Унесённые штормом

УНЕСЁННЫЕ ШТОРМОМ

Глава 1. Шторм

Солнце. Синее небо. Пальмы, слегка покачивающие своими кронами по велению лёгкого ветерка. Белый песок. Голубая лагуна... Рай! Разве такое может надоесть?

Да запросто! Пять дней пребывания на уединённом островке в Карибском море уже почти довели Семёна до тихого бешенства. Как, впрочем, и его друзей. Причём попасть в подобное место было мечтой детства для каждого из четверых. Но неожиданно быстро поддостали и красота рифов вместе с их разноцветными обитателями, и собственно подводная охота на экзотических рыб, ради которой сюда и забрались, и однообразная, хоть и нетривиальная еда из даров 'флибустьерского моря', и отсутствие связи с внешним миром, и это жгучее солнце, в конце концов! И петь вечерами под гитару у костра одни и те же песни... На этом фоне даже облака, начавшие затягивать с утра ультрамариновый небесный свод, можно было рассматривать как приключение.

Охотиться сегодня пошёл только Валерка. Именно он, в своё время, подсадил на это дело остальных. Вернее, начал именно Семён — он, волею случая и мамы был отправлен на один из месяцев летних каникул к тётке в Севастополь. Там купили одиннадцатилетнему пацану стандартный набор маска-трубка-ласты, нырнул в Камышовой бухте... И заболел на всю жизнь. Заболел красотой и тишиной подводного мира...

Вернувшись в Ленинград, взахлёб стал делиться восторгами со своим другом и одноклассником Валеркой Вильчевским. Убедил. Но воды Балтики оказались менее дружелюбными. В смысле — мутноватыми для начинающих дайверов. Чуть лучше дело обстояло в проточных реках, где уже можно было различить рыбок. Иногда и очень неплохих. Ну и пошло — сначала стали уходить под воду со столовой вилкой, примотанной к палке, потом натягивать на палку резиновую ленту... Года через три уже имели настоящие подводные ружья, сделанные в Валеркином подвале-мастерской.

— Эй! — донёсся с берега голос Вильчевского. — Посмотрите, что у нас сегодня на ужин!

Что-то ракообразное, причём немаленьких размеров, свисало с кукана вынырнувшего из лагуны охотника. Лангусты, судя по всему. Раньше не встречались.

— Целое нашествие этих тварей! Айда со мной!

От своей палатки, встречать удачливого добытчика, поспешили и Романовские. Причём Олеся сразу прихватила всё необходимое для охоты.

Членистоногие умирают медленно, если, конечно, не вспоминать про пару 'таракан — тапок' — лангусты вполне себе ещё шевелили конечностями и усами. Доставленной к ужину тройки явно не хватало на предмет наесться — только подразнить деликатесом вкусовые сосочки, а очень уж хотелось разнообразить рацион из запеченной рыбы, каши с тушенкой и ухи без картошки.

— Что, в самом деле много? — поинтересовался Раймонд.

— Да только успевай бить, — поспешил обнадёжить Валерка. — За час по пять-шесть штук на нос добудем. Ноги в ласты и пошли! Тем более, что свежеет.

— Вот именно, — задумчиво произнёс Семён. — Свежеет! И лангусты активизировались — они такое обычно перед штормом вытворяют. Так что давайте-ка вы с Олесей с полчасика поохотьтесь на данных морских тварей, а мы с Ромкой костёр разведём заранее, котел поставим, уберём всё, что не нужно, и закрепим то, что нужно. Лады?

— Иессэр! — шутливо дёрнул двумя пальцами Вильчевский возле маски на лбу. — Пошли, Олесь!

— Давай, я догоню, — единственная среди 'робинзонов' женщина уселась на песок в зоне накатывающих волн, сполоснула ноги, и стала натягивать ласты.

Её напарник по сегодняшней охоте уже потихоньку забредал спиной вперёд в воды лагуны.

— Эй, алё! Прекрати так пялиться на мою жену! — не скрывая иронии, крикнул Раймонд.

— Мне ваши гнусные подозрения странны, господин Романовский, — не замедлил с ответом Семён. — У меня имеется собственная жена. Но я люблю всё прекрасное, в том числе и Олеську. И даже её законный супруг не посмеет запретить полюбоваться несколько секунд на совершенство Природы.

— ЗарЭжу!

— Вряд ли у тебя это получится — я всегда фехтовал лучше.

— Мальчики, — вмешалась в пикировку Олеся, вынув изо рта уже вставленный загубник трубки, — может вы всё-таки пойдёте лагерем заниматься, если действительно свежак накатывает?

Женщина плюхнулась на спину, перевернулась, и заработала ластами, уходя на середину лагуны за сырьём для обозначенного деликатесного ужина.

— Ну что, Ромк, пошли заниматься нудным и неинтересным?

— Но необходимым. Я тоже вспомнил, что в каком-то из первых 'Последних героев' было про лангустов и шторм. Да и ветер усиливается...

Вильчевский с Олесей принесли ещё по четыре трофея. К моменту их появления в котле уже весело бурлила вода, и был наготове весь имеющийся в запасе сушёный укроп. Морепродукты немедленно отправились в своё 'последнее плавание', оставалось подождать несколько минут...

А ветер действительно крепчал — уже пришлось поставить казан на землю, чтобы языки огня его касались. Доварили, наконец.

К этому моменту с неба начало капать, и явно наблюдалась тенденция перехода лёгкого дождика в ливень, поэтому ужинать разбежались по палаткам — семейная чета в одну, а Семён с Валерием в другую.

— Такую экзотику грешно употреблять помимо водки, — процитировал Вильчевский персонажа из 'Двенадцати стульев', доставая початую бутылку рома.

— С каким быдлом я проживаю! — протянул свою кружку Семён. — Это едят с белым вином, и никак иначе!

— Так пошлите дворецкого в погреба, сэр! Я предпочитаю 'Шато де ля мля' одна тысяча девятьсот восьмидесятого года.

— Хорош выёживаться. Наливай уже! Сэээр!

Ром забулькал по жестяным кружкам и два 'сэра' приступили к трапезе. Судя по всему, в соседней палатке занялись тем же самым:

— Эй, на шхуне! — донёсся сквозь шум ветра и стук дождевых капель по ткани голос Олеси. — Как вам морские тараканы?

— Шикарно! — проглотив очередной кусок, отозвался Семён. — Если вам не пошло, могу даже под дождём сбегать в ваш шатёр за добавкой.

— Перебьёшься! — это уже Раймонд. — Самим мало. Надеялись, что на ваш взыскательный вкус местные морские гады не пришлись...

Завывание шторма, шум пальмовых листьев и барабанная дробь дождя отнюдь не способствовали продолжению диалога между палатками, почему он быстро и прекратился. Но астрономически время было ещё совсем детское и спать категорически не хотелось. Да и не заснулось бы под прикрытием двух тонких слоёв синтетики отделявших туристов от разгулявшейся не на шутку стихии. Тем более, что ко всему вдобавок начало сверкать и громыхать. А гроза в данных широтах — действо впечатляющее. Это не в мегаполисе, в доме с каким-никаким, но громоотводом любоваться полыхающим небом из окна и вспоминать тютчевское 'Люблю грозу в начале мая...'. Это сидеть как мышь под веником и надеяться на то, что Зевс-Юпитер-Перум или Илья-пророк (нужное подчеркнуть), не захочет потратить дефицитную молнию конкретно на тебя...

— В шахматы?

— Да иди ты, Валер! Знаешь же, что я тебе не соперник. Самоутвердиться лишний раз хочется, что ли?

— Да нет... Но чем-то ведь заняться надо. Спать совершенно не хочется.

— И не можется в таком грохоте. Давай, что ли сгоняем преф по-гусарски?

— С 'болваном'? А давай!

* * *

Утро встретило сюрпризом. Причём заключался он совсем не в том, что стихия давно перестала безобразничать, и встретила островитян уже привычно синим небом и ярким солнцем.

Именно в этом ясном небе подсознание Семёна и отметило некую несообразность, когда он после утреннего чая, подхватив джентльменский набор подводного охотника направился к берегу лагуны за 'ленчем'. Ну, в смысле набить немного рыбы для питания более плотного, чем чаёк с бутербродами.

И засверлила мозги мысль: 'В небе что-то неправильно... Что?'

Уже сел на берегу, уже надел пояс с грузами, прополоскал в набегающих волнах ласты... Снова посмотрел в пронзительно синее небо... И понял что раздражало — уж слишком оно ровно-синее.

— Ребята! — заорал вскочив Семён. — Сюда!! Быстро!!!

'Быстро' превратилось в минуты полторы, но друзья достаточно скоренько прибежали. Раймонд даже со своим чемоданчиком-аптечкой, вероятно, подумал, что случилось что-нибудь по его медицинской части.

— Чего орёшь, Ковалёв? — сердито поинтересовалась Олеся, когда обнаружилось отсутствие телесных повреждений у устроившего аврал.

— В самом деле, Сень, что за паника? — поддержал Вильчевский. — Мы уже подумали, что на тебя ногастая акула из лагуны выскочила.

— На небо посмотрите.

Все дружно задрали головы.

— И что? — удивлённо посмотрел на друга Раймонд. — Ничего не наблюдается кроме солнца. Никаких НЛО.

— И самолётов тоже, — поняла Олеся. — Сень, ты это имел в виду?

— Именно. Над нами же трасса. Вспомните — постоянно по три-четыре белых полосы над головой было. А сейчас от горизонта до горизонта сплошная синева...

— Так шторм же был, — пожал плечами Романовский. — Аэропорты и закрылись.

— И до сих пор закрыты? — парировал Семён. — В том числе и местные, выпускающие?

— Ну, например, параллельно какой-нибудь тутошний 'какеготамэялокудль' шарахнул, — высказал свою версию Валерка. — И вся атмосфера опять забита пылью из вулканического стекла.

— Может даже война началась, — пессимистично, но здраво вставила свою реплику Олеся. — У нас нет информации. И связи с большой землёй тоже. Послезавтра придёт катер — узнаем у Санчеса что и как.

— Вообще-то правильно, — поддержал супругу Раймонд. — Ubi nil vales, ibi nil velis.

— Прекрати выдрючиваться своей латынью, доктор, — немедленно отреагировал Вильчевский. — Что сказать-то хотел?

— Там, где от тебя ничего не зависит, ты ничего не должен желать.

— Ну да, я виноват, — хмуро ответил Семён, когда все с неодобрением посмотрели на него. — Приёмник всё-таки стоило прихватить... Но кто же знал, что такая хрень случится? Собирались ведь робинзонить по-честному, с полным отрывом от всего света.

— Никто тебя не осуждает, Сень, — поспешила утешить товарища Олеся. — Идея оставить всю электронику на берегу была твоя, но возражений по этому поводу не было ни у кого.

— В самом деле — не парься, — поддержал жену Романовский. — Сами дураки... Впрочем, у нас ещё 'красная кнопка имеется'.

Фирма-организатор действительно настояла, чтобы отбывающие на экстрим-отдых туристы прихватили с собой аварийный маячок — мало ли кого акула покусает, или какой ядовитый гад ужалит — на этот случай имелся аварийный маячок, после активизации которого через два-три часа должен был прибыть катер-эвакуаторщик.

— Но вроде время ещё не пришло. Ничего инфернального не случилось...

— Твою же ж мать! — громко и эмоционально прервал беседу друзей Вильчевский.

Все оглянулись на него, и увидели, что тот матерится, задрав голову в небо.

— Валерий, обращаю ваше внимание, что с нами дама. Откуда столько эмоций?

— На луну посмотрите, кретины!

— Ну, луна и луна, — не понял Раймонд. — Большая и круглая. И что, что днём? Типа ты такой в Питере не видел.

— Ромка, — севшим голосом попытался пояснить Семён, — позавчера новолуние было...

— И что?

— Романовский, — зашипела Олеся, — прекрати меня позорить — ребята поймут, что я вышла замуж за невежду.

— Да ладно тебе, Олесь, — мрачно бросил Валерка. — Половина из людей, так же как твой благоверный, тоже бы не впечатлилась... Понимаешь, Ром, нет ничего более неизменного, чем поведение небесных тел, то, что мы видели позавчера, и то, что наблюдаем сегодня, есть вопиющее нарушение законов природы. Необъяснимое нарушение.

— Объяснения должны иметься для всего. И объяснения разумные. Самое разумное из всего, что приходит в голову — я сплю, а вы мне снитесь.

— Дай-ка ружьё, Семён, сейчас выясним, кто из нас спит, — недобро ухмыляясь протянул руку Вильчевский. — Не-не, стрелять не буду — просто ткну тебя в филей наконечником...

— Ладно, убедил — слишком уж реалистичный сон... Другой вариант: Мы продрыхли две недели. Все четверо. Ну да, сам понимаю, что шизуха, но если не так, то остаётся провал во времени. Есть ещё варианты? Раймонд Эрикович , вам и карты в руки — у вас в меде ведь был курс психиатрии?

— Был. Но я травматолог вообще-то. А что, всё действительно так серьёзно? Из-за того, что сегодня луна полная?

— Более чем, дорогой, — невесело посмотрела на мужа Олеся. — Семён! Дави уже на 'красную кнопку'.

— Да это понятное дело. Хотя вряд ли результаты воспоследуют...

— Маячок кто угодно включить может, хоть я, — посмотрел на друга Валерий. — А ты, раз уже со снаряжением, нырни-ка всё-таки в лагуну, глянь, что здесь теперь...

— Что здесь, что здесь... — сплюнул на берег Ковалёв. — Ю Эс Би здесь! Вы реально беспокоитесь, что, может быть, по дну трилобиты ползают?

— Ну, после луны и отсутствия самолётов, — Романовская на всякий случай ещё раз глянула на небо, — это уже не явится особым шоком. Иди уже под воду действительно.

— А если там ихтиозавр в засаде лежит? — ухмыльнулся Семён, натягивая маску на лоб. — Ладно, посмотрим куда провалились...

Глава 2.

Магическая робинзонада

Флора, фауна и 'география' лагуны обнадёживали — всё без изменений. Всё те же завсегдатаи рифов: кораллы, актинии, мелкая рыбёшка самых попугайских расцветок, шныряющая между ядовитыми щупальцами. Даже старая знакомая — мурена, так и сидела в своей норе, выставив из логова уродливую голову. По дну ползали всевозможные брюхоногие в роскошных ракушках. Но трогать их не стоило — вполне себе возможно наличие здесь аналога австралийского конуса или другой подобной дряни. Тем более, что на данный момент требовалась еда, а не сувениры в виде раковин...

Нырнул и пошёл над дном. В результате не повезло двоим, и повезло одному: очередную креветку схавала местная бородавчатка, но этим обнаружила место своей засады. В любой другой момент Семён эту рыбу-уродину ни в жизнь бы не разглядел. А так — движение выдало место, охотник всплыл, провентилировал лёгкие и снова пошёл вниз, уже точно зная, где ожидает добычу невероятно страшная, страшно ядовитая и очень вкусная рыбина.

Гарпун всадил в голову, и немедленно направился к берегу, таща добычу на стреле — насаживать этих ядовитых тварей на кукан себе дороже — любой случайный укол лучами их плавников чреват самыми неприятными последствиями. Вплоть до летального исхода — нафиг-нафиг! Пусть Романовский потрошит — он хирург, как-никак, а в котёл полукилограммовая рыбина пойдёт с плавниками и чешуёй...

— Ловите! — бросил свой трофей на берег Ковалёв, выходя спиною из воды. Прямо на гарпуне бросил, благо длина линя позволяла. — Трилобитов нет, мурена Маруся проживает по прежнему адресу. Акулы отсутствуют. Барракуды тоже. Групера видел — килограмма на три.

— Да вылезай уже! — подбежала к берегу Олеся. — Давай помогу!

— Ты мужу своему помогай сапоги снимать, а ласты я как-нибудь сам... — улыбнулся Семён, садясь на песок. — Спасибо, Олесенька, очень приятно... Маячок активизировали?

— Разумеется.

— А вот почему, — подал голос Раймонд, откручивая наконечник гарпуна, — я должен и во время отпуска иметь дело со всякими мерзкими тварями? То бомжи с колотыми-резаными ранами, то ядовитые гады...

— Кто же тебе профессию выбирал? — Вильчевский подошёл из лагеря, и всё, что он с собой принёс, однозначно свидетельствовало, что обед не ограничится одной рыбкой. — Я чиню железо, ты чинишь людей. Ну и режешь всякую другую плоть...

— Короче, ребят, — отдышавшись начал Семён, — надо провести ревизию всего того, что у нас имеется и готовиться робинзонить по-взрослому. Не хочу сеять панику, но рассчитывать стоит на худшее. Олесь, тебе провизия...

— А то мы тут сидели и тупили на берегу, пока ты плавал! Разумеется, я всё уже посчитала: двадцать три банки мясных консервов, две палки сырокопчёной колбасы, четыре килограммовых упаковки крупы, пять пачек макарон, полголовы сыра, где-то на килограмм, два с половиной кило муки, три пачки чая, пачка кофе, полкило соли, сахара три упаковки, сухарей початый мешок... Ну, приправы там, лайма штук пятнадцать... Всё, по кулинарной части и запасу калорий. Ещё рома шесть с половиной бутылок...

— Семь, — вздохнув, честно признался Семён. — У нас в палатке ещё полбутылки.

— Не надейся — я её тоже посчитала, — улыбнулась женщина.

— Обожаю тебя! Спасибо! Раймонд?

— Медицинский чемоданчик... Ну что, я вам его содержимое перечислять буду? Не болейте, короче. Канистра почти полная бензина. Компрессор пока не отказывал... В акваланге воздух имеется, но, как я понимаю, расходовать его будем бережно. Поллитра спирта, но не надейтесь — не дам. Только в медицинских целях.

— Трёхместный надувной гондон, — дёрнул пятерню к виску Вильчевский, — к плаванью готов. Только на вёслах он уйдёт не дальше, чем за километр от лагуны. А если свежак дунет — вообще никуда не уйдёт, кэптэн! А мотора у нас нет. Три ружья: моя пневматика и ваши с Олесей 'арбалеты', личные ножи, топор и мачете. Паяльная лампа. Набор струментов стандартный. Вроде всё. Доклад закончен.

— Спички?

— Две коробки, — отозвалась Олеся. — Плюс у каждого в рюкзаке должно быть по аварийной упакованной в презерватив. А что, мы всерьёз робинзонить собираемся? На двадцать восемь лет не хватит.

— Ребят, — Семён плюхнулся пятой точкой в песок. — Давайте серьёзно...

— Куда уж серьёзнее, — Раймонд тоже присел, но на корточки. — Даже я уже проникся, что луна, это достаточно грозный признак какой-то херни, но неужели ты думаешь, что мы тут влипли на месяцы?

— Может и на годы. Может навсегда. Очень хочу ошибиться, но не особенно верю в катер, который придёт за нами через день-другой. Я один такой?

Мрачные лица друзей и молчание подтвердили, что не один.

— Понятно. Значит нужно устраиваться по полной на этом забытом Богом и людьми островке. С недельку, конечно, можно особо не суетиться — вдруг на большой земле о нас помнят, и, несмотря на какой-то катаклизм, катер всё-таки придёт, но потом всё-таки нужно начинать устраиваться по-взрослому.

— А именно? — поинтересовался Вильчевский.

— А именно, пока нужно питаться в первую очередь тем, что долго в этом климате не протянет — колбасой, сыром, консервами — хоть они хранятся в ручье, но это не холодильник. Море нас рыбой более-менее обеспечит, но жрачку всё-таки следует разнообразить, так что, прибереги крупы и муку, Олесь.

— Это ладно, а что с овощами-фруктами в случае чего делать будем? Нет их у нас кроме упомянутого лайма. От слова совсем. Не планировалась у нас длительная 'зимовка'. Ром, у тебя хоть витамин 'Ц' в таблетках имеется?

— На кой? — мрачно буркнул Раймонд. — Не брал, естессно. Не на полюс ведь собирались. У меня всё для экстренной первой помощи, не более. Да и нечего напрягаться на предмет цинги — свежая рыба вроде предполагается по-любому. В крайнем случае каких-нибудь листьев пожуёте...

— Каких-нибудь? А ласты после такого жевания не склеим?

— Думаю, найдём что-то надёжное. Конечно, первую попавшуюся зелень в рот тянуть не стоит.

— И всё-таки, по поводу мяса, — прервал общение Семён. — Попугаев тут немерянно. И эти, клювы летающие...

— Туканы, — подсказала Романовская.

— Да знаю я! Питаются они все ягодами-орехами, значит, как минимум съедобны.

— Спорить нечего, — тут же подключился Валерка. — Предлагаешь их из подводных ружей бить?

— Из луков.

— А ты их делать умеешь? А стрелять?

— В детстве индейцев и в Робин Гуда играл. Даже в стебель бузины временами попадал как в кино, — усмехнулся Ковалёв. — Я понимаю, что шансов немного, но почему бы не попробовать?

— Пока здесь птицы не особенно нас боятся, — скептически заметила Олеся. — Но после первых же стрел, они начнут разлетаться, как только увидят человека.

— Духовые трубки, — Вильчевский повернулся к Семёну. — Вспомни, как мы из них спицами 'плевались' классе в седьмом.

— А вообще — да. Но из чего стрелы делать будем?

— Чем тебя шпажки шашлычные не устраивают? А вместо поролона... Доктор!..

— Всего две упаковки ваты. Не дам! — попытался пресечь покушение на свой 'священный чемоданчик' Романовский. Но особой решительности в голосе не наблюдалось.

— Да брось, Ром, — Валерка стремительно стал додавливать друга. — Нам для первого раза вполне несколько клочков хватит. Не жмись. Торжественно обещаем обходиться лёгкими царапинами и не допускать обильных кровотечений. А вот разнообразить стол нам остро необходимо. Уже в самом ближайшем будущем.

— Вы сначала трубку соорудите, тогда и поговорим. А то я здесь зарослей бамбука что-то не наблюдаю.

— Лады! В общем, я пошёл на погружение, а то Сёмкиной рыбкой особо не наедимся, — улыбнулся Вильчевский, и стал натягивать ласты.

— Кстати, — повернулся Ковалёв к Раймонду, когда друзья остались на берегу втроём, — подозреваю, что в ближайшем времени начнём охотиться с твоим аквалангом. Не до 'спортивности' — быть бы живу, как говорится.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Романовский. — Только на двадцать восемь лет бензина для компрессора не хватит. Но Вильчевскому акваланг не дам — он и так, по-моему, с жабрами родился, только непонятно, где они у него спрятаны. Во — засекайте, нырнул, Ихтиандр хренов.

Все дружно повернулись в сторону лагуны, и Семён почти машинально включил секундомер на часах.

Валерка действительно умудрялся задерживаться в засаде под водой до трёх минут, а то и дольше. Одна прошла...

— А сколько у нас ракет и фальшфейеров осталось после его днюхи? — запоздало поинтересовался Семён.

— Несколько штук осталось, — отозвалась Олеся. — Знатно мы тогда отпуляли. Не Девятое мая, конечно, но было красиво.

— Думаю, не надо объяснять, что теперь это Эн Зэ?

— Не вопрос. К тому же поводов для фейерверков не предвидится.

Две минуты. Поверхность лагуны чиста и спокойна.

— Всерьёз залёг на дно, явно что-то 'трофейное' караулит.

— Я же говорил, что видел там приличного группера.

— Вот и я о том же. Подождём.

Пошла уже четвёртая минута, а ныряльщик так и не показывался.

— Что-то мне это не нравится, — мрачно процедил сквозь зубы Раймонд.

— Вот и дуй за своим аквалангом и всем прочим, — Олеся даже развернула мужа за плечи в сторону палаток. — Бегом!

— Не истери, сестрёнка, — попытался успокоить подругу Семён. — Валерка и подольше под водой бывал... — и совсем нелогично продолжил. — Но, если вынырнет, гад, обещаю набить ему морду.

Когда Раймонд прибежал на берег с баллоном и прочим, прошло уже шесть минут с момента погружения.

— Тваюмать! — не сдерживал эмоций Романовский, торопливо застёгивая на груди крепления. — Если живой, то самолично прирежу и сделаю вскрытие, чтобы найти его долбанные жабры...

— Смотрите! — вскинула руку Олеся.

Посреди лагуны показалось темечко пловца и трубка из которой Валерий выплюнул набравшуюся туда воду. Голова и трубка, слегка задержавшись на месте всплытия, двинулись в сторону берега.

— Точно убью гада! — с ненавистью выдохнул Раймонд, снимая баллон.

— Больше милосердия, доктор, — Семён с облегчением глянул на друга...

— Ребята! — вдруг вскрикнула Олеся. — Смотрите!

Лазурную гладь лагуны резал треугольный, ну или почти треугольный плавник. Плавник, направлявшийся конкретно к плывущему на берег Валерию. Причём направлявшийся сзади. И возвращающийся с добычей охотник совершенно не догадывался об опасности, которая ему угрожала. Хотя, что это меняло? Всё равно достичь пляжа раньше, чем акула шансов не было никаких.

— Мако скорее всего... — Семён понятия не имел, что предпринять — доплыть до Валерки раньше атакующей акулы явно было анреалом, но и просто стоять на берегу, когда твоему другу угрожает смерть — тоже невозможно.

— Ром, давай! В случае чего поможешь ему на берег выбраться. Тоже жизнью рискуешь, я бы сам пошёл...

— Да перестань! — Раймонд снова застегнул на груди и животе всё, что требовалось, вставил загубник в рот, и, спиной вперёд стал заходить в воду.

— Может всё из-за рыбы на кукане? — несмело предположила Олеся, тревожно глядя на мужа, уходящего в воду.

— Почти наверняка. Мако атакуют или по поводу рыбы, или по поводу крови, ну или если хватит дури их самих атаковать. Хотя эти акулы...

От треугольника плавника до Вильчевского оставалось уже не более двадцати метров, и акула была настроена явно очень решительно...

— Она же его сейчас!.. — всегда спокойная и сдержанная Олеся была готова сорваться на истерику.

— Олесенька, — приобнял подругу Семён, — мы ничего не можем сделать. Будем надеяться, что обойдётся, и эта рыба ограничится рыбой...

— Да пошёл ты! — вырвалась женщина и с ненавистью посмотрела на Ковалёва.

Потом повернулась к лагуне и на грани перехода в ультразвук заорала:

— Убирайся, тварь! Пошла вон отсюдааа!! — в крике было столько ненависти, столько ярости, что он подействовал бы, наверное, на любого гопника. Причём вряд ли можно было ручаться на предмет сухости трусов последнего.

Семён, глядя на воду, просто ошалел — грозный треугольник сначала замедлил своё движение, а потом стал разворачиваться в сторону открытого моря. Акула, как будто действительно испугавшись женского крика, прекратила преследование и уходила.

— Ни хрена себе! — выдохнул Ковалёв. — Что это было, Олесь?

Романовская повернулась, и по её лицу стало понятно, что ничего внятного она в ближайшие пару минут сказать не сможет: по щекам катились слёзы, губы дрожали, казалось, что если прислушаться, то можно услышать и дробь, выбиваемую зубами.

— Тихо, тихо, солнышко, — Семён приобнял женщину и прижал к себе. — Всё обошлось, вон, они уже к берегу подгребают.

Плечи Олеси затряслись, и она беззвучно зарыдала, заливая слезами грудь Ковалёва.

— А что здесь собственно происходит? — раздался удивлённый голос Валерки.

— Дурак! — Раймонд выплюнул загубник акваланга и немедленно начал пользоваться возможностью разговаривать. — Тебя чуть акула не схавала. А возможно и мною бы перекусила. Не на Ладоге охотишься, надо и по сторонам смотреть, не только вперёд. Но я реально не понял, почему эта гадина вдруг передумала...

— Твоя жена на неё наорала. Я и сам испугался. Как ты вообще живёшь с этой фурией? — критическая ситуация миновала, и Семён понемногу пытался шутить. — Забирай свою благоверную, а то она меня уже всего заревела. Да куда ты! — Акваланг сними сначала!

Вильчевский, тем временем, вытащил на кукане приличных размеров группера (килограмма на три). Вероятно, именно кровь и дёрганье этой подстреленной рыбины действительно и привлекли внимание акулы, правда оставалось совершенно непонятным, почему грозная и решительная мако вдруг передумала...

— Солидно, — кивнул Семён, передав мужу всё ещё всхлипывающую Олесю. — Думаю, голову сварим вместе с моим трофеем, а тушку в листьях запечём. И пошли к палаткам. Стоит снять стресс... Граммов по сто — сто пятьдесят. В общем — бутылка рома.

— И 'Йо-хо-хо', — мрачно буркнул Раймонд, вскидывая акваланг на плечо. — Пошли!

Настрогали колбасы и сыра, разлили ром по кружкам, выпили, закусили... Самым спокойным, как ни странно, оставался Валерий — он хоть и понимал теперь, что подвергался нешуточной опасности, но собственно акулу не видел, а теперь никакой угрозы для жизни и здоровья не было. У Олеси слёзы уже высохли, Раймонда всё ещё слегка поколачивало...

— Кстати, друг мой, — вдруг вспомнил Семён, — ты в курсе, сколько просидел в этот раз под водой?

— Откуда? Я в воду с часами не хожу. Прилично просидел. Минуты три?

— Шесть, зараза! — вмешался Романовский. — Я уже за аквалангом сбегать успел, чтобы тебя вытащить и попытаться откачать.

— Оба-на! — присвистнул Вильчевский. — Что, серьёзно?

— Более чем.

— Странно. Не, я, конечно, понимал, что надолго залёг... Но, по-моему, мог бы и ещё — особого дискомфорта не испытывал. Серьёзно шесть минут? Не разыгрываете?

— А какой у тебя раньше рекорд был?

— Вроде три с половиной, но это был предел — еле-еле до поверхности добираться успевал.

— Понятно, — Олеся протянула кружку. — Махнём-ка ещё граммов по тридцать?

— Женский алкоголизм лечится значительно труднее, чем мужской, — Семён поднял бутылку и разлил ещё по паре 'булек'. — Ром, ты за супругой приглядывай на этот счёт...

— Иди на фиг! — Романовская махом осушила свой 'бокал', пару секунд сосредоточенно посмотрела перед собой и встала. Взяла из ещё не зажжённого костра солидную палку и стала оглядываться по сторонам.

— Что-то быстро тебя накрыло, любимая!

— Отстань! — женщина сосредоточенно смотрела на дерево метрах в пятидесяти от лагеря. Несколько секунд, и с кроны сорвалась сине-жёлтая птица и направила свой полёт к палаткам. Олеся вытянула руку с зажатым в ней куском дерева, и здоровенный попугай-ара уверенно 'присучился' на палку.

— Ни хрена себе, Радагаст в стрингах! — обалдело пробурчал Семён. — Это как?

Остальные молчали, но немой вопрос не просто читался на их лицах, лица просто 'орали' этим вопросом.

— Я его позвала, — нельзя сказать, что голос Олеси был совсем спокоен, но уверенность в нём звучала.

— И что он тебе говорит?

— Ничего, во всяком случае, я его не слышу.

Попугай сделал пару кивающих движений и уставился на женщину.

— Ничего не слышу.

— А он тебя?

— Не знаю. Пусть летит обратно.

Птица немедленно покинула насест и замахала крыльями, устремляясь к недавно оставленному дереву.

— Нормально! — Вильчевский начал выходить из состояния полного ахера. — А в своём зоопарке ты так же умеешь с всякими тварями управляться?

— Если бы умела, то братья Запашные давно были бы моими ассистентами, — мрачно бросила Романовская. — А ты, Валерик, сейчас снова напялишь маску и всё остальное, и пойдём-ка мы с тобой купаться...

— В смысле?

— В смысле, посмотрим, сколько ты без воздуха сможешь под водой продержаться, человек-амфибия, — понял жену Раймонд. — Но, мне кажется уже, что я заранее знаю ответ на данный вопрос.

— 'Купаться' пойдём все вместе, — понял идею и Семён. — Мне тоже жутко любопытно... Лесь, а Марусю попробуешь заставить лезгинку сплясать?

— Иди ты!.. Сам знаешь куда.

— Знаю. За маской, ластами и трубкой. И поясом с грузилами. Ружьё хоть одно берём?

— Сдурел что ли? — возмутился Романовский. — Ты и в коровник на 'охоту' с ружьём пойдёшь?

— Да не, просто вдруг ещё какая-нибудь акула-барракуда в лагуну пожалует... А мы на предмет новых способностей твоей жены и нашей любимой сестрёнки по оружию все резко ошибались, а?

— Значит туда нам и дорога, — напряжённо проговорил Вильчевский. — Пошли уже!

Все четверо, прихватив необходимую амуницию, направились к берегу. Было заметно, что больше всех нервничает именно Валерий — по дороге он, непонятно зачем, постоянно оглядывался, словно ожидая каких-то неприятностей со спины.

Пришли, плюхнулись на песок, и стали готовиться к погружению в 'другой мир'. В мир, где, несмотря на все достижения цивилизации, всё равно продолжала править Матушка-Природа. Мир, который можно уничтожить только целенаправленно делая это. Прикладывая к этому огромные силы и ресурсы. Но Мировой Океан огромен, он обладает совершенно чудовищной буферностью, он способен принять в себя невероятное количество всевозможной ядовитой дряни, которую сольёт в его просторы человечество... И остаться ОКЕАНОМ. И сберечь всех или почти всех, кто живёт в его просторах. Человек раньше убьёт себя, чем Океан и его обитателей...

Пошли... Сначала сиганул Валерка, потом за ним последовала Олеся, Семён замешкался где-то на полминуты, а Раймонд, напяливавший акваланг, нырнул последним.

Карибская лагуна... Мало в природе есть более прекрасного. Нет, лагуны Полинезии и Микронезии наверное не менее впечатляют разнообразием красок и форм, но вряд ли более... Местная флора, конечно, как и любая подводная, особо не баловала разнообразием красок — ну нет смысла водорослям и подводной траве отращивать яркие цветы, всё равно пчёлы и им подобные для опыления не прилетят. Но данную нишу с успехом заняла флороподобая фауна в виде кораллов, морских перьев, и прочих актиний. Они с успехом заменяли своей вызывающей раскраской радугу во всех проявлениях. Можно было спокойно увидеть 'Пятьдесят оттенков розового'. И даже у женщин с их 'фуксия', 'испуганная нимфа', 'терракотовый', 'лососевый', 'собственно розовый' и несть им числа... Не хватило бы даже у самых завзятых модниц словарного запаса для описания многообразия цветов. А тут ещё и рыбки снуют. Весьма причудливо раскрашенные. Неимоверно причудливо, и невероятно красиво. Здесь уже и художникам-абстракционистам есть чему позавидовать в этом плане Природе-матушке. Причём эта раскраска, отнюдь не маскирующая, просто кричит хищникам: 'Не ешь меня, козлёночком станешь!..'

Однако, на любого подобного 'наглеца' находится тот, кто его с удовольствием схарчит. На любого. Почти на любого. Лягушки-древолазы вроде единственные, кто сумел в полной степени использовать природный принцип: 'Не хочешь быть съеденным — стань несъедобным'.

В море такой принцип не проходит...

На дне лагуны происходило что-то совершенно невообразимое: Валерка тупо сидел на камне, а вокруг Олеси наяривала кругами местная любимица мурена Маруся.. Семён пронаблюдал три подобных 'фуэте', после чего, вынырнул и глотнул воздуха. 'Укротительница животных' тоже явно стала нуждаться в кислороде, и пошла к поверхности. Рыбина, почувствовав, что её отпустили, поспешила в своё логово.

— Ну что там, Олесь?

— Сам не видел? Рыбы слушаются, моллюски — фиг поймёшь. Больно они тормазнутые. Крабы — тоже игнорируют. Судя по всему, подчиняются мне только позвоночные. Прочие безмозглые на хрен посылают...

— Надо бы на осьминогах проверить, — болтая ластами в воде, чтобы удержаться на поверхности, предложил Ковалёв.

— Ага, как только притащишь сюда головоногое, так и проверим, — не преминула поиздеваться Олеся. — Где там мой благоверный?

— Пошли, посмотрим.

— Стой! — Семёну вдруг пришла в голову бредовая мысль. — А ты не можешь позвать сюда какую-нибудь крупную рыбёшку? Которой не видно, которая рядом с лагуной плавает. В качестве эксперимента.

— Почти наверняка — нет. И не буду. Типа я вам добычу на убой должна приманивать?

— Да перестань, Олесь! Мы 'домашних животных' не стреляем. И ружей не взяли. Просто попробуй.

— Ага! И приплывёт опять акула или стая барракуд. Не уверена, что смогу сдержать их в плане подкрепиться вами. Всё! Пошли уже!

Романовская засунула в рот загубник, сгруппировалась, и ушла в глубину. Семёну ничего не оставалось, как последовать её примеру.

Вильчевский по прежнему нарезал круги по периметру лагуны, Раймонд следовал за ним. Ситуация складывалась достаточно скучная — если Валерка и по-прежнему будет способен оставаться под водой без необходимости глотнуть воздуха, то продолжаться это может бесконечно. Семён и Олеся успели уже раза три вынырнуть за кислородом и нырнуть обратно, пока просто не прекратили ныряние и стали просто держаться на поверхности, дыша через трубку и наблюдая за свежеиспечённым Ихтиандром. Прошло около получаса, и тогда Валерий всё-таки пошёл к поверхности.

— Надоело? — весело поинтересовалась Олеся, когда голова Вильчевского показалась над водой.

— Да нет, реально стало хотеться воздуха глотнуть. Да и прохладненько как-то...

— Понятно, — подключился Семён. — Не амфибия ты — дельфин. Теплокровный всё же. Ладно, погребли к берегу.

На пляже снимали амуницию молча. Каждый при этом думал обо всех непонятках, которые наблюдались в последнее время.

— Сначала по соточке, — предложил Раймонд, когда все разместились у пока ещё незажжённого костра.

— Тебе ещё рыбку для обеда разделывать, — напомнил Ковалёв.

— Сначала по соточке! А отпрепарирую я вашу добычу за десять минут.

— Ладно, — поднялся Валерка, — я принесу. С консервой или с колбасой?

— Да пофигу. Неси, что рядом будет, — мрачно промолвила Олеся.

Вдруг она слегка напряглась и посмотрела на Семёна.

— А ты запали-ка пока костёр.

Тот здорово удивился этой явной и категоричной по тону целенаправленности приказания, но возражать не стал.

— Желание женщины — закон, — приподнялся Ковалёв. — А где спички?

— Сидеть! Зажигай!

— Лесь, у тебя с головой всё в порядке, — обалдело уставился на женщину Семён. — Переныряла? С ихтиофауной переобщалась?

— Во-первых, не смей хамить моей жене, — вмешался Раймонд. — А во-вторых, кажется она права.

— В чём права, идиоты?! В том, что я силой мысли могу разжечь костёр??? Вы что-то покурить без моего присмотра успели?..

— Сень, — попытался погасить зарождающуюся истерику друга Вильчевский. — Ты из нас вроде самый умный — докторскую вон пишешь... А соображаешь туго. Ты обратил внимание, в каких областях у нас с Олесей открылись чудесные способности?

— В каких?

— В профессиональных, можно сказать, — ответила за Валерку Олеся. — Он всегда лучше всех нас держался под водой, я много лет работаю с животными — вот и стала 'Повелителем существ'. И сильно подозреваю, что ты, без пяти минут доктор химических наук — 'Повелитель веществ'.

— Подождите, по такой логике...

— Зажигай, гад! — безо всякой репетиции остальные трое проорали команду совершенно синхронно. Семён испуганно посмотрел на лица друзей...

Да и хрен с ним совсем! Уставился на сваленные в очаге сучья, и мысленно дал посыл: 'Гори!'.

Наверное он сам и удивился больше всех, когда над деревяшками заструился дымок, а через пару секунд весь костёр дружно разгорелся.

— Куда мы попали, ребята? — Олеся хоть и была главным инициатором этого действа, но на её лице читалась откровенная оторопелость.

— В сон. И это самое разумное объяснение, — Ковалёв находился в состоянии полного 'ахера', но внятно изъясняться ещё мог.— Бред! — мрачно продолжил он. — Валер, а тебя не затруднит принести стакан воды и пять-шесть кубиков сахара?

— Да не вопрос. А зачем?

— Сладенького захотелось, мля! Так принесёшь?

— Сейчас, о Повелитель Огня! — Вильчевский потопал к продуктовой палатке.

— А теперь твоя очередь, Ромочка, — повернулся Семён к Романовскому.

— Вы совсем сдурели? — шарахнулся Раймонд, поняв, о чём идёт речь. — Я — травматолог. Решили порезать друг друга за ради эксперимента? Хрен вам — не буду лечить по-любому. Даже классическими методами.

— А ведь кто-то из нас 'Клятву Гиппократа' давал, — повеселел Ковалёв, — суицидников с того света вытаскивал...

— Пошёл нафиг! — Романовский стал реально злиться. — Это... Это совершенно другое! Кретин!!

— В самом деле, Сём, — пришла на выручку мужу Олеся, — ты уже совершенно идиотское предлагаешь...

— А я что-то предложил? Какая извращённая у вас фантазия! Иди рыбку реанимируй, ' Айболит'! Группер ещё трепыхается.

— Ну да, я 'реанимирую', а вы её опять потом убьёте? — набычился Раймонд.

— Ну и зануда у тебя муж, Олесь! Если оживишь — отпустим. Мамой клянусь! Давай, иди работай по специальности!

— Что за шум, а драки нет? — Вернулся Валерий. — Держи, Сём, свои водичку и сахар. Чего колдовать будешь?

— Отвянь! — Ковалёв взял принесённое, бросил куски рафинада в кружку и уставился на неё.

— У слова 'спасибо' появился новый синоним?

— Блин! Спасибо! Извини и не мешай.

А в кружке реально началось... От еще не успевших раствориться сахарных кубиков пошли мелкие пузырьки. И это явно был не выходящий из пор воздух. Реакция всё ускорялась, жидкость в кружке начала напоминать только что налитое шампанское, а потом пена и вовсе стала переливаться через край. Но, через пару минут, бурление утихло, и Семён протянул продукт эксперимента друзьям.

— Кто попробует?

— С ума сдурел? — удивился Раймонд. — Нашёл себе крыс подопытных...

— Понюхай сначала. И можешь не сомневаться.

— Сам пробуй!

— Да пожалуйста! — Ковалёв глотнул из кружки...

Ну да — саке ещё противнее. А здесь градусов двадцать-тридцать. Но без всякого привкуса.

— Увы, до водки сахара не хватило. Но близко. Прошу убедиться.

Первым глотнул Раймонд.

— Да, внушает. Попробуй по воде походить... Лесь! Так где колбаса или тушёнка? Это без закуски совсем не в кайф употреблять.

— Сам сходи и принеси, — неласково отозвалась жена. — Дай попробовать!

— Да пожалуйста, — протянул кружку Романовский. — Только я занят — иду рыбку лечить, а то совсем закомплексую в обществе волшебников.

— Валяй! — усмехнулся Валерка. — А за закусью я, так и быть, сам сгоняю. И рома прихвачу. Не-не, Сём, твою 'первочудовку' обязательно попробую, но, подозреваю, что особого удовольствия от этого не получу.

Олеся проиллюстрировала последнюю фразу, глотнув из отданной мужем кружки и передёрнувшись всем телом.

— Дрянь какая! Тёплая водка, разведенная тёплой водой. Но да, внушает. Теперь сахар будет храниться у меня, и выдавать я вам буду по утрам по три кубика, алкаши несчастные.

— А чего сразу алкаши? — попытался возмутиться Раймонд, но его попытка была на корню пресечена дружным криком: 'Иди рыбу лечить!'.

— Злые вы, уйду я от вас! — усмехнулся Романовский и действительно побрёл к кусту, под которым в тенёчке были брошены трофеи сегодняшней охоты.

Валерий, тоже глотнув предварительно свежесотворённого алкоголя, побежал к ручью за консервами и ромом.

Семён задумался. Сознание человека не совсем далёкого от науки отказывалось воспринимать, во-первых, новую реальность, а во-вторых, и ещё более агрессивно отказывалось думать, что у него действительно беспредельная власть над контролем химических процессов...

— О чём задумался, детинушка? — попыталась прервать мысли Ковалёва Олеся.

— Подожди!.. — прозвучало грубовато, и Семён поспешил извиниться перед подругой. — Прости, Лесь! Понимаешь, того, что происходит, быть не может, но это есть. То, что ты вдруг научилась управлять животными...

— Только позвоночными.

— Непринципиально, но в этом нет чуда. Я материалист, конечно, но 'Есть многое на свете, друг Горацио...' То, что Валерка может сидеть под водой чёрти сколько, на мой взгляд, менее понятно — физиология есть физиология...

— Подожди, раз уж пошли такие заморочки, может его организм научился выжимать из воздуха, который вдохнул не два процента кислорода, а все двадцать один?

— Да? Блин! Не думал об этом. Ну да ладно. Но со мной-то что? Не может в принципе загореться костёр от мысленного приказа, и уж тем более не могут вода с сахаром превратиться в спирт.

— Как раз 'в принципе' они могут, — улыбнулась Романовская. — Не забывай, что на биофаке химическую термодинамику тоже изучают. В обоих процессах изменение энтальпии отрицательное, а энтропии положительное — разрешено!..

— Подожди!..

— Не перебивай даму! Так вот, только сейчас сообразила: ты — катализатор. Нефиговый такой катализатор. Но пока, всё что ты сделал, не нарушает основных законов природы. Вот если ты трансмутацию продемонстрируешь, например наш алюмииевый котелок в медный превратишь... Или фотосинтез в стакане воды устроишь — будем искать другие варианты.

— Непременно попробую. Но не сейчас. В спокойной обстановке.

— До чего договорились? — подошедший Валерий поставил на песок бутылку рома, а на раскладной столик два блюдечка с консервированной ветчиной. Тоненьких таких блюдечка.

— Не понял, — посмотрел на друга Семён. — Откуда вилки? И блюдца...

— Удивились? — усмехнулся Вильчевский присаживаясь. — А вот обидно мне стало, что вы все такие волшебники, а я просто дыхание подольше задерживать могу. Решил поискать в себе ещё новые способности. Дай нож, Олесь!

Слегка обалдевшая женщина вытащила из ножен на поясе, который так и не удосужилась снять после погружения свой 'золинген' и протянула его Валере.

Тот принял элитное изделие германских металлургов, и закрыл клинок кистями рук. Пальцы зашевелились, Вильчевский сосредоточенно смотрел на нож...

— Вуаля!

Из прекрасной, шикарно ложащейся в руку рукоятки вместо клинка торчал болт. В смысле стержень с резьбой.

— Могу и топорик слепить. Маааленький, правда, — попытался пошутить 'повелитель металла', но Романовская уже озверела забыв про всё на свете. И это понятно — издевательства над своим оружием не стерпит никто, кто держал его в руках.

— Урод! Убью!! Отдай мой нож, сволочь!!!

— Тихо, тихо, Олесенька! — отскочил Валерка. — Сейчас слеплю тебе новый клинок — лучше прежнего будет.

— Ошалеть! — пробормотал Семён. — Может, полетать попробуем?

— Пробуй, у меня не получилось, — мрачно буркнула Олеся. — Только вряд ли — нет среди нас лётчиков. Вильчевский! Немедленно верни мне нож, а то я тебя этим самым шурупом издырявлю!

— Не кипятись, сестрёнка, — Валерий и так сосредоточенно мял пальцами сталь, — Сейчас получишь свою цацку в целости и сохранности. Держи!

Клинок действительно выглядел как прежде, даже клеймо производителя восстановилось. Романовская, даже скрупулезно осмотрев своё оружие так и не нашла к чему придраться.

— И что тут у нас происходит? — друзья, увлечённые происходящим, не заметили приближения Раймонда. — Опять эмоции кипят, как я слышу.

— Ну да, есть некие новости, — весело откликнулся Семён. — А у тебя как?

— Всё как обычно: вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия.

— В смысле? Не удержался Валерий. — Не получилось? Пан Романовский, вы меня разочаровываете!

— Ага, получится тут — ты ему гарпуном хребет разнёс. Я не реаниматолог. Да и специализируюсь по теплокровным как минимум. Желательно, по людям. Держите обед!

Олеся встала и приняла из рук мужа оба котелка, в одном, уже наполненном водой, лежали подстреленная Семёном рыба-камень, голова групера и его плавники, в другом — собственно тело Валеркиного трофея.

— Мавр сделал своё дело, а готовить рыбу у нас мастак Ковалёв, — с лёгкой обидой пробубнил Раймонд.

— Согласен, — кивнул Семён. — Олесь, займись ухой, пожалуйста. Валер, принеси ещё дров, Ром, помоги ему, а я с тушкой разберусь.

— Таки может, сначала бахнем, коллеги? — возмущённо повысил голос Вильчевский. — Я, между прочим, специально за 'стрессоснимателем' ходил, блюдца для закусочки мастерил... Где уважение к чужому труду?

— В самом деле, — согласилась Олеся, — Капель по двадцать не помешает, а то, и после ковалёвской 'первочудовки' вкус во рту тот ещё, и мой благоверный не в курсах по поводу последней новости... А рыба не убежит, не уплывёт и не протухнет.

— А что случилось? — Раймонд сразу реально занервничал — хороших новостей он не ждал.

— Не напрягайся, — поспешил успокоить друга Семён.— Новость со знаком 'плюс' — Валерка реальный 'Магнето', лепит из металла как из пластилина. Что хошь лепит. Даже клейма. Подозреваю, что он на медный самовар может 583ю пробу поставить.

Объект обсуждения пока просто плескал в кружки ром и не реагировал на подколки.

Все разобрали свои порции алкоголя...

— Не чокаясь! — предложил Семён. — Может мы уже на том свете.

— Чокаясь, — немедленно возразил Раймонд. — Это явно не Ад, и вряд ли Рай.

— В самом деле, Сём... Перегибаешь, — слегка напряжённо промолвил Валерий. — Не та ситуация.

Ковалёв понял, что именно 'перегнул', и поспешил согласиться:

— Извините, ребята — нервы. Столько событий за несколько... Пусть не несколько минут... Чтобы мы все были здоровы в этом мире! — Ковалёв протянул кружку, и все немедленно звякнули по ней своими. И выпили.

— А всё-таки, согласитесь, — слегка почавкивая консервированным мясом, бросил Вильчевский, — вилками удобней лопать, а?

— За это тебе большое человеческое спасибо, — с полным ртом поблагодарил Раймонд. — а ещё...

— Смотрите! — Семёна просто подбросило из полулежачего положения.

Все тоже поднялись. С различными степенями энтузиазма, правда... Но увидели причину беспокойства все — в небесах, в направлении от лагуны парил натуральный дракон.

Совершенно явственно различалось, что это не птица — хоть по силуэту никаких подробностей разглядеть было нельзя, но рисунок крыльев однозначно свидетельствовал, что в небесах парит отнюдь не пернатое создание. Крылья напоминали скорее гигантскую летучую мышь, но слишком длинная шея заставляла задуматься в первую очередь именно о драконе.

— Етить-колотить! — сплюнул Валерка. — Только этого птеродактиля-переростка нам и не хватало.

— Олесь, — обратился к жене Раймонд, — а ты не можешь послать этого урода летающего куда-нибудь подальше? Нервирует очень.

— Или наоборот, — встрял Ковалёв. — Приземлить его на нашем пляже, сделать 'атата!', и строго-настрого приказать сюда больше не соваться. А?

— Нет, мальчики, — хмуро бросила Романовская. — Я именно последнее и пыталась сделать. Видимо 'не добиваю'...

— Опа! Разворачивается ящер! — не сдержал эмоций Семён. — 'Добиваешь', сестрёнка!

Дракон действительно заложил вираж, и направился прямо к лагуне. Причём со снижением. Но, по мере приближения летающего динозавра, лица у робинзонов стали вытягиваться сильнее и сильнее — всё чётче различалось, что на спине у него сидит человек...

— Это кто? — ошарашено вымолвил Раймонд.

— Турук-Макто, блин! — злобно прошипела его жена. — В чём смысл вопроса?.. Нет, ребят, меня он не слушается, да у него и всадник имеется — скорее всего в такой ситуации мои способности не действуют.

Не долетев до кораллового обрамления лагуны, дракон заложил вираж и снова стал удаляться. Теперь его удалось разглядеть достаточно прилично — здоровенный зверюга, с размахом крыльев метров пятнадцать действительно напоминал турука из культового фильма 'Аватар', только цвет имел не оранжевый в крапинку, а ровный серо-зелёный. И безо всяких рогов на конце рыла — тварь явно плотоядная, а хищнику рога и прочие костяные выросты на морде без надобности.

Что представлял собой наездник, выяснить не получилось — не помог даже бинокль, за которым успел смотаться Семён. Некий человек — не более.

— Уходит Горыныч, — с долей сожаления выдохнул Вильчевский, глядя, как птерозавр направился на запад от острова.

— Жалеешь? — усмехнулся Раймонд. — Хотел бы, чтоб он пряпо сейчас здесь приземлился и, не дай Бог, продемонстрировал действие своей 'огнедышащей железы'?

— Не, а как такая махина вообще летать может? — озвучил своё недоумение Ковалёв. — Самое тяжёлое из того, что летает в нашем мире — дрофа. А в этом гравитация та же самая. И плотность воздуха такая же.

— Ну почему же, — тут же возразила Олеся. — Кецалькоатль имел размах крыльев до пятнадцати метров.

— Кто? Ацтекский бог? 'Пернатый змей'? — не понял жену Раймонд.

— Кецалькоатлем назвали самого крупного из летающих динозавров. Причём обнаружили его окаменелости именно в Америке.

— Но он же , наверняка, 'планером' был, так ведь, Олесь? — вмешался Валерка. — А наша рептилия крыльями ещё и махала...

— Не знаю — я не палеонтолог всё-таки. Почему бы и не помахать? Он ведь, в отличие от дрофы, не теплокровный, вероятно. Так что энергии хватает на 'крыльемашество'.

— Ну да, — бросил Семён, — и не травоядный.

— С чего такая уверенность? — удивлённо посмотрел на друга Вильчевский. — Не, Сём, я тебе доверяю, но обоснуй. Хотелось бы понимать с тобой за компанию.

— Понимаешь, Валер, трава и прочие сено-солома крайне малокалорийны. И очень тяжело и долго отдают свою энергию. Опуская подробности — нужен очень длинный и тяжёлый пищеварительный тракт, чтобы её извлечь. С таким не полетаешь. Представить себе летающую корову можешь? А слона? Бегемота? Они вообще-то и являются ходячими желудками, вокруг которых налеплено всё остальное. Рыбку ведь не раз разделывал? Вот и вспомни, сколько кишок у карпа или линя. А у щуки или судака — рот-желудок-задница...

— А если здесь этих птеродактилей сахаром кормят? — ехидно поинтересовалась Олеся. — Я понимаю, что дурдом, но мы, вроде бы уже к дурдому привыкать начинаем. Нет?

— Да чего вообще воду в ступе толочь? — пожал плечами Валерка. — Придёт время — узнаем что тут эти ящеры жрут. Пошли за дровами, Ром, нам тоже давно обедать пора. — И это правильно, — кивнул Семён. — Давай, сестрёнка, ставь котёл на костёр, а я тушкой займусь. Ящеры — ящерами, а обед по расписанию.

Когда остальные мужчины отправились за топливом, а Олеся взгромоздила казан над огнём, Семён стал деловито возиться с рыбиной. Натерев группера смесью соли и перца, щедро обсыпав сушёными травками и обмазав изнутри и снаружи давленным чесноком, нафаршировав крупно порезанным лаймом, он старательно завернул будущий деликатес в какие-то местные лопухообразные листья и закрепил данное сооружение зубочистками. Оставалось ждать когда прогорит костёр, чтобы закопать потенциальный ужин в золу. .Пообедать можно и ухой, которую сноровисто стряпала Романовская.

Дорога за дровами с каждым днём становилась всё длиннее. По мере очищения окрестностей лагеря от всего материала растительного происхождения, который уже успел умереть и подсохнуть. Прорубаться сквозь джунгли не приходилось — фирма-организатор уже не первый год высаживала на остров людей, желающих экзотически "поробинзонить", так что, несмотря на то, что тропическая флора стремительно отвоёвывала отобранное у неё на какое-то время пространство, прорубленные и протоптанные в джунглях тропинки полностью зарастать не успевали. Идти было достаточно комфортно, так же не представляло особых проблем, не отходя далеко от пути следования срубать или даже просто отламывать бренные останки отживших своё лиан или фрагментов деревьев.

Природа радовала глаз совершенно сумасшедшими красками — одни только цветы пылали всеми оттенками радуги, а местная фауна в этом плане не отставала, только бабочек, достигавших размера мужской ладони, порхало вокруг немереное количество. Причём самых что ни на есть попугайских расцветок. Впрочем, и сами попугаи, и прочие местные птицы исправно добавляли ярких мазков в написанную карибской природой картину...

Но, что Раймонд, что Валерий, на весь этот фейерверк всех цветов спектра с вариациями не отвлекались — уже 'наелись' за первые дни своей робинзонады. Сейчас их волновало только 'горит — не горит' и 'съедобно — не съедобно'. В основном — первое. Ну и осторожность соблюдать надо было — мало ли на какую ядовитую пакость можно нарваться, что на змею, что на паука какого-нибудь... Пока подобных проблем не возникала, но бережёного Бог бережёт.

— Пожалуй, хватит пока, — предложил Вильчевский. — Всё равно ведь не утащим зараз то, что нарубили. Всё равно возвращаться во вторую ходку.

— Хватит, так хватит, — и мужчины побрели обратно по тропинке, прилежно собирая топливо. Достаточно быстро стало ясно, что возвращаться придётся минимум два раза, уж больно с размахом друзья взялись изначально за порученное дело — сухих сучьев и сухих же лиан нарубили значительно больше, чем можно утащить зараз. А ведь оба мужчины крепкие — Валерка с детства имел склонность к худобе, и, сколько бы не ел и не пил, ни грамма жира не откладывалось под кожей: кости, мышцы, сухожилия, и всё. Ну, ещё собственно кожа, конечно. Но, при всей своей сухощавости, силой обладал изрядной.

Как, впрочем, и Раймонд, который являлся чуть ли не противоположностью своего товарища: слегка полноватым был с детства, даже в юности, когда активно занимался современным пятиборьем, лёгкий намёк на животик имелся, лицо слегка одутловатое, щёчки явно выражены, губы словно готовятся к поцелую, нос уточкой... В своё время, когда чуть ли не все 'рыцари пяти качеств' напропалую пытались ухаживать за красавицей Олесей, никто так и не понял, почему девушка выбрала его. Но женщин не понять. Кстати, девушки, впоследствии ставшие жёнами Семёна и Валерия, когда потусовались в общей компании, на недоумённые вопросы своих будущих мужей на данную тему, недоумённо же отвечали: 'А чему ты удивляешься? Ромка очень сексуальный. И... Ну я не знаю... Не было бы тебя, и он был бы свободен, я бы попыталась...' Ну, не буквально, конечно, но что-то в этом духе.

Кстати, о современном пятиборье, где и познакомились все четверо: у каждого имелась своя 'коронка' — Олеся была всадником от Бога и, к тому же, легко находила общий язык с лошадьми*, Раймонд стрелял из пистолета так, что иногда, даже подвыпив, на спор прошибал пульками с десяти шагов все три лепестка трефового туза, Валерий не знал себе равных в бассейне, а Семён оказался настолько сильным шпажистом, что через несколько лет перешёл в чистое фехтование и за год выполнил там норматив мастера спорта.

 В современном пятиборье спортсмен садится на незнакомого коня (или кобылу), с которыми, знакомится не раньше, чем за час до начала соревнований, а в седло садится не раньше, чем за пятнадцать минут до начала состязаний.

Первую партию топлива уже доставили в лагерь, где умопомрачительно пахло ухой, и отправились за очередным питанием для костра. Но, когда дошли до ближайших сухих сучьев, которым предназначалось сегодня превратиться в продукты сгорания, Раймонд, чтобы не заскучать вертевший головой по сторонам вдруг вскрикнул:

— А ну, стой!

— Что такое?

— Что-то мне по глазам мазнуло... Сходим-ка туда, — и показал своим мачете в сторону негустых зарослей. Не зря показал.

— О как! — буквально ошалел Валерка, когда увидел нет, не плантацию, но несколько 'кустов' на которых уютно расположились гроздья экзотических фруктов. — Жуй кокосы, ешь бананы!

Действительно — бананы. Большинство были зелёными, но привлекли боковое зрение Романовского именно жёлтые, зрелые, которые просто 'кричали' своим золотистым цветом всякому, кто проходил мимо: 'Съешь меня!' Размеры у экзотических плодов были довольно скромные — раза в два меньше, чем у тех, которые продаются в российских супермаркетах. Хотя и те, что поменьше тоже продаются, но реже и дороже.

— Ну что, пойдём, надерём? Удивим твою благоверную с Сёмкой?

— Да не вопрос. Только поосторожнее там — мало ли какая змеюка среди этих фруктов притаилась.

— Не должна. На Карибских островах ядовитых змей практически нет. Насколько я помню, только на два белые плантаторы специально завезли гадов из Южной Америки, чтобы негры с плантаций сбежать боялись.

— Во-первых, Валер, это было в 'той' реальности, а во-вторых, попросил бы тебя не употреблять слово 'негр'.

— Да ладно! — Даже остановился Вильчевский. — Не соизволишь объяснить почему?

— Ну, это оскорбительно для чернокожих. И ты сам прекрасно знаешь, что не принято у культурных людей. Чего придуриваешься? Сам ведь прекрасно знаешь.

— Знаю. Знаю, что некоторые либерастнулись и политкорректнулись по полной программе. Мы тут при чём? 'Негр' — вполне научное и нормальное определение чернокожего человека на русском языке. Не несущее никакого уничижительного смысла. Я ведь не сказал: 'ниггер', правда? Кстати, в Африке есть река Нигер, одноимённая страна, и Нигерия до кучи. И никого это не парит — карты не переделывают. А от ваших политкорректных 'афроамериканцев' скоро до 'афроафриканцев' докатимся. И вообще, пусть это англосаксов и прочих просвещённых европейцев напрягает — их предки живым шоколадом торговали и на плантациях негров гнобили, а у славян нет этого чувства исторической вины. От слова совсем.

— Ладно, проехали, — буркнул Раймонд. — Главное, чтобы ты при чернокожем такого не ляпнул, он ведь твои историко-филологические изыски до конца не дослушает, может и сразу в дыню зарядить.

— А то я не понимаю. Только это пока не актуально — на острове ни чернокожих, ни краснокожих... Никого, кроме нас. Давай уже бананы собирать. Только действительно, стоит поглядывать, куда руки тянешь. Змеи-то вряд ли, а вот какой-никакой паук ядовитый запросто может в гроздьях прятаться. Не стоит проверять, появились ли у тебя способности в медицинской магии.

— Разумеется. И, на всякий случай, в рот ничего не тянуть, пока в ручье как следует не вымоем. Не хватало ещё какую-нибудь тропическую заразу подцепить.

— Эт-то понятно. А по сколько набирать будем?

— Жадничать не стоит — никуда эти бананы от нас не убегут, возьмём 'на попробовать' пару-тройку гроздьев. Нам ведь, в первую очередь, дрова притаранить нужно.

— Согласен, — кивнул Валерий. — А ну-ка погоди!..

Вильчевский направился к стене тростника, что росла метрах в пятидесяти. Раймонд сначала оторопел, а потом, догадавшись в чём дело, пошёл следом за другом.

Шли не по асфальту, да и под ноги смотреть надо было, поэтому прошло около двух-трёх минут, пока добрались до цели. Причём Романовский оказался проворнее, и первым, наклонив один из стеблей, рубанул по нему своим мачете. Поднёс место отруба к лицу, понюхал, и лизнул.

— Он? — поинтересовался подошедший Валерка.

— Сладкий. Ты молодец. Очень пригодится, если мы тут надолго застряли.

— Классно! Особенно при наличии Сёмкиных способностей. Теперь необязательно будет у Олеськи сахар выпрашивать когда ром кончится.

— Всё бы тебе бухло, — с укоризной посмотрел на друга Раймонд. — О душе бы подумал...

— Ладно, тебе не наливаем.

— Да иди ты!.. А как, кстати, сок из него выжимать будем? Сам-то ведь не течёт.

— Да не вопрос — дайте мне только достаточно железа, — Вильчевский уже представил примитивную установку, с помощью которой можно было выжимать сок из стеблей.

— А где тут железа взять? Баллон не дам, компрессор — тоже.

— Ладно, решать проблемы будем по мере их возникновения. Сруби ещё пару стеблей и пошли, а то в лагере реально костёр потухнет.

* * *

Нагрузились друзья дровами, бананами и тростником слишком серьёзно, мало того, что тащить пришлось много, так ещё и жутко неудобный и слишком разный груз, поэтому на подходе к месту своей дислокации пришлось кликнуть Семёна на помощь. Тот прибежал немедленно, и втроём доставили всё к палаткам уже без проблем. Для начала немедленно отправились плескаться в лагуне — всё-таки климат плюс физическая нагрузка заставили здорово пропотеть. В первую очередь хотелось не есть, а избавится от грязи и пота. Да и просто освежиться.

Уха уже была готова, групер под углями тоже доходил, но не удержались, начали с бананов — больно хотелось попробовать экзотический фрукт натурального происхождения. Оказалось — ничего особенного, магазинные были и слаще, и ароматнее. Но всё равно появление свежей растительной пищи вносило приятное разнообразие в рацион, к тому же калории есть калории.

— Кстати, — заметила Олеся, — это даже хорошо, что они несладкие — можно попробовать запечь в качестве гарнира. А то рис с гречкой уже поддостали.

— Разумно мыслишь, сестрёнка, — немедленно согласился Ковалёв. — Усугублю: лучше вообще для этого использовать зелёные. Там ведь их много, да, ребят?

— Просто завались, — немедленно отозвался Валерка. — Завтра вместе сходим — увидите. Подозреваю, что на этой 'Поляне изобилия' нас ждёт ещё немало 'открытий чудных'.

— В смысле? — не понял Ковалёв.

— Думаю, что она специально для подобных туристов фирмой-организатором разными вкусностями засеяна. У нас с Ромкой просто времени для подробного исследования не имелось. Но сегодня идти туда уже не стоит — слишком резко здесь солнце за горизонт ныряет...

— Про сегодня и речи быть не может, — немедленно согласилась Олеся. — И вообще уже, давайте обедать. Аппетит не сбили?

— Не дождёшься! — мужчины направились к котлу, и стали наполнять полулитровые кружки свежесваренной ухой.

Бульон оказался шикарным, но на собственно уху не тянул — друзья, конечно, прихватили с собой свежие овощи, но они закончились ещё на первой неделе робинзонады. Олесе пришлось сдабривать суп сушёными луком, морковкой и петрушкой. Из свежих присутствовал только чеснок — головок пять ещё оставалось в запасах. Так что, несмотря на наваристую юшку из бородавчатки и головы групера, данную уху нельзя было сравнить с нормальной рыбацкой на берегу любой русской, да и не только русской реки — ведь там и картошечка плавает, и морковка своими оранжевыми крапинками придаёт не только вкус, но и красоту блюду. А непременная порезанная помидорка... А рубленные укроп, петрушка и кинза...

Но имеем то, что имеем...

— Очень вкусно, Олесенька! — Семён выпил из кружки последний глоток. — Думаю, что выражаю общее мнение. Из топора суп варить не пробовала? Должно получиться.

— Согласен с предыдущим оратором, — кивнул Романовский. — Я за добавкой.

Добавки себе плеснули все, бульон действительно был с очень насыщенным вкусом и ароматным. А потом пришло время и запечённой рыбки, та оказалась выше всяких похвал, Вильчевский, правда, буркнул, что один бок слегка подгорел, но ему единогласно предложили не выпендриваться, снять действительно слегка подгоревшую кожицу, и наслаждаться сочным и нежным рыбьим филе.

— А для меня хорошо зажаренная или запечённая рыбка, — сварливо огрызнулся Валерий, — это как раз золотистая корочка на кожице.

— Тогда надо было брать с собой Ольгу. И духовку, — снова вступилась за своего сегодняшнего партнёра по дежурству Олеся. — Шикарно у Семёна получилось, а тебя, способного сдохнуть от голода рядом с полным холодильником, к готовке не случайно не подпускают.

— Да я и не рвусь, — слегка оторопел от такого натиска Валерка. — Просто, Сень, а не хочешь попробовать в следующий раз запечь рыбку или что другое взглядом? Как костёр зажёг.

— Я тебе не термоизлучатель.

— То есть? Костёр-то ты зажёг.

— Ну да. Я просто ускорил процесс окисления целлюлозы кислородом воздуха. А так — древесина и так 'горела', просто очень медленно.

— Не понял...

— У тебя очень старые книжки есть? Ну, или вообще, ты держал в руках старые книжки?

— Разумеется.

— Обращал внимание на то, что со стороны среза бумага достаточно побуревшая, а собственно страницы почти белые?

— Точно не помню, но вроде бы ты прав, и что?

— А то, что снаружи бумага постоянно подвергалась атаке кислорода. И 'горела', обугливалась. Медленно-премедленно. Но за десятки лет это стало заметным. Кстати, ты наверное хотя бы в кино видел, что древние свитки как будто кто-то по краям опалил. Видел?

— Ну да. То есть...

— Никто их паяльной лампой не жёг, просто за века их края реально 'обгорели'.

— Вероятно, ты прав, но...

— Да никаких 'но' — я не умею 'греть' взглядом или силой мысли. Судя по всему, могу лишь ускорять реакции которые идут и так, только очень медленно идут. Так что попытайся я запечь рыбу своей 'магией', она, скорее всего, просто моментально бы протухла.

— И то не факт, — вставила Олеся. — Ты ведь, если мне не изменяет память, по углеводам специализируешься?

— Ну да.

— Так пока только они тебе и подчинялись.

— Согласен, — слегка задумался Семён. — Ладно, сестрёнка, дай поужинать в кайф, потом придумаю что-нибудь 'тестовое' на эту тему.

Рыбку сметали достаточно быстро, после чего вальяжно расположились переваривать сегодняшний ужин под подобие 'Дайкири'. Подобие, потому, что не могли себе позволить выдавливать в кружку достаточное количество сока лайма.

— Так что, Сень, ты придумал себе контрольное испытание? — подал голос слегка осоловевший Романовский.

— Не вопрос, Ром. Завтра поставим кипятиться морскую воду. Я при этом поприсутствую. И всё станет ясно.

— А чего завтра? — удивился Вильчевский. — Куда-то спешим? Я, ради такого дела готов и котелок сполоснуть, и за водичкой к лагуне сбегать. Какие проблемы?

— Эксперименты в поддатом виде производить не стоит... — Ковалёв хотел возразить, но внезапно передумал. — А давай! Тащи сюда воду, а ты, Ром, дрова поближе к костру доставь.

— А чего это ты раскомандовался, — немного набычился Раймонд. — Типа со своими магическими силами собираешься?

— Типа того. Давай, завязывай пререкаться, а то шорты твои сейчас задымятся — уж углеводами я точно управлять умею, — весело хмыкнул Семён.

— Я тебе сейчас поуправляю! — немедленно рыкнула Олеся. — В этих шортах, между прочим, находится кое-что мне весьма дорогое.

— А ну заткнулись! — взвился Романовский. — Иду уже. Но один из вас завтра в морду получит, а другая будет наказана прямо сегодня.

— Лесь, — не утерпел Ковалёв, когда Раймонд ушёл к дровяному складу, — а как он тебя наказывает?

— Тебе лучше не знать — жены-то рядом нет. Будешь сильно страдать, если расскажу. А сейчас... — женщина приподнялась и отвесила Семёну полноценную оплеуху, — твои страдания всего лишь физические.

— Эй, ты чего? — вскочил Ковалёв.

— В самом деле, — подал голос Вильчевский, вернувшийся с котелком. — Почему драка? Я разрешения не давал...

— Сейчас и ты схлопочешь, козёл! — Олеся включила программу 'псих-самовзвод', а когда такое делает женщина, да ещё умная, да ещё худо-бедно владеющая холодным оружием, которое у неё под рукой — спасти могут только броня или бетон...

— Остынь, сестрёнка! — Семён старался говорить максимально спокойно. — Ты чего так завелась, а? Мы мало друг друга подкалываем? Да, виноват, не подумавши ляпнул, прости... Но нельзя же сразу в такую агрессию впадать! Неужели нужно доказывать, что ты нам самая близкая и родная из женщин? Наравне с жёнами, матерями и дочками?..

— Какая прелесть! А драка будет? — захваченные эмоциональным общением друзья не заметили, что вернулся Раймонд с дровами. — Вас что, на пару минут оставить нельзя?

— А вот скажи, доктор, — прервал друга Валерка, — ты ведь в своём меде психиатрию тоже изучал?

— Целый семестр. Да и каждый пятый мой пациент из этих: достали суицидники и иже с ними. Сначала даже хотелось их специально инструктировать как правильно вены себе в следующий раз вскрывать, чтобы 'Скорая' не справилась... А это ты к чему?

— Так вот скажи нам, медицинское светило, — вмешался Семён, — можем ли мы быть психически вменяемыми, в свете событий последних суток?

— Вменяемыми — да, — спокойно отреагировал Раймонд, — адекватными — вряд ли. Кстати, то, что мы ещё не распсиховались по-чёрному — разум держит. Но в любой момент 'предохранитель' у каждого может слететь. Тем более птеродактиль этот...

— То есть тебя больше напрягает летающий ящер, чем тот факт, что Олеся животными командует, я взглядом костёр зажигаю, а Валерка пальцами сталь мнёт? И про луну напомню.

— Если бы просто дракон, — не преминула вставить Олеся. — Он с всадником был. Не помнишь уже?

— Помню, конечно. Ладно, чего воду в ступе толочь — давайте её кипятить. А я проверю, только ли сахарами 'командовать' могу...

— И то верно, — кивнул Вильчевский, и водрузил котелок с морской водой над дровами, которые Раймонд предусмотрительно вывалил сразу в очаг. — Давай, Махмуд, поджигай!

Семён упёрся взглядом в сучья, и никого уже не удивило, когда они сначала задымились, а потом под котелком весело заплясали языки пламени.

— Уже колдуешь?

— Нет, Ром — сосредотачиваюсь. Пусть закипит сначала, — напряжённо буркнул Ковалёв, глядя на воду. — Не мешай, пожалуйста.

Семён, как и раньше, не пытался представлять себе атомы и молекулы в виде шариков, он управлял на формульном уровне. И сейчас требовалось заставить ионы 'аш плюс' при соединении с ионами 'хлор минус' быстро превращаться в газ и немедленно покидать столь ненавистную для любого газа горячую воду. В результате должна неудержимо расти концентрация гидроксида натрия. Теоретически, так можно и в реальном мире превратить солёную воду в раствор щёлочи, знай только дистиллировки подливай по мере выкипания, и имей запас времени. Солидный такой запас...

В котле, наконец, забурлило, все в ожидании уставились на посудину.

— Сень, а как мы узнаем, что получилось? — не выдержала Олеся.

— Помутнеть должно, — сквозь зубы выдавил Ковалёв не отрывая взгляда от бурлящей жидкости. — Если получится щёлочь, то она осадит из морской воды гидроксид магния...

— Ща позырим, — не выдержал Вильчевский и заглянул в котёл. — Ой, ёооо!

Стремительно выделяющийся хлороводород безжалостно шибанул по слизистым любопытствующего. Валерку просто отшвырнуло от костра. Далее последовала сложносочиненная матерная тирада по поводу химии, химиков и Семёна конкретно.

— То есть получилось, — удовлетворённо выдохнул Ковалёв. — Неорганика тоже подчиняется. А тебя, Валер, в школе учили, как нужно нюхать незнакомые вещества?

— Да пошёл ты! — пострадавший оторвал, наконец, ладони от лица и часто-часто заморгал. Нельзя сказать, что слёзы градом катились по его лицу, но щёки были мокрыми. — Хулиганы зрения, блин, лишили!

— Дай посмотрю! — тут же подскочил Раймонд.

— Да отстань! Сейчас водой промою, и всё нормально будет, — отмахнулся Вильчевский.

— То есть, — резюмировала Олеся, — ты можешь управлять реакциями и неорганическими.

— Пока выяснилось только то, что я могу управлять сдвигом равновесия. Ну и ускорять, естественно, момент его наступления. Ладно, пока хватит. Темнеет уже. Пойдёмте-ка на берег, звёздами полюбуемся.

— И то верно, — Валерка уже промыл глаза. — Посмотрим, на Земле ли мы.

— Точнее: в солнечной ли системе, — уточнил Ковалёв. — Луна на месте. Вот по звёздочкам и посмотрим...

По чёрному бархату неба рассыпались бриллианты звёзд... Какая банальщина!..

Но ведь на самом деле взгляду человека никогда не представится более прекрасной, более величественной и более чарующей картины, чем звёздное небо. Ковалёв 'заболел' им классе в четвёртом. Перечитал тьму научно-популярных книжек по астрономии, мастерил примитивные телескопы... Пригодилось, кстати, чисто практически пригодилось — хоть уже к концу школы Семён окончательно решил, что наиглавнейшей из наук является химия, но девушки на вечерних прогулках очень ценили парня, который мог рассказывать о звёздах над головой. Со всеми вытекающими из этого последствиями ценили. В том числе и та, которая вышла за него замуж в конце концов...

Всё оказалось на месте — и Большая Медведица, и Полярная звезда светились у горизонта, прямо над головой проплывал величественный Орион, уже много тысячелетий назад замахнувшийся своей дубиной на Тельца, горел огнями 'Большой зимний треугольник': Сириус, Бетельгейзе и Процион... А вот южнее небо было незнакомым — звёзды Южного полушария Семён, до путешествия на Карибы не видел никогда. Но главный вопрос решился.

— Господа и дама, мы на Земле. Наше небо...

— Оно поможет нам, — перефразируя Высоцкого ехидно вставил Раймонд.

— Зачёт! — усмехнулась Олеся. — Мой муж научился каламбурить. Ну и что дальше?

— А дальше — спать пора, — зевнул Вильчевский. — Давайте проснёмся в нашем мире. Ни разу не пожалею об утраченной магии.

— Аналогично, — кивнул Семён. — Полностью согласен с предыдущим оратором. Айда по палаткам. Только иллюзиков по поводу возврата в нашу реальность у меня почему-то не возникает.

Глава 3 Вестник с Большой земли

Чуда, конечно, не произошло. В смысле, всё осталось по-прежнему — голубое небо безо всяких инверсионных следов от самолётов, полная луна на нём, Семён уже привычным усилием мысли зажёг костёр, так что не осталось никаких сомнений в том, что 'попадалово' не приснилось.

После завтрака, как и договаривались вчера, отправились на 'Поляну изобилия'. Все четверо — оставлять в лагере дежурного посчитали излишним, остров всё-таки необитаемый. Ходу было минут пятнадцать, по дороге не молчали.

— Мальчишки и девчонки, — начал Раймонд, — есть подозрение, что влипли мы всерьёз и надолго...

— Если не навсегда, — отозвалась его жена.

— Вот именно. Не пора ли подумать о земледелии?

— Согласен, — кивнул Семён. — Сам уже на этот предмет размышлял. Бананы-бананами, но кашу тоже из чего-то варить надо, да и что-нибудь хлебоподобное выпекать. У нас имеются греча, рис, фасоль и горох. Рис, разумеется, отпадает, ибо уже явно мёртвый, а вот с остальным стоит попробовать. Олесь, ты у нас биолог — тебе и зёрна в руки.

— Во-во, — немедленно поддержал Валерка. — Помните, в 'Таинственном острове' Сайрас Смит из одного зёрнышка целый колхоз организовал.

— Да не вопрос, — на ходу пожала плечами Олеся. — Только не вздумайте взвалить все заботы на хрупкие женские плечи. Семена проращу, посажу, а вот готовить делянку и ухаживать за ней придётся вам. Я буду агрономом, а остальные рядовыми земледельцами. Вопросы?

— Есть, — буркнул Ковалёв. — Не к тебе. Ром, как ты живёшь с этой мегерой? Она по дому хоть что-нибудь делает или только команды отдаёт?

— Сёмочка, а почему ты у Гудвина вместо смелости мозги не попросил? — вкрадчиво поинтересовалась Романовская. — У меня ведь мачете в руке, а девочка я нервная и очень обидчивая.

— Лесенька!..

— Никакая я тебе не 'лесенка'. Ты наказан! Делянку найду я, а вот тебе лопатку в зубы и превратить джунгли в пашню. Всё ясно?

— Всё. Молчу, солнышко наше, молчу. А то весь остров перепахать заставишь.

Так, в дружеской пикировке, добрались до заветной поляны, где и принялись собирать всё то, что ниспослала Мать-Природа. Набрали как спелых бананов на десерт, так и несозревших на гарнир, нарубили с десяток стеблей сахарного тростника, а, кроме того, обнаружили пару небольших деревьев с незнакомыми красными плодами. Поскольку их активно клевали местные птицы, было решено, что вряд ли данные экзотические фрукты ядовиты, и тоже прихватили с десяток. Птицы, кстати, совершенно не боялись людей, ведь никто из двуногих на них пока не охотился. Одна из них, размером с городского голубя, но совершенно иссиня-чёрного цвета и с крупным горбатым клювом, вообще пренагло села на ветку дерева с которого собирали урожай в метре от Раймонда, и возмущённо издала: 'Пиоонг!', вероятно, рассчитывая, что данный гигант должен понять, что вкрай обнаглел и должен немедленно удалиться.

— Олесь, чего от меня хочет эта нахальная ворона?

— Это ани. Скорее кукушка, чем ворона. А я, напомню, животных не понимаю, только приказывать им могу. Кстати, проверим, не разучилась ли...

Не разучилась — чёрная птица немедленно вспорхнула с ветки, опустилась на землю и побежала по тропинке.

— Пошли! — махнула рукой друзьям Олеся. — Я попросила её показать, где ещё какие-нибудь съедобные фрукты-ягоды растут.

— Да нам вроде хватает, — пожал плечами Киселёв. — Как продуктов, так и времени.

— Не хватает разнообразия в рационе. Особенно в плане десерта, — немедленно возразил Раймонд. — Какие-нибудь новые ягодки-фруктики не помешали бы. Да и ром хлебать поднадоело, хочется иногда и стакан винчика какого-никакого. Ты ведь организуешь в случае успеха местное 'бужуле'?

Птица достаточно быстро утомилась путешествовать 'пешком', и стала перепархивать с куста на куст, дожидаясь пока к ней приблизятся идущие следом люди. Наконец ани привела друзей к кусту вокруг веток которого тесно-тесно лепились ярко-жёлтые ягоды размером с некрупную виноградину. Три недовольных собрата птицы кормившиеся здесь, недовольно 'пионгнули' на свою товарку и улетели, а та, что привела компанию, спокойно сидела на ветке соседнего дерева широко расставив ноги и, склонив голову, смотрела на людей. Она как бы приглашала попробовать гостей своё угощение.

— Фигасе! Мегаоблепиха! — Валерий протянул руку и сорвал одну ягодину. — Типа физалиса, только с косточкой, — сплюнул ту самую косточку он. — На вино не пойдёт. Но съедобно.

— Почему, — Раймонд тоже попробовал непонятный плод, — Если сока из тростника добавить, вполне себе бормотуха может получиться. Только стоит ли?

— Совершенно не стоит, — Семён тоже попробовал ягодку. — Явно не сырьё для нормального вина. Килограммчик наберём, и айда обратно, лады?

Так и сделали, тем более, что тащить к лагерю продуктов и так набрали немало. Плюс дровишек по дороге требовалось прихватить.

А вот по возвращении ждал сюрприз. Даже целых два...

— Приветствую вас, господа! — невысокий мужчина затянутый в зелёный кожаный костюм обозначил полупоклон. — Сержант гвардии Криус.

Говорил визитёр на слегка корявом английском, но всё было понятно. Благо, что языком Шекспира в компании владели все. Олеся, кроме того говорила по-французски, Семён знал немецкий, а Раймонд, разумеется, спокойно мог общаться на родном латышском. Не столь свободно как по-русски — всё-таки даже с родной речью могут появиться проблемы, если её не использовать... Хотя, какая разница? Знания главы семьи Романовских в этом плане были совершенно неактуальными.

— Здравствуйте, сержант! — первым сориентировался Ковалёв. — Чем обязаны вашему визиту? Мы что-то нарушили? — Семён машинально начал общаться с местным военным как с сотрудником ДПС.

— Думаю, что не в вашей воле было что-то нарушить, — усмехнулся визитёр. — Вы с ТОЙ СТОРОНЫ?

— Простите, с какой это 'с той'? — поинтересовалась Олеся.

— А вы разве не заметили, что находитесь не в своём мире? — недоумённо посмотрел на женщину сержант. — Ничего необычного не заметили?

— А что мы должны были заметить? — решил слукавить Валерка, чтобы хотя бы предварительно разведать ситуацию. — Те же небо, море и остров. Забрать нас должны через неделю. И почему мы должны верить вам, совершенно непонятно как попавшему сюда, что это какой-то 'иной мир'? Самое необычное пока, это ваше появление.

Остальные сразу сообразили, чего хочет Вильчевский, и не стали ему мешать. В самом деле — 'неправильную' фазу луны могли и не заметить, не обратить на неё внимания, на отсутствие инверсионных следов самолётов тоже, могли не заметить дракона с всадником, не обнаружить у себя сверхспособностей...

— В самом деле считаете, что находитесь там, куда приехали? — настороженно посмотрел на 'робинзонов' Криус. — Хорошо, пойдёмте на берег.

В лагуне плескался дракон. Здоровенная животина медного окраса с относительно короткой шеей и такой головой, что не оставалось никаких сомнений по поводу того, что зверюга плотоядная.

Теперь стало окончательно понятно, как попал на остров незваный гость.

— Ну что, — посмотрел на ребят всадник, — есть ещё сомнения по поводу того, что вы не в своём мире?

— Вынужден признать, что таких животных никогда не видели, и не слышали о них, — согласился Семён. — Но у меня сложилось впечатление, что вы заранее знали о нашем нахождении на этом острове, что вы прилетели на этом драконе именно к нам. Я правильно понимаю, что вы именно прилетели? И именно на драконе, так?

— Совершенно верно, — кивнул сержант. — Вчера патрульный совершавший облёт после Шторма Полнолуния сообщил, что на одном из запретных островов обнаружены люди. Поэтому я здесь.

— Ничего не понимаю, — вмешался доселе молчавший Раймонд. — Что за 'шторм полнолуния'? Почему остров запретный? Мы совершенно законно купили сюда путёвку...

— Немного терпения, господа, я всё объясню. Дело в том, что уже много веков, когда совпадают эквинокс, полнолуние и шторм, на одном из трёх островов, зачастую обнаруживают людей из другого мира... — сержант вдруг прервал свой рассказ, обернулся к своему дракону, а потом пристально посмотрел на Олесю. — Госпожа, Растас подчиняется мне, и только мне. Ваши приказы выполнять не будет. Но он вас услышал. А я его. Почему вы меня обманывали? — этот вопрос был адресован уже всем.

— Не понял, — ошалел Семён и посмотрел на Олесю. Если бы не загар, то можно было бы не сомневаться, что женщина краснеет, уж больно сконфуженно она выглядела. — В чём дело, Лесь?

— Госпожа приказала моему дракону выйти на берег, — внёс ясность сержант. — Она может повелевать животными и знает это. Но только не драконами при их всадниках.

— Прошу простить, — буркнула женщина.

— Принимается, — усмехнулся Криус. — Но, повторяю: вы меня обманули. Вы поняли, что не в своём мире. Вы обрели способности, которыми не владели ранее. Как и все те, кто хоть и очень редко попадал к нам с ТОЙ СТОРОНЫ. Я не сержусь, ибо понимаю ваше состояние — действительно наивно откровенничать с первым встречным в такой ситуации. Но не беспокойтесь: король Архана Анджей Смелый ценит магов и щедро воздаёт им за услуги.

— Анджей? — переспросил Вильчевский. — Поляк?

— Я не понимаю, что значит 'поляк', господин, — снова обозначил полупоклон сержант. — Но прошу не связывать непонятных слов с именем моего короля.

— Ни в коем случае не хотел обидеть твоего государя, воин, — тут же сообразил Валерка. — Я сам поляк по происхождению, это национальность у нас такая, и имя Анджей очень часто встречается у моего народа. Моего сына зовут так же.

— Вы королевской крови, господин? — всадник отступил на шаг и поклонился.

— Да нет же! У нас можно давать своим детям любые имена, это никак не связано с положением человека в обществе...

— Не продолжайте, господин, — ещё раз поклонился сержант, — я всё равно не пойму...

— Позвольте вмешаться в вашу беседу, — прервал диалог Семён, но вы что-то говорили о том, что том, что попавшие к вам 'с той стороны' становились магами, мы правильно поняли?

— Именно так, господин, — подтвердил Криус. — Они приносили и приносят немалую пользу королевству, поэтому можете не беспокоиться — вы будете встречены с почётом. Через три-четыре дня после моего отлёта за вами придёт корабль.

— Ну вот, Олесенька, — повернулся к подруге Ковалёв, — земледелием заниматься не придётся. Тебе гречу с горохом проращивать, а мне грядки копать.

— Это мы ещё посмотрим...

— Не-не-не! Ты же ведь спалилась первой — ты и 'наказана', — лучезарно улыбнулся Семён в ответ на испепеляющий взгляд.

— Господа! — прервал перепалку всадник. — Я скоро улечу, но желал бы узнать, какими способностями вы владеете. Чтобы доложить о них Верховному Магу и королю. В вашей воле не отвечать, но, поверьте, честный ответ никак не будет использован вам во вред. О способностях госпожи уже понятно.

— Простите, дорогой Криус, — заговорил Раймонд, — не хотите ли вы разделить с нами обед? А, может быть и ужин. Вам так срочно необходимо вылетать?

— Благодарю за приглашение, — сержант не повёлся на любезность, — но я обязан вернуться до заката. И как можно скорее доложить о вашем появлении. К тому же, всадники летают обычно на пустой желудок. Так вы скажете о своих новых способностях?

— Да, — Семён решил, что визитёру можно доверять. — Я могу управлять превращениями веществ. Хотите, подожгу что-нибудь взглядом?

— Не утруждайте себя, господин — верю. Тем более, что на этом пляже и гореть-то нечему...

— Повелеваю металлом, — пафосно подключился Вильчевский. — Показать?

— Мне достаточно вашего слова, господин, — не стал требовать доказательств сержант. — А вы? — это уже к Раймонду.

— А я вас разочарую, сударь, — с делано-виноватой улыбкой ответил Романовский. — Никаких особенных способностей у меня не обнаружилось.

— Не может быть! — слегка оторопел сержант. — Кем вы были в своём мире?

— А какое это имеет значение?

— Магические способности попавших к нам всегда были связаны с их деятельностью в своём мире.

— Не понял, — шепнул на ухо Валерке Семён, — что, на этих островах никогда не оттягивались просто сыночки-бездельники наших олигархов? С девками...

— Видимо они не попадали на эквинокс, плюс полнолуние, плюс шторм.

— Я работал врачом-травматологом, — ответил тем временем Раймонд.

— Простите?..

— Целителем ран он работал, — перевела Олеся. — Но здесь своё искусство применять пока не пришлось.

— Тогда понятно, — усмехнулся всадник. — Ну что же, мне пора. Дня через три-четыре за вами придёт корабль, будьте готовы к отъезду.

— Простите, — не удержался Семён, — но нам хотелось бы задать вам ещё несколько вопросов, сержант.

— Не сомневаюсь. Думаю, что даже больше, чем несколько. У вас будет возможность достаточно обстоятельно побеседовать с офицером, который приплывёт за вами. А я действительно уже должен лететь в Малибор с докладом.

Криус не поворачивался в сторону моря, но явно отдал приказ своему дракону прекратить заниматься водными процедурами и вылезать на берег, ибо тот немедленно перестал плескаться и направился к пляжу.

Когда крылатая зверюга выбралась на песок, робинзоны слегка ошалели от грозного вида летающего ящера: туловище чуть больше лошадиного, несколько большая, чем у лошади голова, хвост около двух метров, а когда чудовище раскинуло крылья, чтобы просушить их на солнце, стало очевидно, что размах около двадцати метров.

— Не, — буркнула Олеся, — я ещё представляю, что ЭТО может лететь, но как оно может ВЗЛЕТЕТЬ? Разве что со скалы спрыгнуть.

— Вот сейчас и посмотрим, — спокойно произнёс её муж. — Меня в этом мире уже мало что удивляет.

— А я, — поделился Валерка, — всё время, пока этот динозавр плавал, гадал, сколько у него ног. Две всё-таки.

— А ты много знаешь позвоночных, у которых больше четырёх конечностей? — ехидно посмотрела на товарища женщина.

— Ну-у-у... — задумался Вильчевский. — Ангелы разве что...

— Во-во.

Всадник, тем временем, надевал сбрую на своего обсыхающего 'скакуна'. Закончив, он, не возвращаясь к 'островитянам', вскочил в седло, закрепил страховочные ремни и помахал рукой на прощание. Дракон пробежал метров тридцать по пляжу, взмахнул могучими крыльями и взмыл в небеса.

— Не может быть! — ошалело прокомментировал этот взлёт Семён. — Это же против всех законов физики...

— А может он пустой внутри, — совершенно несерьёзно вставил Раймонд. — Или вообще какой-нибудь местный 'антигравитон' жрёт.

— Чего гадать, факт есть факт. Пошли домой, надо обед готовить, — Олеся развернулась к палаткам и зашагала по песку.

Остальные молча отправились за ней. Обсудить сложившуюся ситуацию не торопились — события сегодняшнего утра нужно было сначала обдумать. Хотя бы несколько минут. К тому же по прибытии к стоянке Раймонд вдруг задумчиво произнёс:

— Любимая, приляг, пожалуйста, на коврик.

— Что-то не поняла... А с какой целью?

— Ложись, ложись. Приставать при этих я к тебе не буду. На спину ложись.

— Ты чего придумал? — недоумённо посмотрела на мужа женщина, послушно устраиваясь на полиуретановом коврике.

— Лежи себе! — Романовский опустился на колени рядом с женой, и положил ладони ей на живот. Глаза его были закрыты, лицо сосредоточено. Ковалёв с Вильчевским с любопытством наблюдали за манипуляциями друга. Ладони медленно двигались по коже живота постепенно поднимаясь выше. Когда они добрались до бюстгальтера купальника, Олеся не выдержала:

— Э-э! Извращенец! Куда полез?

— Всё в порядке, — Раймонд поднялся на ноги довольно улыбаясь. — Патологий не обнаружено. Лучше, чем на УЗИ всё видно.

— Понятно, — хмыкнул Семён. — Ну что же, маг-лекарь, со вступлением в Клуб!

— Получилось? — Олеся села опираясь на руки, и, довольно улыбаясь, смотрела на мужа. Она изначально слегка комплексовала по поводу того, что все приобрели необычные способности, а её благоверный нет.

— Получилось, получилось, — потёр руки Раймонд. — Давайте-ка, пациентка, освобождайте смотровую — надо и эти два организма обследовать.

— Да пожалуйста, — поднялась женщина. — Спасибо, доктор!

— На здоровье! Если что, я цветы и конфеты не пью.

— Ром устроит?

— Вполне.

— Эй! — шутливо возмутился Семён. — Ром вообще-то общий.

— Во-первых, ты себе и так бухла наколдовать можешь, а во-вторых, нам тут несколько дней торчать осталось — можно не особо экономить.

— Кстати, да, — разулыбался Ковалёв. — В связи с отсутствием необходимости посевная отменяется? Я освобождён от каторжных работ на твоих плантациях?

— Так, алкашня, — упёр руки в боки Романовский, — прекратить посторонние разговоры и на осмотр, мне нужно проверить до какой степени вы изнасиловали собственные печёнки за предыдущую жизнь и за последнюю неделю особенно. Кто первый?

— Давай я, — Семён улёгся на освободившийся коврик.

Несмотря на прекрасное самочувствие, он слегка робел перед обследованием как, наверное, и любой человек — а ну как обнаружится что-то совершенно неожиданное, но смертельно опасное, которое не сообщает о своём наличии в организме болью. Мало ли...

Раймонд, прикрыв глаза, поглаживал ладонями по животу, и вдруг его лицо слегка напряглось.

— А ну-ка, батенька, перевернитесь на живот.

— Чегой-то? — не понял обследуемый. — Олеське ты такого не предлагал.

— Делай, что говорят!

Ковалёв послушно перевернулся, и почувствовал касания рук у себя на спине. Когда ладони замерли в районе левого подреберья, он слегка напрягся:

— Что там?

— Жить будешь, не мешай!

Ещё около минуты...

— Всё, можешь подниматься на задние конечности.

— Так что ты там у меня нащупал?

— Немного песочка в левой почке. Неопасно, но имей в виду. Я тебя потом с диетой просвещу.

— Какой ещё диетой?!

— Необременительной, — улыбнулся Раймонд. — Валерий, на осмотр!

Тот неохотно прилёг.

— Тоже неплохо, — вынес вердикт эскулап. — Но небольшой гастритик намечается. Аналогично диетка не помешает.

— Да иди ты, жертва Гиппократа, — огрызнулся Вильчевский. — Дорвался до 'игрушек'! Не знаешь что ли, что для русского бывают только два вида болезней.

— Это какие?

— Ну, поскольку с нами дама, то: 'фигня' и 'звиздец'. Сам переведёшь? Пока первое не начнёт превращаться во второе, наш человек к врачу не пойдёт.

— Врач к вам сам пришёл, цените. К тому же бесплатно, — слегка обиделся Романовский. — Не хотите лечиться — не надо. Но когда проблемы начнутся, учтите — я не специалист по полостным операциям, инструмента соответствующего нет, а анестезия только в виде дубиной по башке или передавливание сонной артерии...

— Ага! — усмехнулся Семён. — Попугай нас ещё. Вот прям наши хвори грозят перейти в неизлечимую без оперативного вмешательства стадию. Харэ уже! Пора подумать в какую реальность мы вляпались и чем это чревато. И для нас, и для неё. Валерк, ты дежурный сегодня, давай, займись кашей, а мы рядышком пристроимся. Я, так и быть, банки с мясом открою.

— Ты дурак? — вмешалась Олеся.

— В смысле?

— Мы на кой ляд зелёные бананы сюда пёрли? Давай попробуем приготовить.

— Блин, точно! Совсем из головы вылетело. Полностью согласен. Запечём в кожуре или зажарим в масле?

— Думаю, что стоит попробовать и то, и другое — бананьев хватает для эксперимента.

И тот, и другой варианты кулинарной тепловой обработки экзотического продукта оказались вполне приемлемыми, так что обед получился очень даже ничего. А на сытый желудок решили уже и поподробнее пообщаться на предмет данного мира, потягивая через соломинку импровизированный 'Дайкири': Ром, сок лайма, родниковая вода.

— По скромному разумению моему, господа и дама, — начал Валерка, потягивая коктейль, — вляпались мы с вами в голимое средневековье.

— Потому, что король имеется, а у сержанта огнестрельного оружия с собой не было? — ехидно поинтересовалась Олеся.

— Не только. Уж больно ревностно этот всадник честь своего государя блюдёт — помните, как вскинулся, когда я предположил, что король поляк?

— Неубедительно, — покачал головой Раймонд. — Думаю, что и у нас в стране с какой-нибудь ортодоксальной монархией типа Брунея, любой военный весьма резко отреагирует на подобное. Ещё полвека назад в цивилизованной Японии тебе, после непонятного высказывания о микадо самурай бы тебе сначала бошку снёс своим мечом, а только потом переспросил бы. Тебе просто драконом про средневековье навеяло.

— Кстати, о драконах, — встрял Семён. — Подумалось вдруг, что они нефиговый тормоз для прогресса местного королевства...

— В смысле?..

— А вспомните: сколько веков человечество мечтало взлететь, сколько 'икаров' с деревянными, тряпичными и прочими крыльями разбилось, прежде чем появились первые воздушные шары, аэропланы... А здесь нет необходимости об этом мечтать — сел на шею ящера и вперёд!

— Вряд ли у каждого имеется такая возможность, — попыталась возразить Ольга. — Могу спорить, что право летать имеют лишь избранные, на всех драконов не напасёшься. Тем более, что их кормить надо, а ты сам видел — явно мясом питаются. Весьма дорогой 'самолётик' получается.

— Это вторично, просто здесь мечта взлететь самому, заменяется на мечту стать всадником, не более. И небо уже не так 'зовёт', если известно, что хоть кто-то уже в него поднялся.

— Романтик ты, Сём, — хмыкнул Вильчевский. — Но мысль правильная. И неутешительная.

— Это ещё почему?

— А ты видел, с каким пиететом относился к нам, чужакам, этот сержант?

— Ну да, и что?

— А почему?

— Ну, типа потому, что знал о наших нестандартных способностях.

— Вот именно, — вмешалась Олеся. — Я поняла Валерку — они ценят магов, которые могут решать их проблемы. Решать за них.

— Имеешь в виду, что в результате работы магов-пришельцев, местным нет необходимости развивать самостоятельно науку и технику?

— Ну да. Если есть, например, Ромка, то зачем методом проб и ошибок искать пути в медицине, зачем развиваться? Приводи к нему пациента Если есть ты, то нафига изучать химию? Посадил тебя рядом с нужным жбаном и вот те нате — готово то, что нужно. И так далее...

— Честно говоря, Валер, пока не задумывался над этим, — согласился Ковалёв. — Похоже, что ты прав. Испанию напоминает...

— Испания-то при чём? — не поняла Олеся.

— А ты не задумывалась, почему самая могущественная страна Европы за пару веков скатилась в разряд третьеразрядных? Уже в восемнадцатом к ней серьёзно не относились великие державы, а к двадцатому — вообще практически всё потеряла, и никто с ней не считался.

— И почему?

— Халява сгубила.

— Что за халява, не тяни? — не выдержал Раймонд.

— Если вкратце — золото. Золото ацтеков и инков. И иже с ними. Как готовое, так и прииски в Америке. Ну и всякие прочие вкусняшки, которые в новых колониях обнаружились. Не было необходимости развивать собственное производство, всё желаемое можно было купить. Англия с Францией тоже от Нового света откусили, но совсем по чуть-чуть, и не такого 'золотого'. Вот, в результате, и делали науку англичане, французы, итальянцы и немцы. Много великих испанских учёных знаете?

— А при чём тут наука? — удивился Валерка.

— Так науку финансируют либо государство, либо заводчики-фабриканты. Не без исключений, конечно, но в среднем по больнице... А у испанцев и так всё в шоколаде, вот и проспали-прогуляли свою гегемонию в Европе... А потом уже поздно было.

— То есть доблестный король Анджей в интересах государства должен нас немедленно повесить, сжечь или четвертовать? — ехидно поинтересовалась Олеся.

— Не обязательно, достаточно просто придушить или прирезать в тёмном переулке. Но, судя по тому, что наши предшественники там здравствуют, сам он не 'Ришелье', да и соответствующего первого министра у государя не имеется.

— Кстати о предшественниках, — не утерпел Раймонд. — Интересно, а кто они по своим 'магическим специальностям'?

— А смысл гадать? От этого что-нибудь изменится? Прибудем — узнаем, — задумчиво бросил Семён. — Но я недоумеваю — этот остров, да и острова вообще, весьма нехарактерное место для отдыха наших соотечественников. А вот что за специальности могут быть у местных 'собачьих парикмахеров', чтобы они в какую-то полезную для местных магию превратились? Кто-то может нафантазировать мага-юриста или мага-программиста?

— Прекрати мыслить стереотипами, Ковалёв, — скривилсь Олеся, — слушать противно. Что тебе американцы сделали? С какого перепуга ты так презираешь этот народ? Задорнова пересмотрел?

— Да харэ уже! — прервал пикировку друзей Вильчевский. — В чём смысл спора? У нас нет информации. Вещи нужно паковать, а не гадать, что там, на материке, в этой реальности происходит.

Глава 4.

Хуже нет состояния, чем ожидание эвакуации. Давно уже упаковали консервы и прочие пищевые припасы. Сходили в лагуну на прощание. В том числе и с муреной Марусей. И ещё целые сутки 'сидели на чемоданах' у берега. Нет, конечно, купаться — купались, но уже без всяких меркантильных целей, не охотились, просто освежались и любовались на прощание красотами лагуны. Ожидали корабль. Дождались.

— Ну таки вот — за нами, — лениво буркнул Семён, увидев, как из-за скалистого мыса показался парусный корабль. — Всё-таки средневековье здесь, или что-то типа того. До пароходов ещё не доросли.

Парусник был двухмачтовым, причём на фок-мачте нёс прямые паруса, а на грот — косые.

— Ковалёв, как эта херня по-русски называется, — с некоторой гнусятиной в голосе поинтересовался Раймонд, — ты же у нас мореман.

— Да хрен его знает — шхуно-бриг, бригантина, или что-то в этом роде. Я по броненосным кораблям шарю, а не по парусным.

Корабль тем временем подбирал паруса и плавно скользил к месту якорной стоянки. Явно его капитан был хорошо знаком с местной акваторией. Уже вполне ясно различались суетящиеся муравьиные силуэты людей на борту и мачтах.

— Что за флаг? — поинтересовалась Олеся.

— Сейчас... — Семён и так не отрывал бинокля от глаз. — Три леопарда на лазоревом поле...

— Ты что, даже пятнышки на шкурах разглядел? — офигел Раймонд. — И даже если разглядел — здесь скорее ягуары, чем леопарды. А то, что флаг синий мы и так видим.

— Не, Ром, — усмехнулся Валерка, — Это просто Ковалёв выдрючивается на предмет своего типа знания геральдики. Он меня в былые годы тоже по этой теме удивлял. Короче — там львы нарисованы на флаге. Но с точки зрения средневековых и упёртых, 'лев' — тот, что стоит на двух задних лапах, а если на трёх — 'леопард', пусть и с такой же гривой, как у реального льва.

— Ни хрена себе... А четвёртая лапа?

— Приподнята и полусогнута. Хотя я, откровенно говоря, за базар не отвечаю — к Сене с этим. Главное, что флаг совершенно не из наших.

— Не из наших, не из наших, — буркнул Семён, не отрывая бинокль от глаз. — Подтягивают шлюпку. Скоро предстоит встречать прибывшую делегацию. Кстати, по четыре пушечных порта на борт, значит если и 'средневековье' здесь, то позднее по нашим меркам — артиллерия уже имеется.

Бригантина уже действительно отдала якорь (или якоря) и замерла приблизительно метрах в трёхстах от берега. Минут через пятнадцать из-за её кормы снова показалась шлюпка направлявшаяся к берегу. Регулярно порхающие над поверхностью моря лопасти вёсел делали маленькое судёнышко похожим на случайно упавшее в воду насекомое, которое судорожными ударами намокших крыльев пытается вновь подняться с поверхности.

— Ух, ты! — не преминул хихикнуть Семён. — Там у них главным какой-то чувак в шляпе с перьями. Капитан королевских мушкетёров — не меньше!

— Ладно тебе ёрничать, — Вильчевский протянул руку. — И прекрати узурпировать бинокль, дай и нам позырить.

— Да подавись! — отдал Ковалёв свою оптику. — Всё равно через пять минут и так они здесь будут.

— Ну, и что нового сообщит нам 'свежий взгляд'? — не утерпела Олеся уже через десять секунд. — Или говори, или отдавай бинокль.

— Сообщаю, что у Ромки проблемы.

— Это ещё почему?

— Опасаюсь за целостность вашей семьи — уж больно офицерик смазливый — Дикаприо по сравнению с ним почти Квазимодо.

— Тьфу на тебя! — фыркнула Романовская. — Я, да будет тебе известно, слащавую внешность у мужчин не терплю. И за доказательство этого замуж вышла.

— Чего? — не понял Семён. — Вы, сударыня, уж очень витиевато выразились.

— Отстань, дурак! — огрызнулась женщина. — Ты прекрасно понял, о чём я.

Шлюпка тем временем уже приблизилась к пляжу настолько, что необходимость в бинокле совершенно отпала. Матросы оставили вёсла, и, прыгнув за борт, втащили лодку на песок. Офицер ступил на берег, не замочив сапог.

— Мать моя женщина! — ошалело выдохнул Семён.

— Ага, — севшим голосом согласился с другом Валерка, — согласен с предыдущим оратором.

Не оставалось никаких сомнений, что по песку приближалась к робинзонам, самая что ни на есть настоящая женщина. Это было видно и по фигуре, и по походке, и вообще по пластике движений. Да и по лицу тоже. Действительно, очень красивому лицу. И пусть читатель не ждёт от меня какого-то детального его описания: размер и форма носа, разрез глаз, изгиб бровей, выраженность скул, рисунок губ и так далее — всё это не поддаётся никаким стандартам, существует бесконечное количество самых разных женских лиц кардинально отличающихся друг от друга, но, тем не менее, прекрасных, завораживающих, влекущих... Заставляющих любого, (любого!) встречного мужчину не просто оглянуться, а вывернуть голову назад вплоть до хруста шейных позвонков...

— От лица его величества короля Анджея Смелого, рада приветствовать вас господа! — голос 'офицерши' оставил всякие сомнения на предмет её пола. — Лейтенант флота его величества Диксон.

— Семён, — обозначил полупоклон Ковалёв.

— Олеся.

— Раймонд.

— Валерий.

— Рада знакомству, — слегка наклонила голову лейтенант. — Государь прислал меня, чтобы доставить вас в Малибор. Добро пожаловать на борт 'Барракуды'.

— Вы её капитан? — не преминул полюбопытствовать Вильчевский.

— Я — лейтенант, — женщина вроде бы даже слегка удивилась туповатости заданного вопроса. И вообще не служу на этом корабле. Моя задача — встретить вас и доставить в столицу.

— Понятно, — ответил за всех Семён. — Мы уже практически готовы, вещи упакованы, осталось только их доставить на борт.

— И можно сэкономить время, — встрял Раймонд. — Сейчас быстренько надуем 'резинку' и уложимся в одну ходку к этой 'Барракуде' — на шлюпку нужно будет погрузить только компрессор и вас троих. Остальное я доставлю на судно, с ветерком доставлю.

— Разумно. Надувай свой гондон, — согласился Валерка.

— Госпожа Диксон, — обратился к лейтенанту Семён. — У нас имеется небольшая лодка. Значительную часть наших вещей мы сможем доставить к борту на ней. Не возражаете?

— Нет, разумеется, — слегка удивилась женщина в мундире, — но где она?

— Сейчас увидите. Кстати, прошу прощения, но мы не знакомы с правилами вашего этикета. Как к вам правильно обращаться?

— Можно по чину, — пожала плечами Диксон, — можно по фамилии.

— А по имени?

— Пожалуйста. Меня зовут Амалия.

— Очень красивое имя.

— Благодарю, — лёгкий румянец на лице показал, что женщина не осталась равнодушной даже к такому незначительному комплименту.

Тем временем Валерий с Раймондом вытащили из чехла надувную лодку, которая пока напоминала большой скомканный кусок ткани, подсоединили шланг от компрессора и включили собственно компрессор. Затарахтело и куча резины начала шевелиться постепенно приобретая очертания плавсредства. И матросы, и их офицер ошалело наблюдали необычное для них превращение.

— Простите, Сим..., Сэм... — на лице Амалии читалось напряжение.

— Зовите меня Саймон, — улыбнулся Семён, поняв, что звукосочетание 'мё' англоязычному человеку не выговорить. И, кстати, 'лё' в фамилии тоже будет для них непроизносимо.

— Благодарю, Саймон, — с облегчением произнесла собеседница. — Что делают ваши друзья?

— Надувают лодку, — не понял вопроса Ковалёв. — Знаете, лучше вам просто увидеть, чем мне сейчас объяснить, потерпите пару минут и всё станет ясно. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула лейтенант.

Ребята уже надули лодку и понесли её к берегу. Олеся не оставалась без дела и притащила на место погрузки упакованные в чехлы палатки и прочий скарб. Погрузка заняла совсем немного времени, 'резинка' уже закачалась на волнах, Валерка с Олесей, вскинув на плечи рюкзаки, направились к шлюпке.

— Ну вот и всё, уважаемая Амалия, — улыбнулся Семён откровенно любуясь своей собеседницей, — мы готовы воспользоваться вашим гостеприимством. Сейчас только компрессор в шлюпку погрузим...

— Это вон та железная штука, которая шумела и дымила?

— Именно.

— Хорошо, тогда пусть ваш друг поскорее отплывает на своей лодке — нам хотелось бы отплыть поскорее.

— За него не беспокойтесь — не опоздает. А к чему такая спешка?

— Вчера матрос упал с мачты и сломал ногу. Сильно сломал. Нужно постараться доставить его в порт до того как начнётся гангрена. Шансов немного и ногу придётся отрезать наверняка, но может хоть выживет.

— Опаньки! — присвистнул Семён. — А нашего друга Раймонда примут без вас на борт?

— Вряд ли. А почему вы спрашиваете?

— Он лекарь, повезло вашему матросу, — Ковалёв повернулся в сторону резиновой лодки. — Ромка! Принимай пассажира и мухой к судну! И чемоданчик свой готовь — на борту тебя ожидает работа по специальности...

— Я не совсем поняла...

— Любезная Амалия, — перебил женщину Семён, — на нашей лодке вы доберётесь до своей 'Барракуды' за несколько минут, пусть наш целитель приступает к работе, а мы скоро прибудем на вашей шлюпке. Надеюсь, ваши люди не будут возражать, чтобы доставить нас на корабль без вашего присутствия?

— Нет, разумеется, я распоряжусь. До встречи на корабле!

Диксон немедленно сходила к матросам и отдала соответствующий приказ, после чего, уверенной походкой проследовала вдоль берега прямиком к надувной лодке, где её ожидали Раймонд и Валерка.

— Прошу, сударыня, — сделал приглашающий жест Вильчевский. — Устраивайтесь поудобнее.

Лейтенант молча кивнула и, с некоторой опаской, шагнула через надутый борт.

— Присаживайтесь, через минуту отчалим, — показал на свободную банку Романовский.

Амалия, послушно опустилась на 'скамейку', и, понимая, что сейчас лодку начнут спускать на воду, крепко ухватилась за деревяшку пальцами.

Мужчины, дружно взявшись за лодку, втащили её на подобающую глубину, после чего Раймонд впрыгнул внутрь, и, устроившись на корме, завёл мотор. Тот, привычно кашлянув пару раз, исправно застрекотал, и лодка запрыгала по волнам по направлению к стоящему на якоре судну.

— Простите, что беспокою вас, госпожа Диксон, — крикнул Раймонд, — но хотелось бы знать, что случилось на судне.

Офицеру флота его величества не пристало выказывать свои удивление и тем более страх при общении с кем бы то ни было, тем более, что лейтенант Диксон была предварительно готова к встрече с чем-то необычным — она знала, что миссия 'Барракуды' доставить в столицу людей обладающих необычными способностями. Но эта лодка, несущаяся по морю с совершенно невообразимой скоростью под непривычный тарахтящий звук, сразу создала проблемы в восприятии сложившейся ситуации. Однако, крепко держась руками за борта скачущей по волнам 'резинки', Амалия нашла в себе силы понять прозвучавший вопрос, и крикнуть в ответ: 'Матрос ногу сломал!..'

— Понятно, — буркнул Раймонд не особо беспокоясь, услышала женщина его ответ или нет.

Время в пути до парусника действительно заняло около трёх минут. К фальшбортам, посмотреть на подошедшую резиновую лодку, сбежался, судя по всему, сбежался практически весь экипаж. Увидев, что вместе с неизвестным к борту бригантины прибыла и лейтенант Диксон, немедленно сбросили штормтрап и конец, чтобы принайтовать лодку.

— Капитан! — Диксон показала на Раймонда, не поднимаясь с банки. — Примите на борт лекаря, и немедленно прикажите провести его к пострадавшему. Я поднимусь следом.

— Сударыня, я могу надеяться, что наши вещи из лодки поднимут, пока я вожусь с больным? — на всякий случай поинтересовался Романовский.

— Не беспокойтесь, всё будет на корабле, поднимайтесь!

Несмотря на то, что тело доктора спешившего к своему пациенту было и совсем нестарым, и достаточно тренированным, сказать, что он 'взлетел наверх' будет неправдой. Ну не было у Раймонда опыта подъёма по верёвочным лестницам в своей прежней жизни. И это ещё хорошо, что 'докторский чемоданчик' имел не только ручку, но и лямку, с помощью которой можно было закинуть весь набор медицинских принадлежностей за спину и иметь все четыре конечности свободными. Путь на борт корабля с борта резиновой лодки занял около полутора минут.

— Здравствуйте, господа! — поприветствовал встречающих изнемогший в борьбе с выворачивающимися из под ног балясинами штормтрапа доктор.

— Рад видеть вас на борту 'Барракуды', господин, — обозначил полупоклон человек явно являющийся капитаном данной посудины — только у него на голове красовалась шляпа с плюмажем, да и вообще — он первым 'подал голос'. Двое, стоявшие рядом с ним, определённо относились к офицерам на этом корабле. Одеты чуть поскромнее, но и осанка выдавала своё, и качество одежды резко отличалось от прикида матросов, которые пришли поглазеть на 'пришельца'. Матросы, надо сказать, отнюдь не выглядели пиратами — корабль всё-таки был военным, и весь экипаж имел достаточно однообразную одежду.

Палуба и всё, что к ней прилагается, выглядела практически именно так, как и во всевозможных фильмах, где фигурировали парусные корабли — тьма канатов, верёвок, какие-то непонятные для неискушённого человека или понятные каждому приспособления, небольшие пушки у закрытых портов... В общем, у Раймонда не было времени разглядывать окружающую его флотскую атрибутику.

— Простите, что не могу побеседовать с вами, господа, прошу, возможно скорее проводить меня к пострадавшему.

— Всё понятно, — кивнул капитан. — Клейн, отведи господина лекаря на ют.

Один из офицеров тут же сделал приглашающий жест, и молча повёл врача на корму.

Матрос лежал на парусине постеленной на палубу в несколько слоёв, лицо по цвету мало отличалось от мелованной бумаги. Сразу было видно, которая из ног пострадала — вторую он согнул в колене и придерживал обеими руками.

— Как его зовут?

— Хагтроп.

— Ясно. Останьтесь, пожалуйста, со мной — может понадобиться помощь.

— Хорошо, — офицер был немногословен.

Раймонд опустился на колени перед матросом, раскрыл чемоданчик, достал нож и распорол штанину на повреждённой ноге, стараясь минимально её тревожить. Хагтроп охнул, но даже не раскрыл глаз, даже наоборот — зажмурился посильнее.

— Потерпи, дружок ещё немного, — пробормотал Раймонд, вкалывая промедол — сейчас полегчает.

Пока ожидалось начало действия укола Романовский осмотрел повреждённую голень. Картинка была малоперспективная — вся она опухла и здорово посинела, явно сломанная кость серьёзно повредила и мягкие ткани, и кровеносные сосуды...

— Благодарю вас, — матрос открыл глаза и с обожанием смотрел на врача. — Как вы избавили меня от этой адской боли?

— Помолчи, дружок! — Раймонд понял, что лекарство подействовало, и можно приступать...

Он положил руки на повреждённую голень и закрыл глаза. Ну да — если удалось сработать на уровне УЗИ, то на уровне рентгеновской установки — тем более. Видно было всё, причём в цвете. И сломанная кость, и разорванные мышцы и капилляры — всё. Предстояло попробовать проверить, только ли возможность диагностики предоставил новый мир врачу или...

Ладно, сначала кость... Пальцы начали надавливать на кожу, пальцы же и 'смотрели' на то, что происходит внутри: обломки кости пошли навстречу друг другу, соединились... Тёмный зазор между ними начал потихоньку исчезать...

— Господин Клейн, — проговорил Раймонд не открывая глаз, — вы здесь?

— Да, целитель, — немедленно отозвался офицер.

— Сотрите мне пот со лба.

А пот действительно лился градом, капал на закрытые глаза, потом катился по щекам... В общем, здорово раздражал кожу лица и отвлекал от основной задачи.

— Конечно, целитель, — что-то полотняное прошло по лицу врача, и избавило его от неприятных ощущений.

Кости, если верить 'рентгену' ладоней, срослись. Но нужно было проверить.

— Хагтроп, дружок, попробуй пошевелить пальцами правой ноги.

Небольшая пауза, и пальцы действительно зашевелились. Кажется, это почувствовал и сам пострадавший.

— Шевелятся! Чувствую!! Вы величайший из целителей!!! — глаза матроса просто горели восторгом, его обожающий взгляд просто обдавал Раймонда благодарностью. Он даже попытался приподняться на локтях...

— А ну лежать! — рыкнул врач на пациента, и тот немедленно подчинился. — Ещё далеко не всё закончено.

Теперь гематома... Раймонд продолжал держать ладони на лодыжке матроса, и видел, как рассасывается застоявшаяся кровь. Но торопиться не следовало — пусть организм сначала справится с этой порцией мёртвых кровяных клеток, а потом уже самостоятельно с остальными.

— Матросу обильное питьё, — произнёс Раймонд поднимаясь. — Пока не вставать. Через час я снова его осмотрю.

— Да, господин! — на этот раз Клейн поклонился значительно сильнее, и на его лице читались искренние почтение и восхищение.

Ребята уже поднялись на борт и, как только Романовский спустился с юта, немедленно поинтересовались результатами лечения.

— Да куда он денется, — деланно-напыщенно ухмыльнулся Раймонд. — Завтра танцевать ещё не стоит, но в целом всё в порядке. Кости сращивать тоже могу, если вас это интересует.

— Молодец, Ромка! — рассмеялся Вильчевский. — Лучшей 'визитной карточки' для местных и не придумать. Одного тебя хватит, чтобы нас зауважали.

Капитан 'Барракуды', поговорив с Клейном, действительно стал смотреть на своих новых пассажиров с уважением и некоторой опаской. Но свои обязанности выполнял скрупулёзно — как только всех доставили с острова, немедленно был выбран якорь, и бригантина направилась в море.

Наконец-то можно было расслабиться после всех хлопот по переселению. Друзья разместили вещи по выделенным им каютам, после чего Диксон пригласила их в кают-компанию, чтобы уже спокойно и обстоятельно обсудить ситуацию.

— Итак, господа, — начала она, когда все разместились за обеденным столом, который, впрочем, пока пустовал, — ещё раз приветствую вас от имени его величества Анджея Смелого в королевстве Этерея. Предвосхищая ваши вопросы, сообщу, что до Малибора, нашей столицы, около двух дней пути, так что времени вполне достаточно для того, чтобы как задать вопросы, так и ответить на них...

— Ох и хороша девка! — прошептал Семёну на ухо Вильчевский. — Я, пожалуй, попробую прямо на корабле начать...

— Заткнись, придурок! — так же шёпотом отозвался Ковалёв. — Я тебя потом шпагой проткну, а сейчас не мешай слушать.

— Простите, — перебила лейтенанта Олеся, — а у вас есть карта? Хотелось бы представить, что из себя представляет Этерея.

— Разумеется. Простите, что сразу не сообразила, — Диксон встала из-за стола, и вытащила из шкафа рулон бумаги. — Смотрите!

Карта не являлась шедевром топографии, но Карибское море и его побережье были отражены на ней достаточно точно. То что называлось Этереей занимало практически всё северное побережье Южной Америки и выше до Юкатана включительно. Территория соответствующая Мексике называлась Капуль, а то, что находилось южнее королевства Анджея Смелого было обозначено просто Дикие Земли — оно и понятно, какие ещё государства могли образоваться в сельве Амазонии. Правда, вдоль тихоокеанского побережья до самого нижнего конца карты тянулся некий Белиз, но пространство, покрываемое Этереей, всё равно впечатляло.

— Солидно! — чуть не присвистнул Семён. — Серьёзное государство. А как с соседями отношения?

— Нормальные. Войны нет. Торгуем, но в небольших количествах — им просто почти нечего предложить достойного в обмен на наши товары.

— А всё-таки, — не утерпел Валерий. — Что именно вы покупаете у них?

— В основном ткани, изделия из железа, иногда корабли... Я не знаю точно, я ведь офицер, а не министр. Подробнее вам расскажут другие, если так интересно, — нельзя сказать, что лейтенант была смущена, скорее удивлена столь живым интересом к вопросам внешней торговли Этереи.

— То есть ваше королевство значительно богаче соседних, я правильно понял? — продолжал пренастырно интересоваться Киселёв.

— Конечно.

— А Капуль или Белиз не пытались отобрать ваши богатства?

— Последняя война была незадолго до моего рождения. Разумеется, армию Капуля разгромили очень быстро. Иначе и быть не могло — у нас есть драконы, есть Говорящий Вдаль...

— Кто, простите?.. — переспросила Олеся.

— Говорящий Вдаль. Маг Луис, который слышит и говорит с людьми через сотни миль.

— Что, со всеми? — ошалел Раймонд.

— Ну что вы, уважаемый Целитель, — Амалия обозначила достаточно явственный поклон в сторону Романовского, — только с теми, кому он вручает волшебные перстни.

— Вот, кстати, госпожа Диксон, — Валерка воспользовался паузой, которую сделала лейтенант, — нам очень хотелось бы узнать, в первую очередь узнать, о ваших магах: кто они, откуда появились, какими способностями обладают и почему. Если вас не затруднит, конечно.

— Согласна, — поддержала Олеся.

— Да, — кивнул Раймонд.

— Очень вас просим, Амалия, — присоединился к просьбе Семён.

— Я как раз и хотела к этому перейти, — улыбнулась Диксон, и Ковалёв именно в этот момент, по этой улыбке окончательно понял, что имен так завораживало его в лице девушки — губы. Нет-нет, лицо и само по себе было фантастически красивым, но губы, тёмно-тёмно-вишнёвого цвета губы, настолько ярко выделялись на общем фоне довольно смуглой кожи, и настолько естественно смотрелись на этом очаровательном лице... Парфюмерам двадцать первого века достаточно было бы бросить один взгляд на лейтенанта Диксон, чтобы немедленно броситься создавать новую помаду. Помаду, которая бы, вне всякого сомнения, имела бы потрясающий успех.

— Три века назад, — начала Амалия, выражение её лица было чем-то средним между таковым у отличницы отвечающей домашнее задание, и монахини, читающей молитву, — во времена правления короля Сигурда Великого, рыбачья шхуна подобрала на одном из островов потерпевшего кораблекрушение. Это был Мигель Мудрый, Крылатый Змей, Отец Драконов, Первый из Магов...

— Что-то мне это напоминает, — прошептал Валерка на ухо Семёну. — И здесь Кецалькоатль...

— Отвянь, дай послушать! — на самом деле Ковалёв не столько слушал, сколько любовался 'докладчицей'.

— Именно он сотворил первых драконов для моего народа, именно он, — самозабвенно продолжала Диксон, — научил короля Сигурда мудрости управления страной, именно он указал на важность Великого Шторма Полнолуния. Именно благодаря его мудрости Этерея стала таким могущественным и богатым королевством и таковым пребудет!

— Типа захотелось встать и исполнить гимн, — продолжал шёпотом ёрничать Вильчевский.

— Уважаемая госпожа Диксон, — встрял Раймонд. Даже встал со стула, — мы вам очень благодарны за исторический экскурс, но, в первую очередь, нас интересует, что нас ждёт в вашем мире. Как мы понимаем, у вас уже имеются люди-пришельцы с некоторыми, э... необычными способностями... И мы такие же...

— Совершенно верно, господин Целитель, — не преминула ответить красавица-лейтенант, как только Романовский сделал паузу, чтобы набрать воздуха в лёгкие для продолжения своей тирады. — Этерея очень заинтересована в том, чтобы её королю и народу служили новые маги. Сейчас имеется восемь магов Большого круга: четверо — 'Повелители Рыб', благодаря им народ не знает голода и армия может содержать не одно, а три Крыла драконов, двое — 'Видящие Сквозь землю', они находят золото, серебро, алмазы, руды... 'Говорящий Вдаль' — о нём я уже сказала... 'Видящий Зло' — благодаря ему у нас практически отсутствуют преступления: кражи, убийства...

— Осмелюсь прервать, — поспешил вставить Семён. — В королевстве отсутствуют или в столице?

— Вы всё правильно поняли — в столице, — слегка потупилась Диксон. — Этерея слишком обширна, чтобы один человек, будь он даже МАГОМ, мог контролировать всех на её территории. Однако, в особых случаях, Видящий выезжает и в провинцию...

— Простите, госпожа Диксон, — вмешалась Олеся. — Вы сказали: 'Восемь магов Большого круга'. Следует ли понимать, что существует и 'Малый круг' магов?

— Да, уважаемая... Ол...

— Зовите меня Элис, — поняла проблему лейтенанта Романовская — трудно англоязычным выговаривать мягкие 'е', 'ё' или 'ю', например, в закрытом слоге.

— Благодарю. Да, вы совершенно правы, существует 'Круг Младших Магов'. Разделены они, конечно, не по возрасту, а по Силе. В 'Кругу Младших' пять магов-воинов и четыре мага-моряка. Первые — непревзойдённые мастера БОЯ: попадают стрелой или пулей куда угодно, лишь бы стрела или пуля долетела. В поединке на холодном оружии с ними вообще никто сравниться не может...

— При первой же возможности попробую, — ревниво буркнул себе под нос Семён.

— ...Они, — продолжала Амалия, — командуют полками, обучают солдат и ведут их в бой. Подчиняются только королю. Маги-моряки... Эти просто превосходные капитаны кораблей. Что немало.

— Капитан 'Барракуды' из них? — не преминул поинтересоваться Валерий.

— Нет, господин Валери, маги водят большие торговые суда через океан. Только они это умеют... Господа, — лейтенант выглядела слегка смущённо, — позвольте и мне чуть подробнее узнать о ваших способностях. Сержант вас обнаруживший что-то говорил, но... Да! Господин Целитель может не отвечать — он уже с блеском продемонстрировал свою магию, мне уже есть, что доложить его величеству.

— Меня зовут Раймонд, — слегка поморщившись, отозвался Романовский. — И, спасибо, что напомнили — пора проведать моего пациента.

— Кого? — не поняла Диксон.

— Пострадавшего матроса, — пояснил за друга Семён. — Иди уже, Айболит!

— Сам дурак! — на автомате процитировал отца Фёдора Раймонд поднимаясь из-за стола. — Я скоро!

— Меня слушаются животные, — начала Олеся, когда её муж покинул кают-компанию. — Не совсем представляю, какую пользу это может принести вашей стране... Продемонстрировать... Есть какая-нибудь собака или обезьянка на этой 'Барракуде'?

— Увы, Эллис, — улыбнулась Амалия. — Придётся подождать до порта.

Семён, не дожидаясь пока его попросят, просто запалил взглядом все семь свечей, стоявших в подсвечнике на середине стола.

— Я уже слышала от сержанта Киуса, господин Саймон: вы повелеваете огнём...

— Не только огнём...

— Братишка, — перебил друга Валерка, — если ты уже закончил, то погаси, пожалуйста, свечи — мне подсвечник нужен.

— Да пожалуйста, — Семён понял, что Вильчевский собрался поразить Амалию своей 'лепкой по металлу'.

Свечи погасли, и по кают-компании пошёл запах несгоревшего, но успевшего разогреться стеарина.

Валерий аккуратно вынул цилиндрики свеч, положил их на стол и цапнул почти трёхкилограммовый подсвечник. Прямо на глазах присутствующих из потемневшей от времени меди под давлением ловких пальцев стал формироваться...

— 'Я дам вам парабеллум...', правильно понимаю? — — хихикнула Олеся.

— Ну почти, — улыбнулся в ответ Валерка, и протянул лейтенанту пистолет, который только что сварганил.

— Никогда подобного не видела! — обалдевшим голосом прошептала Диксон. — А из него стрелять можно?

— Увы, пока нет. Но если бы у меня имелось побольше времени...

— Я поняла...

Дверь в кают-компанию распахнулась без стука, на пороге стоял капитан, и лицо его выражало серьёзное беспокойство.

— Госпожа лейтенант, прошу выйти на палубу.

— Что случилось?

— Корабль. Большой. Явно не наш. Похоже, что преследует.

— Что-то я не понял, — поднялся Валерка. — Кораблю под флагом Эритреи может что-то угрожать в этих водах? Если верить тому, что вы сказали, госпожа Диксон, то сопредельные государства и посметь не могут открыть военные действия против вашего королевства...

Но 'наезд' был совершенно излишним — взгляд лейтенанта королевской морской пехоты совершенно явственно выражал что-то типа 'сама в шоке!'.

— Айда на палубу! — пришёл на выручку Диксон Семён. — Там разбираться будем.

Глава 5. Дорожные неприятности

Нельзя сказать, что на палубе корабля друзей встретил 'свежий ветер', но свежий ветерок действительно имелся, после духоты кают-компании было очень даже приятно. С кормы действительно приближался какой-то корабль, корабль очень 'нагруженный' парусами, и, в том, что он догонит 'Барракуду' в самом скором времени сомнений не было.

— Ещё раз повторю вопрос Валерия, госпожа Диксон, — процедил сквозь зубы Семён, оторвав бинокль от своих глаз и протянув его Олесе. — Почему нас атакуют?

— Я не знаю, — лейтенант не отрывалась от подзорной трубы. — Нас пока не атакуют, но поведение этого корабля действительно агрессивно. Флага я пока не различаю...

— Я различаю, — немедленно отозвалась Олеся. — Красный с тремя ромбами.

— Веретёнами, — машинально поправил Ковалёв.

— Флаг Капуля, — тут же внёс ясность капитан. — Они с ума сошли? Если государь узнает о нападении на судно под флагом Этереи...

— Это, если его величество узнает, капитан, — перебил 'первого после Бога' Семён. — Не факт, что наши преследователи собираются оставить живых свидетелей своего нападения.

Вспухший на борту капульского корабля дым пушечного выстрела окончательно развеял сомнения по поводу намерений преследователя. Теперь уже не оставалось сомнений, что именно преследователя. Грохот донёсся секунд через десять.

— Господин капитан, — подскочил к командиру корабля один из матросов. — С фрегата передают: 'Лечь в дрейф и выслать шлюпку с офицером'.

— Вижу, — зло бросил в ответ капитан. — Всем готовиться к бою! Госпожа лейтенант, даже не пытайтесь мне препятствовать...

— Не пытаюсь, господин Клювер, — немедленно отозвалась женщина. — Располагайте моей шпагой!

Амалия выхватила из ножен клинок, как будто реально собиралась в ближайшие секунды сражаться с абордажниками противника.

— Сеня, — озабоченно поинтересовалась Олеся, — а ты прямо отсюда их поджечь сможешь?

— Солнышко, мы же экспериментировали — дальше двадцати шагов у меня не срабатывает. Может фок я могу и с пятидесяти метров запалить, но не факт... Капитан!

— Слушаю, — буркнул Клювер, не отрываясь от своей подзорки.

— Как считаете, они нас расстреляют из пушек или пойдут на абордаж?

— Скорее всего и то, и другое — сначала измолотят ядрами или картечью, а потом уже попытаются абордировать.

— Сколько человек у вас?

— Двадцать не считая Хагтропа. Ну и вас пятеро с госпожой лейтенантом.

— А у них? — не отставал Семён.

— Думаю, что не меньше сотни — больно крупный корабль. А что? Я всё равно не спущу флаг и не сдамся.

— Наш человек, — хмыкнул Валерка. — Капитан, а не найдётся у вас десяток-другой пустых бутылок?

— Чего? — не понял командир корабля. — Зачем?

— Правильно мыслишь! — понял друга Ковалёв. — Но зря ты на Ромкину канистру планы имеешь. Зачем? Я их корыто запалю раньше, чем они подойдут на расстояние броска бутылкой.

— Ты доживи сначала до этого момента, — недобро ухмыльнулся Вильчевский. — Ты же слышал: 'картечь'... И неизбежные в бою случайности. Лучше подстраховаться. А, в случае чего, мы неиспользованный бензинчик опять в канистру сольём... О! Лёгок на помине!

— Господа, — снова привлёк к себе внимание капитан, — я так и не понял, зачем вам пустые бутылки.

— Я тоже не понял, — подошёл Раймонд. — На судне имеется пункт приёма стеклотары?

— Доктор, — недовольно прошипел Семён, — вы бы, вместо того, чтобы жечь здесь своим остроумием, притащили бы поскорее канистру с бензином.

— Господа! Я задал вопрос, — в голосе Клювера уже явно чувствовалось раздражение. Хотя и сдерживаемое.

— Прошу прощения, господин капитан, — поспешил успокоить командира 'Барракуды' Валерка. — У нас имеется горючая жидкость, если разлить её в бутылки, то ими можно будет забросать вражеское судно при попытке абордажа и пожечь его. Так понятно?

— Разумеется. Клейн! — хищная улыбка на лице явственно говорила о том, что Клювер прекрасно понял ценность дополнительной козырной карты, которую ему предложили.

— Я здесь, господин капитан! — офицер подскочил буквально через пять секунд.

— Два десятка пустых бутылок сюда! Если недостаточно пустых, вылейте в море ром или вино, но чтобы два десятка, не меньше!

Лейтенант немедленно смылся выполнять приказание.

— Понятно, — буркнул Раймонд. — Коктейльно-молотовская вечеринка намечается. Ладно. Понимаю. Но ты, Сём, мне потом бензин вернёшь, да?

— Да верну! Тащи уже!..

Вскоре и лейтенант Клейн притащил мешок пустых бутылок, и Романовский доставил канистру. Матросы, под руководством Валерки, стали аккуратно разливать по таре бензин и закупоривать горлышка паклей.

Преследующий фрегат, тем временем, приблизился уже на расстояние около мили, и снова заявил о своих претензиях пушечным выстрелом.

— Не отвечать! — злобно крикнул капитан. — Оставаться на курсе!

— Кстати, — вдруг вспомнил Семён. — Вы говорили, Амалия, что маги Боя демонстрируют невероятную меткость стрельбы, так?

— Да, — удивлённо посмотрела на Ковалёва лейтенант. — Это вы к чему?

— Да у нас тут кое-кто в своём мире тоже неплохо стрелял... Можно мушкет доктору? А потом и всем нам, если найдутся...

— Мушкетов хватает... — лицо Диксон выглядело совершенно ошарашенным. — А вы все действительно умеете стрелять?

— Приходилось, — ухмыльнулся Семён. — Ромка!

— Ну чего ещё? — подошёл Раймонд вытирая пот с лица.

— С какого расстояния снимешь местного из мушкета?

— Сдурел что ли? Я врач, а не убийца! — казалось, что Романовский готов заехать по физиономии лучшему другу.

— Алё! Ша! — Семён почувствовал настроение товарища, и, на всякий случай, отступил на шаг. — Очнись! Они за нами гонятся, чтобы пряниками накормить? Ты сейчас бензин по бутылкам разливал для чего? Это война, друже! Если ты не заберёшь жизнь врага — он заберёт твою. И мою. И Олеськину, тряпка! Ты понял, придурок?

— Всё равно... — Раймонд понял всё что сказал Ковалёв... Умом понял, но... — Я не смогу стрелять в живого человека. Не видя лица... Я же по мишеням хорошо стрелял... Только по мишеням.

— Да и хрен с тобой, малохольный! — Семёну до жути хотелось выматериться, только присутствие Амалии сдерживало. — Ты, конечно, ружьё в руки возьмёшь только после того как твою Олеську подстрелят. Вместе с ребёнком.

— С каким ребёнком? А ты откуда знаешь? — ошалел Романовский.

— Так дебилом в третьем поколении нужно быть, чтобы не въехать, — усмехнулся Семён. — С чего бы она такой психованной стала, что нам по мордасам только так заезжала? Да и по твоей физе, после 'УЗИ', которое ты ей делал всё на раз читалось — дурак-дураком выглядел. Причём мечтательным дураком. Я не прав?

— Отвянь, — зло выдохнул Раймонд. — Где твои мушкеты?

— На борту шесть мушкетов, — вернулась Диксон. — Сейчас доставят сюда. Нам нужно продержаться пару часов. Эскадра адмирала Гуда идёт навстречу.

— А вы откуда знаете? — обалдело посмотрел Семён на лейтенанта.

— 'Говорящий Вдаль' дал мне перстень, — улыбнулась женщина, демонстрируя своё эксклюзивное средство связи. — Этому капульскому корыту не жить в любом случае. И войны не избежать.

— Может, всё-таки, избежать? — не согласился Ковалёв. — Ведь достаточно просигналить на фрегат информацию о подходящей эскадре, и они отстанут. Разве не так?

— Не так! — злобно ответил подошедший Клювер. — Я никогда не позволю, чтобы корабль, который доверил мне его величество, выказал перед лицом врага хоть какое-то подобие трусости.

— Понятно, — подумал про себя Семён, — упёртый товарищ попался... Хотя... Не худший ведь вариант — ума мало, доблести много. И впаривать ему сейчас про тысячи жизней, которые унесёт война, совершенно бесполезно — у него есть корабль под флагом родной страны, и, наверное, с молоком матери этот капитан впитал, что лучше умереть самому, послать на смерть десятки, сотни, тысячи... Чем опозорить ФЛАГ. Пусть глупо, пусть недальновидно... Но уважения достойно.

— Уже ядром бьют! — выкрикнул матрос.

Действительно, наблюдалось не только облачко выстрела на преследующем фрегате, но и вполне отчётливо различалось летящее к 'Барракуде' ядро. Вспоровшее море где-то двадцатиметровым недолётом..

— Сколько до них? — нервно поинтересовался Вильчевский у Семёна, смотревшего на противника через бинокль, позволявший определять расстояние до объекта с достаточно точными 'плюс — минус'.

— Полкилометра приблизительно. Кстати, Ром, там на полубаке какой-то разодетый петух... В хорошем смысле 'петух' — явно из ихнего начальства. Типа руководит чем-то активно... Сними, когда дистанция позволит, а?

— Сниму, — ухмыльнулся Раймонд, слившись с мушкетом. — Не поверишь, но я его уже 'чувствую'. Как цель.

— А ну-ка! — Валерка тоже цапнул мушкет, и оперев его о фальшборт, стал выцеливать себе жертву. — Реально чувствую! Метров двести ещё, и я смогу любого из них хлопнуть... Олесь!

— Да здесь я, поняла... — Романовская тоже уже приникла к ложу кремнёвого ружья, и смотрела на мир исключительно через прицел оного. — Пусть только подойдут...

— Раз пошла такая пьянка, — начал было Семён...

— А вот ты лучше в биноклик смотри, — не отрываясь от мушкета гаркнул Раймонд. — Цели указывать будешь. Стрелял ты всегда фиговенько...

Не та была ситуация, чтобы устраивать разборки. Ковалёву пришлось признать даже перед самим собой, что Романовский прав...

— Триста метров!

— Мой офицер! — и мушкет Раймонда выпалил. Через пару секунд расфуфыренный пижон кувыркнулся с бака фрегата.

— Канонир у пушки, — Олеся грохнула из своего ствола.

— Есть! Попала! Молодец, сестрёнка! — отозвался Семён.

— Ну и второй номер, — флегматично произнёс Валерий, жахнув из своего ружья по ещё одному вражескому артиллеристу. Попал, конечно.

— Мушкет! — азартно выкрикнул Раймонд не отрывая глаз от преследующего фрегата. Диксон немедленно вручила ему заряженный и тут же занялась приведением использованного в боеготовое состояние. — Больше никого там к пушкам не подпущу...

Олеся и Валерий тоже приняли заряженные ружья, и стали выцеливать себе новые жертвы.

Шарах! Шарах!! Шарах!!!

— Молодцы! — расхохотался Ковалёв, глядя в бинокль. — К погонным пушкам никто пока больше не подходит.

— Пли! — рявкнул Клейн, и оба ретирадных орудия 'Барракуды' грохнули выстрелами.

— Недолёт где-то двадцать метров, лейтенант, — прокомментировал Семён работу канониров. — Советую жахнуть ещё раз на том же прицеле — как раз подгребут под накрытие... А что у вас за ядра, господин Клейн?

— Ядра как ядра, — опешил от вопроса офицер. — Чугунные.

— Понятно... Валер!

— Чего тебе?

— А ты на коленке сбацать полые ядра не сможешь? Минут за несколько. И пороха внутрь напихать...

— Сдурел? Чтобы эти гранаты прямо в стволе разорвались? Отвянь, не мешай!

— Понятно. Не сможешь...

— Капитан! — донёсся матросский крик с мачты. — Капульцы передают флагами: 'Отдайте нам пассажиров и следуйте своим курсом!'

— Огонь! — зло бросил канонирам Клювер. Пушки послушно бабахнули и очередная пара ядер понеслась к цели.

Снова недолёт. Но на этот раз всплески вздыбили море почти под самым бортом преследователя. Следующий залп обещал стать результативным.

— Интересное кино! — присвистнул Семён. — Госпожа Диксон, а откуда ваши соседи узнали о нашем существовании? Да ещё так вовремя здесь появились...

— Я не представляю, Саймон, — лицо лейтенанта выражало откровенное недоумение. — О вашем появлении знали очень немного людей...

— Ну да, — отнюдь не по-джентельменски перебил даму Ковалёв: Сержант, который нас обнаружил, его начальство, все маги, его величество, ваше начальство, вы, капитан Клювер, адмирал Гуд. И это по самым скромным подсчётам. Так?

— Да. Но все, кого вы перечислили...

— Давайте отложим этот разговор — враг приближается, — снова прервал Амалию Семён. — Как я понимаю, если они выйдут на параллельный курс, то достаточно быстро издырявят нас бортовыми залпами.

— Им нужны вы. Значит, пойдут на абордаж. Теперь это ясно, — хмуро процедила лейтенант.

Два 'бабаха' прервали речь Амалии. Теперь ядра 'Барракуды' наконец-то попали. Не особенно эффективно — ну пробили борт фрегата выше ватерлинии, наверное, кое-какие неприятности внутри устроили, но не более.

Канониры преследователя в очередной раз попытались прорваться к своим погонным орудиям, но мушкеты друзей снова прекратили все эти поползновения.

Никому из стрелявших раньше не приходилось убивать людей, перешагнуть эту грань для среднестатистического и психически нормального человека очень нелегко. Особенно, когда видишь его лицо, смотришь в глаза... Но как раз в данной ситуации было полегче — далёкие силуэты, это почти просто мишени, в которые просто нужно попасть. А выплеснувшей из пулевой пробоины крови, выражения лица умирающего стрелок не видит. Наверное, действительно психологически легче сбросить бомбы на город, чем зарезать ножом одного конкретного человека... Ты не видишь как осколки этих бомб разрывают плоть людей большинство из которых старики, женщины и дети, ибо почти все мужчины уже на фронте, не видишь, как плоть этих беззащитных людей крушит взрывной волной, сжигает огнём, дробит камнями рушащихся зданий...

А вот воткнуть клинок в тело человека, который смотрит тебе в глаза, значительно сложнее. Или выстрелить в упор. Пусть даже он распоследний мерзавец, пусть даже он хочет отнять твою жизнь... Всё равно, несравненно сложнее убить в такой ситуации. Всё равно...

Фрегат, тем временем, принял чуть вправо, и обозначил намерение лечь на параллельный курс. В самом скором времени его бортовой залп угрожал прогуляться по корпусу и рангоуту 'Барракуды'. Судя по предшествующему сигналу, в основном по рангоуту — преследователям бригантины явно были нужны четверо недавних робинзонов, так что вряд ли станут рисковать, выкашивая своим огнём тех, кто находится на палубе.

Олеся, Валерий и Раймонд успели вычеркнуть из списка живущих ещё троих неприятельских моряков, но это никак не могло повлиять на расклад сил перед неизбежным абордажем.

— Капитан Санчес! — неожиданно разнёсся над морем 'жестяной' голос Клювера — расстояние уже позволяло переговариваться посредством обычного рупора. — Вы ни в коем случае не получите наших пассажиров. Я взорву корабль при попытке абордажа. Ко дну пойдём вместе!

— Приветствую тебя, Клювер! — донеслось в ответ с фрегата. — Ничего не поделаешь — у тебя приказ, у меня приказ. Будем их выполнять оба!

— Опаньки, ребят! — присвистнул Семён. — А нас-то, потенциально уже списали — 'живыми в руки врага не отдавать!' А всё к тому идёт...

— Я не совсем поняла, что вы сказали, Саймон, — немедленно отозвалась Амалия, — но это действительно так. Я не имею права позволить капульцам захватить вас. Простите меня...

— Уважаемая госпожа Диксон, вы, надеюсь, понимаете, что я умею не только свечки зажигать? — Ковалёв повернулся к лейтенанту. — Вы можете не беспокоиться — этот фрегат отсюда никуда не уйдёт. Он сгорит либо сам, либо вместе с нами. Так что не хватайтесь за свои пистолеты раньше времени. И, умоляю, не отдавайте приказ связать нас и спрятать, например, в трюм. Ладно?

— Я собиралась стрелять только в самом крайнем случае, — слегка потупилась женщина.

— Сёмка, — вмешался в разговор Раймонд, — а ты не можешь им сразу крюйт-камеру взорвать?

— Ага, умник нашёлся. Если ты там всему экипажу на расстоянии диагнозы поставишь — попробую. Дурак, что ли? Я могу управлять веществами, только когда их вижу. Олесенька! А тут, случайно, какой-нибудь кит не купается? Натравила бы его на эту посудину вражью и дело с концом.

— Не купается, — буркнула Романовская не отрываясь от мушкета. — Только чайки имеются. Хочешь, ковровое калометание по их кораблю устрою?

— Фи! Как может такое очаровательное создание предлагать такие гадости. Ладно, — Семён напрягся и сосредоточился, — пора и мне проверить свою 'дальнобойность'...

До фрегата было около ста метров, и расстояние неумолимо сокращалось. Ковалёв упёрся взглядом во вражеский фок (вроде так называется нижний и самый большой парус фок-мачты). Пока ничего не происходило...

— Капитан! — рыкнул Семён, не отрывая глаз от фрегата. — Прикажите прекратить огонь, это меня отвлекает.

— Как вы смеете... — начал было возмущаться Клювер...

— Не стрелять! — отрезала лейтенант, и 'первый после Бога' поспешил заткнуться, видимо 'верховная власть' принадлежала здесь именно Диксон.

На корабле-преследователе по своему оценили прекращение огня с 'Барракуды', из-за фальшборта поднялись те, кто готовился к абордажу, и уже можно было без всякой оптики разглядеть их лица, лица, выражение которых не обещало экипажу бригантины ничего хорошего. Ещё несколько минут, и они влетят на палубу преследуемого корабля, неся смерть и ужас...

Получилось. Сначала задымился край паруса, потом показалось пламя, а дальше уже можно было не напрягаться — на протяжении всего одной минуты огонь сожрал фок и пошёл путешествовать по выше расположенным парусам.

— Ну что, капитан, — повернулся Семён к пребывавшему в состоянии полного ахера Клюверу. — Дальше жечь или хватит?

— Хватит, — отозвалась вместо командира корабля Амалия. — Эскадра Гуда на подходе. Нас эти уже не догонят, а вот дополнительный корабль Этерее пригодится. Заодно и выясним, откуда капульцы узнали о вас...

— Паруса с веста! — подтвердил прогноз лейтенанта крик кого-то из матросов.

— Ух ты! — почти одновременно отозвался Вильчевский. — Смотрите!

Из кормы фрегата выбросило огромное количество чёрного дыма, полыхнуло языками пламени, а, через секунду ударило и по ушам. Во все стороны разлетались деревянные обломки, а некогда стройный и красивый корабль просто за секунды лёг на борт и перевернулся.

Где-то с полминуты на юте 'Барракуды' царила полная тишина...

— Приготовиться к повороту! — начал было раздавать команды капитан, но Диксон снова отрезала:

— Оставаться на курсе! Спасением тонущих займётся эскадра, — голос очаровательной женщины был жестяным, почти как у робота из фильмов конца двадцатого века. — У меня приказ его величества, у вас тоже. Давайте его выполнять.

— Но там Санчес! Мы были с ним друзьями, — все окружающие понимали, что внезапно осунувшийся Клювер говорит всё это вслух исключительно с целью успокоить себя...

— Господин капитан, — попытался снять душевные терзания командира бригантины Валерка, — вы же прекрасно понимаете, что вашего друга Санчеса уже нет. Так ведь? Именно он взорвал пороховой погреб своего корабля, когда увидел паруса эскадры адмирала Гуда. Ибо именно он знал человека, который сообщил о нашем местонахождении.

— Может и не знал, — флегматично буркнул Семён. — Но он знал отдавшего приказ нас найти и перехватить... Я не представляю методов, которыми у вас выбивают показания из подозреваемых, уважаемая Амалия. Но, думаю, что в данном конкретном случае, капитану действительно комфортнее было исчезнуть во вспышке взрыва, чем попасть в некую 'тайную канцелярию'.

— Курс к эскадре! — отрезала Диксон. — Всё остальное обсудим потом.

— Ну может я хоть на резинке своей сгоняю? — не утерпел Раймонд. — Хоть несколько человек спасу...

— Как ты будешь выбирать этих нескольких? — мрачно поинтересовалась Олеся. — Типа: вы, ближайшие, подгребайте, а остальным 'эскьюзми'?..

— Господа, — ещё раз прервала споры лейтенант. — Вы находитесь на палубе корабля Этереи, а, значит, на её территории. В ситуациях подобных произошедшей, я, как представитель его величества, обладаю высшей властью. Даже капитан обязан мне починиться. Прошу не обижаться и не возмущаться, но ваши мнения и желания сейчас ничего не решают. Мы остаёмся на прежнем курсе и следуем к эскадре адмирала Гуда.

— Бой-баба! — шепнул Валерка на ухо Ковалёву. — Уважаю! А с виду-то, ну просто цветочек аленький. И как ты с ней жить будешь? Не завидую...

— Ошалел, придурок? — Семёна аж подбросило от неожиданности.

— Ну да, ну да... — ухмыльнулся Вильчевский. — Ты бы видел со стороны, какая у тебя глупая морда лица, когда на неё смотришь. Сёма, влюблённого можно просчитать на раз по физиономии и дурацким поступкам. Вот глупеет влюбившийся мужик прямо на глазах.

— Заткнись, да? Я тебе позже морду начищу.

'Барракуда', тем временем, достаточно быстро приближалась к этерейской эскадре. Три корабля входившие в её состав уже были отчётливо видны безо всякой оптики — красавцы фрегаты в кильватерном строю представляли из себя весьма внушительное зрелище: громады парусов над чёрными бортами, белые люки пушечных амбразур батарейной палубы... Любой из трёх как минимум не уступал по мощи своему капульскому оппоненту, от которого на волнах уже осталось только незначительное количество древесины и пара десятков голов моряков цепляющихся за обломки...

— Красиво идут, — не скрывая восхищения произнёс Раймонд. — Капитан, а как они называются?

— Под флагом адмирала 'Нарвал', — отозвался Клювер, — за ним 'Мурена', а замыкающим, насколько понимаю, идёт 'Ягуар'.

— У вас все корабли носят имена животных? — поинтересовалась Олеся.

— Военные — да.

На 'Нарвале', когда корабли достаточно сблизились, вспухло облако холостого выстрела. Стреляли для привлечения внимания.

— Приказано следовать в Малибор не задерживаясь, — озвучил Клювер флажный сигнал адмирала. — 'Ягуар' нас проводит.

— Чем всё это закончится, капитан? — мрачно поинтересовался Семён. — Я про сегодняшнее нападение.

— Решать будет его величество. Но, думаю, что войной. Напасть на военный корабль под флагом Этереи... Такое не должно сходить с рук безнаказанно...

— Понятно... Ребят, пошепчемся?

— Простите!.. — поспешила вмешаться Диксон. — О чём вы хотите поговорить?

— Любезная Амалия, — Олеся в упор посмотрела на лейтенанта. — Мы арестованы? Не имеем права поговорить друг с другом?

— Имеете, конечно, — слегка смутилась представительница короля Анджея. — У меня нет сомнений в вашей честности, вы доказали это делом. Разговаривайте без меня, ваши тайны — ваши.

Друзья отошли к противоположному борту, но обмен комментариями к произошедшему произошёл не сразу. Первым заговорил Вильчевский:

— Мне одному захотелось обратно на остров?

— В чём смысл вопроса? От 'хотения' что-то зависит? Сам видел какая уйма сил и средств в нас вбухана королевством...

— Я именно про 'хотение' и говорил, Олесь. Только про него. А по сути всё ясно: попала собака в колесо — пищи, да беги... Просто крайне неприятно с самого начала чувствовать себя разменной картой в чьей-то игре.

— Ну да, начинать служить системе, заранее зная, что там имеется 'крот'... — Раймонд почесал затылок. — Противненько как-то... И кто имел возможность так оперативно слить капульцам информацию?

— Да Сёмка уже 'Лонг-лист' озвучил: Человек десять. От самого короля, и до вашей очаровательной Амалии. Плюс неизвестно, кому из своих коллег разболтал наш сержант-наездник... Но человек этот имеет возможность очень быстро переправить информацию. Так что первый подозреваемый этот маг 'Длинное Ухо'.

— Совсем глупо так палиться, — не согласился с женой Романовский. — Кстати, надо будет спросить у этой лейтенантши...

— Лейтенанта, — перебил Семён. — Лейтенантша — жена лейтенанта.

— Ладно, не суть. Надо будет у неё спросить на предмет: слышит ли этот телепат все переговоры или просто связь устанавливает.

— А она-то откуда знает? Этого, друже, не знает никто, — усмехнулся Валерка. — Сам допрёшь, или объяснять надо?

— Типа он сказал, что может только транслирует, а сам всё слышит...

— Ну да. А как проверишь?

— Да подождите вы, — снова вмешалась Олеся. — Кому в этой долбанной Этерее мы поперёк горла?

— Узко ставишь вопрос, сестрёнка. В самой Этерее мы можем быть поперёк организма, например, имеющемуся 'Кругу магов' — вдруг им полагается какая-нибудь очень вкусная 'морковка', которую придётся теперь делить на большее количество частей? — Кому такое понравится? Далее, — продолжил Ковалёв. — Кто-то из всадников, узнав о нашем существовании и местообитании, тупо эмигрировал в Капуль за бочкой варенья и корзиной печенья, которые ему пообещали...

— Кто пообещал?

— А тебе не пофигу, Ром? Кто обещал — тот обещал, — слегка раздражённо ответил Вильчевский. — Главное, что за это время, капульцы могли узнать о нашем присутствии на острове только через драконов, или через этого... Как его?.. 'Длинное Ухо', короче...

— Ты про голубиную почту слыхал когда-нибудь?

— Блин! Точно, — поскрёб в затылке Валерка. — Средства доставки информации могут быть самыми что ни на есть античными, но от этого не менее скорыми. Только кому это нужно? Ведь явно войной кончится?

— Таки только две версии и есть: либо кто-то захотел поиметь капульского золота, либо кому-то из этерейской верхушки нужна война, — пожал плечами Семён.

— Зачем может быть нужна война? Если верить твоей очаровательной Амалии, Этерея и так процветает, а вражеский Капуль пребывает в ничтожестве, — не поняла Олеся.

— Да хотя бы для того, чтобы армия не разучилась воевать. У 'дедушки Азимова' была повестушка как раз на эту тему: 'Гадкий министр' всё время своего правления заставлял планету воевать с соседями. Из-за всякой фигни. Зато, когда 'Из глубин вселенной', — Семён придал апокалиптичности голосу, — появились настоящие нелюди-завоеватели, наши пацаны, привыкшие воевать, по-быстрому надавали им по зубам. Там этому чуваку вроде даже памятник на родной планете поставили.

— Бред, — попытался резюмировать Раймонд. — Для подготовки армии существуют военные учения...

— Да иди ты! — недобро зыркнул на друга Валерка. — Типа всё как у нас. Да, Сём? Логично... Очень похоже... Пусть 'шахматисты' тренируются и не жалеют 'пешек'... Лишь бы 'Чемпионат' потом выиграли. Сссуки!

— Война не 'чемпионат', Валер. Разницу чувствуешь? Руководитель государства должен думать о государстве, а не об отдельных людях. Иначе не станет ещё большего количества людей. Во много раз большего!

— Сталин точно так же рассуждал, — с ненавистью посмотрела на Ковалёва Олеся. — И ты такой же?

— Можешь считать так. Только попрошу привести мне пример, когда великая держава позволяла себе не иметь военных, имеющих, прошу прощения за каламбур, опыт ведения реальных военных действий, а не просто учений внутри своей собственной армии. На протяжении лет, этак, тридцати. И это в конце двадцатого — начале двадцать первого веков, — продолжал издеваться Семён, — когда гуманизм и демократия рулят вовсю! Дать минуту на обсуждение?

Минута была взята по умолчанию, но полностью её использовать не потребовалось. Вариантов у оппонентов не нашлось.

— Так ты за войну?

— Ты дурак? — оторопел Ковалёв. — Я пытаюсь донести до ваших усталых извилин, что провоцировать войну — нормальный ход для государственного деятеля. А воевать я хочу ровно так же как любой из присутствующих. Но нас не спрашивают, нам придётся участвовать. Мне пофигу честь флага Этереи, но это государство приняло нас. Придётся играть на его стороне. Не так?

— Господа! — окликнула друзей Диксон. — Извините, что прерываю вашу беседу, но время обеда. Прошу в кают-компанию!

— Во, блин! А я уже даже забыть успел, что мы с самого утра ничего не хавали!

— Ну и лексикончик у моего, муженька! При Амалии такого не ляпни — мне за тебя стыдно будет. Пошли, ребят, действительно уже чего-то в рот бросить надо.

— Лексикончик моей жены тоже внушает, — не остался в долгу Раймонд.

На первое подавали кукурузный суп с копчёной рулькой. Вполне себе прилично — бригантина уходила не в дальнее плавание, поэтому проблем с сохранением морковки, петрушки, лука, чеснока и прочих кореньев не было. Да и острый перец присутствовал. Очень даже неплохой супчик получился. Затем последовало овощное рагу с копчёным окороком. Это 'островитяне', здорово соскучившиеся по картошке, умяли с особым удовольствием. Очень неплохим оказалось и вино, без малейшего привкуса дрожжей или сивухи, что, честно говоря, удивляло — не ожидали ребята столь 'благородного' вкуса исходя из уровня технологий соответствующего времени.

Разговоров, кроме обычных фраз, которыми перебрасываются за обедом, не было, но когда подали кофе, ситуация сама уже располагала к общению... Не получилось:

— Господин капитан, — без стука заскочил в помещение какой-то матрос, — драконы. Полное Крыло!

— Прошу прощения, господа, — поднялся из-за стола Клювер.

— Я с вами, капитан, — Амалия тоже вскочила.

— Ну и мы, — Валерка 'высказал общее мнение', в два глотка уничтожил свой кофе, вставая со стула, и даже раньше всех оказался у выхода. Правда, ему хватило сообразительности и такта, чтобы пропустить капитана и Диксон первыми.

'Крыло' приближалось красиво, ровненько держа строй: один, два, три, четыре, один. Солнце ещё не нырнуло за горизонт, хотя оставалось совсем немного времени до этого, но пока оно ещё обдавало своим светом Землю, смотрелись подлетающие драконы более чем шикарно.

— Красиво идут, чисто наши 'Стрижи', — не преминул высказаться Раймонд, стоя вместе со всеми сотрапезниками на баке.

— Это да, согласился Вильческий. — Только что им тут занадобилось в столь поздний час? Уважаемая госпожа Диксон, нам не следует опасаться, что сверху уронят нечто взрывчатое или горючее?

— Драконы не способны причинить вред человеку, — немедленно отозвалась лейтенант. — Только защищая себя или своего всадника.

— Ух ты! — засмеялась Олеся. — Их явно Азимов программировал — просто 'Три закона драконотехники': Дракон не может причинить вреда человеку, дракон должен выполнять все приказы человека, дракон должен заботиться о собственной безопасности...

— Уймись, а? — прошипел в сторону подруги Семён. — Потом обсудим...

— А что ты мне рот затыкаешь?

— Ромка!

— Олесь, действительно, давай потом, — приобнял жену Раймонд.

— Я не поняла, — вскинулась Романовская, — почему мне рот затыкают?

— Олесенька, солнышко, — Семён попытался изобразить из себя нечто самое нежное и покорное. — Давай все объяснения позже, а? Ну дай позырить на полёт местных птеродактилей. Амалия!

— Да, слушаю.

— А разве всадник, без ведома своего дракона, не может прихватить с собой какую-нибудь дрянь, и сбросить на врага? — Ковалёву вспомнились флешетты времён Первой Мировой, которые рассыпали на войска противника с самолётов авиаторы всех воюющих стран — дёшево и сердито: стальные стрелки с оперением прошивали насквозь всадника вместе с конём...

— Совершенно невозможно, — даже удивилась лейтенант. — Всадник не способен обманывать своего дракона, а они слышат мысли друг друга.

— Так в чём тогда боевая ценность ваших Крыльев?

— Разведка и связь. Немало при ведении войны. И в мирное время тоже, — пожала плечами Диксон. — Патрулирование границ, например.

— А разве для связи вашего 'Говорящего вдаль' недостаточно? — вмешалась Олеся, слегка успокоившаяся от контакта с мужем.

— Ну что вы! Его возможности используются только в самых экстраординарных случаях. Да и 'Звучащих колец' всего девять.

— И одно из них у вас? У лейтенанта?

— У меня оно временно, только для выполнения задания его величества. У адмирала Гуда тоже, и у командира Крыла. Постоянно носят кольца только король, посланники в Капуле и Белизе, а так же 'Видящий Зло'. Остальные хранятся у Мага Луиса, и он выдаёт их только по распоряжению либо государя, либо Совета Магов.

— Ясненько, — кивнул Валерка. — А можно ещё вопрос?

— Конечно.

— С какой целью командир Крыла устроил всё это 'аэрошоу'?

— Простите?

— Зачем так много драконов нас встречают? Ведь спасти нас они не могли, раз не умеют приносить вред человеку.

— Они вылетели задолго до начала боя, как только мы заметили преследование, адмирал Гуд мог не успеть. А Крыло, несомненно обнаружило бы этот капульский фрегат, и навело на него нашу эскадру.

— Это понятно, но зачем так много, госпожа Диксон? — не удержался Романовский. — Неужели двух-трёх драконов для этого не хватило бы?

— Приказ отдавала не я, уважаемый Целитель, — улыбнулась в ответ лейтенант. — Но, думаю, что в данной ситуации Крыло спасёт немало тонущих капульцев. Хотя вряд ли те, кто его отправлял, собирались использовать драконов именно как спасателей...

— Но зачем тогда?

— Ром, тут чистая психология, — пояснил ситуацию другу Семён. — Одно дело, в небесах над тобой парит пара драконов или других каких летающих аппаратов тяжелее воздуха... А если более десятка звероящеров со всадниками постоянно облетают твой курс — совсем другая разница, не находишь? Каждый взмах каждого крыла является напоминанием о том, что вас видят, к вам идут, вам трындец, готовьтесь... Экипаж может и капитана повязать, и белый флаг выбросить, до кучи.

— Куда выбросить?

— Ром, ты гениальный травматолог, особенно здесь, но соображаешь на удивление туго: 'Выбросить белый флаг', то же самое, что 'поднять белый флаг'. На этом уровне понял?

А драконы, действительно, не стали задерживаться над 'Барракудой', и, обозначив некоторое 'почтение' кораблю, а именно облетев бригантину всем Крылом, взяли курс в сторону затонувшего фрегата.

— Ну, понятно, — сумрачно бросил Валерка. — Полетели спасать тонущих матросов, с ними всё ясно. А вот что с нами?

Друзья прекрасно поняли Вильчевского, и разом повернулись к Диксон.

— В самом деле, любезная Амалия, — начала первой Олеся, — нам очень не хочется выступать в роли пешек в чьей-то игре. Это унизительно, согласитесь!

— Да, — кивнул Раймонд. — Я согласен лечить любых людей, но стрелять в кого ни попадя, больше не хочу.

— Согласен!

— Я тоже... Амалия, вы нас спасли с острова, но явно небескорыстно. Мы просим объяснений.

— Каких?

— То, что произошло, очень напоминает провокацию. — Начал Вильчевский. — И, как ни печально, лично мне кажется, что это провокация со стороны Этереи...

— Да как вы смеете! — немедленно вспыхнула Диксон. Чувствовалось, что возмущение это совершенно искреннее, даже её правая рука дёрнулась к эфесу шпаги.

— Давайте не будем горячиться, сударыня, — прервал попытку возмущения Валерий. — Вы можете нас выслушать спокойно, как бы это ни было для вас неприятно? Если после этого вам удастся убедительно показать, что подозрения беспочвенны, обещаю, мы с удовольствием и облегчением принесём извинения.

— Слушаю, — мрачно буркнула лейтенант.

— Как мы поняли из вашего рассказа, Капуль не посмеет провоцировать войну с могучей Этереей, правильно?

— Разумеется.

— Как же понимать то, что, пока неважно каким образом узнав о нашем появлении, он отправляет одинокий фрегат на перехват 'Барракуды'? Ведь если ваш король узнает о такой дерзости, войны не миновать. Я правильно понимаю?

— Не я решаю такие вопросы, — слегка потупилась Амалия, — но, возможно вы и правы...

— И даже, если представить, что наш капитан просто отдал бы своих пассажиров на капульское судно, как требовал его бывший друг Санчес, то по возвращении бригантины в столицу, это опять-таки почти гарантировало войну. Не так ли?

— Но этого не могло произойти — нас страховала эскадра адмирала Гуда. И драконы!

— Вот именно, — вставил Раймонд. — Слишком надёжно страховали. И слишком быстро пришли на помощь. Не проще бы сразу было отправить за нами всю эскадру? Она ведь всё равно в море. И никто бы не посмел покуситься на законное 'имущество' вашего короля в лице нас...

— Он теперь и ваш король, — подошёл к спорящим Клювер. — И мне не понравилась интонация, с которой вы произнесли последнюю фразу, господин лекарь.

— Может вызовете его на дуэль после прибытия в порт? — набычился Семён. — Или прямо сейчас? Лучше не сейчас, ибо вы видели, как мы стреляем. Фехтуем не хуже. И плаваем очень неплохо.

— Да я вас прикажу заковать в кандалы!.. — начал багроветь командир 'Барракуды'. — У меня приказ доставить вас в столицу, и я его выполню! А про то, как я это сделаю и в каком виде доставлю...

— Капитан!.. — звонко, выкрикнула Диксон. — Не сметь!

— Почему же 'не сметь', госпожа лейтенант, — усмехнулся Валерка. — Я бы чисто для прикола дал бы заковать себя в кандалы. Уже начинаю придумывать: что бы из них слепить?

— Чёрт! — понял Клювер. — Я велю связать вас.

— Не боитесь, что ваше судно загорится? — подключился к издевательствам Семён. — К тому же я очень сомневаюсь, что вам удастся убедить команду связать нас... Да ладно нас — ещё и лейтенанта Диксон. Я правильно понимаю, госпожа Амалия, что вы против самоуправства капитана Клювера?

— Против! — но очаровательный офицер по особым поручениям недобро смотрела и на своих подопечных. — Никто не посмеет лишить вас свободы кроме его величества.

— На борту 'Барракуды' я имею право не только арестовать, но и повесить кого угодно! — не сдавался капитан.

— Право-то вы, возможно, и имеете, — хмыкнул Ковалёв, — но вот с возможностями у вас хуже. При первых же попытках оказать на нас силовое давление я подожгу вашу посудину.

— Не сметь мне угрожать!

— Это не угроза, просто предупреждение, — Семён с отвращением произнёс данную наибанальнейшую и страшно заезженную фразу, фразу, которая звучала чуть ли не в каждом втором фильме с хоть сколько-нибудь динамичным сюжетом. И как в киношках, так и сейчас, она являлась именно угрозой, а не просто 'предупреждением'.

Диксон, как ни странно, выпала из общения и больше не пыталась вмешаться в разговор, грозивший перерасти в открытый конфликт, причём не только словесный.

— Да я вас просто застрелю! — впавший в амбицию Клювер сделал шаг назад, выхватил пистолет и взвёл курок. — Пусть я привезу королю на одного мага меньше, но бунта у себя на борту не потерплю!

— А так? — Олеся шагнула вперёд, заслонив друга своим телом. Причём, чтобы тот не вздумал разыгрывать из себя рыцаря благородного образа, захватила его ногтями за ягодицы и прижалась к нему спиной. — Не дёргайся, дурак, — прошипела она.

— На двух магов меньше, — мрачно буркнул капитан, поднимая пистолет.

Было понятно, что этот пойдёт до конца...

— Вы же не дурак, Клювер, — Семён уже оставил попытки вырваться из цепких 'объятий' подруги. — Меня вы одним выстрелом теперь не убьёте. Может, даже, и не раните. Так что поджечь ваше судно я успею по-любому. Ведь до парусов 'Барракуды' мне много ближе, чем было до фрегата вашего друга Санчеса, не так ли? А неподалёку идёт 'Ягуар'. Там явно заинтересуются таким вечерним фейерверком...

— Всем стоп! — резко 'вернулась к жизни' Диксон. — Лейтенант Клейн, сюда!

Вообще-то она погорячилась — от такого неожиданного крика капитан мог и выстрелить. Обошлось.

Пока все замерли в полушоковом состоянии, Амалия сняла с пальца перстень, и протянула его капитану:

— Говорите с его величеством.

Просто удивительно как быстро может поменяться цвет лица у человека: от багрово-красного в бледно-зелёный.

Клювер принял средство связи, надел на палец... И снова, на глазах у всех, его лицо стало наливаться кровью.

— Я по инсультам не очень... — шепнул Раймонд на ухо Валерке. — Если его сейчас Кондратий обнимет, могу и не вытащить...

— Здесь лейтенант Клейн! — подскочил запыхавшийся офицер. — Чем могу быть полезен?

— Арестуйте капитана!

— Что??? — выпучил глаза молодой штурман.

— Арестуйте, я сказала! — повысила голос Амалия. — И принимайте командование судном. Это приказ его величества.

— Выполняйте приказ, лейтенант, — мрачно буркнул Клювер, отстёгивая кортик. — Держите!

Обалдевший Клейн ещё не до конца осознавший положение, принял кортик и пистолет капитана.

— Ваш перстень, госпожа Диксон! — отдавая кольцо, низложенный командир корабля пронзил молодую женщину взглядом полным презрения и ненависти. — Я верный слуга его величества и подчиняюсь...

— Ступайте! — холодно бросила лейтенант.

— Не баба, а конь с яйцами, — шепнул Семёну на ухо Валерка. — Одумайся, друже — ну чисто миледи... Даже круче.

— А вас, господа, — повернулась к друзьям Амалия, когда капитана увели, — я попрошу пройти в свои каюты. И не выходить из них без особой необходимости. Приношу свои извинения за это неудобство...

— А наш разговор?.. — попыталась продолжить общение Олеся.

— А наш разговор окончен, — отрезала Диксон. — Продолжим его в присутствии короля.

Глава 6. Малибор

Добирались до столицы около полутора суток. То есть две ночи пришлось провести на 'Барракуде'. Настроение у друзей было так себе. Препоганое, в общем, настроение. Даже друг с другом общаться не хотелось, к тому же ребята, чтобы не накручивать себя раньше времени, договорились не обсуждать ни произошедшее, ни собственные перспективы. С экипажем бригантины отношения тоже оставались прохладными — не смотря на совместный бой с капульским фрегатом, офицеры и матросы судна сторонились 'магов', да и капитана Клювера, которого упекли под арест именно из-за них, команда явно если и не любила, то очень уважала. Разве только Хагтроп, которому Раймонд спас если и не жизнь, то ногу, относился с конкретным пиететом к своему исцелителю.

Четвёрка бывших робинзонов перестала столоваться в кают-компании — просто подходили со своими мисками к коку при раздаче пищи, и завтракали-обедали прямо на палубе, на свежем воздухе, воспринимая морской ветер как дополнительную приправу к еде.

Утром, за несколько часов до прибытия в порт, Валерка заметил по курсу лодку ярко-алого цвета. Противоестественно большая стая чаек или каких-то других морских птиц кружила над ней. А ещё множество пернатых находилось собственно в лодке.

— Что это, капитан?

— Приговоренный к смерти, — мрачно ответил лейтенант Клейн.

— Не понял. Про такой вид казни я никогда не слышал.

— Преступника привязывают за руки и ноги к бортам лодки, буксируют в море и оставляют на волю волн. Если правосудие ошиблось — Великий не даст ему погибнуть.

— Понятно... А если люди захотят его спасти?

— Никто не смеет подходить к 'красной лодке'. Под страхом смерти.

— Понятно, — повторился Валерий. — Весёлые тут у вас законы...

— Что? — вскинулся 'временно исполняющий обязанности капитана'.

— Ничего. Ухожу...