| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— ...А я тебе точно говорю, Жоакиньо: немцы в одного стрелять не станут. В ноябре они помогали Престесу и его людям, так чтоб им было не стрельнуть Варгаса уже тогда? Нет, если бы это немцы — они б из пулеметов весь дворец разнесли. Или самолет бы послали — бомбы бросить. Так с чего б им теперь начинать?
— Ух ты! Похоже на правду, Маффеу. Вот не зря ж тебя самым умным считают...
Такие или почти такие разговоры шли два дня подряд, когда громом среди ясного неба грянуло известие о приходе в Рио итальянских крейсеров. А когда выяснилось, что вместе с ними пришел целый громадный лайнер, на котором собираются увезти за океан в Италию, Германию и Россию ребятишек из семей коммунистов да просто — из бедняков, разговоры о покушении тут же и утихли: появилась новая тема...
-...И разве можно позволить детским неокрепшим умам отправляться в страну безбожников? Кто вернется оттуда?! Еретики?! Коммунистические диверсанты?!
— Может, они и безбожники, но у них лечат бесплатно, учат бесплатно, и сыты все. Если ребята устроят у нас такие же диверсии — я и моя семья будем не против!
-...Разумеется, это — весьма коварный шаг со стороны большевиков. Сейчас они покажут детям все лучшие стороны своего строя, благоразумно умолчав о худших. И оттуда вернутся пропагандисты — хорошо подготовленные и истово верующие в свою правоту.
— Ну-ну. Не все так плохо, сеньор, не все. Как бы там ни было, у большевиков очень много проблем, причем таких, которые просто бросаются в глаза. Ну, к примеру — карточная система, нехватка жилья, поражение в правах некоторых слоев общества. И до окончательного решения еще очень далеко. Так что дети вольно или невольно увидят и прочувствуют их. И пропаганда, скорее всего, не будет столь серьезного эффекта, которого вы так опасаетесь.
А в порту уже собиралась толпа. Вечером лайнер "Рома" еще раз удивил бразильцев: в порту устроили бесплатный показ кинофильмов. Между двух портовых кранов натянули огромное полотнище марли, размерами едва-едва уступавшее футбольному полю, а потом...
С лайнера ударил ослепительно белый конус света, и на марле, словно на экране появилось изображение. Сперва показали парады в Москве и Риме, демонстрацию в Берлине, бескрайние поля в России и какие-то заводы в Германии и Италии. После долго выступали Сталин, Тельман и Муссолини, а с борта лайнера через мегафон выкрикивали перевод. И кульминацией стал художественный фильм "Москва смеется".
К этому моменту в порту уже было не протолкнуться: докеры, рыбаки, матросы с других судов. А кроме того — таможенники, полицейские, шлюхи, бродяги, даже воры и огромное число тех, кто просто пришел в порт поглазеть на удивительных коммунистов. Шныряли вездесущие мальчишки, хихикали жеманные девчонки, строившие глазки морякам возле арки, переминались с ноги на ногу смущенные парни... И в этот момент им всем открылась веселая сказка.
Песни были непонятны, но мелодичны и легко запоминались. А уж смешные похождения героев Утесова и Орловой сразу завладели вниманием зрителей. Из порта неслись громовые раскаты такого хохота, что, казалось, от него обрушится статуя Христа Искупителя и засыплет обломками город. Если тот раньше не рухнет сам от этого веселого и радостного смеха...
На следующий день в порт прибыла первая партия ребятишек, отправляющихся за океан. А вместе с ними — с полсотни крепких юношей и девушек лет четырнадцати-шестнадцати и десятка два взрослых. Это, вроде как было неправильно — речь ведь шла только о детях, так что наперерез неподходящим пассажирам дружно ринулись таможенники, пограничники и полицейские. Им наперерез шагнуло человек десять моряков из числа дежуривших возле кумачовой арки. Толпа коротко вскипела, подалась вперед, предвкушая побоище, но...
Драки не было. Да и быть не могло: столкновение с советскими закончилось, практически не начавшись. Штук пять особо ретивых полицейских, решивших замахнуться своими дубинками на моряков и их гостей, вдруг ощутили, что лежат на причале, перед глазами у них отплясывают самбу небесные звездочки, а весь организм разрывает дикая, нечеловеческая боль. От такой боли хотелось кричать, выть, орать благим матом, но обнаружилось, что у каждого голос куда-то исчез. У единственного пограничника, попробовавшего угрожающе поднять винтовку со штыком, оружие моментально изъяли, разрядили, отомкнули штык, вынули затвор и вернули назад все по отдельности. А стоявший рядом румянощекий здоровяк укоризненно погрозил пальцем таможеннику, лапнувшему, было, кобуру, и пророкотал утробным басом:
— Не шали!
Жилистый матрос в отутюженной форменке, с чистыми погонами, но повадками офицера вдруг произнес, слегка коверкая слова:
— Все это согласовано с вашим президентом. Можете запросить. А пока отойдите во избежание...
Никому не захотелось уточнять, чего именно они избегнут, а потому все власть придержащие дружно отступили шагов на десять. Им оставалось только наблюдать, как двое юношей встречали детей у трапа. Вскоре к ним присоединилась миловидная белокурая девушка.
Кто-то из полицейских не нашел ничего лучше, как спросить у дежурных моряков, указывая на молодых людей:
— Юнги? Буфетчица?
В ответ моряк захохотал, а потом совершенно спокойно ответил на плохом, но вполне понятном португальском:
— Бери выше, дружок.
— О! Неужели эти юнцы — гардемарины?
— Еще выше.
— Неужели офицеры? — поразился полицейский. — не молоды они для офицерских чинов?
— В самый раз, — гордо заметил еще один моряк, подошедший к своему коллеге. — Это — дети руководителей наших стран. Сыновья товарищей Сталина и Муссолини и дочь товарища Тельмана!
-А-а?! — только и смог выдавить из себя полицейский.
— Ага, — расплылся в ухмылке матрос. — Вот так-то, фараон, учись, какие в нормальных странах порядки!..
...В каюту старшего помощника осторожно постучался Василий Сталин.
— Немец, к тебе можно?
В ответ — тишина. Красный постучал чуть сильнее:
— Немец, ты просил...
— Заходи, — голос спокойный, но какой-то мертвый.
Василий вошел и уперся взглядом в Сашку, сидящего на койке. Рука Немца лежит возле подушки, и сводный брат точно знает: там лежит "Вальтер" на боевом взводе. Это правильно: Надмит всегда повторяет: "Самый сильный враг воина — неготовность. Воин Маг-Цзал должен быть всегда готово ко всему".
Сашка вопросительно посмотрел на Василия, и тот сразу доложил:
— Была попытка местных силовиков помешать погрузке.
-?
— Два отделения алабинцев пресекли попытку. С нашей стороны потерь нет, с их — человек пять — триста.
Немец молча кивнул. В принципе, Василий и не ожидал от сводного брата ничего другого: Бруно говорил, что Сашка последние три дня вообще не спал. Некогда было. А они с Ирмой в это время просто летели в дирижабле. Черт, а Ирма — классная девчонка. Куда там этой Гальской...
— Иди, Красный, — спокойный жест. — Иди, а то Ирма скучать будет...
Вот черт! А Немец всегда будто мысли читает. Зараза!
— Ладно, Сань. Я пошел, а ты поспи еще...
— В случае чего — буди.
На пороге Василий обернулся: Сашка спокойно спал. Черты его лица заострились, и стали какими-то хищными, жестокими. Но дыхание было ровным и спокойным. Немец спит, и как всегда — без сновидений...
Василий осторожно закрыл дверь, и поспешил наверх: скоро должна прибыть новая группа маленьких бразильчиков. Надо встретить: Сашка зря не попросит...
Кремлевский кабинет освещала единственная настольная лампа под стеклянным зеленым абажуром. В кабинете двое. Пожилой рыжеватый человек с рябым от оспы лицом не спеша раскуривает трубку, совсем юный блондин сидит на диване, прихлебывая чай...
— Ты говоришь, что тебе снова надо будет идти на войну, — произнес Сталин, гася в пепельнице спичку. — А позволь задать тебе всего один вопрос: ты всерьез считаешь, что самая большая польза от тебя будет именно на фронте?
— Не на фронте, — юноша слегка покачал головой, и от этого движения в стакане чуть звякнула ложечка. — Во вражеском тылу.
— Пусть так, товарищ Саша. Но ты забыл ответить на мой вопрос.
После недолгой паузы Белов твердо ответил:
— Да. Товарищ Сталин, я больше ничего не умею. Я — хороший солдат. Не хвалясь, скажу: сейчас я, вероятно, один из лучших солдат в мире. Если не самый лучший. Так почему вы не хотите применить меня по назначению?
Снова недолгая пауза, коротко всхлипывает трубка.
— Как интересно ты, товарищ Саша, рассуждаешь: "Я больше ничего не умею". Это правда?
— Ну... Да, я знаю кое-что из нефтехимии, но все что я помнил, я уже рассказал. Теперь этим занялись те, кто лучше меня разбираются в самом производстве, в планировании, в возможностях и потребностях государства. А я уже не нужен. И, объективно говоря, если завтра я погибну — ничего особенно страшного не произойдет. Я честно поделился информацией, изложил все необходимое в наставлениях, методичках, заметках... — Сашка поставил опустевший стакан на стол и характерным движением потер переносицу, — Вы произвели меня в члены ЦК, хотя я еще даже не член Партии. Вы дали мне высокое звание, а зачем? Какой из меня корпусной комиссар? Курам на смех!
— Да? А вот мне товарищ Буденный докладывал, что операцию по захвату Аддис-Абебы предложил именно ты, товарищ Саша. Он меня обманывал?
— Хм... Нет, разумеется. Семен Михайлович, кажется, вообще не умеет обманывать... — Белов помолчал, стараясь сформулировать свою мысль, и продолжил, — Но я предложил только идею — детальный план операции разрабатывали другие. Кстати, хочу отметить: я плохо считаю логистику соединений и их тылов. Мой предел — полк, да и то — не строевой, а специального назначения.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — Сталин выпустил голубоватый клуб ароматного дыма. — Ты — не самый лучший штабист или начальник тыла, но вполне можешь проконтролировать их действия и заодно — предложить какие-то действия, еще не известные у нас или не имеющие широкого распространения? Так?
— Ну... В принципе — да...
— В принципе — это очень хорошо... — Сталин усмехнулся в усы, — А если не в принципе, а в Генеральном Штабе РККА?
Белов задумался. В словах Иосифа Виссарионовича имелось рациональное зерно: он действительно располагал если не знаниями, то опытом будущего времени, в котором уже другие цели, требования, угрожающие факторы. И главное — другие задачи. Но он же не генерал, не ученый, не конструктор, не производственник! Он — просто очень хороший ликвидатор...
— И вот еще что, — словно прочитав его мысли, добавил Иосиф Виссарионович. — Сейчас товарищ Белов-Сталин — это консультант товарища Сталина по множеству вопросов. Он не ученый, не конструктор, не военачальник, но знает пути развития научной и военной мысли. Как минимум — результаты этого развития. И может оказать важную помощь в принятии решений нужных для Советской страны. А вместо этого, товарищ Саша, собрался на войну — резать всяческих Пилсудских и других прочих-разных. И считает, что это — важнее, чем быть на том месте, которое ему определили Партия и Правительство. Я правильно понимаю?
В кабинете наступила тишина: два человека буровили друг друга взглядами. Наконец, Белов наклонил голову и отвел глаза.
— Это надо понимать так, что товарищ Белов-Сталин осознал свои ошибки и разоружился перед Партией, — спокойно не то спросил, не то утвердил Сталин. И, не дождавшись ответа, закончил, — Русский народ говорит: "Молчание — знак согласия"...
Позапрошлый, тысяча девятьсот тридцать четвертый год был богат на политические события. Однако, два из них — создание Балканской и Балтийской Антант, являлись едва ли не самыми важными в жизни Европы, да кроме того они имели еще и значительное политическое продолжение. Существовавшая до той поры Малая Антанта получила значительное, пусть пока и потенциальное, пополнение.
Но самым значительным фактором, усилившим Малую Антанту, стало вступление в нее Польши. После смерти Пилсудского весной тридцать пятого, польский президент Мосьцицкий в результате недолгих размышлений пришел к закономерному выводу: за территориальные приращения в Германии придется расплачиваться. Причем очень скоро и очень жестоко. Офензива не зря ела свой хлеб и о решении военно-политического союза социалистических государств потребовать возвращения оккупированных земель весьма оперативно. О чем и было срочно доложено по команде...
— ...Речь Посополита сильна как никогда! — напыщенно провозгласил генеральный инспектор вооруженных сил Рыдз-Смиглы. — Кто может нам противостоять? Германия? От их Рейхсвера осталось не больше половины, а Ротевер — банда красных бандитов! Россия? — Он уже почти кричал — Мы гнали этих русских в двадцатом — погоним и сейчас! Итальянцы? Они никогда не умели воевать: им только с неграми и сражаться! И кроме того, нас поддержат Британия и Франция! Так что я предлагаю проигнорировать ноты этих красных, если, конечно, таковые последуют.
— Вы совершенно правы, господин генерал брони, если бы не одно "но", — заметил Министр военных дел Тадеуш Каспржиски. — Сейчас Британия очень занята в Индии и вряд ли сможет нам помочь. Ну, разве что, флотом... Но как флот поможет нам, если на нас с двух сторон нападут красные?
— Наша безопасность гарантирована еще и Францией! — рявкнул Рыдз-Смиглы. — Красные не смогут противостоять сильнейшей в мире армии!
— Уже противостояли, — напомнил Мосьцицкий. — Они остановили наступление французов в Сааре и Пфальце.
— И не стоит забывать, — добавил Каспржиски, — что этих красных будет слишком много. Немцы выставят не меньше миллиона бойцов, русские — могут и больше. А у Италии уже сейчас под ружьем почти миллион человек...
— Кроме того стоит еще учитывать и тот факт, что "пацификация" на Всходных Кресах еще не дала уверенных результатов, — заметил Министр внутренних дел Рачкевич. — И в случае войны с Россией националисты и коммунисты могут выйти из подполья. А это значительно затруднит ведение боевых действий...
— Я полагаю, что нам необходимо немедленно заключить договор о вхождении Речи Посполитой в Малую Антанту, — солидно заметил премьер Зындрам-Косцялковский. — тогда вопрос о военном вторжении отпадет сам собой: красные не посмеют напасть на союз Польши, Чехословакии, Югославии и Румынии. Наши объединенные войска превосходят армии Союза красных держав не только численно, но и технически. Особенно важны чешские оружейные концерны Шкода, Брно и Татра...
— А разве наши предприятия уже ничего не значат? — возмутился Рыдз-Смиглы. — Наши авиастроительные предприятия производят боевые самолеты которые получают призы на международных выставках, наши оружейники пользуются заслуженной славой, а что есть у красных? По данным второго отдела Генштаба они еле-еле сохраняют уровень прежних производств, ну а москали вообще впадают в дикарство!
Согласно мобилизационного плана Первая Конная армия сосредотачивалась в районе города Проскуров Винницкой области. Развертывать армию предписывалось на базе Первого конного корпуса Червонного казачества.
В штаб Конного корпуса командующий Первой Конной Буденный вошел... нет! — не вошел, а ворвался, подобно шквалу. Следом за ним несся вновь назначенный командиром корпуса Городовиков, торопились адъютанты, прихрамывал, отдуваясь, новый начальник штаба армии Морозов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
