Вторжение

— Её губки презрительно скривились в ухмылке негодования. Рука мужчины накрыла её ладонь на столе:

— Не волнуйтесь так, Высокая, а лучше присмотритесь к его знакам различия.

Молодая женщина чуть прищурилась и ахнула — он был не просто погонщик, а управляющий Драконами.

— Это то, что я вижу?! Владыка Драконов?!

...Невероятно редкий и очень влиятельный статус, равный, пожалуй, третьему от конца аристократической лестницы титулу. Не говоря о том, что в армии эти воины на особом положении, подчиняясь лишь свои командирам... Теперь настала очередь Кэрриэля улыбнуться:

— Да. Высокая. Он действительно Владыка Драконов. Ваши прекрасные глаза вас не обманывают.

— Боги... А вы не боитесь, что он перейдёт на сторону землян, Высокий?

Мужчина улыбнулся превосходящей улыбкой:

— Нисколько. Это невозможно по определению. Сыворотка лояльности, замена памяти... Одним словом, сейчас он больше предан Империи, чем некоторые наши аристократы.

— Уверены?

От волнения Лассэль даже забыла о вежливости, но аристо не обратил на её невежливость никакого внимания:

— Совершенно. Все проверки проведены и результат подтверждён.

На сердце Лассэль отлегло, и она вновь смогла вернуться к заинтересовавшей её теме. Впрочем, Кэрриэль спешил поделиться с ней информацией о бывшем туземце.

— Вы, кстати, помните, как он выглядел тогда, Высокая?

Женщина кивнула. Да, конечно, абориген сильно изменился по сравнению с первоначальным видом. И, действительно, в лучшую сторону. Движения приобрели плавность и текучесть, сам выглядит гораздо моложе...

— Дракон, которым он управляет, полностью омолодил его организм, увеличил мышечную силу, поставил ряд имплантов, так что теперь этот туземец значительно превосходит наших чистокровных дарксан. Скажу больше — после его тщательного изучения наш институт приступил к разработке следующего поколения боевой техники, превосходящем то, что стоит сейчас на вооружении Империи на несколько порядков. Что сдерживало развитие? Недостаточная скорость передачи импульсов! Даже у чистокровных дарков она редко превышает шесть единиц. И именно она сдерживала мощность, силу, управляемость биороидов. С показателями же, как у него, практически все ограничения снимаются, и мы можем создать то, что раньше было невозможным даже в теории!..

Лассэль слушала своего собеседника краем уха, наблюдая за туземцем. Тот плавно передвигался по заполненному залу, время от времени делая глотки из высокого бокала, наполненного чем-то светлым. На лице человека было непроницаемое спокойствие. Казалось, его не задевало ничего. Впрочем, и интереса тот ни к чему не проявлял. Просто отбывал время, которое ему необходимо было провести на балу. Наконец Лассэль не выдержала и довольно бесцеремонно перебила Кэрриэля:

— Мне непонятно одно, Высокий, а что он вообще здесь делает?

Учёный надулся от важности, из-за чего его обаяние сразу исчезло и он стал неприятен женщине:

— Это моя прихоть. Я веду все новые разработки, и мне стало любопытно, как он адаптируется к новой обстановке. Пока всё идёт гладко.

— Но зачем это вам?!

— Меня интересует порог его адаптивности. Конкретно — сможет ли тот приспособиться к новой для себя обстановке, и как быстро это сделает. Согласитесь, Лассэль, ведь мы ведём войны в разных местах и разных условиях. Что толку от бойца, если тот может драться только в пустыне? И не способен делать этого в лесу?

Женщина опустила взгляд. Сказано правильно, и задумка хорошая. Но приводить туземца на собрание Высоких и Чистых — плохой тон. Пусть и действует сыворотка лояльности. Но вдруг случится что-то из ряда вон выходящее? И... Она не уверена, что всё так, как говорит этот чванливый аристократ. Шестое чувство, уже не раз спасавшее ей жизнь, прямо вопило о непонятной ей опасности, источником которой был именно этот Погонщик Драконов. А Кэрриэль не умолкал ни на секунду, и у женщины даже начала болеть голова. Неужели тот не может заткнуться? В голову вдруг пришла одна сумасшедшая мысль, и она вновь перебила своего собеседника:

— Прошу прощения, Высокий...

— Да, дарка?

— Вы упомянули, что желаете проверить своего подопытного на адаптивность?

— Хотелось бы, Высокая, но, как я вижу, он прекрасно освоился на балу.

Унылым тоном протянул тот, сразу растеряв всю свою браваду. Молодая женщина ехидно улыбнулась:

— А если с ним произойдёт нечто, выбивающееся из ряда программы?

— Что же?

Дарка откинулась на спинку стула:

— Скажем, я подойду к нему и влеплю пощёчину?

— Рискуете, Высокая. Самозащита прошита в нём на уровне рефлексов, и вы можете получить сдачи. Причём неосознанно. И это будет фатально, учитывая его физическую силу.

— Хм... Ну а если я приглашу его на танец?

Глаза Кэрриэля вспыхнули:

— Вот это действительно будет для него шоком. Но... Вы пойдёте на такое?!

То ли выпитый алкоголь, то ли желание унизить чванливого учёного раззадорило Лассэль и она встала со своего стула:

— А почему бы и нет? Разве помочь Империи не является долгом каждого дарксанина? К тому же он, некоторым образом, теперь аристо Империи, поскольку имеет чин Погонщика Драконов. Так что, с вашего позволения, Высокий, я, пожалуй, приглашу его на тур Лари.

Вытаращенные глаза были ей ответом. Залпом допив бокал, отчего в желудке сразу потеплело, а в висках утихла боль, вызванная непрекращающимся словесным поносом Высокого, молодая женщина двинулась к намеченной цели. Непонятно почему, но ей вдруг ужасно захотелось вывести этого землянина на чистую воду, показать всем, что тот совсем не тот, кем так успешно прикидывается. А если это не так, то просто опозорить перед всеми чванливого аристократа, который вдруг стал внушать ей неприкрытое отвращение. И если его подопечный с треском провалится или опозорится...

Молодая женщина подошла к бывшему туземцу удачно — как раз зазвучали первые такты классической "Мелодии Весны". Внезапно появилась перед ним и надменно протянула руку:

— Ты!

Абориген привычно склонил голову в коротком поклоне, выпрямился:

— Слушаю, Высокая...

...И ведь говорит без акцента, и ведёт себя, словно аристо в энном поколении...

— Этот танец ты — мой партнёр.

Выдохнула и замерла, ожидая впадения человека в ступор. Потому что если он не может выполнить приказ, то на того нападёт паралич. И тогда останется лишь чуть-чуть толкнуть, чтобы неуклюжая туша растянулась на полу. Потом, конечно, придётся вызывать киборгов, чтобы те доставили туземца в медблок, где снимут блокировку и промоют мозги заново. Не страшно. Зато какое удовольствие знать, что ей удалось насолить этому самовлюблённому хлыщу! Лассэль бросила мгновенный взгляд на застывшего в напряжении за столиков Кэрриэля, но тут же вздрогнула, когда сильная рука легла ей на талию, а вторая подхватила вытянутую ей ладонь и закружила в ритме Лари. Он умеет танцевать?! Но она точно знает что в курс адаптивности это умение не вкладывается!!! Значит...

— Погонщики Драконов получают образование, сравнимое с воспитанием аристократа Империи, Высокая. Я — Мих Стафф. Не соблаговолит ли дарка преставиться недостойному пятого ранга?

...Пятый ранг?! Уже? Всего лишь два месяца прошло с того дня, когда его отправили в центр воспитания... Но губы шевельнулись сами собой:

— Лассэль му Аррияль Сентарра уль Самияль, Погонщик.

...Что она делает?!.

— Я запомню ваше имя, Высокая.

— Зачем?!

Женщина запаниковала, ощутив вдруг, что её держат стальной хваткой и ведут безупречном ритме, не давая сбиться с такта. Абориген чуть раздвинул губы в едва заметной улыбке:

— Вы — первая дарксанка, которая меня выбрала в качестве партнёра. Остальные лишь брезгливо поджимают губы при моём появлении. Поэтому я вас запомню...

...Странные слова со многим смыслом. Их можно толковать по разному. Только адаптированные и лояльные так себя не ведут. Значит, он притворяется?! Хвала Богам, танец закончился. Но почему он не отпускает её?! Ох... Ведёт её... К Кэрриэлю...

— Высокий...

Лёгкий ответный кивок аристо туземцу. Лассэль не выдержала:

— Он лжёт! Этот... Человек лишь притворяется, что прошёл обработку! Но его поведение совершенно не соответствует ей!

Тонкие губы Кэрриэля растянулись в ухмылке:

— Простите, Высокая, но Михх Стафф получил особую дозу сыворотки, особой направленности, которую вам не положено знать. И любая проверка подтвердит, что этот Погонщик искренне предан Империи и Императору.

— Особая? Не положено?

Лассэль растерялась, чувствуя, что не туземец, а она, Высокая дарка, стала посмешищем на этом балу в Небесном Дворце. И — смех собравшихся вокруг дарков подтвердил это... Женщина опустила голову, а туземец вдруг щёлкнул каблуками форменных ботфортов, отвесил короткий поклон, положенный по этикету, затем словно прорезал толпу, покидая место её позора. А смех всё продолжался, усиливаясь с каждым мгновением...

...Михаил покидал это сборище. Его лицо было неподвижным, но внутри бушевала буря эмоций. Дарка была права. Он не поддался сыворотке, которая должна была превратить человека в раба. Но Михаил одновременно был предан и Империи, и Императору. Вопрос только, какой? Ни один из дарков даже не подозревал о том, что когда то на этих землях, на этой планете так же существовала Империя. И именно ей был предан Михаил Королёв. Землянин. Человек...

Глава 4.

Он вернулся в свою комнату. Как Погонщику, ему полагались апартаменты равного ранга с чистокровными дарками. Снял парадную форму, аккуратно сложил мундир и повесил в шкаф, осмотрелся. Сколько он здесь жил, никак не мог привыкнуть к изощрённой вычурности дарксанского стиля. Витые поверхности, резьба, заполонившая все свободные поверхности, беспрерывные растительные мотивы. Всё резало глаза, но ему приходилось скрывать то, что это ему не по нраву. Куда ближе и роднее обычные простые привычки людей. Впрочем, он и есть человек, хотя и считается верным Империи дарком. Михаил растянулся на кровати, забросил руки за голову, прикрыл веки, попытался расслабиться, насколько это возможно в окружении врагов... Тогда он очнулся в капсуле. В голове была пустота. Он долго пытался вспомнить, кто он есть на самом деле и как здесь очутился, но ничего не удавалось ни вспомнить, ни понять. В голове гремели барабаны, и сквозила зловещая пустота. Потом стали приходить образы. Совершенно чужие. Непонятного вида дома, живые существа, похожие и непохожие на людей, высокопарные речи, механизмы невообразимого вила и назначения. И главное, что непрерывным рефреном в мозгу звучали лишь два предложения: Во имя Империи! Во славу Империи! Какой только? Земли? Острая непереносимая боль скрутила всё тело, не выдержав, мужчина глухо застонал, и сразу две зеленоватых руки выдернули его из капсулы, поставили на ноги, набросили на обнажённое тело нечто вроде халата. Потом повели по длинному и слабо освещённому коридору, привели в крошечную камеру, где кроме топчана ничего не было. Голос с непонятным акцентом глухо пролаял:

— Отдыхай.

Ему помогли улечься, накрыли тонким простым покрывалом. От грохота барабанов в мозгу началась тошнота, и он скорчился в клубок, обхватив виски руками. Потом потерял сознание. Липкая дурнота, из которой он вынырнул, похоже, не скоро, и смог, наконец, осмотреться по сторонам. На этот раз Михаил находился не в той камере, куда его отвели, а в большом круглом помещении, за ширмой из светлого материала с зелёным оттенком. Похоже, что за ним следили, потому что буквально через минуту, после того, как мужчина очнулся, ткань откинулась, и появился Кэрриэль. Тогда, правда, человек не знал имени этого дарка. Но ощутил, что это — господин. Хозяин. От одной только мысли ему вновь стало плохо. Но против ожидания высокородный дарксанин с озабоченным видом оттянул у него веки, подсвечивая себе фонариком, заглянул в глаза, потом приложил к сердцу небольшой диск и цокнул совсем по-человечески языком. Затем убрал диск в карман, уселся на кровати рядом с мужчиной.

— Ты меня понимаешь?

— Д-да...

С трудом ответил человек. Дарк удовлетворённо кивнул:

— Очень хорошо. Лингвистический минимум усвоен.

— Что со мной?

— Последствия после сыворотки. Твой организм очень плохо переносит инъекцию лояльности.

— Лояльности?

Дарк вновь усмехнулся, но на этот раз улыбка Михаилу не понравилась. Нехотя высокородный пояснил:

— Ты — раб. Пленник. Тебе сделали укол специального препарата, который делает из раба преданного слугу Империи. Но, похоже, что в тебе слишком много старого, которое сильно укоренилось. Поэтому твой организм тяжело переносит стирание личности и замену её новой.

— Что?!

Мужчина попытался подняться, но приступ дурноты был настолько силён, что его буквально вывернуло. Дарк успел увернуться, что говорило о большой практике в этих делах. Отскочил к ширме, но, против ожидания, не думал уходить. Дождавшись, когда желчь из человека перестанет извергаться фонтаном, и тот обессилено рухнет на подушку, точнее, круглый валик, её заменяющий, вызвал робота-уборщика, и пока тот убирался, спокойно рассматривал Михаила, словно тот какой-то жучок или мошка. Наконец жужжание кибера стихло, плоский агрегат исчез за тканью, и дарк подошёл ближе, скрестил руки на груди:

— Понял?

Кое-как человек прохрипел:

— Не будет по вашему!

— И не надо.

Неожиданно ответил дарк. Потом еле слышно добавил:

— Ты не дурак, и найдёшь. А нет — значит, я в тебе ошибся.

Затем наклонился и ловким движением, опять выдающим богатую практику, прилепил на тыльную сторону ладони, бессильно лежащей на груди, крошечный кубик, впрочем, тут же растворившийся в коже. Удовлетворённо кивнул и выпрямился:

— Полежи немного. Скоро станет лучше.

Сделал шаг в сторону ширмы, оглянулся, снова разглядывая тем самым препарирующим взглядом Михаила, и исчез за ширмой...

...Он нашёл. То, что подразумевал дарк. Лазейку в сыворотке. Преданность и верность Империи. Только какой? И зачем Кэрриэль, высокородный чистокровный дарсанин в энном поколении подсказал ему выход? С тех пор эти два вопроса мучили Михаила всё время. Но ответа не было до сих пор, даже спустя два месяца. Вздохнув, мужчина уснул. На этот раз по-настоящему...

...Стефания угрюмо взглянула на надсмотрщика, который протянул ей лопату и мотнул уродливой головой к правому выходу. Кое-как проскрипел:

— Копать, раб!

Девушка с ненавистью взглянула на покрытого зеленоватой кожей солдата, потянулась к указанному ей выходу, еле волоча ноги. Их практически не кормили. Разве можно назвать питанием буханку хлеба на двадцать человек их загона? Хотя пайку делили честно. Иногда на земляных работах можно было найти что-то съедобное, старую картошку или съедобный корешок. Но очень редко. Впрочем, найденное никто никогда не утаивал, и ночью всё добытое делили поровну. Ей, вообще, очень повезло с сокамерниками. Или созагонниками. Верховодил в их закутке старый, но крепкий мужчина со стальной волей, он смог сплотить пленников и дать им шанс выжить. В других местах было куда бы хуже. Она сама видела, как в соседней клетке насиловали толпой такую же молодую девчонку, как она сама. Как сильные отбирали пищу у тех, кто послабей, словом... А у них был порядок. Относительный, конечно, но, по крайней мере, из двадцати пойманных живы были восемнадцать. Двоих увели сразу, неизвестно куда...