Балет. Серебряная клетка. Книга 1

Была лишь одна маленькая не состыковка. Умереть должны были все. Но она-то жива. Хотя, так ли трудно это исправить?

Девушка старалась гнать от себя дурные мысли, нагружала себя физическими тренировками и учебой. Потому как чем больше она думала о произошедшем, тем меньше ей хотелось жить.

В тот день из концертного зала Андорского театра живым не вышел ни один человек. Тридцать восемь начинающих актеров, пять преподавателей Танийской Академии, тридцать шесть представителей обслуживающего персонала, двадцать сопровождающих групп и триста три ребенка. Если бы Эдмонд не зашел за кулисы, то жертв теракта было бы четыреста две. Но, видимо, Фортуна имела некоторую слабость к круглым цифрам. Вот только на большее ее не хватило.

Диане было запрещено появляться в школе. Даже для того, чтобы просто собрать вещи и попрощаться. Ее багаж пришел по почте вместе с уведомлением об исключении.

О несколько часов просидела, всматриваясь в сухие строчки:

'Уважаемая мисс Вирэн, мы вынуждены сообщить Вам о том, что администрация Танийской Академии Классического Балета приняла решение о Вашем отчислении по причине дисциплинарного нарушения, предусмотренного ст. 14, 32.5 (прогул занятий и поведение порочащее честь академии, выраженное в задержании Вас полицией) без права восстановления.

Ваше лично дело передано в социальную службу, которая и определит место вашего дальнейшего проживания до совершеннолетия.

Заведующий учебной частью

Ричард Стоун'.

Когда до девушки, наконец, дошло, что там было написано, она позавидовала мертвым. Потому что это был конец. Конец несостоявшейся еще карьеры и жизни, вообще. 'Без права восстановления' — клеймо, которое тебе вряд ли удастся смыть. Какая уважающая себя школа возьмет ученика с такой записью в учебном деле? Потому что по традиции — это крайняя мера, которой всегда предшествовали более мягкие меры дисциплинарных взысканий.

Несправедливость произошедшего просто рвала ей душу. Потому что она не по своей воле провела пять дней в изоляторе для несовершеннолетних нарушителей. Просто какому-то идиоту показался, очень подозрительным тот факт, что все умерли, а двое мало того, что живы, так еще и здоровы. Но так как восьмилетнему ребенку он предъявить ничего не мог, то решил отыграться на семнадцатилетней Диане, разрабатывая версию о ее причастности к террористам. Но доказательств, даже косвенных у них не было. Нельзя же вменять человек в вину то, что он просто остался жив.

Так что ни о каком 'поведении, порочащем честь академии' и речи быть не может. Де-факто. А де-юре... арест по подозрению в пособничестве террористам был должным образом запротоколирован. Уведомление, о чем, ее школа и получила. А то, что с девушки это самое подозрение было снято, уже никого не интересует. Оно ведь имело место быть. Значит решение администрации вполне законно. По крайней мере, оспорить его будет очень и очень сложно. Приютить Диану на ближайшее время, пока не будет решен вопрос о ее дальнейшем будущем, согласилась семья Эдмона.

Девушка ведь считается сейчас несовершеннолетней, оказавшейся без опекунов. Танийская академия сняла с себя всю ответственность за бывшую воспитанницу, оставив девушку не только без диплома, но и даже без крыши над головой.

И так как опротестовать решений администрации школы и потребовать сдачи итогового экзамена можно только будучи совершеннолетним, на ближайшие десять месяцев она оказывалась совершенно неприкаянной. На сорок три просьбы о переводе другие балетные школы вежливо ей отвечали, не могут ее принять и посоветовали обратиться не ранее, чем через год.

В общем, ей светило возвращение в тот самый интернат, который она покинула двенадцать лет назад. И это в лучшем случае. В худшем ее ждало учреждение для трудных подростков с упрощенной учебной программой, отсутствие свободного времени для тренировок, решетками на окнах и сверстниками-психопатами.

Что ей теперь делать, Дана не представляла совершенно. Ей нужно было как-то прожить ближайший год. И заниматься. Причем, по несколько часов в день, если она хочет получить диплом. Последнее было самой большой проблемой. И не только из-за отсутствия рядом педагога. Просто для тренировок нужен зал и свободное время. А будет ли это у нее, она не знала.

Прошло уже больше двух недель. Но все равно девушка по несколько раз за ночь просыпалась от собственно крика. Вот только очнуться от всего этого кошмара почему-то не получается. Он крепко оплел ее щупальцами страха, боли и безысходности. А перед глазами то и дело у нее встает та самая видеозапись, любезно предоставленная мужчинами в форме. С того самого дня Диана ненавидела полицейских едва ли не больше чем террористов.

'Гениальная' идея, не правда ли? Заставить несостоявшуюся жертву смотреть, как хладнокровно по одному расстреливали людей, среди которых она выросла. Это они так пытались 'подтолкнуть' ее к чистосердечному признанию. Примерно к середине девушка готова была признаться во всех смертных грехах, только бы они это выключили. У нее началась истерика, которую не гасили ни ледяная вода, ни пощечины, на которые парни из того ведомства не скупились.

Из воспоминаний ее вырвал стук в дверь.

— Войдите, — ответила она, сползая на край кровати, куда недавно забралась с ногами.

— Ты все время сидишь в этой комнате, — мягко упрекнул девушку господин Рое.

— Я много времени провожу в тренажерном зале. Он у вас чудесный.

— Да. Но мне все равно это не нравится. Ты должна выходить на улицу. Или хотя бы в сад. Там безопасно — охранные системы на каждом шагу.

— Я и не боюсь. Просто не хочу.

Диана тяжело вздохнула. Ну как объяснить этому человеку, сделавшему для нее столько добра, что ей уже бояться нечего? И, что его забота заставляет ее чувствовать себя виноватой. Ведь в том, что Эдмон остался жив нет ее заслуги. Скорей даже наоборот. Именно благодаря ему они оба остались живы.

А она пользуется добротой его семьи. Живет в их доме. Ей целую комнату выделили с телевизионной панелью во всю стену. Госпожа Рое также проявила заботу о гостье и забила ее гардероб совершенно новыми и жутко дорогими платьями.

— Дана, я хотел бы с тобой серьезно поговорить. О твоем будущем, — сказал мужчина, усаживаясь в кресло.

Девушка подняла глаза и тихо спросила:

— Плохие новости?

— В общем, да.

— Мне все же предъявили обвинение?

— Нет.

— А что тогда?

— Позволишь начать издалека? Мне просто хочется, чтобы ты поняла меня правильно.

Они помолчали минуту. Мужчина, собираясь с мыслями, а Диана просто оставляя за ним это право. Потому как ее мысли находились в таком хаосе, что их не то, что за минуту за год в порядок не приведешь.

— Ты же знаешь, я политик — и представляю интересы конгломерата планет сектора Ринон. А ответственность за террористический акт в Андорском театре взяла на себя организация под названием 'Белый путь'. И они тоже с Риона. И многим показалось странным, что...

— Выжившим оказался именно Эдмон?

— Да. И родители других детей требуют более серьезного разбирательства. Твое отчисление это их рук дело. Они надавили на администрацию академии.

— Но почему? Я же ничего не сделала. И никак не могла быть связана с этими...

— Горе подчас затмевает разум. А они хотят хоть с кем-то поквитаться, выместить собственную боль. Ты же самая удобная мишень. Точнее, единственная до кого можно дотянуться. Экстремисты мертвы. У меня дипломатическая неприкосновенность. Плюс мы с семьей решили вернуться домой. А ты... беззащитна. Твоя жизнь превратиться в ад. Правительство, как мне кажется, просто решило пожертвовать тобой, как пешкой в шахматной партии. Твою жизнь отдали на откуп тем, кто хочет мести. Так что на защиту государства можешь не рассчитывать. Как и на справедливость. Они наоборот будут нагнетать обстановку и провоцировать скандалы. Чтобы отвлечь людей от факта собственного бездействия. Ты должна быть готова к тому, что тебя станут отчислить из всех более или менее приличных учебных заведений. С работой то же самое. А о карьере актрисы вообще лучше забыть. По крайней мере, на ближайшую пару-тройку лет. Деньги и связи в этом мире решают все.

— Знаете, лучше бы меня убили, — с усмешкой сказала она, проглатывая ставший в горле ком.

— Не говори ерунды!

— Минута и все. И не надо мучиться, не надо смотреть, как рушится твоя жизнь. Не будет боли и страха...

— Даже думать об этом не смей, глупая девчонка!

Диана послушно кивнула. Просто потому, что не хотела спорить. Но эти мысли никуда не ушли. А господин Рое тем временем подскочил на ноги ни начал нервно расхаживать по комнате. Она тоже встала. Подошла к маленькому столику возле окна на котором стояли ваза с фруктами и графин с водой. Пить ей не хотелось. Но ей необходимо было хоть чем-нибудь занять руки.

Поэтому девушка наполнила стакан из голубого энтарского стекла до половины и сделала пару глотков. Поставила его на место и пробежала глазами по обстановке 'своей' комнаты. Здесь было уютно. Стены, выкрашенные в бежево-золотистой гамме. Темно-синие шторы в стиле 'ретро'. Встроенный в стену шкаф с панелями 'под дерево'. Туалетный столик с прелестным зеркалом и горой косметики, которой он буквально заставлен.

— Я предлагаю тебе решение этой проблемы, — мужчина остановился и внимательно посмотрел на Дану. — Ты уедешь с нами. Мы с Элиной оформим опеку, и сможем на законных основаниях защитить тебя от этой грязи.

— Нет. Спасибо, конечно за ваше участие. Но вы и так слишком много для меня сделали. Я так просто не могу. Простите.

— Что ж... я ожидал и подобного ответа. Поэтому могу предложить тебе другой выход из ситуации. Надеюсь, он понравится тебе больше. Ты поступишь в Артенийскую Военную Академию.

— Что?

— Это единственное место, где ты будешь защищена от высокопоставленный семей, жаждущих мести.

— Но Вы же сказали, правительство решило мной пожертвовать.

— Да.

— Так из военной академии я вылечу еще быстрей, чем из любой другой. Они придут туда и потребуют, чтобы меня исключили, если будет недостаточно простого звонка.

Филипп Рое зло усмехнулся:

— На то и расчет. Они начнут осаждать сначала Артенийцев, а потом адмиралтейство, которому академия подчиняется. А военные ой как не любят, когда гражданские пытаются на них давить. Так что тебя не выдадут просто из принципа.

— Допустим. Но как я там буду учиться?

— Хорошо ты будешь учиться. Я видел твой табель успеваемости. К тому же начальник этого учебного заведения хороший знакомый нашей семьи. И он очень любит, когда к нему приходят учиться 'особые' дети. Поэтому проблем с поступлением у тебя не будет.

— Что значит 'особые'?

— Обладающие талантами, которые не свойственны большинству. Лучшие в своем деле.

— Я ведь не умею ничего. Только танцевать. Вы думаете, его заинтересует балерина?

Мужчина весело улыбнулся:

— Ты умеешь многое, а не только танцевать. Просто никогда не задумывалась над этим. Скорее тебе не с кем было себя сравнивать. Подчас в курсанты берут таких недоумков... которые потом и заправляют в адмиралтействе.

— Но я не умею драться. Да и нельзя мне. Это же прямой путь к тому, что дорога в балет мне будет заказана. В оружии не разбираюсь совершенно и...

— Диана, я не собираюсь засовывать тебя к силовикам. Это было бы большой глупостью с моей стороны. Их обучают по определенным программе с двенадцати лет. Кадетские корпуса и все такое... а вот военный дипломатический корпус в данном случае — оптимальное решение. Ты поучила подготовку близкую к той, что дают будущим атташе.

— Мне кажется, я не совсем Вас понимаю.

— Ладно, попытаюсь объяснить. Чему учат балерин?

— Танцевать.

— А еще?

— Языкам. Чтобы мы могли беспрепятственно выступать везде.

— И вот мы подходим к сути. Как часто бывает такое, что балерины входят в высший свет?

— Чаще, чем другие артисты. Но я никогда не задумывалась, почему?

— Хочешь, я тебе расскажу? Вы умеете находит общий язык со всеми народностями, знаете их культуру, традиции и можете поддержать практически любую беседу. Вероятность того, что вы оконфузитесь перед представителем той или иной расы крайне мала. В отличие от тех же актеров кино и современного театра. Изысканные манеры вкупе с приятной внешностью делает вас прекрасными компаньонами и компаньонками для бизнесменов и политиков. Плюс, увлечение балетом вне моды. Это признак хорошего вкуса. Но вернемся к тому, что знают и умеют будущие атташе. Языки. Культура и традиции. Общий курс психологии и поведенческих характеристик народов расселения. Умение 'держать лицо' и показывать лишь те эмоции, что необходимы. В требованиях к поступлению стоит еще и общая физическая подготовка. Но не думаю, что для человека, который привык заниматься по десять часов в сутки, это окажется проблемой.

— Да уж.

— Дана, если ты не хочешь туда ехать, мое первое предложение остается в силе. Мы можем забрать тебя с собой.

Девушка лишь покачала головой. Военная академия — это, конечно, не то, о чем она мечтала. Но это возможность получить независимость и шанс на будущее. Пусть, не такое, как ей представлялось раньше. Но в любом случае лучше так, чем сидеть на шее у семьи Эдмонда.

А еще Диана понимала, что сойдет с ума, если не займет себя хоть чем-нибудь. Учеба в данном случае, не худший вариант. Крушение же собственных надежд и планов она сможет оплакать чуть позже. Если дверь в балет действительно закроется перед ней навсегда, а не на время.

Поэтому сейчас нужно сжать зубы и идти вперед, даже если дорогу ты почти видишь, а конец пути представляется тебе очень смутно. Пока есть шанс вернуть то, что у нее украли, нужно бороться. И в ее ближайших планах было: дождаться совершеннолетия, сохранив при этом форму. Дальше — по обстоятельствам.

ГЛАВА 5

Вадим с тоской посмотрел на старую, немного выцветшую фотографию, стоявшую в дорогой деревянной рамке на его письменном столе. Семь молодых парней в парадной форме Летной Академии задорно улыбались ему из глубин прошлого. Он вздохнул, взял со стола стакан с виски и сделал большой глоток. Напиток привычно обжег горло.

Судьба мальчишки, которому выпала удача (или неудача, это как посмотреть) появится на свет в семье потомственных офицеров, решена с первых минут жизни. Веселое беззаботное детство в кругу семьи. Потом десять лет в кадетском корпусе. А далее одна из Военных академий, коих насчитывается великое множество. И это единственное решение, которое будущий офицер принимает, не оглядываясь ни на кого. Потому что каждый взрослый человек должен выбирать свой путь в жизни. Следование по навязанному еще никого до добра не доводило.

Но вопрос: 'Куда податься?' — перед юным Вадимом Авериным не стоял никогда. Насколько он помнил, все мужчины его семьи служили в Космическом флоте. Прадед был адмиралом. Один дед — полковником, другой — Ведущим звена истребителей. А отец трагически погиб на рядовом задании. Ничего героического. Просто несчастный случай. Вадиму тогда едва исполнилось пять лет, и заботу о воспитании внука взял на себя дед по отцовской линии.