Болотная ведьма

Она говорила, что все, кто с ней связываются, должны получать по заслугам. Звучало, и, правда, гордо. Гордо и самонадеянно. Но ведь, если признаться, каждый из нас в душе хочет чего-то подобного. Чтобы не угнетали. Чтобы не унижали. И чтобы любой обидчик получил по заслугам, если вдруг справедливость не может тебе помочь.

Да и вообще. Зелья ее? Ее. Цену за них она назначает сама? Сама. И условия за обман она ни от кого не скрывает — она не из тех, кто станет такое скрывать. Не заплатил, обманул — получил, что обещано. Не по законам, все верно. Но по ее правде и совести.

Так что... Ну, что сказать? Темная ведьма? Не знаю. Суровая — несомненно. Но в такой глуши с любым недругом быть мягким никак нельзя. Нелюбовь людей к ней понятна, и почему ее называют "темной" тоже легко понять. Но, несмотря на это, к ней все одно идут.

Не знаю, не знаю. Возможно, я что-то не понимаю, или же упускаю. Возможно, как служака баронства, я должен думать иначе. Но, сейчас, пока у меня мало командирского опыта, я следую тому, чему научился на своей шкуре, и книгах, присланных дядей. И я до сих пор колеблюсь.

— Господин Шедан, — озадаченно раздалось слева от меня. Я повернул голову и обнаружил Игнаца, который, ускорив шаг, слегка вырвался вперед и оттого теперь шел вровень со мною.

— Чего? — спросил я, отрываясь от непривычных для себя размышлений.

— Я хотел бы задать вам вопрос. Вы...— Голос воина неожиданно сбился. Ба, да он волнуется? Я глянул на него повнимательнее. И верно — взгляд русоволосого метался из стороны в сторону, а кожа лица непривычно побледнела. Волнуется? Нет. Он же просто в панике!

— Что случилось? — встревожено спросил я его, инстинктивно оглядываясь по сторонам в поисках возможной угрозы. Но все было спокойно — по сторонам от тропинки мирно росли густые зеленые кусты, над которыми возвышались небольшие березки и осинки.

— Нет, там все хорошо. Дело... во мне, — все тем же тихим сбивчивым голосом произнес Игнац.

Я, уже готовый к возможному магическому противостоянию, расслабил напряженную руку.

— А что у тебя не так? — спросил я его, сбитый с толку.

— Ну, это, вы понимаете. — Мечник никак не мог совладать с обуявшим его волнением. — Я хотел спросить вас о тех словах, что сказала ведьма.

— О словах ведьмы?

— Да. Она сказала, что мир устроен так, что рано или поздно всякий человек получит по заслугам.

Ага, прекрасно помню. Только что думал об этом.

— Вот я и хочу узнать ваше мнение, что вы об этом думаете? Считаете, что это правда, или же это ложь? — спросил у меня Игнац.

Вместо ответа я тяжело вздохнул. Ага , и он туда же. Откуда мне знать про такое? Я пока даже в магии мало что понимаю. А про службу командира форта знаю и того меньше. А ему подавай ответы о богах, о законах и мирозданье. С одной стороны, понятно — обычно командир решает все вопросы солдат. Вот поэтому Игнац и обратился ко мне. Но я лишь командир форта. Если точнее, я только исполняю его обязанности. А тут такой вопрос.

Кстати — с чего вдруг у простого солдата такой интерес к этой теме? Раньше такого я от него не слышал.

— С чего вдруг интересуешься — пустого интереса ради, или на то есть серьезная причина? — прямо спросил я его, пристально глянув в глаза.

Игнац ответил не сразу. Но его лицо... Его стало бросать то в белую, то в красную краску, словно девицу на выданье. А его сердце... Казалось его стук заглушает все звуки вокруг меня.

Искусав губы в кровь, Игнац, наконец-то, решился дать ответ.

— Понимаете, господин Шедан, — зашептал он так тихо, как будто хотел скрыть свои слова от самих богов. — Я стал солдатом баронства не по своему желанию. Точнее, по-своему. Но это лишь отчасти.

— О, как оно? Продолжай, — поощрил я его. Мое любопытство тут же колыхнулось живою волной и прилипло к ушам.

— Я по ремеслу кто? Горшечник, — начал свою исповедь он. — И мое ремесло у меня хорошо получается. Почему? Потому что учитель у меня был хороший. И руки, как говорится, из нужного места растут. — Что бы я в этом нисколько не сомневался, он вытянул вперед руки. Сильные, крепкие, трудолюбивые руки. — Чего только я ими не стряпал? Из-под моих пальцев выходили изумительной красоты кувшины, крепкие горшки, большие и маленькие глиняные блюдца. А сколько игрушек я вылепил для детей. — В глаза воина на миг вернулся прежний блеск, тот, что бывает у человека, когда он говорит о деле, которое любит и которым гордится.

— Тогда как ты попал в армию? — спросил, не выдержав, я.

— Во все виновато проклятое вино. — Блеск в глазах пропал, словно его и не было. — Однажды вечером мы с друзьями крепко выпили, и, выйдя во двор, я увидел свою жену, обнимающуюся с другим. Кровь во мне взбурлила, и я помчался в драку. Помчался, не разбирая. Бой был коротким, и я... Я убил соперника. — Мужчина нервно сглотнул. — И чтобы не попасть под карающий меч закона, я записался в армию и отправился служить в дальний форт баронства.

Вот это поворот... Никогда б не подумал.

— Ты отправился в армию, чтобы родственники убитого тебя не смогли найти? — задал я вопрос.

— Да, но... Но не только. — Игнац с силой сжал свои крепкие кулаки. — Когда я становился солдатом, я обещал богам нести свою службу с честью. Так я хотел показать, что очень сожалею о произошедшем, и хочу искупить вину. И я с честью нес свою службу — не отлынивал от дозоров, старался ладить с другими солдатами, чужой еды за столом ни у кого не брал, и никаких пакостей другим не устраивал.

Похоже на правду — на дисциплину Игнаца никто никогда не жаловался.

— И даже когда ходил с вами в тот, последний поход, я старался служить вам мечом, верой и правдой.

Тоже полная правда — он трусил, но все же сражался, и наших рядов не покинул.

— Меня терзало только одно сомнение — слышали ли боги мою особую просьбу? Вняли ли ей? Хотят ли испытать крепость моего обещания, или... Или, как недавно сказала нам ведьма, все мои воззвания и клятвы перед ними — лишь пустой звук, и, если я убил человека, то мне и самому уготована... смерть?

Голос Игнаца дрогнул, а его взгляд потух, словно бы он превратился в нежить. Я продолжал идти и думать над всем вышесказанным. Обычная история. Не частая, но обычная. Кто-то сбегает от карающей длани закона в соседние баронства, кто-то в лес, к разбойникам, а кто-то, как Игнац, ищет очищения души. По крайней мере, мне теперь понятно, откуда у него такой страх. Игнац боится не смерти — он боится, что умрет без прощенья.

И что мне ему сказать? Как ответить на те вопросы, на которых у меня самого нет никаких ответов?

— Давай считать так, — медленно начал я, тщательно взвешивая каждое свое слово. — Теперь ты солдат пограничного форта, а это значит, что ты — под моей опекой. И если вдруг боги задумают забрать у тебя жизнь, то я, как командир, им этого не позволю, а, как маг, пойду на твою защиту. Ну что, скажи — такой ответ годится?

— Спасибо, спасибо большое. — Игнац засиял, как начищенный песком пятак, и, не переставая мне кланяться, вновь занял свое место. Я вновь повернулся лицом вперед, и поймал на себе недоумевающий взгляд Трезора. В ответ на это я лишь неопределённо пожал плечами. Ну а как еще? Если я категорично не знаю ответа на какой-то вопрос, я даю тот ответ, что будет лучшим для всех. А сейчас для всех будет лучше, чтобы мои бойцы оставались в строю и были сильны духом.

В ответ на это Трезор лишь покачал головой, и мы продолжили путь.

*

Чем дальше мы шли, тем хуже становилась тропинка. Плотная земля под ногами превратилась в какую-то вязкую, сырую массу, и вскоре каждый шаг сопровождался отвратительным чавканьем. В воздухе появились тучи мошкары, по ушам начал бить громкий хор лягушек, а вонь болота из неприятной стала просто невыносимой.

— Мы близко, — заметил Трезор.

Никто не сомневался.

Поняв, что мы рядом с целью, отряд замедлил шаг, и воины уже не шли, а крались сквозь заросли. Чем с удовольствием воспользовалась вездесущая мошкара, которая стала кусать нас за руки, ноги и шею. Но никто не жаловался — все понимали, что нужно соблюдать осторожность, ведь никто не знал, что за противник ждет нас впереди.

Наша предусмотрительность оказалась не лишней. Через сотню шагов густая осока нехотя расступилась, и мы оказались опушке поляны, в центре которой сидело странное существо. Очень странное существо. Оно напоминало дикое смешение лягушки и человека: голова, тело, руки и ноги — все, как у человека. Даже размер такой же. Вот только все это было неприятного, зеленушного цвета, а руки и ноги, хоть и выглядевшие человеческими, были растопырены и сложены в точности как у лягушки. Существо сидело, подобно лягушке-квакше, уперев зад в землю, глупо моргало глазами, и пялилось в зеленую муть большой зловонной лужи.

То, что это существо и есть наша цель, вскоре подтвердилось — гладь лужи пошла мелкими волнами, и на ее поверхность вынырнула серая жаба. Это стало ошибкой — зеленое существо резко открыло пасть, и вырвавшийся оттуда длинный липкий язык быстро схватил попрыгунью и отправил в рот существу. Сделав зевок и проглотив добычу, странное существо вновь застыло в неподвижности, его немигающие глаза устремились в мутную глубину.

Больше сомнений ни у кого не осталось.

— Оно, — ошарашенным полушепотом заявил Трезор.

— Оно, — согласился Тур, пряча от страха глаза.

— Оно, что ей пусто было, — скривившись, прошептал Родовит.

Я тоже не сомневался. Значит, это зеленое чудовище и есть моя цель. А если точнее, цель ведьмы. Именно ее мне предстоит убить. Я снова окинул взглядом эту болотную тварь. Поразительно, как она похожа на человека. Зеленое, одутловатое лицо, огромные, выпученные глаза — выглядит странно, но все же узнаваемо по-человечески. Тело, плотное, даже можно сказать, жирное, тоже вполне человеческих очертаний. Руки и ноги? Они немного длиннее обычных, и прикреплены к туловищу под непривычным углом. Но все же, все же, они все еще напоминают людские.

Так что же это такое?

— Это... человек? — с тревогой спросил Игнац, будто бы озвучив бродившие у меня мысли.

— Да нет, это просто такая лягуха. Лягуха-переросток. Лягуха. Но большая, — произнес Родовит чересчур уверенно.

— С чего так решил? — сразу спросил Тур.

— Вон, гляди — у нее бородавки имеются. И пленки промежду пальцев. Это точно лягуха. — Темноволосый стоял на своем, не слушая никого. Впрочем, как и всегда.

— А может это ребенок, украденный водяным, и отданный на воспитание местным болотным лягушкам? — взвилась в воздух чья-то страшная мысль. Игнац, чтоб тебе пусто было. Давай хоть не сейчас. — Или такая болотная русалка. — Страхи светловолосого уже нашли другую идею.

— Да нет, эта тварь не могла вырасти из обычного человека, — заявил в ответ Торсон, но не очень уверенно.

— И на русалку это тоже совсем не похоже, — не согласился Тур, но и в его словах я не услышал твердости.

— Хватит тут таких разговоров, — тихо прикрикнул Трезор, резонно опасаясь, как бы идеи Игнаца не закрепились в головах у солдат. А-то мало ли что. — Дайте-ка мне подумать, чем это тварь может быть опасна, чтобы я мог решить, как на нее напасть.

— Чем она опасна? Своим непереносимым зловонием, — сразу же заявил прямолинейный Тур.

Что верно, то верно — пахло от твари знатно.

— Чем она опасна? Думаю, ее длинный язык вполне себе опасен, — заявил за ним Торсон.

И это тоже верно.

— Чем она опасна? С такими ногами она прекрасно прыгает, — не пропустил возможности высказать свое единственно верное мнение Родовит.

Верно. И я согласен.

— Чем она опасна? Тем, что такую тварь мы видим в первый раз. Мы совсем о ней ничего не знаем. Этим она и опасна!

Да что б тебя в пень, Игнац. Но, все одно — тут он прав.

Я вздохнул и снова перевел взгляд на странную лягушку. Тварь снова выцепила взглядом очередную жабу и с мерзким чавканьем отправила ее в свою пасть. Целиком, не разжевывая. Великие боги! Ну почему мой первый монстр должен быть таким гадким?

— Ну? Что будем делать? — прервал молчание Тур. — Как будем атаковать? — вопросил он у десятника. Трезор молчал, погруженный в раздумья. Именно это мне в нем и нравилось. Молодой десятник не отличался ни выдающимся умом, ни богатым опытом. Но при этом он никогда не спешил с головой бросаться в омут, а тщательно взвешивал каждое решение. Может быть, даже слишком тщательно. Но, уверен, это не так уж плохо.

Вместо него ответ решил дать Родовит.

— А чего думать? — смело ответил он. — Ты и Игнац нападайте на тварь с мечом, а я и Торсон будем стрелять в эту тварь из луков.

— Хорошо, — кивнул в ответ рыжеволосый мечник, сразу готовый обнажить клинок.

А вот Игнацу такая идея очень не понравилась.

— Что значит напасть? Вот так вот просто — напасть? — возмутился он от этого предложения. — Нет, я не боюсь. Я, м-м-м, проявляю разумную осторожность, — заявил он сразу нам всем. — Есть ли смысл нападать на него мечами? Вдруг кожа этого существа ядовита? Вдруг его плевок ядовит? Да и вообще — с такими ногами до него не доберешься — мы к нему всего один шаг, а он от нас прыжком на все десять. Нет, мечами на такую тварь нападать смысла нет, — вновь заявил он всем.

— Это-то да, — подумав, вдумчиво согласился Торсон. — Но что мы можем только одними луками? Да, мы бьем во врага издалека. Но разве рана от стрелы сравнится с раной, нанесённой мечом? Да и от наших стрел он ускачет так же легко, как от ваших мечей. Нет, нападать только луками совершенно бессмысленно.

— Но подходить к непонятной твари опасно! — не сдавался Игнац.

— Однако атаковать ее только луками это тоже не дело! — гнул свою линию Торсон.

И то, и то верно — близко подходить к неведомой твари опасно, но одними луками бой с тварью не закончишь. Эх, были бы у нас с собой копья или дротики! Их можно и метать издалека, и раны от них как от хорошего брускового гвоздя...

При мысли о гвоздях план в моей голове сложился сам собой.

— Трезор! — уверенно обратился я к все еще задумчивому десятнику. — Давай сделаем так — я беру эту тварь на себя, — предложил я ему.

— Сам? — Глаза Трезора тут же вылезли из орбит.

— Сам. Один. Безо всякой помощи. — Я кивнул головой, подтверждая слова.

— Но нападать на такую тварь, одному, опасно! — Недоумение во взгляде Трезора тут же сменилось гневом. — И тогда какой смысл будет в нас, если сражаться будете вы, а мы будем стоять в стороне?

— Смысл есть. — Я понимал и негодование, и сомнения Трезора, но был вынужден настоять на своем. — Мы не знаем, что это за тварь и чем она опасна. Поэтому разумней всего, чтобы атаковал ее я. Сам. Один. Только своей магией.

— Но... — Трезор не сдавался.

Но не сдавался и я.

— Сам посуди — благодаря моей ледяной магии я могу сделать себе лучшую среди нас защиту, — начал перечислять я.

— Но ведь...

— А еще моя магия способна атаковать врага на полсотни шагов.

— Но все одно...

— А моя большая ледяная стрела, что размером с брусовый гвоздь, способна нанести довольно серьезную рану — куда более опасную, чем рана от обычной стрелы.