— Жико, вылазь, уже не перекинется. Poman (*гарантирую*).
— Где тебя носит, Лиус? Мы же были на грани, — возмущенно кряхтя, Жико поднялся, но не решился к нам приблизиться.
— Ну, ничего же не произошло, страшного. Wersun (*ссора*) новых курсантов при расселении. Ваш зов не мог прорваться сквозь толпу кричащих тупиц, — усмехнулся Лиус, — А где совет?
— Пелия и Каперий за дверью. Они выбежали, когда Осса испугалась. Больше никого не будет. Мы решили пока оставить в тайне ее пробуждение. Tertem (*представляешь*), похоже, что ее начало не было погружено в вечный сон. Мы думаем, что его спрятали. — Жико присел на край опрокинутого стола и деловито сложил руки.
— Спрятали начало? Как такое возможно? — удивленно протянул Лиус и уставился на меня. Я вроде немного успокоилась, страх отодвинуло на второй план разрастающееся любопытство. Похоже, прибить меня тут никто пока что не пытался.
— Не знаю, Лиус. Когда разбился хран, она страшно испугалась, говорила на непонятном языке. Каперий временно отправил ее в забвение, мы дождались ночи и принесли ее сюда. Еще мы взяли клятву неразглашения у поющих. Нужно разобраться во всем, прежде чем принимать решение — оглашать пробуждение последней Оссы или нет.
— Разумно. Можете расслабиться теперь. Я предупредил кого надо, что исчезну на неопределенное время. Причину не сообщил, не посчитал их достойными знать, — хохотнул смуглый брюнет.
Жико одобрительно посмотрел на него, но тут же нахмурился:
— На тебя вся надежда Лиус, Пелия грозилась оторвать ей голову, если она будет haret (*угрожать*) первой эпохе своим новым существованием.
— Эй, может, ты уже слезешь с меня и продолжишь свою милую беседу стоя? — осмелев, прошипела я, и заерзала под огромным мускулистым мужчиной. Он все еще сжимал мои запястья, но уже не так сильно. Его накачанные бедра тисками охватывали мою талию, вся эта поза внушала мне определенное смущение и дискомфорт.
Лиус нагло улыбнулся и, медленно отпустив мои руки, поднялся с кровати. Какой же великан, подумала я, глядя на него снизу вверх. Широкая спина под черной рубахой плавно сужалась к тонкой талии. Идеальный торс. Черные кожаные штаны обтягивали накачанные длинные ноги. Что — то было в нем демоническое. Ни одного светлого пятнышка во внешности. Взгляд темных глаз, в которых невозможно было рассмотреть зрачки — настолько черные они были, обволакивал и завораживал. Еле различимые морщинки на лбу и вокруг чувственного рта доказывали суровость этого человека.
— Жико, иди в коридор и скажи Каперию и первой хранительнице, что все в порядке. И не шастайте сюда, пока я сам вас не позову, — спокойно произнес Лиус.
Серебристоглазый молча кивнул, бросил на меня сердитый взгляд и направился к выходу.
— Ну что ж, Осса, — повернулся ко мне громила, — с возвращением тебя на Форус.
* * *
— К-куда, простите? — я с недоумением уставилась на Лиуса, — И что означает haret?
Мой голос переливался бархатными нотками. Непривычно нежный. Темноокий верзила задумчиво нахмурился. Молча пододвинул стоявший у изголовья кровати стул с резной высокой спинкой и сел рядом со мной.
— Это значит угроза. Форус — это земля четырех эпох. Ты сейчас в главном источнике первой эпохи, в храме главной хранительницы — объяснил он. — Осса, ты что — нибудь помнишь о себе?
Точно — маньяки религиозные. Только зачем им я? В жертву, что ли хотят принести?
— Конечно, — я с трудом села, приподняла большущие подушки и откинулась на них. — Никакая я не Осса. Меня зовут Александра. Александра Георгиевна Кубань, если быть точнее. Не знаю, как я здесь очутилась, похоже какие — то психи натравили на меня осиный рой, как выжила, не понимаю. Вы что, сектанты? Отпустите меня, у меня ничего нет, я атеистка.
Лиус нахмурился еще больше:
— Ты не в плену, Осса. Очень странно, что ты не помнишь, Форус — твоя родина, и ты принадлежишь каждой эпохе, в отличие от нас. Кто такие сектанты?
— Я не Осса! Прекрати меня так называть! Я Александра! Георгиевна! Кубань! — раздраженно повысила голос, игнорируя его вопрос, — Хватит морочить мне голову каким — то форусом-шморусом. Давайте вы меня тихонечко отпустите, а я не буду сдавать вас полиции, а?
— Алесс-с-андра ги-в-на бань, — протянул темный великан и недовольно поморщился, — есть короткое название твоего начала?
— Можешь Саша называть, — буркнула я.
— Саша, как необычно. Осса, начало которой — Саша. Интересно, — пробормотал Лиус, — Мое начало зовут Лиус. Никто тебя не держит силой, Осса Саша. Ты не веришь мне? Не веришь, что ты на Форусе?
Я угрюмо кивнула в ответ, а Лиус поднялся со стула, обошел кровать и приблизился к ближнему окну. Медленно начал раздвигать в разные стороны плотные серые шторы.
— Не вставай, тебе и так будет хорошо видно. Четыре овира, которые питают источники наших эпох, днем их можно увидеть с любого места на Форусе, — отодвинув ткань, он открыл окно и повернулся ко мне. — Верхний овир питает источник первой эпохи. Теперь вспоминаешь?
Я поглядела в открытое окно, и моя челюсть плавно начала отваливаться. На бледном бирюзовом небе расположились четыре огромных планеты, образующие вертикальный ромб. От каждой исходило мягкое сияние. Верхняя планета была белого цвета и самая большая по размеру. Нижний шар пронзительно зеленый и самый маленький, но светил ярче остальных. Между ними на одинаковом расстоянии располагались две темно — синие планеты, испещренные бледно — голубыми прожилками, излучающие мягкий голубоватый свет. В шоковом состоянии я приподнялась над подушками:
— Они настоящие? — спросила дрожащим голосом, таращась на огромные светила в небе.
— Ну конечно, — улыбнулся Лиус.
— А ну помоги, — протянула к нему руку с намерением встать и подойти к окну. Лиус приблизился и, осторожно подхватив меня за талию, помог сделать пару шагов. Все — таки слабость не проходила, и тело было словно ватное. Опираясь на белый подоконник обеими руками, я уставилась наверх, не веря своим глазам. Родного солнца в небе точно не было, источником света служили удивительной красоты планеты. Все четыре шара испускали переливающиеся лучи, которые отбрасывали причудливые тени на огромное белое песчаное плато, простирающееся до самого горизонта. Ни травы, ни деревьев.
Вдохнув носом поглубже воздух, я попыталась уловить хоть какие — то знакомы ароматы. Ничего! Абсолютно не похоже на нашу землю. Мои пальцы сжали подоконник, треск сломавшейся древесины дошел до моих ушей. Посмотрела вниз — под бледными ладошками мелкими серыми трещинками расходился поврежденный подоконник.
— Полегче Саша, — предупредительно попросил Лиус. Огромный мужчина стоял позади меня, не убрав рук с моей талии. Словно боялся, что я могу снова потерять сознание и выпаду из окна. Падать было очень высоко. Не меньше девяти — десяти метров, судя по мелким острым камням, обрамлявшим белокаменную башню, в которой мы находились. Больше ничего нельзя было рассмотреть, а высунуться побольше из окна мне не давал черноглазый.
— Лиус, принеси зеркало, пожалуйста! — прошептала я, понимая, что добить свое подозрение чудовищного происшествия могу только отражением.
-О! Ну... Только присядь, давай. — Он с осторожностью отвел мое тело от окна, усадив на кровать. Отошел к стене, в которую была врезана дверь выхода, и приоткрыл скрытую белыми панелями нишу. Крякнув от усилия, вынул оттуда большое круглое зеркало, и медленно поднес к кровати.
Схватившись дрожащими руками за резную деревянную раму, я медленно подняла взгляд на отражавшую бледное тело поверхность.
Большие, яркие голубые глаза испуганно уставились на меня в отражении. На маленьком, очень худеньком лице, которое обрамляли неестественно красные густые и спутанные волосы, алели на высоких скулах яркие красные пятна покрасневшей кожи. Не здоровенький, румянец — то, отметила я про себя. Лицо было похоже на моё — родное. Только уменьшенное в размерах, сильно похудевшее и белое, словно под толстым слоем белой пудры. Тонкий и чуточку курносый остренький нос, пухлая нижняя губа, верхняя же была немного вздернута. Даже родинка на левом виске была моей. Тем не менее, белая кожа и красные волосы придавали отражению мифическую волшебность. Ну а глаза вообще у меня всегда были зеленые, а тут в отражении на меня смотрели неправдоподобно ярко — синие глазищи. Может, яд в жалах противных ос был какой — то особенный, и дал моему организму эту странную мутацию? Должно же быть логическое объяснение моим деформациям из здоровой поджарой девушки в бледную, хоть и симпатичную моль. Посмотрела чуть ниже. Тонкую белую шейку охватывал глухой ворот льняной серой рубашки. Та была очень свободной и скрывала все тело, не представляя возможности определить формы. Хотя, судя по тонюсеньким ручкам да ножкам, можно было предположить, что под сорочкой скрывается дистрофик.
В общем и целом, отражение меня, безусловно, поразило, но не испугало до чертиков. Мозг лихорадочно пытался найти логику в последних происшествиях, дабы не утонуть в пучине закрадывающегося в мыслях диагноза о собственном безумии. Резь в глазах уменьшилась, но слабость еще чувствовалась в тощих мышцах.
— Осса Саша, ты вспомнила хоть что-нибудь? — Лиус озадаченно разглядывал мою ошарашенную физиономию.
— Я помню свою жизнь, вообще — то амнезией я никогда не страдала. Но хоть убей, не помню, как я тут очутилась. Меня осиный рой пожалил. Это последнее воспоминание, перед тем, как я очнулась в стеклянном коконе под хор ваших светлоглазых монахов, — оставив в покое зеркало, я устало откинулась обратно на подушки, — До этого я в горах, на пике дураков развеяла прах своей умершей мачехи.
Воспоминание о потере нахлынуло, и я поморщилась болезненного давления в груди.
— Кто такая мачеха? Это она спрятала твое начало? Ты помнишь свое рождение и обучение? — завалил меня вопросами Лиус. Положив зеркало рядом с кроватью, он опустился на стул.
— Какое, нафиг, начало?! — взбеленилась я. — Мачеха — мать моя, не родная. Рождение не помню, учебу помню, но больше институт, работу свою помню.
Взгляд Лиуса еще больше потемнел. Он гневно поджал губы, занес пятерню в лохматую шевелюру и задумчиво прорычал:
— Похоже, что без Августа не обойтись. Вырубать я тебя не буду, если пообещаешь тут тихо поспать. И вообще отдыхай и набирайся сил. Мы придем чуть позже.
— Да куда я денусь? Я еле хожу.
— Вот и отлично. Точней, будешь бегать скоро. Только дай себе немного времени и спокойного отдыха, — поправил себя Лиус и медленно вышел из комнаты. Громкий щелчок за дверью дал мне понять, что меня заперли. Ну и ладно. Я прикрыла глаза и попыталась размышлять.
Если верить своим глазам, то четыре здоровенных планеты на небосводе, очень убедительно доказывали, что находилась я не на матушке Земле. Старик и красавчик, с серебряными глазами, точно не люди. Глаза у людей не светятся. Женщина в зеленом платье — какая — то главная хранительница. Что за источники? Надо будет спросить у симпатяшки Лиуса. Пока что он — единственный адекватный персонаж в разыгравшейся со мной сказочке. Хоть что — то объясняет, правда моих ответов не шибко понимает. Ну как можно не знать, кто такая мачеха? Или у них тут другое определение неродных матерей? А еще я начала полностью понимать их язык. Чудная адаптация? Магия? Тьфу ты, прости, господи! Еще ведьм на метлах не хватало.
А уменьшенная выбеленная копия меня в зеркале? Красные волосы! Жуть какая. Я пощупала себя за затылок — мягкие, но спутанные. За раз это не расчесать. Ухмыльнулась. Попала, фиг знает куда, побледнела до белого снега вместо кожи, зато о прическе озаботилась. Тощие руки с ногами меня не радовали. Растущие в панике ногти, превращающиеся в острые серебристые иглы, наводили ужас. Во что я превратилась?
Сотни вопросов, на которые я пока не нашла ответов. Ну что ж Саша. Успокойся, умирать тебе рано, жить хочется долго. Поэтому ничего. Разберемся. И отобьёмся. Утешив себя, я незаметно задремала.
* * *
Проснулась я от щелчка открываемой двери. Резь в глазах полностью прошла и я с интересом уставилась на входящих в комнату. За широченной спиной Лиуса маячил старик и Жико. Следом за ними чинно вплыла беловолосая женщина в зеленом платье. Завершал процессию морщинистый карлик в белом балахоне.
— Осса Саша, ты вспомнила что — нибудь? — с ходу заканючил Лиус.
— А что я должна вспомнить по — твоему? — хитро прищурилась я, удобно усаживаясь на огромной кровати, предчувствуя длительную беседу. Жико, Каперий и женщина, Пелия, как я помнила, пододвинули тяжелые стулья с высокими спинками к противоположной кровати стене, и уселись. Карлик с интересом разглядывал меня маленькими черными глазками. Он был похож на гремлина из наших сказок. Зеленоватая кожа мелкими складками усеивала лицо, редкие черные волоски торчали отовсюду, даже из морщинистых щечек. Круглую лысую башку украшали острые огромные уши, усеянные кольцами из белого металла. Белый балахон обтягивал круглое пузцо. Страшненький гномик — пронеслось у меня в голове.
— Чье начало в тебе, например? Откуда ты, в какой эпохе была рождена? — снова заладил черноглазый красавчик. Поднял опрокинутый стол, потом подошел к кровати уселся на стул рядом со мной, а карлик встал у изножья.
— Нет во мне никакого начала, громила. А рождена я на планете Земля, страна Россия, город Красноярск, двадцать семь лет назад, в декабре, — отчеканила, как солдат.
Лиус и карлик понимающе переглянулись.
— Август, наши подозрения подтверждаются? — спросил он у коротышки.
— Очевидно, ее начало спрятали во внешнем мире. То, что она не помнит рождения, может свидетельствовать о происхождении ее начала не в эпохах, и с привязкой на Форус, так было сделано только однажды, с самой первой Оссой. И сделали это сами источники, — проскрипел карлик. Его голос был очень тихим и уставшим, — чтобы прояснить ситуацию мне нужно ее согласие на кресто.
— Осса Саша, — повернулся ко мне Лиус, — Кресто — это ритуал обмена восприятием. Он позволит ему заглянуть в твое сознание, чтобы понять твое начало. Это не больно, всего лишь немного будет кружиться голова. Только скажи, что согласна.
Я разозлилась:
— То есть ты хочешь сказать, что я должна добровольно пойти на то, чтобы этот шарпей болезный колупался у меня в мозгах? Ну, уж нет.
— Осса, соглашайся. Иначе мы не сможем ничего узнать ни о твоем происхождении, ни о способностях. — Лиус хмуро сверлил меня взглядом.
— Не согласишься, никто с тобой возиться не будет. Выпнем из храма, по белой земле без воды через два дня сама помрешь, — угрожающе прорычала белокурая женщина, зло покосившись на Жико. Тот собрался было ей возразить, но я его перебила:
— Выпинывай, авось подберет кто, пожалеет и приютит, — я тоже зло посмотрела на длинноволосую тетку. Она вообще меня раздражала, вся такая из себя красивая и злющая.
Лиус гневно махнул рукой, останавливая поток брани, готовый вырваться из моего рта:
