Кукловод. Князь.

Память Бекешева услужливо подсказала, что таки да, имеется. Причем чуть ли ни в каждом уважающем себя селе. Правда паспорта эти разнятся от простой бумажки, с паспортными данными, фото владельца и печатью сельсовета, до вот таких вот книжечек. Конечно с дерматиновым покрытием как-то не задалось, обложка из простого картона. И все же.

Нет, при подготовке к отправке Шейранов конечно же постарался ознакомиться с реалиями этого мира. Но вот в такие мелочи как-то не вдавался. Да и Перегудов не акцентировал внимание. А к чему, если в распоряжении кукловода есть память носителя, который знаком со всеми местными реалиями. Ну а если чего не знает, то тут уж съемочная группа со всем своим удовольствием...

Во всяком случае, все именно так и декларировалось, хотя у Шейранова были все основания полагать, что помощь эта будет весьма избирательной. До прямой подставы конечно не дойдет, но недоговоренностей будет предостаточно. Был у него уже опыт подобного подхода со стороны продюсера. Но с другой стороны, Перегудова можно понять. Ему нужны настоящие, неподдельные эмоции, именно в этом вся соль данного реалити-шоу. И потом, на кону ведь жизнь бандита, который заслужил три вышки. Так что, жалости по отношении к нему у Антона не будет ни грамма. Хм. Ну и у Шейранова в общем-то тоже.

А ничего так, ему в этот раз досталось тело. Бекешев любил понежиться и оттянуться от души на дорогом и пожалуй единственном в этом регионе морском курорте. (В прошлом году он весь сезон провел в том райском уголке, после одного удачного предприятия на большой дороге.) Но с другой стороны, он немало времени проводил в чистом поле. Причем, в лучшем случае передвигался верхом. Так что, с физической подготовкой и выносливостью у него все было в порядке.

Спустившись с холма, Бекешев вышел на дорогу, петляющую между холмами и перелесками в сторону Георгиевска. Эта дорога не была торговым трактом. Тот тянулся с северо-запада и был куда как более накатанным и широким. Здесь же простая полевая дорога, с полоской травы межу колеями. Видать от каких-то вольных поселений, которые отличает полная самостоятельность.

В принципе они бы с радостью променяли бы свою самостоятельность и свободу, на чью-нибудь сильную руку. Но только в том случае, если кто-то возьмется гарантировать им полную безопасность. Можно конечно переселиться поближе к Георгиевску, благо пустующей земли там хватает. Но и тут не все слава Богу. Ведь в этом случае придется платить налоги. А князь натурой берет ровно столько, сколько потребно чтобы заполнить свои закрома и не больше. Реализовывай продукцию, и плати налог звонкой монетой. А где реализовывать-то?

Предложение продовольственного рынка давно и серьезно перекрывает спрос. Продукция крестьян стоит сущие копейки. А что делать, если земли и крестьян в достатке, а ртов которые нужно кормить не так чтобы и много.

Грешно сказать, землицу пашут и урожай жнут на лошадях, хотя в каждом селе найдется пара тройка тракторов и со всем навесным, да комбайн, другой, заботливо поставленные на консервацию в сухом сарае. А все от того, что ГСМ стоит денег, которых у крестьян попросту нет. Вот и живут натуральным хозяйством, при сельском кузнеце и простеньком плуге. Хм. А ведь трактористов-то в тех селах пожалуй уже и нет. Если только старики. Да и те наверное уж позабыли как звучит работающий дизель...

По дороге шагалось легко. Только маленькие облачка пыли взбиваются подошвами сапог. Вроде и май, а успело землю просушить. Дорога то идет в гору, то спускается вниз. Но километры глотаются один за другим с легкостью. Возможно причина еще и в том, что ноша у Бекешева довольно легкая. Вместе с оружием едва ли десять кило получится. А для тренированного тела разбойника это как-то несерьезно. Вот и отмахивает в час километров пять.

А чего собственно говоря тянуть кота за подробности? Одно дело если бы он сам не знал, что ему нужно. Тогда да. Пока путь дорожка, можно обдумать свои будущие планы. Но с планами у него все было в полном порядке, и двигался он очень даже целеустремленно. Вот только пополнит припасы в Георгиевске. Опять же, переночевать в безопасности не помешает. Уж на это-то его скудных средств хватит.

Все же хорошо иметь дело с предусмотрительными типами, к каковым однозначно можно отнести Бекешева. Прошлый носитель, террорист-революционер Шестаков вполне осознанно готовился к спокойной жизни. Бекеш же прекрасно понимал, где и как умрет, или издохнет. Это ему было безразлично, коль скоро он уже будет мертвым. Но вот если случится такая оказия, что ему придется бежать в одних портках, из той же неволи, он сделал три закладки. И до одной из них от Георгиевска около шестидесяти километров.

В каждом тайнике немудреный набор. Рюкзак с вещами, обувкой и консервированными продуктами. Небольшой мешочек с двадцатью золотыми червонцами. А что, две сотни рублей на первое время это ой как немало. Ну и оружие с запасом патронов.

В закладке обязательно дробовик, который в степи вообще первое дело. Хищники могут появиться в самый неожиданный момент. Картечью же работать навскидку куда как проще чем пулей. Причем, даже льву мало не покажется.

Ну и разумеется, более серьезные стволы, против куда более опасного двуногого противника. В двух случаях это были карабины Мосина, в третьем Маузера. Как-то мелькнула мысль заложить автомат или СКС. Но по здравому рассуждению от этой мысли он все же отказался. Автоматические стволы слишком дорого стоят, чтобы вот так зарывать их в землю. И уж тем более если эта закладка в результате и не понадобится.

У журчащего рядом с дорогой ручейка сделал привал и пообедал, чем продюсер послал. Ничего особенного, местная консервированная тушенка. В крупных княжествах имеется консервное производство, как и склады длительного хранения, где периодически производят обновление закладок. К продовольствию вообще отношение серьезное. Горе научило. Ну не выбрасывать же изъятые со складов консервы и сухие пайки. Вот и появляются те на рынке.

М-м-м. А тушенка-то просто объедение. Не то что в слое Шейранова. Там в банки закатывались жилы, обрезь и тому подобный неликвид, который в глотку полезет только с голодухи. Здесь же под слоем жира обнаружились мясные кубики, приготовленные ну очень вкусно.

Прислушался к мыслям Бекешева и обнаружил, что тот потешается над Шейрановым. И было от чего. В связи с тем, что с нехваткой продовольствия здесь вопрос как бы не вставал, и между крестьянами наметилась серьезная такая конкуренция, те вынуждены были брать качеством. В каждой семье были свои рецепты, которые держались в строжайшей тайне. А как иначе-то? При наличии большого выбора, просто так в крестьянский карман копейка не упадет...

Георгиевск встретил его сухим рвом перед которым имелось проволочное заграждение. За ним высокий вал, по склону которого так же проходила колючка. По верху вились перекрытые стрелковые окопы. Видны бетонные глыбы дотов, с темными провалами амбразур. Ничего по настоящему серьезного, чтобы их сковырнуть у нынешних военных формирований не было. Разве только использовать снайперский огонь. Да и то, сомнительно. Достаточно использовать броне-щитки, чтобы избавиться от такой опасности.

На въезде КПП, усиленное огневыми точками из монолитного бетона. Никаких бетонных блоков не было и в помине. На обороноспособности города никто экономить не собирался. Это Ставрополь находится в паре сотен километров отсюда. Георгиевск же стоит в самом предгорье, а у некоторых горских дружин имеются самоходки и танки. Опять же, ставропольская дружина по числу превосходит георгиевскую в разы, вот и приходится делать упор на серьезные укрепления. Вдобавок к этому, на въезде постоянно дежурили два отделения. Вторые городские ворота находятся на противоположной стороне и там картина та же самая.

— Здравствуйте,— поздоровался Бекешев с двумя солдатами и ефрейтором, стоявшими у шлагбаума.

— И тебе не хворать,— ответил ефрейтор, без сомнения старший наряда.— Кто таков? Откуда путь держишь?

— Да так. Человек прохожий, обшит кожей. Скучно дома сидеть, вот и брожу по свету,— протягивая паспорт, ответил Бекешев.

— Сказочник, что ли?— Боднул сердитым взглядом ефрейтор.

— А ты кто такой, чтобы я тебе о себе рассказывал? Я пока ничего не натворил, чтобы ответ держать,— ухмыльнувшись, не без иронии ответил Бекешев.— Твое дело проверить документы, убедиться, что меня нет в розыскных листах, а на мне явных признаков какой заразы, получить пошлину за проход, и отвалить в сторону.

— Типа, самый умный?

— Типа, закон знаю, и лишнего на себя не беру. И тебе не советую. Или напомнить, что Георгиевск в основном на транзите живет?

— Парни, а сдается мне у него лихоманка,— окидывая Бекешева изучающим взглядом, задумчиво произнес ефрейтор.

— О как. В карантин стало быть загребете. Молодца.

— Нужен ты нам был в карантине. Проваливай. В проходе в город отказано

— Плехов, что тут у тебя.

— Да вот товарищ сержант, не глянулся я ефрейтору, и решил он меня в город не пускать,— пожав плечами начал пояснять Бекешев.— Даже лихоманку какую-то заприметил.

— Ну значит, сомнения ты у него вызвал,— без раздумий поддержал своего подчиненного сержант.— А в нашем деле сомнение дело такое... Нам только заразы в городе не хватало. Так что проваливай.

— Не вопрос. Товарищ ефрейтор, позвольте мой паспорт. Ага. Ой беда-то какая. Не повезло вам товарищ ефрейтор. Не подумав вы как-то у заразного документики-то в свои руки приняли. Я-то пойду дальше своей лихоманкой трясти, а вам теперь придется минимум трое суток в карантине провести,— с наигранно расстроенным видом произнес Бекешев, а потом став серьезным закончил,— Или все же согласимся, что ты тут не по делу выеживаешься, и много о себе думаешь. Сержант, я ведь так просто это не оставлю. Оно тебе надо, краснеть из-за какого-то сопляка только что получившего лычки.

— Ну, ты на солидного купца не похож, чтобы из-за тебя краснеть,— почти весело хмыкнув, возразил сержант.

— Согласен. Да только коль скоро речь зашла о заразной болезни, то и действовать вам следует по заведенному регламенту. И гнать меня заразного в поле никак нельзя. А следует определить в карантин, причем вместе с ефрейтором. Знаешь как это называется одним словом? Геморрой.

— Понял Плехов какие порой кадры на дороге встречаются. Ну да ничего, поднаберешься опыта, станешь таких типов на раз распознавать. Принимай от него пошлину, пломбируй ружьишко и пропускай. Пятьдесят копеек с тебя, умник.

— Чего это пятьдесят-то? Пошлина с одиночки десять.

— А это чтобы в следующий раз ты поучтивее со служивыми был.

— Так не я начал.

— Не ты. А я закончил.

— Все сержант, пятьдесят копеек,— выставив перед собой руки в примирительном жесте, дал заднюю Бекешев.

— Вот и ладушки.

Угу. Спорить с сержантом было себе дороже. Уж у этого-то за плечами солидный срок службы и просто так крутить понты он не станет. Да хотя бы задержит до выяснения, как лицо подпадающее под описание какого бандита. Иди потом доказывай, что ты не баран. Уж кто, кто, а Бекешев точно подпадет под одно из описаний да может и не под одно. Даже такая особая примета как вертикальный шрам через правые бровь и щеку, встречается в нескольких ориентировках, он как-то сам видел такие описания.

И на этом КПП точно имеются подобные. Никаких сомнений. Просто уж больно вызывающе себя ведет Бекешев, от того и не укладывается в картину с лиходеем. По идее, после того как его не пустили в город, тот должен бы сдать назад и ретироваться. А этот продолжает переть бульдозером, что совсем никуда не годится в случае с бандитом за которого назначена награда.

Уладив все свои дела на КПП, Бекеш наконец прошел в город. Смешно сказать, но здесь он впервые. В окрестных деревнях бывал, а вот в городе как-то не сподобился. Да и ни к чему ему было, сюда наведываться. Был в Кропоткине, потому как родом из тех мест. В Ставрополе, куда отправился наемником вместе с торговым караваном. Там же собственно и свернул на кривую дорожку. В Баксане, где сбывал награбленное, и отдыхал после трудов тяжких. Ну и дважды побывал в Каспийске, отправляясь отдыхать на морское побережье. Вообще-то не так чтобы и мало, если учесть что на весь юг России живых всего-то девять городов. Так что, с Георгиевском получается он больше половины объездил.

Вот сел, тех да, предостаточно. Конечно гораздо меньше чем в былые времена, когда от одного до другого два шага, но все равно их куда как больше чем городов. Да и основное население сейчас составляют именно крестьяне. Потому как после ядерной зимы, люди потянулись к земле, которая могла прокормить и их и детей. Ремесла возникали все больше как сопутствующие занятия.

Какое-никакое производство так и вовсе началось можно сказать недавно. Да и то, его совсем немного. В Ростове поставили на поток производство косилок, комбайнов, молотилок, зернодробилок, мельниц. И все на конной тяге. Производительность у них конечно смех сквозь слезы. Но с другой стороны, не в ручную, и то радость. Насчет дороговизны ГСМ для крестьян уже говорилось, и ничего смешного тут нет.

В этом слое развала Союза не приключилось, а потому и крестьяне не прочувствовали ГСМного беспредела. Шейранов помнил как душили колхозы в девяностые. Когда нефтепродукты поставлялись по грабительским ценам, а крестьянская продукция стоила сущие копейки. Колхозники только посеяли зерно, а уже половину будущего урожая должны были отдать за поставленное топливо. А ведь еще и налоги, и зарплата, и неурожай может случиться. Конечно и воры начальники вносили свою лепту. Но вопреки расхожему мнению, они только и того, что вносили личный вклад.

Так что, ничего удивительного, что крестьяне предпочли стальному коню, самого что ни на есть живого. Да и колхозы претерпели серьезные изменения. В условиях когда над твоей головой не висит государственная машина, указывая как тебе жить, ты не станешь трудиться за себя и за того парня.

Хочешь трудиться в коллективном хозяйстве, трудись, и никак иначе. Как говорится — от каждого по способностям, каждому по труду. Любишь бить баклуши и пить горькую, прощевай. Причем в прямом смысле этого слова. Выгонят вон из села. Потому как лодырь он лодырь во всем. Такую безответственную личность и в караул ставить боязно. Возьмет уснет в уголку, а через то большая беда придет.

Причем большинство подобных типов не приживаются и в селах где процветает частная собственность. С одной стороны, получается как бы у них всяк сам себе хозяин. Хочется тебе вскапывать шесть соток огорода и жить на одной картошке. Да ради бога. Но дом будь добр содержи в порядке, никаких лачуг или покосившихся плетней народ не потерпит. Налог в сельскую казну уплати, и не греши. Да оружием себя и домочадцев обеспечь.

В каждом селе свои отряды самообороны, и оружием пользоваться должны уметь все. Случись надобность, женщины не только раненых обихаживают, но еще и являются резервом последней очереди, после подростков мальчиков. А иначе здесь не выжить. Не захочешь отстаивать свою свободу с оружием в руках, будешь батрачить на какого гордого горца, который только того и умеет, что воевать да грабить. Но зато как умеет, зар-раза. Любо дорого.