Вестница

— Ира? Это женское имя.

— В переводе с латыни это значит "гнев", — пояснил Ира.

— Гнев звучит куда лучше. Во всяком случае, применительно к ва... к тебе, — заметила я, пытаясь расслабиться. Более странного знакомства со мной никогда не случалось.

— Зови меня так, как тебе удобно.

— А в чем будет выражаться твое наставничество? Научишь управляться с этими, как ты выразился, видениями? — предположила я.

— Всё верно, — Гнев кивнул, на его лице отразилось приятное удивление. Ну да, он, наверное, успел решить, что я слабоумная, а тут раз — и просто небывалая вспышка умственной активности. Впрочем, мне в сложившейся ситуации вполне простительна некоторая заторможенность.

— У меня столько вопросов, — призналась я, не зная, с чего начать. Хотелось знать суть и причины происходящего, отведенную мне роль, значение видений, планы и методы новоиспеченного наставника... хотелось быть в курсе, если не вообще, то хотя бы отчасти.

— Но ты не готова их задавать, а я не готов отвечать, — заметил мужчина, вернув лицу прежнее задумчиво-отрешенное выражение.

— И что делать?

— Уже поздно, так что самое лучшее — лечь спать, — как-то слишком буднично заключил Гнев.

Я растерянно уставилась на своего странного гостя.

— Мне пора уходить, — сообщил он, поднимаясь со своего места, — У нас ещё будет время поговорить.

— Когда?

— Дня через три, — вопреки моим опасениям, Ира не стал скрывать времени своего возвращения, — Подумай о тех вопросах, которые хотела бы задать. Выбери парочку особенно важных — их и обсудим.

Я кивнула, не в силах что-либо добавить или возразить. Сила у того, кто владеет информацией, из нас двоих этим кем-то был Гнев.

Провожая гостя, я чувствовала себя недавно восставшим зомби — вроде что-то делаю, вроде соображаю, но понять, что происходит, не могу, как ни стараюсь. А Ира будто не видел моего замешательства, вежливо попрощался и ушел.

Из омута незнакомых прежде ощущений меня вырвал телефонный звонок. Криста втолковывала что-то о субботних утренних парах в институте, я искренне пыталась слушать, но сознание продолжали оккупировать мысли о недавнем визите.

— Крис, — я прервала подругу на полуслове.

— Чего? — кажется, она удивилась тому, что я прерываю её монолог.

— Скажи: Ира не желает тебе зла, он и, правда, твой наставник, — попросила я, не боясь, что моя просьба покажется странной.

Возникла напряженная пауза.

— Тогда, в ванной я подумала, что это просто пьяная выходка, но теперь... ты не кажешься пьяной, — призналась Крис, нарушив затянувшуюся тишину, — Что это за Ира, да ещё и "он"?

— Умоляю, выполни просьбу. Это важно, — я не могла объяснить Кристе то, чего и сама не понимала.

— Ира не хочет зла, он твой наставник, — немного переврав, повторила Крис.

Моё нутро отнеслось к озвученному утверждению с совершенно очевидной благосклонностью — мол, да, всё это правда, чистейшая правда. Я облегченно вздохнула, но уже в следующее мгновение напряглась, осознав, что во всем, что, так или иначе, касается незнакомца, мне совершенно не на кого положиться. По всему выходило, что мой внутренний знаток истины — единственная надежда не сойти с ума в попытках не спятить. Такая вот абракадабра.

— Теперь ты объяснишь мне, что это за Ира? — рассерженно поинтересовалась Криста.

— Как-нибудь потом, — отмахнулась я, наслаждаясь временным спокойствием, — Спасибо, что предупредила. Увидимся на парах.

Я положила трубку прежде, чем Криста успела что-нибудь возразить. Проблемы следует решать по мере их поступления. У меня три дня на то, чтобы определиться, о чем я хотела бы спросить своего наставника. Кроме заморочек с Ирой, остается невыполненной просьба Макса: эксклюзивная информация с его телефона до сих пор никуда не просочилась, но он отчего-то не желает прекращать поиски. Завтра в институте побеседую с основным подозреваемым.

Наравне с напряжением я чувствовала приятное волнение — мне чудилось, что началась совсем другая жизнь, будто галлюцинации и появление незнакомца — переломный, судьбоносный момент. Почти вся ночь ушла на размышления, и ни одна из последующих попыток уснуть так и не увенчалась успехом.

Глава 4:

На улице царствовал утренний холод, от него у меня внутри будто что-то копошилось. К весьма специфическим утренним ощущениям примешивались вполне ожидаемые последствия бессонной ночи — усталость и головная боль. Чихая и матерясь, я в гордом одиночестве плелась в сторону института: Крис не ответила на мой звонок, видимо, обиделась на вчерашнее. Я искренне надеялась, что она скоро отойдет и без лишних вопросов простит меня за все последние выходки.

У дверей в здание ВУЗа толпились курящие студенты, они плевались, ёжились от холода в не по погоде легких куртках и обсуждали злобных лекторов, согласившихся вести свои занятия такую рань, да ещё и в выходной. Похолодание и всеобщая озлобленность казались мне символичными, будто мир таким странным образом приветствует новую меня — такую всю из себя психованную, с видениями и странными знакомыми, типа обаятельных бабников и брутальных мужчин с женскими именами.

Батареи не грели, так что в аудитории стоял легкий комнатный морозец. Криста сидела на заднем ряду в объятиях Макса. Похоже, совместная ночевка с возлюбленной привела беднягу музыканта на уже прослушанную когда-то лекцию второго курса. Впрочем, блаженное выражение его лица свидетельствовало о совершенно очевидном отсутствии сожалений. Пробираясь к сладкой парочке, я пыталась придумать какое-нибудь не очень информативное извинение.

— О! Алька! Мой вам искренний бонжур, — завидев меня, просиял Макс.

— Доброе, — ответила я, следя за реакцией Крис. Та обернулась и одарила меня вполне дружеской улыбкой.

— Я тебе звонила, — осторожно сообщила я.

— Прости, телефон дома оставила, — ответила Крис, как ни в чем не бывало, — Хреново выглядишь. Просто Хиросима после бомбежки.

— Без тебя знаю, — проворчала я, чувствуя, как с души падает увесистый такой валун. Криста не обижается! Приятно, когда новый день начинается с хороших новостей. Что до внешнего вида — то неказистый пучок на голове и темная подводка на глазах делают свое черное дело: я привлекаю максимум внимания к своему дурному самочувствию. Боевой раскрас был рассчитан в первую очередь на навязчивых поклонников, во вторую — на парня, подозреваемого в краже Максиного телефона, и только в третью на всех остальных. Что до подозреваемого, то я должна была выглядеть в достаточной степени замученной, чтобы не было сомнений в возможности моего внезапного озверения, на случай, если что-то пойдет не так.

Лекция оказалась скучнейшая, впрочем, как обычно. Крис с Максом были полностью поглощены друг другом, так что пришлось довольствоваться тетрисом и музыкой. Старенький профессор стоически сносил наше откровенное пренебрежение плодами его трудов. Кто бы что ни говорил, но математик — знатный мужик, без лишних заскоков. Он верит в силу цифр и в то, что студентам виднее, что из материала стоит усваивать, а что нет.

К концу второго часа меня неминуемо клонило в сон, сказалась бессонная ночь, до конца не отпустившая простуда и нервное напряжение последних дней. Я с трудом представляла себя в роли грозной разоблачительницы — сил не было даже на то, чтобы держать глаза открытыми, что уж говорить о выяснении отношений с первокурсником. Но и откладывать дальше никак нельзя. После завершения лекции я наскоро попрощалась с Кристой и Максом, желая выловить подозреваемого до того, как он смоется из института по своим делам.

Коридоры ВУЗа были полны сонных растревоженных учебой студентов, я лавировала между людьми, старательно вглядываясь в лица. Во время болезни мне удалось связаться со знакомой из деканата и добыть фото будущей жертвы моего расследования — парень оказался примечательный, я не боялась его проглядеть.

Психолог по имени Миша обнаружился у кофе-машины на втором этаже, он стоял, сосредоточенно изучая скудное меню автомата. Парень был явно с похмелья, его лицо так и просило кирпича или водки.

— Привет, — поздоровалась я.

Миша повернулся, окинул меня презрительным взглядом и отвернулся обратно к машине с напитками.

— Алё, я к тебе обращаюсь, — чтобы вновь обратить на себя внимание, мне пришлось помахать пятерней перед его лицом.

— Чего надо? — проворчал парень, развернувшись ко мне всем своим внушительным корпусом. Вообще, Михаил мало походил на первокурсника. Зря я не глянула, сколько ему лет, по виду не меньше двадцати — не все же поступают в институт, как я, сразу после школы, кое-кто делает это после армии.

Собственная самоуверенность показалась мне до смешного наивной, но отступать от задуманного — не в моих правилах.

— Есть разговор, — сообщила я, меняя гнев на милость и стараясь выглядеть дружелюбно.

Казалось, парень взбешен одним только моим присутствием, его большие мутно-синие глаза смотрели на меня с хмельным раздражением. Я с ужасом поняла, что дело не в похмелье, он до сих пор нетрезв. Зачем же в таком состоянии появляться в институте?

— Так чего надо? — повторил Миша, обнаружив странную для психолога быдловатость. Как он вообще оказался в институте? Ему же самое место в ПТУ! Коридор был полон людей, но мне всё равно было как-то не по себе.

— Хотела узнать по поводу краж сотовых телефонов, — призналась я, взяв себя в руки, — Ты в них случаем не участвовал?

Миша так и обомлел от моей откровенной наглости. Я и сама, честно говоря, удивилась, что решилась на этот разговор, даже несмотря на неожиданное поведение "подозреваемого".

— Офигела? — прогремел Миша, тараща на меня округлившиеся от удивления и злости глаза.

Я никак не ожидала, что он окажется таким свирепым. Парень был не на шутку разъярен, разве что слюной не брызгал. В мое сознание просочилась запоздалая мысль о возможном рукоприкладстве, я напрочь забыла, что есть мужчины способные поднять руку на женщину, более того — способные сделать это публично. Зрителей, кстати говоря, хватало. Студентов привлекла внезапная несдержанность моего собеседника, они останавливались, с интересом разглядывая нашу странную парочку.

Парень, наконец, не выдержал моего упрямого взгляда и залепил неловкую, но увесистую оплеуху. Я хотела увернуться, но с непривычки сумела лишь слегка смазать нанесенный удар. Щеку обожгло, и на глаза выступили слезы, правда, выброс адреналина тут же свел на нет все болевые ощущения, оставив лишь сырость на лице и глубокое недоумение.

Я как раз прикидывала, как лучше всего справиться с будущим синяком, когда мне на выручку бросились сразу трое. Первым рядом с моим обидчиком оказался Макс. Славке с Даней оставалось лишь наблюдать за тем, как разгневанный биолог бьет морду рослому первокурснику за лучшую подругу своей девушки. Никогда не рассматривала Макса с точки зрения мужской привлекательности, к парням Кристы я всегда относилась как-то по-родственному, но на этот раз я была вынуждена изменить своим принципам — в драке парень смотрелся восхитительно: подвижный, сильный и грациозный он походил на слегка исхудавшего греческого атлета. Судя по лицам собравшихся, его красота и умение махать кулаками не остались недооцененными.

Ко мне подоспела первая помощь в лице Кристы. Она была бледной и нахохлившейся, создавалось впечатление, что если бы не Макс, она сама бросилась бы на бедного первокурсника и задрала бы его насмерть, не жалея ногтей и дорогого маникюра. Впрочем, виновник уже успел получить по заслугам. Макс как раз прекратил его дубасить. Мы с Крис наблюдали, как после непродолжительной матерной тирады, он потащил поверженного противника в сторону лестницы, заодно уведя за собой большую часть любопытствующей публики.

— Меня прямо гордость разбирает, — призналась я, ощупывая левую щеку, — Не ожидала от Макса такой прыти.

— Он вообще не дурак подраться, — заметила Крис, почти машинально поглаживая меня по голове.

— И лишить меня заслуженных лавров, — одарив меня взволнованным взглядом, заявил Лис, хоть я и сомневалась, что он мог причинить хоть какой-то вред пьяному Мише. И всё-таки, кроме неподдельного сочувствия, в глазах Лиса читалось искреннее сожаление о так и не случившемся участии в расправе. Третий претендент на роль моего спасителя куда-то исчез, видимо, ушел вместе с толпой Максиных фанатов. И правильно, сейчас мне меньше всего требовалось его участие. Горе-мачо Данила даже не догадывался, что является одним из главных действующих лиц того злополучного видео, из-за которого я ввязалась во все это сомнительное предприятие.

— Можно нескромный вопрос? — Славка выглядел по-настоящему заинтересованным.

— Валяй, — разрешила я, почувствовав давно забытый азарт. Мы с Лисом любили дружеские перепалки и продолжительные дискуссии на отвлеченные темы (вроде инопланетян и почкования), частой забавой служили разговоры, в которых мы стремились перещеголять друг друга по части интересных оборотов и оригинальных ругательств. Хорошее было время.

— Что ты такого сказала, что этот парень опустился до битья твоего непривычно накрашенного лица?

— Обвинила его в краже телефонов, — честно призналась я, чем удивила не только Славку, но и не на шутку встревоженную Крис.

— А доказательства? — уточнил Лис, мгновенно растеряв всю свою веселость.

— Кажется, только лжесвидетельства, — пожала плечами я, начиная ощущать тикающую боль в щеке. Адреналин рассосался, и намечающийся синяк решил продемонстрировать свою всё возрастающую силу.

— Надо лед приложить, — запоздало спохватилась Крис.

— Бесполезно, — Славка протянул ко мне руку, желая коснуться поврежденной щеки. Я инстинктивно отшатнулась. Парень смутился, мы с Крис тоже испытали некоторую неловкость: было в Славкиной попытке до меня дотронуться что-то интимное.

Внезапно наступившее молчание нарушил подбежавший к нам Макс.

— Ты в норме? — выпалил он на одном дыхании, бесцеремонно ворочая моей головой с целью рассмотреть ушиб.

— Отныне ты мой герой! — даже не пытаясь выйти из роли жертвы, заявила я.

— Не думай, что легко отделалась, — грозно предупредил Макс, — Тебе светит беседа на тему парней, с которыми не следует не то, что дружить, но даже заговаривать!

Пока Макс вел меня по коридору, читая нотации, Лис успел распрощаться и слинять. Я с удивлением обнаружила, что мне хотелось, чтобы он остался.

* * *

Наутро боевая травма расцвела пышным цветом: теперь к кругам под глазами и небрежной прическе прибавилось малиново-синее пятно в пол лица. У народа весна в разгаре, а я похожа на ведьму, не добитую во времена инквизиции.

Мы с Крис завтракали в студенческом кафе, ведя ленивую беседу на тему поиска новых путей решения проблемы с Максиным телефоном. Крис, не подозревающая о видео, настаивала на прекращении всяких дел и поражалась моему упрямому сопротивлению. Её можно было понять — я с самого начала не хотела браться за поиски, а теперь вдруг такая безоглядная прыть. В целом ситуация оставалась патовой: я всё ещё не определилась с вопросами к Ире и ни на шаг не продвинулась в деле с телефоном. Знание точного дня возвращения Гнева делало мою жизнь чуть спокойнее, но полного душевного равновесия не возвращало. К тому же не за горами был приезд отца, с которым придется объясняться за до сих пор не прибранную квартиру и красующийся на моей щеке синяк. Насколько проще стала бы моя жизнь, будь я парнем: бардак списали бы на врожденную безответственность, а синяк — на обычную институтскую драку.