что про­тив этих скорострельных ружей приём "задавить массой" не пройдёт, только сообщников поло­жишь. Бандиты кинулись в лес, на противоположную сторону от дороги. Раненый пытался ковылять следом, но один из последних, обгоняя его, вдруг рванул за волосы голову подранка назад и зубами вырвал ему глотку. Не знаю, как ребят, а меня чуть не стошнило. Я дал ещё очередь в лес, вдогонку, и услышал ко­роткий визг — значит, кого-то задел.

— У...уберите их в кювет, — распорядился я, указывая на трупы. — Дим, давай за нашими.

Бойцам тоже противно было прикасаться к убитым, но неожиданно на помощь пришли возчики. Надев рукавицы, они деловито похватали волколаков за конечности и сбросили с дороги, а потом принялись набрасывать сверху ольховые ветки.

— Благодарствую за спасение от этих оборотней, — важно сказал купец. Его ещё трясло от страха, но он уже приосанился и старался выглядеть солидно.

— Что ж вы без охраны-то? — укорил я.

— Так кабы знать! Обычно таких крупных стай здесь не шастает. От полдюжины мы-то сами от­бились бы, а тут их, нечистей, штук пятнадцать, не меньше, было. Как кинулись...

Зашуршал кустарник, и на дорогу продрались остальные участники экспедиции.

— Удрали? — спросил геолог. Ружьё он держал наизготовку.

— Трое отбегались, — хвастливо сказал Галушкин, закидывая автомат на плечо. — Вон, в кювете.

— Эй, рабыни! — раздался тонкий капризный голосок богачки. — Помогите мне слезть с лошади! Мою служанку зарезали.

— Кому это она? — не сообразила Маришка.

— Да нам с тобой, — подсказала Рита.

Один из возчиков, видя, что никто не спешит выполнять приказания странствующей аристократки, взял лошадь под уздцы и подвёл к борту одной из телег, так что дама смогла сама спуститься с седла сначала на борт, а потом и на землю. Он даже попытался подать ей руку, но та отмахнулась:

— Прочь, смерд!

И решительно направилась к нам.

— Маленькие мерзавки! — красивое черноокое-чернобровое лицо исказилось злобной гримасой. — Вы, что, не слышали, как я вас зову?

В руках путешественницы был хлыст, и она замахнулась им на девушек. Дальше я действовал "на автопилоте". Ствол автомата, воняющий пороховой гарью, оказался прямо под носом спесивой гос­пожи.

— Сударыня, — тоном, способным заморозить водопад Кивач, сказал я. — Вот из этой дырочки только что вылетело минимум две смерти. Не злите меня, или вылетит третья.

Дама побледнела, хоть и пыталась хорохориться:

— Ты не посмеешь, наёмник! Об этом узнают, и тебя повесят!

— Сдаётся мне, эту мадамочку убили оборотни, — задумчиво сказал купец. — А, мужики?

— Точно, Пахом Лукич, — согласился один возчик. — Пришибли и неживую ссильничали.

— Не, Митрий, — возразил второй, — сначала ссильничали, а потом прирезали.

— Вы... вы... — залепетала дама, пятясь, но наткнулась на дышло телеги, и села в пыль. Возчики загоготали, следом — купец, а потом и все наши.

— Почтенный, — купец безошибочно определил в Лощинине старшего и обращался теперь к не­му, — позвольте ещё раз, от лица всей гильдии, поблагодарить Вас за спасение нас и моего добра. И узнать: не испытываете ли в чём надобности? Может статься, в моём обозе есть такой товар?

— Спасибо, ваше степенство, у нас всё, вроде бы, есть.

— Что ж, тогда не откажите принять в дар вот это, — Пахом Лукич достал из переднего воза длин­ный предмет с расширением на конце.

Это оказался чехол с вложенным в него небольшим топориком. Топорище у него ничем не отлича­лось от обыкновенного, а вот сам топор вычурной формы был выкован из светлого слоистого булата.

— Южная работа, — сказал купец. — Гвозди рубить можно.

— Благодарю.

— А теперича, не обессудьте, надо нам в путь двигаться. Иначе до заката в Тимьяновке не будем. Ты, Аграфена Ксенофонтовна, тоже усаживайся. Ждать не стану.

Злобно косясь на нас, рабовладелица полезла в седло. Один из возчиков, устраиваясь на козлах, поглядел на неё, на лес, вздохнул:

— Машку жалко. Славная была девчушка.

— Служанка? — уточнил я. — А где она?

— Тама. Как энти навалились, один ей сразу горло перегрыз и в лес поволок, жрать, значит. Они домашних мохначей завсегда съедают. Только вы это... не ищите. Он далёко мог унесть. Ишшо на­рвётесь.

Дальше мы шли по дороге. Шли быстро: всем хотелось подальше убраться от места стычки и рай­она, где может рыскать банда. Ради этого по всеобщему согласию отложили обед. Несколько раз Дим задерживался и проверял, не идут ли волколаки по нашим следам, ожидая случая напасть. Нет, не шли. Видно, мы хорошо их напугали. Лишь в половине шестого, когда мрачный ельник всё сильнее начал разбавляться берёзками и орешником, стали искать место для привала. Нашли небольшой чис­тый березнячок на повороте дороги, и остановились в нём. Я поглядел на шагомер — о-го-го, двадцать километров за неполные четыре часа!

— Предлагаю пообедать, поужинать, и на сегодня всё, — сказал Михаил Ильич. — Прошли мы достаточно, да и впечатлений на сегодняшний день, по-моему, хватит.

5

После плотного обеда-ужина продолжать путь настроя совсем не стало. Поставили палатки, а по­том расселись на поваленных деревьях возле костра. Учёные приводили в порядок путевые записки, Ни­кита остругивал ножом подобранную в ельнике палку, из которой мог получиться прекрасный дорож­ный посох, отдохнувшая Марина играла с пышным хвостом следопыта. Тот делал вид, что пол­ностью поглощён чисткой своего СКСа, а хвост живёт отдельной, независимой от него жизнью, и всё же в последний миг обязательно выдёргивал его из Маришкиных лап.

Солнце клонилось к закату. Тогда-то мы и услышали пение. Первой насторожила мохнатые уши-локаторы Рита. Шикнула на хихикающую сестрёнку, замерла, медленно поводя треугольными раковинками из стороны в сторону. Прислушалась и Марина.

— По-моему, кто-то поёт, — прошептала она.

— Голос женский, — уточнил Дим.

Эх, нам бы, людям, такой слух! Морфы уже успели определить, что поют на незнакомом языке, что мотив напоминает кельтские мелодии, и что певунья идёт в нашу сторону. И лишь через некото­рое время после этого и до наших человеческих ушей донеслись звуки чистого, как серебряный коло­кольчик, голоса. Нечто кельтское? Пожалуй. А на каком языке была песня, я бы сказать затруднился: лично мне до сих пор не удавалось разобрать слов. Звук голоса оборвался. Незнакомка, очевидно, раз­личила сквозь березняк очертания наших палаток. Качнулся ольховый куст — совершенно бесшумно — и певунья вышла на поляну, возникнув подобно привидению. Светловолосая, довольно высокая и худенькая, она была одета в длинное, по щиколотку, полуоблегающее платье из тонкой го­лубовато-зелёной ткани, искристо поблёскивающей при каждом движении незнакомки.

— Доброго вечера всем вам, — сказала женщина. — Что привело вас на эту поляну?

Она говорила вежливо, и, в то же время, чувствовалось, что спрашивать она имеет полное право. Иван Степанович тоже почувствовал это и ответил подобающим образом:

— И Вам доброго вечера. Мы проходили мимо и решили остановиться на ночь. Но если мы кого-то побеспокоим, то можем поискать другое место для привала.

Марина, без особого смущения разглядывавшая незнакомку, неожиданно вздрогнула и попятилась ко мне. Хвост девочки судорожно обвился вокруг моей голени.

— Ты чего, котёныш? — тихо спросил я.

— Посмотри на её уши, — испуганно прошептала Марина. — Она же не человек!

Уши, и вправду, были необычные — вытянутые, остроконечные, но одновременно и не совсем зве­риные. Слух у незнакомки оказался под стать ушам. Она услышала наши реплики, посмотрела на Ма­рину:

— Почему ты испугалась, девочка? Да, я не человек. Но ведь и сама ты тоже не человек.

— Я-то, хотя бы, знаю, что? я такое!

— Так и я знаю, что? я, — засмеялась женщина. — Ты разве не слышала про эльфов?

— Эльфы? Это же в сказках!

— А мохнатые существа, похожие на разных зверушек, кои говорят человечьим голосом и ве­дут себя, как люди? Это разве не сказка?

Марина молчала. Впервые на моей памяти она не нашлась, что ответить.

— Что, уели тебя, пушистик? — усмехнулся я.

— Будем знакомы, — сказала, между тем, эльфиня. — Меня зовут Элина.

Иван Степанович представил по очереди всех нас.

— Вы не возражаете, если мы переночуем в вашем лесу? — спросил он затем.

— Нисколько. Можете оставаться и две, и три ночи. Впрочем, вы, может быть, желаете отдохнуть с бо?льшими удобствами? В семи верстах отсюда находится наше селение. Буду рада считать вас мои­ми гостями.

— Благодарю и принимаю Ваше приглашение.

Зря, выходит, мы возились с разбивкой лагеря! Если б знать! Впрочем, я нисколько не жалел, что приходится сворачиваться и идти в другое место: люблю, знаете ли, поспать с удобствами, если не в доме, то, хотя бы, в машине, за прочными твёрдыми стенами. Городской я человек, что поделать.

От поляны, где мы устроили привал, в лес уходила едва заметная тропка. Менее внимательный глаз вообще не различил бы её среди травы. Элина шла впереди лёгкой, беззвучной походкой, будто вовсе не касалась ногами земли. Иван Степанович держался рядом, чуть приотстав, следом двигался наш следопыт, а за ним уже все остальные. Хороший тут был лес, светлый и чистый — ни бурелома, ни сухостойных мёртвых деревьев, трава под ногами свежая, ровная, словно кто подстригал её, по­добно английским газонам. Непуганое птичье население занималось своими делами, никакого внима­ния не обращая на наше присутствие. И, лишь когда мы приближались к ним меньше, чем на пару метров, птицы перелетали немного в сторону. Тропинка вела слегка в гору, вскоре среди берёз и ясе­ня начали попадаться дубки, а немного погодя мы услышали плеск воды и стук молотка. Деревья расступились, давая дорогу лесной речке. В том месте, куда вывела нас эльфиня, речка была запру­жена невысокой замшелой каменной плотиной, в центре которой имелся наклонный спуск, по кото­рому мчалась вода. Шум, однако же, издавала не она, а две отдельные струи, льющиеся из желобов по обеим сторонам каменного лотка. Всего их было шесть разной глубины, сейчас действовали два са­мых заглублённых. Перейдя плотину по настеленным над желобами и руслом мосткам, мы увидели, что на другой стороне от реки уходит в лес узкое, но глубокое, по колено, каменное русло. Сейчас его перекрывала толстая дубовая задвижка, посаженная в пазы. Невысокий — едва полутора метров росту — коренастый челове­чек стоял на дне русла у участка разобранной кладки и обтёсывал молотком ка­менный блок шириной чуть больше нашего кирпича и примерно такой же высоты. Отложив инстру­мент, примерил камень к промежутку, стукнул по нижнему углу ещё пару раз, а потом взял тяжелен­ную кувалду, положил на камень сверху деревянный брусок и ударами по нему стал загонять блок в проём.

— Доброго здоровья, княжна Элина, — поздоровался он с нашей сопровождающей гулким густым басом.

— И тебе, дядя Франк, — ответила она. — Как работа?

— Благодарение свету, нетрудная. Я-то думал, тут все камни менять придётся, ан нет, всего два. Через полчаса пущу вам воду.

— Спасибо.

— Это кто, гном? — ошеломлённо спросил Элину Иван Степанович.