Невеста для дофина

Менталисты осматривали зал с откровенными улыбками, самый молодой из мужчин даже неприлично скалил зубы. Старший только хмурился и поглядывал на наш стол. Неужели таки Белла? А может, я? Впрочем, что я могла "такого" сделать? Мысли об иммунитете к ментальному воздействию заманчивы, но не думаю. Да и как бы в таком всеобщем гомоне мыслей вычленили бы конкретно мои? Или кого-то отдельного с нашего столика? Возможно, взгляды в нашу сторону обусловлены чем-то другим?

Повертела головой, оглядываясь, и тут меня пронзила догадка! Классная дама! Сегодня она аккурат стояла около нашего столика. А что? Она еще не старая! Не старше двадцати пяти, миловидная, из обедневших баронов. Не пошла по пути "вдовушки", а тихо и смиренно зарабатывает на хлеб насущный в академии, следя за нашим нравственным воспитанием да разнося классные журналы по кабинетам. Неужели "ворон" положил глаз на мадемуазель Лауру?!

Ведь это шанс классной дамы на будущее! Я взволнованно оглянулась на Армель, сигнализируя ей глазами о чем-то необычном. Она моих подмигиваний не поняла и удивленно уставилась на менталистов. Ну же, подруга! Мы просто обязаны помочь мадемуазель Лауре! Сколько раз она выручала нас, не докладывая начальству о ночных посиделках. Или приносила теплый плед в гостиную, где мы вышивали лентами задание на уроки.

— Слышали! — К столу подбежала взволнованная Адель, которая, конечно же, уже пропустила завтрак, но была так возбуждена, что ее это не интересовало. — Приехала свита дофина! Камердинеры, охрана, лекари. Все!

При фразе "свита дофина" я едва не подскочила. Неужели пятерка фаворитов тут? Но потом успокоилась. Всего лишь прислуга. Правда, все равно единым с остальными девочками порывом подскочила к окну. Во дворе и правда было многолюдно: сноровистые слуги разгружали лошадей и кареты, туда-сюда сновали люди с мешками и шкатулками. Молоденькие пажи, похоже, те юные дворянчики, что не обладают магией (из запечатанных в свое время родов), брезгливо морщились на цветные витражи академии.

Меня несколько смутило, что одеты они были совершенно не так, как в нашем с Армель альманахе. Нет, конечно, менталисты тоже ничего общего не имели с картинками журнала, но ведь на то они и... "вороны"! А пажи! Разве не должны они следовать столичной моде? Или у них форма?

Узкие до неприличия брюки, удлиненная рубашка, перетянутая ярким кушаком, и распахнутая на груди жилетка. Именно таким предстал перед жадной толпой девчачьих глаз любой из пажей. Они были настолько необычны и чужды, что мы, все две или три сотни учениц, облепивших окошко, разом, словно нам скомандовали, развернулись и удивленно осмотрели своих однокурсников-парней. Ничего общего!

У наших мальчиков были широкие синие штаны, просторные рубашки и курточки с накладными рукавами. Все в выдержанной темно-синей гамме. И никаких ярких шарфов.

Так же синхронно мы повернулись обратно к окну, вглядываясь в столичных, а оттого втройне притягательных молодых людей.

— Вы видели пажей?

— Какие красавчики!

— Поглядите, это что, женский платок?

— Где? Где?

— Да у него на поясе, дурында!

Я глазела на суету во дворе не хуже остальных и так же жадно прислушивалась к шепоткам девочек. Женские шали на поясе? Как романтично! Неужели в столице, месте порока, есть место романтике? Нет, оно мне, конечно, не надо, но любопытно!

Мельком глянула на преподавательский стол и устыдилась. Менталисты рассматривали нас хмуро, словно деревенских девок, вылезших смотреть на дворянскую процессию. Выражение лица младшего было откровенно брезгливым. Учителя покраснели то ли от натуги, то ли от возмущения и сбивчиво пытались что-то объяснить важным гостям. А что объяснить — простите, мы из провинции и такого никогда не видели?

Мадемуазель Лаура, оказывается, пыталась нас образумить и отвлечь от происходящего. Но мы почти не обращали внимания на уговоры. Естественно! Если сравнивать классную даму и молоденьких пажей, тем более королевскую свиту, понятно, кто интереснее юным девочкам?

Впрочем, я нехотя отлепилась от окна и села. Я все еще слышала шепотки, всевозможные "охи" и обсуждения нарядов, но не оборачивалась. Я — не дворовая девка! Я дочь и внучка виконта и буду вести себя соответствующе. И это уж точно не глазеть на разбирающих вещи слуг. Даже если это слуги самого дофина.

Старший менталист, кого я окрестила "стариком", удивленно посмотрел на меня, выгнув бровь. Быстро оглянулась по сторонам — за столом сидела я одна. Даже сдержанная Армель подлезла к самому стеклу, чтобы получше разглядеть происходящее. Даже Атенаис, которая уверяла, что каждое лето гостит почти при дворе. И Амели, рассказывающая, что видела дофина.

Гордо подняла подбородок. Да. Я не такая, как все. Я виконтесса! Леди! От макушки до пяток своего невысокого роста. "Старик" усмехнулся и перевел взгляд на толпу девчонок. Зато я удостоилась теплого взгляда директрисы женского корпуса.

— Мадемуазели! Помните о воспитании!

Когда под сводом обеденной залы пронёсся магически усиленный голос директрисы, все девочки опомнились и нехотя отошли от окна. Армель с удивлением обнаружила меня сидящей на своем месте. Подруга хотела что-то сказать, но потом кинула быстрый взгляд в сторону менталистов и передумала.

— Пойдемте, девочки, а то опоздаем к первому уроку.

И, пока остальные ученицы торопливо доедали завтрак, запивая кашу тыквенным соком, я направилась на выход. Кусок просто не лез в горло: как вспомню пренебрежение во взгляде "ворон", так тошно. Я говорила, что все, что у меня есть, — это гордость? Вошедшая в анекдоты гордость уроженки Васконии.

Едва мы вышли в коридор, Армель остановила меня, хотя я готова была нестись вперед. Я досадливо поморщилась.

— А теперь рассказывай!

Я удивленно уставилась на подругу. Что рассказывать-то? Как смотрели на нас менталисты? Как это выглядело со стороны? Набрала воздуху в грудь и закашлялась, едва подруга задумчиво выдала:

— Ты влюбилась в старшего "ворона"? Ах, я видела, как он на тебя смотрит и ты на него!

— ЧТО?!

Наши с Авророй крики слились в один. Кошмар какой! Я и этот "старик"? Как Армель вообще могла придумать подобное? Я удивленно уставилась на подругу.

— Ты же на него кивнула, разве нет?

— Но как же тогда? Ведь Эвон подала заявку на невесту дофина! — испуганно воскликнула Аврора. — Ей теперь придется сниматься?

— Что? Это еще почему? — Моему возмущению не было предела.

— Если ты победишь, то будет тяжело вдвойне! — покачала головой блондинка, словно это было само собой разумеющимся: жить с одним, любить другого.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула я, всплеснув руками. — "Старику" явно понравилась мадемуазель Лаура!

Пришлось рассказать подругам и про взгляды мужчины, и про его реакцию на наше столпотворение около окон. Мы дружно решили, что шанса для насмешки больше не дадим. Правда, и не увидим ничего интересного, но лучше уж так, ведь правда?

С утра у нас внеочередной урок этикета. Не удивлюсь, что его поставили из-за дофина. На занятии будут отрабатываться правила поведения за столом и содержание допустимых бесед. Намечался не самый приятный урок. Хотя бы потому, что в классе этикета стоял огромный, накрытый к завтраку стол, за которым в шахматном порядке уже сидели молодые юноши-пажи.

Общую мысль я, конечно, поняла — дать нам шанс "попрактиковаться" с незнакомцами. Ведь дофин нам ничуточки не знаком. Хотя я бы предпочла весь курс наглых боевиков, лишь бы не этих щегольских мальчишек. Все наши девочки уставились на пажей как на чудо, разве что рот не открыли.

Я досадливо дернула Армель за рукав, отвлекая внимание на себя и напоминая, о чем договорились в коридоре. Вздёрнула подбородок. Подумаешь — столичные щеглы. У них даже магии нет! А строят из себя как минимум членов королевских семей только потому, что сами они из столицы, а мы в одинаковых и совершенно немодных нарядах.

Нехотя опустилась на одно из свободных мест и постаралась не смотреть ни на сидящих напротив, ни сбоку мальчишек. Впрочем, остальные девочки такой выдержкой не отличались: мои однокурсницы вертелись, силясь разглядеть всех пажей за столом. Армель тоже начала вертеться, но, покосившись на меня, прекратила.

Хотя, сдается мне, пажи отвлекали наше внимание от менталиста, притаившегося в углу около шторы. Тот самый, молодой! То есть нас решили проверить, когда бедные скудоумные головы будут забиты этикетом? И что это даст? Неужели они думают, что мы замышляем что-то против дофина? То, что ни одна девица его не любит, и так понятно! Как можно влюбиться в человека, которого даже никогда не видел?

— Итак, мадемуазели, запомните. Существует несколько тем, о чем допустимо разговаривать за столом, — начал сэр Шарль, проходя мимо нас, — погода, урожаи, литература!

Да к чему принцу знать про прошлогоднюю засуху и не уродившийся виноград?! Боюсь, дофин сбежит, как пить дать.

Видимо, подобные мысли посетили не только меня: девочки чуть смущенно оглядывались на вольготно развалившихся щеглов и молчали. Вот о чем с такими говорить? Все встревожено посмотрели на Луизу: после заводилы-Атенаис она считалась самой бойкой. Но и блондинка молчала, чуть испуганно разглядывая сидящего справа от нее пажа с необычной стрижкой.

— Ну же! Вы решили позавтракать в тишине?

Все девочки синхронно повернули головы к преподавателю. Какой завтрак? Желудок и так полный! А от жути перед столичными гостями горло сводит. Впрочем, месье Готье начал злится, что также не предвещало нам ничего хорошего. В частности мне: пару часов глубокого реверанса — эту, пока самую страшную кару у преподавателя этикета — мне не выдержать. И потом, если уж делать ошибки, то явно лучше перед пажами, чем перед дофином?

— Месье, а вы слышали, что наш Ланген — родина всех известных трубадуров? И знаменитый "сладкоголосый" Пейри родом из наших мест?

Надо сказать, тему я выбрала неслучайно: на поясе пажа, к которому я обратилась, висела флейта. Юноша явно любил музыку, так почему бы и нет? Тем более эти края и впрямь могли похвастаться самым большим числом музыкантов и трубадуров. Мой расчет оправдался: паж оживился под недовольными взглядами друзей. Ах! Я, кажется, поняла: вредные мальчишки хотели любыми способами провалить нам занятие. Ну погодите!

— В самом деле? — театрально-безразлично, словно стараясь скрыть свою заинтересованность, ответил мне паж. — И что же так благотворно влияет на людей?

— Ах, — я рассмеялась, надеясь, что это не получилось натянуто или наигранно, — наверное, воздух и красоты этих мест. Ведь только тут растет особый клевер с голубыми соцветиями. Говорят, если съесть такой, то тебя обязательно посетит муза искусства!

— Волшебный клевер? А это идея! — оживился юноша напротив. — Надо обязательно подарить его Полю. Может, он на своей дудочке сыграет хоть что-то, отчего уши не будут болеть?

Все пажи дружно засмеялись, хотя мне показалось, что шутка какая-то злая. Поль, видимо, так звали юношу слева от меня, уткнулся в свою тарелку. Я опять попала впросак. Наши девочки испуганно притихли, совершенно потеряв всякое желание начинать разговор. Моя неудача подействовала угнетающе.

Оглядела мальчишек, находящихся в поле моей видимости. Да они все издевались над нами! Бахвалились столичной жизнью и модными одежками, считая каждую из нас деревенской дурочкой. Нет, я прекрасно понимаю, что нарываться не стоит. Все это на виду, а пажи потом наверняка расскажут о сегодняшнем дне по-своему. Но разве можно так с товарищем? Тем более при чужих. Уж на что я не люблю Луизу или Атенаис, но мне и в голову не придет унижать их перед лицом пажей! Если они все поголовно считают нас простушками, то... почему нет?

— Если хотите, я могу попросить прислугу собрать много такого клевера, — "бесхитростно" начала, с легкой полуулыбкой. — Говорят, помимо вызова музы он делает человека чище, добрее, человечнее.

На лицах пажей отразилась работа мысли. Видимо, они осознали, что сказанное мной — дерзость, но по умыслу или нет? Паж слева усмехнулся.

Вздрогнула от странного звука, долетевшего до меня со стороны штор. Стоило только скосить глаза, как увидела менталиста, смотрящего в мою сторону. Он же не догадался, что я его заметила? Молю Бога, чтобы это было именно так!

— Месье Поль, я уверена, вы прекрасно играете на кене*. Это же кена?

— Да, мадемуазель. — Паж заинтересованно на меня посмотрел. — Откуда вы знаете? Этот тип флейт весьма редок, и я не знал еще никого, кто смог бы отличить ее от других.

Счастливо рассмеялась. Кто же знал, что увлечение трубадурами так сыграет мне на руку. В прошлом году академию захлестнула волна поклонения музыке. Ну или прекрасным мужчинам, которые эту музыку собственно и исполняли. К нам даже приехало двое: месье Шарль выписал их из Луаны. Они играли на совершенно разных инструментах, и мы часами могли слушать сладкоголосых певцов. Один из приезжих, Кантор де Алье, играл на трех видах флейт и мог бесконечно рассказывать о любимых "дудочках". А мы, девочки, столь же бесконечно слушали красавца-мужчину, вздыхая и радостно хлопая в ладоши.

— Ах, мне довелось услышать месье де Алье. Он сыграл нам пару грустных лирических песен, в том числе и сонату "скорби". Вы ведь слушали эту страшную легенду, что первую кену мастер-флейтист сделал из кости своей возлюбленной? И печальный звук флейты напоминал ему о голосе любимой.

Девочки синхронно вздохнули, теперь историю припоминали все: на нас она произвела неизгладимое впечатление.

Месье Шарль же был просто счастлив, что благодаря его урокам я могу поддержать беседу. Тем более на уровне "редкости". Пусть одна девочка из всех, но я всегда относительно бойкая. Дедушка называет меня в таких случая бунтаркой и пеняет, что девушка не должна себя так вести. Но... дурочкам же многое прощается, верно, да? Почему же я не могу воспользоваться тем, что все эти пажи считают меня глупой провинциалкой?

— Месье де Алье? Сын легендарного хромого из Луаны? О! Как я вам завидую. Месье Кантор терпеть не может столицу, а мы, увы, привязаны ко двору.

Склонила голову набок, рассматривая Поля. Юноша оживился, и его лицо буквально светилось. А он достаточно хорош собой и явно беззлобный, раз поддержал беседу, когда все пажи собирались саботировать завтрак.

Девочки, видя мой успех, оживились и попытались разговорить собеседников. В большинстве своем это даже удавалось. Редко кто сможет остаться безучастным к десятку взволнованных девушек, особенно если есть приказ, как мне кажется, не грубить.

— А как вам служба при дворе, месье Поль? — Я отщипнула ягодку винограда.

Паж замялся и посмотрел почему-то в сторону шторы, за которой прятался менталист. Занятно. Им изначально было запрещено с нами разговаривать, а теперь юноша вспомнил об этом? Но пажи даже не маги, чтобы находится в подчинении у "ворон"! Разве могли менталисты повлиять на поведение юношей? Задумчиво посмотрела в сторону спрятавшегося "ворона".

— Любая служба — это ответственность, — увильнул от ответа парень. — При дворе порой бывает очень тяжело.