Уши не трогать!

В глазах толстощёкого управителя блеснуло уважение, голос прозвучал неожиданно учтиво:

— Его Величество Георганус просили что-нибудь сообщить нам? Может быть, они изволили дать распоряжения касательно вашей персоны?

Я задумалась, такой поворот разговора — уже победа. Жизнь определённо налаживается!

— Он просил принять меня по высшему разряду. И, по возможности, отправить домой.

— Домой?

— В будущее, — уточнила я.

— Ах да... — протянул Шердом, откидываясь на спинку кресла. — Я мог бы отправить тебя в будущее, это несложно. Вот только в твоей истории есть пара нестыковок. Род Севергов, мягко говоря, не дружит с Вистингами.

— Это сейчас! Но потом, через несколько столетий, ваши правители помирятся. Так бывает, уж поверьте.

— Допустим... — маг скосил взгляд на управителя. — А ещё... переход, о котором ты говоришь, возможен только между родственниками. Кровь за кровь.

Эльф в светло-зелёном камзоле кивнул с самой серьёзной миной. А я задрала рукав кофточки и продемонстрировала служителям Его Величества запястье.

— Перед тем, как вызвать короля, Грегор порезал мне руку и влил в рану собственной крови, — важно пояснила я. Эльфы могут строить из себя скептиков, но против фактов не попрёшь.

— Вот как? — оживился Шердом. — Дай-ка посмотреть.

Он довольно грубо перехватил запястье, с интересом уставился на ровную, абсолютно гладкую кожу. Я чуть с кресла не упала:

— А где?..

— Что и требовалось доказать, — вздохнул управитель.

— Подождите! Несколько минут назад порез был!

— Правда? — изумление в голосе Шердома прозвучало как-то неестественно.

Я выдернула руку из крепкого капкана пальцев, мозг судорожно пытался проанализировать случившееся, но его перебил управитель:

— Итак, что мы имеем? В спальне короля обнаружена человеческая самка самого распутного вида. И она утверждает, что явилась из будущего в качестве замены Георганусу. В целом, легенда здравая, но тот, кто её составлял, не потрудился обеспечить самку доказательствами. Кто из врагов короля может быть настолько глуп?

— Дело может обстоять гораздо проще, — перебил Шердом. — Самка может действительно принадлежать королю.

— Нет! — взвизгнул толстощёкий эльф. — Наш король никогда бы не пошел на такую низость! Это немыслимо!

Шердом заявил со смешком:

— В этой жизни возможно всё. Один мой знакомый маг вывел недавно интересную закономерность: ненависть и любовь ходят рука об руку, и если мы яростно ненавидим какое-то явление или предмет, значит, подсознательно хотим им обладать.

— Чего? — не понял управитель.

Эльф в чёрном ответил подчёркнуто терпеливо:

— Открыто Георганус высказывается против разведения и содержания людей, и особенно осуждает связи между эльфами и людьми. Но потаённо... — он кивнул на меня и стих. Я почувствовала себя мебелью.

— Ересь! — вскрикнул толстощёкий.

— Тише, — отозвался Шердом. — Я не утверждаю, я предполагаю... К тому же, Георганус вполне мог впечатлиться этой самочкой, глянь какая хорошенькая.

И хотя комплимент Шердома пролился бальзамом на моё испуганное сердечко, я взбрыкнула:

— Прекратите! Я говорю правду! Шердом, вы ведь маг?

— Я не просто маг, я — верховный маг королевства Севера, — расплылся чёрный.

— Отлично! Значит, вы можете связаться с Георганусом и узнать, что я не вру!

Не знаю почему, но я была уверена, что Шердом действительно может. К счастью, отпираться чёрный не стал.

— Могу. Но не буду.

— Почему? Шердом, вы понимаете, что ваш король в другом мире, в другом времени?

— Как раз в этом я сильно сомневаюсь, Лёлечка. Его Величество могли отправиться куда угодно и никого не предупредить. Такое и раньше случалось.

Управитель важно кивнул, будто без его подтверждения слова мага не имеют силы. Я нашлась довольно быстро:

— А если ему плохо? Если ему грозит опасность? Если ему не нравится мой мир?

— Твой мир? — ухмыльнулся Шердом. — Какое скромное заявление. — И продолжил абсолютно серьёзным тоном: — Если королю понадобится моя помощь, он со мной свяжется. Видишь ли, король обладает некоторыми магическими способностями.

— Но...

— Хватит!

Управитель резко поднялся, несколько раз прошелся по комнате.

— Что будем делать с самкой, Шердом? Казним?

— Нет, — ответил маг. Я хотела крикнуть то же самое, но не успела. — Зачем казнить такую хорошенькую, воспитанную самочку?

— А что тогда?

Шердом глубоко вздохнул, отчего его лицо стало совершенно умиротворённым. Отозвался едва слышно:

— Есть у меня одна идея...

— Что вы имеете в виду?.. — начала было я, но Шердом повёл рукой и мир исчез, его место заняла абсолютная, беспроглядная чернота.

Глава 4

Голос донёсся, будто из другой галактики:

— Эй... Просыпайся...

За звуком последовал лёгкий шлепок по щеке.

— А? — проворчала я, отчаянно пытаясь разодрать слипшиеся веки. Первые несколько секунд картинка была нечёткой, смазанной, после всё-таки смогла различить зависшее надо мной лицо.

Девушка. Кожа гладкая, глаза светло-серые, реснички светлые, губки бледные. Волосы скрыты под белым чепчиком, а по бокам торчат острые ушки. Ничего примечательного. Кроме ушек, конечно.

— Где я?..

— Цыц! — прикрикнула девица.

Вскользь оценила её платье — ничего особенного. Простое, блеклое, местами в пятнах. По видимому служанка, но зато гонору... Оглядевшись, обнаружила, что нахожусь в небольшой светлой спаленке, такой же невзрачной, как и эта девица.

Служанка будто почувствовала мою неприязнь, с неимоверной наглостью сдёрнула одеяло. По коже побежали мурашки:

— Я что, голая? Но почему?..

Моё возмущение потонуло в злобном рыке:

— Тварь! Мразь! Шлюха!

— Я?

Вместо ответа в лицо прилетела тряпка.

— У тебя ровно час! Одевайся! За ширмой ванна, если ты, конечно, знаешь значение слова "мыться". И учти: если хозяину с тобой не понравится, отправишься в общий барак!

— Погоди!

Но девица вылетела из комнаты, как пробка из подогретой бутылки шампанского. Здорово! Просто отлично!

Брошенная мне тряпка оказалась платьем из лёгкой ткани, сильно напоминающей шифон. Даже без примерки ясно: в таком дальше собственной спальни показываться нельзя, в купальнике я бы выглядела намного скромнее.

И тут меня будто током ударило. Я — в рабстве! Вместо того чтобы помочь, Шердом и управитель продали меня какому-то богачу. Как вещь, как... как...

Ужас происходящего осознала не сразу, зато когда поняла, сердце заколотилось бешено, лоб в мгновенье покрылся испариной, ноги отказались повиноваться. Я осторожно легла на кровать, прикрылась прозрачным кусочком материи. Что делать?

"Если хозяину с тобой не понравится... — прозвучал в голове звенящий голосок, — отправишься в общий барак!"

Чёрт, это что же получается?

Я ничего не знаю об этом мире, могу только предполагать. Если под кроватью короля обитает ночной горшок, значит здесь нет канализации. Если эльфийский спецназ орудует мечами, то огнестрельного оружия тоже нет. Одежда эльфов намекает на отсутствие текстильной промышленности. Ещё тут в ходу рабство. Значит, этот мир, в лучшем случае, похож на дремучее средневековье. И как же выглядит средневековый "барак"? Мама дорогая!

На миг представила себя — милую, красивую, хрупкую — в окружении грязных вонючих оборванцев и чуть не заплакала.

Подняться с кровати оказалось очень непросто — ноги сводит, по телу нервная дрожь. Осторожно приблизилась к единственному окну. Высоко. Этаж третий, не меньше. Из окна виден огромный, идеально ровный газон, за ним начинается полоса невысоких деревьев — сад. И над всем этим великолепием полыхает кроваво-красный закат.

Память услужливо напомнила слова Шердома: "Нет ничего позорнее, чем связь эльфа и человека". И на душе стало ещё гаже. Я в западне, в руках богатого эльфа-извращенца. А если следовать логике Шердома до конца, мой "хозяин" не просто извращенец, а скотоложец, по местным меркам.

Что делать? Боюсь, есть только один выход.

Для начала попыталась унять нервную дрожь и отыскать ванну, о которой говорила служанка. Но то, что обнаружилось за ширмой, ванной назвать язык не повернётся — деревянная лохань, похожая на больной тазик с мутной, едва тёплой водой. Показалось, в этой воде уже кто-то вымылся, и не раз. Пересилить собственную брезгливость оказалось сложно, но я смогла.

Закончив водные процедуры, примерила приготовленное для меня платье. Ткань просвечивает нещадно, правда в нужных местах имеется дополнительная подкладка, но всё равно чувствую себя голой. Ещё и этот разрез... до бедра. Единственный плюс платья в том, что оно розовое.

Рядом с кроватью нашла пару тряпичных туфель а-ля пуанты. На проверку обувь оказалась очень удобной, и на ногах неплохо смотрится. А вот отыскать зеркальце и гребень оказалось непросто.

О том, чтобы сделать приличную причёску и мечтать нельзя, пришлось импровизировать, но это полбеды. Настоящая беда в полном отсутствии косметики, неужели эльфы настолько отсталый народ? Тут же вспомнилась королева, на лице которой не было даже тени макияжа, может поэтому эльфийки такие злобные?

Ай-яй-яй, во что же я вляпалась?!

Если рассуждать логически, у меня есть все шансы вернуться домой. Сейчас родители в Англии: фирма отца осваивает новый рынок, его присутствие необходимо, а мама поехала за компанию, по магазинам погулять и проветриться. Но однажды они вернутся, и меня всё-таки хватятся. Отец — человек проницательный, сразу на Машку выйдет. А там и до Грегора с Георганусом недалеко... Дальше — дело техники, а техника у нас на высоте, паяльники работают как надо. Значит моя задача — просто переждать это время. Выжить. И нужно для этого всего ничего: быть послушной, хорошей девочкой. Ну и кое-что... перетерпеть. В моём мире подобные союзы — обыденность. Если тысячи девушек легко отдаются жирным, вонючим извращенцам, значит и я смогу. На войне все средства хороши.

Дверь распахнулась без стука. На пороге возникла всё та же бледная служанка, презрительно скривила губы:

— Пойдём. Хозяин уже ждёт.

Сделать шаг навстречу новой реальности оказалось гораздо сложнее, чем рассуждать о нём — коленки предательски дрожали, сердце превратилось в кусок льда.

Служанка деловито вышагивала впереди, то и дело оглядывалась. Миновав довольно короткий коридор, мы оказались на парадной лестнице. В том, что она именно парадная, главная, я ни капли не сомневалась: огромная, ступени из белого мрамора, перилла блестят золотом. Если постелить здесь красную дорожку, то без стеснения можно запускать всю звёздно-голливудскую тусовку. Но это, как оказалось, цветочки.

Очутившись в просторном холле, я чуть не упала от восторга. Такой роскоши мог бы позавидовать любой олигарх. Пол, как и лестница, из белого, похоже цельного, мрамора. Потолок покрыт бесконечным узором из золотых завитков, его подпирают восемь белоснежных колонн. На стенах тоже золотые элементы, но они блекнут рядом с портретами в тяжелых, усыпанных драгоценными камнями, рамах. В центре холла поразительной красоты фонтан. Здесь только музыки не хватает, и неподвижных лакеев по углам.

— Чего встала? — прошипела служанка, но сделала это на порядок тише, чем раньше. Видимо, присутствие хозяина пыл усмиряет.

Я на мгновенье зажмурилась, попыталась вообразить...

Здесь должен обитать высокий, худощавый аристократ с синими глазами и великолепными манерами. Галантный и до чёртиков благородный. Он не посмеет меня обидеть. Но даже если хозяин особняка настоящий урод — стерплю. Лучше быть рабыней в роскоши, чем в той же рабыней, но уже в бараке.

И всё-таки он должен, просто обязан быть красавцем! Иначе и быть не может.

— Чего встала, спрашиваю?!

Служанка схватила за руку, и с силой, несвойственной нормальным девушкам, проволокла меня несколько метров. Отпустила, когда мы упёрлись в тяжёлую резную дверь. Она толкнула дверь без особого почтения, скомандовала:

— Заходи.

Мысленно перекрестившись, я перешагнула порог и онемела.

Небольшой уютный кабинет выполнен в лучших традициях английской классики: светлые стены, массивные шкафы тёмного дерева до отказа забитые книгами, небольшой камин, закрытый витиеватой кованой решеткой. На каминной полке часы, несколько статуэток искусной работы. Письменный стол — просто шедевр эстетики, увидев такой даже лентяй искренне захочет поработать, рядом — небольшой диванчик. Окна закрыты тяжелыми, тёмно-бордовыми гардинами, свет дают несколько тусклых ламп, спрятанных за старинными плафонами.

И посреди этого музея стоит лысый, обрюзглый мужик в отвратительном сером камзоле и смотрит на меня с такой ухмылкой, что впору лезть в петлю. Под взглядом масляных глазок, моя уверенность отступила.

Эльф протянул руку, сказал с хрипотцой:

— Иди ко мне, деточка.

Замерла. Ноги будто приклеились к полу. Не видела, но почувствовала, как захлопнулась дверь кабинета. Послышался отвратительный лязг — снаружи повернули ключ, перекрыли единственный путь к бегству.

Хозяина моя нерешительность не обрадовала: брови сошлись на переносице, взгляд утратил маслянистость, стал злобным.

— Иди сюда, — прошипел он.

Только без паники! Без паники!!! Это всего лишь жирный, богатый эльф, ничего больше! Нужно попробовать завязать беседу, расположить к себе, вызвать симпатию. Может быть, разговор отсрочит более близкое знакомство.

— Здравствуйте, — пискнула я. — У вас очень красивый дом.

— Иди сюда!

Ясно. Беседовать толстяк не собирается. Конечно, я ведь рабыня, мебель. Нужно подчиниться, просто выполнять его желанья.

Я проковыляла несколько шагов, когда расстояние стало критически-опасным — снова встала. Новых приказов не последовало: эльф, с несвойственной толстякам прытью, подскочил, ухватил за руку и поволок в сторону, к пугающей громадине дивана.

Никаких комплиментов, никаких прелюдий, только потные объятья и зловонное дыхание. Я в мановение ока очутилась на злополучном диванчике, сверху навалилась тяжелая туша. Это оказалось куда противнее, чем предполагала. К горлу подкатила тошнота, я напрочь забыла об угрозе переселения в барак, обо всё забыла! Выпалила:

— Нет!

Но эльф не услышал, вернее не пожелал услышать.

Тонкая ткань не может оградить от горячих, торопливых пальцев, которые стремятся не приласкать, а пощупать всё до чего дотянутся. Они не знают стеснения, нагло елозят по телу.

— Нет! — взмолилась я.

Ответом стало похотливое хрюканье, потная ладонь легла на грудь, сдавила. В тот же миг колено толстого эльфа попыталось раздвинуть мои ноги, но я сжалась, хоть и поняла — долго сопротивляться не смогу, хозяин гораздо сильнее. Тело эльфа затряслось, из горла вырвалось хрюканье. Я не сразу сообразила, что это смех.

— Пусти меня!

— Тихо! — рыкнул хозяин, от возбуждения голос совсем охрип.

Пальцы эльфа нащупали злополучный разрез платья, коснулись обнаженной кожи. Минуя моё сопротивление, устремились туда, где границ приличия уже не существует. Я взвыла, попыталась извернуться и оттолкнуть. Непростительная ошибка — чем активнее сопротивляюсь, тем настырнее становится эльф. Нужно было прикинуться бревном.