Жрец заплакал, а я стоял, пытаясь понять, что делать дальше. Аластир рыдал так же искренне и истово как верил в Йорха, в его рыданиях слышались и жалость к себе, и облегчение от того что его простили.

Честно говоря, мне хотелось к нему присоединиться. Подземный лабиринт, набитый лозой, питающейся болью. Отбитые на голову культисты, почитающие боль и милосердие. Пустая казна, нет запасов еды, критически мало персонала. Коллектив погряз в распрях, у линейного персонала мораль на нуле, куча врагов, и совершенно непонятно что делать.

Что мне делать?.. — Билась в моей голове истеричная мысль.

— Нести боль, проявлять милосердие. Одобрительно прошелестел у меня в голове загадочный голос, а вместе с ним пришла боль, и словно бы толика силы. Несмотря на бедственное положение и потрясения последних часов, я физически чувствовал почувствовал себя гораздо лучше. Такого со мной никогда не было с момента появления в этом мире, а в мире предыдущем я вообще не помню такой легкости.

Так я и стоял разрываемый болью, ментальным отчаянием от тяжести царящего вокруг мрака. Аластир затих. Жрец свернулся калачиком и что-то тихо напевал, прижавшись лбом к своему шипастому посоху. Этот безумец как всегда добровольно причинял себе боль. В этом культе вообще все вертится вокруг боли и милосердия.

Глядя на жреца, я почувствовал, как где-то на границе сознания забрезжила словно лучик идея, ухватив ее за шиворот я принялся изучать ее со всех сторон. И чем больше я ее изучал, тем больше она мне нравилась. Наконец покатав ее в голове и так и эдак, я подошел к Аластиру.

— Вставай жрец, нам нужно подготовиться к встрече с последователями культа!

Глава 5

Путь к залам последователей занял добрых пятнадцать минут быстрым шагом. Пока сюрреалистичные коридоры храма Йорха проносились мимо моих глаз, голова моя пухла от попыток приземлить посетившую меня идею. Мерный стук посоха Аластира неожиданно благотворно сказался на моей мыслительной деятельности. К тому моменту, как мы подошли к месту размещения последователей и неофитов, у меня в голове уже окончательно созрел план.

Повелитель, мы пришли, тихий голос Аластира прервал цепочку размышлений. Еще раз кратко изложив ему свое решение и убедившись, что жрец меня понял, я двинулся дальше. Толкнув разбитые в дрязг створки дверей, мы очутились в очередном просторном помещении, точнее в пещере. Насколько хватало глаз, стены носили на себе следы лишь минимальной обработки. Целый букет запахов, свойственный живущим в замкнутом пространстве людям, ударил в нос. Больше всего окружающее напоминало мне смесь загона для скота с гетто.

Местные обитатели в количестве тридцати шести человек сгрудились на небольшой очищенной от грязи и обломков площадке. Слева от нее был тот самый грязный загон, а справа собранные из лозы и мусора лачуги. Грязные, оборванные, чумазые и покалеченные взрослые и десяток совсем мелких ребятишек в столь же плачевном состоянии. Именно из этих двух категорий и состояла толпа.

Проклятые Наральдиты! прошипел Аластир с непередаваемой смесью эмоций в голосе; тут была и ненависть к иноверцам, и страх, и зависть. А до меня внезапно дошло, отчего среди последователей остались либо калеки, либо дети. Все трудоспособное население налётчики отсюда вывели. По этой же причине пустует и загон для скота.

И увидел Йорх страдания рода людского вещал Дорен с невысокого грязного постамента в центре площади. Я не обращал внимания на его речь, я смотрел на лица людей. Его слушали без особого энтузиазма, но слушали это хороший знак.

Йорх отвернулся от нас! выкрикнул какой-то ободранный старик, одетый в лохмотья. Его особо никто не поддержал, но Дорену не хватило выдержки его проигнорировать. Для такого типа людей свойственно пытаться быть хорошим для всех.

Неправда! Священная лоза по-прежнему приносит нам свои дары! начал отрицать жрец. Я внутренне поморщился. Даже стоя на отдалении, я чувствовал, что эти люди хотят услышать совсем другое.

Тогда почему пайка с каждым днем все меньше?! не унимался старикан. Дорен же очевидно потерялся: он хватал ртом воздух, ища что ответить, и не находил.

Внезапно в толпе кто-то вскрикнул. Мгновение спустя тридцать с лишним голов повернулись в нашу с Аластиром сторону, а Дорен с явным облегчением улыбнулся.

Первожрец стукнул своим посохом в землю и проорал:

Глас Йорха в своей милости почтил вас своим присутствием! Голос Аластира легко перекрыл гомон толпы, и вот теперь под прицелом тридцати с лишним пар глаз оказался уже только я.

Я понимаю вас! произнес я, подавив приступ паники. Я оттачивал свои навыки в небольших планерках и беседах с глазу на глаз, и такое выступление перед народом было, мягко говоря, в новинку.

Вы искали милосердие, а нашли лишь боль! продолжил я свою речь, ориентируясь на лица своей непривычно широкой аудитории.

Но Йорх дарует милосердие не каждому, кто пожелает, вещал я, пока мой взгляд бегал по лицам вокруг. С внутренним содроганием я заметил, что немногие дети в толпе так же смотрят на меня, а их тщедушные тела носят на себе следы болезней. Похоже, я попал в точку: именно жажда исцеления привела людей в этот храм. Логично, где искать исцеление, как не в храме божества милосердия?

Йорх даровал мне видение: лишь чистые духом, войдя в клети боли, заслужат милосердие! закончил я свою речь.

Йорх принял на себя страдания, пойдя против воли трех! неожиданно взвыл Аластир. Его пытали боги! бесновался первожрец. Я даже на секунду подумал, что он впал в новую истерику, как тогда на складе, но холодный, полный решимости и веры взгляд жреца говорил об обратном.

А какие муки претерпели вы, чтобы просить о милосердии?!

Нас едва не убили! чахлый старичок, оппонировавший Дорену, похоже, униматься не собирался.

Его пытали боги! Тело его растерзали! А дух изгнали в ледяные пустоши!

Мне сломали руку! поднял перекрученную и явно больную конечность старикан. Медлить было нельзя, я видел, что на старика окружающие все чаще смотрят одобрительно. Я срочно должен показать, что нельзя бросать вызов действующей системе. Он должен быть наказан. Едва эта мысль оформилась у меня в мозгу, как одновременно произошли две вещи. Зеленоватая дымка окутала первожреца, а следом Аластир резко выдохнул и метнул посох.

Увитая шипастой лозой оглобля перебила старику ногу. С диким воем он завалился на спину, а толпа вокруг него раздалась в стороны.

Недостойный, Йорх страдал ради других! шипел Аластир, двинувшись в сторону старика. А ты, ничтожество, не можешь потерпеть даже ради себя!

Собравшиеся расступались перед первожрецом, однако я видел, как в их глазах страх постепенно переплавляется в ярость. Решив подстраховать жреца, я двинулся следом.

Кто готов пострадать за него!? рявкнул я, чувствуя, что толпа вот-вот сорвется. Ответом мне было напряженное молчание. Передавили, мелькнула в голове паническая мысль. А следом пришло решение.

Никто?! Тогда это сделаю я! произнес я и, подхватив посох Аластира, сжал его в ладонях. Шипы с хрустом просадили кожу, боль рванула разум.

Вот! Вот Жертва! заорал Аластир, заметив мой жест. Глас Йорха терпит боль, чтобы этот ничтожный мог ходить! воздел руки жрец и, не дожидаясь реакции толпы, начал петь низким горловым голосом. Его пение моментально подхватил Дорен, все еще сиротливо стоявший на постаменте. И вот к пению присоединился еще кто-то из толпы; какой-то детский голосок неумело копировал интонации взрослых. Спустя несколько секунд уже вся толпа вторила безумному жрецу.

Шипастая лоза, покрывающая посох, внезапно начала светиться в такт странно ритмичному пению. Тонкая струйка зеленоватого свечения оторвалась от нее и тонким ручейком устремилась к старику. Все это время он тихо подвывал от боли, но эти звуки тонули в пении толпы. С отвратительным хлюпающим звуком кости ноги старика встали на свои места. Старик издал глухой стон, и пение внезапно прервалось.

Йорх явил чудо в ответ на жертву! первым опомнился Дорен, а может быть, Аластир дал ему такую возможность. Оставив посох в левой руке, я одним движением вздернул старика на ноги. Люди ахнули, когда он остался стоять: несколько секунд назад они видели, как посох едва не оторвал ему ногу, и вот он уже вновь стоит.

Собравшиеся увидели чудо; гнев полностью ушел с лиц, и лишь надежда наполняла их глаза. Надежда самый действенный элемент мотивации сотрудника, мелькнуло в голове воспоминание о словах корпоративного тренера.

Йорх дарует исцеление лишь тем, кто силен в вере и готов принять боль, произнес Аластир мягче на полтона, а я на мгновенье восхитился его ораторским мастерством. Первосвященник вновь завладел вниманием аудитории.

Если вы хотите большую пайку, вы должны быть готовы претерпеть большие муки! продолжил свою речь Аластир. Я не был силен в догмах местного культа, а потому реализацию этой части плана переложил на него.

Отныне клети боли открыты не только для посвященных, но и для вас! Владыка в своей милости даровал вам возможность самим получить милосердие Йорха! закончил импровизированную проповедь Аластир. Выдержав паузу, чтобы дать озвученной им мысли осесть в головах, он продолжил:

Слава Йорху, слава гласу Его! начал скандировать жрец, и толпа в едином порыве его поддержала. Даже самые маленькие ее члены во все горло славили Йорха и меня...

Нужно не забыть запретить жрецу пускать в клети детей, мелькнула в моей голове тревожная мысль. Идею служителя культа загнать последователей в клети я аккуратно переработал в куда более щадящий вариант: мы пустим туда только добровольцев и только тех, кто больше не способен работать без исцеления. Пусть они выстрадают свое лечение и вновь вернутся в строй.

Никогда не стоит разбрасываться человеческим ресурсом, мелькнула в голове циничная мысль, а взгляд мой наткнулся на Дорена. В отличие от толпы, он не скандировал. Он мрачно смотрел на Аластира и, кажется, стал еще грустнее, чем был, хотя мы с жрецом только что наглядно показали, как нужно действовать в таких ситуациях.

Дорен! воскликнул я, не желая пускать дело на самотек. Если я не хочу постоянно разгребать такие ситуации самостоятельно, то стоит поддержать его уверенность в себе и авторитет.

Да, повелитель! спрыгнул с постамента жрец.

Ты духовный наставник этих людей, ты проводник воли Йорха! Покажи им путь к спасению, укажи им пути к Йорху! произнес я без запинки, и надо сказать, что это стоило мне определенного труда. Всегда хочется забрать всю славу себе, но опыт подсказывал мне, что славой нужно делиться.

Да, повелитель, я сделаю все необходимое, произнес Дорен, и я неожиданно понял, что конкретно этого сбитого летчика в небо уже не поднять. Кажется, в отличие от толпы, чудо исцеления не произвело на него никакого впечатления. Открытого конфликта или саботажа ждать от него не стоит, но и головокружительного успеха так же не последует. Впрочем, заменить его некем, так что придется кому-то за ним следить.

Несколько минут я еще следил тем, как Аластир с Дореном организовывают толпу и отбирают первую партию добровольцев, готовых на жертву ради увеличения пайки для всех последователей. Мысли мои блуждали по закоулкам разума. За прошедшие несколько дней со мной случилось столько всего, что кукухой двинуться недолго.

В покоях было как всегда тихо, зеленый свет лозы создавал определенный уют. Сейчас, пока Аластир с Дореном организуют последователей, я могу немного отдохнуть. Хотя надо признать, что усталости как таковой я не испытывал. Более того, чувствовал я себя так, будто кофе выпил.

Осмотрев свои иссеченные шрамами лопатообразные ладони, я без особого удивления обнаружил, что от ран, оставленных посохом Аластира, не осталось и следа. А ведь времени прошло едва ли полчаса. Скорость, с которой затягивались мои раны, просто поражала. Ну да ладно, я уже принял тот факт, что доставшееся мне тело обладает определенным рядом странностей.

Развалившись в каменном кресле, увитом вездесущей шипастой лозой, я позволил себе наконец расслабиться. Память затопили воспоминания о прошлой жизни, но почти сразу схлынули, стоило мне посмотреть в сторону прекрасного цветка, лежащего в металлической чаше. Вот она, панацея. Надеюсь, после того как мы наберем нужное кол-во последователей и посвященных, Аластир закончит ритуал, и я наконец верну себе человеческий вид. Сейчас я больше мумию напоминаю, чем живого человека.

На глаза вновь попались побитые жизнью и врагами доспехи, разложенные по полочкам небольшого стеллажа. Прорубленная кираса напомнила мне о том, что помимо угроз внутренних есть еще и внешние враги.

Повелитель! раздался со стороны входа кипящий от ярости женский голос.

Ну конечно, вздохнул я мысленно, на твою вотчину посягнули, и вот ты примчалась биться на смерть за свой статус.

Входи, невеста Боли, произнес я, принимая более подобающую владыке культа позу.

Получив разрешение, Кейра вломилась в мои покои с яростным энтузиазмом. Эх, твой напор да в мирное русло, подумал я, смерив ее взглядом с ног до головы. Сейчас, когда рядом не было никого из жрецов для сравнения, она казалась низкой и хрупкой.

Аластир и этот червяк Дорен привели в клети непосвященных! выпалила она, задыхаясь от злости.

И? подначил я ее спокойно.

Они не знают ритуалов, они не могут почтить Боль должным образом!

И? не стал я менять тактику. Пусть выговорится, и в запале сама развалит свою позицию. Проще всего дать таким людям выговориться; нередко высказавшись, они понимают, какую чушь несли все это время.

Они оскорбляют Йорха своим невежеством! продолжила гнуть свою линию Кейра, но я видел, что она выдохлась. Не предоставив ей конфликта, я выбил почву у нее из-под ног, а значит, можно начинать проталкивать ей в голову правильное восприятие ситуации.

Так в чем проблема? Не ты ли сетовала на упадок веры у последователей? поинтересовался я мягко, однако за этой мягкостью крылась ловушка, и я хотел, чтобы она это поняла.

Я, но начала было она, но я прервал ее взмахом руки.

Не ты ли говорила, что не можешь набрать среди последователей и неофитов новых посвященных?

Но

Без всяких но! Я обеспечил тебе приток верующих, пользуйся этим! терпение мое начало истощаться.

Но не унималась Кейра.

Или ты не способна обучить их путям боли? поинтересовался я тихо. Кейра вспыхнула. Несколько секунд она хватала ртом воздух, пытаясь подобрать слова.

К вечеру жду от тебя отчет о том, сколько последователей захотели стать посвященными боли! подсек я ее, не давая опомниться.

Да, повелитель, склонила голову Кейра. Во взгляде ее читалось не поражение, но понимание, как она может послужить Йорху.

Покинула мои покои она так же внезапно, как и явилась. Проводив взглядом ее иссеченную шрамами спину, я поднялся из кресла. Позвоночник протестующе хрустнул, но боли я не почувствовал.

Так, с этим улажено. Нужно будет поинтересоваться завтра, как обстоят дела, и придумать, что делать с Дореном, подумал я, а взгляд мой вновь натолкнулся на доспехи. По холке пробежал холодок. Подчинившись странному наитию, я коснулся кирасы. Провел пальцами по ее странно теплому металлу. На месте, где клинок чемпиона Наральда прорубил кирасу, палец ожгла боль. Одёрнув руку, я уставился на подушечку пальца, ожидая увидеть там кровь, но она была цела.