Последняя искра, общий файл. Главы 1-5.

Пришлось подчиниться, к тому же меня грела надежда, что отец посоветует что-нибудь дельное. Дойдя до сегодняшнего эпизода на уроке магистра Ортеса, я на миг замялся, но... Хоть Лета и рассказала о 'совете' ректора держать язык за зубами, нам он ничего не говорил. Да и вообще, я же не гражданин Алерии, а отец — не тот эльф, что станет болтать о случившемся направо и налево. Он, кстати, очень внимательно слушал меня, и становился по мере рассказа всё мрачнее и мрачнее.

— Вот теперь я точно уверен, что вы вляпались. По крайней мере твоей Лете придется несладко, и причем в самом скором времени. — Отец откинулся в кресле и задумчиво побарабанил по гладко отполированной поверхности стола.

— Принц совершенно прав, Рьен. Я, кажется, немного ошибся насчет его роли в происходящем, ну да ладно — нехватку информации ты мне благополучно исправил, теперь всё сходится.

— Поделишься догадками? — я в нетерпении разве что не подпрыгивал в кресле, но прекрасно понимал при этом, что отец не скажет ничего лишнего — в его понимании, конечно.

— Здесь же всё как на ладони, сын! Ну пораскинь мозгами, ты же будущий веари, в конце-то концов! Правда, еще лет триста у тебя есть, я в отставку пока не собираюсь, — улыбнулся отец. — Ведь ясно как день — Леа решит одним ударом прикончить всех зайцев в пределах видимости. Если покушение на принца увенчается успехом, король будет в ярости — а так как виновницей случившегося окажется не кто иной, как госпожа Дайн, вейранская полукровка и, несомненно, шпионка, то война с Вейраной неминуема. Особенно в свете того, что в скором времени в Меору с дипломатическим визитом, впервые за последние пару тысяч лет, прибудет король этой самой Вейраны... Правда, зачем это Лее, я совершенно не понимаю! — удрученно закончил отец, не замечая моего радостного изумления — Кейрет приедет в Меору, и наверняка Кайле будет с ним!

Я поторопился с выводами насчет невнимательности отца — всё-таки он меня видит как облупленного. Это Лета вечно ворчит, что у меня самоконтроль хороший, но от отца ничего не скроешь...

— Рано радуешься — твоя ненаглядная останется дома, — припечатал он, наблюдая за выражением моего лица, — Кейрет не желает подвергать риску всю правящую династию. Он закономерно считает, что путешествие это крайне опасно, но отказаться от приглашения Герика не может. Кстати, не было ли и это приглашение делом рук королевы... И, предваряя твой вопрос, — нет, я не против ваших с Кайле отношений. Но я считаю, что в сложившейся ситуации это крайне опасно и для тебя, и для Дома в целом. А возможно, и для Тайлессы тоже — пока в пособничестве Вейране и в связи с королем может быть обвинена только одна Лета, но если бы Кайле приехала... Этого же не скроешь, пойми ты! Кто знает, что этой чокнутой Лее в голову взбредет — может, в её планах война и с Тайлессой? Так что нечего дуться, сын — у вас еще будет время. Если, конечно, всё закончится хорошо...

Я понимал, что он был на сто процентов прав — как, впрочем, и всегда. Но почему-то от этого мне было не легче. Я поднялся с кресла — всё уже сказано, но отец задержал меня, окликнув:

— Погоди минутку, найду только... — пошуршал бумагами на столе и извлек откуда-то два письма в плотных конвертах. — Это тебе от твоей принцессы, обещал передать. Второе — для Леты, сам понимаешь от кого. Не знаю, что там в этих письмах, но ради всех Богов — лучше уничтожьте сразу как прочтете!

Я взял протянутые конверты, на которых строгим почерком были выведены наши имена и, коротко кивнув на прощание, вышел из кабинета. Ну почему наши встречи с отцом всегда вызывают у меня такую бурю чувств? Поискать, что ли, в библиотеке заклятие какое-нибудь для усиления самоконтроля? Ладно, в конце концов, жизнь не так уж плоха — в руках приятно тяжелеют письма, а из кухни, кажется, доносится запах маминых фирменных булочек... Ну да, это еще одно заблуждение, что эльфийки годны только петь баллады и на арфе играть. Моя мама, например, замечательный повар — а уж какие у нее получаются булочки, это просто объедение...

* * *

В моей комнате царила тишина. Это было совершенно нехарактерно для наших обычно шумных собраний, но то ли день выдался богатым на впечатления, то ли мы просто устали ломать головы над причинами и последствиями стремительно разворачивающихся событий... Как бы то ни было, мы в молчании расположились на привычных местах — Рьен умостился на подоконнике, за которым уже сгущались теплые вечерние сумерки, Дерек пристроился на соседней кровати, а мы с Вито восседали на моей. Переданное Рьеном письмо, казалось, жгло мне кожу под одеждой, но я так хотела прочесть его в одиночестве...

— Лета, — позвал меня очнувшийся эльф, — когда займемся амулетами ректора? И что именно с ними делать?

— Как что? — удивилась я, — сказано же — один защитный для Вито, остальные...

— Вот именно! С учетом того, что мы ничегошеньки не понимаем в происходящем, на что конкретно их надо зачаровывать? — поддержал друга Дерек. Честно говоря, мне было уже все равно — хотелось лишь прочитать наконец письмо и лечь спать, надеясь на то, что завтра в голове будет больше порядка. Вито, словно прочитав мои мысли, стремительно поднялся с кровати и шагнул к дверям:

— Думаю, нам всем пора отдохнуть. День был длинный, а утро, как говорят у нас в народе, вечера мудренее.

Ребята молча потянулись за ним. Рьен на минуту задержался возле меня и попросил:

— Лета, может, отдашь пока мне связку заготовок для амулетов? Хотел посмотреть на досуге, что там такое — может, хоть материалы наведут на мысль, что нам с ними делать...

Я достала из сумки заготовки и протянула эльфу. Сил не оставалось даже на то, чтобы попрощаться с ребятами, но они, кажется, были не в обиде.

Когда дверь за ними тихонько закрылась, я вытянула на свет хрустящий конверт и устроилась на кровати поудобнее. Плотная бумага с аккуратно выведенными буквами словно спрашивала, чего же я жду, но дрожащие пальцы на надорванном крае застыли в нерешительности — я одновременно страстно желала прочесть то, что написал Кейрет, и боялась. Боялась того, что мне будет еще больнее, что тоска по этому лету всколыхнется с новой силой — и того, что мне вдруг окажется всё равно, что я ничегошеньки не почувствую. Перед глазами вдруг всплыла улыбка Вито, и я решительно рванула конверт.

'Дорогая Лета! — выведенные твердым почерком буквы цеплялись друг за друга, стремительно унося меня в Вейрану, в кабинет моего принца...

* * *

Я невидящим взглядом смотрел на пустой белый лист, лежащий передо мной. Солнечные зайчики из залитого светом окна носились по кабинету, разгоняя мрачную тьму в углах и делая его гораздо более уютным. Тени прыгали и по бумаге, на которой мне надо было как-то уместить всё то, что творилось в моей душе последний месяц. Ну и что прикажете делать? Писать девушке, которая за несколько летних недель стала для меня всем, дешевые банальности вроде тех, что всегда наготове у придворных повес? Или о том, как на самом деле сложно управлять неожиданно осиротевшим королевством? Спасибо хоть, что Кайле и Лиэт всегда рядом... Губы сами собой растянулись в усмешке, когда я бросил взгляд на изящное писчее перо, которое крутил в руках — подарок сестренки, которая не меньше моего скучала по оставленному в Алерии сердцу...

Написать ей о том, как мы с Кайле о них беспокоимся? 'Знаешь, дорогая, тут приходила Тэй... Так вот, добраться она до вас не может, потому что чертова Академия экранирует все попытки пробиться к Меоре, но она уверена, что моя сумасшедшая мать где-то недалеко от столицы, потому что знает, что та тоже разбудила свою магию крови'? Они же с ума сойдут от таких новостей! Но и не предупредить я тоже не могу, даже если это всего лишь наши опасения...

Как всё сложно! Да еще эта посольская миссия — с ней тоже что-то надо делать, не поехать я просто не могу, но и соваться в логово льва, особенно если моя мать действительно в Меоре, очень опасно. Хотя еще опаснее было бы доверить бумаге наш с Лиэтом план...

Я раздраженно скомкал девственно чистый лист и отправил его в корзину для испорченных бумаг у края стола. Под ним, правда, обнаружился точно такой же, так что неуклюжая попытка отсрочить необходимое провалилась. Ну что я могу написать? Как я по ней скучаю, как провожу редкие свободные вечера на дворцовой крыше, пытаясь за горными пиками в сизой дали увидеть невозможное — шпили башен Академии Меоры? Что я берегу больше всего золота королевства воспоминания о тех днях, что мы были вместе? И разве могут скупые слова выразить то, что я чувствую?

А впрочем, хватит уже обманывать самого себя — я мог бы написать всё это и сверх того, да вот только смелый молодой король Вейраны до дрожи в руках боится того, что эти слова не найдут отклика в твоем сердце, моя маленькая волшебница... Что, если для тебя это было лишь мимолетным увлечением, яркой вспышкой первой любви, которая угасает вместе с осенними днями? Если ты не ждешь, не думаешь, не помнишь?

Даже если и так, для меня это ничего уже не изменит — и серебряное перо легко коснулось белого листа, на котором играли в догонялки солнечные зайчики из открытого окна...

* * *

Я вынырнула в реальность, улыбаясь сквозь набежавшие слезы — мои сомнения и страхи исчезли, оставалась лишь теплая нежность, свернувшаяся клубочком где-то под сердцем. Зачем мне эти ровные ряды букв, если я видела между строк? — и письмо по настойчивому совету эльфа вспыхнуло ровным оранжевым пламенем. Стряхнув с рук пепел, я угнездилась в постели — за окном давно уже стемнело, и дневные переживания в полной мере давали о себе знать. Крепкий долгий сон — вот то, что мне сейчас так нужно!

Но, видимо, даже такую малость боги сочли излишеством — за окном даже не рассвело, когда хлипкая дверь в мою комнату вылетела от мощного пинка огромного стражника, и 'именем короля' было последним, что я услышала той ночью.

Глава 5. Тюрьма.

Ровный яркий свет пробивался сквозь подрагивающие веки, усиливая и без того нестерпимую головную боль. Сквозь начинающий рассеиваться туман постепенно приходили картины произошедшего вчера — письмо, потом недолгий сон и, наконец, это странное вторжение... Я рывком села, поморщившись от взорвавшейся в голове боли, и ощупала приличную шишку, пульсирующую под волосами. Пробормотав простенькое исцеляющее заклятие и благодарно вздохнув от мгновенного облегчения, я взглянула вверх. Свет, так меня донимавший, оказался делом рук какого-то мага, подвесившего под потолок несколько чересчур ярких ламп-шаров.

Оглядевшись, я в недоумении заморгала — более странной обстановки мне не приходилось встречать: пустая квадратная комната, выполненная из толстых деревянных брусьев, срезы которых были еще совсем свежими и отчетливо пахли только что срубленным лесом; массивная деревянная дверь напротив лежанки из набитого сеном матраса, где меня и бросили вчера довольно грубо. И ни одного окна, даже забранного решетками... Только в двери виднеется крошечный смотровой глазок.

Рядом я обнаружила какой-то серый домотканый халат и поспешно в него закуталась — ноги ощутимо замерзли, да и сидеть в одной ночной сорочке было несколько неудобно. У меня оставалась только змейка-браслет, да и то лишь потому, что снять его со студента Академии можно, только отрубив руку. Ну или если студента исключат, а это значит, что я пока еще числюсь студенткой.

За дверью послышался какой-то шорох, затем скрип отодвигаемого засова, и в мою камеру — а чем еще могло быть это сооружение? — вошла... Алия, или бывшая королева Леа собственной персоной. Дверь тут же захлопнулась, и королева — хотя называть ее так теперь было, пожалуй, неправильно — со снисходительной ухмылкой прислонилась к ней спиной. Леа не делала попыток заговорить или подойти ближе. Я тоже решила не проявлять инициативу — в конце концов, это она ко мне пришла, пусть и в какую-то непонятную комнатушку, где я невесть как оказалась, вот пусть первая и говорит. Я села поудобнее на травяном матрасе и принялась разглядывать свою нежданную посетительницу, вспоминая и сравнивая... Да, она заметно изменилась — черты лица заострились и стали жестче, холодный блеск глаз больше напоминал теперь не сияние горных ледников, а тусклый свет ртутного озера, и только платиновые волосы остались прежними... Одета она была тоже довольно странно — в простое строгое платье по фигуре без каких-либо пряжек или крючков, и даже украшений не было на ее руках или шее.

Наконец ей, видимо, надоело мое упрямое молчание, и она грациозно отделилась от деревянной стены, шагнув ко мне:

— Я вижу, ты не очень-то удивлена меня здесь увидеть, — отметила она, подходя ближе и пристально меня оглядывая.

— Где я? — наверное, это прозвучало довольно беспомощно, потому что Леа улыбнулась и обвела руками комнату:

— Это твое пристанище на ближайшее время, дорогая. Мы сейчас в королевской тюрьме, в специально оборудованной для тебя камере. Точнее, создавалась она для возможных вейранских шпионов и преступников, и какое совпадение, что не успел последний деревянный брус лечь на свое место, как это теплое местечко нам пригодилось! Как видишь, здесь твоя магия металла бессильна — просто потому, что ни единой металлической детали в этой камере нет! Моё изобретение! — гордо похвасталась Леа и подошла еще ближе. Мне очень не нравился странный блеск в ее глазах — я подозревала, что сбежавшая королева утратила остатки разума. Дальнейшие ее слова только подтвердили мои догадки:

— А находишься ты здесь, как тебе, наверное, известно, за попытку убийства наследного принца Алерии.

— Что?? — шок, изумление и неверие на моем лице отразились в холодных глазах королевы, и она довольно улыбнулась:

— Я предупреждала советников, что ты будешь разыгрывать праведное удивление. Но так и быть, сделаю вид, что я тебе поверила, и сыграю по твоим правилам, — издевательская усмешка на ее лице не оставляла сомнений в том, что уж она-то осведомлена о виновниках случившегося гораздо лучше меня, но в моей голове билась сейчас лишь одна мысль: что случилось с Вито? Она сказала — попытка убийства, значит, он по крайней мере жив...

— Являясь шпионкой враждебной нам Вейраны, ты втерлась в доверие к принцу, пользуясь тем, что он выразил горячее желание послужить своей стране и лично удостовериться в правоте ходивших про вашу практику слухов. Когда бедный мальчик утратил бдительность, ты начала действовать, понемногу опутывая его паутиной лжи. Принцу настойчиво рекомендовали ничего не есть вне дворца, но он горяч и бесстрашен, и вот... — маска деланной печали и сожаления исказила ее точеные черты, и я вздрогнула от ужаса, начиная понимать уже, что всё оборачивается слишком серьезно.

— Сегодня вечером принц почувствовал себя плохо. Придворный лекарь не смог найти причину, и принц умер бы еще до рассвета, если бы не преданная королю Алия. Ты не знаешь, должно быть, что у бедняжки бывают разные видения, и вот сегодня её посетило очередное озарение — Алия узрела, как ты подмешиваешь в напиток принцу порошок, сделанный из твоей ядовитой вейранской крови! Несчастная Алия бросила все силы на то, чтобы излечить принца, и к счастью, ей это вполне удалось. Принц ослаблен и все еще болен, но смерть ему уже не угрожает. Когда бедный мальчик узнал о твоем предательстве, он был так поражен случившимся, что выразил желание уехать за город — поправлять свое здоровье.