Указав мне койку где-то на первом этаже в самом конце длинного здания и продемонстрировав мою персону старшему наряда: новичок, дескать, в шею гнать не следует, — он повел меня сначала на склад получать положенное мне имущество: штаны, сапоги, куртку, бельё и прочую мелочь, вплоть до иголок с нитками, — затем велел мне все это отнести на свое место и идти к главному входу в цитадель. Все бегом, разумеется. Ждать беременную утку, крякающую вперевалку за селезнем, он не намерен. А как наказать нерадивого он знает и нерадивому наказание точно не понравится. Впрочем, если есть желание узнать, он готов такую возможность предоставить.

Узнавать не хотелось, и через пару минут я снова был перед ним в готовности к немедленному выполнению следующих распоряжений. Распоряжений не было, мы просто поднялись на третий этаж цитадели и остановились перед одним из кабинетов.

— К "мозголому" пойдешь, — напоследок напутствовал меня десятник. — На собеседование. Как закончишь, идешь в казарму, устраиваешься, отдыхаешь. До завтрака — свободен. И это... поаккуратнее там.

Поаккуратнее где, не понял я? У "мозголома", скорее всего мага разума, или в казарме? Хм... возможно и там, и там. Однако глупых вопросов задавать не стал. Но один, вполне естественный, и очень важный для каждого воина огласил:

— А завтрак когда?

— Господин десятник!

— А завтрак когда, господин десятник? — поправился я.

— Объясняю. Согласно распорядку дня, подъем в шесть. До семи тридцати — разминка. В восемь — завтрак. С восьми тридцати до двенадцати тридцати — занятия и тренировки. В тринадцать — обед. С четырнадцати до девятнадцати — занятия. В девятнадцать тридцать — ужин. До двадцати двух хозяйственные работы, уход за оружием и амуницией. В двадцать два — отбой. Распорядок вывешен на стенде в казарме. Грамотный? Тогда можешь читать, сколько твоей душе угодно.

Час у мозголома, мага Стовра, пролетел незаметно. Высокий, тощий, как пособие по анатомии, с тяжелым носом и густыми черными бровями, немного раскосыми и добродушно прищуренными глазами — он вел со мной непринужденную беседу, мастерски играя роль рубахи-парня своего "в доску". По ходу он задавал мне самые, на первый взгляд, невинные и наивные вопросы, после которых я чувствовал себя выжатым и вытертым досуха. Напрямую он даже не пытался влезть в мои мозги, чего я серьезно опасался, не зная уровня местной магии. В частности, не будучи хорошо знаком с магией разума. Во всяком случае, никакого воздействия я не заметил. Но он, похоже, и без этого составил свое мнение обо мне. Надеюсь, благоприятное, поскольку я твердо придерживался линии потери памяти, несмотря на то, что это наиболее удобный способ проникновения в среду для всевозможных разведчиков и лазутчиков. Тем не менее, основное правило — говорить только правду, умалчивая невыгодную ее сторону — я ни разу не нарушил. Напоследок, набравшись нахальства, даже спросил сам:

— А почему, когда меня просили подписать документы, да еще только что придуманным именем, с меня не взяли магической клятвы? Мозголом оживился и забросал меня вопросами на тему: что я знаю о магических клятвах, не давал ли их кому либо и не чувствовал ли неудобство во время беседы с ним. Я ответил, что неудобств не чувствовал, а про клятвы, дескать, вроде где-то слышал. Стовр удовлетворился моими ответами и в свою очередь пояснил:

— Сложные магические клятвы устанавливаются мастерами уровня магистра. Не ниже. И все равно несколько довлеют над психикой давшего такую клятву, тем самым отчасти снижая эффективность деятельности клятводателя. Более простые по исполнению не так уж сложно обойти или снять. Таким образом, они, в большинстве случаев, большой ценности не имеют. Звать же магистра для каждого новичка довольно накладно.

— А если я сбегу?

— Сбежишь? — неподдельно удивился Стовр, провожая меня до порога. — И куда пойдешь? Даже любопытно. Каждый знает, что должников, невзирая ни на какие разногласия, не терпят нигде. Их ловит всё население во всех кантонах. Родная мать приведет беглеца обратно или сообщит в ближайший форт, если не хочет отрабатывать долг за него. Рано или поздно должника все равно выследят и приведут обратно. Его обязательство вырастет на сумму вознаграждения тем, кто поймал, и при этом еще удвоится. Было, правда, несколько случаев. Давно. Но там побег совершали лица с явными нарушениями психики и неадекватным поведением. Ах, да. Ты же потерял память! И аки младенец не знаешь простых вещей. Ну все. Иди. Завтрак скоро.

Он добродушно выпихнул меня за дверь и прикрыл ее за собой.

Завтрак, конечно, дело хорошее и есть хочется, но где у них пункт питания, десятник не сказал. Да чего там. Скорее всего, стадо новичков и меня с ними поведут строем, или его подобием, да куда-нибудь приведут, а там уже укажут: куда садиться и каким тапком кашу наворачивать. Так что, забивать себе голову ерундой смысла нет, а вот "приданое" следует разместить в шкафчике, и заодно узнать у дежурных, как следует одеться к завтраку. Хм. Ну прямо как у аристократии — к завтраку в одном платье, к обеду в другом, на ужин и вовсе в третьем. Интересно, а книксен — ручки на брючках, глазки в пол, головка к левому плечику склонена — подходя к столу, делать положено?

Это, конечно, слишком, но вдруг здесь не принято вкушать продовольствие в тренировочной форме, которой выдали аж три комплекта, и требуется исключительно по-походному или даже боевому. А что? Читал когда-то про порядки в одной северной стране. Там воина не накормят, если он сел за стол без оружия. Дескать, без оружия — не воин и, следовательно, пищу должен добывать себе сам... отбирая у свиней. При этом свинарь будет активно и эффективно защищать хрюшкины помои от поползновений нахлебников.

За окном послышался ритмичный топот многих ног с приговором: "Хоп-хоп-хоп-хоп-хоп-хоп". Дежурный отворил дверь казармы, и в проход между койками стала втягиваться колонна людей в тренировочной форме. Они бежали почти на месте, высоко поднимая колени и слаженно выкрикивая это самое "Хоп-хоп!". Я стоял возле своей койки, так и не закончив убирать вещи в шкафчик, с интересом наблюдая за развлечением местных бойцов. Моя койка была третьей с конца, и пришлось посторониться, когда колонна потных парней достигла меня. Как я и предполагал, впереди топали новобранцы. Самый дальний участок казармы был отведен для нас. Новеньких. Рекрутов. Судя по всему, чем ближе к выходу, тем выше статус воина.

— Стой! — прозвучала команда десятника. — Влево-вправо на шаг разо-ом...кнись! — колонна поделилась на две колонны по одному. — Левые напра— правые нале-е-е...во!

Четкий поворот и в казарме стоят две шеренги лицом к проходу.

— Двадцать минут умыться, переодеться в полную боевую без оружия. Вольно! Разойдись!

Десятник, командовавший отрядом, развернулся и вышел. "Старички" тут же разбрелись мыться переодеваться — новобранцы даже не шелохнулись, видимо знали, что будет дальше.

— Стоять, зелень!! — прозвучала еще одна команда.

Новобранцы застыли еще больше, если такое возможно. Поискав взглядом командиров, имеющих право мне приказывать, я таковых не нашел и спокойно вернулся к устройству на новом месте жительства.

— Эй! — снова раздался уже удивленно-возмущенный вопль. — Тебя, задница, что?! Команда не касается?

Не реагируя на обращение явно не ко мне, закончил укладку вещей, оставив для переодевания: сапоги, рубаху, подкольчужную жилетку, кольчугу и куртку. Думаю, именно это имел ввиду десятник, приказывая быть готовым по-боевому.

— Ты-ы! Навозный сын бегового ящера и свиньи! К тебе обращаются! Олух! — голос раздался совсем рядом, и обращались уже явно ко мне. Я чувствовал, как строй новичков затаил дыхание и превратился в каменные изваяния, чтобы даже случайно не обратить на себя внимание.

Я не спеша повернулся и смерил взглядом фигуру, стоящую против меня. Мой ровесник. На полголовы повыше и в плечах, пожалуй, пошире. Взгляд с прищуром и оскал здоровенных желтых зубов. Длинное лицо, широкий нос и... пожалуй, глаза делали его лицо настолько лошадиным или ослиным, что так и хотелось назвать его какой-нибудь лошадиной кличкой.

— Мерин, — во угадал! — что там?

— Да рекрут тупой попался.

— Ты его поучи, но не сильно, — лениво посоветовал кто-то из "старичков". — Он на своих ногах на пробный бой должен придти, а то десятник обидится. Вечером душевненько поговорим.

— Ничё. Я слегонца, — предвкушающе оскалился Мерин. — Я с ним еще и на пробнике поговорю. Иди сюда, слизь! Учиться уважать старших будем. Не бойся — не зашибу. Пока.

Скрывать свое искусство рукопашного боя я не собирался. Воины здесь явно ценятся, а месяцами изображать из себя неумеху, чтобы продвинуться повыше и получить, наконец, нужную мне информацию, совсем не улыбалось. Я сделал полшага к Мерину и пробил вполсилы, но очень быстро. Со стороны это выглядело, как ленивый шаг и короткий, слабенький, тычок. Однако Мерин захрипел и рухнул на пол, широко разевая рот в попытке втянуть выбитый воздух.

— Эй, Мерин? Ты чего?

В мою сторону направилась целая группа старичков. Вряд ли приветствовать победителя. Я вышел в проход и быстро скомандовал рекрутам:

— Разбежались.

Те метнулись между койками, освободив мне пространство.

— Поскольку вас много, двадцать минут скоро истекут, а на завтрак успеть хочется, предупреждаю — буду калечить. Может, кого и убью.

Говорил я делано скучающим тоном, демонстративно разминая шею и плечевой пояс. Нашу забаву, однако, прервали. Видно дежурный попался умный и, увидев расправу с Мерином, поспешил вызвать десятника, не без оснований подозревая, что членовредительство в данной ситуации вполне возможно. За кого он боялся больше для меня не важно. Хотя... если за меня — добрая душа. Пожму ему руку. Потом. Но скорее за драку в казарме он тоже получит свою долю в дыню от начальства.

— Что здесь происходит? — рявкнул командир и оглядел сборище.

Под его взглядом все замирали и вытягивались в струнку.

— Я повторяю вопрос! Что. Здесь. Происходит? — он ткнул пальцем в одного из старичков и приказал: — Отвечай!

— Так что, господин десятник, новенький не подчинился Мерину и тот его хотел чутка поучить. А вот... вышло...

В это время самозваный учитель рекрутов, судорожно дыша, не без помощи дружков, встал и попытался вытянуться перед командиром, как все. Получалось не очень хорошо.

— Мерин. Тебя кто-то назначил старшим? Или ты уже в десятники выбился? А-а? Не слышу! Двадцать кругов вокруг форта в полной боевой с оружием за превышение полномочий! Где этот рекрут? Тебе тоже двадцать кругов за драку. Бежать будете вечером, после ужина, в свободное время. Ну раз все помылись и переоделись... Три минуты закончить сборы и строиться перед входом!!

Воины, невзирая на выслугу и заслуги, испуганными тараканами ринулись к шкафчикам, на ходу лихорадочно сбрасывая тренировочную форму.

Опоздавших не было. Мне было указано стоять в самом конце левого фланга, как самому последнему принятому на службу. Десятник не стал мучить нас нудными лекциями о боевом братстве и просто повел в столовую на заднем дворе.

Завтрак мне понравился. Было чисто, уютно и сытно. Столы с лавками были рассчитаны ровно на десяток. Посередине стояли блюда с лепешками, зеленью и мясом, большой котел с кашей и чайник с травяным отваром. Каждый мог брать, накладывать и наливать, что и сколько хотел. Дежурный наряд внимательно смотрел за тем, чтобы посуда не пустовала, тут же заменяя ее на полную. Следует признать, о воинах здесь заботились. Вероятно, не хуже чем у наших бесов.

После завтрака десятник приказал рекрутам взять учебное оружие и повел нас за пределы форта на тренировочную площадку. На месте носильщики (я был в их числе, как самый "молодой") просто сбросили груз на землю. Выстроив нас в три шеренги, десятник вызвал меня и... радостно скалящегося Мерина. Так и казалось — сейчас заржет и начнет в нетерпении бить землю копытом.

— То, что ты драчун, я уже понял, — усмехнулся десятник, — теперь посмотрим, чего ты стоишь, как воин. Наш ветеран проверит твое... хм... "искусство". Это тебе не кулаками махать. На первый раз можешь взять, что хочешь.

Я выбрал две короткие сабли, а Мерин короткий меч и щит.

— Бой!

Мой противник вразвалочку, растягивая процесс получения удовольствия, направился ко мне и остановился, не доходя двух шагов. Я стоял на месте и спокойно ждал. Мой противник внезапно заорал и бросился на меня, умело прикрываясь щитом и направив удар мечом в голову. Левой саблей я увел меч в сторону, а правой — ударил в шею. Мерин успел принять мой удар на щит, после чего снова ударил мечом снизу и сразу щитом в голову. С шагом влево я правой саблей отбил меч, а левой рубанул по предплечью. Вполсилы, иначе мог сломать кость. Сабля хоть и тупая, но из хорошей стали и неплохо сбалансирована.

Мой противник лишился меча, да еще и рука перестала его слушаться. Удивленный десятник остановил бой и спросил у меня:

— Так ты мечник? В какой линии стоял?

— Не помню.

— А-а-а... После сонника что ли?

— Да.

— Ага. Обычное дело. Ну-ка давай теперь со мной. Голова не помнит, а руки они... всегда...

Не закончив мысль, десятник взял себе прямой меч и кинжал. Фехтовал он получше Мерина, но против меня продержался не долго. Изучать его приемы я в данный момент не собирался — все равно потом на тренировках покажут все.

— Так, — сказал он задумавшись. — По манере боя я вижу, что в "медных лбах" тебе делать нечего. Пруток, — крикнул он одному из воинов, — а ну метнулся живо за гвардом Солором. Скажи: "Гвард Прат очень просит проверить новичка".

Мне предложили постоять в сторонке, пока придет этот таинственный Солор и проверит мое искусство.

— Я пока не знаю чему тебя учить и надо ли это делать вообще, — пояснил мне десятник.

Долго ждать мне не пришлось. Сначала прибежал Пруток и встал в строй, кивнув на ходу десятнику. Затем из ворот форта вышел высокий, стройный мужчина, полностью лысый, без бороды и усов, одетый в тренировочные штаны, короткие, мягкие сапоги и белую рубашку с распахнутым воротом. На поясе у него справа висел длинный узкий клинок, скорее шпага, чем меч, а на левом четырехгранная дага с большой гардой. По походке я признал в нем воина на несколько порядков более искусного, нежели наш десятник.

— Вот, гвард Солор, — почтительно обратился к нему Прат, — против новичка я не могу устоять и минуты. Может, ты проверишь его уровень?

— От чего же не проверить? Можем и проверить. Этот, что ли? — кивнул в мою сторону приглашенный экзаменатор.

— Он самый, гвард.

— Ну что ж, рекрут, подходи, покажи, на что способен. Можешь сменить оружие, если хочешь. Не будешь? Ну тогда начнем?

Описать наш бой сложно. Вероятно, со стороны казалось, что столкнулись два смерча, сверкая звонкими молниями. Солор не стал менять свое оружие на учебное, значит, был уверен, что успеет вовремя остановиться. Это о многом говорит. Через полминуты мной овладел нешуточный азарт. Филигранная техника моего противника, помноженная на массу незнакомых мне приемов, которые мой противник применял, непринужденно меняя их комбинации, заставили меня большей частью обороняться, чем контратаковать. Но все равно — это было... восхитительно, другого слова не подберу. Солор продемонстрировал мне, что за века фехтование прошло большой путь совершенствования и творческого переосмысления боевых приемов и связок. Фантомы учебного центра по определению не могли совершенствоваться, застыв на определенном уровне развития. Все приемы элва я выучил назубок и он побеждал меня только за счет своего опыта, демонстрируя мне все новые и новые тактические приемы. Но уроки элва стали уже не столько тренировками по фехтованию, сколько по тактике боя в целом.