Пламя во тьме (полный текст)

— Вот и попалась, пичужка, — ласково шепнул он в ухо принцессе. — Пора тебе лететь домой.

А Рейстлин, тем временем, по-прежнему стоял в стороне от событий. С самого начала враги его игнорировали: он был безоружен, не считая причудливой палки, и не делал попыток вмешаться. А на фоне суматохи, вызванной явлением драконицы, о нем тем более позабыли. Никто не заметил, как Маджере прошептал слова на таинственном языке, а затем извлек из поясного мешочка щепоть песка и резким движением его рассыпал. И тогда, сию же секунду, последствия ощутили все.

Словно продолжая взмах его руки, в ночной тиши повеял ветер. Дуновение принесло песчинки, гораздо больше, нежели брошенную щепоть. Песок распространился в воздухе, подобно чернильной капле, упавшей в воду. Он змеился тонкими струями, рисуя прихотливые завихрения, и охватывал наемников одного за другим. Каждый, кого песок касался, тотчас испытывал сильнейшее желание заснуть. Этому желанию невозможно было противиться, никакая воля не устояла бы перед ним.

Жилистые пальцы Веро, державшие Дэйнерис, ослабели и разжались. Он покачнулся, опустился на колени и тяжело завалился вбок, раскинув руки по земле. Его лицо обрело безмятежное выражение, глаза сомкнулись, из приоткрытых уст донесся храп. Другие наемники также один за другим теряли оружие и безвольно оседали на ночную траву.

И вот уже целый отряд лежал на поляне вповалку, мирно посапывая во сне. На ногах остались только двое: девушка и тот, кто произнес заклятие. Дени немедленно бросилась к своей Рэйегаль и осторожно приподняла ее на руки. Драконица тихо плакала, из раны с торчащей стрелой по ее крылу сбегала сияющая кровь, похожая на ртуть. Рейстлин же внезапно ощутил слабость, столь неимоверную, что не упал лишь благодаря поддержке посоха. Симптом этот был ему знаком: в Кринне он приходил, как плата, после сотворения колдовства грандиозной мощи. 'Дело принимает скверный оборот, — подумал Маджере мрачно. — Когда драконов нет рядом, я не могу использовать магию вовсе. Когда дракон лишь один, всей моей силы едва хватает на простое усыпление'. Беспамятство подступало, словно темный, ледяной, безбрежный океан, влекущий в пучину. Великим усилием воли Рейстлин ненадолго воспротивился ему и тихо позвал принцессу:

— Кхалиси — ваша Рэйегаль...

— Прошу, помогите ей, — почти взмолилась та, — вы единственный, кто на это способен. Обещаю, я отдам вам долг...

— Я и не сомневаюсь, — Маджере слабо махнул рукой, прерывая ее. — Зафиксируйте пробитое крыло, но ни в коем случае не трогайте стрелу — я займусь ее извлечением несколько позже. А прямо сейчас, кхалиси, окажите мне одну небольшую любезность.

— Разумеется, Рейстлин. Все, что скажете.

— В ближайшие часы — просто оставьте меня в покое.

И маг, цепляясь за посох, неторопливо сполз по нему на землю.

Примечание к части

1. — Ты ничего не знаешь, рыцарь.

2. — Что случилось?

Песня в тему нелегкой участи Джораха — 'Павел Пламенев — Крадущая сны'.

Эта моя давняя картинка с Дени в Кварте.

https://pp.vk.me/c628618/v628618118/42a34/HoHAp4g6Qos.jpg

Кварт:

https://pp.vk.me/c626227/v626227118/1fc1d/wo-SbNZCOkE.jpg

Глава 3, в которой герои пересекают Летнее Море, а разумом мага завладевает Бездна.

'Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя'.

Дэйнерис стояла у борта ладьи, и ветер с востока, шутя, играл в ее молочных волосах.

Солнце сегодня светило неярко, лучи его проливались сквозь пепельно-сизый флер, поднявшийся над морем еще с утра. Повсюду, куда ни кинь взор, простиралась вода без конца и края. Судно по имени 'Буревестник' неслось под полными парусами, рассекая волны, как кинжал валирийской стали вспарывает синий шелк. Нырнув в пучину носом, он тотчас победно взмывал на гребне, вздымая каскады холодных сверкающих брызг. Иногда они долетали до Дени, и от касания стихии на губах ее расцветала соль. Терпкий вкус с оттенком горечи напоминал ей о детстве: двенадцать своих первых лет из восемнадцати принцесса провела в Браавосе, у взморья.

'А Летнее Море в такую погоду не очень-то летнее', — девушка зябко поежилась, кутаясь в длинный серебристый плащ. Ее драконы беззаботно гоняли чаек, золотая Рэйегаль уже нисколько не отставала от братьев — за минувшие после ранения три недели, не без помощи Рейстлина, ее крыло благополучно зажило. Присматривая за детьми, Дэйнерис также выискивала взглядом сушу в западной дали. Вскоре она заметила у горизонта полоску лесного берега: 'Буревестник' миновал Кедровый Остров — верная веха, что до Астапора осталась последняя сотня лиг.

Путешествие неумолимо близилось к финалу, и тревожные сомнения все чаще одолевали принцессу. Она досконально взвешивала в мыслях 'за' и 'против' принятого плана. Драконы пока еще слишком малы для серьезных сражений, но ей необходимо защищаться от бесчисленных врагов уже сейчас, иначе может статься, что у ее детей и не будет шанса вырасти. В Астапоре тренируют лучших воинов Эссоса, рабов-Безупречных, на их покупку нужно золото, и немало. Единственный способ получить его — добиться ссуды у представителей Железного Банка. Очевидно, что однажды этот долг придется возвращать, но до той поры драконы повзрослеют и непременно принесут своей матери власть и богатство.

Расчет был простой и разумный, и Дени не видела в нем изъянов. По большей части результат зависел от беседы с кредиторами в Астапоре. Думая о предстоящей встрече, принцесса сильно волновалась, но ни на миг не выдавала окружающим своего беспокойства.

А Рейстлин Маджере, тем временем, проклинал это судно и это море, и весь Известный Мир до последнего камешка. Черный маг ненавидел холод, сырость и шум, и на борту, как если бы специально для него, все эти условия сложились разом. От холода, который невозможно было разогнать огнем, его донимал озноб. Из-за сырости горло мага першило денно и нощно, и прерывалось першение лишь во время приступа иного, кровавого кашля. Вдобавок, на судне постоянно все трещало, скрипело и шелестело, лишая Рейстлина малейшей надежды на сон — неудивительно, что плаванье для него уподобилось длительной изощренной пытке.

Однако все неудобства путешествия меркли в сравнении с тяготами чародейства. Колдовской энергии в Известном Мире было крайне мало, и оттого сотворение чар уподоблялось дыханию на большой высоте. Драконы облегчали положение, но даже рядом с ними Рейстлин тратил на простейшие заклятья колоссальные ресурсы. Стоило ему призвать хоть что-нибудь сложнее огненного шара, и он тотчас падал в обморок. Унизительные последствия напоминали Маджере о поре зеленой юности, вот только в ученичестве за ним приглядывал братец, бестолковый, зато беззаветно преданный и заботливый. Ныне маг же остался один в своей постыдной слабости. Все чаще его посещали мысли, что он застрял навеки в этой беспутной реальности, и в Кринн ему не возвратиться уже никогда. Путешествие в иной мир требовало огромной силы, а он не мог телепортировать даже на шаг.

Именно в таком разбитом состоянии Рейстлина и застиг осторожный стук в дверь. Он сел в гамаке и медленно прохрипел:

— Кто бы там ни был, я вас не звал.

— Я знаю, но все же решила зайти, — ответил металлический женский голос. — Хотела убедиться, что с вами все в порядке, а то уж пятый день наружу носа не кажете.

Дверь тихонько приоткрылась, и в тесную клетушку мага заглянула принцесса. Во время плаванья она наряжалась просто, в белую рубашку и штаны, на солнце полинявшие из синего в голубизну. Она навеки пропиталась пламенным дыханием своих драконов и ныне принесла этот дымный запах с собой. Такой аромат издают не деревья в костре, но земная твердь, что плавится в жерле вулкана.

Едва завидев Рейстлина, Дэйнерис сразу заподозрила неладное. Маг и в обычном-то состоянии не светился здоровьем, а теперь он выглядел вовсе ужасно. Сидя во мраке своей каюты, в тусклом отблеске единственной лучины, он трясся от холода. Под глазами у него залегали черные тени, он исхудал настолько, что лицо напоминало маску на голом черепе. Чародей сверлил принцессу раздраженным взором, явно желая, чтобы она ушла, однако Дени все-таки сообщила ему о сегодняшнем событии.

— У меня хорошие новости: мы только что миновали последний рубеж. Плыть до Астапора осталось всего ничего — еще какие-нибудь четверо суток, и мы будем на месте.

— О, неужели? — прошипел Маджере, кутаясь в бархат. — Так значит, мне еще целых четыре ночи влачить существование в этом промозглом аду. Незабываемое приключение в новом мире продолжается — великолепно, я просто вне себя от восторга.

Едва договорив, он содрогнулся в приступе дурного кашля. Дэйнерис видела подобное уже не раз, однако зрелище от этого не стало менее пугающим. Она знала, что не в силах ничего предпринять, и потому бездейственно стояла в стороне, в то время как Рейстлин надсадно хрипел, скорчившись от спазма, пачкая кровью прижатые к устам ладони. Казалось, его легкие вот-вот разорвутся. Припадок жестоко затянулся и завершился тем, что маг потерял сознание. Он медленно сполз в лежачее положение на боку и замер без движения, лишь впалая грудь его вздымалась и опускалась, и дыхание сипло разносилось в тишине.

Принцесса, подавленная тягостной сценой, никак не решалась нарушить покой чернокнижника. Наконец, она робко вопросила:

— Рейстлин... Эй, вы как там?

Чернокнижник вздрогнул, очнувшись от забытья. Объективно оценив свое состояние, он мрачно констатировал:

— Спасибо, прескверно. Похоже, я заболеваю лихорадкой, и если кто-нибудь не озаботится лечением, я, вероятнее всего, умру.

— 'Кто-нибудь'? — Дэйнерис даже возмутилась слегка. — Разумеется, я сделаю все, что от меня зависит. Думаю, для начала стоит позвать мейстера.

— Дурная идея, — Маджере отмахнулся слабо, но решительно, — своим лечением он непременно сведет меня в могилу. Я и сам прекрасно знаю, что нужно делать, и если уж вы, кхалиси, вызываетесь помочь — тогда сварите снадобье, как я скажу.

— Я вся внимание. Говорите, что от меня требуется.

Рейстлин изложил для Дени краткую, но скрупулезную инструкцию. Рецепт звучал несложно: всего-то и нужно было, что взять сушеные травы у него из сумки и залить кипятком. Принцесса отнеслась к вопросу с предельным тщанием. Она немедля отправилась в камбуз, чтобы приготовить зелье, и вскоре вернулась в каюту мага с раскаленным котелком в руках. В нем дымился ярко-золотой настой, он издавал резкий тошнотный запах, а вкус, вероятно, имел совершенно несносный. Впрочем, это и являлось признаком готовности по рецепту.

По возвращении Дени маг, лежавший без движения, насилу привел себя в вертикальное положение. Девушка нацедила отвар в кружку и подала ему.

— Осторожно, — предупредила она, — это очень горячо. Я-то Неопалимая, терплю спокойно, а вы смотрите, не обожгитесь.

Рейстлин молча взял дымящееся варево и тотчас приступил к питью. Пока он принимал лекарство, Дэйнерис присела в сторонке на чурбан, заменявший в помещении и стол, и стул. Ее взор, устремленный на мага, был исполнен пытливого интереса.

— Вижу, вам, как и мне, горячее нипочем, — заметила она. — Вы, случаем, не от крови Древней Валирии?

Чародей прервал питье и вопросил с холодным скепсисом:

— По-вашему, я похож на валирийца?

— Не уверена, — покачала головой принцесса, — в ваших волосах проглядывает серебро, но глаза совершенно не валирийские. Во время своих путешествий я видела множество разных глаз, зачастую весьма необычных, но подобных вашим никогда не встречала. Зрачки — песочные часы... Простите мое любопытство, Рейстлин, но это какая-то диковинная магия?

— Сие есть знак, что я имею истинное зрение, — проговорил чародей, несколько удивленный, что она приметила на его особенность. — Ни одна колдовская иллюзия не затуманит мой разум, не ввергнет в смятение и не собьет с пути.

— Очень интересно. Я помню, как вы беспрепятственно прошли сквозь миражи в Стенах Бессмертных. — похоже, это очень ценная способность.

— Верно, весьма полезно, — с губ чародея слетел отрывистый желчный смешок, — но всему своя цена, кхалиси. Обращая взор на людей, я прозреваю сквозь иллюзию, в которую другие слепо верят — мнимость, будто срок их жизни еще не отмерен, а старость и смерть далече. Я вижу, как юные лица опутывает сеть морщин, искажая и уродуя их черты, я наблюдаю, как чахнет плоть, уподобляясь иссушенному скелету. И даже безусый мальчишка в моих глазах обращается в дряхлого старика, а затем в бездыханное тело, съедаемое гнилью и червями. Роду людскому не свойственно помнить о времени, я же не способен позабыть и на мгновение. Таков он, мой дар и мое проклятие — знак песочных часов.

От изречения, столь сильного и зловещего, Дэйнерис неловко примолкла. В тишине, нарушаемой лишь скрипом судна при качке, она созерцала, как Рейстлин допивает свое убийственно горькое снадобье. Когда он закончил, она все же нарушила молчание тихим смущенным вопросом:

— Что, и меня вы тоже видите... так? В ваших глазах я превращаюсь в старуху?

Чернокнижник ничего не ответил, а только прижал ко рту ладони, силясь подавить першение в горле. Кое-как откашлявшись, он распрямился и пронзительно сверкнул глазами на Дени:

— Благодарю за хлопоты, кхалиси. А теперь я буду крайне признателен, если вы оставите меня в покое.

Рейстлин чаял, что после приема лекарства его самочувствие возвратится в норму, однако несколько часов спустя ему сделалось совсем худо. Опасения подтвердились: он и впрямь занемог лихорадкой. Его голова мучительно кружилась, каждая частица тела нестерпимо ныла, мерзкий озноб пробирал до костей. Чернокнижник с отвращением сознал, что не способен не только встать, но даже возвысить голос. Конец его путешествия по Эссосу замаячил в обозримом будущем, ибо без снадобья и почти без магии он был обречен на скорую бесславную гибель.

Однако Дэйнерис, снедаемая смутной тревогой, под вечер опять заглянула к Маджере. Достаточно было и беглого взгляда на мага, чтобы оценить серьезность положения. Принцесса испугалась не на шутку, она тотчас заварила новую порцию зелья и решила более не оставлять Рейстлина без присмотра. Сам он провалился в апатичное, едва вменяемое состояние на грани сна и реальности. Его мысли расплывались и путались, как и слова.

— Проклятье, — угасающий голос мага полнился злобой, подобно тому, как тлеющие угли отдают последний жар. — Я спустился в Бездну и вернулся обратно, а убьет меня обычная лихорадка.

— Не убьет, — спокойно и уверенно возразила Дени. — Как говорят у меня на родине, в Браавосе — не сегодня.

Девушку охватило странное чувство, будто слова чародея о 'Бездне' — отнюдь не следствие горячки, и хоть принцесса и не могла об этом знать, она не ошибалась. Некоторое время назад — на самом деле, не столь уж и давнее — маг воистину побывал в преисподней. Однако, к добру или худу, поход его обернулся вовсе не так, как он ожидал.

* * *

Рейстлин Маджере в развевающейся черной мантии, с посохом в левой руке, шествовал по красным равнинам Бездны. Вот она, темница Такхизис — простерлась пред ним, как на ладони: тусклые пустоши оттенка запекшейся крови. Небосвод над ними, киноварно-ржавый, выхолощенно-плоский, от сотворения миров не озарялся солнцем или звездами. Здесь не было ни дня, ни ночи, а только бесконечные века чахоточных пыльных сумерек. Панорама, по мнению мага, весьма неприглядная и даже скучная — неудивительно, что Темная Госпожа столь яро стремилась покинуть свою обитель.