Стремящийся к небесам

Зараки кашлянул, пытаясь заглушить рвущийся наружу сумасшедший смех.

— Ха-ха-ха! Чтоб тебя, усатый черт! Оказывается, ты способен на куда большее, чем просто ходить за старым пердуном! Говоришь, ты третий офицер? Это значит, что существуют еще как минимум трое, кто сильнее тебя? — бубенцы на кончиках волос звенели, рождая странную мелодию. Они звенели от хохота капитана. Но он смеялся совсем не от радости. Так Зараки пытался скрыть пробивающую его тело сильную дрожь. Он не самый сильный. Он даже не второй. Он. Он... Дрожащая рука с трудом отправила меч в ножны и капитан, развернувшись, нетвердым шагом двинулся к выходу.

— Варвар, — прошипел Куротсучи, когда Зараки вместе с Ячиру скрылись в дверном проеме. — Животное.

— Вы считаете? — спросил его Сасакибе, разглядывая рваные тряпки, остатки его белой накидки. — Но мне казалось, это в человеческой натуре — постоянно стремиться к вершине.

— Этот мясник живет лишь ради драки! Воплощенный инстинкт убийства и ни капли мозгов!

— Позволю себе с вами не согласиться, Маюри-сан. Если бы ваши слова были истиной, то Зараки Кенпачи не ограничился бы одним лишь ударом. Вам так не кажется?

Капитан двенадцатого отряда и по совместительству глава Исследовательского Института промолчал, считая лишним отвечать на такие вопросы.

— Думаю, всем очень понравился ваш дуэт, — подал голос Хитсугая. — Но может, будет правильнее перейти к решению тех вопросов, ради которых мы все здесь и собрались?

— Устами... — протянул Кьораку, с улыбкой посмотрев на сжавшего зубы Тоширо. — Помните, как там дальше, Хитсугая-тайчо? Тишину нарушило только хихиканье лейтенанта десятого отряда, которое было остановлено одним только строгим взглядом капитана.

— Что ж, тогда прошу у вас внимания, — Тодзиро Сасакибе пригладил усы. — Я здесь исполняю роль представителя Нулевого Отряда и отчасти Короля, так что...

— Мы же вроде сказали, что внимаем каждому слову... — пробубнил Куротсучи. — К чему все эти вступления?

— Прошу меня не перебивать. Итак, Стража всё это время следила за происходящим. Мы видели все ваши сражения, все ваши действия и неудачи.

— Видели, но ни разу не вмешались, — подметил Шунсуй.

— Это не входит в наши непосредственные обязанности. Вы, члены Готей 13 всеми силами должны сохранять равновесие между Сообществом Душ и Миром Пустых, а самое главное — пресекать любые попытки проникновения в королевское измерение. Обязанности же Нулевого Отряда — это охрана непосредственно королевской семьи. Жесткое разделение, но уж, какое есть. Отчего Стражам вмешиваться в дела, которые должны улаживать члены Готея? Мы ведь не набираем из вас добровольцев для охраны Дворца?

Снова в воздухе повисла напряженная тишина. Все вокруг будто бы резко задумались над чем-то важным. И...

— Прошу нас простить, что мы не смогли выполнить наш долг, — спокойным и слегка торжественным голосом произнес Бьякуя, чуть склонив голову. — Словами не передать, нашего...

— Бросьте, капитан Кучики, — ответил ему Сасакибе. — Вы же сделали всё, что могли. Значит, вам тогда нужно извиняться за то, что у вас попросту не хватило сил... А это... Это немного глупо, хотя для главы благородного клана, думаю, в самый раз. Сейчас нам нужно на время забыть о трагических событиях последнего сражения и больше внимания уделить предстоящим битвам. Возражений, надеюсь, нет? — Все молча, кивнули. Глава клана Кучики просто моргнул. — Вот и отлично, тогда...

Двери резко распахнулись, и в комнате стало чуть больше народа. На пороге стояли два капитана одного и того же отряда.

Глава 8 — Чужие среди Чужих

— Вот мучаюсь я тут с вами, — негромко говорил хозяин магазина, отвлекаясь от настройки какого-то странного устройства. — Мучаюсь, понимаете ли, и такая меня ностальгия по недавнему прошлому разбирает...

На каменистой равнине под бутафорским вечно голубым небом без Солнца стояли несколько человек. Они были совершенно разными, и любой случайный свидетель готовящегося здесь представления сломал бы голову, задаваясь вопросом, каким же это образом они собрались вместе. А вот человек в глупой полосатой шляпе и в не менее глупых гэта на ногах знал их маленькую тайну. Он вообще много знал. Быть может, некоторым показалось бы, что даже СЛИШКОМ много. Другое дело, что этих "некоторых" можно было по пальцам пересчитать, — слишком непростая это задача, распознать истинное лицо человека под умело изготовленной маской придурковатого владельца магазина.

— Вот, кажется, буквально вчера я открывал Врата в Сообщество Душ для сынишки Ишшина и его друзей, потом вспарывал для них же пространство между этим миром и...

— Меньше болтай, Киске, — сложил руки на груди и скорчил недовольную мину один из стоящих поблизости людей. — Меньше всего...

— Меньше всего нас интересуют похождения всяких рыжих идиотов без мозгов и инстинкта самосохранения! Пошевеливайся там, нечего отвлекаться на пустую болтовню!

— Нельзя ли выказывать чуточку больше уважения к своему ка...

— Заткнись! Иначе я тебе этот вот тапок... Нет, оба твоих деревянных недоразумения на ногах! Я их возьму и затолкаю тебе в ж...

Дальше донеслось лишь невнятное мычание и голос Хирако Шинджи, а это, как не сложно догадаться, был именно он:

— Прошу простить эту маленькую девочку. Она не... — собственный протяжный стон прервал его слова. Наверняка, виной тому был острый локоть "маленькой девочки", что за секунду до этого совершил резкое движение, а сейчас упирался куда-то в район паха бедного согнувшегося Шинджи.

Хиёри замолчала, удовлетворившись, видимо, жестокой расправой над бедным Хирако.

— Блин, да какого хрена ты творишь?! — прошипела через некоторое время жертва членовредительства. — Как ведешь себя со старшими?!

— Отвали, Шинджи, — бросила, не глядя в его сторону Хиёри, и обратилась к человеку в шляпе. — Эй, Киске, долго ты будешь там копошиться?!

Ответ донесся до всех присутствующих спустя пару секунд. Пещера дрогнула и каменистая равнина расцвела множеством мелких трещин, а сверху посыпались сверкающие голубоватые лепестки, то, чем был покрыт потолок. Две гигантские колонны заметно склонились друг к другу, но устояли. Затем раздался резкий неприятный звук раскрывающегося чрева гарганты.

— Охо-хо, — вздохнул Урахара, прикрывшись своим веером. — Старина Тэссай будет очень недоволен. Что-то в этот раз процедура прошла с некоторыми осложнениями...

Вперед вышел невероятно полный человек, странность которого заключалась в ярко-розовых усах на широком лице.

— Думаю, всё дело в том, Урахара-сан, что на сей раз вам не помогал Тсукабиши-сан. Кстати, а где он сейчас...

— Хо-хо-хо! — нервно хохотнул эксцентричный хозяин магазина, и его лицо окончательно скрылось под полосатой шляпой. — Понимаете... Ну, у него появились срочные дела, он сейчас важный заказ доставляет, вот и не смог здесь присутствовать.

К нему неспешно подошел Шинджи, оправившийся уже от подлого удара маленького лейтенанта. Он сдвинул головной убор своего давнего знакомого. Так, чтобы заглянуть ему в глаза:

— А великая Сюнсин (эпитет, применявшийся к Йоруичи, богине молнии или молниеносной богине, прим. автора)? Она у тебя мгновенными почтовыми рассылками занимается?

На Хирако смотрели проницательные глаза бывшего капитана двенадцатого отряда и бывшего главы Исследовательского Института. И сейчас им вернулась серьезность.

— То, что я сейчас делаю, вероятно, принесет мне кучу очень серьезных проблем, и мне... Мне бы не хотелось, чтобы под раздачу попали заодно и Тэссай с Йоруичи. Сейчас, когда встает вопрос об их реабилитации, а в перспективе и восстановлении в должностях. Вот почему я стараюсь снять с них любое возможное обвинение о причастии их к моим делам. Понимаешь, Хирако... кун?

— Понимаю-понимаю. И просто восхищаюсь твоим благородством. Но что конкретно ты подразумеваешь под этими самыми "возможными проблемами"?

Урахара повернул голову и озабоченно взглянул в черноту гарганты:

— Ой, что-то я опасаюсь за стабильность прохода... Надо бы вам торопиться...

Шинджи что-то недовольно пробурчал, но ничего внятного так и не сказал. Он легко оттолкнулся от земли и махнул рукой остальным, прежде чем исчезнуть в черной пустоте.

— Если дело не выгорит... — протянул Урахара. Но спохватился и замахал веером, озираясь по сторонам. — Хо-хо-хо! О чем это я?..

* * *

Она с трудом раскрыла глаза и увидела над собой лишь белый потолок. Попыталась встать, но тело её не послушалось.

— Ч-черт...

— Отлично, ты очнулась, — где-то совсем рядом раздался очень серьезный голос, но серьезность эта едва ли могла скрыть возраст его обладателя. — А ведь даже Унохана была не на шутку обеспокоена твоим состоянием. Что ж, в любом случае, я очень рад.

— Ты, — ей даже не нужны были глаза, чтобы сразу всё понять. — Ты тот седой мальчишка...

— Для тебя — капитан Хитсугая. — И заранее советую тебе не делать никаких глупостей. Во-первых, ты сейчас слишком слаба, а во-вторых... Будет глупо нападать на своих спасителей.

Наконец, невероятным усилием она всё же смогла хотя бы сесть. Тонкое одеяло упало с её плеч, обнажая смуглую кожу груди...

— Если это было сделано нарочно, то совсем напрасно, — холодно произнес Тоширо, даже не делая попыток стыдливо отвести взгляд.

— А ну, отвернись!

— ... С такой безголовой в лейтенантах я бы иначе давно сошел с ума, — объяснил он. — Нет, конечно, Мацумото, в общем-то, хороший человек...

Светловолосая его не слушала, она ощупывала своё тело под натянутым одеялом и начинала понимать всё меньше и меньше.

— Г-где... Где...

— Эта твоя костяная броня? Тогда в небе над Каракурой, когда Айзен ранил тебя, и ты истекала кровью... Ты обязана своей жизнью похищенной вами смертной. Иноуэ Орихиме, несмотря на своё состояние, залечила твои раны, но вместе с этим рассыпалась в пыль и твоя маска.

Смуглолицая судорожно дернулась и пробежала пальцами по груди. Её глаза расширились то ли от удивления, то ли от ужаса.

— Именно, дыра, что отличает Пустых от всех прочих душ, тоже закрылась, — спокойно произнес Хитсугая, наблюдая за её тщетными поисками. — Теперь даже не знаю, кем тебя называть... Арранкаром? Простой душой? Или...

Он не договорил. Дверь в палату бесцеремонно распахнулась и в помещение без стука ввалилась, кто бы вы думали, Мацумото Рангику.

— Капитан, я тут... — в руках она держала какие-то вещи, но увидев нервно ощупывающую себя Халлибел, та швырнула тряпье на пол, и грозно спросила. — Так. И что здесь происходит?

Тоширо спохватился, поймав себя на мысли, что таки с весьма живым интересом пялится на тело третьей из Эспады. Но он бы не был собой, если бы даже в такой ситуации не сохранил хладнокровие.

— Оставляю её на тебя, Мацумото, — бросил он, и встав с кровати, неторопливо вышел в коридор, припекаемый взглядами своего лейтенанта и обычно не менее хладнокровной Халлибел.

Лишь когда захлопнулась дверь, он смог с облегчением вздохнуть и утереть проступившую на лбу испарину. А дальше... Нет, он никуда не ушел, а просто прислушался, стараясь уловить слова за стеной.

-... Вот, я тут принесла кое-что из своей одежды, — довольно миролюбиво говорила Рангику. — Думаю, тебе всё должно прийтись в пору, — и Тоширо отсек бы себе руку, если в данный момент Рангику не обводила оценивающим взглядом её грудь. — Да, думаю, будет в самый раз...

Халлибел встала с постели и под напряженным взглядом Мацумото стала натягивать предложенные вещи. Хотя, "натягивать" — это слишком громко сказано. Проблема возникла уже на самом, что ни на есть начальном этапе.

— Я... э...

— О, Господи, — Рангику смотрела на неё с суеверным ужасом. — Только не говори мне, что до сих пор носила это сокровище без лифчика?!

За стеной Хитсугая медленно стал покрываться краской.

— Понимаешь, дело в том, что мне, как бы это сказать... Мне не нужны были такого рода предметы, когда я была арранкаром, — развела руками Халлибел. — Мое тело было покрыто...

Но Рангику её уже не слушала. Она подошла к Третьей вплотную и развернула девушку к себе спиной, а потом — щелк — за мгновение справилась с коварной застежкой.

— Вот и всё, а ты тут мучаешься, — сказала Мацумото.

Тоширо за тонкой стенкой показалось, что в голосе у неё просквозила зависть. Причина этого раскрылась уже совсем скоро.

— Жмет, — пожаловалась смуглая бывшая представительница Эспады. — Туго.

— Чего?.. — Мацумото развернула её теперь уже передом и положила руки на чашечки лифчика. После продолжительного ощупывания она нервно бросила. — Н-ничего не жмет! Привыкнешь!

Хитсугая едва не был пришиблен резко открывшейся дверью, а его лейтенант даже не подумала извиниться, когда проходила мимо. Но он не стал её окликать и высказывать в очередной раз своё недовольство. Капитан, опустив голову, ступил на порог палаты.

— Можно?

Ответа не последовало, но он все равно шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. У кровати стояла Халлибел, как видно, только-только успевшая надеть трусики и сейчас вертящая перед глазами какую-то принесенную Рангику кофточку. Девушка опустила её и посмотрела на Тоширо.

— Чего ты хочешь, мальчик? — спросила она лишенным каких-либо эмоций голосом.

Сейчас Капитан прямо смотрел на неё, не стесняясь полуобнаженного тела. О чем он сейчас думал?

— Айзен предал тебя, — слова чугунным молотом ударили по сознанию.

Предал. Нанес подлый удар.

— Да, — снова голос без эмоций, но который принадлежал не какому-нибудь неживому существу... Нет, наверное, так могли говорить лишь обреченные, осознавшие необратимость некой своей участи и переставшие уже чувствовать что-либо. — И что же теперь? Я буду жить здесь? Зачем это вам?

— Милосердие — добродетель, которую хотя бы иногда стоит проявлять даже к врагу, — наставительно произнес капитан. Слова были произнесены очень серьезно, и контраст между ними его детской внешностью выглядел на редкость уморительно. — Что... Ты... Ты улыбаешься?

Действительно, на лице Халлибел появилась робкая улыбка. Очень несвойственное ей внешнее проявление эмоций. Обычно, когда губы сковывала маска... И даже в высвобожденной форме, в бою, когда совсем не до улыбок. Девушка спохватилась, и коснулась пальцами своих губ.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила она.

— Я, кажется, уже представлялся тогда, в Каракуре. Хитсугая Тоширо, капитан Десятого Отряда Готей Тринадцать.

Бывшая Третья шагнула к нему и встала перед ним на одно колено, чтобы лица сейчас были на одном уровне.

— То-ши-ро, — по слогам повторила девушка. — Хорошее имя.

— Для тебя ка... — начал, было, он, но осекся и просто ответил. — Спасибо.

* * *

Она сидела совсем одна на большом сером валуне. Вокруг, насколько хватало глаз, лежал бесконечно-мертвый мир Пустых. Несчастные души, что попадают сюда, обращаются в лишенных памяти и сердца монстров, которым остается лишь... гнев? Вот только на кого. Зачем нужен гнев, когда ты одинок? Зачем чувства, если рядом никого нет?