Эффект 2001

— Ничего особенного, я всё это уже видел, — заявил приободрившийся Уолтер, хватаясь за чужой корабль. — Заходим внутрь.

— Смит, мисс Ева, вам точно будет интересно взглянуть на структуру обшивки и каркаса корабля. Здесь, в разрезе, они даже мне кажутся странными. — заявил он почти сразу.

Некоторые время они бродили по глухим, темным и пустым коридорам корабля. Пусть даже их было не так много... Но всё равно.

Проникли в несколько закрытых помещений — материалы, из которых чужие делали внутренние переборки, всё-таки поддались плазменным резакам. Впрочем, там тоже было темно и глухо.

И наконец...

— Мисс Элизабет, мисс Руденко, для вас, как мне кажется, материалов здесь нет, — разглагольствовал Курноу. Шагнул в открытое отверстие очередного прохода и замолк на полуслове.

Флойд впился взглядом в картинку с его камер.

— А вот для вас, доктор Флойд, кажется, что-то есть.

— Я узнаю это! — потрясенно прошептал Хейвуд Флойд.

Во вторую экспедицию их отправилось куда больше. На борту “Юниверс” остались лишь медики и два астронавта — СеменОвич и Тсунг. Остальные высадились на Артефакт.

Хейвуд Флойд, движимый неясным стремлением, добрался до вызвавшего такую реакцию в памяти помещения, встал на площадку перед определённо пультом и положил манипуляторы на два диска.

Стоящие позади Курноу и Брайловский с интересом за ним следили.

— Что случилось, доктор Флойд? — спросил Макс, когда Хейвуд простоял неподвижно больше минуты.

— Я... Не понимаю. То есть я понимаю, что я должен туда что-то направить, но... Не могу! Чёрт побери, мне нечего направлять!

— Э... Доктор, у вас есть контакты на манипуляторах. Подайте туда электричество, на худой конец. — подал идею Брайловский.

— Это не поможет. Всё было зря. — вздохнул он, и шагнул назад. Замер. Повернулся в сторону и подошёл к стене.

— Плохая замена, но хоть что-то, — саркастически произнёс он, отрывая лоскут внутренней обшивки. За ним почти скрылся незамеченный другими плоский предмет. Рамка, картина, планшет... Непонятно.

Флойд стер верхний, мутный и непрозрачный слой с устройства, критически оглядел его и повернулся к товарищам.

— Э... — теперь сбитым с толку выглядел и Курноу. Флойд поглядел на пластину и понял причину — сейчас, когда её с одной стороны подсвечивал свет фонаря, оказалось, что внутри, в “стекле”, было изображение. Голограмма.

Странное живое существо. Возможно, даже гуманоидное. Сложно сказать, когда от него видна только голова, а само изображение размыто. Но по портрету можно было сказать, что существо выглядит очень... мило. Большие тёмные блестящие глаза притягивали взгляд, а флёр размытости скрывал недостатки и большинство деталей.

— Погодите-ка, доктор Флойд, — Курноу подошёл и наклонился к картинке, разглядывая её через свой визор. — Что-то мне это напоминает... Точно, ха! Голографическая память! Надо снять копию и загрузить работой компьютеры. Наверняка там что-нибудь интересное.

— Ага, прощальное послание любимой, — едко пошутил Флойд. — Куча соплей, ни капли разумной информации, да ещё и на языке, которого нет миллионы лет.

— Не миллионы, доктор. — отозвались материаловеды с обшивки. — Корабль, конечно, долго был здесь — но ему тысячи лет, не больше десятка, а не миллионы.

— Значит, он слишком новый, чтобы я о нём что-нибудь помнил. — с усталым ехидством ответил тот. — Пожалуй, я вернусь к астрономии.

— Конечно, доктор.

Всё-таки этот корабль был куда более удобной штукой для изучения, чем большие, ценные и неприступные Катапульты... И куда более понятной.

Разобрав обшивку корабля, Ева и Смит в голос заявили, что всё просто, понятно... Правда, каким чудом сделано, неизвестно.

С более сложными штуками было ещё сложнее. Тысячи лет — это тысячи лет. За это время обычный кремниевый процессор превращается в натуральный камень, графеновый — в кусок графита, обычная бумага способна рассыпаться на отдельные волокна... Уцелевший кусок голографической памяти, способной пережить тысячелетия, наверняка хранил что-то очень ценное, ведь других таких не нашлось. Что странно. Голо-память активно использовалась даже компьютерами “Юниверс”.

— Возможно, они унесли всё с собой. — предположил Чандра, разбираясь в том, что было системами управления.

— Возможно.

Для физиков тоже нашлись свои штуки. Например, относительно привычный реактор:

— В упор не понимаю, как это может работать, но да, это однозначно термоядерный реактор. Который делали каменным топором по детским рисункам... Но рисунки всё же были с натуры, — так выразился Курноу.

А потом необычно задумчивая Екатерина Руденко принесла в “кают-компанию” во время обеда расшифровку данных с кристалла.

— На этом блоке памяти была звукозапись. Цифровая. Несжатая. Мы воспроизвели её.

Нет, чуда не произошло. Они просто слушали, как бесстрастно воспроизводится древняя запись. Голос неизвестного существа звучал непривычно тонко, непривычно звонко и плавно, почти как песня без музыки.

Они прослушали её до конца, а потом почти одновременно повернулись к Флойду.

— Что? — удивился он. — Нет, здесь тоже ничего знакомого.

— Попробуем расшифровать её. Может, найдём закономерности... — разочарованно вздохнула врач.

Экспедиция, конечно, собрала большое количество информации, отправляя её периодически с зондам-курьерами к Катапульте, но ничего особенно волшебного не произошло. Флойда даже немного мучала совесть.

Попыткам прихватить с корабля чужих что-то материальное резко воспротивились биологи.

— Если вы что-то оттуда притащите к кораблю, то жить нам придётся в скафандрах, а на Землю вовсе не возвращаться, — резко ответила доктор Руденко.

— Но вы же так и не нашли биологической угрозы на корабле?

— Не нашли. Но это не значит, что там её действительно нет. Это значит лишь, что плохо искали.

— Плохо или не плохо, но времени у нас не осталось. — поставил точку Дмитрий СеменОвич. — Максимум через несколько дней вам придётся снова лечь в спячку. Иначе пойдёт перерасход ресурсов. Шансы на возвращение упадут.

— Но консервировать этот клад на будущее мы будем?

— Конечно.

Клад будет снабжён спутником связи, маяком и парой неизрасходованных зондов-курьеров. Если позже у землян возникнет желание разобраться в этом кладе, его будет легко найти.

— Жаль, конечно, что вторая Катапульта остаётся неисследованной, — вздохнул Флойд.

— Побойтесь бога, док, — к Курноу понемногу возвращалось его жизнерадостное настроение. — Мы собрали чертовы петабайты информации, которую будут изучать годами, а у Земли есть полсотни доступных звёздных систем поближе.

— Возможно, там мы бы нашли тех, кто построил и привёл сюда этот корабль. Если её кто-то активировал и это были не мы...

В следующий момент тусклый свет звёзд за иллюминатором закрыла металлическая стена.

Реакция техники была незамедлительной. Закрылись аварийные ставни окон, взвыли компьютеры, сигнализируя об обнаружении в непосредственной близости неопознанного искусственного объекта...

Люди бросились к терминалам, и через секунду Флойд уже видел, что корабль чужих был даже меньше земного.

Вот только он возник из ниоткуда.

— Сверхсветовое движение... Невероятно! — потрясенно произнёс Тсунг.

Через несколько секунд вскинулась Элизабет М’Бала:

— Нас вызывают по радио! Сигнал цифровой, не распознан. Начать распознание... Стоп. Сигнал аналоговый!

Она нажала кнопку, и в корабле зазвучал чужой голос.

Ещё более непонятный, чем тот, первый.

Только этот был не мягким и звонким — он был низким и рычащим.

Прорычав что-то, неизвестный собеседник выключился.

Через несколько секунд корабль чужих развернулся и буквально “прыгнул” куда-то вдаль, почти мгновенно исчезнув.

— Судя по вектору, чужак полетел к тому самому нерассмотренному вами ретранслятору, — сообщил Тсунг, вглядываясь в экран. — До него сейчас пять световых часов. Надо будет проверить его скорость.

— Этого я и боялся, — хмуро сказал Дмитрий, нервно барабаня пальцами. — Но... Странно. Они ничего нам не сделали.

— А должны были?

— Могли.

— Это совсем другой корабль, вы заметили? Очень отличающийся, — Смит, как и все, выглядел задумчиво. — Его строили совсем другие.

— Я проанализирую и этот голос, — сообщила Екатерина.

— Доктор Флойд, а вы заметили что-то знакомое? — Елена, тихая, молчаливая девушка, чья фамилия была ей полной противоположностью, и официальный штурман экспедиции, в первый раз обратилась к нему.

— Нет, — покачал головой тот.

Флойд мог только сказать себе, что контакт состоялся. Не так, как планировали. Не так, как ожидали или надеялись. Как-то глупо и непонятно.

И как бы то ни было — надо возвращаться. Отправив вперёд очередного курьера, на всякий случай.

И тем не менее — неделю до возвращения в гиперсон команда корабля провела в ожесточенных спорах и непрерывном мозговом штурме. Без особого результата.

2069: Удар

Первый снаряд вошёл в атмосферу Земли над Коралловым морем — двухкилограммовая стальная болванка на скорости в одну сотую световой. Ни один глаз не видел процесса падения: пролёт сквозь всю атмосферу длился всего сотую долю секунды. Просто между небом и морем мгновенно возникла бесконечно длинная, тончайшая, ослепительная как тысяча солнц нить — линия раскалённой плазмы, в которую превратился снаряд и воздух на его пути.

В нескольких метрах вокруг трассы снаряда воздух, пронзённый ливнями высокоэнергичных частиц, также немедленно перешёл в состояние плазмы. Над океаном вспыхнул чудовищный столб огня, подобный огненному шару при ядерном взрыве, но более смертоносный, ибо сила его воздействия медленнее падала с расстоянием. Тепловое излучение в радиусе нескольких километров от места падения испарило верхний слой воды и воспламенило всё, что было способно гореть — корабли, деревья, здания...

Раскалённый воздух на линии удара фонтаном поднимался в стратосферу, увлекая за собой пепел, пыль и водяной пар с поверхности, и на месте столба огня поднималась многокилометровая башня из дыма, закручиваясь в изогнутый столб торнадо...

Через две секунды последовал второй снаряд — над Минданао, затем третий — над Алеутами. Люди — те, кому не повезло — оцепенело смотрели в небо, на рукотворные молнии. Кому повезло, видели их лишь на экранах.

Огромный инопланетный корабль, куда более крупный собрат того, что повстречался с “Юниверс Х”, зависнув с большой свитой на высокой орбите, безнаказанно расстреливал планету. Чужие целились по не самым населенным местам — но не утруждали себя и переносом прицела, если вдруг в нём оказывался город или порт.

Земля не была беззащитной, вовсе нет. Ядерные и гамма-лазерные заряды, орудия, способные стрелять в вакууме, огромное количество разнообразных боевых ракет, боевые спутники, вооруженные корабли и экзофреймы, все способные держать оружие — арсенал, который готовили к возможной встрече с инопланетянами, взорвавшими свои наблюдательные посты при риске их обнаружения землянами, был весьма широк.

Вот только никто не готовился к встрече с инопланетянами, которые способны летать быстрее света без помощи Катапульт. Это же невозможно!... То есть, считалось невозможным.

Земляне всё равно дали бой всеми силами.

Но проиграли.

Всего, что люди построили в космосе за сотню лет, их лишили за то время, что свет проходит от Плутона до Земли.

Всего урона, что они смогли причинить в ответ — несколько повреждённых кораблей.

Легко ли попасть по цели, которая может даже не увернуться, а убежать даже от лазерного луча? А ведь даже и попавшие ракеты и снаряды увязали во вспыхивающих вокруг инопланетных кораблей облаках. А лазеры бессильно бликовали на сверкающей обшивке.

Было лишь два небольших успеха, две маленьких победы. Одна из гамма-лазерных ядерных бомб на орбите Земли смогла попасть по противнику. К сожалению, выяснить, насколько серьёзно был поврежден корабль чужаков, не удалось — он тут же исчез.

Вторую победу принесли монтажники орбитальных объектов с верфей Ибриума. Их экзофреймы, прочные, защищённые и хорошо оснащенные, позволили им пробиться на борт небольшого корабля чужих.

Это были бесценные кадры схватки с легендарными “зелёными человечками”. Или серыми. Или даже рыжими. Это небольшие, хрупкие, но очень шустрые создания всё-таки не смогли противостоять организованному монтажниками штурму, несмотря на такие же защитные облака, как у их кораблей.

А ещё более бесценными были кадры пленения отряда землян. Чужаки какого-то другого вида так же легко управлялись с гравитацией, как летали со скоростью выше световой их корабли — и противостоять им монтажники-пустотники смогли лишь недолгое время.

Чего они хотят?

Зачем они прибыли?

Почему, чёрт побери, они не отвечают на наши вызовы, а продолжают лениво расстреливать планету!?

Нет ответа.

2069: Обман

Путь “Юниверс X” в обратную сторону был куда дольше и труднее.

Мешала небесная механика.

При движении от Земли до Фортуны все последующие Катапульты оказывались впереди по орбите относительно точек прибытия. То есть можно было просто направить нос корабля к Катапульте, включить двигатель и лететь. Разве что развернуться на полдороги вперёд двигателями и притормозить, чтобы не пролететь мимо Катапульты на слишком большой скорости, на которой она не сработает.

А вот в обратную сторону лететь куда сложнее. Обычно при таком орбитальном манёвре как бы “подпрыгивают”, поднимаясь на более высокую и медленную орбиту и позволяя цели себя догнать. Но здесь, на дальней окраине системы маленького красного карлика, орбитальная скорость была очень маленькой даже по околопланетным меркам, а уж для таких пространств тем более. Ждать, пока отстающая Катапульта Исход-23-Прим догонит “Юниверс”, можно было несколько десятилетий.

Поэтому траектория “Юниверс Х” в этом полёте была куда сложнее, включала в себя две промежуточные орбиты, но была гораздо быстрее. Всё-таки на той стороне, в системе Терра-Новы, их уже должна была ждать заправка — и поэтому почти все три тысячи тонн рабочего тела можно было выбрасывать наружу через сопла плазменных двигателей.

Но даже так на этот перелёт землянам требовалось больше года.

Впрочем, этот срок почти подошёл к концу. До Катапульты было уже меньше световой минуты, всего-то десять миллионов километров. Две недели полёта, с учётом того, что корабль сейчас успешно разгонялся. Или тормозился, в зависимости от точки зрения.

С точки зрения Флойда, на корабле сейчас было уютно.

Он и ещё двое бодрствующих астронавтов сейчас проходили обязательный период восстановления после нескольких месяцев гиперсна. Индиец, который предпочитал, чтобы его называли просто Чандра, и Виктор Уиллис.

Очередной разговор между реабилитационными процедурами и упражнениями зашёл о первых космических событиях. Флойда, как лично заставшего Первую Межпланетную, попросили рассказать, как это было.