Непонятная волна нахлынула на меня и тут же откатилась, забрав с собой ощущение тела. Меня прошиб озноб, из глубины души поднялся протест, и я непроизвольно попытался вернуть тело обратно.

"Шшш... Спокойно".— Остановил меня уже на грани тихий успокаивающий голос.— "Чего зашибуршился-то? Все в порядке. Пройдем коридор — получишь обратно свое тело. Мне оно, знаешь ли, без надобности. У меня и свое есть... Где-то."

Чего-то мне вот это самое "где-то" не нравится.

"Все, говорю, успокаивайся. Ты мешаешь. От нашей слаженности зависит сохранность этой тушки. .. Ну вот. Готов?"

Я обреченно вздохнул, мысленно махнул на все рукой и решил плыть по течению.

"Ты, хоть, говори, что делаешь"— Внезапно спохватился я.— "Так мне будет спокойнее".

"Хорошо"— Легко согласилась менталист.— "Начали!"

Моя рука самовольно щедро зачерпнула из мешочка земли и широким жестом вбросила в пространство коридора, и, не дожидаясь результата, ноги сделали прыжок.

"И-и-оп!".— Снизу, куда земля еще не долетела, воздух прошила решетка из молний. Почему она не подождала, пока земля достигнет источника?

"Сальто-поворот".— В ногте от меня проходит огненный вал, заставляя волосы на голове съежиться. Почему не использовала вино?!

"Ласточка-поклон".— Какая еще ласточка?! Кто вообще так комментирует?!

"Не мешай! Прыжок через перекладину и перекат".— Какая перекла-а-а-осторожно!

"Прыжок с тройным переворотом!".— ЗАЧЕМ?!.— "Иначе не допрыгнешь"

А-А-А!!! Я не могу на это смотреть!

"Не смотри"

Но я все равно смотрел, хотя бы потому, что тело мне не подчинялось. А еще я просто не мог пропустить эту феерию взрывов и разноцветных вспышек сработавших и ставших видимыми заклинаний. Это было столь же страшно, сколь и завораживающе. Я никогда еще не двигался с такой скоростью, а движения не были так отточены и грациозны.

О Великая, что творит, что она творит! Наори, сохрани меня!

"Не волнуйся, сохраню"

Что?

* * *

"Что это было?"

"Что?"

"Зачем ты заставила меня это сделать?"

"Ты о чем?"

"Это твое `'шпагат-в-прыжке-назад-прогнуться''?"— Пусть я не вижу магию, но все же кое-что чую, и причины так раскорячиться, как не старался, увидеть не смог.

"Так красивее"

"ЧТО-О?! Ты совсем больная! На всю голову!"

* * *

Во рту внезапно разлилась противная кислота. Менталистика! На автомате попытался провалиться в транс.

"Не смей этого делать!"— Прервал меня резкий возглас.

"Менталистика!"— Попытался быстро пояснить.

"Я смогу тебя прикрыть! Не смей проваливаться! Я не смогу контролировать твое тело!"— Почти скороговоркой прокричала в ответ менталист.

"Я не могу, меня..."— Попытался снова донести до нее свою мысль.

"Не смей!"

Поздно, я не успеваю! Зажмурил глаза (Как я это сделал?)... Секунда, две... Ничего не происходит.

"Глаза-то открой, паникер"— Проворчала уже спокойно менталист.— "Сказала же, что прикрою".

* * *

"Фу-ух. Это было близко"

"Зачем ты вообще потянула туда руку?"— Устало вопросил ее я.

"Движение было явно не закончено. Не хватало как раз этого жеста"— Пояснила спокойно менталист, твердо убежденная в своей правоте.

Молчание.

"Я тебя убью!!!"

* * *

В нос ударил сладковато-тошнотворный смрад.

"Что это?"— Удивился я новому незнакомому запаху.

"Магия смерти".— Мрачно прокомментировала менталист.— "Бегом, бегом, бегом! Еще быстрее!... Вот пристал, как банный лист! Добавим крови... Тьфу, гадость! Пронесло."

* * *

"Прошли"— Спокойно констатировал голос.

А? Что? Я еще жив? Я очумело огляделся, запоздало сообразив, что тело мне снова подчиняется. Я сидел на правом колене, руками упираясь в пол и загнанно дыша. Пот градом струился по лицу, ноги дрожали, руки были готовы подломиться в любую минуту. Я тут же растянулся на полу в виде гигантской морской звезды, прижимая пылающий лоб к более прохладному полу . Это было... это было... Главное, что это уже БЫЛО. А прикрыл глаза и расслабился, восстанавливая дыхание.

Через пять минут:

"Отдохнул, Искорка?"

"Почему ты меня все время так называешь?"

"Как?"— Лениво.

"Искорка"

"Хмм... Ну-у... Потому что ты искорка?"— Насмешливо.

"Что за бред. Я не искорка!"— Возмутился я.

"А кто же ты?"— Заинтересованно протянул голос.

"Человек!"— Ну, не совсем, конечно, но это сейчас не важно.

"Правда? А выглядишь как искорка"

"Ты точно сумасшедшая!.. Постой. Если ты видишь меня как искру, тогда как же ты управляешь моим телом?!"— Удивился я.

"С помощью воображения!"

У меня все внутри заледенело от мысли, что еще она может навоображать, и как это отразиться на мне. Я уже боялся спрашивать, как она видит заклинания. А то вдруг окажется, что она их вообще не видит? Я передернулся.

"Не боись — прорвемся!"— Попыталась она меня успокоить, прямо-таки фонтанируя оптимизмом. Почему-то стало еще страшнее. Может, потому, что она даже не попыталась опровергнуть мои предположения?

"Давай, поднимайся, Искорка. Нам еще пилить и пилить"

"Чего пилить?"

"ПОДЪЕ-ЕМ!"

Да встаю я, встаю...

* * *

"Что это? Я же говорил, что надо идти налево!"— Возмутился я такой вселенской несправедливости.

"А что тебе не нравится?"— Неподдельно удивился голос. Она что, издевается?

"Здесь тупик!"— Как маленькой пояснил я очевидную для меня вещь.

"Нет тут никакого тупика".— Почему-то продолжала возражать менталист.

"Есть. Я его вижу собственными глазами!".— Но на всякий случай подошел вплотную к видимой почему-то одному мне стене и потрогал рукой.— "Точно есть".— Констатировал я обреченно, начиная прикидывать, как буду возвращаться обратно.

"Хмм".— Задумчиво протянул голос.— "А если подумать?"

Я замер. Действительно, если подумать, менталист... или кто она там на самом деле, еще ни разу не ошиблась. Еще раз пощупал стену, потом быстро прокусил палец и мазнул кровью по шершавой поверхности. Несколько секунд напряженного ожидания и стена замерцала. В лицо брызнули лучи багрового заходящего за горизонт солнца. Впереди открывался вид на холмистую местность, а еще дальше высились темные пики леса.

"Пора прощаться, Искорка"— Вырвал меня из созерцательного состояния мягкий голос.

"Что? Стой! Прямо сейчас? А как же..."— Мне внезапно стало отчаянно не хватать слов. Мне совсем не хотелось расставаться с неожиданной спутницей. С ней было как-то спокойнее, и даже временами весело.

"Сияй ярко, Искорка!"— Пожелал голос.

"Стой! Кто ты? Как тебя зовут?"

Но мне уже некому было ответить.

Глава 3. Лес.

-... на уродливого гнома похожа.— Вдохновенно рассказывал мужик, весь заросший темными курчавыми волосами, сам ростом меньше двух ликров — наверняка в предках где-то затесался гном. И особой красивости я за ним тоже не заметил!— Шерсть у нее черная и вместо ног щупальца...

Это был ПЛЫВУН! Самый обычный болотный плывун! А что я мог еще придумать? Куда я без штанов пойду? В плаще и с голой задницей! Штаны и куртка пали смертью храбрых еще в Лабиринте. А брэ превратились в половую тряпку за день блужданий по лесу, а когда я попытался их постирать, расползлись на ниточки! Вот и сделал я себе травяную юбку, вернее водорослевую, почти как у иройцев с южных островов. Рубашку я уже стирать не решился, но на всякий случай ее тоже обмотал в нескольких местах многострадальными водорослями, а то она начала подозрительно мохнатиться, как бы не последовала за моими брэ.

-... и издает такие странные звуки.— И изобразил нечто, похожее на "о-оуш-штя-я"

На самом деле я сказал "Эй... Ой! Оу! Ш-что б тебя!", когда в очередной раз за тот проклятый день наступил на острый камень. Или это была ветка? Не важно. Что случилось с моей обувью? Мои нежно поминаемые сапожки, пережившие огонь, кислоту и магию, не выдержали испытания болотом и тоже развалились.

— А голова лысая!— С непонятной радостью сообщил рассказчик, с удовольствием почесывая свою лохматую давно не мытую шевелюру.

Да! Лысая! Когда я проснулся после ночевки у выхода из Лабиринта, обнаружил, что мои волосы, давно своим видом напоминавшие старую сморщенную мочалку, остались лежать отдельно от меня на импровизированной лежанке, устроенной из моего плаща! И что?! Они скоро отрастут! Надеюсь.

— И глаза пылают зеленым адским огнем!— Загробным голосом закончил мое описание мужик.

Адский огонь, между прочем, синий! Стоп. Чего, чего? Неужели мои глаза и вправду в темноте светятся? Да еще зеленым? Никогда за собой не замечал. Да и другие тоже... В голове сам собой всплыл образ Лины. Гарх.

— И многих она уже съела?— Восхищенно спросил русоволосый парень, на вид не на много старше меня.

— Как минимум двоих.

Да что ты врешь! Я никого не трогал!

— Говорят, она сбежала из дворца от какого-то темного мага...

От химеролога, деревенщина! Химеры сбегают от химерологов!

-... успев подзакусить каким-то мальчишкой-слугой...

Не было такого! Или все же какая-то химера была? Наряду со мной. Кто теперь разберет?

— А кто второй?— Мальчишка нетерпеливо заерзал в телеге, щедро откусил от мягкой ароматной булки и запил холодным молоком.

Я сглотнул, жадно провожая каждый кусочек, безвозвратно пропадавший в этой ненасытной утробе. Так он все слопает еще до привала, и мне ничего не достанется!

— Не знаю,— мужик выразительно пожал плечами.— Борг не видел. Зато слышал, как позади раздавались крики о помощи. Но старик, конечно, не стал останавливаться. Своя рубашка к телу ближе.

— Угу.— Согласно покивал парень, набивая рот остатками булки.

Вот, кто распространяет обо мне все эти мерзкие слухи! Пенек трухлявый! На самом деле все было совсем не так...

* * *

Я устало брел по лесу, больше смотря под ноги, чем вперед. Какая, в сущности, разница, в какую сторону я иду, все равно понятия не имею, где нахожусь. Еще у выхода из Лабиринта, замаскированного под холм, я выбрал произвольное направление, и теперь просто старался его придерживаться. Куда-нибудь да приду. Гораздо больше меня сейчас занимало, где взять одежду и еду. Конечно сейчас лето, но в середине разноцвета ночи еще довольно прохладные, да и просто неприятно бегать голяком, особенно по зарослям, особенно в дождь! Я окинул взглядом свою юбочку. И к людям в таком виде не выйдешь. С едой вообще полный мрак. Ягоды только начинают появляться, да и разве ими наешься? Я хочу мяса! Много мяса! Мягкого, сочного, хорошо прожаренного! Где же ты? Где ты бегаешь-летаешь, почему в этом гребаном лесу я никого не могу встретить? ГДЕ ВСЕ?! Из горла непроизвольно вырвался полурык-полувой. В последнее время подобное происходит все чаще. Как бы снова мозги не переклинило.

Смеркается. Пора искать ночлег, в лесу быстро темнеет. Я огляделся вокруг. Все тот же лес, хотя, чуть в стороне, кажется, виднеется просвет. Поляна? А поспешил в ту стороны и через сотню ликр неожиданно для себя вывалился на дорогу. Такую широкую, хорошо наезженную дорогу! Наконец-то, цивилизация! Тут я различил приближающийся мерный стук копыт, и из-за поворота мне навстречу выкатила телега, запряженная старой клячей, которая вдруг почему-то споткнулась, нервно замотала головой и попыталась попятиться, но уперлась крупом в повозку и остановилась как вкопанная.

Я очнулся от созерцания, встрепенулся и поспешил к старику, авось подбросит до ближайшего селения, а может и накормит... Я облизнулся и прибавил шагу. Старик на облучке задергал поводьями. Я испугался, что он впотьмах меня не разглядел, болезный, небось подслеповат еще, и потому решил позвать:

— Эй!.. — Я уже почти бежал, совершенно не смотря под ноги. Зря, как оказалось. Потому что как раз в этот момент мне в правую ступню впилось что-то донельзя острое.— Ой! Оу! Ш-что б тебя!— Выразил я вслух свое отношение к этому происшествию и похромал дальше.

Старик издал кокой-то вой, нещадно хлестнул коняшку вожжами, и телега сорвалась с места, чуть не снеся по пути и меня.

— Эй! Куда?— Спросил я в пустоту, подпрыгивая на одной ноге и пытаясь догнать повозку. А как же Я?— Мне нужНА ПОМОЩЬ, ЭЙ! СТОЙ!— Но старик, только сильнее настегивал лошадь, и через минуту их и след простыл.

* * *

Ту ночь я провел под кустом у дороги, а с солнцем продолжил путь вдоль нее, но по лесу. Мало ли, вдруг мстительный король, уже разослал мое описание, я хоть и лысый, узнать меня вполне возможно. Лучше не привлекать внимания, я и так подозрительно выгляжу. Одно дело вечером подойти, может и не разглядят подробностей, другое — выйти под ярким солнцем. Нет уж, береженного — Наори бережет.

Пока шел, по дороге за день в обе стороны проехали три телеги, два отряда и пара пеших. Я из любопытства, да чтобы новости узнать, в том числе, где я нахожусь, прислушивался, о чем народ судачит, благо слух у меня нечеловеческий. И чем дольше слушал, тем больше мне хотелось того старикана придушить! Теперь нечего и думать показаться на люди в нынешнем виде. Еще на вилы поднимут!

Уже близился вечер, когда показалась очередная телега. И мне вдруг пришла в голову дельная мысль: до ближайшего населения еще день пути, а значит, неожиданные попутчики очень скоро заночуют, в лесу. И вот когда они лягут спать, можно будет у них пошуровать в мешке со съестным! Не обеднеют. Я даже готов оставить взамен пару мелких монеток. Ехали они не спеша, я спокойно за ними поспевал, а заодно прислушивался к их беседе. Ох, встретится мне этот старикан в темном переулке на узкой дорожке!

Парень передернул плечами и посмотрел по сторонам. Покосился на мешок с припасами и с сожалением его отодвинул в сторону. Надеюсь, там хоть что-то осталось!

— Дядь Мокей, вы ничего странного не замечаете?— Тихо прошептал парень, наклонившись к самому уху своего спутника. Я еле его расслышал. Мужик вопросительно промычал.— Не по себе, как-то. И волоски на теле дыбом стоят...

— Знаешь,— тоже вдруг начал шипеть Мокей,— сейчас, когда ты мне об этом сказал, я понял, что уже некоторое время чувствую, будто взгляд недобрый сверлит мне спину, аж лопатки чешутся! И лес в последний час как-то притих...

Я добрый! Просто очень голодный. Ишь какой чувствительный выискался! И что он там про лес лопочет? Он всегда таким был! Уж мне лучше знать — третий день тут брожу...

— Дядь Мокей, может, не будем останавливаться?

Что-о?

— Может, не будем,— согласно пробормотал мужик и начал подгонять свою скотину.

Куда?! МОЙ УЖИН!!!

Звериный рык, полный ярости, разорвал тишину леса.

* * *

Это снова произошло. Надеюсь, никто сильно не пострадал. Я сидел под елкой, опять неизвестно где и как далеко от дороги, и копался в трофейном мешке. Мой зверь явно эволюционирует, раз догадался прихватить целый мешок. Хотя, возможно, он просто не знал, как достать из него еду и прихватил все вместе. Это подтверждала и большая дыра сбоку, из которой теперь выглядывали остальные вещи. Понадкусанный со всех сторон каравай валялся рядом. Я аккуратно очистил его от налипших иголок и завернул в тряпицу. В желудке ощущалась приятная сытость, надеюсь, меня не вывернет после стольких дней вынужденной голодовки. Это было бы очень печально. Помимо еще одного каравая, я обнаружил кусочек сала, четверть головки сыра, кожух с брагой, две луковицы и почти полностью обглоданный окорок, похоже, мной. Я так же стал счастливым обладателем двух пар холщовых штанов на несколько размеров больше нужного, одной такой же рубашки с завязками, кресала и куска вонючего мыла. А еще в самом низу я обнаружил моток толстых ниток с костяной иголкой, которыми поспешил воспользоваться, зашив прореху в мешке и сложив в него остальной мой скарб. Затем крупными стежками подшил одни штаны, тут же их натянул, наконец-то избавившись от надоевшей юбки, надел рубашку, максимально стягивая завязки и подвернув рукава, завернулся в плащ, подгреб под голову мешок и удовлетворенно вздохнул. Теперь можно и вздремнуть под убаюкивающий шелест леса.