Бестия.

Я уперлась согнутыми в коленях ногами в песок и стала рассеянно вырисовывать палочкой затейливые иероглифы. Через некоторое время до меня дошло, что получается узор, украшающий серебряную оправу вожделенного кулона.

— Вот черт! — в раздражении я сломала ни в чем не повинную палочку. Как я могла в таких подробностях запомнить сложный узор?

— Ада, вот ты где! — послышался справа голос Ванды. Через секунду я уже смотрела на ее недовольную мордочку. — А я тебя повсюду ищу. Что на тебя нашло? Ты сама не своя вернулась из города.

Она положила свою прохладную руку на мой лоб, почти сразу поспешно отдернув, как будто испугавшись, что я ее укушу.

Я хмыкнула, отвернувшись:

— Отвянь, старушка, я в печали. Нет настроения.

— Да ладно тебе, — она присела рядом, расправив пышную юбку.

Я хмуро глянула на это навязчивое чудо. В отблесках заката она была особенно хороша и казалась отлитой из солнечной карамели. Как ее еще никто не съел? Я вздохнула, сиротливо поджав ноги в пыльных сапогах. Ее аккуратные синие туфельки и округлые щиколотки, словно насмехались над моими острыми коленками, прикрытыми грязными штанами.

Я нахмурилась еще больше, поняв, что комплексую. И это я? Которая вообще не представляет, что такое переживать из-за своего внешнего вида?

— Может, хоть пойдем, поедим? На те деньги, что ты принесла сегодня, наши устроили настоящий пир. Там столько всякой вкуснятины! — она мечтательно закатила глаза и причмокнула губами.

— Ну, и пусть подавятся! — заявила я, снова набирая камушки в руку. — Видеть никого не хочу и не могу. Надоели.

— И я тоже? — насупилась Ванда.

Я смерила ее враз повеселевшим взглядом.

— Лучше бы надоела. Ты ведь и не подходишь ко мне в последнее время. А еще жаловалась, что я с тобой редко разговариваю.

Подруга смутилась и покраснела. Знаю я ее дела. Давно уже по Исраилу сохнет. И, так как он сейчас меня за тридевять земель обходит, она постоянно крутится рядом с ним: "Давай, я тебе на будущее погадаю, да на любовь, что будет на сердце...". Тьфу! И как так унижаться можно?

Вот, отвела взгляд. Знает, что я по этому поводу думаю, потому и молчит.

— Ну, ладно, — засуетилась вдруг она. — Ты тут сиди, раз хочется, а я есть хочу.

И, отряхнув и без того чистую цветастую юбку, она стремительно удалилась. После ее ухода стало еще более тоскливо. Вдалеке были слышны звуки вечернего табора, но они меня напрягали, хотелось побыть одной, совсем одной.

— Ада! — и чего ей опять надо? Приставучка! — Там тебя спрашивает такой мужчина!

Сообщила она громким шепотом, едва сдерживая возбуждение.

— Ванда, ну, ты подумай, о чем говоришь! Пристаешь ко мне с такой ерундой. Если ему нужен вор, пусть разговаривает через старейшин. А я еще подумаю, соглашаться или нет...

— Ты не откажешься, — произнес низкий тягучий голос, от которого я подпрыгнула, а в животе образовалась странная пустота.

Это он — тот незнакомец из переулка. И что он тогда сказал? При следующей встрече я пожалею, что жива осталась? Ой, че-то мне жарко! Нет, холодно. Нет, снова жарко. Я безуспешно пыталась сделать судорожный вдох, чтобы наполнить струхнувшие легкие воздухом, и вытерла со лба пот.

Нелюдь с насмешливым выражением лица наблюдал за моими манипуляциями обсидиановыми глазами. Я смотрела, втянув голову в плечи, в не по-человечески прекрасные глаза, которые на сей раз не утопали черноте, заволакивающей белки. Скульптурные черты лица были спокойны, волосы не развевались, как в тот раз от непонятной силы и, вообще, в нем не было ничего угрожающего. Но я не сомневалась, что и убивает он с улыбкой.

Я еще сильнее почувствовала свою ущербность, вспомнив, что на немытой голове снова затвердевшие в пути косички, торчащие в разные стороны, что при такой длине волос, то еще зрелище. Хорошо еще, что Ванда свернула каждую косичку вдвое, прежде чем закрепить. Одежда тоже была вся покрыта пылью и воняла потом. А что делать? Я отдала второй грязный комплект постирать матушке Розалии, но в чем-то мне еще и ходить надо. А снова надевать платье Ванды я не намерена. Не хочу, чтобы меня снова за девку приняли.

Я скукожилась, а он спокойно рассматривал недоразумение в виде меня, расставив мощные ноги в брюках из материала, напоминающего кожу (надеюсь, не жалких воришек). Мне стало обидно, что и убивать меня будут с брезгливым выражением лица. И чего я вчера не помылась?..

— Мне нужна твоя помощь, воровка — буквально выплюнул он последнее слово, так зыркнув при этом на любопытную Ванду, что она будто испарилась, установив рекорд по скорости передвижения.

Я выдохнула, осторожно распрямляя спину. Значит, убивать не будет. Только неизвестно, что страшнее. Кто его знает, чем грозит сотрудничество с нелюдем. Мне, например, моя бессмертная душа дорога (за некоторые мелкие, с моей точки зрения, грехи я надеялась сторговаться с Богом).

— Нужно кое-что украсть.

Ясен пень, что не сплясать и не спеть.

— Из замка на холме.

Я удивленно воззрилась на него. Какого еще замка? Сколько раз бывала в этом городе, а замков не видела и холмов тоже.

— Он построен недавно. Его не заметишь, пока не выйдешь через восточные ворота.

Он объяснял с таким видом, как будто знал, что я уже согласна. А кто бы отказался в своем уме?

— Я не согласна, — только увидев, как исчезает человеческое выражение из его глаз, я поняла, что сказала.

— Ты меня неправильно поняла, — кровь в жилах заледенела от свистящего шепота. — Я заплачу.

— Н-нет, — я боялась его мести, но еще больше боялась с ним связываться.

Он медленно присел на корточки каким-то хищным движением. И стал с понимающей ухмылкой рассматривать на песке иероглифы. Вот черт!

— Думаю, от этой платы ты не откажешься.

Он аккуратно снял с шеи рельефную серебряную цепочку с прицепленным к ней кулоном.

Мои глаза хищно блеснули.

— Плата вперед! — не задумываясь, произнесла я, попытавшись схватить кулон, который мгновенно оказался вне зоны моей досягаемости.

— Только после того, как заказ будет выполнен, — ой, че-то не нравится мне его гневный взгляд и стиснутые зубы. А еще этот повелительный тон, слабое подобие которого я обычно использовала на других цыганах.

Глава 4.

Не дотерпев до следующего дня, едва стемнело, я отправилась на задание в надежде завтра же получить вожделенную награду. Жажда наживы затмила страх перед ночным Даймондом, к которому я безрассудно приближалась, пробираясь по берегу мерцающего при лунном свете озера. Но когда за спиной хрустнула ветка, душа решила спрятаться в пятках, оставив за собой лишь дрожащие коленки.

— К-кто здесь? — получилось уж совсем робко, как будто я возвестила: "Кто бы ты ни был, ешь меня, пожалуйста, я твоя жертва". Разозлившись на саму себя, я осторожно вытянула из рукоятки заткнутого за пояс хлыста кинжал. После прошлого инцидента я предпочла выйти на дело вооруженной.

Ближайшие ко мне кусты зашевелились, шурша листвой, и оттуда выбрался... Тирик.

— Ты что тут делаешь? — ошарашено уставилась я на него, почему-то разговаривая шепотом.

— Я подслушал твой разговор с тем мужиком, — я хмыкнула, представив, как нелюдь отреагировал бы на подобное наименование. — Возьми меня с собой в замок. Я страсть, как хочу туда попасть! Заодно поучишь некоторым приемчикам, да и защита тебе не помешает.

— Тирик, ты с ума сошел?! А ну, марш к матери, а то вот вернусь сейчас и нажалуюсь на тебя. А если будешь за мной следить, больше не возьму с собой в город. Ты же знаешь, что Даймонд — табу для мелких, так какого черта лезешь?

Подросток сник и, уже уходя, пробурчал:

— Я не мелкий.

— И не вздумай рассказать в таборе, куда я ушла, — уже громче полетело ему вслед.

Ворота в город были, как всегда, открыты. И никакой охраны. Все равно ночью никто не решается появиться на улицах Даймонда.

Я шла по пустынным улицам, которые освещались призрачной луной и светом из некоторых окон угрюмых домов, сопровождаемая лишь гулким эхом своих шагов по булыжникам. Тишина угнетала, и вскоре стали мерещится неясные шорохи. Раз от раза они становились заметно громче, и до меня начало доходить, что вокруг что-то происходит. Вдруг за поворотом послышались нечленораздельные крики и шебуршание. Икнув, я нырнула за первую попавшую вывеску и распласталась по стеночке. По стене соседнего дома поползла неясная тень, удлиняясь и кривляясь. Я затаила дыхание. Из-за поворота появилось странное существо: горбатое и с большой головой. Оно держало в руках что-то вроде трещотки, которой все время потряхивало, постанывая и издавая странные звуки. Вскоре до меня дошло, что это просто человеческий уродец. Только я собралась облегченно вздохнуть и посмеяться над своими страхами и, заодно, над суевериями жителей Даймонда, как возле уродца материализовалась фигура в закрытом балахоне, которая заговорила с человеком напряженным голосом.

— Молодец. Все делаешь правильно. Повелитель тобой доволен.

— Зытели думают, сто это твали всякие по улицам блодят, — захихикал урод, шепелявя и картавя. — А это я их пугаю.

— Молодец, хороший мальчик, — человек в балахоне погладил его по голове, от чего меня затошнило. — Возьми свой подарок.

И он передал несуразному существу какой-то мешочек. Через секунду, я уже не могла разглядеть странной фигуры, не понимая, куда она делась, а уродец с еще большим усердием продолжил свои хождения по ночному городу. Дождавшись, когда он уйдет, я отправилась дальше, размышляя о странных порядках этого города. Странным казалось и упоминание о каком-то повелителе. Я слышала лишь об одном — халифе Казимире III. Но меня сейчас волновали отнюдь не политические вопросы. Я пыталась вспомнить, как дойти до западных ворот. Поплутав, я добралась практически до выхода, когда услышала из-за какой-то двери громкий шум. Над дверью была вывеска с изображением кружки пива, хорошо видная при свете, льющемся из окон заведения.

Не удержавшись, я осторожно заглянула внутрь. Несмотря на позднее время, все столики были заняты, причем личности, сидящие за ними, были весьма странными. Не люди это точно. У людей не бывает рогов, копыт и прочих прелестей. У некоторых этого добра не наблюдалось, но были другие особенности, такие, как зеленые волосы, бесцветные глаза или заостренные уши. Значит, истории о нелюдях правдивы?

Можно было, конечно, долго изучать невиданные ранее расы, но дело — превыше всего. И я отправилась к своей цели, с каждым шагом приближаясь к вожделенной награде.

За воротами, действительно, черной громадой виднелся замок, поражая своим зловещим видом. Передернув плечами, я двинулась дальше. Судя по словам незнакомца, дело мне предстояло плевое. Всего-то надо было пройти в замок через парадную, кстати, дверь, которую мне должен был открыть сообщник. На мой вопрос, почему сообщник сам не выкрадет таинственный свиток (цель всей этой заварушки), мне "вежливо" объяснили, что, конечно, это не мое дело, но человек в замке должен в момент кражи присутствовать на важном совещании, чтобы обеспечить себе алиби.

Вспоминая наш не самый приятный разговор с заказчиком, я быстро шла по мощеной дорожке, приближаясь к величественному сооружению, которое, надо сказать, я едва различала в темноте. Правда, небо над замком почему-то было светлее, чем везде, но это не улучшало видимость. Едва не врезавшись в темноте в дверь, я нащупала массивное кольцо и уже собралась постучать, когда дверь тихонько приоткрылась, пропуская наружу щепотку света. Я неуверенно толкнула ее и прошла внутрь, ожидая увидеть сообщника. К моему удивлению, в большом каменном зале, освещаемом десятками свечей в блестящих канделябрах, никого не было.

— Ау, — тихонько позвала я, услышав в ответ неясный гул. Может, сообщник в последний момент струхнул?

Забери, Великий Плут, этого нелюдя, который не объяснил мне, где искать свиток. Он только сказал, что на месте мне все доступно объяснят. И что мне теперь делать?

Я рассеянно оглядывала внутренности первого, увиденного мною воочию замка, когда сзади по голове меня что-то шандарахнуло, и я стала тяжело оседать, успев заметить краем глаза, мужскую руку, подхватившую меня за талию.

Сквозь шум в ушах, я услышала, как кто-то громко застонал и только через некоторое время поняла, что сама издаю такие звуки. Впрочем, ничего удивительного: голова раскалывается, руки онемели и как будто отрываются в суставах. И вообще, по-моему, я на них вешу. Я на пробу открыла один глаз и тут же зажмурилась. Потом все же решилась и открыла оба. Великий Плут! Это еще что такое?!

Взгляд уперся в противоположную стенку, обшарпанную и сырую. Кое-где она была живописно покрыта бурой и зеленой плесенью. Но не это меня поразило: вдоль стены были приделаны всевозможные цепи с ошейниками и железные браслеты. В углу лежал страшный соломенный тюфяк. В противоположном углу, как раз возле двери, стояло какое-то ведро. Все это жутко напоминало рассказы старейшины Вольга о том, как в молодости он за кражу лошади попал в тюрьму. Тогда же он лишился кисти правой руки — обычное наказание для воров. Так вот. То, что он описывал, виделось раем по сравнению с тем местом, где я оказалась. По крайней мере, его никто не приковывал. Вернее, не привязывал. Очевидно, мои изящные руки с гибкими воровскими пальчиками выскальзывали из громоздких браслетов, рассчитанных, судя по виду, на настоящих богатырей, поэтому меня к ним просто-напросто привязали веревками. И это было ужасно! Мало того, что кистей рук я не чувствовала, так еще и накатила дикая паника от того, что я не могу выбраться на свободу. А свобода для цыгана — это все!

И я стала, как ненормальная дергать руками, сдирая с них кожу. К сожалению, мое положение от этого не улучшилось.

Мои метания прервались скрежетом замка. Я, мгновенно оценив обстановку, снова обвисла на веревках и закрыла глаза, склонив голову на бок, чтобы можно было подглядывать в случае чего. Но такого случая мне не представилось.

В подвал вошли два человека. "Или не человека?" — подумала я, услышав знакомый голос.

— Мигель, я не вижу другого выхода, — мой клиент, или похититель, говорил устало и раздраженно.

— Если ты уже решил, почему же не сделал это сразу? — ответил спокойный голос, судя по всему, принадлежащий старшему по возрасту.

— Хотел посоветоваться с тобой. Я ведь не так много знаю о мадригале Дарквордов.

— Хм-м... С чего бы это? — иронично протянул тот, кого звали Мигелем. — Может, потому что ты никогда этим не интересовался.

— А зачем? — какой злой голос. — Я надеялся избегать этого как можно дольше.

— Ага, поэтому лире Агате и лире Кристине удалось все-таки испытать судьбу. Я уж не говорю о прекрасной Серафиме...

— Вот не надо об этом! — перебил мой недруг (я теперь с полным правом могла называть его так). — Ты же знаешь, что я прятал мадригал, как мог. Моя ошибка заключается в том, что я не ожидаю от некоторых особ женского пола такой прыти. Вроде прекрасно понимают, что для меня они развлечения лишь на одну ночь, а потом оказывается, что надеются на большее.