Договор с Судьбой

— Свет! — и вся комната озарилась ярким светом.

Кто-то из девушек вскрикнул от неожиданности, остальные судорожно пытались проморгаться. Ярослава огляделась вокруг — комната оказалась округлым залом, в центре которого был нарисован один небольшой черный круг, а на относительно небольшом расстоянии от него, на полу красовалась окружность с темно-красными эллипсами, нанизанными на нее и находящимися на равном расстоянии друг от друга. Вся схема в диаметре была около четырех метров.

— Это еще что за сатанизм? — ухмыльнулся Александр, выходя вперед в сторону стоящего ровно в центре черного круга высокого темноволосого мужчины с глазами, в которых зрачок занимал все пространство, не оставляя места для привычного белка и радужной оболочки. Или, может быть, белок и радужка тоже были черными — кто знает?

Роман, Андрей, Николай и Виталий так же, словно по команде, подтянулись за ним, полностью закрыв собой девушек.

— Арк'хаан рад приветствовать своих детей! — произнес мужчина, словно не замечая их движений. — Настало время воскресить Круг. Займите свои места!

— И не подумаем. Ты что, мужик, думаешь, что мы с радостью будем участвовать в твоих сатанинских ритуалах? Жертвоприношения предвидятся? — в голосе Романа чувствовалась угроза. — Ты вот что, давай-ка выведи нас отсюда и, может быть, мы не набьем тебе морду... если сделаешь все быстро.

— Ясная! Подойди ко мне, — странный человек, словно ничего не слышал. Он сделал жест рукой и Ярослава, словно во сне, пошла к нему. Внутренний голос вопил о том, что нужно сопротивляться, но что-то не давало ей прислушаться к его советам, а темное безразличие убило враз все эмоции и инстинкты. Александр попытался ее задержать, но она почти незаметным движением оттолкнула его так, что он не удержался на ногах и упал, а Ярослава продолжала идти к странному незнакомцу. Остальные парни замерли, не в силах даже пошевелиться. Чья-то сила сковала их, опутала подобно паутине.

Когда Ярослава подошла к черному кругу, незнакомец склонился и посмотрел ей в глаза. Черная бездна затягивала вглубь, вытягивая смутные образы, странные картинки, заставляя вспоминать чужие, неизвестные, но отчего-то родные лица.

Волк... Медведь... Гюрза...

Арк'хаан... Школа... Лиса...

Наставник... Гюрза...

Эмоции — зло. Чувства — зло...

Двенадцать за миллионы — игра стоит свеч...

"...Гюрза, нас принесли в жертву. Это было оправдано. Там, где речь идет о тысячах и миллионах жизней, жертва всего двенадцатью вполне оправдана. И это логично. И не нам осуждать тех, кто так решил. Мы — Круг, так вот и будем делать то, к чему нас готовят, а остальное — не наше дело..."

Уголек... Огромная черная пантера... Тепло... Радость... Единственное существо, которое можно и нужно любить...

НАДО...

Невозможного нет...

Золотой туман... Золотая осень... Боль...

Ярослава, словно в забытьи подошла к одному из эллипсов и встала посредине.

— Волк — справа! — услышала она, словно издалека свой голос.

Андрей, словно на ватных ногах встал в эллипс справа от нее и протянул Ярославе руку. Она судорожно сжала протянутую ладонь.

— Медведь — слева! — точно так же, словно во сне, Роман занял эллипс слева от Ярославы.

— Гюрза... — тишина. Никто не встает на указанное место. В душе Ярославы поднимается волна паники, — Гюрза!!! Т'химо!!! — никого. Никто не идет. Этого просто не может быть! Гюрза... Он же всегда рядом. Он же всегда приходит. Где же он?!

Незнакомое, но такое родное имя... Т'химо Тхариэл... Гюрза... Словно часть души вырывается с корнем только от того, что его нет! Да что же это такое?! Ярослава в панике оглядела лица собравшихся в зале — родные лица, самые дорогие, и на них та же паника, то же отчаянье.

— Сегодня за Гюрзу буду я, — незнакомец сходит со своего черного круга и протягивает руку Роману, или, пожалуй, теперь уже не Роману, а Медведю. Тот, помедлив, протягивает ему свою руку. Паника постепенно уходит. Круг замкнется. И только где-то в глубине души у всех остается мысль, отдающаяся паническим страхом. Мысль, которую можно выразить одной лишь фразой "Гюрзы нет!".

— Летучая мышь... Ястреб... Орел... Сокол... Пума... Тигр... Леопард... Рысь... Круг замкнулся.

Когда все руки объединились и образовался единый круг, тот, кто встал на место Гюрзы, произнес странную фразу, на неизвестном языке:

— In ka halaka moranan... Ark'haan nel'ye... V'ert in ka moranan Ark'haan.

Свет погас, темнота озарилась темными искрами, переливы черного цвета... словно отражения пламени в луже застывшей нефти... А потом, словно вспышка перед глазами. Ослепительный свет и, раскаленной лавой по жилам — память.

Ярослава вскрикнула, и перед глазами поплыли картины прошлого. Зал исчез, сменившись маленькой уютной комнатой... Появилось понимание "..Моя комната...". Пламя камина... Большое уютное кресло... Огромный бархатный Уголек лежит рядом, а напротив кресла стоит высокий худощавый парень с холодными голубыми глазами и черными, даже в некоторую глубокую синеву, волосами до плеч. Утонченные черты лица... Тонкие упрямые губы... Гюрза...

Пантера

— Надоело, почему мы не можем покинуть это проклятое место?! Я хочу уйти и уйду! Давай еще раз попробуем сбежать? Ну же, Ясная, давай еще раз попытаемся. Волк тоже согласен. Мы убежим, я знаю!

— Гюрза, что ты так суетишься? Ты знаешь, что ждет остальных, если мы убежим? Знаешь, уже сам испытывал. Ты желаешь им зла? Вижу, что нет, так отчего ты пытаешься нас спровоцировать? Это бессмысленно и совершенно не логично. Гюрза, мы не похожи на других, мы совсем иные, и нас не примут нигде. Мы можем быть лишь со своим Кругом. Подойди к Наставнику, он позволит тебе сходить в Город, и ты поймешь, насколько мы отличаемся. Ты вернешься сам, когда увидишь всю ту пропасть, что отделяет тебя, меня, Волка и остальных от обычных жителей Города. Ты их не поймешь и они тебя, так зачем тебе все это? Мне все объяснили. Выводы сделаны. Я больше не хочу бежать. Мое место здесь, да и ваше тоже. Вспомни Лису. Она сбежала и что? Помнишь, как ты выл от боли, когда ее убивали? Я слышала твои крики даже через стенку. И я сама кричала, потому что это очень больно. Она думала только о себе... В итоге поплатилась жизнью и вместе с ней поплатились мы... Еще и Рысь вместо нее прислали. — Пантера поморщилась — Гюрза сильно раздражал, но эмоции нужно сдерживать, их не должно быть вообще. Нужно говорить все четко и максимально спокойно.

— Ты знаешь, кто такие родители? — неожиданно спросил он.

— Ну... примерно, наверное, а ты откуда это слово взял?

— У твоего Наставника книгу украл. Она на столе лежала.

— Ты спятил?! А ты знаешь, что за это нам будет, если кто-нибудь узнает?

— Не узнают, я ее уже на место положил.

— Гюрза... — ровный выдох... только не раздражаться... никаких эмоций... — мне кажется, что ты слишком легкомысленно поступаешь. Это не правильно... и не логично...

— Правильно... логично... ты что же, не видишь, в кого тебя старательно пытаются превратить? Ты перестаешь быть собой, Ясная, ты не была такой никогда. Очнись, тебя же медленно убивают!

— Гюрза, — только не выражать эмоций, только не испытывать чувств, — нас принесли в жертву. Это было оправдано. Там, где речь идет о тысячах и миллионах жизней, жертва всего двенадцатью вполне оправдана. И это логично. И не нам осуждать тех, кто так решил. Мы — Круг, так вот и будем делать то, к чему нас готовят, а остальное — не наше дело.

— А ко мне?! Как ты относишься ко мне теперь? Я для тебя тоже такой же, как и все?

— Гюрза, ты из моей группы, я к тебе так же привязана, как к Волку и Медведю, разве тебе этого мало? Испытывать к кому-либо большие эмоции для меня — непозволительная роскошь.

— Ясная Ясь... Ты разве не понимаешь?.. Нас обрекли на полное одиночество. У нас забирают все — мысли, чувства... Особенно у тебя. Ты помнишь, какой ты была пять лет назад? Ты смеялась, даже когда было очень трудно. Ты шутила и помогала остальным бороться с одиночеством, с тоской о той памяти, которой нас лишили. Если бы не ты, я бы не смог справиться со своим отчаяньем, ты — единственный ясный свет, что освещал мне жизнь и теперь мне невыносимо больно смотреть, что с тобой делают! Тебя же... тебя же превращают в камень... в бездушный мыслящий камень!

— Гюрза... Что ты привязался ко мне с тем, что было давным-давно, да еще и не в этой жизни?! Не может быть чувств у меча, как ты не поймешь?! — Иначе он с ума может сойти. Меч не должен любить и не должен ненавидеть, он должен делать СВОЕ дело и делать его хорошо. Я это поняла, и вы все тоже когда-нибудь поймете, — тяжелый вздох... Бедный Гюрза, никак не может понять, что Видящий не имеет прав на эмоции. Видящий — тот, кто видит предопределенные Судьбой события на много дней и даже месяцев вперед, благодаря чему команда может лавировать между тем, что в любом случае должно произойти и тем, что не предопределено и, соответственно, что можно изменить. Видящий заключает договор с Судьбой, а потому, если за Договор нужно заплатить чьей-то жизнью — он (или она) не должен сомневаться ни в чем. Не должно быть привязанностей. Любой член группы может пойти в расход... Любой... Кроме Видящего. Потому и эмоций не должно быть никаких. Потому Видящий и не должен любить никого, кроме своей животной аватары — той сущности, за которую было заплачено частичкой души, частичкой памяти, детскими воспоминаниями. Уголек... Ясь внимательно посмотрела на свою пантеру. Самые первые воспоминания в этой жизни для нее навсегда были тесно связаны с Угольком. Страх, попытка что-то вспомнить, осознание одиночества, отчаянье, а потом маленький черный комок, подкатившийся под ноги и сдавленно рычащий. Она подняла котенка на руки, хоть тот был довольно тяжелый и большой, и в этот момент стало ясно, что с Угольком одиночества больше не будет. Пусть за него была заплачена огромная цена, но он того стоил. Уголек — это второе я, единственный друг, единственный, кого можно и нужно любить.

Пантера задумалась. Как странно все получается — из миллионов детей смогли найти лишь двенадцать тех, которые интересуют Судьбу, которые изначально являются желанными фигурами на ее доске. Тех, кто чувствует законы и закономерности вселенной. Из двенадцати Видящей стала лишь она. И заплатила за это. Собой.

Каждый ребенок, зашедший в Комнату, получил своего аватара в обмен на более ранние детские воспоминания, в обмен на частичку своей души. Так и началась новая жизнь для детей Круга. Прошлого не помнил никто... Разве что Гюрза отчего-то упорно цеплялся за свое прежнее имя — Т'химо Тхариэл. Остальные даже имен своих не помнили. Остались только клички по именам зверей, да имена, которые сами друг другу дали.

Пантера иногда завидовала Гюрзе в том, что ему разрешали чувствовать, разрешали проявлять эмоции. С другой стороны, чем дольше убийцы сохраняют свои чувства, тем хладнокровней они в итоге становятся. Главное, на заключительном этапе уничтожить все ранее выработанные ценности, чтоб не мешали.

— Успокойся, Гюрза, и слушайся лучше Наставников. Займись делом. Кстати, коль скоро тебе нужно поговорить, отчего ты не поговоришь с Рысью? Она же с такой радостью тебя выслушает. Зачем ко мне приходишь? Мне заниматься нужно.

— Ясная... Зачем ты так?.. Хотя, я все понял... не буду больше мешать...

— Гюрза! Не обижайся! Хорошо, садись сюда. Что мне с тобой делать? — от жалости хотелось плакать, но плакать нельзя — это тоже эмоция... Пантера до боли сжала кулак. Чудесный, милый Гюрза! Так старается сделать приятное — приносит цветы и кладет их на подоконник почти каждый день. Так точно чувствует приступы тоски, приходит и поет красивые песни о другой жизни. О жизни, которой никогда у них не будет...

Гюрза сел рядом с креслом и положил голову на колени сидящей в кресле девушке... Она нерешительно провела рукой по его волосам. Змейка расположилась рядом. Уголек ревниво посмотрел на свою хозяйку, подошел и уселся с другой стороны от кресла.

— Настоящая идиллия, — фыркнула Пантера через некоторое время, посмотрев на все словно со стороны. — Т'химо, ты спишь? — ответа не последовало. — Уголек, приведи Волка, чтоб он помог перенести нашего "соню" в его комнату. — Уголек выразительно сморщил нос и неспешно вышел из комнаты.

* * *

Память... память... послушной рекой врывается в голову, путая мысли, изменяя сознание, личность... Память... память... О том, что действительно было... О том, что действительно есть... О том, что действительно будет...

* * *

Пантера внимательно рассмотрела себя в зеркало. Картина страшная. И где же логика в таком обучении? Постоянные тренировки в паре с Медведем оставляют незаживающие синяки и ссадины по всему телу... Зачем Видящей быть бойцом? Для этого есть другие — Медведь, Волк, Тигр... Гюрза, в конце-концов! Медведь огромный и занимается только боевыми искусствами. Идеальный воин. Такой же, как Волк и Тигр. У каждого свой стиль, но все идеальны. И что против них сможет сделать Видящая? Почему бы Медведя с Тигром не поставить, ведь они стоят друг друга?!

Впрочем, у Наставников свои соображения на этот счет. Так нужно и все. Стучат в дверь. Кто бы это мог быть?

— Я здесь, проходите... Наставник... — почтительно склонить голову, так полагается по этикету.

— Ясь. Опять тебя с Медведем ставили в паре? Голова не болит? Кроме синяков, более серьезные повреждения есть?

— Да нет, вроде, только руки, да лицо...

— Ясно, — Пантера внимательно вгляделась в лицо Наставника. Ее упорно не покидало ощущение, что Наставник действительно за нее переживает. Не проявляет заботу, как о хорошем оружии, а именно переживает. Впрочем, это недопустимо, следовательно, не может быть... Скорее всего, все это — всего лишь часть программы... Ясная вздохнула и начала докладывать, — на сегодня учебные упражнения выполнены, прочитано пять книг по заданной тематике, заслушан курс по этикету, поведен часовой спарринг по рукопашному стилю с Медведем...

— Я уже заметил. Сильно болит рука? Дай посмотрю... — Наставник подошел и заставил Пантеру закатать рукав. Зря он это сделал. Зрелище было не из приятных — все плечо приобрело насыщенно синий цвет. На суровом лице Наставника проскользнуло беспокойство. — Быстро к лекарю! Как это произошло?

— Прием отрабатывали, так и получилось. Да ничего особенного, небольшой вывих.

— Пойдем со мной!

"...Как и предполагалось — обычный вывих. Больно, еще несколько дней рукой двигать особо не получится, ну и что такого? В первый раз, что ли? Если б сильно волновались о целости и сохранности, то не ставили бы против Медведя. Стоило из-за этого ходить по лекарям. Лучше бы уж спать лечь", — Пантера устало зевнула. Уголек, как всегда оккупировал любимое кресло, попыталась его спихнуть — не вышло, тогда решительно легла сверху — зверь недовольно зарычал, но подвинулся. В конце-концов, устроились вместе (благо, кресло огромное) и задремали.

За окном сгустилась темнота...

* * *

Память... Память... Ярослава — странное имя. Какое-то чужое, непривычное. Ясь — так уже лучше, или Ясная — тоже ничего. Но лучше всего — Пантера. Имена — это лишнее. Имя — это прошлое и будущее. Зачем нужно имя, если нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего?