Повесть вторая. Tendjou suna no aoi oshiro

— Не смей меня утешать! — прорычала я, но подруга, уже привыкшая к вспышкам моего гнева, не обратила на мой тон никакого внимания. — Если я не могу ничего найти в течение этого года, значит, шансы на успех в следующем и того меньше! Черт возьми!..

— Тогда тебе надо все-таки успокоиться и подумать логически, — не оставляла попыток она. — Ты спрашивала ученых и жрецов... а если спросить магов?

— Ты же сама говорила, что в этом мире нет магов, — возразила я. — Или они внезапно появились за последний год?

— Я говорила, что маги — явление столь же редкое, как и переселенцы из других миров, — ответила Антуанета. — Но сейчас такой маг есть. Это герцогиня дю Лерро, личность достаточно таинственная и странная, но, думаю, она не откажет тебе в просьбе...

— Ее, случаем, не Хельга зовут? — хмыкнула я.

— Сейчас герцогинь дю Лерро вообще-то две: Хельгой зовут сестру герцога Илларио, вторая — его жена Эсперанса, жрица Фрейи, она тоже может помочь.

— Значит, я должна нанести им визит вежливости, ведь я почти год как знакома с сыном герцога, — подытожила я, оторвавшись от стекла, на котором не осталось следа от моего прикосновения.

— Постой, Канамэ, тебе нужно хоть немного отдохнуть!

— У меня нет времени, — отрезала я.

— Так ты ничего не добьешься, а лишь окончательно истощишь свои силы!

— Аннет, ты прекрасно знаешь, почему я так тороплюсь, — остановившись, тихо ответила я. — Мне до смерти надоело, что все окрестные твари пытаются сделать из меня омлет под соусом из простых свидетелей. Хватит, Аннет! Ты уже забыла, как едва не отправилась в Хель на постоянное место жительства? Я этого никогда не забуду! И ждать, пока Скади начнет меня убивать, я тоже не собираюсь...

— Ох, Канамэ, ты как всегда упряма... Кошка, гуляющая сама по себе, — вздохнула она.

На дворе стояла зима. Необычайно холодная и снежная для этих мест — такая, какую я люблю. Особняки в квартале аристократии были похожи на праздничное рождественское печенье, покрытое сахарной глазурью. Тихо падал снег крупными хлопьями, а воздух был так холоден, что становилось трудно дышать. Особняк герцогов дю Лерро назывался Шатобре и поражал холодной мрачностью английской готики, удивительно точно гармонируя с пятнистым серо-свинцовым небом.

— Добро пожаловать, — с поклоном пропустил меня в темный холл дворецкий. Холл был пустынен и мрачен, а в высокие стрельчатые окна не показывались солнечные лучи, заботливо скрытые тучами и только лестница на второй этаж величественно изгибалась ореховыми перилами с искусной резьбой. Я с удовольствием рассматривала интерьер, пока слуги, едва заметно ежась от пронзительного холода, принесенного мной, докладывали хозяевам.

— Вас примут в малой гостиной, — почтительно присев, сказала служанка и, дождавшись, пока я освобожусь от немногочисленной верхней одежды, повела меня в комнату.

Она сидела на широком подоконнике и смотрела на заснеженный сад, задумчиво покачивая в руках чашку из дорогого тонкого фарфора с золотым узором. Ничуть не изменившаяся за эти, как я недавно узнала, двадцать с лишним лет, она все еще была девятнадцатилетней девушкой со стальными серыми глазами. Она была в точности такой, какой я ее видела в последний раз.

— Здравствуй, Хельга, — чуть хриплым от внутреннего напряжения голосом сказала я.

— Да? Разве я вас знаю настолько хорошо, что вы обращаетесь ко мне на "ты"?.. — недоуменно-снисходительно спросила она, поворачиваясь ко мне и неверяще застывая в неудобной позе не закончив движения: — Ир... Ира?..

— Почти угадала, — решив, что сейчас можно забыть обо всех тщательно вдалбливаемых мне в голову правилах этикета, я, не спросив разрешения, села на стул, обитый золотым шелком. — Здесь меня зовут Хилари Канамэ. Можно сказать, "приятно познакомиться".

— Как ты здесь оказалась? — оправившись от удивления, Хельга одним стремительным движением спрыгнула с подоконника, на ходу поставив чашку на столик с канделябром.

— Так же, как и ты.

— И... давно?

— Чуть больше года.

— Почему же ты пришла лишь сегодня?

— Ты уж прости меня, Хельга, но наша последняя встреча оставила у меня очень неприятные воспоминания...

— Хм, у меня тоже, — хмыкнула она, тем самым ненавязчиво разрядив обстановку. — Ну что же привело тебя сюда?

— У меня есть к тебе просьба. Надеюсь, выполнимая.

— И?

— Помоги мне найти Бальдра.

Я осталась в Шатобре на ночь. Небольшая и уютная спальня в синих тонах и с деревянной отделкой радовала глаз и душу, но горящий в камине огонь плохо грел меня вот уже более полугода. Я подошла к зеркалу, висевшему над маленьким "парфюмерным" столиком. Бледная, почти белая кожа, словно у загримированных под вампиров актеров из фильмов ужасов. Синие сапфиры глаз, совсем недавно просто голубые. Длиной до пояса черные с крупными кудрями волосы. Заколка с черно-синим пером, торчащим как в берете Робина Гуда, кольцо и тонкий браслет на правой руке, кулон и серьги — серебро и сапфир.

— Если так пойдет и дальше, от меня самой мало что останется, — задумчиво сказала я, все также смотря в зеркало. — И почему меня все еще узнают? Для меня моя внешность изменилась до неузнаваемости. И этот холод... я не чувствую его. Мне хочется пройтись босиком по снегу, словно по мягкому летнему газону, хочется сбросить ненужные и сковывающие одежды, забыв, что на дворе заканчивается январь... Что же ты со мной сделала, Скади?

Мое решение обратиться за помощью к Хельге оказалось очень хорошей идеей. Выяснилось, что Хэл — единственный полноценный маг в этом мире, даже ее брат, названная сестра и оборотень пользовались магией только из-за нее. "Мы как один большой перевертыш в четырех лицах", — с тайной гордостью сказала Хэл. В отличие от меня ей пришлось потратить на поиски зацепок всего две недели. Эти дни я просиживала в их семейной библиотеке, черпая информацию о богах вообще и о той истории в частности. То, что сейчас в особняке никого, кроме нас двоих не было, изрядно облегчало мне жизнь: общаться с незнакомыми людьми всегда достаточно трудно. Зато однажды я познакомилась с еще одной богиней.

— Зачем ты так усердствуешь, девчонка? — внезапно раздалось надо мной воскресным вечером в моей комнате, когда я собиралась ложиться спать.

— Так, или у меня на почве переутомления начались галлюцинации, или ко мне пожаловал гость божественного происхождения, — от неожиданности вслух подумала я. — Прошу меня простить, но не могли бы вы представиться?

— Дерзкая девочка, — протянул неизвестный голос. Впрочем, можно было легко догадаться, что он принадлежит молодой девушке: звонкий, с переливами и подростковой резковатостью. — Скади именно таких и любит — под стать себе. Я — Фрейя, и я хочу тебя предупредить: посмеешь выполнить приказ Скади — умрешь.

— Я и так умру, если не выполню договор с этой богиней. Какая разница? Может, лучше предложишь мне что-нибудь более актуальное, а я подумаю?

— Не дерзи, человечка. Я своего брата в руки этой ледяной стерве не отдам! — прошипела Фрейя.

— Она, конечно, и стерва, и ледяная, но Бальдра любит по-настоящему, — заметила я, — иначе бы столько времени на бесплодные попытки не потратила.

— А ты, я вижу, совсем меня не боишься, — угрожающе пропел хрустальный голос богини. — Не лезь не в свое дело, человечка!

— Боюсь, в глубине души, — соврала я. — И, смею вам возразить, сие уже год с лишним назад стало моим делом. Поверьте, я очень хочу спасти свою пушистую шкурку и вернуться домой.

— Люди... — с отвращением протянула Фрейя. — Только о своей жизни думаете, а дальше — хоть трава не расти.

— Знаете, один король из моего мира как-то сказал: "После нас хоть потоп".

— Мне нет дела до людей. Я тебя предупредила, запомни...

— На память не жалуюсь, — уже в пустоту ответила я. — М-да, ситуация патовая: выполню договор — убьет Фрейя, не выполню — убьет Скади. И на кой я им всем сдалась? На мне свет клином не сошелся, эти две богини-антонимы в любой момент мне замену найти могут...

Но разговор с Фрейей все равно испугал меня, правда, не так, как добивалась богиня. Меня испугало собственное равнодушие: как ни крути, я разговаривала с богиней, которая прямым текстом пообещала меня убить. А мне... все равно. Никакого смущения, страха, волнения. Я словно изнутри замерзла, как промерзает лютой зимой ручей до самого дна.

Внезапно тишину ночи и моих невеселых мыслей прервал тоскливый вой и глухое рычание за окном. Я вскинулась и, не одеваясь, прямо босиком в легком домашнем платье, выпрыгнула в окно, поспешив на звуки. Черный цвет одежды прекрасно помогал мне сливаться с темнотой. "М-да, выгляжу я сейчас наверное, как самая настоящая ведьма из кошмаров инквизиторов", — про себя на бегу усмехнулась я. Пять минут сумасшедшего бега — и я на окраине города, там, где бараки бедняков мешаются с глухой чащей близлежащих лесов. В слабом свете луны, периодически скрывающейся за тучами, проступали силуэты действующих лиц: призрачная стая волков (я уже видела их! Полтора года назад!), три активно летающих навьев, один знакомый мне йотун (ну полная копия ранее мной убиенного) и три одиноких вьюжных гончих, отбивающихся от всей этой своры. Впрочем, скорее, все они просто остервенело дрались между собой.

— Какого черта здесь происходит?! — выйдя из себя зарычала я. Знакомый мне по многочисленным прошлым схваткам холод вновь вырвался на свободу, замораживая воздух, а перо мгновенно оказалось в руке, в любой момент готовое стать совершенной защитой и оружием. Учуяв изменившуюся ситуацию, гончие тут же начали ласкаться к моим ногам, виляя снежными хвостами.

В ответ великан снова заревел, а стая временно отступила, наблюдая за развитием событий.

— И вы не можете справиться с такой мелочью? — презрительно обратилась я к поникшим гончим. — Вы меня разочаровываете...

Мне достаточно мысли, и перья вспарывают плоть йотуна и просто промораживают ее изнутри. Полминуты да только осколки по снегу.

— Ну чего вы сцепились, снеговики мои? — вздохнула я. — Нашли чего-нибудь? Нет? Ладно, я позову вас через пару дней, и постарайтесь не впутываться в схватку со стаей Хорса. Я вас в следующий раз вытаскивать не буду, проще новых налепить, — махнула рукой я, и поникшие гончие развеялись метелью. Нави, кружившие где-то в небе, увидев столь впечатляющую смерть своего собрата, быстро убрались восвояси. Стая же, посверкивая в темноте глазами, провожала меня взглядом до поворота.

Утро встретило меня головной болью и плохим настроением. Я хотела скрыть от Хельги свою власть над вьюжными гончими, дарованную Скади, но после вчерашнего об этом можно смело забыть. Хотя она, наверное, сразу многое поняла, особенно после моего рассказа...

Испортилось же мое настроение еще от одной мысли, посетившей меня на свежую голову. Фрейя явно слов на ветер бросать не собиралась, и попортить мне жизнь она очень даже может. И вмешивать в это Хэл очень не хочется — у нее же просто голову снесет, если кому-то из ее семьи будет угрожать опасность. А она будет и по моей вине.

В гостиную я спустилась как раз к завтраку. Хэл в неизменном черном платье с золотыми вставками смаковала очередной сорт чая, благоухая корицей и ванилью на всю комнату, и наслаждалась сливочным пирожным. От запахов у меня сразу выбило из головы все мысли, кроме одной: пирожное! Я ужасная сладкоежка, особенно это касается сливочных пирожных с ванилью...

Разговор наш начался спустя лишь более получаса, когда все до одного кулинарные произведения сливочного искусства были съедены до последней крошки.

— Все, что я нашла за это время: упоминание о загадочном месте у корней мирового древа, где спит некий прекрасный бог. Там не было указаний, что сие именно Бальдр, но даже само название "мировое древо" указывает на скандинавскую мифологию, а других богов в сонном состоянии я не знаю.

— И где же это мировое древо?

— Если честно, не представляю, ибо попасть туда простые люди не могут... — задумчиво ответила Хельга. — Думаю, я найти это место смогу, особенно если пойду с Хорсом, но ты... Даже несмотря на данную тебе богиней силу, обычной смертной ты быть не перестала. Боюсь, сие будет проблематично провернуть.

— Тогда все бессмысленно, — задумалась я. — Но если подумать: Скади не зря дала мне эту силу. Что, если она подозревала нечто подобное? Ведь я наверняка не единственная, кого она отправляла на поиски возлюбленного. Те, другие, соответственно, ничего не находили или, даже находя указания, продвинуться дальше не могли.

— Прекрасно, коли так, — пожала плечами Хэл, — но это также может и означать опасность для тебя, твоей сущности. Нахождение мирового древа может означать для тебя полное изменение внутренней сущности. Проще говоря, ты перестанешь быть человеком.

— М-да, и что ж еще готовит для меня этот мир? — мрачно спросила я в потолок.

— Я думаю, что пока лучше мне самой начать поиск, n'est ce pas? — встав из-за стола, спросила Хельга.

— Может, все же покажешь мне тот "источник"? Может, я чего придумаю?

— Он у тебя в комнате. Au revoir.

Источником оказался старый свиток, исписанный древними песнями и стихотворными мифами. Из всего написанного было понятно только то, что лишь божественная сила может помочь ступить на поляну перед ясенем Иггдрасилем. Или же божественное вмешательство. Хельге скорее всего поможет Хель, ей все происходящее должно быть, забавно наблюдать. Если же она обратиться к Фрейе, для меня сие закончиться очень печально, ибо богиня весны и любви вполне может потребовать в лучшем случае не пускать меня к спящему Бальдру. А в худшем — убить.

— Ну что ж, пора идти навстречу приключениям, чтоб им неладно было, — пробормотала я, по привычке выскакивая в окно на втором этаже. Домашнее платье, не выдержав подобного обращения, затрещало подолом, превратив его в живописные лоскуты, словно я оборванка-нищенка. "С голоду теперь не помру" — тоскливо пошутила я про себя. На душе висела тяжесть, как будто я совершаю большую глупость. Но мне надо спасать свою пушистую шкурку. Я накинула прихваченную накидку из меха белой лисы и попрощалась с Шатобре: — До встречи, Хэл.

Вьюжные гончие несли меня по заснеженным полям и лесам целую неделю. Я очень устала, проголодалась, но внутренний компас не давал мне успокоится и все сигналил: скоро, скоро, скоро. Холод не приносил мне вреда, снежная стая исправно воровала еду из близлежащих деревень, чтоб я не голодала, а снег легко превращался в воду. Спать же в обнимку сразу с тремя гончими оказалось очень даже приятно и комфортно.

Небо становилось все синее и ярче, воздух теплее и мягче, словно очень быстро приходила весна. К концу недели снег окончательно растаял, а трава росла прямо на глазах, как маслята после дождя.

Ясень Иггдрасиль появился внезапно. Вот снежные псы легкой поземкой стелятся над зеленеющей травой и солнышками одуванчиков, и вдруг прямо перед тобой вырастает огромное дерево, уходящее кроной в небеса, а вокруг него, в корнях, теснятся скалы и леса, кажущиеся горошинами по сравнению с исполином мирового древа. Стрелка внутреннего компаса застыла на мгновение, а потом с силой дернула меня влево, к едва виднеющемуся гроту рядом большим ручьем. Хм, а это не тот ли, в поисках которого повесился недалече Один, добывая себе мудрость?.. (Имеется в виду легенда, согласно которой верховных бог скандинавов Один, чтобы получить мудрость из волшебного ручья, добровольно повесился на ветке ясеня Иггдрасиля, проткнув себя копьем и выколов один глаз. Провисев так три дня, он получил желаемое из рук хранителя ручья, который и установил это испытание.)