За Край. Часть 1 (Главы 1 - 12)

Два отличника с кафедры Воздуха

Над заклятьем трудились без роздыха.

Вызван призрачный дух.

Нет отличников двух,

Да и нет больше кафедры Воздуха.

Это маленький рыжий Ран Цантеш запускает шпильку Вильне. Давай, девочка, покажи им, чтоб знали, как наших подкалывать! Вильна щурится, задумавшись на миг.

Раз целитель один из Столицы

Получил тумаков от девицы.

Завопил, зарыдал

И позорно бежал

От девицы до самой Столицы.

Так его! Шутки шутками, но Цантеш даже отодвигается немного. Дескать, кто ее знает, что в голову взбредет.

— И вовсе не зарыдал! — вступается за рыжего неприметный тихоня Илар Онеро, чем немного меня удивил. Обычно его не слышно.

— Так еще же и не получил! — огрызается барышня.

Так, с веселыми прибаутками, мы и добираемся до Перевала. Вот она, граница вольного Мира. Узкое ущелье перегорожено солидной каменной стеной с массивными воротами. По всей длине стены через одинаковые промежутки — четыре сторожевые башни серого камня щурятся узкими бойницами. Читал, что несколько столетий назад этой стены не было, как не было и башен. А стоял простой деревянный домишко, куда каждый десяток дней заступал на дежурство гарнизон — десяток воинов и боевых магов. И поскольку считается, что другого пути через горы Восточного Края нет, бдели они, бедняги, не смыкая глаз, денно и нощно, чтобы никто из ссыльных не вздумал осчастливить Мир своим возвращением в свободные города. Так продолжалось до первого бунта, когда на Восточном Краю случился ещё больший неурожай, чем обычно, и толпы оголодавших ссыльных просто смели сторожей вместе с их заставой, разметали по дощечке, разорвали на тряпочки. Маги с лучниками, само собой, издалека треть атакующих изничтожили, но и оставшихся хватило на то, чтобы мечники даже не успели поднять оружие. Бунтовщики до города не добрались — кто-то из магов перед гибелью всё же успел передать сигнал тревоги в Магистрат Пригорка. На полпути прорвавшихся ссыльных встретил отряд Крылатых Демонов и бунтовать стало практически некому. Крылатые не брали в свои ряды магов, обремененных милосердием и человеколюбием.

Ссылать за Перевал не перестали, но застава преобразилась в то, что мы видим сейчас — неприступную стену-крепость, скрывающую в своей толще отряд первоклассных воинов. А кафедра боевой магии в Университете, кстати, самая малочисленная, потому что чуть ли не единственное место работы для её выпускников сейчас — вот оно, серыми камнями подозрительно хмурится на нашу компанию.

Повозку заметили. Перед воротами возникает загадочная фигура в сером и вытягивает вперед руку в заградительном жесте. Лошади останавливаются как вкопанные. Ну, здесь-то препятствий не предвидится, да и неприятностей тоже. Вообще-то, подозрительно быстро нас оставили без надзора. Как Дарон собирается не пустить назад свое же посольство, я не представляю. Документами он нас снабдил, полный комплект разрешений и пропусков покоится в моем саквояже ценным, хоть и бесполезным грузом. Разве что попытается прибить нас тихонько, столкнуть вниз и в самом деле слегка обрушить Край на наши равнодушные трупы. С него станется. А вот чьи руки он для этого выбрал... Отстал ты, Йеруше, от интриг Совета и Дворца, а то бы знал. Надо было Шальву поподробнее расспрашивать — вот кто всё всегда знает, хотя и сидит в своем кабинете почти безвылазно. Сидит и наблюдает. Северяне вообще редко вмешиваются в текущие события, а уж встретить горца в шумном и людном городе — всё равно что увидеть короля в захудалой таверне на окраине. К нам выбираются самые непоседливые и любопытные, да и те, как правило, ведут созерцательный образ жизни, по крайней мере, для постороннего взгляда.

Ага, не вовремя я задумался. Человек в сером, кажется, ждет от нас того, что есть только у меня. Я, кряхтя, слезаю по маленькой лесенке, услужливо откинутой кем-то из детишек, стаскиваю саквояж и, порывшись там минуту, извлекаю необходимые бумаги. Однако, что за нравы у них на Перевале! Ни 'здравствуйте', ни 'как мило, что вы к нам заехали'!

— Профессор Йеруше, Королевский Университет, — первым начинаю я. — Это моя группа. А вот это, молодой человек, наши пропуска.

Легкий полупоклон мне и почти неразличимый кивок юным магам.

— Прошу вас, господин Йеруше, идите за мной, — велит стражник. — Для ваших спутников сейчас откроют ворота.

Он поворачивается и ныряет прямо в стену. Ах вот как у них тут это устроено! Какая качественная иллюзия скрывает и без того неприметный вход в крепость! Интересно, как они пропускают ссыльных? Я бы точно эту дверь запомнил. Хотя, чтобы попасть за Перевал, особых хитростей не нужно. А вот оттуда... Вряд ли с той стороны есть такая же дверка.

Мягкая пелена магической занавеси принимает и меня, даже дрожит слегка от соприкосновения с северной магией Шальву, раздумывая, рушиться ей или просто слегка податься. Подаётся. Вот и славно. А то объясняйся потом с господами стражами...

Шаги моего провожатого глухим эхом шелестят где-то справа. Туда я и сворачиваю. Узкий каменный коридор, слегка освещенный небольшими магическими фонарями, ведёт нас в сторону ворот. Ну вот, теперь лестница. Это что ж за наглость, пожилого человека заставлять скакать по ступеням! Неважно, что я отнюдь не чувствую своих семидесяти лет, а моему здоровью любой сорокалетний позавидует. Они-то этого не знают. Ну и где забота о старике? Правда, Дарон обо мне позаботился за всех стражников вместе взятых. Так что всё остальное — мелочи, не стоящие внимания.

Лестница приводит нас в башню как раз над воротами. Видимо, здесь главный пост Перевала. Небольшая комната, как раз по диаметру башни, скудно освещенная лучами солнца, прорвавшимися сквозь узкие бойницы. Да, работа у ребят та еще! Не зря они сменяются каждый десяток дней, тут и за меньший срок с ума сойти недолго.

В этой самой комнате меня поджидает скучающий маг. Увидев меня, он несколько оживляется. Даже подбирается весь, как будто ожидает чего-то. Словно рассчитывает, что я его узнаю. Да, ты вполне мог ходить ко мне на лекции, мальчик. Но вас было так много.... Он снова скучнеет, берёт бумаги из рук моего провожатого, листает их, не меняя выражения лица, пока не добирается до листа с пропуском. Здесь он несколько изумляется, поднимает голову, мерит меня взглядом, в котором чудится оттенок сожаления, бормочет что-то и выходит. Вместе с пропуском. Что ж он там увидел такого? Впрочем, с системой пропусков я не знаком, а полноценно изучить его на все магические подвохи мешает решимость никак не обнаруживать Силу до Перевала. На обычный же взгляд, пусть даже и довольно тщательный, ничего там лишнего не было.

Маг возвращается, неся лист пропуска как ужалившую его змею. Интересно, они здесь все такие немногословные? Вот и этот молча собирает бумаги, аккуратно укладывает их в папку, завязывает тесемочки и так же молча протягивает мне. Потом смотрит на человека в сером, который привел меня сюда.

— Лирт, пойди проверь, как там группа господина Йеруше. Я досмотрю и проведу профессора сам.

Так, начинаются неожиданности. Какой еще досмотр? Что он там прочел такое? Додумать я не успеваю.

— Господин профессор, у вас есть при себе какие-либо магические предметы?

Ну вот еще! Я сам по себе вполне магический предмет, к чему мне побрякушки! Я улыбнулся.

— Нет, ничего такого. Кроме отвара реулы, пары книг, пледа и смены белья. Это не считается?

— Не считается. — Он расслабляется и даже выдаёт подобие улыбки. — А у ваших студентов?

— Не знаю. Никаких запретов не было, поэтому даже предположить не могу, чем они вооружились, — говорю я. — Кстати, они уже не студенты. Выпускники. А вы когда закончили Университет, юноша? Ведь вы же ходили ко мне на лекции, да?

— Да! — радуется непонятно чему он. — Я получил диплом пять лет назад. Но ваши лекции я хорошо помню. Всем нравилось, как вы читаете.

Позор на мой язык, внушавший студентам то, во что я сам не верю ни на кончик мизинца! И хвала Высшим Силам, что с этим покончено.

Тут я замечаю, что пальцы моего собеседника перестали хаотично выстукивать дробь на краю стола, сплелись с другой рукой и вяжут вполне осмысленные символы. По крайней мере, осмысленные для меня. Как-то на лекции я заметил парочку студентов, сидящих в разных концах аудитории. Они выворачивали пальцы под немыслимыми углами, причем действие это происходило в режиме диалога. Так я узнал, что у студентов появился свой язык, понятный только посвященным. В моё время такого не было. Не буду рассказывать, как я узнал значение всех этих жутких изгибов. Немного логики, немного шантажа — и я смог вмешаться в один подобный разговор на своей лекции. 'Неприлично говорить во время лекции, тем более обсуждать профессора, который ее читает' — примерно такой смысл вложил я тогда в свою реплику, выплетенную пальцами. И ехидно ухмыльнулся. Студенты опешили, потом заулыбались и стали гораздо внимательнее. Новость быстро разошлась по факультету и с тех пор если детишки и перекидывались парой жестов, то вполне безобидных, и не отвлекались на долгие беседы на пальцах. Ну и я не зверствовал.

Так что же хочет сказать мне добрый человек?

'Вас не выпустят назад' — плетут его пальцы.

'Знаю', — выгибаются в ответ мои.

Он ошарашено поднимает глаза. Я пожимаю плечами, мол, как сложится, так сложится.

'Я не знаю, как помочь. Если знаете, скажите. Я помогу' — и отчаяние в нервных жестах.

Мне вдруг становится жаль этого мальчика, стерегущего безопасность равнодушной монархии. А я могу ему помочь? Пропадет ведь. Я одёргиваю себя. И так десяток детишек на твою голову свалился, чего ж тебе еще, Йеруше? Неужели мало?! Нет, не мало. Достаточно. Я улыбаюсь:

'Отведи меня туда, куда должен. Всё будет в порядке...', — хорошо бы он мне поверил. А то я сам себе как-то уже не очень верю.

'А студенты знают?'

Я мотаю головой и вздыхаю. Целая гамма чувств искажает лицо молодого мага. Брови горестно поднимаются домиком, затем, наконец, он машет рукой.

— Пойдемте, — выдавливает и ведёт меня прочь из башни.

Выходим мы там же, где я и входил. Значит, либо с той стороны хода, кроме ворот, нет, либо мой юный коллега не решился так нахально нарушить правила. Ради меня одного вновь открываются ворота, за которыми в некотором отдалении стоит знакомая повозка со знакомыми фигурами. Одними глазами попрощавшись со стражем Перевала, я бреду к повозке, закидываю туда саквояж и вскарабкиваюсь сам. Жалкое зрелище, думаю, представляем мы собой в глазах стражи. Ну и пусть. Мы теперь почти свободны, осталось несколько часов пути и — здравствуй, Край.

Детишки мои нахохлились и очень недовольны. Молча сидят, смотрят по сторонам. Торан вяло подгоняет тяжеловозов, словно нехотя подергивая вожжами. И только Хастин сверлит мой профиль тяжелым взглядом. Ну посмотри, посмотри, от меня не убудет. А я пока взгляну, что же там появилось нового в наших документах. Ага, значит, я не ошибся. И пропуск на обратную дорогу словно испарился. Вот мерзавцы!

Вот уже и очертания крепостной стены скрылись из виду, заслонившись склоном горы на очередном витке. Наконец выпускников прорывает.

— Представляете, нас обыскали! — взвизгивает Дани.

— У тебя хоть не забрали ничего, Керсо, — вздыхает Дара. — А у Этты все эликсиры выгребли.

Этта Сонвай кривится и подтверждает:

— Выгребли. Говорят, там не положено.

— Забрали — не забрали, не в этом дело! — не унимается Дани. — Это же просто отвратительно!

— Гадко, — соглашается Дара, наматывая на палец краешек своей роскошной косы. — У всех отняли всё мало-мальски магическое. У Вильны прямо с шеи какой-то амулет стянули. Что там у тебя было, Виль, ничего серьезного?

— Ничего такого, — голос госпожи Горен звучит так глухо и сдавленно, что у меня замирает сердце. Я бросаю взгляд в ее сторону и вижу, что она закуталась в свой плащ, словно ее знобит, еще и капюшон накинула по самый нос.

— Вильна, что случилось? — да, поудивляйтесь, детки, так мягко я с вами еще не говорил. — Вам плохо? Что там у вас было?

— Ничего, — повторяет она и всхлипывает. Ого! Довести до слез Вильну Горен — надо очень постараться, насколько я успел ее узнать.

— Что бы там ни было, ничего непоправимого не бывает, — уверенно продолжаю я.

— Не бывает?! Не бывает, профессор?! — она срывается почти на хрип. — А как вам вот это?!

И откидывает капюшон. Кто-то в голос ахает, Торан поворачивается и сдавленно поминает Темные Силы. Вместо хорошо знакомой черноглазой брюнетки перед нами пламенно-рыжая девица. Сидит и смотрит на нас желтыми глазам с вертикальным узким зрачком.

— Оборотень! — шепчет Дара.

Вильна пристально смотрит на нее, отворачивается, вновь накидывает капюшон и съеживается на сидении. Да, не зря чудилось мне всегда что-то такое в ее глазах...

Еще чуть-чуть, и возникшее молчание можно будет вешать на шею вместо камня. И искать речку. Так, пора брать всё в свои руки.

— Ну что вы, оборотня, что ли, не видели? — язвительно осведомляюсь я. — Что это за странный переполох?

— Представьте себе, профессор, не видели, разве что в учебниках по истории рас, — не менее ядовито отзывается Хастин. — Где бы это, интересно, мы с ними встречались?

— Встретили бы, высунь вы нос из столицы, — не уступаю я. — В Озерном Краю, говорят, целые селения, где живут только оборотни. Правильно я говорю, Этта?

Этта, встретившая новый облик подруги совершенно спокойно, кивает.

— Это правда. У нас дома булочную держит семья оборотней. А в соседнем поселке, кажется, и людей-то чистокровных нет. Только они у нас — озерные коты. А Вильна... Глянь на меня, Виль, — просит она.

Та неохотно приподнимает капюшон.

— ...горная рысь! — уверенно заканчивает Этта. — Правильно?

Вильна кивает.

Детишки понемногу успокаиваются. Молодцы. Всё-таки знать, что где-то есть оборотни, и увидеть одного рядом с собой — разные вещи.

А Ран Цантеш, видимо, чтобы успокоиться окончательно, принимается за свое излюбленное занятие.

— Виль, а Виль, так ты можешь превращаться в кошку? — начинает он донимать Вильну.

— Рысь, — цедит та сквозь зубы.

— Что?

— Я — рысь! И превращаюсь в рысь, — она печатает каждое слово. — А кто будет называть меня кошкой, будет иметь неприятности.

— Виль, а Виль! А какие неприятности? — неугомонный Ран уже светится от удовольствия. — Ты ночью придешь ко мне и перегрызешь горло?

И тут же клюёт носом вперед. Потому что молчаливый и невозмутимый теоретик Илар отвесил ему тяжелый подзатыльник. Разъяренному Рану, который уже собирался вскочить и ответить, он говорит так:

— А чего ты привязался? Видишь, девчонке и вправду плохо. А ты изгаляешься. Дурак. — И уже Вильне. — Ты не переживай, мы что-нибудь придумаем. А то будь так, кому это мешает?

Та передергивает плечами и снимает капюшон.

— Вильна, а почему вы пользовались амулетом, а не своей Силой? — интересуюсь я. — Можно же было просто заклинание на себя прочитать.

— Мне амулет мама с папой подарили. Давно, еще когда мама... — голос прерывается, но девочка берет себя в руки. — В общем, еще когда мама была с нами. Я его и не снимала почти.

Если сейчас кто-нибудь особенно умный спросит, где ее мать, прибью на месте. Но то ли ребята что-то знают, в отличие от меня, то ли чувство такта не чуждо нынешней молодежи. Обстановку неожиданно разряжает Дани — опять заводит свою обиженную песню.

— Ну всё-таки, зачем было нас обыскивать? Что мы, преступники? Как будто нас уже сослали!

Его прерывает Хастин. Он почему-то длинно смотрит мне в глаза, потом поворачивается к Дани.

— Я тебе отвечу, Керсо, — менталист необычайно серьезен. — Нет, мы не преступники. Да, нас сослали.

Возникший было легкий гомон, неотъемлемая часть большой компании, сразу стихает. Все пялятся на Хастина, а он в свою очередь снова смотрит на меня. Не отрываясь. Нехорошо так смотрит. Мне даже не по себе.

— Правда ведь, господин профессор? — вкрадчиво спрашивает он.

Все, как по команде, поворачиваются ко мне. Что же я сейчас могу сказать вам, детки, кроме правды?

— Да, — признаюсь я. — Правда.

Маги задумываются на мгновение и поднимают гвалт.

— Что за глупости! — возмущается Дара.

— За что?! — вопят Дани Керсо и Ран Цантеш.

— Тпруу! — это Торан остановил лошадей.

Иво Нарин побледнел, но молчит. Молчат неверяще теоретики. И Вильна Горен.

— Не может быть! — восклицает Этта.

— Может, — припечатывает Хастин. — И профессор об этом знал еще до Перевала. Да, профессор?

— Не знал, — не соглашаюсь я. — Догадывался.

Шамбо критически поднимает бровь.

— Значит, последний приказ вы получили уже на Перевале. Для этого вы ходили в башню? Теперь вы должны довезти нас до места ссылки?

Напряженная тишина рвёт слух. Я внезапно осознаю, что остался один среди разозленных чародеев. Хороших чародеев. Сильных. И не только магически. Нервно сглатываю. Чары их, конечно, меня не затронут, спасибо Шальву, да и я могу юных магов уложить, и даже начинаю просчитывать свои действия, на тот случай, если... но не хочется, Высшие Силы, как не хочется!

— Боитесь, господин Йеруше? — словно прочел мои мысли Хастин. А может, и вправду прочел? Да нет, я бы заметил. — Не учли, что против вас будет десяток магов?

Нет, он не смог меня прочесть. А старался, наверное. Умный он парень, этот Шамбо. Только выводы неверные. Хотя логически всё правильно, но у нас тут вообще всё с ног на голову.

— Вы предали нас, профессор, — хриплый глухой голос раздаётся с самого дальнего сидения. — Мы вам верили, а вы предали.

Я даже не сразу понимаю, чей это голос. А когда узнаю и смотрю на Вильну, уже поздно. У девушки сдали нервы. Ее руки уже в позиции, а губы читают заклинание. Неплохо, девочка — вот так сходу браться за 'Ледяной кинжал'! Я еще успеваю подумать — их же этому не учили! Нет в общей программе боевой магии! Но тут юная ведьма заканчивает строить вектор, слова ее звучат всё растеряннее и растеряннее, затем она и вовсе замолкает. Оглядывает друзей, как-то обиженно шепчет:

— Не вышло... — и рушится на дно повозки.

Я, не помня себя от испуга, кидаюсь к ней, расталкивая своих спутников. Те, возомнив, что я собираюсь прикончить их подругу на месте за хоть и неудавшееся, но покушение, ухватывают меня за полы плаща, за руки, кто-то подставляет ногу, так что возле Вильны я просто валюсь на колени с заломленными за спину руками.

— Отпустите, идиоты! Ей надо помочь! — кричу я, вырываясь.

Вильна к тому времени просто корчится от боли, пальцы ее, побелев, скребут дно повозки, лоб покрыли крупные капли пота. О, как хорошо я знаю эти признаки! Всю жизнь буду помнить!

— Не дергайтесь, профессор! — решительно говорит Нарин. — Мы сами поможем. А вы держите руки от нее подальше.

Он кивает Цантешу и тот затягивает первые слова общего наговора против боли. Не поможет! Не поможет, а навредить — навредит! Руки, держащие меня, слегка расслабляются, и я этим пользуюсь. Вырвавшись, тянусь к целителю и крепким ляпом затыкаю ему рот. Замолчал! Хвала Высшим Силам!

— Стоять! Всем стоять! — кричу я уже собравшимся остановить меня магам. — Не вздумайте плести чары! Каждому, кто начнет, сам закрою рот Тихой Печатью. Навсегда!

Умолкли. Хорошо. Только кто-то из девчонок срывается на истеричный всхлип. Я тихо шепчу над Вильной своё собственное заклинание, щедро выпуская Силу. Ей это ой как нужно! Плевать мне на всех соглядатаев, если таковые еще наблюдают. Девушку понемногу отпускает. Вот она уже расслабила руки, лицо разгладилось... Фууух... Всё.

— Что вы с ней сделали! — ага, это госпожа Сонвай волнуется.

— Спит она, — отвечаю, вытаскивая из-за отворота рукава большой носовой платок. — Воды дайте.

Смочил платок, вытер Вильне лицо, убрал со лба слипшиеся рыжие пряди, потемневшие от пота, провел пальцем по прикушенной до крови губе. Как же так, девочка, как же так! Как же они смогли, когда успели! Я стаскиваю с ее левой руки плащ, содрогаясь от предчувствия, закатываю рукав и вижу так хорошо знакомую мне Печать Силы. Как же так, девочка, как же...

Наверное, всё это я бормочу вслух. Уж слишком потрясенные лица у моих студентов, когда я оборачиваюсь к ним.

— Что это такое?! — указываю я на Печать, украшающую плечо спящей магички. — Я вас спрашиваю, что это такое?!

— По-портал, — заикаясь, выдавливает Ран.

— Какой еще портал?! Откуда это здесь взялось?!

— Личный аварийный портал, — спокойный голос Хастина, как бальзам, льётся на нервы моих спутников, да и, если честно, на мои. — Когда вы, профессор, изволили ходить за своей реулой, господин Даголар угостил нас завтраком и всем раздал эти амулеты.

— Всем?! — ужасаюсь я.

— Всем, — повторяет Хастин. — И решительно рекомендовал надеть их сразу же. Потому что, сказал он, господин Йеруше — талантливый ученый, но в остальных смыслах не вполне благонадежен. Поэтому у нас должно быть средство мгновенно покинуть Край в случае непредвиденных обстоятельств.

Идиот! Старый осел! Нельзя было их оставлять там одних. Сходил за книжечкой, называется.... Я обхватываю голову руками, запустив пальцы в волосы.

— И вы надели? Все?!

— Не все. Я, например, спрятал это в потайной карман плаща. На всякий случай, — отвечает Хастин. — И, видимо, не ошибся.

— Кто еще... настолько не ошибся? — безнадежно спрашиваю я, оглядывая магов.

— Я, — басит Торан.

— И я, — несмело добавляет Этта. — А что это?

Ну Даголар! Ну гаденыш! Прихвостень Даронов!

— А вы, господа теоретики? Неужели никто из вас не знает, что это такое, и для чего оно предназначено?

Смутились. Ну конечно, в общей программе этого нет. Да и в открытом доступе тоже. Не в чем мне их винить. Попались в ловушку, как слепые котята, и я вместе с ними. Хорошо хоть не все десять. Кто-то, думаю, Даголар, появился на Перевале еще до нас, открыв портал. И это к нему ходил мой бывший ученик с нашим пропуском. И Даголар прочел активирующее амулеты заклятие, пока я общался с магом в башне. Еще и Прикосновение Боли наложил, уродец. Нагадил, открыл портал и ушел. Дарону побежал докладывать. Да, вот и ответ на мой вопрос — как не выпустить нас обратно. Я Силы лишен, по его представлению, значит, помочь детишкам будет некому. Ну что ж, тут Дарон меня обошел. Но немного просчитался. Я вполне способен творить чары и ничего не забыл с прошлых времен.

— Господин профессор! — трясут меня за плечо. — Так что же это?

— Это, господа маги, то, что называют Печатью Силы. Колдовать с ней невозможно. А то, что вызвало такую реакцию у Вильны, называют Прикосновением Боли. Это заклинание тихо дремлет и вступает в силу только тогда, когда тот, на кого оно наложено, пытается плести чары.

Ран Цантеш бледнеет еще больше. На фоне ярких медово-рыжих волос лицо его становится иссиня-белым.

— Так что, если б я тогда... ну, успел... Меня бы тоже скрутило, как Вильну?

— Да.

— Ну тогда спасибо, профессор, что вы дали мне по морде, — сбивается он на свой обычный тон. Ёрничай, мальчик, ничего другого тебе пока не остается.

— А почему вы помогли Вильне? И зачем всё это нам рассказываете? — жалобно спрашивает Дара. Ее пшеничная коса растрепалась и волосы лезут в глаза. — Чтобы мы яснее поняли, как влипли?

Вот дурочка... Я вздыхаю и пробираюсь к своему саквояжу. Теперь меня не останавливают, народ услужливо убирает ноги. Вот она, папочка с документами. Я достаю пропуск и отдаю в жадно протянутые руки.

— Надеюсь, господа, все умеют читать? — ядовито спрашиваю. — И мое имя вы тоже знаете.

Маги прикипают глазами к листу синей гербовой бумаги, внизу которой под списком наших имен ярко-красным горит приписка: 'На поселение. Без права выезда'

— И вас тоже? — изумленно бормочет Хастин.

Так-то, господин всезнайка.

— Вы прочли моё имя в том же списке, что и своё, господин Шамбо, — пожимаю плечами.

Он озадаченно трёт переносицу указательным пальцем, потом подозрительно щурится. Еще вопросы?

— А откуда ВЫ знаете, что такое Печать Силы и это... Прикосновение Боли?

— Это долгая история.

— Так мы, вроде, уже никуда и не торопимся,— нервно хихикает пришедший в себя Дани. — Эх, а такой хороший план был по починке Края! Я так понимаю, нам рассказали сказку и мы попались. Надо же, я всегда был ярым почитателем Короля. А он нам лгал, глядя прямо в глаза.

— Вы не правы, Дани, — тихо отвечаю я. — Ардеш и сам верил в то, что говорил. За нашу ссылку надо сказать спасибо господину Дарону.

— Не зря отец его не выносит, — бормочет Хастин. — Отец! Как же он допустил? Он же член Королевского Совета!

— Вот этого не знаю. Будет случай — выясните. Но я вас прошу, господин Шамбо — никаких мыслесвязей. Прикосновение Боли, как я понимаю, и на вас лежит, хватит нам одной Вильны. Да и вообще не стоит. Если Дарону станет известно, что его план не выполнен до конца, он измыслит что-нибудь еще. Зачем же загружать ненужной работой лучший мозг Королевства?

Заулыбались. Ну, хвала Высшим Силам, истерик больше не будет.

— Вы так и не сказали про Печать... — вот настырный какой наш Хастин!

Я хмурюсь.

— Коллеги! Я сейчас покажу вам одну вещь, и больше никаких вопросов. Всё, что касается прошлого — потом. Думать надо о настоящем, которое у нас отнюдь не безоблачно.

Могу же быть занудой, когда захочу. Хотя некоторые почему-то считают, что это моё нормальное состояние. Произнося речь, я снимаю плащ и закатываю до плеча левый рукав белой рубахи. На месте моя личная Печать, никуда не делась.

— Ну что, коллеги, узнаете? Можете сравнить. Думаю, один в один.

— Так что же, получается, что вас тоже запечатали? — ох уж мне эти целители, сострадание так и сочится из слов.

— Получается, получается, — беззлобно ворчу я.

— Но вы же можете колдовать, я видела! — не унимается Этта.

Ну, так я и думал. Несмотря на предупреждение, вопросы будут сыпаться горохом.

— Теперь — могу. Дарон опрометчиво приказал снять с меня Прикосновение Боли и создать иллюзию возврата Силы.

— Иллюзию?

— Всё! Вопросы о прошлом — потом. Времени будет достаточно. А сейчас... Торан, беритесь за вожжи, надо доехать до поселка засветло.

Торан задумчиво окидывает взглядом группу.

— Так что ж, мы так покорно и уедем? Я, например, никакой вины за собой не знаю. Это нелепость какая-то. И сестра, ручаюсь, тоже ни в чем не замешана.

— А что вы можете предложить? — иронично осведомляюсь я. — Взять штурмом Перевал?

— Нужно вернуться. Объяснить, что это ошибка. Пусть поговорят с кем-нибудь из Королевского Совета, — горячится Торан. — Мы же не стадо, чтобы брести, куда погнали!

Да, без объяснений не обойтись. А мы как раз удачно (хоть к чему-то можно применить это слово) остановились — дорога уходит полого вниз и справа от нее к горе прилепились пяток деревьев и миниатюрная лужайка.

— Привал, коллеги. Слезайте с повозки, поговорим, — командую я.

Мальчишки залихватски перескакивают высокие борта. Девушки предпочитают лесенку. А Нарин не торопится.

— А как же Вильна? — нахмурясь, спрашивает.

— Пусть поспит, — я скатываю свой плащ в подобие подушки и подкладываю девушке под голову. — Сейчас это самое лучшее, что можно для нее придумать.

Иво тоже тащит с себя элегантную накидку из черной шерсти и накрывает Вильну поверх ее плаща. Надо же, как трогательно.

Ребята уже резво собирают сухие ветки для костра. Этта с Дарой потрошат дорожные сумки в поисках пледов и съестного. Добытое оттуда приводит меня в изумление.

— Коллеги, вы собирались на практику или на пикник?

— Вообще-то, мы хотели совместить, — застенчиво признаётся Дара. — Но признайте, вышло неплохо. Теперь хотя бы на первое время есть еда.

— Если решите добираться в поселок, там можно будет купить, я думаю. Деньги у вас хоть не отобрали?

— Нет, — Этта решительно кромсает кусок мяса и раскладывает по тонким ломтикам хлеба. — Деньги как раз оставили. Хотя лучше бы наоборот — оставили мне мои эликсиры. Столько труда пропало!

— Не расстраивайся, — мне очень хочется, чтобы пальцы ее перестали дрожать. — Сваришь еще. Да ты и без эликсиров дорогого стоишь.

— Да? — наконец улыбается она.

— Да, — подтверждаю. — С Прикосновением Боли, я думаю, мы разберемся, так что ты у нас пока единственный целитель в Силе.

— А вы?

— Ну, деточка, я же не целитель. Я универсал. А это значит, всего по чуть-чуть. По крайней мере, медицина никогда не была моим увлечением. Да и Кружева Жизни, в отличие от тебя, я не вижу.

И тут краем глаза замечаю фигуру Иво перед ветками, сложенными для костра.

— Не сметь! — я ору так, что детишки подскакивают.

— Ой, — смущается Нарин и опускает руки, приготовленные для заклинания. — Совсем забыл.

— Забыл он, — ворчу я. — Нельзя так людей пугать.

— Я машинально...

— Придется отвыкать.

Он совсем сникает и садится на траву, скрестив длинные ноги. Ничего, не буду обнадеживать детишек раньше времени. Может, мне удастся справиться с Печатью, может, нет. Пусть пока особо на меня не рассчитывают.

— Давай-ка я сам, — я присаживаюсь возле дров, шарю по карманам и извлекаю зажигалку. Очень полезная вещь, кстати. Небольшая магическая подзарядка раз в году — и огонь обеспечен.

И Нарин, и девчонки, судя по лицам, разочарованы столь прозаическим способом разведения костра.

— А почему не заклинанием? — всё-таки не удерживается Дара. — Вы же можете...

— Как-то отвык применять Силу в быту. Да и пустяки всё это — так, выпендрёж для первокурсников.

— Это из-за Печати, да? — строит догадки Этта.

— Ну, не столько из-за Печати, сколько из-за Прикосновения Боли...

Нарин напряженно раздумывает о чем-то. Потом всё-таки решается.

— Сколько же на вас было это заклятие, мастер?

Ну, что тут скрывать?

— Почти тридцать лет, коллега.

— Сколько?! — ужасается нестройный хор голосов. Я и не заметил, как они все собрались вокруг костра. — И всё это время Сила была вам недоступна?

— По странному случаю, я по-прежнему мог плести чары.

Ребятки ошарашены не на шутку.

— Так почему ж вы не сняли с себя заклятие?!

— А вы видели, что случилось с Вильной? — интересуюсь я. — Но она смогла доплести заклинание, и только потом ее скрутило. Я — не мог даже начать толком.

— А кто-нибудь другой мог бы снять? Ведь в столице уйма магов!

— Кто другой? К кому бы я мог пойти, не опасаясь, что меня выдадут Королевскому Надзору? Я никому настолько не доверяю.

— Но почему с вами так жестоко? За что?

— Может, поедите сначала? — мне самому моя история уже навязла в зубах, так часто в первые годы я перебирал в уме подробности и искал выходы. — Да и нужны ли вам стариковские бредни о давно минувшем?

— Господин профессор, не томите! — восклицает Дара. — Расскажите!

— Тем более, теперь это и нас касается, — угрюмо добавляет Иво.

Ну что ж... Аудитория готова слушать, почему бы и нет.

— Когда я был не очень молод, но всё ещё глуп и наивен, мою голову посетила некая мысль, со временем оформившаяся в целую теорию. Изучив сотни древних книг, я нашел ей доказательства. И не придумал ничего глупее, чем изложить свои размышления на одном из заседаний Королевского Совета. Тогда, в сорок лет, я был младшим советником, так что меня выслушали. А выслушав, подняли невообразимый крик. Дело было в малости — теория моя, снабженная вескими доказательствами, шла совершенно в разрез с канонами устройства мира. Его Величество Ардеш VI был глубоко религиозен, Совет пел под его дудку. Так что, поправ устои веры, я и не мог кончить ничем хорошим. Чего, впрочем, тогда не понимал, иначе бы не поступил бы столь глупо и недальновидно.

— А что это была за теория? — спрашивает Хастин.

— Позвольте мне сначала вопрос: зачем на последнем занятии перед экзаменом ваша группа порывалась загнать бедного старика в угол вопросами о форме Мира? — попытался я удовлетворить и свое любопытство.

Мне отвечает Илар.

— Это Тиана нашла какую-то книгу в библиотеке, долго ее читала, а потом достала всех нас. Как раз выдалась пара свободных дней, мы собрались и уехали за город. Там-то, на пикнике, и поспорили. Тиана утверждала, что, если хорошенько задуматься, то Мир никак не может иметь форму куба, а Королевство — всего лишь часть чего-то большего. Кто-то соглашался, кто-то нет. Решили спросить у вас.

Вот и сбылось.

— Госпожа Лонаш, а что за книгу вы изучали? — спрашиваю.

Тиана, самая молчаливая из всей группы, задумывается. Может, наконец-то, я услышу ее голос? Как-то не верится, что эта девица может что-то доказывать до хрипоты.

— Кажется, она называлась 'Размышления о неведомом'. Но автора я не помню, — пожимает она плечами. — Там было очень много философии, мало фактов и жуткое количество головоломных оборотов речи. Честно говоря, очень скучная книга.

— Зачем же вы читали?

— А Ти у нас вообще читает всё, что находит, — встревает Ран. — Ей любую скучищу подсунь — не оторвется, пока последнюю страницу не сглотнет.

— А кое-кто у нас вообще думает, что книга — это такая подставка под сломанную ножку стола, — невозмутимо парирует Тиана.

О, да в тихом омуте демон водится...

Я не даю им вдоволь насладиться пикировкой. Хотели знать — получите.

— Ну что ж, Тиана, вы не одиноки в своих выводах. Это и есть моя теория. Та самая, благодаря которой я был изгнан из Совета, получил Печать Силы, тридцать лет провел под пристальным вниманием Королевского Надзора в качестве университетского профессора и учил студентов тому, во что не верю сам. Вашу книгу я не знаю, список же моих занял бы пяток листов мелкими буквами.

Тиана подаётся вперед, глаза горят. Вот это, я понимаю, истинный теоретик!

— Высшие силы! — хрипло шепчет Торан. — А мы еще хотели с этим пойти к мастеру Лейву, он же у нас читал 'Основы философии и религии'!

Дети, как есть дети! Но поумнее меня — тогдашнего.

— Вот и хорошо, что не пошли, — подвожу я черту. — А меня чуть до помрачения рассудка не довели раздумья о том, что значат ваши вопросы. Ну, теперь всё ясно.

Мои юные коллеги разбирают еду, кто-то сунул мне в руки бутерброд и маленькую чашечку со сладким вином. Как они пьют это? Молодежь... Ну ничего, дорастут до сухих вин, потом сами будут удивляться, как такую приторную жидкость вообще можно именовать вином.

Несмотря на всеобщее уныние, аппетит у ребятишек не пропал. Они в мгновение ока уничтожают свои порции и тянутся за добавкой. Только Тиана уставилась на свой надкушенный бутерброд неподвижным взглядом. Я тихо зову сидящего рядом с ней Илара и глазами показываю на нее. Тот понятливо кивает и трогает госпожу Лонаш за плечо.

— Ешь, девочка, — советую очнувшейся Тиане. — Еще будет время подумать.

Она пожимает плечами, но послушно откусывает и жуёт.

Солнце медленно приближается к горам, оставшимся за спиной. За Перевалом темнеет рано. Надо что-то решать. Перво-наперво...

— Лопаете? — раздаётся над ухом знакомый голос. — А меня не разбудили. Я тоже есть хочу.

— Вилька! — радостно вопит Цантеш. — Ты как?!

— Я? Нормально, — удивленно отвечает Вильна. — Ты меня пока не угробил своими шуточками. А ещё раз назовёшь Вилькой — я угроблю тебя.

Она усаживается между Иво и Эттой, тащит к себе один из последних бутербродов и, блаженно зажмурившись, принимается есть. И, конечно же, болтать с набитым ртом.

— Ой, народ, мне такой жуткий сон приснился, — жалобно вещает она, слизывая с губы крошку. — Будто нас всех сослали на Край, лишили Силы и потом еще куча всякой дряни привиделась.

Народ притихает.

— Виль, — осторожно зовёт Илар. — А тебе не приснилось, что мы узнали, что ты — оборотень?

Вильна роняет бутерброд. Хватается за шею, видимо, в поисках амулета. Обводит безумным взглядом мрачные физиономии друзей.

— Не приснилось, — тоскливо говорит. — Не приснилось.

Тут она видит меня, спокойно сидящего рядом с Иларом. И глаза ее мне очень не нравятся.

— Ай, девочка, не надо буянить, — спешу я предупредить новую атаку.

— И правда, Виль, не бузи, — поддерживает меня Ран. — Профессора тоже прокатили, так что он не надзиратель, а такой же честный ссыльный, как и мы.

Компания взрывается смехом, вот только пробивются в нем истерические нотки.

Надо прекращать посиделки, а то придется тут заночевать. Понимаю, что детишкам хочется хоть ненадолго сохранить иллюзию прошлой обычной жизни, но ничего не поделаешь.

— Коллеги, послушайте немного меня, — решительно вмешиваюсь в веселье. — Возвращаясь к вопросу о моей теории: да, я думаю, что наш Край — это не край Мира. Ещё я считаю, что нет никакой Мировой пустыни, и что где-то еще можно встретить других людей. Я собираюсь уйти за Край и проверить все свои выводы. Не буду звать никого с собой, но если кто-то из вас решит ко мне присоединиться, возражать не буду, хотя и рассчитывал уходить один. Но раз уж влипли мы с вами вместе... Болевое заклятие со всех вас сниму, что бы вы ни решили. Насчет снятия Печати Силы — ничего не обещаю, как видите, сам всё ещё ношу это украшение. А то, что, несмотря на это, могу плести чары, не могу объяснить даже себе все эти тридцать лет. Вот такой у меня план, коллеги. Теперь можете подумать, а я пару минут отдохну.

И закрываю глаза. Но тут же кто-то трогает меня за руку. Госпожа Лонаш. Нет от этих теоретиков покоя...

— Мастер, мне не нужно думать. Я с вами, — она запинается, потом решает продолжить: — С вами. Мне кажется, я всю жизнь мечтала узнать, что там, за Краем.

Мечтала она... Ох уж мне эти девицы.

— Тиана, это будет, скорей всего, очень трудно. Я ведь и сам не знаю, что там. А если все мои догадки — это бред? Мы можем погибнуть сразу же.

— Ну и пусть, — упрямо вскидывается она. — А вам кажется, что здесь легче? Здесь, за Перевалом? Да и в Столице, как выяснилось, не лучше. Вот так живешь, оканчиваешь Университет с отличием, потом — бац! И ты уже в ссылке. Потому что где-то кому-то показалось, что у тебя сомнительные взгляды. Нас ведь из-за этого сюда спровадили?

— Не совсем так, — улыбаюсь я. — Но ваши предположения тоже могут оказаться верными.

— Вот видите! Так что — я с вами.

— Ну хорошо, хорошо, — ворчу, — а теперь дайте усталому старику отдохнуть.

И снова зажмуриваюсь. Отдыхать я, конечно, не собираюсь, а вот дело у меня есть.

Шепчу заклинание и вызываю Шальву. Тот откликается сразу.

'Ты уже влип во все свои неприятности, друг мой?' — обычно интонации по мыслесвязи не передаются, но ехидство северянина просочилось даже здесь.

'Влип, мастер. Но всё оказалось гораздо хуже, чем я надеялся. Поэтому мне нужна ваша консультация'

'А просто поговорить со старым другом?'

'Я поговорю с вами, мастер Шальву, обещаю. Потом, когда всё улажу.'

'Ну хорошо, что там у тебя стряслось?'

'На моих ребят наложили Печать Силы'

'А тебе что до этих юнцов?'

'Заберу их с собой, всех, кто захочет, конечно'

'Ну-ну...' — больше у мастера Шальву слов не находится.

'Мне нужно знать, как снять Печать. С болевым я и сам знаю как справиться'

'Ого! Я постараюсь тебе помочь, пороюсь в книгах'

'Поройтесь, мастер. Подозреваю, что у вас есть литература, о которой не знаю даже я'

'Всё, Бон, отдыхай, а то сваришься. Ты сколько по мыслесвязи не общался, лет тридцать?'

'Удачи в поисках, мастер'

'Себе пожелай' — и Шальву исчезает из моей головы.