Братья по оружию

— Ясно...

Крым велел отпустить Сэма. Два дюжих, коротко стриженных ополченца, слушались его, как отца родного, однако молча, но с неохотой выполнили этот приказ. А Роману он сказал:

— Езжай обратно. Жди моего звонка, понял? — и похлопал по плечу.

Роман кивнул: "Да".

— Увидимся, Леха.

Оружия так и не получили, потому что прибыл Са**нов один, без К**шеева. Крыма это сразу насторожило, и он, проявив осмотрительность, видимо, быстро просчитал дальнейшие шаги людей, которых представлял собою Сэм.

Оно, может, и к лучшему, подумал Роман. Ему импонировало решение Крыма, еще больше внушало доверие к нему. Са**нов уже успел познакомиться с плутоватыми манерами Сэма, который живо подмечал, где что плохо лежит, а уж автомат с карабином уж точно бы не прошли мимо его рук, окажись они снова на чеченской базе.

Обратную дорогу Сэм все время недовольно бурчал, косясь на Са**нова, однако интонация его резко изменилась — потеряла властность и угрозы. Вел себя, как кролик возле удава. По прибытии на базу, он сказал: "Все, пацаны, дальше свои проблемы решайте сами. И назад не отвезем — исключено!" — и на глаза Роману больше не показывался.

К**шеев, заметно волнуясь, встретил друга вопросом:

— Ну что?

— Сидим. Ждем звонка.

Роман изогнулся назад, поднимая и сгибая руки в локтях. В позвоночнике смачно хрустнуло.

* * *

После всех погрузок и разгрузок боеприпасов, медикаментов и прочего скарба на Са**нова с К**шеевым накатила страшная усталость. Каменной тяжестью налились ноги, поламывало спину. А на плечах будто собралась вся тяжесть мира. Хорошо, у Романа был с собой небольшой запас денег, гривен двести. Позвонил Крым — и вызвали такси. То, что успешно "отпочковались" от странной базы с кавказцами, немного подняло настроение. Ехали-то к славянам, своим землякам и единоверцам.

По дороге, правда, сделали незапланированную остановку. Водитель даже съехал на обочину, чтобы, не отвлекаясь, посмотреть вместе с пассажирами новости. От кадров, увиденных на экране миниатюрного телевизора, укрепленного над приборной панелью, похолодело внутри, а на душе стало совсем уж грустно.

Это был телерепортаж украинских и западных СМИ из городского морга больницы Калинина. На кафельном полу вповалку, один на другом, в одной из комнат лежала неровная груда окровавленных, изуродованных пулями и осколками тел ополченцев, коридор также заполняли убитые "востоковцы". Даже через экран, казалось, потянуло холодным смрадом недавно случившейся смерти. Они, как вещалось, погибли в самом аэропорту, его окрестностях и при отходе отряда из терминала на двух КамАЗах, расстрелянных на Киевском проспекте около магазина "Магнолия" и на улице Стратонавтов в районе Путиловского моста.

Роман ничего не понимал. Как такое могло произойти? И зачем все это показывают? "Козлы! Какой хрен собачий разрешил это снимать? — мысленно возмутился он. — Только крыса продажная на такое способна..." И он был не так уж далек от истины. Кто-то, лавируя между той и этой властью, сознательно запустил толпу журналистов в морг, дабы отчитаться перед заказчиком предательства, массово растиражировав принявших смерть ополченцев, а заодно пытаясь запугать тех людей, кто только собирался вступить в их ряды. Дескать, "солдатушки-браво-ребятушки", и вас ожидает такая же погибель.

В машине возникла классическая немая сцена из "Ревизора". Затем таксист пришел в себя, повздыхал, хлопнул от досады рукой по баранке, завел двигатель и вырулил на дорогу.

Весь оставшийся путь проделали в гробовом молчании. Мысли тяготили. В таком душевном состоянии слова застревали в горле.

На Первую базу прибыли к пяти часам вечера.

Расплатившись, Са**нов, не приближаясь к воротам, позвонил Крыму. Но тот сам уже заметил прибывших с крыши гаража, где наблюдал с СВД за дорогой и прилегающей территорией. Он показался и помахал рукой, дескать: обождите. Через десять минут вышел, обнял новобранцев, как родных, и проводил их вовнутрь.

На первом этаже здания, в одном из помещений, рядами стояли одиннадцать железных двухъярусных кроватей с матрасами, подушками и одеялами. На зеленом деревянном ящике, накрытом тряпочкой, стоял электрочайник, включенный в розетку, и пятилитровая пластиковая баклажка с водой. Оконные проемы до половины были завалены мешками с песком. Две койки у входа пустовали. Можно сказать, повезло.

— Вот наша деревня, вот наш дом родной! — громко сказал Крым, показывая рукой на пустые койки. — В тесноте, да не в обиде. Устраивайтесь.

Са**нов и К**шеев кинули рюкзаки на соседнюю кровать, под которой Роман заметил чьи-то личные вещи в открытой спортивной сумке, вещмешок и одноразовый гранатомет "Муха".

— Позывные себе выбрали? — спросил Крым.

Они отрицательно помотали головами.

— Так... — на секунду задумался Крым. — Ты у нас виноград выращиваешь? Будешь Виноградом.

— Плохо звучит, совсем не годится, — расстроился Роман.

— Ну тогда имя используем. Роман?.. Значит, будешь Румын. Созвучно и кратко.

Са**нов усмехнулся.

— Чего смешного сказал? И это погоняло не нравится?

— Да нормально. Звучит. Меня так еще на прошлой работе прозвали, когда в Горгазе работал.

— Вот и хорошо. Значит, угадал.

Крым перевел взгляд на К**шеева.

— У тебя прозвище на гражданке было?

— Было. Пикасо. Но я уже не хочу такой позывной, — сказав Алексей, вспомнив о "братке" в тельняшке.

— Я слышал, ты тачки чинил?

— Угу. Коробки-автоматы.

— Значит, будешь Коробочка. Коротко и ясно. Чтоб не париться. Все всем ясно?

Ему ответили: "Да".

Крым ненадолго отлучился и вскоре принес СКС и автомат Калашникова. Включил свет в комнате, сел на кровать и показал, как пользоваться оружием. Затем вручил карабин Роману, а "калаш" — Алексею. Патронов выдал мало, но это не беда, ибо с "четверки" кое-что так и осталось лежать в сумке Са**нова. И для формальности спросил:

— Усвоили учебный материал? Или еще раз нужно демонстрировать?

Са**нов, держа карабин, чувствовал ладонью приятную прохладу металла.

К**шеев молчал, отстегнул рожок, отвел назад затвор и рассматривал автомат.

— Потренируемся сами, — ответил Роман. Получив вожделенное оружие, он почувствовал себя уверенней с таким "весомым аргументом", ведь это своего рода гарантия продления своей жизни в случае боя. Теперь он не с пустыми руками! Будет чем встречать незваных "гостей", кто пришел на Донбасс, чтобы получить посмертно орден какого-нибудь Мазепы, тоже когда-то сделавшего "европейский выбор".

— Время пока есть. Занимайтесь, раз уразумели. Только не шмальните в кого-нибудь по неосторожности. Время военное — накажут соответственно.

— А когда воевать пойдем? — поинтересовался Роман.

— Спешишь? Навоюетесь еще, успеете...

Са**нов осмотрел карабин и заметил густые пятна крови на ремне и пятисантиметровый кусок прилипшей, уже высохшей кишки на прикладе. Такое нельзя спутать ни с чем. И мелькнула эдакая черная мыслишка-озарение.

— Оботри его от кишочков, — спокойно и негромко бросил Крым, хотя по лицу было видно: на сердце кошки скребут. Оно стало каменным.

— Я не брезгливый, — ответил Роман, — сама отпадет. Откуда... такое оружие?

К**шеев покосился на карабин и скривился — нервишки у него оказались пожиже. Потом внимательно изучил свой автомат.

— Из расстрелянных КамАЗов. Слышали об этом?

— Видели съемки из городского морга, когда сюда ехали, — кивнул Роман. — Хреновая история.

— Жалко ребят, — проронил Крым, о чем-то подумал и спросил:— Показывают, говоришь?

— По всем каналам.

— Слетелось воронье...

— Ага. Говорят, попали в засаду украинского спецназа.

— Спецназ, спецназ, мать их... — пробормотал Крым, нахмурив лоб. — Кругом одни клоуны и стратеги доморощенные, "гении блицкрига". Ладно, не будем сейчас о плохом. И без того тошно.

— Бандерлоги небось от радости скачут. Пидорасы, бляха! — Са**нов несколько раз передернул затвор, который почему-то маленько заедал. Повертел карабин в руках, присмотрелся. Оказывается, оружие было нечищеное, а ствольная коробка слегка погнута и в ней тоже виднелись прилипшие кровавые сгустки. Не беда, решил он, протру, смажу — и стрелять можно.

Крым отдал свою снайперскую винтовку под охрану Роману, а сам снова куда-то ушел. Вернулся он с целлофановой сумкой, из которой достал бутылку водки, пластиковые стаканчики, редиску, печенье и несколько сосисок — худо-бедно, но закуска.

— Помянем пацанов, — сказал он, откупоривая бутылку.

— Я как бы не против, дело нужное... — замялся Роман. — За употребление не накажут?

— Главное, не нажираться в стельку, — ответил Крым, протягивая бутылку Алексею. — Пить надо аккуратно, по-военному, чтоб не во вред водка пошла. Разливай.

К**шеев плеснул в стаканы граммов по пятьдесят водки, его руки заметно дрожали от усталости.

— Царство Небесное... — тихо произнес Крым.

Выпили не чокаясь. Закусили молча.

Крым посмотрел на свои наручные часы, встал.

— Ладно. Я потопал, дел по горло, — сказал он и указал Роману на винтовку с оптикой. — "Весло" Нику отдашь. Он представится.

И ушел.

Не прошло и пяти минут, как в дверях появился высокий мужик в гражданке. Жилистый, лицо приплюснутое, седоватый. В руках держал небольшую картонную коробку. Почему-то он сразу располагал к себе. Короче, человек с первого взгляда — простой как три копейки.

— Гостей принимаете? — войдя, поинтересовался он.

— Принимаем, — ответил Роман.

— Ник, — представился мужик, протянув руку и растопырив мозолистую пятерню.

Крепко пожали друг другу руки.

Ник открыл коробку, в которой лежали печенье, пряники, сахар и чай в пакетиках.

— Ребята, щас будем чай пить, вы не против?

А кто ж против? Все только "за". От водки Ник не отказался, немного пригубил. Затем быстренько вскипятили воду в электрочайнике и побеседовали за чаем.

На вид Нику можно было дать лет шестьдесят, не меньше. Но на самом деле, как позже выяснилось, ему было всего пятьдесят четыре, а выглядел старше, ибо почти всю жизнь проработал на Севере, еще в советское время, а последние восемь лет трудился на шахте в Макеевке. Роман спросил, почему у него такой позывной, на что тот, улыбнувшись, ответил: "Потому что Коля".

Са**нов отдал Нику СВД, тот осмотрел винтовку, отошел к своей койке и спрятал ее под одеяло.

— Ник, а ты снайпер? — чуть позже спросил у него Роман.

— Мастер спорта по стрельбе.

— А где стрелять так научился?

— В тире, — скромно отшутился тот, сощурив глаза и улыбаясь. — Какой же я снайпер? Скорее охотник.

— В армии служил?

— Как же без этого...

— Убивал уже?

— Зверей.

— А зачем оружие спрятал?

— Оружие всегда должно быть под рукой. Но не стоять на виду. Особенно в располаге.

— Украдут?

— Вопрос неучтивый, — усмехнулся Ник. — Едалом самому не надо щелкать, тогда и обижаться не на кого будет. Будут и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память.

— Это и козе понятно, — согласился Роман.

— Ник, а в аэропорту реально украинский спецназ сидит и американские чэвэкашники? — поинтересовался К**шеев. — Ты там уже был?

— Паспорта я у них не разглядывал. Но оптика у них первоклассная, импортная, и по двуногим мишеням бьют метко. Не молокососы уж точно. Да и с нашим "горем недальнобойным" на них рыпаться проблематично, близко не подберешься, чтоб лупить наверняка. Такие дела.

— Все так плохо?

— Нет. Но это лишь в Крыму Украина платьице задрала и ножки раздвинула, ибо с пониманием отнеслась к вежливым "зеленым человечкам". Классически отымели, по любви, в полной гармонии. А тут, на Донбассе, "великий комбинатор и сын турецкого подданного" решил подвиг не повторять и почему-то воспользовался презервативом без смазки. А то бы уже по Приморскому бульвару гуляли. Обидно, да? Но факт!

— Красиво излагаешь, Ник, — кивнул ему Роман.

Простодушие собеседника пленяло. И голос у Ника был мягкий — таким хорошо рассказывать сказки внукам.

— Жизнь заставит, в ней полным-полно сюрпризов. Одни — хитрят, другие — расхлебывают.

— Нас не бросят. Есть же Стрелков! Заасфальтим всех бандеровцев!

— Ты роман "Аэлита" читал?

— В детстве...

В помещение зашли трое. Один назвался Инженером — высокий, широкоплечий, средних лет, немного картавил, потому что у него не хватало нескольких передних зубов. От водки отказался, пояснив, что уже помянул погибших по дороге, вернувшись с аэропорта. И сразу же лег спать. Другой ополченец — Малыш — неуклюже рослый и жилистый, но моложе; был хорошо поддатым и в руках держал две литровые бутылки с пивом "Десант". Роман обратил внимание на его левое ухо, оно было наполовину срезано, но, видать, это увечье он получил давно, еще до войны. Третий был проворный и невысокий, с позывным "Порез". Он со всеми поздоровался, затем засунул пустую трубу противотанкового гранатомета под кровать и тоже предпочел отдыхать, обняв автомат. Оружие, как отметил Роман, тут действительно никто не оставлял без присмотра.

Вслед за ними подтянулся еще два ополченца. Один пьяненький, примерно одного возраста с Ником. Другой был трезвый, помладше, но молчаливый и нахмуренный.

— Привет, пацаны! — поздоровался с новобранцами тот, кто постарше. — Я Пилигрим, для вас просто — батя. Командир взвода вашего.

— Сторож, — представился другой вошедший.

Поздоровались. Оказалось, что Пилигрим бывший "афганец", десантник, в свое время отправивший не один десяток моджахедов на встречу с пророком Мухаммедом досрочно. На правой щеке у него рдела полоска от сорванной кожи — дурная пуля чиркнула, а на мочке уха запеклась кровь. Человек оказался общительный, рассказывал всякие истории. Все ж возраст, опыт. И новобранцев за салажат не держал — что тоже немалое дело для общего взаимопонимания, как иначе. Пока беседовали о жизни, он допил водку. Малыш молча цедил мелкими глотками пиво. Ему, похоже, все было фиолетово.

— Истина на войне одна: один за всех — все за одного! — подытожил свою очередную историю Пилигрим. — Берегите друг друга, пацаны. И не жалейте себя, если товарищ в беде. Только так и выживете.

Малыш, оказывается, был вместе с Инженером и Порезом в аэропорту. И когда снова вспомнили о КамАЗах, он хриплым прокуренным голосом сказал:

— Если такая херня, я возвращаю автомат и еду домой.

— Хорошо тебе, Малыш, — произнес Са**нов. — А я уже дома. Идти мне некуда.

— Понятно...

Роман поначалу подумал, будто Малыш россиянин. Но позже узнал: тот жил в Донецке, возле цирка "Космос". Кстати сказать, тут практически все оказались местными, не считая Крыма.

Сторож, услышав о КамАЗах, зажал рот рукой и, полусогнувшись, куда-то убежал.

— Чего это с ним? — провожая его взглядом, спросил Роман.

— Да он оружие собирал, — сказал Малыш. — В одном из КамАЗов. Ландышей нанюхался.

— Чего? — не сразу понял Роман.

— Трупаков нанюхался. Вот целый день и рыгает.

Са**нову хотелось общения, но Малышу этого никак не хотелось. Говорить тот был не мастер, видать, голова не на то заточена.