— Он связался со мной дней восемь назад, рассказал о своей проблеме,— продолжил Лось, имея в виду Палача.— Сказал, если я увижу ее в наших краях, чтобы обязательно задержал и доставил к нему. Обещал за нее хорошую награду. И, представляешь, вчера мои парни наткнулись на группу беженцев, которые попытались прошмыгнуть через Долину. И она была среди них.
— Откуда ты знаешь, что это она?— спросил я.
— А у нее характерная примета имеется — татуировка на ладони. Такую вряд ли с какой другой перепутаешь.
— А кто она такая? Беглая рабыня? Так Палач вроде бы рабов не держит.
— Не знаю,— пожал плечами Лось.— Мое дело маленькое: Палач сказал — я сделал.
— А от меня ты что хочешь?
— Ее бы надо на север доставить, но я сейчас не могу, дельце одно прибыльное намечается, люди здесь нужны. Не могу я с ней никого отправить.
— Ты хочешь, чтобы я...
— Еще чего!— усмехнулся Лось.— Палач за ее голову так башляет, что мама не горюй! Я даже своим ее доверить боюсь — как бы грех на душу не взяли — не то, что постороннему. Да и проблем потом не оберешься, если она вдруг сбежит по дороге, а Палач об этом узнает. Нет, я по другому решил. Ты ведь на север идешь? Загляни на минуту к Палачу, передай, что так и так, поймали мы девку. Пусть пришлет своих людей, а она пока у нас поживет. Лады? А я с тобой рассчитаюсь. Если хочешь — даже авансом. Видок у тебя тот еще: потрепало, видать, здорово. Сейчас тебе снаряга какая-никакая понадобится, чтобы в пути не сдохнуть. А то ведь пропадешь со своей пукалкой,— кивнул он на мой револьвер.— А я ствол посолиднее дам, жратвы и воды в дорогу. А в следующий раз, если к нам заглянешь, будешь дорогим гостем. Лось знает, что такое благодарность. Договорились?
Почему бы и нет? Я — Вестник. Это — моя работа. Тем более, когда за нее исправно платят. Особенно вдохновляло упоминание ствола "посолиднее". Без оружия в новом мире — совсем худо. А хороший ствол был на вес золота. Нет, даже дороже. Я сам в последнее время таскал с собой старенький охотничий СКС. Да вот беда — остался он в Садах Семирамиды.
— Договорились,— согласился я.
— Вот и лады! Сейчас пойдем, покажу тебе девку. Скажешь потом, что видел ее собственными глазами.
Лось взял клюку и направился к выходу. Я последовал за ним.
Рабов держали в яме, затянутой сетью — чтобы не разбежались. Время было вечернее, поэтому они уже вернулись с соляных копей, расположенных в полукилометре от поселения — дальше по канону на восток. На данный момент у Королей было два десятка невольников. Большая часть трудилась на добыче соли. Остальные шуршали по хозяйству. Была еще и отдельная категория рабов, вернее рабынь. Этих держали исключительно для плотских утех. У них был свой дом и относительная свобода.
Яма была разделена забором на мужскую и женскую половины. Невольники спали под навесами, в специальной нише в каждом сегменте стояла огороженная параша. Выглядели рабы измотанными и покорными. От тех, кто пытался сбежать, здесь быстро избавлялись: лягухи не брезговали тощими работягами. В пруд отправлялись и трупы тех, кто умер от непосильной работы или по болезни. Случалось это регулярно, поэтому Короли постоянно нуждались в рабочей силе.
— А ну-ка, открой!— приказал Лось охраннику. Тот отомкнул замок и распахнул створки люка над пологой лестницей.— Эй, ты, чекнутая, подойди-ка ко мне!
Он обращался к девушке, одиноко сидевшей под навесом. Подобрав ноги и уткнувшись лицом в коленки, она как будто спала. Но услышав окрик, подняла голову и испуганно посмотрела на Лося.
— Оглохла что ли?! Сюда иди!
Девушка завертела головой, словно искала защиты. Но ее соседки — четыре потерявшие человеческий облик женщины неопределимого возраста — молча отвели глаза. Тогда она медленно встала и, пошатываясь, короткими шажками поднялась по лестнице и остановилась перед Лосем, потупив взор.
— Хороша, не?— спросил меня главарь.
С тех пор, как вдребезги разбился старый мир, уцелевшие женщины перестали быть привередливыми и особо разборчивыми. Многие нуждались в человеке, который мог бы о них позаботиться, защитить в трудную минуту. Поэтому новые семьи были крепкими, дружными, хотя и не всегда логически гармоничными. Лично я никогда не сидел на месте, поэтому пока не собирался заводить семью. Зачем, если "любовь" можно было купить в том же городе Пророка? Стоило удовольствие недорого, выбор богатый, а обязательств никаких. Да и случайные встречи во время скитаний по миру порой позволяли с головой окунуться в кратковременное безумие. Я повидал немало женщин. И не могу сказать, что эта пленница Королей была чем-то из ряда вон выходящим. На мой вкус она была мелковата и тоща. Но Лося я мог понять: его беззубые, потрепанные, переставшие за собой следить шмары с ней не шли ни в какое сравнение. А девочка была ухоженная, хотя и одета скромно. На ней было тонкое платье, какие уже давно не носили... В общем-то, на этом все: подозреваю, что на ней даже нижнего белья не было. Каким ветром занесло ее в эти края? Откуда? Зачем? И почему ее искал Палач? Она не была похожа ни на рабыню, ни на шлюху. Такую, как она, можно было встретить разве что в Городе Пророка, да и то, если очень долго искать.
Так кто же она?
— Покажи руки!— приказал Лось.
Девушка покорно протянула ладошки. На правой я увидел татуировку или даже скорее шрам, в виде сложного, ничего незначащего узора, в складки которого набилась грязь. Да, такой ни с чем не перепутаешь.
Я продолжал разглядывать незнакомку, и это не понравилось Лосю.
— Иди назад!— приказал он ей, и девушка с заметным облегчением вернулась под навес, словно там она чувствовала себя в большей безопасности, чем рядом со старшим из Королей.
— Хорошо, я передам Палачу, когда его увижу.
Лось задрал голову, взглянул на заходящее солнце.
— У нас перекантуешься. Куда на ночь глядя идти? Можешь прилечь во второй хибаре слева — там сейчас никто не живет.
— Спасибо.
— Жрать хочешь?
— Хочу,— не стал я скрывать.— Но ты же знаешь, я лягушатину не ем.
Соврал, конечно. Мне приходилось есть и лягушатину, и что похуже. Но когда наверняка знаешь, чем они здесь питаются... Нет уж, лучше потерпеть до завтра и пообедать у Живоглота.
— Какие все нежные...— обиженно наморщился Лось.— Ну, да ладно. Ты у меня в гостях. А гостю — лучший кусок. Так и быть.
Он ушел к себе, а вернулся с консервной банкой тушенки.
— Ого, откуда?!— удивился я.
Поначалу мы только консервами и питались, пока не обжились. Но в последнее время их почти не осталось. По крайней мере, я уже пару лет не ел, хотя изредка еще попадались недавно открытые пустые консервные банки.
— Места знать надо,— загадочно ответил Лось.
Скорее всего, у военных достал. Эти в свое время затарились под завязку. Наверное, кое-что осталось еще из старых запасов.
— Воды у нас немного, но я скажу, тебе наполнят флягу... А я спать.— Лось развернулся и ушел.
Получив полную флягу воды, я направился к месту ночлега. Напился, вскрыл консерву и долго наслаждался знакомым с детства запахом. Потом, пользуясь ножом, съел все мясо. Жирное и без хлеба, оно не доставило прежнего удовольствия, но я был сыт, а это главное. Отпив из фляги еще немного воды, я лег спать...
Я привык рано вставать, поэтому на следующий день был на ногах с первым лучом солнца. Ночь прошла спокойно — впервые за четыре дня. Теперь я собирался забрать обещанный ствол и распрощаться с Королями. Несмотря на оказанное гостеприимство, мне было неприятно здесь находиться: терпеть не могу рабовладельцев.
Лось еще спал, как и весь остальной лагерь. Только в яме для рабов кто-то тихо стонал под навесом на мужской половине, но кто — я не смог разглядеть. Пришлось немного подождать, пока охранник ударит по железному листу дубиной, объявляя о начале нового дня.
Лагерь нехотя приходил в движение. Короли выползали из своих лачуг, спешили справить нужду, а потом, позевывая, расходились по своим делам. Дисциплина в банде была на высшем уровне даже тогда, когда ее главарь спал.
Лось появился последним. Заметив меня, подошел и сказал:
— Только что удалось связаться с Палачом. Теперь он в курсе. Обещал прислать людей. Одна из его групп находится неподалеку отсюда. Так что в твоих услугах я больше не нуждаюсь.
Понятно.
— А ствол?— спросил я на всякий случай.
Его взгляд оказался достаточно красноречив, но мой в ответ ему не понравился:
— Что-то не так?!— набычился он.
Я покачал головой и начал готовиться в дорогу.
Чтобы хоть как-то сгладить края, Лось предложил:
— Сейчас парни поедут к Живоглоту за водой. Если хочешь, они и тебя подбросят.
Теперь хочешь не хочешь, но придется заглянуть к барыге. Возможно, удастся разжиться чем-нибудь подходящим, но от предложения Лося я все же отказался:
— Спасибо, я лучше прогуляюсь.
— Как хочешь,— не стал он спорить, развернулся и, опираясь на клюку, направился к себе. И тут из ямы донесся крик:
— Вставай давай, убогий!
— Разве ты не видишь, что он не может?— возразил сухой старческий голос. На самом деле говорившему не было и пятидесяти, но многие в новом мире старели раньше положенного срока. Особенно — в неволе. Мужичок был невысокого роста, жилистый, подвижный. Не стану утверждать, но, кажется, я видел его здесь еще во время прошлого визита. Так что — старожил.
— Тебя забыл спросить!— надсмотрщик пытался поставить на ноги парнишку — должно быть, того самого, который стонал на рассвете.— А ты поднимайся и двигай булками!
— Он болен,— тихо сказал бывалый раб.
— У нас нет больных, ты же знаешь. Есть либо здоровые, либо мертвые... Вставай, падаль!
Спорить было бесполезно. Старый помог молодому подняться, и, поддерживая, повел его по лестнице наверх. Следом шел грозный надсмотрщик.
Рабы сбивались в безмолвную кучу у ямы. Проходя мимо, Лось остался чем-то недоволен.
— А новенькая где?— спросил он надсмотрщика.
— Так она же...— начал было тот, но главарь его оборвал:
— Нехрен ей бездельничать! Я не собираюсь кормить дармоедов! Эй, красотка, а ну, ползи сюда!
Та самая девушка, которую мне вчера показывал Лось, поднялась из ямы и хотела, было, присоединиться к остальным рабам, но главарь схватил ее за руку:
— А может, ну ее — эту соль? Пойдем со мной, отработаешь пайку, особо не напрягаясь,— оскалился он похотливо.
Девушка сообразила, к чему он клонит, вырвала руку и направилась к рабам. Лось провожал ее жадным взглядом — разве что слюни не пускал. Наверное, только то, что она нужна была Палачу, удерживало его от применения силы. Но что-то подсказывало мне, что все равно не сдержится.
Жаль девчонку...
Но я ничем не мог ей помочь.
Я зашел в свое временное жилище, собрал скромные пожитки, а когда вышел на порог, у ямы снова было шумно. Больной раб лежал на земле, сжавшись в комок, а давешний надсмотрщик бил его ногами.
Никто не вмешивался. Лосевцы равнодушно проходили мимо, а рабы стояли в стороне, разглядывая песок под ногами. И только новенькая смотрела на происходящее, не скрывая ужаса. Она побледнела и вся дрожала, а на глазах появились слезы.
Я подошел к Лосю и сказал:
— Останови его, убьет ведь парня!
Он пристально посмотрел на меня, процедил сквозь зубы:
— Не лезь не в свое дело, Вестник.
Он был прав: будучи нейтралом, я не имел права вмешиваться во внутренние дела группировок. Но как пройти мимо подобного беспредела? Сразу было видно, что парень болен и нуждается в медицинской помощи. Однако Лось считал иначе. Для него раб — не человек. Раб должен работать... или умереть.
Поэтому надсмотрщик целенаправленно забивал его ногами в назидание другим. Участь невольника была предрешена.
Но я не мог стоять и смотреть на то, как на моих глазах убивают беззащитного калеку. Когда-то я сам оказался в лапах работорговцев. Тогда меня спас Ковбой. А сейчас...
Проклиная тот час, когда меня занесло в этот лагерь, я вытащил револьвер и приставил его к башке Лося.
Отныне мой статус нейтрала был недействителен. А это сулило серьезные неприятности в новом мире. Но о них я решил подумать на досуге, потому что сейчас мне нужно было для начала уцелеть.
— Отойди от него, или я отстрелю голову вашему главарю!— крикнул я увлекшемуся надсмотрщику.
Тот подчинился и даже демонстративно развел руки в стороны.
Подтянулись и остальные Короли. Кто с дубьем, кто с тесаком, но приблизиться никто не посмел. "Морячок", до сего момента суетившийся у своей доски, достал обрез. Других стволов ни у кого не было.
— Так, так, так...— пробормотал Лось. Он был на удивление спокоен.— Так-то ты отвечаешь на мое гостеприимство... Что ж, будет мне урок на будущее... И что теперь делать собираешься?
Я понятия не имел. Со мной такое иногда бывает: сначала я делаю, а лишь потом думаю. Но для начала...
— Скажи своим, чтобы побросали оружие и отошли в сторону!— приказал я.
— А то что, пристрелишь меня?— спросил Лось, усмехнулся и добавил: — Не пристрелишь. В твоей пукалке нет патронов. Я это еще вчера заметил.
Он резко перехватил мою руку с револьвером, отвел в сторону и тут же врезал мне лбом в лицо. Искры посыпались из глаз, а Лось, вырывая из ослабевших пальцев револьвер, ударил меня по шее палкой и, не давая прийти в себя, добавил коленом между ног. Я осел на землю, и тут же прилетело в челюсть с ноги. Как только я оказался на спине, он обрушил ногу на мой живот.
— А ведь я тебя предупреждал, Вестник: не лезь не в свое дело,— говорил Лось, нанося мне удар за ударом.
К нему присоединились остальные, и меня начали избивать толпой. Те, кому не досталось, топтали больного раба.
Сквозь мутную дымку перед глазами я видел их воодушевленные физиономии. Только что они испуганно смотрели на оружие в моих руках, а теперь самозабвенно лупили того, кто посмел их напугать. А потом я увидел девушку, которую искал Палач. Бедняжке было нелегко. Если остальные рабы уже привыкли к тому, что здесь время от времени кого-то убивали, и безучастно смотрели на происходящее, то для нее это было в новинку. Ее хрупкое тело била сильная дрожь, слезы уже катились градом, а на губах застыл немой крик. Наконец, он вырвался наружу, полоснул по ушам острым ножом, заставил сжаться внутренности, пронзил мозг раскаленной иглой. Стоявшие рядом с ней рабы, зажав руками уши, повалились с ног. То же самое происходило и с лосевцами: они оставили в покое и меня, и больного раба, превратившегося в отбивную и уже не подававшего признаков жизни, и катались по земле. Мне досталось не меньше, чем всем остальным, и новая боль затмила прежнюю. А девушка продолжала голосить на одной застывшей ноте.
Но это не могло продолжаться бесконечно, и крик оборвался так же неожиданно, как и начался. Напряжение спало, и попавшие под акустический удар люди дружно обмякли.
Повернув голову, я увидел крикунью. Девушка была не похожа на себя прежнюю. Она расправила плечи, ее глаза блестели, волосы развевались по ветру. В ней чувствовалась невероятная сила и... еще что-то страшное и губительное.
