Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

— Проклятье... — одновременно выдохнули метаморф и его прирученная нежить, с оторопью оглядывая новоприбывших.

— Хозь-зяин он самец

— Паршиво, — выдохнул Гер, обдумывая куда ступить, чтобы первый удар бородача прошел мимо.

— И он учится охотиться, — прошептала теневая.

— Твою ж! — метаморф застыл. Если только учится, значит, бить будет по всем движущимся мишеням, независимо от того летят они на него или от него. И возникает вопрос: — Теневая, а Могучий о бородачах знал.

— Не-а.

— Что даже тарги ничего ему сообщить не соизволили?

— Все что они сказали было: 'Последний из посетивших тайное убежище вот уже шестой день не выходит на связь'.

— Догадываюсь почему...

— Й-я тоже, но все еще надеюсь, что Червь жив, — вздохнула лопоухая и на удивленный взгляд многоликого произнесла: — Ранее он часто навещал Дульку, что поделаешь, й-я успела к нему прикипеть.

— А больше ты ничего не успела? — поинтересовался он, отслеживая каждое движение переговаривающихся жуков. И аккуратно вынимая из нарукавника клонирующую иглу. — Тетрадь там... полистать, почитать об особенностях боя с этой нежитью?

— Так ты запре...

— Кука! — Гер сцепил зубы.

— Симпатяшка, — обиженно протянула нежить и неожиданно спросила: — А что я за это получу?

— Пару-тройку подзатыльников, — предположил метаморф. Нашла лопоухая время для торга!

— Не прельщает. Может один день отпуска?

Да чтоб тебя! Он не ответил, зыркнул грозно и вогнал иглу в свое бедро. И уже двадцать три рассерженных Дао-дво, едва уместившиеся в пространстве пещеры рыкнули, держась за ногу:

— Выкладывай, что знаешь!

Будущий производитель колонии бородачей, подметив увеличение численности многоликих, приободрился и взялся за обезглавливание магических клонов, отправляя в полет две пластины разом. Но клоны на то и клоны, они не падали замертво, не теряли голов и продолжали со злостью коситься на свое пустое правое плечо, сжимая зубы и кулак свободной руки. И недоросль злился и вздрагивал, издавая неприятное жужжание, в то время, как его родительница внимательно смотрела на настоящего метаморфа. Приподня верхнюю пластину головы, она словно бы держала его под прицелом. Да, в том, что мать-основательница уже сталкивалась с разведчиками и знает, как действуют их побрякушки, сомнений не возникало, впрочем, как и в том, что Гер не уйдет отсюда живым, пока кука намеренно тянет время.

— Если не отпуск, тогда золотое слово, — протянула лопоухая гадость, выторговывая себе блага.

— Живо!

— Ладно-ладно! — взвизгнула она, когда пластина пролетела рядом с ее головой, рассекая стоящего справа клона. — Малыши не умеют различать настоящих сородичей от морока или отражения в воде, а взрослые ничего не видят снизу.

— Не понял, — Гер, пригнулся, уходя от каменного 'бумеранга' посланного в него, и остальные метаморфы Дао-дво повторили за ним движение. Бородач обрадовался, почуяв азарт, и приблизился, мамаша напряглась, подняв еще одну пластину.

Разумная тварь — это та еще тварь!

— Ну, отец На... Намины изгонял молодняк при помощи многочисленных зеркал, установленных в пещерах, а тем что постарше снизу пробивал воздушный мешок.

— Зачем? — спасая свою голову, многоликий сделал кульбит назад, упустив момент, когда игла выскользнула наполовину и клоны стали полупрозрачными.

В этот миг он и будущий производитель столкнулись взглядами, кровожадный и настороженный, а кука произнесла:

— Чтобы не успели молодняк вразумить и подать остальным тревогу!

Что ж он не стал уточнять почему так, а не этак, и зачем бородачей оставлять в живых. Он начал действовать.

— С мелким разбираешься ты. — И выдернув иглу из своей ноги, вручил куке и... Он хотел исчезнуть, чтобы подкрасться к самке, хотел перевоплотиться в какую-нибудь юркую пичугу, в крайнем случае, в шмеля, но не успел. Упал, как подкошенный от огненного укола вспоровшего грудь.

— Таррах!

— Хозь-зяин?! — завопила нежить, хлопая ушами и уворачиваясь сразу от четырех пролетевших рядом пластин. — Хозь-зяин, не времь-мя лежать!

— Ты так думаешь... — из-за нового приступа боли его рык, завершился скрежетом зубов, но не позволил подняться с камней. — Твою ж!

— А-а-а-а! Миленький держись! Й-Я сейчас, — она уже обернулась чьим-то кошмаром, невероятно похожим на бородача, напоила иглу собственной кровью и с воплем 'Ай-йя!' кинулась на недоросля из высшей нежити. Нападения двадцати трех своих сородичей бородач не ожидал. И воинственное жужжание издаваемое им неожиданно испуганно оборвалось на высокой ноте, а затем начало стремительно удаляться.

— Получилось, — прошептал Гер и скосил глаза вправо. Получилось, но не все. Самка уже подала сигнал детенышу и начала примеряться к голове неподвижного Дао-дво. А ему ни подняться и не перевоплотиться.

Проклятье!

Захотелось связаться с причиной жгучей боли и произнести всего одно слово 'стерва', ладно два слова 'я вернусь', хотя, если подумать, то на основе лишь этих двух слов, вся гамма снедающих его чувств не будет охвачена. Поэтому он продумал краткое, но емкое послание 'Я вернусь, стерва, и ты пожалеешь!'. Просто, звучно, многообещающе, такое надлежит передать перед потерей второй жизни, подумал он и движением скрюченных пальцев связался с Сумеречной. Герберт ожидал услышать очередное: 'Миленький, маленький, дай тебя потискаю!', как вдруг в пространстве отчетливо прозвучало ее раздраженное:

— Сиди здесь. Трем-Мирес мардо Нурге-тто!

Вызов сети некроманта был настолько грозен и наполнен энергией, что реализовалось отнюдь не близ оказии бывшей безобразием, а здесь в пещерах Тульрейгга, плавно опустившись на самку каменного бородача, оглушив и обездвижив не ожидавшую такого подвоха нежить. Связь оборвалась, многоликий во все глаза уставился на сжимаемую сетью прародительницу колонии, сглотнул подступивший к горлу ком. Теперь не убьет и даже, когда выберется, обессилев от пут, убить не сможет, подать сигнал тревоги тоже нет.

Повезло.

Гер прекрасно это понял, зажмурился, сжимая руки в кулаки, и медленно выдохнул не только воздух из легких, но и выжигающую боль из тела. Фортуна не отвернулась от него, какое счастье, что он решился напоследок сказать девчонке пару-тройку слов. Какая удача. Медленно сел, подтянул ноги и так же медленно поднялся, желая узнать, куда умчалась кука, позвал теневую и покачнулся. Не ровный шаг, не твердая опора, щелчок и мир перевернулся, захлопнувшись над ослабевшим метаморфом, крышкой каменного гроба.

— Таррах!

Ругнулся и сам себя мысленно обозвал идиотом. А кто еще, оказавшись в логове кваргов и, как выяснилось, месте обитания каменных бородачей, будет болтовней привлекать внимание оголодавших тварей? И действительно не успел его голос отразиться от стен ловушки, как в углу, что-то скрипнув, медленно сдвинулось, и настороженный знакомый голос спросил:

— Дао-дво, это ты?

— Червь? — выдохнул многоликий, усиливая зрение и подаваясь чуть вперед. Взгляд скользнул по окровавленному лицу, подбитому глазу и почти полному отсутствию волос на голове лучшего выпускника военной академии Треда. — Живой?..

— На последнем издыхании, — отозвался тот.

В низком помещении более похожем на клетку, а не на убежище помимо Арванса оказалось еще двое из лучших разведчиков покинувших стены академии. Все они были изможденные, голодные и обессилившие от тренировочных боев, что устраивала для своего отпрыска прародительница колонии каменных бородачей.

— Разумная тварь! Она знает, где рычаг открывающий спуск в убежище, — признался хмурый Червь. — И если ты оставил ее наверху, скованной всего лишь сетью некроманта, значит, вскоре она им воспользуется.

— Вряд ли, она будет занята. — Дао-дво вручил ему свою флягу с водой.

— Уверен? — голоса троицы прозвучали недоверчиво и хрипло.

— На все сто процентов, — Гер, улыбнулся, просчитывая время, которое она потратит. Пока выпутается, а найдет перепуганного недоросля и объяснит, что за ним никто не гонится... — У нас более часа.

— Как тебе это удалось?!

— И по правде сказать, нечаянно.

— Но удачно. Мы ожидали увидеть бородача, а не тебя, — добавил Ирвинг, помогая третьему покинуть пристанище чуть не погубившее их.

— Если она приходила по времени, что же вы не выбрались в промежутках между ее визитами?

— Кравги, — Червь скривился и выплюнул предложенную воду, не сделав и глотка. — Они охраняли нас, как мышек для опытов. Трое в главном коридоре и по одному в каждом из ответвлений. Увидев тебя, Герберт, я уже решил, что схожу с ума. И, кажется, все еще брежу... — произнес он хриплым голосом, скосив глаза на потолок. Прищурился, а затем удивленно воззрился на самого Дао-дво.

— Это что, теневые?

Многоликий проследил за его взглядом и в просвете между стеной и крышкой заметил восторженную куку и двадцать два ее не менее восторженных лопоухих клона.

— Хозь-зяин, живой! Невредимый и с головой...

— Миленький!— нежить, выдернула из лапы иглу и уже в единственном числе кинулась ему на шею. — Родненький! Й-я так переживала, так спешила, а ты... — и с огромным недоумением: — не только отбился, но и спрь-рятатьсь-ся смог! — Смог, — согласился, он думая как оторвать от себя мелкое недоразумение.

— Как же ты смог на нее сеть накинуть?! — продолжила она, отбив его руки и еще крепче вцепившись в шею многоликого.

— Долго рассказывать, — да и не собирался он ничего говорить при посторонних.

— Сам говорил простой разведчик, ничего такого не...

На этом ее увещевания резко оборвались. Теневая оглянулась и замерла, все так же обвивая шею метаморфа. Краткое затишье перед бурей, а затем пронзительный вопль:

— Ты нашел убежище таргов! Мы справились с заданием! Хи-хи-хя! — всего на мгновение она отцепилась от Дао-дво, а затем с еще большим рвением ухватилась за отвороты его куртки, встряхнула с неведомой силой: — Теперь ты просто таки должен, обь-бязан отпустить мень-ня на... — далее она столкнулась взглядом с застывшими на полу разведчиками и окаменела, как изваяние с немыслимым восторгом взирающее на лучших выпускников академии. Хотя вернее сказать, смотрела она во всех глаза лишь на одного из них, Червя, но от нахлынувшей радости душила в объятиях Герберта.

— Теневая... ты меня душишь.

— Прирученная кука? — удивились разведчики.

— Симпать-тяшка, — представилась она троице и поправила Гера, не отвлекаясь от созерцания и удушения. — И лучше тебь-бя, ему больше досталось. — Короткий кивок на изумленного Арванса и с придыханием: — Правда?

— Кука... — прошипел метаморф.

— Симпать-тсяшка, — не сдала она своих позиций и вновь вспомнила о вредной привычке не вовремя вести торг. — А не хочешь звать, как прошу, значит, й-я беру второй выходной...

На этом заявлении он ее все-таки оторвал от себя, прогремел:

— Повтори, что ты сказала.

— Что сказала, то и повторю. Первый выходной завтра использую, второй когда придетсь-ся. Дя-дя, и не смотри так на мень-ня. Заслужила!

И ответом на не прозвучавший вопрос: 'чем заслужила?' стал скрип каменной крышки и явление встревоженных Графитовых, чьи возгласы удивления, перекрывал громкий голос Могучего.

— Крис, держи крышку! Тадэуш, укрепи сети на самке. Но, смотри мне, ничего ей не повреди! Таррах, ну от вас и разит! Какого... вы в дерьме вымазались с ног до головы?

В ответ раздалось:

— Бодрит!

— Морщинки разглаживает!

— И нюх отбивает!

— Идиоты! — усмехнулся Гер одновременно с командиром взвода. Если для спасенной троицы такое общение с Ульямом Нагсом было удивительно, то для него не ново.

— Нечего ухмыляться, — оборвал смешки их общий тиран, отец и друг. — Всеволод, за коридором следи, нам еще отступать. — И спрыгнув вниз, он осмотрел выдолбленный в скале каменный мешок, гордо произнес: — Дао-дво, Таррах тебе в глотку! Ты опять справился, поганец!

— Не поганец и не он один, — тут же вклинилась нежить и, взмахнув ушами, проникновенно так вопросила: — Уговор помните?

— Помню, помню. Доказала, он в себе, можно отпустить.

— Спасибо!

— Пожалуйста, — расплылся Могучий в улыбке и тут же ее стер, — хватит лыбу тянуть. Сматывай, давай, на свои каникулы. Гер, ты следом, до окончания игр свободен. — И уже не обращая внимания на недобрый прищур капитана Графитовых Ульям Нагс обратился к спасенным: — Арванс, Ирвинг, Крауш с возвращением в мир живых...

Пожалуй, будь метаморф младшей ветки Дао-дво за последний час не так часто и не так близко от смерти он бы радовался, как и вся его команда, возвращению в мир живых, на поверхность земли и успешному окончанию дела, но он не мог. Именно поэтому многочасовой путь в город Смерти, многоликий провел в угрюмом молчании, просчитывая как поведет себя при встрече с Сумеречной что скажет ей и о чем умолчит. Пока умолчит, временно, ибо признаться в том, что она ему жизнь сохранила, он мог лишь себе и то мысленно. Все же поначалу ее нарушение пакта о НЕ раздражении, чуть не привело Гера к гибели, а уж потом от нее и спасло.

Но стоило ему достигнуть ворот и встреться с привратниками, как вся сдержанность, выдержка и благоразумие многоликого сошли на нет. Ему улыбались. Ехидно и иронично, кто-то смотрел с сочувствием и порицанием, кто-то с издевкой.

— Смотрите-ка, — произнес самый молодой из них, желторотый оборотень, — а вот постоянный хранитель снов девицы... Намины! — он рассмеялся собственной шутке и с многозначительным видом добавил: — Видимо фамильяр не справляется, а ведь он куда более чистокровный Дао-дво...

Имя прославленного рода метаморфов все еще звенело в наступившей тишине, а этот увалень уже трепыхался в руке Гера и с ужасом смотрел на его преобразившееся лицо, вернее сказать оскалившуюся пасть, но к чему уточнения.

— Что ты имел в виду?

— Я... я...

— Подробнее.

— Й-й-я... — прохрипел тот.

— Громко и отчетливо, падаль. — Произнесено это было тихо, но внушительно. И видимо весьма внушительно. У насмешника через все тело прошла судорога, вызванная паникой, одна затем вторая, полностью отключая не только речь, но и перекрывая в тело доступ воздуха. После чего привратник дернулся, захрипел и отключился, так и не разъяснив, что имелось в виду.

— Ничтожество. — Гер отбросил бездыханное тело в застывших привратников, которые не ощутив биения сердца, ринулись на поиски целителя. — В город не отсылайте, я с ним чуть позже еще раз переговорю. — Жестко проинформировал их Дао-дво и с улыбкой обратился к самому старшему, кто смотрел с сочувствием и порицанием. — Вы можете объяснить суть его издевки?

Далее последовала пара простых фраз, доходчиво объясняющих кто тут фамильяр и хранитель снов, а кто слепец и болван, коему высокородный котенок наставил этой ночью рогов.

В первые мгновения он еще надеялся на ошибку и даже медлил, найдя взглядом Сумеречную в парке, но едва ощутил новый болезненный укол, понял, если вчера был не его день, то сегодня точно будет не ее.

И восклицание вырвалось само собой.

— Сумеречная, твою ж!