Песня Лхэйо

8.

Лхэйо в самом деле спешил, так что двигались они без остановок. Рыцари графа смотрели на него голодными волками, но просить о привале не осмеливались: боялись отказа. Правильно боялись, вообще-то. Под конец дня Лхэйо устал уже и сам. Начинало темнеть, мир вновь стал бесцветным, тускло-серым. Низко над серой землей ползли серые тучи. Из них вовсю хлестал дождь, затягивая всё вокруг серой пеленой. Вдалеке, в самой середине этого сумрачного мира, тускло мерцали фонари какого-то городка, но разглядеть его стены отсюда пока было невозможно, и Лхэйо вздохнул. Ладно, до ночи они точно доберутся туда, — а там он сможет пожрать и переодеться в сухое. Благо, сумки с барахлом непромокаемы. Дождь можно было отвести несложным заклятьем — но Верные бы мокли всё равно, а выставлять напоказ свою исключительность было бы глупо. Мастер говорил, что у любой верности есть пределы, — и их не стоит испытывать. Лхэйо понимал, что он прав.

9.

В городке, который назывался Огта, их приняли по-царски. По крайней мере, миновав ворота, они поехали не в какую-то таверну, а во дворец здешнего правителя, уже барона, Хольгара. Дворец был скромный, всего в два этажа, — но сейчас Лхэйо был рад всему, у чего есть крыша...

10.

Барон Хольгар оказался почтенного вида старцем с золотой цепью на груди. Не было похоже, что он особо рад гостям. Лхэйо, впрочем, его понимал: он сам не был бы рад принимать в своём доме рыцарей графа Торко. Они были шумными, наглыми, развязными. Конечно, от солдат глупо ждать хороших манер, — но эти-то были благородными! Людьми чести — по крайней мере, так считалось. Не всегда правильно, как он сейчас видел. Скандала — или, паче того, битвы — в чужом доме ему не хотелось, и он произнес краткую речь о благородном поведении — подкрепив её небольшой шаровой молнией, пущенной по кругу. Трюк весьма затратный в плане маны — однако убедительный. Рыцари графа притихли — и Лхэйо искренне надеялся, что они останутся такими до самого его отъезда.

11.

От пира он в этот раз отказался, сославшись на усталость, — но от встречи с бароном отказаться не смог, это стало бы уже оскорблением. Они прошли в гостиную и сели за небольшой квадратный стол. Лхэйо нашёл комнату весьма уютной: здесь стоял небольшой диванчик, на столике — дешёвая ваза с печеньем, возле стены — несколько кресел, в углу — глубокая ниша, из которой тянулись тонкие трубки кальяна. Кресло, в которое он сел, было обито стеганым шёлком нежно-голубого цвета и украшено изображениями улыбчивых лесных духов; стены тоже были затянуты шёлком.

Вслед за бароном появился пожилой слуга и замер у двери, ожидая приказаний.

— Ты не желаешь поужинать? — угодливо спросил Хольгар. — Может быть, велеть подать вина?

Лхэйо не ответил, мрачно глядя в стол. Он думал о том, что здесь может быть после его отъезда. Хольгар тревожно взглянул на него.

— Мастер, ты, должно быть, устал. Я буду счастлив показать тебе дом, — он встал и поклонился. — Здесь есть комнаты, где ты сможешь отдохнуть с дороги.

— Да, это было бы неплохо.

Хольгар кивнул.

— Мой дом к твоим услугам, мастер. Мориц проводит тебя в гостевые спальни. Они, увы, давно пустуют, но это и к лучшему. Ты можешь выбрать любую.

— Ступайте за мной, господин, — Мориц почтительно склонил голову. — Эти комнаты очень удобны.

Вслед за ним Лхэйо прошел по скрипучим полам в заднюю часть дома. Слуга оказался прав: он нашёл там довольно уютный уголок. Его мрачные размышления, похоже, ушли в сторону, и он несколько расслабился. Наконец, он лёг на диван и попытался заснуть. Но сон всё не шёл. Лхэйо казалось, что он не сможет заснуть до самого конца вечности. Выругавшись, он вернулся в гостиную. Вскоре здесь появился встревоженный барон, а за ним и его слуга.

— Тебя что-то беспокоит, мастер? — осторожно спросил Хольгар.

— Я не могу заснуть, — буркнул Лхэйо. — Заботы.

— Понимаю, мастер. Я могу тебе чем-то помочь? Может, велеть подать на ночь подогретого вина? Или пригласить танцовщиц? Я беден, но пара у меня найдётся. На мой скромный вкус они вовсе не так плохи.

— Я не ищу развлечений, — сухо ответил Лхэйо.

Хольгар кивнул.

— Понимаю. Я принесу тебе чаю, — и повернулся к слуге: — А ты, любезный, пока поди вон. И не беспокой мастера, пока он сам не позовёт тебя.

Слуга молча кивнул и вышел, не глядя на Лхэйо. Хольгар тоже вышел из комнаты, оставив дверь открытой.

Настроение у Лхэйо было скверным, и лишь отчасти связанным с бессонницей. Угодливость Хольгара его раздражала и казалась просто унизительной. Другие владыки земель вели себя иначе, и он невольно задумался о том, какова же причина. Не совершил ли старик чего-нибудь предосудительного? Например, спутался с контрабандистами или дал приют беглым преступникам? Ведь стоявшая на самой границе Огга могла стать отличным местом для тайных дел. Он сам оказался здесь случайно, а Верные сюда если и заглядывали, то точно много лет назад. По крайней мере, он сам даже не слышал о таком...

Через несколько минут Хольгар вернулся. Он нёс на подносе стакан чая в серебряном подстаканнике. Вид у него был по-прежнему встревоженный.

— Садись, Хольгар, — сухо сказал Лхэйо. — Тебе лучше рассказать всё начистоту. Я вижу, что твоя совесть явно омрачена чем-то.

Хольгар вздохнул. Он поставил поднос на стол, потом осторожно опустился в кресло.

— Прошу простить меня, мастер. Я не совершил ничего дурного. Но мой сюзерен, граф... он скверный человек, мастер, мне тяжело хранить ему верность. Я не хотел это говорить, но вы сами спросили.

— Я знаю, — мрачно сказал Лхэйо. — Я хочу убить его. Но я не могу убить без причины. Такой, какую примет Мастер Таало. Всё же, он его наместник.

— Вы хотите... — лицо Хольгара стало испуганным.

Лхэйо улыбнулся — но улыбка эта была неприятна.

— Волей Мастера мне даровано право осуждения на месте. В исключительных случаях, вы понимаете, — но они бывают чаще, чем хотелось бы. Случаях измены, например.

Хольгар поморщился.

— Торан не изменник — но, боюсь, это всё хорошее, что о нём можно сказать. Он жаден, он берет лишнее сверх разрешенных налогов, — но худшее в том, что он высокомерный ублюдок. Он не считает неблагородных за людей. Мало кто считает, в самом деле, — но он пошел дальше. Он лично убил нескольких простолюдинов за то, что они вели себя неподобающе. Такое тоже случается. Но с господином графом это случается слишком часто. Порой он забывается, и относится к вассалам, словно к слугам. И он жесток сверх меры. Во время восстания на западе его люди вошли в долину Сиу и убили чуть ли не всех мужчин, а женщин продали в рабство. Мятеж надо было подавить, без сомнения, — но не такой ценой. Земля бесполезна, если на ней нет людей.

— Я скажу Мастеру про это, — мрачно сказал Лхэйо. Мастер не посылал его подавлять мятежи — пока, по крайней мере, — но он понимал, что это рано или поздно случится. — Но я вынужден спешить. Вы в курсе моего дела?

— Отарки, орки, — по мне это одна нечисть, — барон едва удержался, чтобы сплюнуть. — Пусть режут друг друга хоть до последнего.

— Не думаю, что вы будете в восторге, если отарки, перерезав всех орков, явятся сюда.

— Пусть являются, — барон мрачно усмехнулся. — Здесь не Цитадель, но стены у Огги крепкие, а я ещё не забыл, с какой стороны держать меч. А Торан, хотя и мерзавец, имеет отличное войско. Пусть отарки приходят сюда — им не поздоровится!

— Я слышал, что с их земли их прогнал кто-то ещё, более страшный.

Барон отмахнулся.

— Я тоже слышал — но и что с того? Это всё слухи, не более того. Людям живется слишком хорошо, и они выдумывают страшные опасности — вот что я скажу.

Лхэйо нахмурился. Он ожидал услышать другое, и глупость старого барона разозлила его.

— Я уезжаю завтра утром, — сказал он. — Разбираться с отарками. Если их и в самом деле кто-то изгнал, я разберусь и с ними.

Хольгар свирепо взглянул на него... но тут же сник.

— Как вам будет угодно, мастер. Я сам собирался это сделать, но...

— Ни слова больше, — сухо сказал Лхэйо. — Я иду спать.

12.

В постель Лхэйо забрался с неохотой: ему крайне не нравилось то, что он должен был сейчас сделать. Он должен был, наконец, связаться с Мастером и вывалить на него всё, что узнал, — но крайне сомневался в том, что ответы на возникшие вопросы его порадуют. Вот только и выбора, как и всегда, не было.

Он закрыл глаза и вызвал в сознании лицо Мастера — своё лицо, только старше. Казалось, вечность прошла, прежде чем оно вздрогнуло и ожило. Пронзительные зеленые глаза уставились на Лхэйо.

"Ты уже прибыл в горы, Лхэйо?" — вопрос был беззвучен, но тяжесть его придавила сознание.

"Я в доме барона Хольгара, — так же беззвучно ответил Лхэйо. — Он не знает, кто напал на отарков. Зато не в восторге от наместника Торана. Я тоже, кстати".

"На отарков кто-то напал?" — лицо Мастера дрогнуло, глаза раскрылись шире в удивлении.

"Думаю да", — Лхэйо не стал тратить времени и в самом деле вывалил на Таало всё, что узнал, в одном неистовом выбросе воспоминаний.

Пауза была бесконечно долгой.

"Всё это не вовремя. И некстати", — наконец пришел ответ.

"Что?"

"Всё. Отарки, твои новости, не твои новости, этот болван Торан, война... Время течет всё быстрее, и я боюсь не успеть за ним".

"Это правда?"

"Что?"

"Что люди плодятся без счета из-за целебной магии и скоро начнут жрать друг друга, словно крысы".

"Не думай об этом. Думай о деле, что тебе поручено".

"О, я и рад бы не думать, но не могу".

"Зараза. Ладно, мы поговорим об этом... потом. Когда ты вернешься".

"А что насчет отарков? Изгнал их кто-то или нет?"

"Ответ очень простой: я не знаю. Так или иначе, это не меняет сути дела. Ты должен найти их и убить. Потом пойдешь дальше на запад и проверишь, изгнал их кто-то или нет".

"О. Тысяча благодарностей за заботу, Мастер".

"Это твой долг, и ты это знаешь. Нет смысла обсуждать необходимое".

"Даже этого ублюдка графа?"

"Его репутация удерживает людей от мятежей. Ты хотел бы подавлять мятеж крестьян, Лхэйо?"

"О... нет".

"Тогда забудь про графа".

"Но он ведет себя отвратительно!"

"Сторожевой пёс должен кусать людей — иначе от него нет пользы".

"Но..."

"Не трать моё и своё время. Спи".

13.

Сон Лхэйо был беспокойным и нервным — что, конечно, легко можно было объяснить. Он сомневался, что Хольгар решит предпринять что-нибудь злодейское, но всё-таки знал, какими злобными люди становятся, если их обидеть. Нет, он не боялся его — в конце концов, он был магом и мастером боя, а Верные перерезали бы глотку даже родному отцу, посмей он причинить ему зло. Старый барон наверняка понимал это. По крайней мере, ночь прошла спокойно.

Глава 4

1.

Утром Лхэйо с удовольствием понял, что жив, не зарезан во сне и даже не сожжен заживо, как бывало порой с неудобными гостями. Одевшись, он спустился в гостиную, но ожидаемого завтрака там не обнаружил.

— Простите, мастер, мы совсем не ждали, что вы проснетесь так рано... — Хольгар рассыпался в извинениях, но Лхэйо не стал его слушать. Выйдя во двор, он поблагодарил рыцарей графа за их похвальное усердие — после чего отослал их обратно к своему господину. Они подчинились без радости — но деваться им было некуда.

Успокоив таким образом свою совесть, Лхэйо простился со старым бароном, чувствуя себя весьма неловко, — ведь он обидел его почти что без причины. Старик, казалось, понял это, и они расстались почти дружески.

За Оггой населенные людьми земли кончались. Лхэйо повел свой отряд в лес.

2.

Лес был мрачен и дик, но Лхэйо это мало трогало. К лесам он был привычен с детства, к тому же, объемное зрение давало известную гарантию, что никто не бросится на него из засады, — по крайней мере, неожиданно. Верные тоже были вполне привычны к лесу, — конечно, за это Мастер их и выбрал. Шли они пешком, — для лошадей лес подходил мало, к тому же Лхэйо не любил возиться с ними. В Цитадели у него были конюхи, но таскать их с собой в боевые походы он находил до крайности глупым. К тому же, боевые кони требовали фуража, фураж требовал телег для перевозки, телеги, — снова лошадей, и в итоге караван разрастался до неприличных размеров. К тому же теряя маневренность и становясь привязанным к дорогам, — которых здесь, к слову, не было. Пешком же он мог пройти почти всюду. Конечно, на себе он не мог унести много припасов, — но в лесу можно было прокормиться охотой. К тому же, в этот раз им вряд ли придется забираться в совсем дикие дебри, — всего за пару дней Лхэйо рассчитывал добраться до клана Серой Совы. Дальнейшее было неясно, но отарки без сомнения тоже близко. Расправа с ними вряд ли займет у него много времени. Наверняка, максимум через неделю он смог бы вернуться в Оггу и начать счастливый путь домой. Но...

Увы, задание Мастера всё меняло. Лхэйо не знал, сколько оно займет времени и чем вообще закончится. Не то, чтобы он был особо против, — но мысль о том, что он сам навлёк всё это на свою голову, не уходила. Глупая мысль, Лхэйо хорошо понимал это. Но упрямая. И опасная, честно говоря. Соблазн закрыть глаза на что-то неудобное был чрезвычайно велик.

Самая трудная победа, — это победа над самим собой, подумал Лхэйо и вздохнул.

3.

Когда начало темнеть, они остановились на ночевку. Разжечь костёр, конечно, тут было из чего, — но это значило указать её место всем на много миль вокруг. Лхэйо достал из наплечной сумки выданную ему Мастером Жаровню, — металлическую шкатулку с полукруглым куполом из плотно сомкнутых изогнутых лепестков. Поставил её на землю, нажал на единственную большую кнопку сбоку.

Жаровня что-то проурчала, раскрыла свои лепестки, — и между ними засияло ослепительно яркое жёлтое свечение. Словно настоящее небольшое солнце, — оно давало не только свет, но и сильное тепло. Свет Жаровни не отражался на скалах, — она не только грела и светила, но ещё и укрывали их от посторонних взглядов с помощью магии. Дикой, стихийной магии элементалей, как считалось, неподвластной живым магам. Но Мастер Таало смог в этом разобраться, — и результат его усилий грел Лхэйо, как в прямом, так и в переносном смысле.

Верные тоже взбодрились, — какой бы ни была их верность, столь наглядная демонстрация могущества их господина точно лишней не была, и Лхэйо подумал, что Мастер дал ему Жаровню ещё и поэтому...

Они поужинали по-походному, — копченой твердой колбасой и роготульскими пряниками, которые Лхэйо очень уважал и всегда брал с собой. Спать он лег прямо на землю, не снимая брони, — её внутренние пружины отменно заменяли матрас. Замерзнуть же он не боялся, — согревающее тело заклинание знал, наверно, вообще каждый маг.

Лхэйо положил сумку со своим барахлом под голову, позволив Лейву разбираться с тем, кто в какой очередности будет дежурить. И незаметно заснул.