— Да не вопрос — дайте мне только достаточно железа, — Вильчевский уже представил примитивную установку, с помощью которой можно было выжимать сок из стеблей.

— А где тут железа взять? Баллон не дам, компрессор — тоже.

— Ладно, решать проблемы будем по мере их возникновения. Сруби ещё пару стеблей и пошли, а то в лагере реально костёр потухнет.

* * *

Нагрузились друзья дровами, бананами и тростником слишком серьёзно, мало того, что тащить пришлось много, так ещё и жутко неудобный и слишком разный груз, поэтому на подходе к месту своей дислокации пришлось кликнуть Семёна на помощь. Тот прибежал немедленно, и втроём доставили всё к палаткам уже без проблем. Для начала немедленно отправились плескаться в лагуне — всё-таки климат плюс физическая нагрузка заставили здорово пропотеть. В первую очередь хотелось не есть, а избавится от грязи и пота. Да и просто освежиться.

Уха уже была готова, групер под углями тоже доходил, но не удержались, начали с бананов — больно хотелось попробовать экзотический фрукт натурального происхождения. Оказалось — ничего особенного, магазинные были и слаще, и ароматнее. Но всё равно появление свежей растительной пищи вносило приятное разнообразие в рацион, к тому же калории есть калории.

— Кстати, — заметила Олеся, — это даже хорошо, что они несладкие — можно попробовать запечь в качестве гарнира. А то рис с гречкой уже поддостали.

— Разумно мыслишь, сестрёнка, — немедленно согласился Ковалёв. — Усугублю: лучше вообще для этого использовать зелёные. Там ведь их много, да, ребят?

— Просто завались, — немедленно отозвался Валерка. — Завтра вместе сходим — увидите. Подозреваю, что на этой 'Поляне изобилия' нас ждёт ещё немало 'открытий чудных'.

— В смысле? — не понял Ковалёв.

— Думаю, что она специально для подобных туристов фирмой-организатором разными вкусностями засеяна. У нас с Ромкой просто времени для подробного исследования не имелось. Но сегодня идти туда уже не стоит — слишком резко здесь солнце за горизонт ныряет...

— Про сегодня и речи быть не может, — немедленно согласилась Олеся. — И вообще уже, давайте обедать. Аппетит не сбили?

— Не дождёшься! — мужчины направились к котлу, и стали наполнять полулитровые кружки свежесваренной ухой.

Бульон оказался шикарным, но на собственно уху не тянул — друзья, конечно, прихватили с собой свежие овощи, но они закончились ещё на первой неделе робинзонады. Олесе пришлось сдабривать суп сушёными луком, морковкой и петрушкой. Из свежих присутствовал только чеснок — головок пять ещё оставалось в запасах. Так что, несмотря на наваристую юшку из бородавчатки и головы групера, данную уху нельзя было сравнить с нормальной рыбацкой на берегу любой русской, да и не только русской реки — ведь там и картошечка плавает, и морковка своими оранжевыми крапинками придаёт не только вкус, но и красоту блюду. А непременная порезанная помидорка... А рубленные укроп, петрушка и кинза...

Но имеем то, что имеем...

— Очень вкусно, Олесенька! — Семён выпил из кружки последний глоток. — Думаю, что выражаю общее мнение. Из топора суп варить не пробовала? Должно получиться.

— Согласен с предыдущим оратором, — кивнул Романовский. — Я за добавкой.

Добавки себе плеснули все, бульон действительно был с очень насыщенным вкусом и ароматным. А потом пришло время и запечённой рыбки, та оказалась выше всяких похвал, Вильчевский, правда, буркнул, что один бок слегка подгорел, но ему единогласно предложили не выпендриваться, снять действительно слегка подгоревшую кожицу, и наслаждаться сочным и нежным рыбьим филе.

— А для меня хорошо зажаренная или запечённая рыбка, — сварливо огрызнулся Валерий, — это как раз золотистая корочка на кожице.

— Тогда надо было брать с собой Ольгу. И духовку, — снова вступилась за своего сегодняшнего партнёра по дежурству Олеся. — Шикарно у Семёна получилось, а тебя, способного сдохнуть от голода рядом с полным холодильником, к готовке не случайно не подпускают.

— Да я и не рвусь, — слегка оторопел от такого натиска Валерка. — Просто, Сень, а не хочешь попробовать в следующий раз запечь рыбку или что другое взглядом? Как костёр зажёг.

— Я тебе не термоизлучатель.

— То есть? Костёр-то ты зажёг.

— Ну да. Я просто ускорил процесс окисления целлюлозы кислородом воздуха. А так — древесина и так 'горела', просто очень медленно.

— Не понял...

— У тебя очень старые книжки есть? Ну, или вообще, ты держал в руках старые книжки?

— Разумеется.

— Обращал внимание на то, что со стороны среза бумага достаточно побуревшая, а собственно страницы почти белые?

— Точно не помню, но вроде бы ты прав, и что?

— А то, что снаружи бумага постоянно подвергалась атаке кислорода. И 'горела', обугливалась. Медленно-премедленно. Но за десятки лет это стало заметным. Кстати, ты наверное хотя бы в кино видел, что древние свитки как будто кто-то по краям опалил. Видел?

— Ну да. То есть...

— Никто их паяльной лампой не жёг, просто за века их края реально 'обгорели'.

— Вероятно, ты прав, но...

— Да никаких 'но' — я не умею 'греть' взглядом или силой мысли. Судя по всему, могу лишь ускорять реакции которые идут и так, только очень медленно идут. Так что попытайся я запечь рыбу своей 'магией', она, скорее всего, просто моментально бы протухла.

— И то не факт, — вставила Олеся. — Ты ведь, если мне не изменяет память, по углеводам специализируешься?

— Ну да.

— Так пока только они тебе и подчинялись.

— Согласен, — слегка задумался Семён. — Ладно, сестрёнка, дай поужинать в кайф, потом придумаю что-нибудь 'тестовое' на эту тему.

Рыбку сметали достаточно быстро, после чего вальяжно расположились переваривать сегодняшний ужин под подобие 'Дайкири'. Подобие, потому, что не могли себе позволить выдавливать в кружку достаточное количество сока лайма.

— Так что, Сень, ты придумал себе контрольное испытание? — подал голос слегка осоловевший Романовский.

— Не вопрос, Ром. Завтра поставим кипятиться морскую воду. Я при этом поприсутствую. И всё станет ясно.

— А чего завтра? — удивился Вильчевский. — Куда-то спешим? Я, ради такого дела готов и котелок сполоснуть, и за водичкой к лагуне сбегать. Какие проблемы?

— Эксперименты в поддатом виде производить не стоит... — Ковалёв хотел возразить, но внезапно передумал. — А давай! Тащи сюда воду, а ты, Ром, дрова поближе к костру доставь.

— А чего это ты раскомандовался, — немного набычился Раймонд. — Типа со своими магическими силами собираешься?

— Типа того. Давай, завязывай пререкаться, а то шорты твои сейчас задымятся — уж углеводами я точно управлять умею, — весело хмыкнул Семён.

— Я тебе сейчас поуправляю! — немедленно рыкнула Олеся. — В этих шортах, между прочим, находится кое-что мне весьма дорогое.

— А ну заткнулись! — взвился Романовский. — Иду уже. Но один из вас завтра в морду получит, а другая будет наказана прямо сегодня.

— Лесь, — не утерпел Ковалёв, когда Раймонд ушёл к дровяному складу, — а как он тебя наказывает?

— Тебе лучше не знать — жены-то рядом нет. Будешь сильно страдать, если расскажу. А сейчас... — женщина приподнялась и отвесила Семёну полноценную оплеуху, — твои страдания всего лишь физические.

— Эй, ты чего? — вскочил Ковалёв.

— В самом деле, — подал голос Вильчевский, вернувшийся с котелком. — Почему драка? Я разрешения не давал...

— Сейчас и ты схлопочешь, козёл! — Олеся включила программу 'псих-самовзвод', а когда такое делает женщина, да ещё умная, да ещё худо-бедно владеющая холодным оружием, которое у неё под рукой — спасти могут только броня или бетон...

— Остынь, сестрёнка! — Семён старался говорить максимально спокойно. — Ты чего так завелась, а? Мы мало друг друга подкалываем? Да, виноват, не подумавши ляпнул, прости... Но нельзя же сразу в такую агрессию впадать! Неужели нужно доказывать, что ты нам самая близкая и родная из женщин? Наравне с жёнами, матерями и дочками?..

— Какая прелесть! А драка будет? — захваченные эмоциональным общением друзья не заметили, что вернулся Раймонд с дровами. — Вас что, на пару минут оставить нельзя?

— А вот скажи, доктор, — прервал друга Валерка, — ты ведь в своём меде психиатрию тоже изучал?

— Целый семестр. Да и каждый пятый мой пациент из этих: достали суицидники и иже с ними. Сначала даже хотелось их специально инструктировать как правильно вены себе в следующий раз вскрывать, чтобы 'Скорая' не справилась... А это ты к чему?

— Так вот скажи нам, медицинское светило, — вмешался Семён, — можем ли мы быть психически вменяемыми, в свете событий последних суток?

— Вменяемыми — да, — спокойно отреагировал Раймонд, — адекватными — вряд ли. Кстати, то, что мы ещё не распсиховались по-чёрному — разум держит. Но в любой момент 'предохранитель' у каждого может слететь. Тем более птеродактиль этот...

— То есть тебя больше напрягает летающий ящер, чем тот факт, что Олеся животными командует, я взглядом костёр зажигаю, а Валерка пальцами сталь мнёт? И про луну напомню.

— Если бы просто дракон, — не преминула вставить Олеся. — Он с всадником был. Не помнишь уже?

— Помню, конечно. Ладно, чего воду в ступе толочь — давайте её кипятить. А я проверю, только ли сахарами 'командовать' могу...

— И то верно, — кивнул Вильчевский, и водрузил котелок с морской водой над дровами, которые Раймонд предусмотрительно вывалил сразу в очаг. — Давай, Махмуд, поджигай!

Семён упёрся взглядом в сучья, и никого уже не удивило, когда они сначала задымились, а потом под котелком весело заплясали языки пламени.

— Уже колдуешь?

— Нет, Ром — сосредотачиваюсь. Пусть закипит сначала, — напряжённо буркнул Ковалёв, глядя на воду. — Не мешай, пожалуйста.

Семён, как и раньше, не пытался представлять себе атомы и молекулы в виде шариков, он управлял на формульном уровне. И сейчас требовалось заставить ионы 'аш плюс' при соединении с ионами 'хлор минус' быстро превращаться в газ и немедленно покидать столь ненавистную для любого газа горячую воду. В результате должна неудержимо расти концентрация гидроксида натрия. Теоретически, так можно и в реальном мире превратить солёную воду в раствор щёлочи, знай только дистиллировки подливай по мере выкипания, и имей запас времени. Солидный такой запас...

В котле, наконец, забурлило, все в ожидании уставились на посудину.

— Сень, а как мы узнаем, что получилось? — не выдержала Олеся.

— Помутнеть должно, — сквозь зубы выдавил Ковалёв не отрывая взгляда от бурлящей жидкости. — Если получится щёлочь, то она осадит из морской воды гидроксид магния...

— Ща позырим, — не выдержал Вильчевский и заглянул в котёл. — Ой, ёооо!

Стремительно выделяющийся хлороводород безжалостно шибанул по слизистым любопытствующего. Валерку просто отшвырнуло от костра. Далее последовала сложносочиненная матерная тирада по поводу химии, химиков и Семёна конкретно.

— То есть получилось, — удовлетворённо выдохнул Ковалёв. — Неорганика тоже подчиняется. А тебя, Валер, в школе учили, как нужно нюхать незнакомые вещества?

— Да пошёл ты! — пострадавший оторвал, наконец, ладони от лица и часто-часто заморгал. Нельзя сказать, что слёзы градом катились по его лицу, но щёки были мокрыми. — Хулиганы зрения, блин, лишили!

— Дай посмотрю! — тут же подскочил Раймонд.

— Да отстань! Сейчас водой промою, и всё нормально будет, — отмахнулся Вильчевский.

— То есть, — резюмировала Олеся, — ты можешь управлять реакциями и неорганическими.

— Пока выяснилось только то, что я могу управлять сдвигом равновесия. Ну и ускорять, естественно, момент его наступления. Ладно, пока хватит. Темнеет уже. Пойдёмте-ка на берег, звёздами полюбуемся.

— И то верно, — Валерка уже промыл глаза. — Посмотрим, на Земле ли мы.

— Точнее: в солнечной ли системе, — уточнил Ковалёв. — Луна на месте. Вот по звёздочкам и посмотрим...

По чёрному бархату неба рассыпались бриллианты звёзд... Какая банальщина!..

Но ведь на самом деле взгляду человека никогда не представится более прекрасной, более величественной и более чарующей картины, чем звёздное небо. Ковалёв 'заболел' им классе в четвёртом. Перечитал тьму научно-популярных книжек по астрономии, мастерил примитивные телескопы... Пригодилось, кстати, чисто практически пригодилось — хоть уже к концу школы Семён окончательно решил, что наиглавнейшей из наук является химия, но девушки на вечерних прогулках очень ценили парня, который мог рассказывать о звёздах над головой. Со всеми вытекающими из этого последствиями ценили. В том числе и та, которая вышла за него замуж в конце концов...

Всё оказалось на месте — и Большая Медведица, и Полярная звезда светились у горизонта, прямо над головой проплывал величественный Орион, уже много тысячелетий назад замахнувшийся своей дубиной на Тельца, горел огнями 'Большой зимний треугольник': Сириус, Бетельгейзе и Процион... А вот южнее небо было незнакомым — звёзды Южного полушария Семён, до путешествия на Карибы не видел никогда. Но главный вопрос решился.

— Господа и дама, мы на Земле. Наше небо...

— Оно поможет нам, — перефразируя Высоцкого ехидно вставил Раймонд.

— Зачёт! — усмехнулась Олеся. — Мой муж научился каламбурить. Ну и что дальше?

— А дальше — спать пора, — зевнул Вильчевский. — Давайте проснёмся в нашем мире. Ни разу не пожалею об утраченной магии.

— Аналогично, — кивнул Семён. — Полностью согласен с предыдущим оратором. Айда по палаткам. Только иллюзиков по поводу возврата в нашу реальность у меня почему-то не возникает.

Глава 3 Вестник с Большой земли

Чуда, конечно, не произошло. В смысле, всё осталось по-прежнему — голубое небо безо всяких инверсионных следов от самолётов, полная луна на нём, Семён уже привычным усилием мысли зажёг костёр, так что не осталось никаких сомнений в том, что 'попадалово' не приснилось.

После завтрака, как и договаривались вчера, отправились на 'Поляну изобилия'. Все четверо — оставлять в лагере дежурного посчитали излишним, остров всё-таки необитаемый. Ходу было минут пятнадцать, по дороге не молчали.

— Мальчишки и девчонки, — начал Раймонд, — есть подозрение, что влипли мы всерьёз и надолго...

— Если не навсегда, — отозвалась его жена.

— Вот именно. Не пора ли подумать о земледелии?

— Согласен, — кивнул Семён. — Сам уже на этот предмет размышлял. Бананы-бананами, но кашу тоже из чего-то варить надо, да и что-нибудь хлебоподобное выпекать. У нас имеются греча, рис, фасоль и горох. Рис, разумеется, отпадает, ибо уже явно мёртвый, а вот с остальным стоит попробовать. Олесь, ты у нас биолог — тебе и зёрна в руки.