Медикус

— Весьма. Это признак древности. Бестелесный дух обрёл плоть, когда в лесах появились люди. Кельты.

— Забавно, — пробормотал Арнальдо. На следующей странице был изображен обычный человек — он оседлал огромную рыбу. Рядом дрались львы, похожие на ослов с длинными шеями и огненными гривами. — Редкая книга.

— Она единственная. Написана задолго до изобретения печатного станка.

— Это очень интересно, однако я вас задерживаю. Пожалуй, я пойду. — Арнальдо попытался встать и понял, что ноги его не держат. — Что вы со мной сделали?

— Я? — лорд улыбнулся. Арнальдо впервые обратил внимание, какие у старика мелкие и острые зубы. Как у хищной рыбы. — Это вы что-то добавили в виски. Снотворное? Яд? Сейчас мы это выясним. — Лорд показал венецианскую бутыль. — Удивительно, что вы не заметили перемены вкуса. Последний раз вы пили из этой бутыли.

— Это всего лишь шутка. Я заметил, что вы плохо спите и...

Лорд приложил палец к губам: — Не надо лишних слов. Послушайте лучше, какая судьба вам уготована.

Старик погасил один из светильников — сумерки стали уютнее, — и продолжил: — Цернуннос был хозяином зверей. Не царём, не правителем, а хозяином. Он объединял людей, животных, растения, деревья. Он владел лесом и землёю. Владел мудро и справедливо, потому что чувствовал свою ответственность. Мои предки поклонялись ему и были счастливы. Именно это не нравилось христианам. Поклонение Цернуннусу объявили богохульством и оскорблением церкви. Даже изображение человека с оленьими рогами признали богомерзким и подобным дьяволу. Мои предки защищали нашего бога и были уничтожены. Род едва не прервался, но высшая справедливость оставалась на нашей стороне.

— Что... — язык плохо слушался, — что стало с Цер... Церн...

— Его сожгли на костре. — Лорд развёл руками: — Но не делай поспешных выводов. Цернуннос позволил сжечь своё тело, потому что он был справедливым богом.

Арнальдо показалось, ему на голову набросили покрывало, он попытался освободиться, и понял, что не может пошевелиться, а ещё через миг он полетел в бездонную пропасть. "Таким он и будет", — последние слова, что удалось разобрать.

*

Сознание вспыхнуло одним сильным толчком. Арнальдо раскрыл глаза и обмер от страха — он ничего не увидел. Абсолютная чернота, беспросветная жуткая тьма. "Неужели ослепили?" — первая мысль. Хотел пощупать глазницы руками и не смог — руки были разведены в стороны и скованны. Кровь обильно прилила к голове, сообразил, что висит вверх ногами. Попытался шевельнуть ступнями — они тоже не поддавались. От подбородка через голову к макушке тянулся неприятный след. "Петля? Накинули петлю?" Что-то тихонько хлюпнуло, потом ещё раз. Арнальдо прислушался. Когда биение сердца отдавалось в темени, раздавался звук. "Это капает кровь! Он разрезал мне вену на горле и кровь стекает. Но почему так медленно?"

Послышались шаги, вдалеке замерцало пламя. По мере приближения тьма редела, Арнальдо разглядел вверху свои ноги — они были привязаны к железному колесу. К этому же колесу были привязаны распятые руки.

Огонь приблизился вплотную, Арнальдо увидел, что это факел в руке лорда. Родерик шел широким кругом, поджигая по мере движения светильники на стенах.

Огромный каменный подвал. Подземелье. Пламя дрожало от ветра, копоть уносилась вверх, к невидимому потолку. "Подвал под центральной башней, — догадался Арнальдо. — Какой огромный".

Рядом стояло ещё одно колесо, на нём висела Катрайона. Глаза девушки были закрыты.

— Ка! — позвал тихонько. — Леди Ка!

Девушка открыла глаза, её взгляд отражал только ужас. Животный панический ужас. Из разреза на шее текла кровь, струйкой сбегала в медную вазу. Такая же ваза стояла под головой Арнальдо.

Откуда-то сбоку лорд вывел оленя — огромного рогатого самца. Бык бешено озирался по сторонам, однако шел за человеком.

"Что за чертовщина? — подумал Арнальдо. — Старик выжил из ума и собирается провести какой-то обряд".

— Не какой-то, — ответил Родерик, будто услышав мысли Арнальдо. — Сегодня Цернуннос опять обретёт тело!

Старик привязал оленя к скобе в полу, стальным прутом ударил ему под передние колени. Бык упал на них.

— Смешается кровь мужчины, женщины и оленя! Возникнет дух бога.

"Он безумен! Смерть сына вытравила в нём разум!"

— Это невозможно! Душа испарится через рану! Я много раз проделывал такой опыт.

— Алхимик! — расхохотался старик. — Ты рассуждаешь, как глупый человек. Вспомни, что ты говоришь о боге! Ему не нужно тело — он сам его создаст. Ему не нужна душа — она везде и нигде. Ему нужна только наша вера!

Резким движением лорд полоснул оленя по горлу. Ударила струйка крови, перепоясав грудь и лицо лорда. Старик схватил оленя за рога, заломил голову так, чтоб рана распахнулась и кровь бежала в огромный кубок. Густо бурлила и захлёбывалась пена.

"Какая вера? — мысли прыгали, как градины по черепице. Ужас накрывал до пят. — Зачем? Почему я? Я не хочу!"

Олень вздрогнул и медленно завалился на бок. В кубок с оленьей кровью, старик вылил кровь Катрайоны. В глазах девушки больше не было страха, её мозг умирал.

Старик подошел к Арнальдо.

— Ты сильный человек. Я правильно сделал, что выбрал тебя, медикус.

Кровь Арнальдо полилась в кубок. Старик перемешал чёрную жидкость рукой, поднял ладонь и долго смотрел. Ручейки бежали за манжеты, белая ткань набухала.

— Квинтэссенция божественного начала.

Он поднял кубок, припал к нему устами. Пил жадно, страстно.

Вдруг старик поперхнулся, остановился, из его груди пробился росток. Несколькими резкими толчками росток вытянулся, стал шире. Он ало поблёскивал в свете факелов. Стальное лезвие покачнулось, двинулось в один бок, потом в другой. Арнальдо услышал хруст костей и мягкий звук разрезаемого мяса. Лорд Родерик покачнулся, но всё ещё удерживал руками кубок. Лезвие пошевелилось, словно было живым, и вышло, оставив широкую щель.

Лорд улыбался. Он верил, что Цернуннос его не оставит. От этой безумной улыбки на кровавых устах пробирала дрожь.

— Сдохни! — выкрикнул чей-то голос.

Родерик упал, кубок покатился по полу, разливая кровь густым потоком. Над трупом стоял сэр Эшли. Глаза блестели в чёрных провалах, светились нечеловеческой злобой. Лицо бледнее простыни.

Эшли подошел к Катрайоне, поднял нож.

— Оставь её, — крикнул Арнальдо. — Она мертва. Вы скоро встретитесь в загробном мире!

Эшли, качнувшись, обернулся.

— Загробном? — занёс клинок. — Ты считаешь меня мёртвым? Идиот!

Он перерезал путы, помог Арнальдо подняться.

*

Те несколько дней, что Эшли провёл в беспамятстве на леднике, а потом в склепе изрядно подорвали его здоровье. Эшли с трудом передвигался, мало говорил. Он едва различал явь и бред истомлённого мозга. Только врачебное искусство Арнальдо сумело переломить болезнь и вернуть подобие румянца на исхудавшие щёки.

— Тебя бы следовало повесить, — сказал Эшли, когда слабость отступила. — Однако я не стану этого делать. Как и обещал, я выписал дарственную на болото и лес. — Эшли швырнул бумагу. — Теперь проваливай, Гербер. И не вспоминай того, что видел.

Гербер возвращался домой. В сердце не было удовлетворения, не грела щедрая подачка. Он вспоминал леди Ка, совместные прогулки и крик чаек над чёрным озером.

Как молния пронеслась догадка: "Иссоп! Как я не распознал симптомов! О, как я глуп! Ступидо! Эшли пытались отравить иссопом. Только ошиблись с дозой! Поэтому случился приступ падучей и спазм глотки — его приняли за кусок мяса. Поэтому не удался спиритический сеанс. Каталепсию мы приняли за смерть".

Гербер пришпорил лошадь, встречный ветер холодил лицо. "Быть может, старик прав? Душа заключена в крови? — На горизонте показалась полоска леса. — Следует проделать такой опыт".

Гербер недолго наслаждался подаренной свободой. Однажды утром, перед рассветом к его хижине подошли мужчины — жители ближайшей деревни. Они подпёрли бревном дверь, забросали дом хворостом и подожгли.

Когда пламя унялось, сквозь дым люди увидели леденящую кровь картину: обгорелый труп тянул к двери руку, до последнего мгновенья надеясь на спасение. На обгоревшем лице белели зубы, глазные яблоки запеклись, пуговицы вплавились в кожу. Люди крестились и уходили, стараясь не смотреть друг на друга. И никто не заметил на шее покойника тонкого следа от петли.