Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В этот раз решено поступить куда более прагматично: четверть миллиона солдат из наземных служб Люфтваффе специальным приказом фюрера переданы в армию резерва, где должны пройти в составе учебно-запасных частей стандартный для сухопутных войск курс боевой и тактической подготовки длительностью 3-4 месяца. После этого свежеиспеченные пехотинцы, противотанкисты, артиллеристы и саперы, вместе с вооружением, техникой и транспортом несостоявшихся авиаполевых дивизий, будут отправлены на Восточный фронт и влиты в состав старых опытных соединений в качестве маршевого пополнения. Надеюсь, что действуя в составе хорошо сколоченных подразделений, под командой опытных офицеров и бок о бок с ветеранами наземных боев эти парни понесут куда меньшие потери и принесут куда больше пользы. С их помощью я рассчитываю восполнить нехватку личного состава, которая стала настоящим бичом групп армий "Центр" и "Север" еще в ходе отражения зимнего контрнаступления РККА. Прибытие этих "воздушных пополнений" запланировано на сентябрь и по идее должно компенсировать тяжелые потери, которые неминуемо последуют в ходе летнего наступления Западного и Калининского фронтов на Ржев. Впрочем, об этом будет отдельный разговор. А пока можно отдохнуть и немного освежиться — следующее совещание, посвященное событиям на Восточном фронте, начнется только через четыре часа, когда штабы обработают войсковые сводки за день и представят готовые отчеты — будем посмотреть.
Глава 4. Воронеж.
Только на пятый день своего пребывания на Брянском фронте я добрался до "головного офиса" — ВПУ фронта. Голиков развернул свой НП недалеко от Воронежа, на левом берегу одноименной реки.
Если к Катукову я подсознательно испытывал пиетет, воспитанный советским кино и мемуарной литературой, и был слегка разочарован действительностью, то к Голикову (по тем же причинам) изначально относился скептически.
Однако вот как бывает. При личной встречи он мне понравился. Возможно, я увидел его в тот момент, когда растерянность от внезапных ударов немцев, обернувшаяся потерей управления, уже прошла. Генерал взял себя в руки и уверенно руководил боями. Иначе бы бросок на Воронеж на неделю раньше Реальности привел бы к потере города на неделю раньше...
Однако этого пока не произошло. Точнее, большую часть города, лежащую на западном берегу р.Воронеж немцы захватили. Разрезав заодно здесь группировку наших сил пополам. Но части 18 ТК, которыми теперь командовал Черняховский, зацепились за пару южных кварталов, сохранив важный плацдарм на том берегу.
Одновременно, с севера, по "сухому фронту"(*междуречье Дона и Воронежа) бил т.н. сводный танковый корпус. Или группа Завалишина. Танков там собралось много. 115 отбр, усилившая сд генерала Завалишина. 181 тбр, оторвавшаяся от своего 18-го корпуса — она просто не успела к Воронежу, немцы перехватили пути раньше. Отд. танковый батальон огнеметных танков, приданный 163 сд полковника Морозенко. Два десятка танков, в основном из ремонта, оказалось в отдельном батальоне НКВД, отступившем от Воронежа на север и влившемся в состав импровизированной группы. И, наконец, 4-й гвардейский танковый полк прорыва РВКГ. Он прибыл из резерва буквально накануне.
ТПП РВГК были во многом моими "крестниками". После многочисленных обсуждений, в том числе и до моего попадалова, Ставка пришла к обоснованному выводу. Формировать бригады (отдельные и для ТК) из средних и легких танков, а КВ собирать в специальные танковые полки (штат — 21 танк). Маршевые возможности не позволяли перетяжеленным КВ успевать за тридцатьчетверками как в будущих(?) глубоких прорывах, так и при многочисленных перебросках для контрударов; зато броня и огневая мощь могла помочь при прорыве вражеской обороны. Предполагалась предавать их стрелковым частям либо танковым корпусам для нанесения главных ударов, поэтому полки получили статус РВГК.
И вот дебют совместного детища Генштаба, АБТУ и Ставки.
Мне было очень важно посмотреть на результаты гвардейцев. Поэтому убедившись, что Голиков твердо руководит войсками под Воронежем и кризис после падения города миновал, я тем же днем отправился к Завалишину.
Последняя попытка переломить судьбу.
Атака сводного корпуса была последним шансом переломить ход Воронежской битвы. Группе Завалишина придали все что можно: артиллерию, включая несколько тяжелых артдивизионов с левого берега р.Воронеж. Новые РСЗО М-31 "андрюша", он же "лука".
Атака на сухом фронте, т.е. между реками Дон и Воронеж на сам город была скорее символом отчаяния, чем глубоко продуманной стратегии и тактики. Ибо перед нашим фронтом стояли уже не разрозненные боевые группы, нарезанные из танковых и моторизованных дивизий и передовых (развед)батальонов пехотных соединений. А вполне серьезные, основные, силы подошедших пехотных дивизий. Подкрепленных к тому же танками 9 и 11 тд.
Наступление 7-го июля началось с 50-минутной артподготовки. Была и поддержка с воздуха. Еще ночью по вражеским позициям "отработали" легкобомбардировочные полки По(У)-2. АДД тоже произвела несколько десятков вылетов по тылам немцев. Утром ринулись штурмовики. Короткая их атака была яростной, но малопродуктивной. Вместо того, чтобы висеть 30-40 минут над головами противника, подавляя любое проявление активности, Илы поспешно сбросили свой бомбовый груз и заспешили домой. Даже наличие в воздухе массы истребителей 3 ИАК РВГК Савицкого не гарантировал от атак "мессеров" и "фоккеров"; от плотного зенитного огня с земли. Завершающий залп "катюш", в котором поучаствовали и М-31 дал сигнал к атаке.
Первую траншею наши захватили, но бой в глубине сразу показал: система огня немцев не подавлена. Имевший вместо штатных 21 тридцать два танка ТПП дошел до позиций зениток и был остановлен там... 2 КВ сгорели полностью, еще десяток было подбито. Пехота за танками не прорвалась.
На моих глазах огнеметные танки выжгли пару дзотов, но затем попали под фланговый огонь вражеских противотанкистов. Одна за другой машины превращались в факелы. Один из охваченных огнем Т-26 ринулся вперед, в бесстрашном броске достиг вражеской артпозиции... и остался чернеть обуглившейся массой на раздавленной "колотушке".
Не дело начальника Генштаба рисковать жизнью на передовой, но желание посмотреть своими глазами на отбитые позиции перевесило. Кроме того, я верил в свою звезду, и немного наплевательски относился к возможности погибнуть "здесь и сейчас".
Осмотр немецких траншей многое мне объяснил. Вот позиция пулеметчика. Все дно засыпано стреляными гильзами. Позицию пулеметчик и его командир выбрали идеальную, словно созданную для фланкирующего огня. Обнаружить ее было трудно, так как перед фронтом росли кустики, а сам сектор обстрела прикрывал небольшой вал. Земля перед позицией обильно смочена водой, чтобы не поднимать пыль, демаскируя себя.
Чуть дальше обнаружили позицию снайпера. Отлично замаскированное убежище. Эти не ушли безнаказанными — разбитая винтовка с иссеченным осколками оптическим прицелом, пятна крови... Рядом взорвалось несколько наших мин, видимо совершенно случайно. Повезло. Но самого снайпера вытащил напарник (или отступающие пехотинцы) — неглубокая, но хорошо замаскированная траншея уходила в тыл.
Сражение явно клонилось в пользу немцев. Бой за вторую линию окопов затянулся до полдня. К 17.00 он сам собой затих. Оперативный прорыв не был достигнут и на следующий день. Поредевшие до 50-60 человек роты, в которых выбило большую часть командиров и политруков, даже при поддержки почти сотни танков не смогли прорвать плотное построение немецких дивизий.
Появилось чувство некой обреченности. Командир чувствует ситуацию, и с объективной трезвостью я понимал... Даже если бы у меня под рукой был свежий танковый корпус (а то и вся 3-я танковая армия, чем дядюшка Джо не шутит...), а не собранные с бору по сосенки соединения и части. Если бы атаку поддерживали 400 стволов гаубичной артиллерии. А наши самолеты, а не немецкие висели бы над полем боя с утра до вечера. Вряд ли мы смогли прорваться к городу.
Летчики 15-й воздушной делали все, что могли, но примитивная тактика и превосходство в ТТХ немецких самолетов сказывалось.
Очень уж умело воевали немцы. Без суеты отвели свои части на вторую, потом третью линию. Энергично маневрировали резервами... их подход с юга можно было увидеть невооруженным взглядом, по столбам пыли тянувшимся вверх. Отлично взаимодействовали с авиацией. Дважды на моих глазах сталинские соколы пытались сорвать бомбометание, и оба раза немецкие истребители отбивали эти атаки. Черные хвосты горящих самолетов тянулись к земле... Падали, правда, не только наши ястребки, но и немецкие люфты. Кое-что сбивали-подбивали зенитки — на обратном пути мы увидели разбитый в хлам "фоккер", приткнувшийся у самого берега Воронежа.
Удары с воздуха были страшные. Сам попав под пару бомбежек, я стал лучше понимать тот ужас перед вражескими Ю-87, что буквально парализовал наших солдат тем летом... А когда над полем боя появлялись "фоккеры" становилось совсем тяжело. Именно атаки ФВ-190 стали причиной гибели комкора-4 Героя Советского Союзам Мишулина. Тяжело ранен при бомбежке был и начальник АБТУ генерал Федоренко. После чего его ОГ из 4-го и 24-го ТК окончательно распалась.
Даже переброска 3-го ИАК РВГК (две ИАД, пять ИАП) знаменитого "Дракона" (генерала Савицкого) не смогло переломить ситуацию. Корпус был укомплектован опытными летчиками с Дальнего Востока, перевооружен на новые самолеты (ЛаГГ-3, Як-1). Но и им пришлось тяжело.
Разговоры
Вторым по значимости источником информации из первых уст является допрос пленных. Конечно, я читал доклады разведчиков и особистов, опрашивающих военопленных немцев. Но личная встреча — это личная встреча. Первая беседа лицом к лицу состоялась именно под Воронежем. Обер-лейтенант Карл Вольфарт.
Воюет с 40-го года. Брал Белград. На Востоке с 41-го года. Уверенный в себе, но не наглый. В плен попал "случайно". Траншею окружили тысячи русских азиатов, свалились со всех сторон, повязали.
Мою беседу с немцем сложно было назвать допросом, скорее хотелось понять, что чувствуют по ту сторону фронта.
Странный был этот рассказ. С одной стороны немец был железно уверен в собственном превосходстве, умении воевать, скептически оценивал наших командиров. С другой стороны прорывались новые нотки
"сопротивление возросло... у русских есть "катюши"(дословно: сталинские органы)... эти расстояния... местное население пусть и не враждебно, но настороженно принимает фрицев (в одной деревни их роту обстрелял 16-летний пацан из местных)... многие жители пытались уйти из-под оккупации... танк Т-34 хорош, у нас такого нет... у многих в роте обморожения с прошедшей зимы...
авиация русских действует на нервы (это он про ночные налеты легкобомбардировочных полков По-2)... много потерь среди офицеров, на недели погиб друг, обер-лейтенант Куртсоффер...
Нет, снайперы не донимают... минометный обстрел тоже... артиллерия ваша — да, бьёт сильно. Позавчера разнесла батальонную кухню... "
Задумавшись на секунду, я задал вопрос:
— Гитлер совершил ошибку, напав на СССР?
Пленный чуть вздрогнул, слушая переводчика, неуверенно втянул голову в плечи и, поколебавшись, все-таки произнес:
— Да. Это ошибка фюрера. Германия понесла очень большие потери...
* * *
Очередное заседание штабов подходит к концу. Советские контрудары под Воронежем уверенно отбиты, танковая армия Лизюкова и многочисленные отдельные танковые корпуса разбиты всмятку. Ударная группировка готова начать свое неудержимое движение в донскую излучину, сметая остатки фронтов Тимошенко... Вроде бы всё пока идет в соответствии с моими планами, причем в последнее время мне всё реже приходится лично вмешиваться в ход событий — за все сегодняшние совещания мне ни разу не пришлось подавать Гитлеру шпаргалки. Кстати, интересно: это хорошо или плохо? С одной стороны вроде хорошо — события входят в нужную мне колею и уже не нуждаются в поминутной корректировке. С другой — возникает резонный вопрос: зачем теперь фюреру дополнительный адъютант, то есть я? Вопрос конечно интерееесный. Надо будет поговорить на эту тему с одним моим тутошним знакомым...
Ретроспектива...
Даже в те далекие и беззаботные времена, когда я еще только начинал планировать свой рейд в прошлое, мне уже было ясно, что один в поле не воин. Сколь угодно информированный путешественник во времени станет игрушкой в чужой игре и будет ликвидирован, как только всерьез перейдет кому-то дорогу. Такова объективная реальность. И благосклонность Гитлера тут ничего не изменит — короля делает свита, увы.
Так что если я не хочу стать жертвой несчастного случая из-за того, что какой-нибудь Борман или Гиммлер взревновал своего дорогого и любимого фюрера к новому фавориту, то мне надо обзаводиться союзниками. МОИМИ союзниками, а не теми мордоворотами из личной охраны Гитлера, которых ко мне приставили. Так что кандидатов в друзья я себе выбирал заранее, причем очень тщательно. Теперь пришло время перейти от теории к практике. А что нужно для того, чтобы расположить к себе нужного тебе человека? Правильно — нужно сделать так, чтобы он (!) был тебе обязан.
Ладно, хватит рассуждать. Отлепляюсь от дерева, которое подпирал всё это время, и решительно направляюсь навстречу, вышедшему из жилого блока, человеку.
— Разрешите обратиться, обергруппенфюрер?
Взгляд. Абсолютно не похожий на, воспламеняющий всё на своем пути, горящий взор фанатика, которым меня окатил Гитлер при первой встрече, но от того не менее страшный. Внимательный, расчетливый, оценивающий... При взгляде в эти холодные светло-голубые глаза, цвета зимнего северного неба, у меня почему-то возникает устойчивая ассоциация со щупальцами осьминога, копающимися в моем мозгу. Представив себе эту картину, с трудом удерживаюсь от нервного смешка.
— Я слушаю, штурмбаннфюрер.
— Мне бы хотелось обсудить кое-какие вопросы... без свидетелей.
Пренебрежительная усмешка.
— Мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на светские беседы с адъютантами.
— Безусловно, поэтому беседа будет сугубо деловой.
Иронично приподнятая бровь и скептическая ухмылка. Если я и заинтересовал этого мастера интриг, то он это очень умело скрывает.
— Обергруппенфюреру, наверняка, известно кто я такой?
— Допустим.
— В таком случае я предлагаю сотрудничество.
Еще одна скептическая усмешка.
— Сотрудничество подразумевает взаимную выгоду. Мне понятно, какую пользу может принести дружба со мной, но вот что получу взамен я?
— Жизнь.
Тонкие брови моего собеседника удивленно взлетают вверх. Ха! Знай наших! Теперь моя очередь снисходительно улыбаться.
— Неужели мало? По-моему, более чем щедрое предложение...
Если я и выбил своего визави из колеи, то очень ненадолго. Буквально через секунду я получил от него долгожданный ответ, произнесенный вполне будничным тоном:
— Что ж, штурмбаннфюрер, я готов обсудить условия сделки более детально.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |